В арбузном сахаре о чем
Рецензии на книгу « В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке » Ричард Бротиган
Разговор через картинки.
Сборник с двумя повестями, такими похожими и в тоже время разными.
В арбузном сахаре. Интересная повесть, где обстановка не имеет значение, а значение имеет только то, что происходит между людьми, все остальное наносное. Даже то, что повесть рассказывается как бы задом наперед и с движением по стреле времени дальше, это все не имеет значения. Значение имеет обида человека, как он не в состоянии поговорить с человеком, как он не в состоянии его понять, как непонимание, приводит к страшному исходу. Как одиночество к этому приводит. Как то, что ты оказываешься не в своей стае доводит тебя до того, что ты не хочешь существовать, как твоя не способность понять, что человек не твой делает тебя слабым и глупым и приводит потом к тому, что ты берешь шарф и идешь к дереву.
Эта повесть, которую нужно разгадывать с самого простого, не надо в нее врезаться головой, не надо говорить о ней сразу после прочтения, ее надо в себе носить, на нее надо смотреть, и тогда, она заиграет своим внутренним содержанием.
Рыбалка в Америке. Здесь все и проще и сложнее. Проще, потому что автор не прячется, путает, создает иллюзии и раскидывает крючки, но тебе не сложно очень много увидеть в том, что он описывает и года, и события, но беда в том, что читателю нужно знать историю Америки очень хорошо, чтобы понимать каждый выпад, каждую аллюзию или иллюзию, какую автор создает в этой повести.
Это уже отношение власти и людей. Это уже история и куски самой страны. Тут есть все, но тут не все видно читателю, а переводчик не позаботился дать исторических ссылок, чтобы было проще, страшнее и прекраснее, когда читаешь и понимаешь, о чем идет речь. Ведь в самом начале, ты путаешь, не знаешь за что ухватиться, куда смотреть, что является важным, пока не находишь точку опоры, то знание, которое ты наконец-то обнаружил в круговерти блестящей форели, про которую тебе так радостно, а порой и не очень рассказывает автор.
Печально, что такое простое, что могло бы помочь читателю увидеть книгу лучше и больше, не сделано ни переводчиком, ни издательством.
Сборник сам по себе и прост и сложен. Его с разгона не одолеешь, не поймешь, не примешь. Книга, которую вроде бы стоит советовать, она культурное достояние и в тоже время, ее не посоветуешь, потому что она сплошной ребус, она сама на себя аллюзия. Наверное, с таким стоит знакомиться, хоть такое не обязательно любить. Я люблю, когда от меня ничего не прячут, когда не мутят воду и рассказывают, и показывают открыто, тут нет такого, хоть при этом автор ведет откровенный разговор, просто он словно не умеет говорить так, чтобы это не была загадочная картинка, словно без этого он чувствует себя слабым и беззащитным.
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Рубрики
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
В арбузном сахаре
На прошлой неделе дочитала роман «В арбузном сахаре» Ричарда Бротингана. Почему я решила его прочитать? Он не входит в список 200 книг, которые стоит прочитать (позже сделаю пост, а пока вот вам ссылка), а я в последнее время только по этому списку ползу. Но где-то на просторах интернета я увидела отрывок из произведения, из-за которого и заинтересовалась:
Платье сладко пахло, потому что было сшито из арбузного сахара.
Книга читается легко и быстро, почти все главы очень маленькие. Есть главы, состоящие из двух предложений:
Я не могу сказать, что советую эту книгу всем. Её станут читать только те, кому а) не жаль времени, чтобы читать книги; б) нравятся рассказы в подобном стиле; в) доставляет удовольствие копаться в рассуждениях автора; г) это пункт г; д) нравятся арбузы, сахар и Ричард Бротинган; и т.д.
В книге присутствуют и кровавые моменты. Но они расписаны как-то слишком отвлеченно. Ты читаешь про то, как пьяные отрезали себе носы и уши, но при этом остаешься спокойным и лишь спрашиваешь «Зачем они это сделали?». Когда они отвечают на твой вопрос, ты думаешь:
Чёрт побери, да это прекрасная книга! За ней можно отдохнуть, над ней можно подумать, можно даже сравнить с реальным миром и удивиться. После прочтения остается некий осадок. как будто ты весь в арбузном сахаре.
Обычно дружелюбные, сейчас эти тени угрожали мне, подступали все ближе, нависали слишком низко. Я так хотел спать, что глаза отказывались закрываться. Веки не шевелились. Это были статуи глаз.
