судебная практика по ст 126 ук рф оправдательный приговор
Приговоры судов по ст. 126 УК РФ Похищение человека
Стрельников Р.В. (Семёнов Р.В. изменивший фамилию на основании свидетельство о заключении брака со Свидетель №6, далее по тексту Стрельников Р.В.) совершил похищение ФИО3, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предмет.
Мишин М.С. органом предварительного следствия обвиняются в похищении фио1 в период времени с 18 часов дд.мм.гггг до 01 часа дд.мм.гггг.В судебном заседании потерпевшие фио3, фио4 заявили ходатайство о возвращении уголовного дела в отношении Мишина.
Смирнова похитила человека заведомо несовершеннолетнего, на территории г. Тюмени, при следующих обстоятельствах.27.06.2017 года около 17 часов 00 минут, Смирнова находясь в состоянии алкогольного опьянения, возле крыльца магазина сантехники, распо.
фио совершил похищение человека, группой лиц по предварительному сговору, с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, из корыстных побуждений. Также фио совершил вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества и права.
Резков, Пасенков, Овечкин каждый совершили похищение человека группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья и с угрозой применения такого насилия, из корыстных побуждений.Они же (Резков, Пасенков, Ов.
*** А.Б.о. и *** Ш.С.о., каждый, виновен в похищении человека, совершенном группой лиц по предварительному сговору, с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, из корыстных побуждений, в совершении грабежа, то есть открытого хищен.
Козеев А.И., Белялов Т.Д. виновны в совершении вымогательства, то есть требования передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия.Козеев А.И. и Белялов Т.Д. виновны в соверше.
Зейналов М.Н. совершил самоуправство, то есть самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается гражданином, если такими действиями причинен с.
Решил ли Верховный Суд проблему толкования ст. 126 УК РФ? Постановка проблемы.
Стажер уголовной практики Коллегии адвокатов г. Москвы «Ошеров, Онисковец и Партнеры» Семенцова Наталья
24 декабря 2019 года вступило в силу Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 58 «О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми». Предполагалось, что этот документ положит конец существовавшему в доктрине спору относительно толкования понятия «похищение» и станет ориентиром для формирования единообразной практики у судов. Однако данное постановление не выполнило возложенные на него задачи.
Ч.1 ст. 126 УК РФ представлена в следующем виде:
Соответственно, проблема заключалась в том, что диспозиция данной статьи относится к категории простых, то есть не предусматривает описание объективных признаков состава данного деяния. Это обстоятельство предоставляло широкий простор для толкования понятия «похищение» как в уголовно-правовой доктрине, так и в судебной практике.
Так, одни ученые относили к объективной стороне похищения захват человека, его перемещение и последующее удержание. Другие – только захват и перемещение. Третьи – только удержание (в ситуации, когда потерпевший под влиянием обмана или заблуждения самостоятельно перемещается в место, где подвергается последующему насильному удержанию).
Стоит отметить, что и сам Верховный Суд РФ не давал однозначного ответа относительно возникших споров. Показательным в данном случае является постановление Президиума Верховного Суда РФ n 207п2000 от 17.05.2000 по делу Абдуллина А.Р., в котором Суд, давая толкование понятию «похищение», сначала отнес к объективной стороне этого деяния захват, перемещение и удержание потерпевшего, а потом (в тексте того же самого постановлени) исключил удержание из объективной стороны и отнес его к цели захвата и перемещения, к достижению которой стремится виновный при совершении указанных действий.
Не удивительно, что суды в отсутствие ориентира в виде четко сформулированного подхода к толкованию диспозиции ст. 126 УК РФ по-разному понимали понятие «похищение», занимая одну из указанных выше теоретических позиций (см. к прим: Постановление Московского городского суда от 25.12.2015 г. по делу N 4у-6681/2015; Апелляционное определение Московского областного суда от 11.02.2014 по делу N 22-63; Постановление Президиума Московского городского суда от 20.01.2012 по делу N 44у-314/11; Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Приморского краевого суда от 15 марта 2012 г. по делу N 22-801/2012 и др).
