сарабьянов спасская церковь евфросиниевского монастыря в полоцке
Владимир Сарабьянов о реставрации Преображенского храма Полоцка
В Полоцкой епархии продолжается реставрация росписей одной из жемчужин древнерусской культуры — Преображенского храма Спасо-Евфросиниевского монастыря, действующей женской обители. На вопросы о ходе работ и открытиях, сделанных за период реставрации, ответил реставратор высшей квалификации Владимир Сарабьянов. 
— Владимир Дмитриевич, несколько лет Межобластное научно-реставрационное художественного управление, где вы трудитесь, реставрирует фрески Преображенского собора Спасо-Евфросиниевского монастыря в Полоцке. Как начиналась и как продвигается эта работа?
— Этот монастырь действующий, уже с начала 1990-х годов он возрождается. И тогда же началась планомерная реставрация, которую вели белорусские реставраторы. Но их было очень мало. Собственно, эту работу вел один профессиональный реставратор — Владимир Васильевич Ракицкий. Приезжали студенты, волонтеры, но он был единственным специалистом. Поэтому все шло чрезвычайно медленно. Храм внутри был весь зашит лесами. Это длилось год, другой, пять, десятилетие. Он проработал 15 лет, и поскольку работал практически один, то сделал очень немного из того колоссального объема, который надо было сделать.
В храме, как оказалось (никто этого не знал), сохранились росписи от пола до купола, стопроцентно. Есть, конечно, какие-то лакуны, утраты, где-то получше сохранилось, где-то похуже, но в целом это огромный ансамбль, который отреставрировать в одиночку, конечно, невозможно.
Церковь выступила с инициативой ускорения работ, потому что 15 лет прошло, а раскрыты были только росписи наверху, в барабане, их никто не видит из-за лесов. Полоцкий владыка архиепископ Феодосий, с которым были согласны и игумения, и все сестры, связался со мной. Я приехал туда в конце 2006 года. Мы сделали зондажи, пробы; поняли, каков характер реставрации. Сообщили все комиссии белорусского министерства культуры, и дело пошло.
С 2007 года мы в Полоцке безвылазно сидим, каждый сезон, по 6–7 месяцев. Года четыре назад к нам подключилась бригада минских реставраторов. Человек 10–15 работает каждый сезон, и вот сейчас дело уже близится к концу. До нас в храме были раскрыты фрески в барабане, парусах и сводах. Все, что ниже сводов: стены, алтарная часть, западная — все было под сплошной масляной записью. Все было черное, как печная труба. Накопилась копоть, потому что это долгое время был единственный приходской храм в Полоцке и во всей округе. 
— То есть, эта церковь не была закрыта после 1917 года?
— Была какое-то время, но ее открыли в 1943 году во время немецкой оккупации, а потом уже советские власти не закрывали. До реставрации церковь внутри выглядела как обычный, несколько затрапезный провинциальный храм, а сейчас это просто «звезда» и сенсация, потому что ничего подобного нигде нет. Мало того, что сохранность живописи прекрасная, там невероятное содержание этой росписи.
Помимо чисто богослужебных функций, этот храм имел еще два акцента. Во-первых, это храм, который был построен в середине XII века самой преподобной Ефросинией Полоцкой. Это была ее личная инициатива, ее творение. Она была ктитором: храм строился на ее деньги. Она храм строила вовсе не для того, чтобы он стал главным в этой местности.
Рядом уже был огромный Георгиевский храм (конца XI века), и он в плане богослужебных площадей полностью удовлетворял потребности этого окраинного района Полоцка. Георгиевский большой храм был усыпальницей полоцких архиереев. А маленькую Спасскую церковь Ефросиния строила, во-первых, как усыпальницу своей семьи, своего княжеского рода. Она была, ни много, ни мало, праправнучной св. князя Владимира по прямой линии.
Во-вторых, храм задумывался как место хранения величайшей реликвии, находившейся в Полоцкой земле. Это был реликварный крест, в котором находились великие христианские святыни: частица Древа Креста Господня с каплей Крови Спасителя, частицы камней Гроба Господня и Гроба Богоматери, частицы мощей первомученика Стефана, целителя Пантелеимона, Димитрия Солунского. Крест был создан, скомпонован по указанию самой Ефросинии, а храм, где крест был положен, стал храмом-реликварием.
