некому березу заломати что значит

ltraditionalist

VIRTUEАЛЬНЫЙ ПАРНИЧОК

ВЕРТОГРАД, СИРЕЧЬ: ЦВЕТНИК ДУХОВНЫЙ

«Берёзу заломати». Что это значит?

В северных языках звучание слова «берёза», представляющего собой перевод названия руны «беркана», и «рожать» почти одинаково (сравните английские слова «birch» и «birth«, означающие соответственно «берёза» и «рождение»).

Берёза стала фетишем Великой богини, очевидно, потому, что отличается от других деревьев белой корой, а белый цвет был цветовым символом богини. Ну, и на девушку она очень похожа. Достаточно вспомнить творчество Есенина, как он сравнивает нежный стан березы – с девичьим, ветви – с косами, а крону – с сарафаном.

Аркадий РЫЛОВ (1870-1939). В лесу. 1905. Холст, масло.

А что же, в таком случае, означают знаменитые слова «берёзу заломати»?

Если берёза означает «рождение», то, очевидно, «берёзу заломати» означает прекращение родов.

У древних славян собую роль играла берёза в весеннем обряде под названием кумление (или посестринство). Связан он был с древним культом Матери-Богини, поэтому присутствие мужчин на таких таинствах было святотатством — мужской взгляд мог испортить завитую берёзку. В обряде участвовали только девушки или молодые женщины, не имевшие детей. Кумление – это славянский ритуал символического создания и фиксации особых духовно-родственных отношений между двумя девушками или женщинами. Такой духовный сестринский союз мог быть установлен на определённое время в качестве компонента для обрядовости весенне-летнего цикла или даже на всю жизнь. В основе ритуала кумления лежит клятва-обещание дружбы, понимания и взаимоподдержки, которую в знак значимости подкрепляли взаимными поцелуями, подарками, обменом важными для девушек вещицами.

Скорее всего, я так думаю, мы здесь видим некий славянский аналог древнегреческих фиасов, религиозных братств или содружеств. Собственно, здесь надо говорить не о «братствах», а о «сестринствах» или «девичествах». Очевидно, нечто подобное имело место быть в Древней Греции на острове Лесбос под руководством знаменитой поэтессы Сапфо.

Источник

Некому березу заломати что значит

Поминовение усопших и другие обряды

Во время Зелёных Святок принято поминать мёртвых (в некоторых деревнях считалось даже, что Бог выпускает души с Того Света в начале Русалий). По свидетельству Сахарова (одного из известнейших русских фольклористов), на могилах родителей старые люди со всем семейством встречали Семик (четверг русальной недели), устраивая там ритуальную трапезу (одним из основных блюд в которой была, опять же, яичница).
Показать полностью. В древности русальское поминовение Предков совершалось с большим размахом – в Стоглаве сказано: «В Троицкую субботу по селам и по погостам сходятся мужи и жены на жальниках и плачутся по гробом с великим причитаньем. И егда начнут играти скоморохи, и гудцы и перегудники, они же, от плача переставите, начнут скакати и плясати и в долони бити и песни сатанинские пети; на тех же жальниках обманщики и мошенники».

Особое место на Зелёных Святках занимает поминовение заложных покойников. В народной Традиции так называют людей, умерших до срока: убитых, самоубийц, погибших от несчастного случая, а также – ушедших из жизни в молодом возрасте, проклятых родителями и общавшихся с нечистой силой (колдунов и ведьм). «Заложные» считаются склонными вредить людям, в том числе – насылать разного рода стихийные бедствия (заморозки, засуху и т.д.). Кстати говоря, во время русалий (а также – при засухе) было принято лить воду на могилы утопленников и опойцев – считалось, что это помогает предотвратить (или же – прекратить) бедствие. «Заложных» поминают отдельно от умерших своей смертью, в срок, «чистых» покойников. Обряд этот может проводиться в любое время, но специальным днём для поминовения этого разряда умерших является Семик.

Этот обряд совершался в начале либо в конце Святок: девушки и женщины отправлялись в поля, смотреть посевы. После обхода они разводили костёр и устраивали пирушку около него. После еды ложки (и яичную скорлупу) подбрасывали вверх со словами: «Пусть рожь такая высокая уродится, как высоко ложка поднимется»; а затем кувыркались по земле с криками: «Рожь к овину, а трава к лесу!».