Вместе с тем, определение обязательных признаков объективной стороны похищения имеет важное значение, поскольку от этого зависит решение другой проблемы – определение момента окончания данного деяния. Это, в свою очередь, позволило бы решить вопросы соучастия в этом преступлении и отграничения ст. 126 УК РФ от иных составов. Обратившись к тексту принятого Постановления, можно сделать вывод о том, что обозначенная выше проблема не нашла решения.
При толковании положений п.2 Постановления возникает вопрос – не указали ли разработчики, включив удержание в объективную сторону, на наличие фактического и юридического моментов окончания похищения? Если так, то как необходимо квалифицировать действия лица, которое не выполняло действия по захвату и перемещению, а лишь удерживало потерпевшего в месте, куда его доставили, при наличии осознания факта незаконности такого удержания?
Как известно, соучастие в преступлении допустимо до фактического момента окончания преступного деяния. Наиболее ярко это прослеживается в преступлениях с усеченным составом (например, в процессе разбойного нападения, которое юридически окончено с момента нападения в целях хищения с применением опасного для жизни или здоровья насилия либо угрозы применения такого насилия, пособник предоставит ключи для открытия сейфа, в котором хранятся деньги).
Если согласиться с мнением о выделении в похищении фактического момента окончания в виде удержания, то лицо в описанной выше ситуации будет привлечено к ответственности по ст. 126 УК РФ, поскольку объективная сторона похищения будет считаться оконченной именно с момента начала удержания.
Если же разработчики текста Постановления при включении удержания в объективную сторону похищения не имели цели разделить моменты окончания этого деяния на фактический и юридический, и преступление считается оконченным именно с момента перемещения, то по какой статье УК РФ подлежат квалификации действия этого лица? Как незаконное лишение свободы?
Второй момент, вызывающий определенную неясность в разграничении ст. 126 и 127 УК РФ, заключается в квалификации удержания потерпевшего по ст. 126 УК РФ в том случае, когда он самостоятельно, но под влиянием обмана, переместился в место последующего удержания. Получается, что в ситуации, когда лицо изначально находится в месте, где в последующем будет ограничена его способность к передвижению, действия виновного будут квалифицированы по ст. 127 УК РФ, а в ситуации, когда введенный в заблуждение потерпевший самостоятельно прибывает в указанное место, виновный будет привлечен к ответственности по ст. 126 УК РФ.
Вместе с тем, в данном случае представляется верной позиция Костылевой О.В., которая считает необходимым относить к ст. 126 УК РФ тот случай, когда находящийся в заблуждении потерпевший самостоятельно, но при сопровождении (!) виновного (ых) лиц перемещается в место последующего удержания. В данном случае имеется фактор контроля со стороны похитителя (ей), который позволяет усмотреть в его (их) действиях наличие умысла именно на похищение человека. В случае же, когда потерпевший, находясь под влиянием обмана, самостоятельно прибывает в место незаконного удержания, действия виновных подпадают под ст. 127 УК РФ.
Тем не менее, Верховный Суд пошел по пути признания этих действий (в двух описанных выше ситуациях) похищением, что представляется не совсем логичным и порождает еще большее поле для дискуссии.
[1] Сразу стоит оговориться, что вопрос об окончании похищения в том случае, когда потерпевший под влиянием обмана перемещается в место, где в последующем будет совершено его незаконное удержание, рассмотрению в данном случае не подлежит.
Адвокат добился оправдания по делу о преступлениях против половой неприкосновенности несовершеннолетних
18 июня Верховный Суд Карачаево-Черкесской Республики оставил в силе оправдательный приговор в отношении Р., которого ранее обвиняли в совершении половых преступлений в отношении несовершеннолетних (апелляционное определение имеется у «АГ»).
В обеих инстанциях мужчину защищала адвокат Карачаево-Черкесской Республиканской коллегии адвокатов, член совета АП КЧР Маргарита Тукова.