Рецензии на книгу В арбузном сахаре
Разговор через картинки.
Прочитала сборник с двумя повестями, такими похожими и в тоже время разными. (в рецензиях из-за этого буду повторяться)
В арбузном сахаре. Интересная повесть, где обстановка не имеет значение, а значение имеет только то, что происходит между людьми, все остальное наносное. Даже то, что повесть рассказывается как бы задом наперед и с движением по стреле времени дальше, это все не имеет значения. Значение имеет обида человека, как он не в состоянии поговорить с человеком, как он не в состоянии его понять, как непонимание, приводит к страшному исходу. Как одиночество к этому приводит. Как то, что ты оказываешься не в своей стае доводит тебя до того, что ты не хочешь существовать, как твоя не способность понять, что человек не твой делает тебя слабым и глупым и приводит потом к тому, что ты берешь шарф и идешь к дереву.
Эта повесть, которую нужно разгадывать с самого простого, не надо в нее врезаться головой, не надо говорить о ней сразу после прочтения, ее надо в себе носить, на нее надо смотреть, и тогда, она заиграет своим внутренним содержанием.
Сборник сам по себе и прост и сложен. Его с разгона не одолеешь, не поймешь, не примешь. Книга, которую вроде бы стоит советовать, она культурное достояние и в тоже время, ее не посоветуешь, потому что она сплошной ребус, она сама на себя аллюзия. Наверное, с таким стоит знакомиться, хоть такое не обязательно любить. Я люблю, когда от меня ничего не прячут, когда не мутят воду и рассказывают, и показывают открыто, тут нет такого, хоть при этом автор ведет откровенный разговор, просто он словно не умеет говорить так, чтобы это не была загадочная картинка, словно без этого он чувствует себя слабым и беззащитным.
#БК_2017 (15. Книга вашего любимого автора)
Кто-то не понимает Бротигана. Кто-то не любит Бротигана. Но я люблю Бротигана.
Он создал мир, в котором всё гораздо проще, чем в нашем. Мир настолько прост, что не требует объяснения его законов. Всё создано из арбузного сахара, цвет которого зависит от цвета дня, когда были собраны арбузы. Это всё. Всё гораздо проще, чем в нашем.
Он создал людей, которые гораздо проще, чем мы. Они не обременены ничем лишним. У каждого есть свое дело, а если его нет, то он его придумывает. Это всё. Люди гораздо проще, чем мы.
Он создал законы, которые гораздо проще, чем наши. Когда тигры убивают твоих родителей — ты убиваешь тигров. Когда ты влюблен в Кого-то — Кто-то влюблен в тебя. И когда наступает день черного цвета — все звуки пропадают, а пространство освещается лампами из арбузного масла. Это всё. Законы гораздо проще наших.
Оказываясь в мире Бротигана, я чувствую себя как дома. Мне хорошо, потому что там все так просто, а мне всегда очень хочется, чтобы все было просто. Нет осуждений, нет требований, нет обязанностей, нет запретов. Это очень простой мир.
Хотелось бы побывать в таком мире))
@Nyut, у нас с вами, в отличии от нечитающих людей, есть такое преимущество) Мы можем побывать в сотне различных миров!
@alinqa, согласна! хотелось бы увеличить скорость))
Колдовская книга. Это первая книга, рецензию к которой я начала писать, когда прочла половину произведения. Она очень необычная, полностью пропитанная чудным сюрреализмом. Дивная история о мужчине, который пишет книгу, о двух его девушках (бывшей и новой), а также о жителях необычного места, которые любят собираться в Смертидее и ужинать, изредка роняя повседневные арбузные фразы.
Так вот, Смертидея на английском – iDEATH. Потрясающе, не правда ли?
Я в принципе могу понять, почему она может не понравится. Но согласитесь, инструкцию о том, какими должны быть идеальные книги еще не издали, а если бы и потрудился кто, то сильно сомневаюсь, что она пользовалась бы популярностью, ведь само понятие идеал довольно скучное и предсказуемое, оно не может удовлетворить всех по той простой причине, что вкусовые книжные рецепторы у всех разные: кто-то любит любовные романы, приправленные нутеллой, кому-то по душе перченые остросюжетные детективы, а кому-то всласть понежиться с книгой, которая отрывает секреты форельной вселенной.
Могу дать один совет тем, кто хочет ее прочитать. Не ищите тут логику. Просто наслаждайтесь чтением и все. Ныряйте в пушистые облака и кушайте пудинг из звезд, а потом бегите по радуге в поисках пони, какающего бабочками.