В ночь на Троицу девицы и женщины опахивали деревню, создавая таким образом обережный круг для защиты от нечисти. В этот же день на западе Руси творили «венчание скота»: пастух приносил в дом два венка, один из которых вешал на рога корове, а второй – надевал на хозяйку, совершая при этом магические действия.

Брачно-эротические обряды и игры.

Очень важное место в обрядах и играх Зелёных Святок занимали темы любви и брака. В это время девушки гадали о замужестве, для приближения сватовства совершали различные магические действия (например – проводили борозду от своего дома к дому юноши). Молодёжь обоего полу много времени проводила вместе: устраивали совместные пирушки и ночёвки в лесу, пели песни эротического содержания, били друг друга крапивой, вместе купались (что в другое время считалось неприличным). Играли в «свадьбу», совершая шуточный свадебный обряд над выбранными «женихом» и «невестой» (иногда их роль выполняли чучела, именовавшиеся «Семик» и «Семичиха», «Русалка» и «Русалим», «Кукушка» и «Кукун»). Своей высшей точки такие увеселения достигали в купальскую ночь.

Источник

Во саду ли, во поле берёзку заломати

Если взять, шорт-лист самых долговечных русских песенных хитов, то в топе непременно окажется песенка «Во поле берёза стояла…» и не «ландыши», не «жёлтые тюльпаны» вовсе. Это фольклор, а не попса.
Звучит берёзовый шедевр с незапамятных средних веков, хотя на бумаге первое его упоминание датируется 1790 годом в песенном печатном сборнике. Как сейчас представляю, что молодые и весёлые древнерусичанки клинописью на бересте при лучине списывали друг у дружки слова и ноты.

Более поздние трактовки «глубинного» смысла незамысловатой песенки сводились, к тому что этот шедевр родился из придворного мюзикла времён Елизаветы: «Придворные актёрки изображали местных “пейсанток” (крестьянок), полуобнажённые хороводы водились среди берёз и стимулировали барчуков к размножению во имя могущества России». Бывало, что танцевалась это народная-хороводная эротика в дворцовых банях. Однако, как хит, эта песенка со временем вошла во все детские нотные тетрадки для начинающих музыкантов в России ещё в ХVIII веке. Поймут все, кто ходил в какую-нибудь музыкалку.

Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла,
Люли, люли, стояла.

Всё-таки прекрасен пейзаж крестьянских полей. Во поле стоит берёзка кудрявая, чтобы в жаркий летний день было, где в тени укрыться.

Некому березу заломати,
Некому кудряву заломати,
Люли, люли, заломати.

Некому заломати, не в плане отсутствия людей, а в смысле нахрена ломать деревья. И тут здрасьте, пожалте, появляется великий музыкант из народа. В голове у него замечательные мелодии звучат. Но видимо дома забыл нотную тетрадь и гусиное перо с чернилами. Пришлось самому на слух определять красоту новой мелодии.

Как пойду я в лес, погуляю,
Белую березу заломаю,
Люли, люли, заломаю.

Срежу с березы три пруточка,
Сделаю себе я три гудочка,
Люли, люли, три гудочка.

Молодец, взял и сделал из берёзы три флейты типо гудок и начал наяривать: ах, вы сени мои сени… Да, только всё это не так. Все традиционные народные инструменты имели на Руси статус мужских инструментов, игра на инструментах женщины осуждалась обществом, как социальная распущенность. Распространение музыкальных инструментов в Древней Руси было связано, с одной стороны, с традицией бродячих скоморохов и гусляров, осуждавшееся церковью как бесовство, поэтому народные музыкальные инструменты часто изымались властями и уничтожались. Один из древне-русских указов, направленных на искоренение скоморошества гласит: «…где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные сосуды, и тебе бъ то все велеть выимать, и изломавъ те бесовскія игры велеть жечь на огне…». Всё-таки надеемся, что отношение в 16 веке к музицированию на берестяных гудках крестьян стало отношение более демократичным.

