трезвение ума в православии
Хранение ума и сердца
Хране́ние ума́ и се́рдца — выражение, употребляемое в православной аскетической практике и литературе, означающее: соблюдение ума и сердца от следования греховным мыслям (помыслам) и греховным чувственным ощущениям, возникающим в сердце, а также предохранение ума и сердца от возникновения в них греховных помыслов и ощущений соответственно (см. также: трезвение).
Хранение ума и сердца от греховных действий невозможно одними усилиями человека, поскольку само человеческое естество заражено грехом. Хранение ума и сердца достижимо только с помощью Божественной благодати. Именно поэтому хранение ума и сердца неразрывно связано с молитвенным подвигом.
В православной аскетической практике хранение ума и сердца заключается в соединении ума и сердца (в «сочетании ума и сердца», «пребывании ума в сердце», «низведении ума в сердце») в едином молитвенном призывании Иисуса Христа: «Собери ум свой в сердце и оттуда мысленным воплем призывай на помощь Господа Иисуса, говоря, «Господи Иисусе Христе, помилуй мя» (св. Григорий Синаит).
Хранение ума и сердца также названо умным (или умно-сердечным) деланием, поскольку неразрывно связано с непрестанной молитвой Иисусовой. Плодом хранения ума и сердца является «очищение естества, и чистоте подаваемая сверхъестественная благодать Святого Духа» (св. Никодим Святогорец).
Храни себя
Святитель Игнатий (Брянчанинов) о трезвении
Одним из ключевых понятий святителя Игнатия, как, впрочем, и других святых отцов, писавших об умном делании, является понятие трезвения. Что такое трезвение в святоотеческом понимании? Если сказать коротко, трезвение – внутренняя бдительность по отношению к уму и сердцу, чтобы не допустить в них даже малейших греховных мыслей и чувств. Это бодрствование души в стремлении очиститься от всякого греха и приобщиться благодати Божией.
Вникнем в слова Спасителя: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мф. 26: 41); «А что вам говорю, говорю всем: бодрствуйте» (Мк. 13: 37). В этих словах, как замечает святитель Игнатий, «Господь заповедал нам непрестанную молитвенную бдительность над собой, состояние, называемое в деятельных отеческих писаниях священным трезвением»[1].
Трезвение имеет непосредственную связь с исполнением евангельских заповедей и с непрестанной молитвой: «Трезвение противодействует самым началам греха: помыслу и чувствованию греховным. Трезвение совершает заповеди в самых началах человека: в помыслах и чувствованиях… Трезвение есть необходимая принадлежность истинного душевного делания, при которой вся видимая и невидимая деятельность инока совершается по воле Божией, единственно в благоугождение Богу, охраняется от всякой примеси служения диаволу»[2].
Для успешного прохождения духовной жизни необходимо оградить себя вовне и внутри поведением самым осторожным и благоразумным, бодрствовать и внимать себе, так как из-за малой неосторожности и самонадеянности может возникнуть решающее для жизни последствие. Поскольку вся деятельность человека руководится образом его мыслей, ум должен быть всецело проникнут евангельской истиной: «Обыкновенно люди считают мысль чем-то маловажным: потому что они очень мало разборчивы при принятии мыслей. Но от принятых неправильных мыслей рождается все злое»[3]. Вот почему необходимо внимать своему духу, хранить свои сердце и ум, дабы грех не проник в душу посредством мысли и чувства.
Ум должен быть храним в тишине и преданности воле Божией. Необходимо воздерживаться от эмоциональных порывов, от всего, что лишает внутреннего мира, лишь при котором возможна полноценная бдительность души. Особенно требуется хранить себя от рассеянности и мечтательности, поскольку «всякая мечтательность есть скитание ума, вне истины, в стране призраков несуществующих», от этого происходит «утрата внимания к себе, рассеянность ума и жесткость сердца при молитве; отсюда – душевное расстройство»[4].
