свято троицкий женский монастырь сухум
Абхазия: древние святыни и современные подвижники
«Сегодня абхазские отшельники по-прежнему живут высоко в горах. Крайняя точка, куда можно добраться на транспорте, находится очень далеко от их келий».
Конференция «Духовные скрепы» включала в себя работу многих секций по разным направлениям. Работу одного «круглого стола» мы попросили прокомментировать друга нашей редакции кандидата медицинских наук иеромонаха Антипу (Авдейчева).
— 21 мая по приглашению профессора, заведующего кафедрой общей и социальной психологии Поволжской государственной социально-гуманитарной академии Гарника Владимировича Акопова я принял участие в работе секции «Социальная напряженность в современном мире: религиозные, этноконфессиональные, правовые аспекты». И выступил с докладом «Особенности религиозного сознания у русских в Абхазии». Главное в моем выступлении — показать связь между социальной напряженностью и особенностями религиозного сознания. Эту связь я постарался раскрыть на примере близкой к нам Абхазии. Почти год я находился в Сочинском подворье Валаамского монастыря, которое расположено возле самых границ с Абхазией. Мы жили настолько близко от Абхазии, что возникшее там социальное напряжение невольно затрагивало и нас. Я стал свидетелем внутриполитического кризиса, протекавшего с апреля по август 2014 года в Абхазии. В конце мая произошли массовые митинги, были захвачены правительственные здания в Сухуме. Потом была смена главы государства и республиканской исполнительной власти. Благодаря сдержанности противоборствующих сторон кровь в Абхазии не пролилась! В результате напряженных переговоров при участии российских посредников и во избежание кровопролития президент республики Александр Анкваб 1 июня прошлого года объявил о своей отставке. Через два месяца был избран новый президент — Рауль Хаджимба. Что же тогда произошло? По мнению многих аналитиков, в Абхазии проведена попытка организовать майдан по образцу киевского. Однако в Абхазии это не удалось. Организаторы этой смуты не учли особенностей сознания местных жителей. Феномен пролитой «первой крови» у народов Кавказа столетиями неизбежно перерастал в длительную кровную месть между родами. Поэтому местные жители обладают своего рода мощным иммунитетом и особым чутьем на подобный ход событий. И вот в результате двухмесячный кризис завершился цивилизованным переизбранием президента. В республике воцарилось спокойствие.
Настоятельница Свято-Троицкого монастыря игумения Херувима с юными прихожанами.
Казалось бы, какая у всего этого связь с религией? Но она есть. Я проанализировал ситуацию в Абхазии и вот к каким выводам пришел.
Религиозная карта Абхазии разнообразна и представлена христианами (64%, как правило, Православными); мусульманами (14%, как правило, суннитами). Есть незначительный процент атеистов и приверженцев так называемой абхазской религии. Христиане в Абхазии не всегда следуют строго установлениям Церкви. Многие из крещеных абхазов не знают своего христианского имени. Мусульмане слабо исполняют законы шариата. Все религиозные (христианские и мусульманские), а также государственные праздники отмечаются совместно представителями разных религий, которые объединяются за одним общим праздничным столом, нередко с совместными абхазскими молитвами и приношениями из вина и плодов. Самый распространенный тост: «за единую абхазскую нацию». Никто себя здесь не делит ни по национальному, ни по религиозному признаку. Люди ощущают свое единство, нет даже намека на рознь.
Казалось бы, духовная размытость должна была привести к серьезному кризису наподобие майдана. Но ведь этого не произошло. Почему? Мне ничего не оставалось, как искать духовные причины. Некоторые из них лежали на поверхности. Вспомним, что это древняя Христианская земля. Здесь проповедовали Апостолы Симон Кананит (согласно местному преданию, он здесь же и претерпел мученическую кончину), Андрей Первозванный. Здесь закончил свой жизненный путь великий Святитель Иоанн Златоуст. В этих краях принял мученическую кончину за Христа святой Василиск Команский. Все это и по сей день оказывает влияние на духовную жизнь Абхазии, создает особую атмосферу.
В конце 1960-х годов была разгромлена Глинская пустынь, последняя обитель на территории СССР, поддерживавшая дух старчества. И некоторые глинские старцы переехали в Абхазию. Это старцы схиархимандрит Серафим (Романцов) и схиархимандрит Адриан (Лукаш). Они поселились в глубине Кавказских гор, в малодоступных районах на территории Абхазии. Об этом можно прочесть в книге монаха Меркурия «В горах Кавказа. Записки современного пустынножителя», изданной в 2007 году при участии игумена N. (игумена Ефрема Виноградова-Лакербая, настоятеля Сочинского подворья Валаамского монастыря). Более пятнадцати лет эти великие молитвенники подвизались в горах. Они оставили после себя духовную поросль. Мне довелось познакомиться с одним из последних свидетелей жизни этих старцев — монахом Константином (Ковальчуком). Он и сейчас подвизается как раз в тех местах, где раньше стояли кельи глинских старцев. Отец Константин уже 42 года живет в этих горах. В начале 1970-х годов он ушел сюда с Украины. Отец Константин по образованию врач-невропатолог. Он окормлялся у схиархимандрита Серафима (Романцова).
Тогда я мучительно искал ответ на сложные духовные вопросы и никак не находил. И вот на Покров Божией Матери в прошлом году мне удалось встретиться с отцом Константином. Он редко спускается с гор, но тогда он около недели был в Сухуми, и я его там застал. Это непередаваемое, удивительное ощущение, когда ты имеешь дело с молитвенником. К кому я только не обращался со своими вопросами! Объехал нескольких наших старцев, был и в Раифском монастыре, и в Санаксарах, и в Болгарах. И только все больше и больше запутывался. А тут во время разговора с отцом Константином как будто целостная картинка из пазлов сложилась. Все вдруг встало для меня на свои места. Я сразу успокоился, ответ был найден.
На престольный праздник в Сухумский женский монастырь в честь Пресвятой Троицы 31 мая приехало много гостей.