На протяжении всей книги меня не отпускало чувство, что я в уменьшенном варианте нахожусь в сочном красном арбузе, где все небольшое и родившееся в стопроцентном минимализме. Иногда мне даже мерещились арбузные семечки, черные такие, в крапинку и сразу становилось как-то приятно. Ведь арбузы – это вкусно и приятно.
Мне было немножечко грустно читать и тоже время я ощущала прилив какой-то неземной теплоты, где прыгающие форели кушают бабочек, а тигры учат арифметике и красиво поют; где мужики пьют виски, сделанное из забытых вещей, и где все предметы обихода сделаны из арбузного сахара. Кстати об исходном материале. Арбузы здесь необычные, они разноцветные, под цвет солнца, которое каждый день светит по-новому. Черные арбузы безмолвные. Тишь да гладь. И в день черного солнца исчезают все звуки.
Книга написана простейшим языком, и я так подумала, что ее вполне можно прочитать еще раз, но уже на английском. Уверена, что даже я с моими скудными познаниями смогу это сделать.
Рецензии на книгу «В арбузном сахаре» Ричард Бротиган
Золотой классик американской литературы Ричард Бротиган известен в первую очередь своим иным взглядом на мир, поэтичностью и красотой своего языка, глубиной своих метафор и символов, а также значительным наплевательством на внешнюю фабулу. Он является как раз тем классиком, что так повлияли на творчество Харуки Мураками, Эрленда Лу, Василия Аксёнов и Курта Воннегута. Мне ещё почему-то приходят на ум Борис Виан, Алессандро Барикко и Пол Остер…
Мы выпариваем арбузный сок до тех пор, пока не остается ничего, кроме сахара, потом мы придаем ему форму всего, что у нас есть, — наших жизней.
In watermelon sugar the deeds were done and done again as my life is done in watermelon sugar. I’ll tell you about it because I am here and you are distant.
У этой книги есть как минимум одно неоспоримое достоинство: понять, стоит ли лично вам тратить на неё время, очень легко – всего-то прочитать первую главу. Если не понравится, можно смело бросать: дальше не прибавится ни ясности, ни структуры.
Лично я эту главу (две страницы в моём ридере) читала с добрый час. Дочитывала, возвращалась к началу и читала снова. И опять возвращалась, и читала своей кошке вслух. Ей понравилось. Я думала прочитать ей вслух всю книгу, но у меня быстро стал срываться голос.
Представьте себе, что дни различаются только цветом солнца, что всё вокруг сделано из арбузного сахара, а говорящие тигры предлагают рассказать вам сказку о кролике, пока едят ваших родителей. Если нравится – начинайте читать.
У персонажей Бротигана, которые ходят кругами, очень простой язык, который ходит кругами. Происходящее ирреально. В нём нельзя искать привычной логики. Привычные каноны здесь разрушены, и как только это перестаёт смущать, книга начинает приносить исключительное, изысканнейшее удовольствие – не надо ничего пытаться предугадать, не надо требовать логичности, не надо искать на стенах ружья: надо только расслабиться и смотреть, и позволить волнам повествования нести тебя. А оно, как ни странно, действительно несёт к некоей цели. Если любите такое – начинайте читать.
Но суть даже не в этом. Суть просто в голосе тигра.
Дивная, дивная книга.
Где-то в этом арбузном раю зреет протест, не менее странный и непонятный, конфликт из ниоткуда в никуда, драма без трагедии.
И где-то потом уже придет понимание того, что же на самом деле произошло в Смертидее, но ты, подобно главному герою, рассеяно улыбнешься и молча продолжишь отстраненное созерцание.
«Вот, иду освещать мосты. Как вы поживаете? Вот, иду освещать мосты. Прекрасный вечер, не правда ли?»
Признáюсь, очень я ведусь на красивые названия. А «В арбузном сахаре» мне особенно понравилось.
Но сейчас, когда пишу рецензию, меня буквально передёргивает от этого «арбузного сахара.» То в арбузном сахаре, сё в арбузном сахаре. Всё в арбузном сахаре.
Дальше я решила, что это просто детская сказка.Странная детская сказка. Да, в таком ракурсе читать, конечно, было забавно.
Под конец мне уже надоело и я, параллельно думая о чём-то своём, просто домучила книгу,чтобы элементарно узнать, чем всё закончится.
Но так и не узнала. Бал возле форельного питомника не внёс никакой ясности.