Достаточно понаблюдать за собой, чтобы признать, насколько рассеянность ума несовместима с правильной молитвой. Такой ум гуляет по всему миру, пережевывает земные впечатления, взаимоотношения с окружающими, обиды и огорчения – мысль не поднимается к Богу. Вот почему для занятия молитвой требуется не допускать в себе рассеянности, этого «празднословия мысленного»[5]. «Рассеянный обыкновенно непостоянен: его сердечные ощущения лишены глубины и силы, а потому они непрочны и маловременны»[6]. Необходимо хранить свежесть и светлость ума, чтобы он, пребывая у врат души, сразу замечал и производил суд над приходящими помыслами и впечатлениями.
Обыкновенно наша душа наполняется впечатлениями от образа своей деятельности, от образа своей жизни. Когда грех становится составляющей нашего образа жизни, то это губит душу. Каждое удовлетворение греховного пожелания налагает на душу греховное впечатление, влечет за собой внутренний плен. Достаточно произвольно допустить себе победиться в одном греховном пожелании, чтобы затем побеждаться уже невольно, и побеждаться во всем, поскольку между всеми греховными помыслами и страстями, равно как и между добродетелями, имеется сродство и естественная связь. Поэтому необходимо нам постоянное трезвение и внимание себе. «Трезвение приобретается постепенно, стяжавается долгим временем и трудом; рождается преимущественно от внимательных чтения и молитвы, от навыка наблюдать за собой, бодрствовать, обдумывать каждое предлежащее нам слово и дело, быть внимательным ко всем своим помыслам и ощущениям, наблюдая за собой, чтоб не соделаться каким-либо образом ловитвой греха»[7].
В деле трезвения, бдительности над собой святитель Игнатий особое место уделяет совести. «Совесть – чувство духа человеческого, тонкое, светлое, различающее добро от зла. Это чувство яснее различает добро от зла, нежели ум. Труднее обольстить совесть, нежели ум. И с обольщенным умом, подкрепляемым грехолюбивой волей, долго борется совесть. Совесть – естественный закон»[8]. Совесть способна подсказывать человеку в его духовной жизни, только и ее необходимо хранить от осквернения грехом, и тогда она будет ясно различать добро и зло среди всего подступающего к душе.
Есть даже признаки отличия помыслов и ощущений благих от злых. Определяется это по производимому помыслами и ощущениями действию на наше естество, по их первому действию, как они только возникли в нас. Помыслы и ощущения благочестивые, добрые, благодатные «приносят с собою в душу несказанный мир и тишину, поэтому познаются, что они от Истины»[9], они «содействуют молитве, оживляют ее, усиливают внимание и чувство покаяния, производят умиление, плач сердца, слезы, обнажают пред взорами молящегося обширность греховности его и глубину падения человеческого, возвещают о неминуемой никем смерти, о безызвестности часа ее, о нелицеприятном и страшном суде Божием, о вечной муке»[10]. Напротив, «ощущение смущения служит всегда верным признаком приближения падших духов, хотя бы производимое ими действие имело вид праведности»[11], «смущение, самое тончайшее, какими бы оно ни прикрывалось оправданиями, служит верным признаком уклонения с тесного пути Христова на путь широкий, ведущий в погибель»[12].
Для большей ясности упомянем, что в суждениях о различии действия на душу помыслов добрых и помыслов вражьих святитель Игнатий опирается в первую очередь на учение преподобного Антония Великого о различии воздействия на душу видений святых и видений злых духов. Видения святых несут душе невозмутимость, радость, покой, мир, страх Божий, бесы же привносят в душу смятение, шум, боязнь, беспорядок помыслов, уныние[13]. Святому Антонию следует его ученик преподобный Макарий Великий: «Что – от благодати, в том есть радость, есть мир, есть любовь, есть истина. Сама истина побуждает человека искать истины. Всякий же вид греха исполнен смятения; в нем нет любви и радости пред Богом»[14]. «Не может он (сатана) произвести ни любви к Богу или ближнему, ни кротости, ни смирения, ни радости, ни мира, ни благоустройства помыслов, ни ненависти к миру (греховному. – д. В.Д.), ни духовного упокоения, ни вожделения небесных плодов, ни усмирить страсти и сластолюбие… Всего же скорее сатана способен и силен внушить кичение и высокоумие»[15].