Сегодня абхазские отшельники по-прежнему живут высоко в горах. Крайняя точка, куда можно добраться на транспорте (автомобиле или лошади), находится очень далеко от их келий. Дальше приходится идти пешком целых десять часов. И вот они курсируют по этому маршруту, на себе груз носят иногда до сорока килограммов. Макароны несут на себе, крупу. И традиция отшельничества благодаря их подвигу продолжается.
Эти пустынножители духовно окормляют два наших монастыря, переехавшие в Абхазию из Мордовии. Это монастырь в честь Святой Троицы и второй монастырь — Параскево-Вознесенский. В Свято-Троицком игумения Херувима, а в Параскево-Вознесенском игумения Серафима. Херувима и Серафима. Практика Иисусовой молитвы идет и в горах, в скитах, разбросанных всюду по этой горной республике. Там русские скиты в основном. Есть «рафаиловцы», духовные чада иеромонаха Рафаила (Берестова) — сам он сейчас подвизается на Афоне. Бывает, живут в скиту по два-три человека. И вот эти тихие подвижники — те самые праведники, которые вымаливают весь народ Абхазии. Да, там планировалась политическая катастрофа, кровопролитное противостояние, но этого не случилось. Нашлись в горах те «десять праведников», ради которых Господь сохранил мир и спокойствие в этом краю. Противостояние неожиданно стихло.
Этот опыт нужно изучать и использовать в России.
На заседании секции выступил кандидат исторических наук Вячеслав Викторович Шарапов, он говорил уже про наш регион, про Поволжье. Главный вывод его выступления такой: у нас в регионе нет глубоких противоречий между народами, религиями и даже социальными группами. И без внешнего воздействия этот наш мир на региональном уровне невозможно расшатать. Поволжье — это как гранитный камень на пути у тех, кто мечтал бы устроить у нас в России майдан по типу киевского. Все эти грязные политтехнологии у нас в регионе сработают в самую последнюю очередь. Такой вот оптимистический прогноз сделал исследователь. Ведь этническое сознание в Поволжье сложилось несколько столетий назад, и в нем нашлось место всем давним обитателям этих мест — русским, татарам, мордве, чувашам. Все это сложилось в сложный и очень устойчивый конгломерат, который будет нелегко разрушить.
Меня порадовало выступление и последующее общение с приехавшим из Владивостока заведующим кафедрой философии Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока РАН доктором философских наук Андреем Владимировичем Поповкиным. Он глубоко Православный, и не только по фамилии! Он говорил и об Украине, но под очень неожиданным углом зрения. На наших глазах произошло вторжение войны в массовое сознание. На Дальнем Востоке уже обычные домохозяйки спорят о полевых командирах на Донбассе, о линии фронта, о нарушениях перемирия. Эти темы сейчас волнуют буквально всех! А ведь все-таки регион у них там географически очень далеко находится от Украины, и между тем. Андрей Поповкин обоснованно говорит об изменении массового сознания под влиянием этих трагических событий. Сейчас в связи с событиями на Украине большим интересом пользуется сравнительно давно изданная книга белорусской писательницы Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Эту книгу нужно изучать очень серьезно, ведь в ней показаны переживания обычного человека на войне. Деформация его сознания под воздействием переживаний на фронте.
Еще Поповкин рекомендовал прочесть книгу философа Ивана Ильина «Духовный смысл войны». Она была написана им еще в 1915 году задолго до эмиграции, под влиянием событий Первой мировой войны. Многие считают Ильина автором «Книги тихих созерцаний. Поющее сердце», а тут совсем иные темы, иные подходы открываются. Книга эта сейчас почти забыта. А главный тезис ее такой: «Жить надо только тем, за что стоит умереть». Была у Ильина в ту пору даже некоторая «очарованность войной», от чего он впоследствии, конечно же, отказался.
Какая часть нашего населения сейчас играет в компьютерные игры, гоняет виртуальные танки по монитору компьютера? Такой вопрос перед нами поставил мыслитель из Владивостока. Ответ-то прозрачен: весьма значительная часть! И это не может нас не тревожить. Ведь война и должна сначала вестись как бы виртуально, но постепенно в эту опасную игру включается все больше и больше людей. И вот критическая масса достигает некоего рубежа, когда виртуальное вдруг прорывается в реальные события. Это еще не исследованная проблема. Тут большая сфера открывается для работы психологов и даже богословов. Многие исследователи ссылались на нашей секции на труды инокини Вассы (Лариной), профессора богословия Венского университета в Австрии. Она сейчас известна во всем мире, — дочь священника Зарубежной Церкви, служившего на приходе в Нью-Йорке; духовная дочь Архиепископа Берлинско-Германского и Великобританского Марка.
Секция наша разместилась в одной небольшой комнате, где было всего два стола (в институте в тот день шли экзамены). Но это было живое, заинтересованное общение.
Кафедра общей и социальной психологии сейчас выполняет важный госзаказ по изучению проблем религиозного сознания. Этот грант получен от Министерства образования и науки России.