Четвертую балалайку,
Пойду на новые сени,
Люли, люли, на сени.

Музыкант-виртуоз, хоть консерваторий не оканчивал, тут же забубенил себе балалайку. Струны из волосяк сплёл, натянул и как заорал в миноре:

Стану в балалаечку играти,
Стану я милого будити,
Люли, люли, будити:

Ба, так це ж дивчина, а не парень. Голосище звонкое, коса ниже пояса, между сочных булок елозит, фэнтэзи всяки возбуждат.

«Встань ты, мой милый, проснися.
Ты, душа моя, пробудися,
Люли, люли, пробудися.

Вот, так ухарь-ухажёр, дрыхнет и никакие гудки-балалайки ему ни почём.

Вот тебе водица, умойся,
Вот те полотенце, утрися,
Люли, люли, утрися.

Вот тебе башмачки, обуйся,
Вот тебе кафтанчик, оденься,
Люли, люли, оденься. «

Откуда в поле полотенце, и башмачки, кафтанчик. Почему в следующем куплете действо переносится уже в «во саду ли, в огороде. » Нас учили, что у российских крестьян кроме драного исподнего белья, да лаптей из лыко – не было ничего. Запрячь полудохлую клячу – верх российского благополучия. Не крестьянин, целый боярин, аки птица заморска павлин.

Во саду ли, в огороде
Девица гуляла,
Невеличка, круглоличка,
Румяное личко.

Не бледный овал жёлтого черепа, обтянутого кожей с синяками под впавшими пустыми глазницами, а розовая, как поросёнок круглоличка в сарафанчике бабёнка. Бёдрами крутит, грудями потрясывает… Кто может устоять перед такой красотой? И заснуть!
Может ли кто-то ныне сочинить песнь такого раздолья на современных дачных шести сотках? Гулять и в саду и в огороде… Не пахать кверху попом, просто гулять сначала по саду со сладким яблочком в руке, потом пойти гулять в огород за сочной морковкой.

За ней ходит, за ней бродит
Удалой молодчик.
За ней ходит, за ней носит
Дороги подарки.

Подарки дороги носит. Исторически достоверно установлено, что на Руси деревянный гребешки и атласные ленты к дорогим подаркам никак не относились. Шуба соболья, чернобуркино манто, сребро-злато, яхонты-рубины – как-то были в цене. Это Вам не боярская дочь в тереме, а простая крестьянская крепостная девица во саду ли, в огороде с берёзовой балалайкой. На киселях со сливками, да блинами со сметаной другие не взращиваются. Воздух свежий. Кузнечики сверчат: давай, давай красавица, не зевай кругломордая!

Дорогие-то подарки:
Кумач да китайки.
«Кумачу я не хочу,
Китайки не надо!

Кто не знает: кумач – красный сатин, а китайка – шёлк из Китая. Такая крепостная Маня, что-то не вписывается в российский исторический персонаж, «замученной» барями крестьянки.

Я пойду ли, молоденька,
Во торг торговати,
Что во торг ли торговати,
На pынок гуляти.

Я куплю ли, молоденька,
Пахучия мяты;
Посажу я эту мяту
А у своей хаты.

Откуда у бедных крепостных крестьян деньги на ипотеку? Если в семьях по 8-10 детей, где ж каждому хату напастись?! Как жить, когда ещё 200 лет до Великой Октябрьской Революции? Из чего произошла Великая Российская империя, из полудохлых замордованных крепостных крестьян, да из боярских мажориков? Обычно империи начинаются с военных и экономических успехов в международной жизни племени.

У своей хаты. Что-то
«Не топчи, бел-кудреватый,
Пахучия мяты,-
Я не для тебя сажала,
А и поливала,

Я не великий садовник, но в средней русской полосе мята росла очень неплохо и без полива. Особо её до 20 века никто не сажал, разве только для красного словца для песенного хита 17 века.

Я не для тебя сажала,
А и поливала,
Для кого я поливала,
Того и обнимала».