Суд первой инстанции заметил противоречия в показаниях потерпевших
Р. свою вину не признавал. В суде он рассказал, что дружил с семьей потерпевших и знает девочек с их рождения. К. и А. регулярно приходили к нему в гости, в основном, чтобы взять велосипед или перекусить. Иногда с девочками были их подруги. Одна из таких подруг, совершеннолетняя В., по словам подсудимого, оказывала ему знаки внимания и однажды сообщила, что за деньги готова вступить с ним в половую связь. Мужчина от этого отказался. По его словам, В. это не понравилось: девушка сказала, что Р. еще пожалеет.
Прежде всего Черкессий городской суд заметил, что каких-либо травматических повреждений, которые являются следствием вменяемых Р. преступлений, у девочек не обнаружено. Кроме того, первая инстанция пришла к выводу, что показания потерпевших противоречивы. Так, в январе 2020 г. обе девочки сообщили суду, что оговорили Р. по просьбе их подруги В. Та, по словам К. и А., была обижена на мужчину, поскольку он отказался вступить с ней в интимные отношения. Девочки утверждали, что никто на них не давил и что они сами решили рассказать правду, чтобы не допустить осуждения невиновного человека. Их мать М. также заявила, что Р. не виновен.
Три свидетеля, один из которых был допрошен по ходатайству защиты, сообщили, что в разговоре с ними А. упомянула то же самое: никаких преступлений Р. в отношении нее и К. не совершал. В подтверждение своих слов свидетели предоставили суду аудиозаписи бесед с А. Допрошенная после этого А. сообщила, что такие разговоры с этими свидетелями действительно были и что на нее никто не давил.
Однако уже в феврале 2020 г. К. и А. дали иные показания. Потерпевшие утверждали, что ранее изменили свои показания, потому что в адрес А. поступили угрозы. При этом показания А. об угрозах, как установил суд, также противоречили друг другу. Так, девочка рассказала, что встретила женщину, которая стала расспрашивать об обстоятельствах, связанных с обвинением подсудимого. А., по ее словам, испугалась и сказала, что Р. не виноват. В ответ женщина, пригрозив «негативными правовыми последствиями» для А. и «членов ее семьи», якобы потребовала, чтобы девочка сообщила о невиновности Р. своей матери и суду.
В то же время А. и К. не смогли дать четкий ответ на вопрос суда о том, когда они рассказали матери о разговоре А. с неизвестной женщиной – до судебного заседания в январе 2020 г. или после. Допрос матери девочек ситуацию не прояснил. При этом, подчеркнула первая инстанция, потерпевшие и их мать в январе 2020 г. утверждали, что изменили показания только потому, что реши рассказать правду, и отрицали оказание давления на них.
В ходе февральского заседания А. сообщила, что свидетелям, которые затем предоставили записи разговоров в суд, она также соврала. По словам девочки, сценарий беседы придумала некая Саманта, которая пообещала предоставить А. «материальные ценности», если та скажет, что Р. ни в чем не виноват. Однако, заметила первая инстанция, ранее А. говорила, что Саманта просила сказать «все как есть», то есть правду.
Абсолютная противоречивость, несогласованность и непоследовательность показаний К. и А. не позволяет разграничить соответствующие действительности и надуманные показания, подчеркнула первая инстанция. На этом основании суд посчитал сомнительными и отказался учитывать при вынесении приговора все показания потерпевших. В ином случае будет нарушена презумпция невиновности, поскольку придется строить догадки относительно того, какие показания правдивы, а какие ложны, пояснила первая инстанция.
Суд также отверг показания В., которая заявила, что и в ее отношении Р. совершил противоправные действия. Эти сведения не имеют отношения к вменяемому Р. деянию, пояснила первая инстанция. Поскольку эти показания не нашли подтверждения в ходе рассмотрения дела, суд не стал направлять материал для проведения проверки сообщения о преступлении.