Расскажу и о своем самом ярком впечатлении от поездки в Абхазию. О женском монастыре в честь Святой Троицы в Сухуми я услышал впервые от отца Ефрема. Это необычный монастырь, о нем уже слагают легенды. Например, говорят о том, что там в первую и вторую недели Великого поста монахини вообще ничего не едят и даже не пьют. Как врач я не мог допустить и мысли о том, что это возможно. Не пить две недели, да это просто по медицинским показаниям исключено. От такого «поста» можно ведь и умереть! Мне в ответ сказали, что видели это «невозможное» своими глазами. И вот Господь меня сподобил там дважды побывать, сначала в октябре, а потом и в декабре, Рождественским постом. Я приехал туда с предубеждением, но увидел в монастыре здоровых, энергичных монахинь. Они как будто летали над землей, передвигались часто бегом и отнюдь не производили впечатления изможденных страдалиц. Шел Рождественский пост. Был воскресный день, и после службы я на законном основании ожидал общей трапезы. Пост не строгий, думал я, и на трапезе утешусь рыбкой. Вышел из храма, а мне и говорят: «Мы вам трапезу в гостиницу принесем». Спрашиваю, а почему не в трапезную. «У нас трапезы нет», — отвечают. «Как — трапезы нет?» — изумляюсь я. Оказывается, у них давно уже так заведено, что в каждый многодневный пост (а не только в Великий) общей трапезы в монастыре не бывает совсем. Все оказалось еще строже, чем я полагал. Объяснили, что их игумения Херувима сейчас болеет, находится на лечении в Москве. И она звонит сестрам каждый день и каждый день благословляет каждую из них, кому что можно вкушать сегодня. Одной вообще благословляет обойтись без трапезы, без воды. Кому-то можно попить сегодня. А кому-то и покушать немножко.
И служба у них удивительная. Начали в семь часов вечера служить. Вечернее Богослужение шло до часа ночи. Я ждал, что все наконец-то уйдут отдыхать, но они не расходились. Дали мне полтора часа отдохнуть, а сами остались в храме. Я ушел в гостиницу и полтретьего ночи вернулся в храм. Они как раз в это время хором читали молитвы ко Причащению. А некоторые сестры на ступенечках, как курочки на насесте, сидят притулившись друг к другу и подремывают. Я входные молитвы прочитал. Одна из сестер восклицает: «Что же это мы спим, батюшка здесь уже!» Начал совершать проскомидию, и длилась она до семи утра. У них синодики там целые тома, и вот они читали их вслух, а я в алтаре читал и вынимал частички. Я уже падал от усталости. Но вот в шесть часов закончили чтение помянников, ну, думаю, теперь хоть немного отдохну. Но вдруг слышу: «Теперь несите кладбищенские». Принесли еще синодики, пухлые такие. И смысл их в том, что туда вписаны все могилы, какие есть на сухумском кладбище, в том числе даже безымянные. А другой синодик по Дивеевскому кладбищу. Они их читают примерно вот так: «О упокоении Андрея, Димитрия, Матроны. » А потом читают о безымянных захоронениях: «могилы под номерами 1, 2, 3, 4, 5, 6… — их имена, Господи, Ты веси». И потом дальше как обычно читают: «О упокоении Марии, Сергия», и так далее. Это не безспорная практика, к ней есть вопросы. Но тем не менее мы еще час читали кладбищенские синодики. В семь часов началась исповедь. В восемь мне дали полчаса отдохнуть, и в полдевятого начали читать Часы. Всего же служба шла с семи вечера и до 11 часов дня. Это меня поразило, конечно. Ночью они почти не спят, ведь проскомидия идет 4-5 часов. Так что и сейчас в Абхазии есть подвижники. Теперь в родных местах меня спрашивают: почему я не остался там, в горах, вернулся обратно на Самарскую землю. Наверное, обо мне такой Промысл Божий. Могу себя успокоить только тем, что я ни разу не поступал по своему разумению. Все делал по послушанию, по благословению, как и подобает монаху.
Свято троицкий женский монастырь сухум
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Душа в горах. Ч. 3
История скита Решева
Рассказ монаха Исаакия
Когда был закрыт Ново-Афонский монастырь (в 1924 году), братии позволили разойтись, и многие из них ушли на Псху. Тут они расселились – поставили свои маленькие скиты, построили храмы; среди них были учители, они стали преподавать в местной школе. Были врачи – стали лечить местное население. В общем, устроились они здесь, на Псху. Но не долго это продолжалось – всего лишь шесть лет…
Всего монашествующих было 300–400 человек. Большинство – монахи Ново-Афонского монастыря, но были и другие монахи, которые, услышав, что есть такое удаленное место, где люди молятся, спасаются, добирались туда через перевалы…
Так они все вместе подвизались. В центре села была церквушка, а монахи еще семь построили по хуторам.
Однажды на Псху появился человек – переодетый чекист по фамилии Шуба. Удивительное совпадение: шуба – то есть личина. Очевидно, он был из бывших семинаристов – прекрасно знал службу, умел читать по-церковнославянски, знал Евангелие и Апостол, Предание святых отцов. Он ходил к монахам как паломник, беседовал с ними.
«Здравствуй, – говорил, например, – отец Сисой, здравствуй родной. Ну, как живешь, как спасаешься?» И они разговаривали за чашкой чая. Никто не мог его вычислить – монахи такой народ доверчивый, как дети. А у него была записная книжка, и он помечал: отец Сисой живет здесь, отец Нектарий здесь… Собрав все сведения, вернулся на побережье и доложил. Вскоре после этого (весной 1930 года) на Псху приходит отряд ЧК. Монахам была дана команда собраться в селении. Пришло 150 человек (а всего было около 300). Их тут же арестовали и поместили в «Варварин домик», который превратили в тюрьму (в центре села).
Бзыбь по дороге на Решеву
Путь на Решеву. Торжество Православия, март 2015 г.
Добро пожаловать в королевство Решева, монах Исаакий
Когда я приехал сюда в 1997 году, была жива еще мать Новиковых, старушка, ей было уже за 90. У нее была прекрасная память, и она помнила имена монахов, где кто жил. Она мне рассказывала: отец Нектарий там жил, отец Никандр там, отец Исаакий там… Рассказывала, как их погнали через перевал Доу: седенькие старички-схимники – идти не могут, падают; их тут же расстреливали, а других монахов заставляли их хоронить.
Кто пришел – тех и погнали. Караван был очень большой… Части молодых монашествующих удалось убежать в горы, и они потом рассказывали, как все это происходило…
А отряд ЧК разошелся малыми группами по окрестностям – проверять, может быть, где-то еще кто-то укрылся.