О, нравы вековые! Гуляет этакая сочная круглолицая особа, с удалым парнищем кровь-с молоком. Топчут сад, топчут огород, как графья белорукие. Парняга какие-то дорогущие подарки преподносит, чтобы заполучить какое-то расположение. Не пристаёт, не лапает, не засовывает руки под сарафан… А в это время круглоликая Агашка, пляшет, скачет, играет на балалайке и в три гудка гудит! Вот когда терпение красного молодца уже вот-вот дзинькнет, эта с..ка белобрысая орёт ему в ухо: не для тебя сажала и поливала, а для кого поливала тому и давала…

На этом русский песенный шедевр семнадцатого века должен был закончиться. Добрый молодец насупился, жилы на шее вздулись, морда покраснела аки свёкла доморощенная. Намотал бы на руку свою он косу русую певунье, плясунье, балалаечнице и тряхнул бы хорощенько, чтоб коса в руке на добрую память для краеведческого мьюзима осталась.
Тут и вышел бы песне конец:

Во саду ли, в огороде
Стоит холмик со крестом,
Со крестом и оградкой плятёную,
А в оградке той, покоИтся
Круглолица девица красавИца,
Которая музицировать мастерица…

Источник

«Берёзу заломати». Что это значит?

В северных языках звучание слова «берёза», представляющего собой перевод названия руны «беркана», и «рожать» почти одинаково (сравните английские слова «birch» и «birth«, означающие соответственно «берёза» и «рождение»).

Берёза стала фетишем Великой богини, очевидно, потому, что отличается от других деревьев белой корой, а белый цвет был цветовым символом богини. Ну, и на девушку она очень похожа. Достаточно вспомнить творчество Есенина, как он сравнивает нежный стан берёзы – с девичьим, ветви – с косами, а крону – с сарафаном.

А что же, в таком случае, означают знаменитые слова «берёзу заломати»?

Если берёза означает «рождение», то, очевидно, «берёзу заломати» означает прекращение родов.

У древних славян собую роль играла берёза в весеннем обряде под названием кумление (или посестринство). Связан он был с древним культом Матери-Богини, поэтому присутствие мужчин на таких таинствах было святотатством — мужской взгляд мог испортить завитую берёзку. В обряде участвовали только девушки или молодые женщины, не имевшие детей. Кумление – это славянский ритуал символического создания и фиксации особых духовно-родственных отношений между двумя девушками или женщинами. Такой духовный сестринский союз мог быть установлен на определённое время в качестве компонента для обрядовости весенне-летнего цикла или даже на всю жизнь. В основе ритуала кумления лежит клятва-обещание дружбы, понимания и взаимоподдержки, которую в знак значимости подкрепляли взаимными поцелуями, подарками, обменом важными для девушек вещицами.

Скорее всего, я так думаю, мы здесь видим некий славянский аналог древнегреческих фиасов, религиозных братств или содружеств. Собственно, здесь надо говорить не о «братствах», а о «сестринствах» или «девичествах». Очевидно, нечто подобное имело место быть в Древней Греции на острове Лесбос под руководством знаменитой поэтессы Сапфо.

Источник

Некому березу заломати что значит

АЛЕКСАНДР БАШЛАЧЁВ «НЕКОМУ БЕРЁЗУ ЗАЛОМАТИ»

Предлагаю вашему вниманию построчный разбор. Надеюсь, метод покажется вам интересным.

Уберите медные трубы,
Натяните струны стальные,

А не то сломаете зубы,
Об широты наши смурные

Если западные рокеры не выполнят эти требования, они не смогут понять той атмосферы, которая царила в отечественном андеграунде конца 80-х: бунтарского духа, бескорыстия, почти жертвенного служения своим идеалам. Конечно, не все представители советской рок-среды были такими, но тут рисуется несколько упрощённая картина. Башлачёв предлагает отечественным рокерам принять на себя роль побиваемых пророков. Чувство беспредельной свободы смешано в нём с предчувствием грозы, обречённой решимости.

Искры ваших искренних песен
Это наши пепел и плесень

Вы всё между ложкой и ложью,
А мы всё между волком и вошью.