Ефросиния принимала в создании храма и его декорации самое непосредственное участие. Храм имеет совершенно уникальные архитектурные формы: это первый храм, где мы видим два ряда наружных кокошников вокруг барабана. Такая чисто русская черта, Византия ничего подобного не знала.
Сцена из жития прп. Евфросинии Александрийской
Роспись храма совершенно удивительна по своему содержанию. Половина всей фресковой живописи — это циклы обязательные, обычные для храмовой декорации (но тоже интерпретированные очень не просто), а вторая половина — это личное дополнение преподобной. Видно, что она была очень образованным, книжным человеком. В ее житии говорится несколько раз, что она любила книги, книжную премудрость. Книги для нее — это источник мудрости, это источник знания. И это отразилось в росписях.
— То есть она сама принимала участие в разработке сюжетов?
— Да. Она, имея, видимо, прекрасную библиотеку, засев за книги, составила как бы второй пласт иконографической программы, который носит просветительско-назидательный характер. Очень много сюжетов, связанных с деяниями апостолов, святителей, преподобных отцов. Конечно, приоритет отдан преподобным, потому что храм монастырский.
Неизвестная святая с южной стены
Тема обращения к людям, просвещения ощущается сильно. Вся нижняя зона стен — это все призыв к изучению премудрости: открытые книги, изображения святых отцов, которые все время пишут, пишут, пишут в книгах. Они пишут, а из книг прямо буквально источники истекают. Это такая иконография — «Источник Премудрости».
В храме есть две большие композиции: Иоанн Златоуст и Григорий Богослов сидят за пюпитрами, и из их книг вытекают водные потоки, из которых толпы народа пьют. Наглядное изображение премудрости. Огромное количество монахов, которые держат в широко разведенных руках гигантские свитки. И в свитках все тексты, тексты, тексты… Невероятно насыщенное обращение к пастве, к сестрам, ко всем с таким зримым призывом к христианскому просвещению. Это уникальная особенность иконографической программы.
— Теперь эти росписи будут исследоваться, наверно, не одно десятилетие?
— Конечно, это огромный материал. По возможности, мы стараемся все, что раскрываем, исследовать, фиксировать, потому что леса постепенно снимают, наверх уже не подымешься. К счастью, все самое интересное для исследователя, все идеи Ефросинии — в сюжетах нижней зоны, они будут доступны всегда.
— Есть предположения, откуда были художники?
— Артель, скорее всего, греческая. Эти художники могли работать где-то еще в пределах Византийского мира, потом приехать в Полоцк. Они же не подписывались.
— А что-то близкое по стилю было еще где-то в Русских землях? Может, они еще что-то расписали?
— У нас похожих фресок нет. Но вспомните, что до нас дошло? Тот же Полоцк: нам известно из разных источников, археологических, летописных, что в XII веке в Полоцке было полтора десятка церквей, а сохранилась одна. Кто знает, может быть, эта артель расписывала что-то еще. Везде, всегда храмы расписывались. Это было железное правило. Но до нас так мало дошло, что найти прямые аналогии невозможно.
— В этом храме ваша бригада применила уникальную технологию отслоения поздних слоев росписей от первого, авторского слоя. Это сложно делать?
— Росписи храма поновлялись несколько раз. Дважды были поновления в XIX веке: 1833 и 1885 годах. Более-менее те же самые сюжеты изображались масляными красками поверх старой фрески. Эта церковная живопись XIX века вторична. 
В результате раскрытия, реставрации более древних слоев этой вторичной живописи в наших храмах столько было уничтожено, что она мало где осталась. У нас возник вопрос: нельзя ли снять эту живопись так, чтобы сохранить ее? Мы использовали опыт и наработки других реставраторов — иногда снимали такие записи со стен, но совсем небольшими фрагментиками по 5 — 10 квадратных дециметров. Мы подумали: «Почему нельзя сделать целиком, всю запись снять?» Довольно быстро придумали систему, как снимать большие площади записей целиком.
Сейчас Полоцкая картинная галерея имеет уже целую потенциальную выставку отслоенной живописи. И они думают, как все это экспонировать, так как им передали уже около 100 квадратных метров. Мы три года этим занимаемся, и белорусы подключились активно к процессу отслоения, они всему научились. Это утомительный процесс, трудоемкий и очень вонючий, очень.