И вот несколько красноармейцев во главе с комиссаром приходят на Решеву. Здесь был скит, от которого до сих пор остались следы – вот яма, где был погреб, там, наверху, был братский корпус. И храмик был – именно на том месте, где сейчас возведен новый храмик – об этом помнил человек, живший впоследствии на этом месте. Комиссар послал красноармейцев в храм, а сам направился в братский корпус. В этот день был праздник. Слышат – в храме служба, кто-то читает, поет, но никого не видят. Храмик маленький, укрыться негде… Они испугались, прибежали к комиссару: «Так-то и так-то, кто-то поет и читает, а самого человека не видно». – «Да вы что, дураки или пьяные?» – отвечает комиссар. – «Да нет, ничего не пили». Идут туда втроем, комиссар заходит, и действительно – человеческий голос поет, читает, служба идет, а самого человека не видно. Комиссар тоже испугался. Страх напал на них, и они убежали: «Пойдем отсюда, а начальнику скажем, что никого не нашли». А в храме действительно служил один из иеромонахов, но Господь его укрыл от глаз богоборцев. Он видел все, а они его не видели. После этого он собрался и ушел. Построил келью в верховьях реки Решевы. Старики-псхинцы знали его келью (а сам он уже, конечно, давно умер). Но молодежь уже не могла ее найти – келья ушла под землю. Прошло много времени, неизвестно сколько он там жил, как. Местные жители помогали ему. Одна местная жительница, уже старенькая, вспоминала, как в детстве мама ее посылала: «Пойди отнеси пирожки в такое-то место, но не дожидайся, а повесь на веточку и уходи». А она, бывало, полюбопытствует, спрячется и смотрит. И вот через какое-то время приходит монашка…
Здесь жили и монашки… Недавно в 50 метрах отсюда упал каштан из двух огромных стволов, в нем – большое дупло. В этом дупле в 1920-е годы подвиг совершала одна монахиня, как преподобный Тихон Калужский. А внизу, ближе к реке, как говорил местный житель, был женский скит.
Когда монахи ушли, здесь поселилась семья с Кубани – Семененко. Место хорошее, земля разработана…
Лес ранней весной. Могилы русских солдат времен Великой Отечественной войны
Мост через Бзыбь около впадения реки Решева
Василий Николаевич Семененко здесь родился, и он еще помнил тот монашеский храм. В нем они хранили челу (стебли от кукурузы, которые служат кормом для скота в голодное время; когда есть другой корм, коровы их не едят, а в голодное время едят). Потом храм пришел в запустение и разрушился. Дед и отец Василия Николаевича умерли, он женился, родилось много детей. Семья большая, школы нет, село далеко (школа на Решеве была в 1930-е годы, затем ее упразднили). И они решили уехать, а это место оставили под пасеку. На Псху построили дом – тот, в котором сестры матушки Серафимы сейчас живут (имеется в виду скит от Параскево-Вознесенского монастыря, что в селении Мерхеул, близ Сухума).
Дом на Решеве построил дед Василия Николаевича – этому дому уже 80 лет. В конце 1980-х годов, когда этот дом стал приходить в негодность, на Псху появились лаврские монахи отец Симон и отец Панкратий (ныне епископ Троицкий, наместник Валаамского монастыря), стали тут подвизаться – вдвоем, втроем, вчетвером. Первую зиму они зимовали на Верхней Битаге, а потом нашли этот домик и попросили хозяина продать его им. Василий Николаевич отвечает: «Братия, я вам не продам, а подарю». И вот туда заезжают монахи… И только впоследствии они узнали, что на этом месте когда-то был скит.
Кому был посвящен скитской храм, неизвестно. Построили точно на его месте новый и освятили в честь великомученика Пантелеимона – как в Русском монастыре на Афоне. Дом отремонтировал отец Симон…
Решева, храм. Пасека
В летнем балагане. Мастерская
Девять зим отец Симон провел на Грибзе (от Решевы 15 км выше по течению Бзыби) в уединении. Там он построил келью с храмом в честь Иверской иконы Божией Матери. Как на Афоне – келья из двух частей, огородик. Поскромней, чем на Решеве (тут я, можно сказать, барствую [1]). На Грибзе храм появился еще прежде, чем здесь…
В середине 1990-х годов здесь было пять или шесть монахов. Отец Симон и отец Серафим – иеромонахи, в воскресенье и по праздникам служили обычное бдение, а в будние дни – по четкам…
Так судьбами Божиими этот скит, построенный монахами, монахам и отошел через 70 лет. Потом (в 2000 году) отец Симон и другие его сподвижники ушли – меня оставили экономом… Все, что здесь построено – построено до меня, я только поддерживаю.
– Значит, вернутся…
– Не знаю… Судьбы человеческие непростые…
[1] В доме недавно появился свет от солнечной батареи, во дворе есть летний балаган, банька, рядом ручей…
Путешествие по Абхазии
Паломнические заметки иеромонаха Антипы (Авдейчева).
Об авторе. Иеромонах Антипа (Авдейчев) родился в Самаре в 1964 году, окончил Куйбышевский государственный медицинский институт. Кандидат медицинских наук. В 2001 году овдовел, отец двоих детей. В 2005 году рукоположен в сан священника и направлен служить в село Сырейка Кинельского района Самарской области. В 2012 году принял монашеский постриг. Около года подвизался на Сочинском подворье Валаамского монастыря. В настоящее время — заштатный клирик Самарской епархии.
На этот раз поездка в Абхазию с самого начала обещала быть очень непростой. Но ведь простыми мои многочисленные выезды в Абхазию не были никогда. Я даже про себя начал называть их не поездками, а экспедициями, а само пребывание в субтропической республике — исследованием. Вот и сейчас до последнего момента было неизвестно, кто же все-таки займет места в салоне микроавтобуса. Но все участники поездки усиленно молились, и вот ненастным воскресным вечером мы трогаемся в путь вшестером, так и не достигнув желаемого состояния полной технической гарантированности от неожиданностей.