«Занятие служебное, сопряженное с ответственностью, не препятствует сохранению внимания к себе. Деятельность – необходимый путь к бдительности над собой».
Поскольку «душа всех упражнений о Господе – внимание»[16], или, что то же, трезвение, то необходимо сохранять внимание душе своей даже и при рассеянности, в которую мы вовлечены обстоятельствами. Святитель Игнатий считает, что для сохранения внимания и трезвения совершенно необязательно покидать свои служебные обязанности: «Занятие служебное, сопряженное с ответственностью, не препятствует сохранению внимания к себе – оно руководствует к такому вниманию… Деятельность – необходимый путь к бдительности над собой, и этот путь предписывается святыми отцами для всех, которые хотят научиться вниманию себе… При деятельной жизни люди помогают человеку стяжать внимание, напоминая ему нарушения внимания. Подчиненность есть лучшее средство приучиться ко вниманию: никто столько не научит человека внимать себе, как его строгий и благоразумный начальник»[17]. Значит, и миряне, люди, облеченные служебными обязанностями, могут беспрепятственно и полноценно совершать умное делание, хранить внутренние трезвение и внимание себе. «При служебных твоих занятиях, – говорит святитель, – посреди людей – не позволяй себе убивать время в пустословии и глупых шутках; при кабинетных занятиях – воспрети себе мечтательность: скоро изострится твоя совесть, начнет указывать тебе на всякое уклонение в рассеянность как на нарушение евангельского Закона, даже как на нарушение благоразумия»[18].
И еще, трезвение немыслимо без совершения молитвы Иисусовой: «Уединение человека в самом себе не может совершиться иначе, как при посредстве внимательной молитвы, преимущественно же при посредстве внимательной молитвы Иисусовой»[19]. Трезвение и молитва Иисусова должны совершаться вместе и постоянно, они нераздельны друг от друга, почему святитель Игнатий иногда само трезвение называет упражнением в молитве Иисусовой. «Трезвение есть причина чистоты сердца, а поэтому и причина Боговидения, даруемого благодатию чистым, возвышающего чистоту сердца до блаженного бесстрастия. Трезвение неразлучно с непрестанной молитвой: оно рождается от нее и рождает ее: от взаимного рождения друг другом эти две добродетели сочетаваются между собой неразрывным союзом. Трезвение есть духовное жительство; трезвение есть жительство небесное; трезвение есть истинное смирение, сосредоточившее надежду свою в Боге, отрекшееся от всякой самонадеянности и от надежды на человеков»[20].
Глава 29. Поучение о трезвении, то есть о ясности ума
Существует не одно трезвение. Есть два трезвения умственных и два телесных. Телесные трезвения: для чрева – пост, а для сердца – чистота и очищение. А трезвение души – неприязнь к страстям. А трезвение ума – это ясность рассудка, когда удаляемся от нечистых помышлений и от всякой злобы, что происходит от безстрастия, очищения, поста, воздержания, не нарушаемого безмолвного и безвыходного пребывания в своей келье. От молитвы, от отсутствия забот, от бдения и умеренного сна. И от действия Святого Духа, когда дается нам благодать от Подателя благ. Этими добродетелями ум просвещается и очищается от темного омрачения, тяжести, рассеянности мысли и проясняется. И тогда человек становится памятлив, рассудителен и весел. Рассеянность же мысли никто не может победить до конца, если ум его не будет связан всегдашним поучением, чтобы держать в памяти духовное. Непрестанную молитву Иисусову. Память смертную. Будущих благ желание. Реальность грядущих мук. А для этого необходимы внимательное молитвенное пение и уединенное чтение.