— Это какой-то химией делается?
— Да, это очень жесткие растворители, приходится работать буквально в респираторах. Это вредный процесс. Мы даже научились расслаивать эти два слоя записи: отделять слой 1833 года от слоя 1885. Есть несколько участков, на которых получилось так: одна древняя композиция остается на стене храма и две мы отслоили и монтировали на холст.
— То есть, получается даже не двойной, а тройной комплект росписи для одной и той же стены.
— Да. Два участка можно экспонировать отдельно.
— И в будущем, когда XIX век станет исследоваться глубоко, ученым будет, что изучать?
— Уже сейчас росписи XIX век — это ценность, и их надо исследовать. Теперь можно их таким способом сохранять. Раньше их просто счищали скальпелем.
— А где-то в мире что-то подобное делают?
— Я не знаю таких примеров. Обычно широко практикуются различные методы отслоения там, где авторская роспись была заштукатурена и поверх толстого слоя штукатурки расписали заново. Но это делается элементарно, верхний слой хорошо снимается, потому что он на штукатурке лежит. А у нас проблема в том, что масляная краска была положена прямо на фреску. Надо все так устроить, чтобы не повредить нижнюю фреску.
— Как это технически можно сделать?
— Сначала лицевая поверхность масляной живописи заклеивается марлей. Потом подбирается композиция растворителей так, чтобы она размягчала масляную запись, но не воздействовала на фреску. В полоцком храме фреска очень прочная — это нам облегчает работу. На участок стены наносится на строго определенное время компресс с растворителями. Время подбирается опытным путем.
Масляная запись размягчается, но остается приклеенной к марле. Потом этот размягченный участок начинают сверху аккуратненько подрезать скальпелем, постепенно отгибая от стены марлю вместе со срезанной масляной живописью и продвигаясь вниз. Это делают два человека, каждый со своей стороны. Похоже на процесс снятия шкуры с животного. Постепенно все отрезается от стены и сворачивается тут же в рулон.
Если композиция большая, то ее снятие может длиться месяц. Дальше очищается, выравнивается, пластифицируется тыльная сторона этой снятой живописи. Потом тыльной стороной живопись наклеивается на холст, после чего марлевая ткань с лицевой стороны удаляется. И — вуаля — получается картина маслом, но уже не на стене, а на холсте.
Реставратор Дарья Скобцова за работой
— А во всех храмах, где есть такие поздние росписи, можно таким методом их снимать? Есть какие-то условия?
— Думаю, это возможно практически везде, храмов таких много. Сейчас мы будем пробовать делать такую работу в Рождественском соборе Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде. В этом храме на росписях XVII века очень качественная масляная запись. Две трети площади записи давно счистили, и там ее больше нет, а на оставшейся площади она сохранилась, и мы попробуем сделать такое отслоение. На будущий год, может быть, удастся включить эти работы в программу реставрации, тогда там тоже появятся масляные картины, которые можно будет разместить в монастыре.
— Это может быть отдельным пунктом экскурсионной программы?
— Да, это и музейный объект и молельный образ. Чем плохо? Это перспективное дело. Я считаю, что главное наше достижение в том, что мы можем записи отделять от стен большими площадями. Когда снимают маленькими фрагментами и потом скрепляют их вместе, получаются швы, швы, швы, они мешают восприятию — единого впечатления не складывается.
— Храм Ефросиниевского монастыря действующий. Теперь, когда фрески раскрыты, нужны особые условия их хранения. Удалось выработать такой «режим пользования», с которым бы согласилась община, и который не нарушал бы сохранность росписи?
— Знаете, я должен сказать, что такого заботливого отношения со стороны духовенства к древним росписям, как к Спасо-Ефросиниевском монастыре, я не видел нигде и никогда. Всегда и везде приходилось убеждать священнослужителей, монахов, монахинь, что это ценность, что это драгоценность. На это уходили годы, пока пробьешься через какие-то стереотипы.
В Полоцке все: весь монастырь, игумения, владыка, всё приезжающее духовенство (туда все время кто-то приезжает, это духовный центр и святыня всей страны, там толпы паломников) — все понимают, какая это ценность. Духовенство и монахини «дышат в полдыхания», они прекрасно осознают, что это надо беречь, что нельзя эксплуатировать этот храм «по полной». Сейчас там службы почти не ведутся, бывают молебны перед воссозданным крестом-реликварием.