Курс на Кавказ
В пути читаем богослужебные часы, а также вникаем в специфику духовного подвига кавказских пустынножителей. В Калаче-на-Дону к нам присоединяется еще одна паломница, и места в нашем микроавтобусе окончательно заполнены. Выйдя на автотрассу «Дон» М4, быстро минуем Ростов. К обеду следующего дня проезжаем Краснодар и останавливаемся на трапезу в кафе «Уральские пельмени» в станице Саратовская близ Горячего Ключа. Это кафе известно многим Православным паломникам тем, что его хозяйка Наталия строит рядом храм в честь Святых Царственных Страстотерпцев, а по-домашнему приготовленная трапеза продается для паломников с 30-процентной скидкой. Наталия всегда рада гостям и просит молитвенной поддержки (помяните и Вы, дорогой читатель, ее в своих молитвах). Без особых приключений проезжаем побережье, мимолетно радуясь очень теплой погоде, кипарисам, пальмам, восторженно собираем упавшие с придорожных деревьев грецкие орехи. На удивление быстро миновав таможенные процедуры российско-абхазской границы, оказываемся на территории Апсны, как по-абхазски называется «страна души» Абхазия.
В Абхазии
Резко меняется атмосфера вокруг. Позади остается суета и рекламно-глянцевая казенность российского Черноморского побережья. На немногочисленных рекламных щитах проплывают лица героев недавней абхазской войны. Теперь вдоль дорог тянутся диковатые заросли лавровишни и золотарника, а совсем рядом раскинулось величественное море. Краткая остановка в Гагре у храма IV-V веков в честь священномученика Ипатия Гангрского. Настоятель храма иеромонах Пантелеимон (Комашко) готовится к праздничной службе. Кратко помолившись, едем дальше. Минуем столицу Абхазии Сухум, прибываем на Свято-Успенский приход села Дранда, в гостинице которого планируем впоследствии разместиться. Спешим (поскольку на Кавказе темнеет мгновенно) в Свято-Троицкий монастырь близ Сухума. В сумерках по памяти еле нахожу нужный поворот, и мы оказываемся на раскисшей от дождей горной дороге. Женщины начинают роптать, но другого пути к монастырю нет. Согласуем маршрут по телефону с клириком монастыря иеромонахом Давидом, но очень скоро останавливаемся. Впереди крутой спуск, покрытый скользкой липкой глиной на самом краю темной бездны. Женщины перестали роптать и, закрыв глаза, истово молятся всем святым. Вдруг снизу возникает пучок света автомобильных фар. Какие-то братья СЛУЧАЙНО едут нам навстречу на полноприводном УАЗике. Успокоив нас и страхуя на крутом спуске, они словно растворяются, как только мы выходим на безопасную относительно ровную дорогу, ведущую к монастырю.
Свято-Троицкий монастырь
Минуем открытый шлагбаум и будочку охранника, у которой нам кланяется дежурный брат. Въезжаем в ворота монастыря. Нас уже заботливо ждут внимательные сестры. Я здесь уже четвертый раз, и мы рады друг другу, как старые друзья. Всенощное бдение начнется еще через три часа, в 22.00. Нас ведут в трапезную и кормят удивительно вкусным и обильным ужином. Размещают в уютной гостинице. Успеваем даже немного отдохнуть, и в 22.00 начинается праздничная служба на Покров Божией Матери. Как я соскучился по их службам! Неспешное четкое чтение, безупречное знаменное пение совершенно не утомляют, порождая молитвенно-созерцательное настроение на протяжении всех шести часов, которые она длится. Около четырех часов утра возвращаюсь в келью, есть возможность час-полтора отдохнуть перед началом проскомидии. В 5.30 я снова в храме. Отец Давид совершает проскомидию, а сестры в храме вслух читают обширные синодики. Читаю входные молитвы, облачаюсь и пристраиваюсь рядом с батюшкой. Не спеша вынимаю частички из просфор, поминая многочисленных чад из своего далеко не маленького помянника. Затем с отцом Давидом совместно поминаем всех, чьи имена записаны в монастырских синодиках. Сегодня проскомидия короткая — всего лишь два часа (в прошлый мой приезд это продолжалось около пяти часов). Меня благословляют принимать исповедь у моих спутников и гостей монастыря. Вот начинают читать часы, а потом предстоящий отец Давид громогласно возглашает: «Благословенно Царство…» — и мы плывем по безкрайним благодатным волнам Божественной литургии. Исключительно чистый и звучный голос служащего священника, его усердные поклоны и крестные знамения, величественное знаменное пение на верхнем клиросе быстро погружают всех нас в молитвенное состояние.
Игумения Херувима
После окончания Литургии и праздничной трапезы меня приглашают к игумении Херувиме. Из-за болезни она находится в больничной келье монастыря. Еще на пороге кельи я утопаю в ее добром и заботливом внимании. Это чувство меня охватывает неизменно, как только я оказываюсь рядом с ней, с первого момента нашего знакомства. Пережив столько скорбей, будучи очень больным человеком, игумения Херувима не утратила, а скорее взрастила в себе способность самоотверженно посвящать себя всем, кто в этом нуждается. Мне становится неловко от такого безграничного внимания к моей персоне, чего я не встречал вот уже девять лет, со смерти моей любимой мамы. Я, больше как врач, высказываю осторожное сомнение в отношении местной практики очень строгих постов. Слышал от многих, что в монастыре во время строгих многодневных постов некоторые насельницы совершенно не принимают пищу и даже исключают употребление жидкости на срок до нескольких дней. Уловив мое сомнение, матушка вызывает в келью двух немолодых монахинь и задает этот вопрос. Обе отвечают, что постились «всухую» больше недели и собираются это повторять далее. При этом их самочувствие ухудшалось к третьему-четвертому дню, но затем становилось вполне хорошим, в теле появлялась необыкновенная легкость, усиливалось молитвенное чувство. Матушка Херувима считает, что только временное полное исключение пищи и иногда даже жидкости называется ПОСТОМ в полном значении этого слова. Все остальные варианты правильнее называть ВОЗДЕРЖАНИЕМ. Ведь, как она считает, Господь во время Своего сорокадневного поста на Горе Искушений не употреблял и воды (ее могло просто не быть в той пустыне). Не скажу, что я полностью согласился с этими доводами, я ведь еще и врач, но принял их во внимание. Со своим уставом в чужой монастырь, как известно, не ходят. Подчеркиваю: эта сугубая практика далеко не всеми может быть использована во благо. Для этого нужна незаурядная духовная, молитвенная подготовка, да и физическая тоже. С такой строгостью надо быть осторожным.