Проанализировав имеющиеся доказательства, первая инстанция учла заключение сексологической экспертизы, согласно которому у Р. нет расстройства сексуального предпочтения. Суд также обратил внимания на представленные адвокатом сведения о том, что мужчина не состоял на учете в психоневрологическом диспансере и положительно характеризуется по месту жительства.
19 марта 2020 г. Р. был оправдан в связи с отсутствием события преступления (оправдательный приговор имеется у «АГ»).
Апелляция защитила оправдательные доказательства
Гособвинитель и мать потерпевших обратились в Судебную коллегию по уголовным делам ВС КЧР. По их мнению, первая инстанция допустила существенные нарушения и дело необходимо рассмотреть повторно. Адвокат оправданного говорила об отсутствии таких нарушений. По ее мнению, позиция суда соответствует представленным доказательствам.
Изучив материалы дела, апелляционная инстанция отметила, что районный суд пришел к обоснованному выводу о противоречивости показаний потерпевших. Первая инстанция также обоснованно отметила несоответствие показаний девочек иным доказательствам, подчеркнул ВС КЧР. Он, в частности, обратил внимание на то, что защитник Р. задавала в ходе одного из допросов К. в суде уточняющие вопросы. В частности, адвокат спросила, почему девочки не убежали и не позвали на помощь. Однако потерпевшая отвечать на вопросы отказалась. ВС КЧР решил, что противоречивость показаний не только потерпевших, но и их законного представителя, не является малозначительной и очевидно не может быть следствием различной интерпретации одних и тех же фактов.
Примечательно, что, по мнению гособвинителя, первая инстанция должна была направить протокол судебного заседания в правоохранительные органы для проверки «по вопросам аудиозаписи разговоров потерпевших». Отказ суда нарушил принцип состязательности уголовного процесс, посчитал представитель прокуратуры. Однако апелляционная инстанция с таким пониманием УПК не согласилась. ВС КЧР заметил, что аудиозапись разговоров А. со свидетелями была представлена стороной защиты. Оценка такого доказательства правоохранительным органом, как того хотел госообвинитель, означает «подмену компетенции суда как органа правосудия по оценке доказательств, представленных сторонами». Ходатайство прокурора в данном случае означает оценку доказательства стороны защиты ее процессуальным оппонентом – стороной обвинения, а не судом, как это предусмотрено ст. 8 и ч. 3 ст. 15 УПК РФ, подчеркнула апелляция.
Сославшись на ряд постановлений ЕСПЧ, в том числе на дело «Надросов против России», ВС КЧР напомнил, что именно суд при рассмотрении дела по существу осуществляет полную, независимую и исчерпывающую проверку и оценку обвинительных доказательств, независимо от того, какая оценка была дана им в ходе других разбирательств.
Гособвинитель также указывал на отсутствие в резолютивной части приговора сведений о том, что Р. признан невиновным. Однако, заметила апелляция, отмена оправдательного приговора по мотивам нарушения права обвиняемого на защиту не допускается. Оправдательный приговор может быть изменен по указанным мотивам лишь в части, касающейся основания оправдания, по жалобе оправданного, его защитника, законного представителя и (или) представителя (п. 19 Постановления от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве»).
С учетом этого 18 июня 2020 г. ВС КЧР вынес апелляционное определение, которым подтвердил законность, обоснованность и справедливость оправдательного приговора в отношении Р.
Комментарий защитника
Адвокат рассказала, что сторона защиты столкнулась со сложностями: «Как известно, обвинить человека в том, чего он не совершал, очень легко. А нам приходятся доказывать невиновность, это всегда тяжело». По ее словам, уголовное дело расследовалось с очевидно обвинительным уклоном, а обвинение строилось на несоответствующих действительности показаниях несовершеннолетних потерпевших.
Сведения об обжаловании оправдательного приговора и апелляционного определения в кассации, по словам защитника, отсутствуют.
