В конце они оба умрут про что
«В конце они оба умрут»: зачем читать книгу со спойлером в названии
В издательстве Popcorn Books вышел роман Адама Сильверы «В конце они оба умрут» — история про двух парней, которым предстоит вместе прожить целую жизнь за 24 часа. Автор проекта #содомиумора Константин Кропоткин рассказывает, как эта книга меняет наше привычное представление о хеппи-энде и почему она — лучшее из всего, что Сильвера написал.
Адам Сильвера сводит двух совсем разных парней. Они, говоря языком русской классики, различны, как лед и пламень. Матео, студент на домашнем обучении, друзей почти не имеет; матери у него нет, отец недавно попал в больницу и лежит в коме. Руфус — круглый сирота, он только что расстался с девушкой и на глазах у закадычных друзей избил соперника. У домашнего мальчика Матео доброе сердце. Он боится мира и почти не выходит из своей комнаты. Руфусу, мальчику уличному, море по колено, и только потеря семьи оставила в его душе глубокую рану. Руфусу 17, Матео на год старше. Один бисексуал, про другого — не вполне ясно. В любом случае оба слишком молоды, чтобы умирать.
Познакомившись с помощью специального приложения под названием «Последний друг», Руфус и Матео сразу же проникаются симпатией друг к другу, что у автора-гея, знаменитого ЛГБТ-романами, означает близость не только духовную, но и вполне ощутимое гомоэротическое влечение. Ожидание этого полного сближения формирует трепетную романтическую ауру, в которой норовят затеряться события быстро уходящей жизни.
С одной стороны, сюжет романа ничего особенного собой не представляет — это череда сцен из жизни современной городской молодежи. То драка, то пирушка, то проблемы с полицией, то прогулка по парку, то песни, то танцы. С другой же стороны, одно фантастическое допущение радикально меняет восприятие сколь угодно обыденного повествования. Зная, что жить осталось недолго, поездку на велосипеде воспринимаешь как большое приключение, а поход на детскую площадку по качеству эмоционального переживания тянет на откровение.
Отзывы о романах Адама Сильверы пестрят восторгами, и у этого произведения есть все шансы на читательское одобрение. «В конце они оба умрут» — пока и впрямь лучшее из того, что придумал автор, ныне 30-летний, довольно точно выверив дозу фантастики и романтики, приключений и моралите.
Пропорция получилась столь искусной, что возникают сложности с жанровым обозначением книги. Можно ли считать романом воспитания текст, где герои не успеют вырасти? Уместно ли говорить о квир-романе, если главной стала не тяга двух парней друг к другу, а их совместное, все более тесное и парадоксальным образом счастливое ощущение жизни как таковой? Считать ли максимальную погруженность в среду небогатых латиноамериканцев приметой социального романа? Стоит ли считать главной саму фантастическую идею о предопределенности смерти? Нет ли в этом указания на повествование с элементом антиутопии, как было в дебютной книге Сильверы «Скорее счастлив, чем нет»?
Этот жанровый микс к тому же динамично выстроен. Дав Матео и Руфусу только 24 часа на жизнь, писатель не стал замедлять каждое мгновение, а, наоборот, их ускорил — темп все время нарастает, стремительной сменой перспектив напоминая триллер. Книга уже вызвала интерес кинематографистов — в США по ней готовится мини-сериал. Любопытно, какое жанровое определение дадут этой истории маркетологи HBO?
Смерть других страшнее собственной — к этому выводу Адам Сильвера подводит читателя естественно и словно случайно. Руфус больше боится вспоминать утрату родителей, нежели говорить о своей скорой гибели. Для Матео куда мучительнее невозможность попрощаться с отцом, лежащим в коме, нежели подумать, что же в итоге убьет его самого.
Юность хороша тем, что не боится смерти — когда много сил и надежд, то конца им, кажется, нет. Соображение это объясняет, почему, говоря о своей кончине, герои книги чаще смеются, чем горюют. Хочется видеть в этом наследие магического реализма — и в первую очередь тени Габриэля Гарсиа Маркеса.
Адам Сильвера. Фото: nerdsandbeyond.com
Адам Сильвера следует за авторами, оформляющими относительно новый поджанр современной литературы США — этно-квир, своеобразно инсталлирующий в североамериканский дух витальность юга. И Руфус, и Матео, и сам Адам Сильвера (по матери пуэрториканец) — молодые латиноамериканцы, которым сексуальную идентичность приходится сверять с законами своей диаспоры в США. И тут, пожалуй, неизбежно упоминание этнического мексиканца Бенджамина Алире Саэнса, который поведал миру, как «Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной». Начиная с 2012 года, со времени выхода этого гей-романа, любую пару влюбленных южан в США сопоставляют с дуэтом Ари/Данте.
Было бы чрезмерным утверждение, что Адам Сильвера сумел сказать нечто принципиально новое о жизни или о смерти. Этому писателю методом полевого эксперимента удалось сместить фокус в представлении о хеппи-энде, чрезвычайно важном для развлекательной литературы структурном элементе. Не одно поколение мейнстримных авторов бьется над мыслью о том, как создать мир, адекватный реальности, но не разочаровать читателя, ищущего в литературе в первую очередь утешение.
Матео и Руфус, сообща направляясь к краю жизни, узнают о новых границах себя и обретают качества, о которых прежде и не подозревали. Неизбежность конца таким образом становится для них, а значит, и для все более увлеченного ими читателя, не плаксивым многоточием, а уверенным восклицанием: как хорошо, что у мальчиков получилось прожить день самым лучшим образом, как же хорошо, что вместе с ними — так кажется — что-то получилось и у нас.