— А климатические условия в этом районе не сильно вредят фрескам?
— Там вообще неплохой климат. Храм так устроен, что быстро просыхает. Сам по себе климат внутри храма хороший: сухо и тепло. Но, конечно, надо его контролировать. Нужно будет все рассчитать: параметры поддержания температуры и влажности. Община абсолютно на все это готова.
— Это уникальный случай взаимодействия?
— Нет, не такой уж уникальный. Просто надо правильно построить взаимоотношения. Надо, чтобы все было донесено до сознания священнослужителей не каким-то танковым наездом, не в приказном порядке. Нужно разъяснять. Все же люди, все всё могут понять. Если ласково и нежно повторять: «Смотрите, какие хорошие фрески здесь!», — любого проймет в конце концов.
В.Д.Сарабьянов «Спасская церковь Евфросиниевского монастыря в Полоцке» огромный фотоальбом,
—>
| Доставка: | |
| по городу: | За дополнительную плату: 100.00 р. |
| по стране и миру: | Стоимость доставки по стране 100.00 р По миру 500.00 р |
| за пределы Минска по тарифам Белпочты за счет покупателя | |
| Оплата: Наличные, Банковский перевод, Банковская карта, Контакт, Почтовый перевод. | |
| №207288370 |
В.Д.Сарабьянов «Спасская церковь Евфросиниевского монастыря в Полоцке» огромный фотоальбом, мелованная бумага, твердый переплет, шитый блок, редкое издание, тысячи высококачественных цветных фото Место издания: Спасо-Евфросиниевский монастырь в г. Полоцке Год издания: 2016
огромный фотоальбом, мелованная бумага, твердый переплет, шитый блок, редкое издание, тысячи высококачественных цветных фотографий, вес 3.5 кг
сост.: М. В. Сарабьянова;
3-е изд., доп. и перераб. 2000 экз. Огромный формат (32х26 см).
Полоцким Спасо-Евфросиниевским женским монастырем издан монографический труд Владимира Дмитриевича Сарабьянова, представляющий историю раскрытия аутентичных росписей Спасо-Преображенской церкви.
Это первое комплексное и детальное исследование уникального памятника монументальной живописи Древней Руси середины XII века. Безвременно ушедший В.Д. Сарабьянов (1958–2015), выдающийся реставратор и ученый, возглавлял работы по раскрытию росписи и параллельно с этим подробнейшим образом изучал живопись, о которой ранее исследователи могли судить лишь по небольшим пробным раскрытиям, сделанным еще в 1930-х годах.
В предисловии к изданию игумения монастыря Евдокия и сестры пишут: «В начале XXI века не только Полоцкою обитель преподобной Евфросинии, но и весь христианский мир ждало очень важное и значимое открытие — уникальная Спасо-Преображенская церковь XII века, подобно прекрасной невесте, вынужденной скрывать свое подлинное духовное богатство и величие, переоблачилась в дивные одежды и засияла первозданным совершенством и красотой. На сегодняшний день процесс реставрации древних фресок Спасского храма вступил в свою завершающую стадию. Два человека имеют к этому знаменательному событию самое непосредственное отношение — преподобная Евфросиния, игумения Полоцкая, и московский реставратор Владимир Дмитриевич Сарабьянов. Удивительным образом Промысл Божий соединил этих двух людей в любви к прекрасному и возвышенному».
Издание задумывалось В.Д. Сарабьяновым как труд, руководствуясь которым, все желающие имели бы возможность познакомиться с росписями Спасо-Преображенской церкви, иконографическая программа которой была составлена преподобной Евфросинией Полоцкой. При жизни автор не успел завершить подготовку этого издания, однако большая часть книги была им дописана. Перед составителями Марией Владимировной и Михаилом Владимировичем Сарабьяновыми стояла задача дополнить неоконченные главы и как можно более полно представить и фрески Спасской церкви, и исследования Владимира Дмитриевича.
Издание богато украшена иллюстрациями фресок, рисунками реконструкций Спасской церкви.
nantik7
nantik7Наталия Курнант
Два с небольшим часа пути из Себежа в Полоцк – и мы в Белоруссии. Первым делом отправляемся в Спасо-Ефросиньевский монастырь, он на окраине города. Там огромный в неовизантийском стиле Крестовоздвиженский собор (1897) и маленькая, сильно перестроенная Спасо-Преображенская церковь 12 века.