Что я поняла, так это почему в «книги, которые могут вас заинтересовать», попали «Дневник наркомана» и «Рассказики под экстази.» Может арбузный сахар содержит какие-то свои секретные свойства?)
Если вы смогли что-то понять в данной рецензии, то может что-то найдёте и в этой книге. Мне же не удалось.
Однажды ночью я наткнулась на стихи Бротигана и они меня довели до слез понимания и узнавания, поэтому мне автоматом захотелось купить все его книжки, которых как назло в наличии не оказалось вообще. Купила «сахар» у девочки из другого города и кинулась читать, предвкушая наслаждение каждой буквой.
Но проза пока понравилась меньше. Это дикая смесь Керуака (люблю битников), мальчишеской наивности и восхищения миром Брэдбери, оригинального сумасшествия Воннегута с его зачастую абсурдными сюжетами и витиеватостью игривого Барикко.
Странный герметичный мир, где все вершится в арбузном сахаре, где жгут лампы на арбузно-форельном масле, ставят памятники траве и облакам, где соседствуют городки под названием Смертидея и край Забытых Дел, в котором можно потерять то, что тебе дорого; где тигры вежливо извиняясь, поедают твоих родителей, попутно помогая тебе с математикой, где цвета выращиваемых арбузов зависят от дня недели: например в четверг чёрные беззвучные арбузы, а в субботу золотые.
[Рецензия 2.0, присутствует обилие спойлеров!]
Оказывается, на эту книгу можно взглянуть с двух сторон: увидеть в ней только арбузный сахар или же увидеть забытые дела. После повторного прочтения я попытался все-таки осмыслить то, что хотел донести автор. Хотя, возможно, это всего лишь мои собственные фантазии, и я ищу смысл там, где его быть не может. Однако не могу не высказать некоторые мысли и закономерности этой необычной книги.
1. Смертидея
У читателя, приступившего к чтению, прежде всего возникает вопрос: почему именно Смертидея? Ведь, по сути, главный герой и его друзья живут в идеальном мире, где все счастливы и не знают тревог; работают в свое удовольствие, наслаждаются каждым новым днем и выращивают арбузы. Однако почему-то местом действия становится дом с таким странным названием.
Лично у меня невольно возникает мысль, что автор подобным образом намекает на то, как было достигнуто всеобщее счастье. Ведь, по сути, мир арбузного сахара построен на многочисленных смертях. Читавший книгу поймет, что я имею в виду тигров.
Мы бы никогда не стали этого делать, если бы не необходимость, если бы у нас был другой выход. Понимаешь, иначе нам просто не выжить.
Они были такие же, как люди, говорили на том же языке, в головах у них были те же мысли, и они могли помочь с арифметикой. А еще у них были прекрасные голоса. Но они были тигры, и им было суждено погибнуть ради процветания Смертидеи и других домов. Когда был убит последний из них, его тело сожгли в Смертидее, а на том месте построили форельный питомник.
3. Форельный питомник
Можно сказать, это место играет ключевую роль на протяжении всего повествования, оно словно является средоточием Смертидеи. Именно здесь Кипяток и его банда устраивают массовое самоубийство, чтобы показать истинную сущность Смертидеи. Именно здесь проводится черный беззвучный бал после самоубийства и похорон Маргарет.
И, наконец, то, как восприняли самоубийство Маргарет. Сразу после похорон устроили роскошный бал в форельном питомнике с оркестром и угощениями. Обращаю внимание, что было это в четверг, а по четвергам в арбузном сахаре светит черное беззвучное солнце. Казалось бы, сама природа намекает на ту скорбь, которую стоит проявить по отношению к покойной, но жителям арбузного сахара неведомы печали. Кроме того, по четвергам вырастают самые вкусные арбузы – черные беззвучные.
5. Итог
Так что же хотел сказать всем этим автор? Я склоняюсь к мысли, что основная идея арбузного сахара такова: счастье недостижимо без многочисленных жертв. Кипяток и его банда гнали виски из забытых дел и, возможно, поняли эту мысль, увидели сущность Смертидеи. И, как сказал Чарли, это было их ошибкой – они тоже стали жертвами всеобщего счастья. То же самое случилось и с Маргарет: она пожертвовала собой, чтобы главный герой и Полин были счастливы. Возможно, именно прогулки по забытым делам и открыли ей глаза на единственный возможный выход. Так что же такое арбузное счастье?