«В конце они оба умрут»: зачем читать книгу со спойлером в названии
В издательстве Popcorn Books вышел роман Адама Сильверы «В конце они оба умрут» — история про двух парней, которым предстоит вместе прожить целую жизнь за 24 часа. Автор проекта #содомиумора Константин Кропоткин рассказывает, как эта книга меняет наше привычное представление о хеппи-энде и почему она — лучшее из всего, что Сильвера написал.
Адам Сильвера сводит двух совсем разных парней. Они, говоря языком русской классики, различны, как лед и пламень. Матео, студент на домашнем обучении, друзей почти не имеет; матери у него нет, отец недавно попал в больницу и лежит в коме. Руфус — круглый сирота, он только что расстался с девушкой и на глазах у закадычных друзей избил соперника. У домашнего мальчика Матео доброе сердце. Он боится мира и почти не выходит из своей комнаты. Руфусу, мальчику уличному, море по колено, и только потеря семьи оставила в его душе глубокую рану. Руфусу 17, Матео на год старше. Один бисексуал, про другого — не вполне ясно. В любом случае оба слишком молоды, чтобы умирать.
Познакомившись с помощью специального приложения под названием «Последний друг», Руфус и Матео сразу же проникаются симпатией друг к другу, что у автора-гея, знаменитого ЛГБТ-романами, означает близость не только духовную, но и вполне ощутимое гомоэротическое влечение. Ожидание этого полного сближения формирует трепетную романтическую ауру, в которой норовят затеряться события быстро уходящей жизни.
С одной стороны, сюжет романа ничего особенного собой не представляет — это череда сцен из жизни современной городской молодежи. То драка, то пирушка, то проблемы с полицией, то прогулка по парку, то песни, то танцы. С другой же стороны, одно фантастическое допущение радикально меняет восприятие сколь угодно обыденного повествования. Зная, что жить осталось недолго, поездку на велосипеде воспринимаешь как большое приключение, а поход на детскую площадку по качеству эмоционального переживания тянет на откровение.
Отзывы о романах Адама Сильверы пестрят восторгами, и у этого произведения есть все шансы на читательское одобрение. «В конце они оба умрут» — пока и впрямь лучшее из того, что придумал автор, ныне 30-летний, довольно точно выверив дозу фантастики и романтики, приключений и моралите.
Пропорция получилась столь искусной, что возникают сложности с жанровым обозначением книги. Можно ли считать романом воспитания текст, где герои не успеют вырасти? Уместно ли говорить о квир-романе, если главной стала не тяга двух парней друг к другу, а их совместное, все более тесное и парадоксальным образом счастливое ощущение жизни как таковой? Считать ли максимальную погруженность в среду небогатых латиноамериканцев приметой социального романа? Стоит ли считать главной саму фантастическую идею о предопределенности смерти? Нет ли в этом указания на повествование с элементом антиутопии, как было в дебютной книге Сильверы «Скорее счастлив, чем нет»?
Этот жанровый микс к тому же динамично выстроен. Дав Матео и Руфусу только 24 часа на жизнь, писатель не стал замедлять каждое мгновение, а, наоборот, их ускорил — темп все время нарастает, стремительной сменой перспектив напоминая триллер. Книга уже вызвала интерес кинематографистов — в США по ней готовится мини-сериал. Любопытно, какое жанровое определение дадут этой истории маркетологи HBO?
Смерть других страшнее собственной — к этому выводу Адам Сильвера подводит читателя естественно и словно случайно. Руфус больше боится вспоминать утрату родителей, нежели говорить о своей скорой гибели. Для Матео куда мучительнее невозможность попрощаться с отцом, лежащим в коме, нежели подумать, что же в итоге убьет его самого.
Юность хороша тем, что не боится смерти — когда много сил и надежд, то конца им, кажется, нет. Соображение это объясняет, почему, говоря о своей кончине, герои книги чаще смеются, чем горюют. Хочется видеть в этом наследие магического реализма — и в первую очередь тени Габриэля Гарсиа Маркеса.
Адам Сильвера. Фото: nerdsandbeyond.com
Адам Сильвера следует за авторами, оформляющими относительно новый поджанр современной литературы США — этно-квир, своеобразно инсталлирующий в североамериканский дух витальность юга. И Руфус, и Матео, и сам Адам Сильвера (по матери пуэрториканец) — молодые латиноамериканцы, которым сексуальную идентичность приходится сверять с законами своей диаспоры в США. И тут, пожалуй, неизбежно упоминание этнического мексиканца Бенджамина Алире Саэнса, который поведал миру, как «Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной». Начиная с 2012 года, со времени выхода этого гей-романа, любую пару влюбленных южан в США сопоставляют с дуэтом Ари/Данте.
Было бы чрезмерным утверждение, что Адам Сильвера сумел сказать нечто принципиально новое о жизни или о смерти. Этому писателю методом полевого эксперимента удалось сместить фокус в представлении о хеппи-энде, чрезвычайно важном для развлекательной литературы структурном элементе. Не одно поколение мейнстримных авторов бьется над мыслью о том, как создать мир, адекватный реальности, но не разочаровать читателя, ищущего в литературе в первую очередь утешение.
Матео и Руфус, сообща направляясь к краю жизни, узнают о новых границах себя и обретают качества, о которых прежде и не подозревали. Неизбежность конца таким образом становится для них, а значит, и для все более увлеченного ими читателя, не плаксивым многоточием, а уверенным восклицанием: как хорошо, что у мальчиков получилось прожить день самым лучшим образом, как же хорошо, что вместе с ними — так кажется — что-то получилось и у нас.