С сохранившимися фресками (примерная датировка – 1161 год). Таких храмов, с полностью сохранившимися росписями стен 12 века (масляная основа фресок 19 века послужила прекрасным консервантом), по всему миру – единицы.
У входа дежурит суровая монахиня, не пускает: «В церкви меняют пол, так что этот вход закрыт. – А с другого можно посмотреть? – Чего там смотреть, я же сказала – пол меняют». Боковая дверь открыта, там работают послушницы. Можно? Девушки смущенно кивают, но у двери сразу же появляется страж. Мы быстро входим, осматриваемся, стоим, вращая головами, но под грозным взглядом скоро ретируемся, увы.
Я успела услышать лишь характерный шум – пространство храма вмиг наполняется людьми, не людьми, конечно, – образами, ликами, я почти физически ощущаю их присутствие, и шум становится хором, нестройным хором горнего мира. Не всегда и не везде у меня появляется такое чувство, здесь – вмиг.
Так жаль, что я не успела вглядеться, уловить детали, увы, я делала это по книжке, купленной здесь же – блестящей работе В.Д. Сарабьянова «Спасо-Преображенская церковь Евфросиньева монастыря и её фрески». (Москва. Северный паломник. 2009). Я не искусствовед, но серьезное специальное научное исследование прочитала влёт, с увлечением. Иллюстрации – это, в основном, лики. Книгу хочется цитировать бесконечно, я приведу развернутое высказывание, отчасти объясняющее такой отбор иллюстраций.
«Крупный масштабный модуль росписи накладывает определенные требования на построение самих фигур, а также на соотношения композиционных элементов внутри каждого отдельного сюжета. Фигуры отличаются особыми пропорциями, несколько гипертрофированными в сторону увеличения голов и ликов. Могучие фигуры, особенно изображения на подпружных арках, увенчаны очень крупными головами, в которых, в свою очередь, особо выделены лики с весомыми, усиленно выразительными чертами. Лики как будто чуть выдвинуты вперед, тогда как прически и контуры голов получаются как бы отодвинутыми на второй план. В результате получается особый эффект: внутренняя энергия образа, набирая силу в самой фигуре, выходит через повышенную выразительность ликов, которые буквально выступают из стены. Этот совершенно умышленный художественный прием масштабного градуирования образа, мастерски используемый художниками Спасской церкви, создает атмосферу особого духовного напряжения, плотно заполняющего пространство храма и очень гармонично сочетающегося с могучими и энергичными формами интерьера». (С.178)
Насколько я понимаю, реставрация Спасской церкви была последней законченной крупной работой В.Д. Сарабьянова (он умер недавно, в Москве, «скоропостижно скончался»). Странное чувство возникает от просмотра видеозаписей, от чтения интервью: как будто он знал, что эта работа – последняя. Он говорит, и недоговаривает, и пытается объяснить тот личный эмоциональный контакт, который возникает у него с образами, с самой преподобной. Из его высказываний понимаешь, насколько близка ему была личность Евфросиньи, суть её жизни: монашеское служение, осмысленное как просветительская деятельность. Возможно, я преувеличиваю, «обтесываю» информацию в угоду концепции, но я уверена, что без усилий В.Д. Сарабьянова мы многого бы в церкви не увидели.
Реставрация росписей XII века Спасо-Преображенской церкви Полоцкого монастыря
Десять лет работы с росписями Спасо-Преображенской церкви Полоцкого монастыря позволили не только открыть живопись XII века, но и путем отслоения сохранить более поздние фрески.
Спасо-Преображенская церковь Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря — единственный в Белоруссии памятник XII века, где почти полностью сохранились древнейшие фрески. На территории бывшего СССР есть лишь один храм подобной сохранности — псковская Спасо-Преображенская церковь (около 1140) Мирожского монастыря.
Белорусский случай, которым московские реставраторы занимаются вместе с местными специалистами, уникален еще и тем, что состояние древних росписей, дважды записанных в XIX веке, позволило сохранить не только их, но и наслоения.