Там, где сахар становится янтарем
Первый роман Бротигана, что я прочитал. Потому вероятность того, что я облажался с пониманием очень высока. Но мне понравилось, так что я облажаюсь еще раз и облажаюсь лучше.
Мне удобно ставить его неподалеку от Буковски (хах, сравнил). Общих черт у них почти нет, но в моей картине литературы они идут параллельно и не пересекаясь. Оба стоят как-то в стороне от всех возможных течений, оба при этом абсолютно радикальны в своих намерениях. Оба в равной мере поэты и прозаики (но, как всегда, проза выигрывает у поэзии на интернациональном поле, но поэзия добивается ничьи за счет точности).
Но даже при всей очевидности такого конца, нас все равно будет тянуть запечатлеть момент чуда до того, как всё закончится и улетит в п. зду. Сохранить момент как насекомые хранятся в янтаре века и тысячелетия. Вот только в чем сохранить этот момент? Да хоть в арбузном сахаре. Будет сахар разных цветов, чтобы сохранить оттенки, сделать палитру абсолютно точной. Главное успеть до того, как окажется, что мир слишком сложный, чтобы идея смогла выжить, до того, как люди вновь все испортят, вновь ошибутся, вновь обнаружат что они слишком разные, чтобы любить одно и то же.
В арбузном сахаре о чем
В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник)
IN WATERMELON SUGAR
TROUT FISHING IN AMERICA
Печатается с разрешения Houghton Mifflin Harcourt Publishing Company.
© Richard Brautigan, 1963, 1964, 1967, 1968
© Ianthe Brautigan Swensen, 1991, 1992, 1995, 1996
© Перевод. Ф. Гуревич, 2018
© Издание на русском языке AST Publishers, 2018
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Ричард Бротиган (1935–1984) – знаковая фигура американской арт-хаусной литературы XX века, самый яркий представитель «младшего поколения» битников, смелый экспериментатор в области смешения стилей, жанров и направлений. Пожалуй, мало в чьей творческой биографии среди писателей его поколения так точно отразилась судьба самого литературного движения битников с его оглушительной популярностью в среде интеллектуалов, сменившейся впоследствии раздраженным непониманием все той же аудитории и новым витком читательского интереса – уже в наши дни.
В арбузном сахаре все свершилось и вершится вновь, значит, моя жизнь – в арбузном сахаре. Я расскажу тебе о ней, потому что я здесь, а ты далеко.
Где бы ты ни был, мы сделаем все, что можем. Слишком далеко, чтобы путешествовать, и не на чем путешествовать, кроме арбузного сахара. Он нам поможет.
Я живу в хижине около Смертидеи. Я смотрю на Смертидею в окно. Она прекрасна. Я закрываю глаза и касаюсь ее. Сейчас она прохладная и поворачивается, как игрушка в руке ребенка. Я не знаю, на что похожа эта игрушка.
В Смертидее очень тонкое равновесие. Нам подходит.
Хижина небольшая, но приятная и удобная, как моя жизнь; она сделана из сосны, арбузного сахара и камней, как почти все вокруг.
Мы заботливо слепили из арбузного сахара наши жизни и отправили их путешествовать в глубину снов по длинным дорогам мимо камней и сосен.
У меня есть кровать, стул, стол и большой шкаф, где я держу свои вещи. У меня есть фонарь, в котором я жгу по вечерам форельно-арбузное масло.
Есть еще кое-что. Я расскажу тебе позже. У меня спокойная жизнь.
Я опять смотрю в окно. Сквозь длинный край облака светит солнце. Сегодня четверг, и солнце золотое.
Я вижу сосновый лес и реки, что текут сквозь сосновый лес. Вода в реках холодная и чистая, там водится форель.
Есть реки шириной всего в несколько дюймов.
Я знаю реку шириной в полдюйма. Знаю, потому что измерил ее и просидел рядом целый день. После полудня начался дождь. Мы все здесь зовем реками. Такие мы люди.
Я вижу арбузное поле и реки, что текут по арбузному полю. В сосновом лесу и на арбузном поле много мостов. Перед моей хижиной тоже есть мост.
Одни мосты сделаны из дерева, старого и покрытого серебряными крапинками, как дождь; другие из камней, собранных очень далеко, поэтому мосты построены по правилам этого далека; третьи – из арбузного сахара. Эти мне нравятся больше всех.
Из арбузного сахара мы делаем множество вещей – я расскажу тебе о них, – включая эту книгу, которая пишется около Смертидеи.
Все придет, путешествуя в арбузном сахаре.