Иеромонах Антипа (Авдейчев) в Дранде с настоятелем Успенского собора иереем Андреем Струцким.
Напоследок взаимно просим молитв, и по моей просьбе в келью приносят список насельниц монастыря и трудников. Отмечаю, что в нем по-прежнему преобладают инокини, а монахинь всего шесть. Подготовка к постригу в мантию и произнесению монашеских обетов здесь очень длительная и тщательная, не говоря уже о принятии великого ангельского образа (схимы). Несмотря на плохое самочувствие, матушка Херувима нашла в себе силы побеседовать с моими спутниками, которые были не меньше меня изумлены этим общением, отмечая, что матушка «смотрит прямо в душу».
Драндский Свято-Успенский приход
Спуститься с горы в Сухум нам помог трудник монастыря Владимир, посадив в монастырский УАЗ-«буханку» пугливых женщин. Вскоре мы прибыли в Дранду и разместились в гостинице на территории бывшего мужского Драндского монастыря. Здесь, на возвышенности, окруженный кипарисами, стоит массивный Драндский собор, построенный в VI веке. В средние века Дранда была резиденцией епископа, его церковная власть распространялась от Кодора (ныне область Кодорского ущелья) до Анакопии (ныне — Новый Афон).
Настоятель храма в Дранде иерей Андрей Струцкий. Он — наш земляк, в Самаре окончил стоматологическое отделение военно-медицинского факультета Куйбышевского медицинского института. Служил во многих горячих точках. Последнее место дислокации — Абхазия. Он был хиротонисан на Украине и вернулся в Абхазию уже в рясе священника. Успенский собор и постройки бывшего монастыря имели весьма жалкий вид, и отец Андрей взялся за дело. Божия Матерь не оставила батюшку без помощи. Со всех концов Православного мира в Дранду стали приезжать паломники с намерением потрудиться и помолиться на святом месте. Быстро преобразилась территория бывшего монастыря, и что самое поразительное — преображались души трудников. Большинство из них нарко — и алкоголезависимые. Они «слезли» с иглы, забыли про «травку», протрезвели без специализированной наркологической помощи. Кроме стоматологического инструментария в руках батюшки был всё это время самый надежный инструмент — ЛЮБОВЬ. Он тяготы их на себе понес! Наверное, не случайно у отца Андрея очень больной позвоночник!
Свято-Георгиевский храм в Илоре
На другой день мы отправились в поселок Илор, что на окраине районного центра Очамчыра. Здесь находится знаменитый Свято-Георгиевский храм XI века. Этот удивительный храм был заложен еще значительно раньше, римскими воинами под предводительством Георгия Победоносца в знак благодарности Богу за обретение пресной воды. Луч солнца указал им то место, где и был вырыт колодец, спасший их от мучительной смерти от жажды. По преданию Великомученик Георгий со своим отрядом принял здесь неравный бой, и ему пришлось остаться, так как многие, да и он сам, были ранены. Когда залечивали раны, у них закончились запасы питьевой воды, и тогда молитвами и воззванием к Богу они получили ее в указанном месте. Частицы святых мощей Великомученика Георгия Победоносца и сегодня находятся в Илорском храме, неоднократно перестраивавшемся и прекрасно сохранившемся до настоящего времени. Множество войн и разграблений пережили эти стены за несколько веков. И вот в древнем храме замироточили иконы, причем не только старые, а и новописанные… и таких мироточащих икон одиннадцать (. ) в одном святом месте. Колодец, вырытый воинами святого Георгия, тоже до сего дня радует живительной силой этой воды, исцеляющей прежде всего от духовных недугов.
Настоятель храма — игумен Сергий (Джопуа). Со всех концов Абхазии и из зарубежья едут к нему люди за духовной помощью, которая сводится исключительно к так называемым «отчиткам». Увы, спрос рождает предложение — это закон рынка, а теперь в том числе и «рынка духовных услуг». Во время нашего приезда из храма доносились истошные вопли и рычание. У входа в нерешительности топтались люди, а в пустом храме на полу корчилась и вопила женщина. Когда «спектакль» закончился, я подошел к ней, благословил, и мы познакомились. Ее имя — Мария, приехала издалека специально «лечиться» у отца Сергия. На большинстве икон виднелись потеки мира и красовались таблички, призывающие нас прикасаться к миру только фитилем свечи. Плачут иконы! Плачут вместо нас, чьи глаза давно не омывались потоками покаянных слез.
Примечательно, что с храмом соседствует языческое капище, на калитке которого значится просто «ЖРЕЦ» и указан график жертвоприношений. Сюда тоже не зарастает «народная тропа», в том числе из России. Кстати, когда мы собирались в дорогу, еще в Самаре, мне тоже был телефонный звонок с вопросом о посещении илорского жреца Жоры. Ответил, что, конечно же, мы к нему не пойдем.
Обратный наш путь из Илора пролегал через опустошенное войной село Кындыг, в котором расположился замечательный пансионат «Эвкалиптовая роща». Благословил своих паломников искупаться в море. Мы надышались на берегу целительным ароматом эвкалиптов и поехали обратно в Дранду.
Соборование
Самарские паломники у грота, где произошло Третье обретение главы Иоанна Предтечи.