Росписи XII в. и поздние наслоения
Росписи XIX века сняли и с помощью технологии, специально разработанной для этого памятника, перенесли на новую основу — теперь их показывают в Художественной галерее Национального Полоцкого историко-культурного музея-заповедника.
Ну а фрески XII века ожидают продолжения реставрационного цикла: после реставраторов-монументалистов подошла очередь архитектурной реставрации. Дренажами и инженерными конструкциями, кровлей и возрождением внутреннего убранства храма займутся архитекторы под руководством Сергея Лалазарова.
«Такая задержка (сначала фрески, затем архитектура) случается часто, — говорит художник-реставратор высшей категории Евгения Серегина, руководитель бригады художников-реставраторов имени Владимира Сарабьянова из московского Межобластного научно-реставрационного художественного управления (МНРХУ). — Архитектурная реставрация нередко идет по следам живописной. Тем более в таком уникальном случае, как Спасо-Евфросиниевский монастырь — с небывалой для XII века сохранностью всех композиций».
Художник-реставратор В.Д. Сарабьянов
Местный епископ владыка Феодосий позвал Евгению Серегину и выдающегося реставратора Владимира Сарабьянова оценить состояние Спасо-Преображенской церкви в декабре 2006 года. Серегина вспоминает неотапливаемое помещение, куда, сделав пробы, они вернулись уже в феврале разрабатывать методику открытия и расслоения. С тех пор она и ее бригада, в которую теперь, после смерти Сарабьянова, входит 25 человек, этим и занимается. Другие росписи XII века (в церкви Спаса на Нередице, в Антониевом монастыре в Новгороде, в Старой Ладоге) сохранились лишь частично, тогда как в Полоцке доступен практически весь фресковый ансамбль.
Художник-реставратор В.Д. Сарабьянов за работой в Спасском храме
«История эта действительно уникальна, — вторит ей Варвара Сергиеня, художник-реставратор первой категории МНРХУ. — Кажется, это единственный в мировой практике случай, когда поздние записи отслаивались такими большими, пятиметровыми, кусками. Не фрагментами, но целыми композициями, которые затем мы перенесли на новую основу».
Особенно хорошо сохранившимся вышел слой записей 1884 года, тогда как живопись 1835-го перенесли фрагментарно. Из-за чего, как шутят сами реставраторы, в итоге вышло не три комплекта фресок, но два с половиной. Впрочем, и они позволяют проследить динамику изменения одних и тех же сюжетов и мотивов.
Реставратор за работой
«В мировой реставрационной практике вряд ли у кого-то, кроме нас, был такой опыт. Дело в том, что сама традиция постоянного обновления росписей и икон характерна больше для русского искусства, — включается в разговор кандидат искусствоведения Полина Тычинская. — Поздние записи, образец академизма, тоже представляют интерес, хотя, конечно, гораздо важнее единый и уникальный в сохранности комплекс фресок XII века».
Делали их (ученые различают руку трех мастеров) по прямому указанию дочери витебского князя Святослава Всеславича преподобной Евфросинии Полоцкой (1110–1173). Именно она, один из самых грамотных людей своего времени, составила общую систему живописных композиций, их расположение, а также литературную программу, состоящую из многочисленных, до сих пор читаемых надписей.
Cвятая Ефросиния Полоцкая – фреска на стенах Спасо-Преображенской церкви
«Евфросиния Полоцкая была книжницей, одним из самых просвещенных интеллектуалов своего времени, — объясняет Сергиеня, — поэтому некоторые детали фресок напоминают миниатюры из византийских манускриптов. Посмотрите, как более поздняя живопись отличается от первозданной: композиции становятся меньше, а фона — больше. Древние мастера работали более экспрессивно и свободно, живопись их будто бы заполняет собой весь объем».
Прп. Макарий Великий. Роспись юго-западного столба
Во времена СССР столичные реставраторы работали по всей стране, поэтому сегодня белорусской школы реставрации оказалось недостаточно. До Сарабьянова и Серегиной полоцкими фресками занимался местный реставратор Владимир Ракитский. Он первый и начал думать о том, как снять верхние слои живописи. Но его усилий не хватило, вот и позвали москвичей. Специально для проекта — а он продлится еще лет пять (после архитектурных работ подойдет черед росписей в нижней части храма), — в Белоруссии открыли представительство МНРХУ. И уже воспитали ряд местных реставраторов.