Адвокаты добились оправдания по делу о похищении человека организованной группой
До уголовного дела был имущественный спор
Ранее Руслан Дукин был единственным участником и директором ООО «Престиж», однако конечными бенефициарами были иркутские супруги-бизнесмены Дмитрий Матвеев и Татьяна Казакова. В ноябре 2014 г. супруги развелись и подписали соглашение о разделе имущества. Спустя год Руслан Дукин продал 100% доли в обществе Александру Исайченко, при этом на следующий день 100% доли были проданы дочери Татьяны Казаковой Ольге, при этом сделка была заверена у нотариуса.
Впоследствии арбитражные суды встали на сторону Ольги Казаковой, признав за ней право собственности на доли в ООО «Престиж» по формальным основаниям. В 2014–2015 гг. имущество общества перестало существовать в натуре: три торговых центра, которые находились на балансе организации, были снесены, а земельный участок под ними был продан Ольге Казаковой как физическому лицу еще до того, как она приобрела право собственности на общество.
Несколько лет спустя, с 1 по 2 июня 2018 г. Руслан Дукин находился в доме Дмитрия Матвеева, а после того, как покинул его, был доставлен сотрудниками полиции в отдел СКР в рамках уголовного дела, возбужденного в отношении неустановленных лиц по факту его похищения. Поводом для этого послужило сообщение очевидца – сотрудницы полиции, которая якобы видела похищение Руслана Дукина. В тот же день сотрудники полиции задержали Дмитрия Матвеева в его доме, а также его знакомых Насрудина Эдильханова, Зураба Гамаева и Умалата Шидаева.
Следствие настаивало на версии с похищением
По версии следствия, зимой или весной 2018 г. Дмитрий Матвеев решил заставить Руслана Дукина подписать заранее подготовленные бумаги о передаче прав на ООО «Престиж» ему или его доверенным лицам для отмены ранее принятых судебных решений в пользу Ольги Казаковой по вновь открывшимся обстоятельствам.
Для этого Дмитрий Матвеев якобы предложил знакомому из Москвы Насрудину Эдильханову за 5 млн руб. похитить Дукина и заставить его совершить отчуждение доли в уставном капитале общества. По версии следствия, Эдильханов обратился за помощью к Абу-Муслиму Беличкову, Зурабу Гамаеву и Умалату Шидаеву, которых планировал привлечь в качестве исполнителей.
Дмитрий Матвеев, как посчитали правоохранители, также привлек для совершения задуманного своего сына Ивана, которому давал поручения по организации преступлений, в частности взять в аренду автомобиль, на котором планировалось совершить похищение. В организованную группу, которая, по мнению следствия, отличалась высокой сплоченностью, иерархичностью и структурностью, также вошел Арби Бистаев, который якобы должен был следить за Русланом Дукиным.
Как следует из обвинительного заключения, вечером 1 июня 2018 г. Беличков, Гамаев и Шидаев последовали на автомобиле за внедорожником Руслана Дукина и устроили столкновение. Далее Гамаев и Шидаев пересели в автомобиль Дукина под предлогом решения вопроса о возмещении материального ущерба вследствие ДТП. После этого они с помощью физической силы, электрошокера и газового баллончика похитили потерпевшего и привезли его в дом Дмитрия Матвеева, где он под давлением подписал все документы касательно продажи ООО «Престиж» и его имущества.
По версии следствия, далее члены организованной группы узнали о том, что правоохранители уже в курсе похищения, и потому заставили Руслана Дукина записать видеообращение о том, что с ним якобы все в порядке. Затем Дмитрий Матвеев поручил своему водителю доставить потерпевшего в отдел полиции, чтобы тот сообщил полицейским о своем добровольном нахождении у него дома.
Присяжные поддержали версию защиты
Уголовное дело в отношении семи обвиняемых рассматривалось в Иркутском областном суде с участием присяжных заседателей. В отношении Дмитрия Матвеева была избрана мера пресечения в виде запрета определенных действий, на его денежные средства был наложен арест. Двое обвиняемых находились под подпиской о невыезде, а четверо были направлены в СИЗО.