Отец Андрей попросил меня помочь ему в Таинстве Елеосвящения (соборования), и я охотно согласился. Тем более что мои спутники в этом году еще не приступали к этому Таинству. Это соборование запомнится мне надолго! Привезли целый автобус одержимых из Илора. Среди них замечаю мою новую знакомую Марию. Батюшка произносит проникновенную проповедь, и Мария начинает рычать и дергаться. Подхожу к ней и крещу. Мария затихает, и взгляд ее снова становится осмысленным. Читаю Иисусову молитву, и отец Андрей, благодарно глядя на меня, спокойно завершает проповедь. На втором-третьем помазании наши подопечные заметно «оживляются»: падают, хрипло выкрикивают ругательства, стонут, извиваются. Для моих паломников такое зрелище в диковинку, и они испуганно дожидаются окончания соборования. Не уверен, что такой тяжелый опыт был нужен и мне, и паломникам… Но Таинство есть Таинство. Наконец-то произнесен отпуст, на лицах присутствующих заметно большое облегчение.
Искушения
Готов расслабиться и я, но не тут-то было! Мои паломницы вдруг заявляют, что не могут оставаться в Дранде из-за отсутствия необходимых гигиенических условий, и передо мной возникает очередной ребус. Вспоминаю, что в Сухуме проживает знакомая монахиня, которая в свое время оставила мне свой номер телефона. Звоню, получаю согласие на размещение женщин. Стемнело, когда мы находим нужный дом в абхазской столице. Дома здесь несут на себе отпечатки недавней войны: кое-где отсутствуют целые блоки в панельных домах, окна зияют пустыми глазницами, штукатурка на многих строениях сбита пулями.
Теплый прием, домашний ужин. Матушку Марфу окормляет духовник-архимандрит из Соловецкого монастыря, и он не дал ей благословения принимать в своей квартире мужчин. И потому мужская часть нашей паломнической группы отправляется обратно в Дранду. С трудом находим места в переполнившейся просторной келье с ортопедическими матрасами на полу. Особый подвиг для нас — сон на закатанном в целлофан матрасе, с которого сползает простыня и который громко шуршит при переворачивании грешного «телесе».
Не дождавшись рассвета, выхожу из гостиницы и дышу свежестью субтропической ночи. Ярко горят фонари по периметру расположенной непосредственно за территорией прихода республиканской тюрьмы. В прежние времена ее корпуса также принадлежали монастырю. С удовольствием молюсь при свете звезд на фоне кипарисов. До чего же красив здесь рассвет! Просыпаются мои спутники, окунаются в находящийся здесь же источник в честь Великомученика Никиты. После утреннего правила и завтрака благодарим отца Андрея и отправляемся искать пристанище, поскольку мужская часть группы тоже капитулировала перед «матрасным» подвигом.
В Гудауте
Команы
На следующий день мы заехали к нашим сестрам. Здесь, на квартире матушки Марфы, вполне сложился небольшой монастырь. Монахиня охотно посвящала своих послушниц в секреты духовной жизни, благословила им послушания в квартире, водила их на Богослужения в сухумские храмы. Пообедав, мы поехали в село Команы. На нашем пути было Сухумское кладбище в селе Михайловка. Оно известно тем, что здесь покоятся усопшие глинские пустынники, а также находится могила их духовника схиархимандрита Серафима (Романцова), мощи которого после его канонизации были перевезены в Глинскую пустынь. Здесь же покоится почитаемая прозорливая старица схимонахиня Ольга (Мищенко). На этом кладбище находится единственный в Абхазии кладбищенский храм в честь Преображения Господня. В нем служил известный церковный писатель архимандрит Рафаил (Карелин). При храме живет его безсменная хранительница старица Тамара. Напитавшись покоем и благодатью этого святого места, отправляемся дальше. Хорошо знакомый путь в Команы ничуть не изменился. Всё те же заросшие фундаменты разрушенных войной домов, на деревьях несобранные плоды хурмы, гранатов и грецких орехов. На короткое время останавливаемся на смотровой площадке над Гумистинским ущельем, любуемся с высоты горными реками Восточной и Западной Гумистой. Проезжаем по горному серпантину к площадке, ведущей к месту Третьего обретения главы Иоанна Предтечи, лестницы из более чем пятисот ступеней, сваренных из металлической арматуры. После второго обретения в середине V века глава Иоанна Предтечи была из Константинополя тайно вывезена христианами в начале IX века в Команы. Это случилось в период иконоборческих гонений. После восстановления иконопочитания, по преданию, Патриарх Игнатий во время ночной молитвы получил указание о местонахождении реликвии. В Команы было направлено посольство, которое около 850 года обрело главу Иоанна Предтечи в указанном Патриархом месте. Команский грот почитается как священное место для христианского мира.
Оттуда направляемся в монастырь Святителя Иоанна Златоуста. В марте 404 года в Константинополе состоялся «неправедный собор», постановивший изгнать Святителя. Из столицы пришел приказ перевезти Архиепископа Иоанна в глухой Питиус (ныне город Пицунда в Абхазии). Истощенный болезнями Святитель в сопровождении конвоя три месяца в дождь и зной совершал свой последний переход. В Команах силы оставили его. У склепа святого Василиска (память 22 мая), утешенный явлением мученика («Не унывай, брат Иоанн! Завтра мы будем вместе»), причастившись Святых Тайн, Вселенский Святитель со словами «Слава Богу за всё!» отошел ко Господу 14 сентября 407 года в Команах. После смерти его тело находилось в Команах, а в 483 году его мощи с большими почестями были перенесены в Константинополь по указу нового императора Феодосия II. Сейчас мощи Иоанна Златоуста хранятся в соборе Святого Георгия в Стамбуле. Саркофаг, где покоились мощи Иоанна Златоуста, хранится в Команском храме. При возведении колокольни храма в земле был найден саркофаг, высеченный из известняка и весивший около тонны. Считается, что в нем было погребено тело Святителя до его переноса в Константинополь.
Монастырь Иоанна Златоуста в Команах.