Больше же всего очищают ум от помрачения, отягощения и рассеянности в мыслях молитва, пост и безмолвное, безвыходное пребывание в келье. Молитва и пост отгоняют все помышления, укрощают разгоряченность мозга, сохраняют ум в безмолвии, приводят его от рассеянности к сосредоточенности и проясняют. Молитва и пост изгоняют нечистых духов из человека и исцеляют беснующихся. Как говорит Господь: «…сей же род изгоняется только молитвою и постом» ( Мф. 17, 21 ). Потому и очищается и проясняется ум от Иисусовой молитвы и поста, что часто помрачение происходит от бесов, от их входа в нас. И прежде всего будь усерден в молитве Иисусовой. И она, пребывая внутрь, изгонит духов и избавит от помрачения; и очищай ум непрестанными подвигами. А также повседневным и трезвым постом, бодрым бдением и, опять же, трезвой молитвой, в первую очередь, внутренней. И ежечасным непрестанным молением, и трезвением ума, которые называются неусыпными стражами, потому что, словно сторожа, охраняют и берегут от расхищения бесами духовные богатства, ум и служение Богу. И придают человеку бодрость для служения Богу.
Многие из святых отцов говорили, что молитва Иисусова – источник всех благ и сокровищница добродетелей. Быстро удостаивает человека благодати Святого Духа и спасает. Открывает неизвестное, распознает и наставляет. И, как лицо свое видит человек в зеркале, так в трезвенной и бодрой молитве видит человек умом всю свою жизнь: хорошо или дурно живет? И отгоняет эта трезвенная молитва от человека тьму страстей, освобождает от всех бесовских сетей, помышлений, слов и дел. Все видения и наваждения лукавых распознает, а все природные влечения, чувства и страдания побеждает. От всех бесовских искушений помогает и очищает. И, словно меч огненный, разит. Ибо это Бог, перед Которым отступает все.
Ничто другое не может победить бесов и злокозненные хитрости их, кроме трезвенной и частой молитвы Иисусовой, сосредоточенной в чистом уме, и смиренномудрия. Невозможно, и ничем не сумеет подвижник противостоять бесам и победить их, кроме молитвы Иисусовой.
Но без наставника молитвы этой Иисусовой, говорят святые отцы, погибает, страдая, тот, кто слышал и понимает, что она велика, но не знает, как совершать ее правильно и в соответствии с ее величием. И по глупости полагая, что достиг совершенства, начнет предаваться мечтаниям, имея однако же врагов внутри себя, не очистив свою душу и ум от страстей трезвением, вниманием сердцу, хранением ума и ограждением чувств. И такого повергают бесы. Ибо, начиная это доброе и прекрасное дело, во-первых, следует уменьшать страсти. Во-вторых, не совершать того, что не угодно Богу. В-третьих, не делать брату своему того, что не любишь и не желаешь себе. В-четвертых, оберегать свой ум, воздерживаясь от нечистых помыслов и соблазнов. В-пятых, охранять сердце свое от сладострастия и нечистого распаления.
В том и состоит трезвение ума и сердца, чтобы всегда тщательно и со смиренномудрием оберегать ум и сердце. А другое – это трезвение утробы, то есть голод и жажда, которые сохраняют сердце от похоти и нечистого распаления и от которых молитва обретает силу, повергает и уничтожает многочисленные страсти и лукавых духов. И возрастает благодать в человеке.
Пост и молитва Иисусова – узда, очищение и утверждение для трезвения и хранения сердца. А трезвение для молитвы – похвала, святость и основание. Трезвением называются чистота ума, сердца и души, их ясность и прозрачность.