Как сообщила «АГ» адвокат АК «Позякин и партнеры» Ольга Измайлова, защищавшая Дмитрия Матвеева, для рассмотрения дела коллегию присяжных пришлось собирать дважды. По ее словам, первая коллегия был распущена в январе 2021 г. по надуманным основаниям. «Видимо, сторона обвинения узнала о намерении присяжных вынести оправдательный приговор подсудимым, и стали приниматься меры для противодействия этому. В связи с этим в суд поступило анонимное письмо о том, что один из защитников обвиняемых имеет непроцессуальное общение с присяжной по телефону. Однако мы полагаем, что на деле соответствующие звонки были сфальсифицированы при помощи системы “звонок с подменой номера”, так как входящие и исходящие звонки не совпадали по времени на обоих номерах. В свою очередь Татьяна Казакова заявила, что одна из присяжных также работала у нее в 90-х гг.», – рассказала защитник. Новая коллегия была сформирована в феврале 2021 г.
В ходе судебного разбирательства все подсудимые отрицали свою вину в инкриминируемых деяниях. В частности, по словам участников ДТП, оно произошло случайно, а потерпевший был агрессивно настроен, оскорблял Умалута Шидаева и размахивал руками. В ходе конфликта, выяснилось, что Руслан Дукин, как и они, знаком с Дмитрием Матвеевым и хочет переговорить с ним, поэтому Беличков, Гамаев и Шидаев отвезли его в дом к общему знакомому.
В комментарии «АГ» адвокат АП Иркутской области Андрей Степанов, являющийся защитником Ивана Матвеева, отметил, что в ходе судебного разбирательства потерпевший настаивал на своем похищении. «Со слов Дукина, его якобы насильно заставили подписать долговую расписку на 100 млн руб. и документы, датированные 2012–2015 гг., о том, что он продал долю ООО “Престиж” другому лицу. Одна из свидетелей, которая была сотрудником полиции, якобы видела момент похищения потерпевшего. Однако в ходе судебного разбирательства оказалось, что она видела из машины только чьи-то торчащие ноги. Охранник и повар Дмитрия Матвеева сообщили суду, что все в доме их работодателя относились к Руслану Дукину как гостю, его кормили и поили, никто не удерживал его силой», – рассказал он.
По словам защитника, необоснованность и нелогичность обвинения были настолько очевидны, что вопрос выбора именно суда присяжных был предопределен. «Сторона обвинения старалась оперировать догадками, а не фактами, на что было обращено внимание присяжных, и замечания защиты были приняты во внимание. Обвинение подсудимых было абсурдным: в частности, было непонятно, зачем обвиняемым потребовалось похищать потерпевшего на глазах у множества свидетелей среди бела дня на арендованной у официального дилера машине, которая была оборудована GPS-системой. Также было непонятно, зачем стоило везти Руслана Дукина в дом, который был оборудован системой видеонаблюдения», – подчеркнул Андрей Степанов.
Ольга Измайлова добавила, что изначально Насрудин Эдильханов был медиатором в конфликте Татьяны Казаковой и Дмитрия Матвеева по поводу имущественного конфликта, причем пригласила его именно Казакова. Однако в итоге он встал на сторону ее бывшего супруга.
По словам адвоката, Руслан Дукин сам захотел приехать к Дмитрию Матвееву домой, где пообещал дать признательные показания в полиции насчет мошеннических действий Татьяны Казаковой в отношении доли в ООО «Престиж». Ольга Измайлова отметила, что видеокамеры в доме Дмитрия Матвеева зафиксировали факты того, что Руслан Дукин свободно гуляет по территории дома, курит и ведет себя раскованно, как гость, а не как похищенный человек. «В суде он не отрицал, что в доме моего подзащитного ел приготовленные ему угощения, пил коньяк и взял от хозяина дома 10 тыс. долл. США на приобретение квартиры. Обвинение строилось на том, что Дукина похитили, чтобы отнять ООО “Престиж”, но оно не принадлежало ему в 2018 г. Факт продажи им доли другим лицам, отсутствие на балансе общества имущества, нахождение участка в залоге у банка – все это подтверждалось соответствующими документами», – рассказала она.