Время на другой параллели
Сквозняками рвётся сквозь щели

Автор утверждает, что история может пойти по другому пути. Песня написана на закате советской эпохи. На тот момент официальная идеология рисовала свои программы будущего: строим коммунизм, обгоняем Америку, социализм. В конце восьмидесятых вдруг появились другие варианты видения мировой истории, например, религиозное видение будущего: приход антихриста, армагеддон, страшный суд, царство божие на земле и другие историко-философские концепции. Они казались тем более реальными, чем ощутимее становился крах советского союза и провал его миссии на мировой арене.

Ледяные чёрные дыры,
Окна параллельного мира.

Привычный уютный мир разрушается, в его границах возникают бреши. Это и реакция на разрушения Союза. Трещат по швам старые границы. В образовавшие бреши проникает иная культура, в частности, тот самый рок-н-ролл. Это пересечение разных миров манит и одновременно пугает. Образ окна заставляет вспомнить «окно в Европу», о котором так мечтали наши советские диссиденты и апокалиптический образ «источников бездны и окон небесных». Это сразу и предчувствие краха родной страны, прежнего мироустройства, и предчувствие конца света. Собствено, в искусстве эти линии всегда соседствуют. Так было и в 1917 году.

Вы нам: «То да сё. Трали-вали»,
Мы даём ответ: «Тили-тили».

Вы для нас подковы ковали,
Мы большую цену платили

Запад подготавливает русскую творческую среду к труду, вдохновляет. Отечественные рокеры испытывают бесконечную благодарность, готовы идти на любой риск, сопряжённый с пропагандой иностранного искусства.

Вы снимали с дерева стружку,
Мы пускали корни по новой.

Запад стремится «обработать, обтесать» Россию, подарить ей свою «настоящую» культуру, русская культура уходит от искуственного рационализаторства, ищет естественных источников воспроизводства в собственных традициях, старается укорениться в бытии.

Вы кидали медну полушку
Мимо нашей шляпы терновой.

Лишь тоска-печаль облаками
Над лесной седою страною
Города цветут синяками,
Да деревни сыпью чумною.

Далее идёт описание положения дел в России. Вечный образ бескрайней и дикой страны, в которой нет ничего, кроме просторов и свободы. Нет производства, нет образования, нет внятной истории, нет средств к существованию. В этой стране даже нет людей. Они как бы не нужны ей. В таких масштабах существует только природа, и вкрапления цивилизации кажутся паразитами на теле земли. Видимо, в этом и заключается одно из прозрений русской культуры, недоступной пониманию Запада: необходимо сближение с природой, а не цивилизаторский прогресс.

Кругом бездорожья траншеи

Отсылка к знаменитому выражению о дураках и дорогах. То есть Россия по прежнему существует в контексте проблем и образов русской литературы вековой давности.

Выкатим кадушку капусты,
Выпечем ватрушку без теста.

А жрать нечего. И в народ давно привык к такому положению дел: все готовят капусту впрок, умеют готовить еду буквально «из ничего». Тем более, что песня написана в Петербурге, помнящем военную блокаду.

Что, снаружи всё ещё пусто?
А внутри по-прежнему тесно!

Человек русской культуры опьянён. Его качает между чуждых ему идей и концепций (к которым автор причисляет и социализм, и либерализм). По-сути, это только иллюзия выбора. По мнению автора, человек русской культуры аполитичен. Он живёт в контексте религиозных и нравственных проблем. Стихия революций, социального реформаторсва опьяняет его. И этот напиток сладок и губителен.

Всемером ютимся на стуле,
Всем миром на нары-полати.

В России бедно и тесно. Наступает эпоха капитализма и рыночной конкуренции, когда люди станут естественными врагами, начнут борьбу за место под солнцем. Но в России ещё живы общинные инстинкты. Мы долго жили в общежитиях, наши предки спали в избах на общих полатях, слишком многим довелось спать на тюремных нарах. Этот инстинкт коллективизма, пережиток советских времён, противится инстинкту конкурентной борьбы.

Завершающие строчки. Теперь адресатом песни неожиданно становится ребёнок. Сама песня становится колыбельной, сказкой на ночь. Автор милостиво разрешает слушателю уснуть, отрешиться от названных проблем. Для баюкаемых детей поют песни. Русские-народные песни. Значит, уже с детства ребёнок оказывается в поле русской культуры, и её противоречия, её вечные вопросы поджидают его на пороге зрелости.

Источник