Нечистота ума – скверные помыслы и пленение страстями. Нечистота сердца – распаление и страсть к похоти и блуду. Нечистота души – душевные страсти. А нечистота тела – страсти телесные. Не может человек сохранить сердце в чистоте и не оскверниться, если не будет изнурена плоть постом и другими подвижническими добродетелями. Невозможно и священнодействовать без поста и других подвижнических добродетелей. Без подвигов не подчинится плоть духу для дел духовных. И сама молитва не возносится и не действует без утруждения плоти, поскольку естественная потребность и телесное здоровье вредят нам, принуждая плоть разжигаться. А от распаления восстают мысли и оскверняют ум. От мыслей же и сердце склоняется к чувственности и оскверняется. А от похотей в мыслях и в сердце оскверняются душа и тело. И удаляется от человека благодать, и осмеливаются лукавые духи овладевать нами. И, как хотят, понуждают плоть и душу к страстям. И, куда хотят, направляют ум. И, словно связав веревкой, удерживают от духовного движения и стремления к Богу. А без этого не в состоянии одолеть нас бесы. Ибо прежде всего ищут лукавые демоны, чем могут склонить наш ум к омрачению и забвению. А потом уже ввергнуть нас в какую-нибудь греховную напасть.
Будем же всегда держаться поста, подвига и духовных трудов, словно тихого пристанища от бесовского и мысленного пленения. Ибо пост очищает тело, взращивает, укрепляет и делает сильной молитву. И, словно пламя от костра, поднимается постническая и трезвенная молитва и опаляет бесов так, что ни приблизиться не могут они, словно к горящей печи, ни причинить вреда целомудренной душе и трезвому телу. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Источник: Цветник священноинока Дорофея / пер. с древнерусского Д. Кантова, ред. и ком. Н. Ларионовой. – Изд. Спасо-Преображенского Валаамского мон., 2005. – 431 с. ISBN 5-94762-004-9
Трезвение
Трезве́ние – 1) духовное бодрствование; 2) христианская добродетель, заключающаяся во внимательном отношении к духовной жизни, дисциплине ума, то есть в хранении себя от греха при непрестанном обращении к Богу.
Трезвение есть проявление неустанного духовного бодрствования на пути спасения. С одной стороны, трезвение есть внимание к спасению души среди скорбей и искушений преходящего мира, противостоящее рассеянности и лености. С другой стороны, трезвение – это правильная (здравая) оценка своих сил и своего духовного состояния, основанная на познании своей немощи и уповании на Божественную благодать, противостоящая гордостному самообману прелести.
У святых отцов есть описания способов трезвения на основе приобретенного духовного опыта. Вот как их описывает св. Исихий Иерусалимский: «Один способ трезвения есть – смотреть неотступно за мечтанием, или за прилогом, ибо без мечтания сатана не может устраивать помыслы и представлять их уму к его прельщению обманом. Другой – иметь сердце глубоко всегда молчащим и от всякого помысла безмолвствующим, и молиться. Иной – непрестанно в смирении призывать на помощь Господа Иисуса Христа. Иной еще способ – иметь в душе непрестанное памятование о смерти».
Трезвение, понимаемое во всей совокупности своих аскетических приемов и средств, обеспечивает приобретение и сохранение «чистоты сердца». В этом важность подвига «трезвения». Хранение сердца – главный подвиг аскета. Подвиг «трезвения» в аскетической письменности называется как «подвиг и труд ума», «собрание себя в одно место», «самособрание», «собрание внутрь», «внутреннее делание», «сердцевое делание», «сокровенное делание», «духовное делание» [Зарин].
«Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить».
1‑е послание Петра, 5:8
«Господь заповедал нам непрестанную молитвенную бдительность над собой, называемую трезвением. Трезвение есть истинное смирение, сосредоточившее надежду свою в Боге, отрекшееся от всякой самонадеянности и от надежды на людей.
Стяжи постоянное Трезвение, постоянное бодрствование над собой. Без строгой бдительности невозможно преуспеть ни в одной добродетели».