Адвокат также сообщила, что когда Руслана Дукина отвезли на медицинское освидетельствование, он сообщил врачу, что легкие царапины возникли у него, когда он ударился об руль машины при ДТП. «Только на допросе у следователя он стал говорить, что его похитили и привезли в дом моего подзащитного. Скорее всего, он решил дать такие показания после разговора с Татьяной Казаковой», – предположила Ольга Измайлова.
По словам Андрея Степанова, защита стремилась показать присяжным обстоятельства, вырванные стороной обвинения из контекста, которые при должном внимании и сопоставлении с другими фактами давали иную картину произошедшего и исключали криминальный окрас. «Например, обвинение утверждало, что поездка Ивана Матвеева в Москву была исключительно в целях преступного сговора для общения с Эдильхановым. На самом деле мой доверитель ездил в столицу, чтобы купить машину и чтобы попасть на прием к депутату Госдумы. Он также подавал жалобы на незаконное бездействие правоохранительных органов Иркутской области, которые должным образом не расследовали противоправные действия Татьяны Казаковой, которая, по его словам, подделала расписку на сотни миллионов рублей о том, что он взял взаймы и не отдает ей деньги. Также обвинение утверждало, что автомобиль был арендован для преступления, однако мы указывали, что он был арендован для организации поездки гостей Матвеевых на Байкал», – рассказал Андрей Степанов.
Ольга Измайлова добавила, что защита работала с учетом того, что присяжные – это судьи факта. «Поэтому добиваться оправдания обвиняемых можно было только путем представления конкретных, не опровергнутых обвинением фактов. В деле Дмитрия Матвеева их было достаточно, чтобы убедить присяжных в абсурдности и несостоятельности обвинения. С учетом того что оценка доказательств может быть дана только в прениях, сторона защиты всегда обращала внимание присяжных заседателей на то или иное доказательство для возможности ссылаться на это в прениях сторон. Таким образом, стороне защиты удалось посеять сомнения в правдивости показаний потерпевших и свидетелей обвинения путем правильной постановки вопросов как открытого, так и закрытого типа», – рассказала она.
В свою очередь адвокат Станислав Орловский, который совместно с коллегой Антоном Соколовым защищал Абу-Муслима Беличкова, отметил, что в судебном разбирательстве стороне обвинения не удалось представить ни единого доказательства своей версии, так как все ее доводы были основаны на предположениях. «Стороной защиты были представлены неоспоримые факты невиновности подсудимых. Были продемонстрированы видеозаписи, где якобы потерпевший передвигается по городу и дому Матвеева свободно, были допрошены свидетели и показаны юридические документы, опровергающие версию обвинения», – рассказал он.
В результате присяжные вынесли вердикт о невиновности каждого из обвиняемых, а суд оправдал их за отсутствием состава преступления, признав за ними право на реабилитацию. «Благодаря командной работе защиты всё в совокупности позволило достигнуть отличных результатов, когда присяжные единодушно проголосовали за невиновность подсудимых, включая моего доверителя. Полагаю, что прокуратура обжалует приговор суда в апелляции», – подчеркнул Андрей Степанов.
Адвокат АП Иркутской области Роман Кравцов, защищавший Ивана Матвеева до роспуска первой коллегии присяжных, добавил, что специфика этого уголовного дела состояла в том, что защита постоянно испытывала беспрецедентное внесудебное давление со стороны сотрудников Следственного комитета и прокуратуры. «Убежден, что именно результатом этого стал роспуск первого состава присяжных. Довести это дело до оправдательного вердикта, полагаю, удалось в том числе благодаря слаженной высокопрофессиональной командной работе коллег, которые ранее прошли обучение по специфике работы в суде присяжных», – подчеркнул он.