Близ места, где, по преданию, был убит святой Василиск, по сей день бьет источник. Время вечернее. На источнике нет никого, кроме нас, и я решаюсь искупаться. Удивительная вода в этом источнике: в холодную погоду она согревает, а в жару — освежает. Источник мощный, от него исходит полноводный ручей, несущий свои воды в Гумисту. Нахожу самое глубокое место — по пояс — и с молитвой в честь Пресвятой Троицы погружаюсь в благодатные струи воды. Душу охватывает утешающая радость. Святый мучениче Василисче, моли Бога о нас!
Далее мы поднимаемся к могиле святого мученика. Поклонившись и помолившись на могиле, захожу в небольшой храм-часовню. Неожиданно обнаруживаю дверь в алтарь незапертой. Я захожу, кланяюсь престолу. Замираю в немом восторге. Служить бы и служить здесь Божественную литургию до конца своих дней! Других желаний просто нет! Но нужно возвращаться снова туда — вниз (в буквальном географическом смысле), где кипят страсти, где ты еще нужен людям, пусть даже немногим чудакам, всерьез не оставляющим затею побороть в себе грех.
Новый Афон и вновь Гудаута
Из Коман направляемся в Новый Афон. Первым делом направляемся в грот Апостола Симона Кананита. Проходим место казни Апостола с его наскальным следом и подходим к лестнице, ведущей вдоль скалы в сам грот. Слышим пение акафиста. Недоумеваю: вечером да еще в конце октября здесь обычно никого не бывает. На этот раз — великое множество людей, которые не уместились в гроте и стоят на площадках у самой скалы и ступенях на подступах к нему. Дивны дела Твоя, Господи! Знакомимся: целые автобусы из Москвы, из станицы Тихорецкой. Несмотря на все мои попытки незаметно устраниться меня выуживают из толпы и проталкивают в грот. Оказываюсь рядом с иеромонахом Петром из Краснодарского края, который с готовностью передает мне епитрахиль и текст акафиста. Принимаю это как благословение самого Апостола и погружаюсь в молитвенные слова акафиста. В завершение мне приносят елей и кисть, и я совершаю помазание всех молитвенников. Выхожу из грота в полную темноту. На ощупь спускаемся по крутым ступеням вниз и направляемся к нашему автобусу. Совсем темно, а нам необходимо попасть в Симоно-Кананитский монастырь. Подъезжаем к закрытым воротам. Вместе с нами подъехал игумен Николай из Задонска. По его просьбе к нам выходит иеромонах Дорофей (Дбар). Впервые вижу этого известного на весь мир новоафонского «раскольника» — и никак не вяжется его смиренный доброжелательный облик с этим ярлыком. Приветствуем друг друга, он извиняется за невозможность принять нас из-за того, что началось вечернее братское правило, и мы прощаемся. Мы возвращаемся в Сухум. Матушка Марфа, переборов в себе сомнение, решается нарушить благословение старца и размещает меня ночевать в своей квартире в миниатюрной просфорне. Моих спутников укладывают спать у благочестивой соседки Тамары.
Прощание с Абхазией
Недалеко от Сухума попадаем в поле внимания местных дорожных инспекторов. Совсем недавно приветливые и безобидные, сегодня они превратились в несговорчивых и хмурых стражей порядка. Даже непристегнутый ремень безопасности «стоит» сегодня около восьми тысяч рублей, хотя в прошлом году ни о чем таком здесь и помину не было. Зная понаслышке, что остановка на посту может завершиться лишением прав или совершенно запредельным штрафом, ведем себя крайне сдержанно и приветливо. Тем более что клиент, остановленный перед нами, лишился водительских прав по какому-то пустячному поводу. Наши спутники горячо молятся в машине. Внезапно наши строгие собеседники возвращают нам права и с укоризной читают нотацию. Раскланявшись, мы ретируемся к нашему автомобилю.
Иеромонах Антипа (Авдейчев) в Абхазии.
Едем в термальный сероводородный источник близ села Кындыг. Мои спутники подставляют под горячие тугие струи свои недужные телеса, напоследок радуясь кавказскому солнцу, сочной зеленой листве и экзотическим фруктам. На следующий день в Абхазии ожидаются бурные многолюдные политические события, и я благословляю сегодня же вечером выезжать в Россию.
Следующая остановка — Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь, в который нас не пустили накануне вечером. Благословляю своих спутников на осмотр монастыря, а сам тем временем захожу в известную на всю Абхазию хачапурню у самой трассы, примыкающую к монашеским прудам с плавающими в них величественными лебедями. Заказываю хачапури, которое готовят тут же при мне на углях. Хачапури — это лепешка из муки в форме лодочки, заполненная расплавленным сыром с кусочком сливочного масла. Хачапури нужно есть горячим, отщипывая кусочки лепешки и обмакивая их в сыр с маслом и запивая сухим вином. Позволяем себе такую слабость как некий ритуал, поскольку прощание с Абхазией уже началось. Затем заезжаем в древнее село Лыхны. Здесь находится Свято-Успенский храм, построенный в Х веке, в нем хранится чудотворная икона Божией Матери «Знамение». Под амвоном покоится последний представитель древнего правившего Абхазией рода Шеваршидзе — князь Георгий Шеваршидзе, умерший в ссылке под Воронежем. Потерпев поражение от России в Кавказской войне, Абхазия навсегда распрощалась с древними царственными династиями. Выйдя из храма, заглядываю в келью к старице схимонахине Марии, проживающей на территории успенского прихода с начала 70-х годов прошлого столетия и бывшей неизменной спутницей недавно почившего протоиерея-старца Петра Самсонова. Она вспоминает меня, просит молитв. Обратный путь совершаем тем же чередом, только в обратном порядке: вновь замечательный ужин со скидкой в «Уральских пельменях», ночевка в пугачевском Свято-Никольском монастыре. Возвращаемся в заснеженную Самару. Позавчерашнее купание в море остается в памяти как сладкий сон.