Сегодня утром раздался стук в дверь. Я знал, кто это, – по стуку и по тому, как оно шло по мосту.
Оно наступает на единственную скрипучую доску. Всегда наступает. Я никогда не понимал, как такое может быть. Перед тем, как раздался стук в дверь, я как раз решал в уме грандиозную задачу: почему оно никогда не пройдет мимо этой скрипучей доски, почему никогда ее не перешагнет.
Я не отозвался на стук, мне не было до него дела. Я не хотел никого видеть. Я знал, для чего все это, но мне было безразлично.
Наконец оно перестало стучать и пошло по мосту обратно – разумеется, опять наступив на ту самую доску: длинную доску с кривыми гвоздями, прибитую много лет назад, так что теперь не исправить; потом оно ушло совсем, и доска замолчала.
Я могу ходить по мосту сто раз и никогда не встать на эту доску, но Маргарет ступает на нее всегда.
Тебе, наверное, интересно, кто я такой, но я из тех людей, у которых нет обычного имени. Мое имя зависит от тебя. Зови меня тем, о чем ты сейчас думаешь.
Если ты вспоминаешь о том, что произошло очень давно: кто-то задал тебе вопрос, а ты не знал ответа.
Может быть, шел сильный дождь.
Или кто-то попросил тебя что-то сделать. Ты сделал. Тогда оно сказало, что ты сделал все неправильно – «Прости, ошибся», – и тебе пришлось делать что-то другое.
Может быть, это игра, в которую ты играл ребенком, или мысли, что медленно проплывали в твоем мозгу, когда ты был стар и сидел у окна в кресле.
Или ты гулял. А вокруг росло много цветов.
Может, ты смотрел, как течет вода в реке. С кем-то, кто тебя любил. Вы почти касались друг друга. Ты почувствовал прикосновение еще до того, как оно произошло. И оно произошло.
Или кто-то звал тебя из далекого далека. Голос звучал эхом.
Может, ты лежал в постели, уже почти засыпая, и вдруг засмеялся чему-то, какой-то своей шутке – так хорошо заканчивать день.
Или ты ел что-то вкусное и на секунду забыл что, но продолжал жевать, потому что знал, как это вкусно.
Может, была полночь и огонь гудел в очаге, словно колокол.
Или тебе было плохо, когда она тебе все это рассказала. Неужели она не могла поговорить с кем-то другим – с тем, кто лучше понимает в таких делах.
Может, форель заплыла в пруд, но река оказалась всего восемь дюймов шириной, над Смертидеей сияет луна, а арбузное поле вытянулось так, что стало казаться, будто из каждого ростка поднимаются луна и темнота.
И как бы я хотел, чтобы Маргарет оставила меня в покое.
Когда ушла Маргарет, появился Фред. Мост его не интересовал. Он был ему нужен только для того, чтобы добраться до моей хижины. А что еще можно делать с мостом? Фред прошел по нему к моему жилью, только и всего.
Он просто открыл дверь и вошел.
– Привет, – сказал он. – Как дела?
– Ничего, – сказал я, – работаю потихоньку.
– Я с Арбузных Дел, – сказал Фред. – Пошли со мной завтра утром. Там интересная штука под прессом для досок.
– Договорились, – сказал он. – Увидимся за обедом в Смертидее. Говорят, сегодня готовит Полин. Должно быть вкусно. А то я уже устал от стряпни Эла. Овощи вечно пережарены, а морковка надоела. Если меня еще хоть раз накормят морковкой, я закричу.
– Да, Полин хорошо готовит, – сказал я. В этот момент меня не особенно интересовала еда. Я хотел побыстрее вернуться к работе, но Фред – мой кореш. Мне всегда было хорошо с ним рядом.
Какая-то странная вещица торчала из кармана фредова комбинезона. Мне стало интересно. Я никогда не видел ничего похожего.
– Что это у тебя в кармане, Фред?
– Нашел в лесу, когда шел с Арбузных Дел. Сам не знаю, что это такое. Никогда раньше не видел. А ты что думаешь?
Он достал эту штуку из кармана и протянул мне. Я не знал, как за нее взяться. Попробовал держать ее так, словно это одновременно цветок и камень.
– Как ее держат? – спросил я.
– Не знаю. Я вообще ничего про нее не знаю.
– Наверное, это одна из тех штук, которые Кипяток со своей бандой раскапывал в Забытых Делах. Никогда не видел ничего похожего, – сказал я и протянул вешицу Фреду.