епископ Игнатий (Брянчанинов)
В одном церковном тропаре говорится о трезвении. Он читается каждый день за полунощницей, особенно в монастырях: «Се Жених грядет в полунощи и блажен раб, его обрящет бдяще, недостоин же паки, его же обрящет…»] Блажен, говорится в нём, человек, которого Жених, придя, найдёт бодрствующим, недостойный же тот, которого застанет унывающим и нерадящим.
Человек удерживается в трезвении бодрствованием. Кто избегает травм? Тот, кто бодрствует, трезвится, кто внимателен, кто следит за собой и за дорогой, потому он реже падает. Кто получает травмы? Тот, кто невнимателен в пути, и потому легко падает. И часто причиной этого является нерадение. Нерадение при исполнении нами своих обязанностей ведёт к опасным последствиям. Нерадение наводит то, что усердие на время отодвинуло от нас. Один из подвижников говорит, что молитвы, чётки, поклоны, посты и т. д. нужны не Богу, а нам, так как, если всего этого нет, то в душу входит зло. Если человек не принимает назначенные ему врачом лекарства, то тем он вновь открывает доступ к себе болезни, но уже в более тяжёлой форме. Не радея об исполнении духовных обязанностей, мы открываем доступ в нашу жизнь бесам, дозволяем им причинять нам боль, наносить раны и ввергать в опасности. Потому нам обязательно нужно усердие ко спасению: нельзя не радеть, ведь мы не знаем, будем ли живы завтра. Мы не имеем власти даже над самой малой секундой времени. Все неустойчиво, непостоянно: наша жизнь, жизнь наших родителей, детей, родственников, здоровье, финансы — всё, что у нас есть, это всё ненадёжно, и всего в любой момент можно лишиться.
архимандрит Ефрем (Мораитис)
Беседа семнадцатая. Трезвение – молитва – исповедь 236
Сегодня скажем несколько слов о великой добродетели трезвения.
Как вы, наверное, знаете, учение о трезвении принадлежит Святым отцам, это опыт жизни подвижников Церкви, в особенности пустынножителей. Трезвение означает бдение, внимание, наблюдение за собой – всё это Святые отцы объединяют в одном понятии непрестанного внимания ума.
Трезвение изображается в виде топора, которым можно свалить большие деревья, подрубая их корень. Если корень подрублен, то дерево больше не растёт. Также, когда ум человека, христианина, охраняется трезвением, он охраняет сердце и пять чувств души, как телесных, так и духовных. Когда ум в трезвении, когда он охраняет мысли и помышления, когда контролирует воображение, тогда весь человек и душой и телом пребывает в чистоте. И когда человек посредством трезвения и духовного делания становится чистым, тогда он с дерзновением молится Богу, его молитвы проникают эфир, летят через звёзды, проходят Небеса, достигают Божественного Престола Благодати и там благословляются Богом. Человек, так молящийся, обогащается Божественной Благодатью.
Аскетические писатели говорят, что один-единственный помысел способен вознести нас на Небеса, и один-единственный же помысел способен низвергнуть нас в ад. «Помыслами мы возвышаемся и развращаемся». Это значит, что один-единственный помысел, которым мы по невниманию заражаемся, отравляет нас, чувственно услаждает и может поставить на краю ада. Один Помысел Божественный – помысел самоотречения, мужества, молитвы и созерцания удостаивает приблизиться к Божественному Престолу и вкусить Небесных Благ. Через помыслы мы либо делаемся нечистыми, либо становимся лучше, ибо грехи начинаются с помыслов.
То же относится к чувствам осязания, вкуса, слуха и обоняния. Таким образом посредством чувств создаются соответствующие греховные образы, которыми человек поставляется нечистым пред Богом. В этом состоит вся философия духа.
Любая проповедь полезна; ведь как больное дерево очищается, когда у него производят обрезку, так же Слово Божие способствует искоренению страстей. Учение Святых отцов о трезвении – это радикальное средство очищения от страстей. Когда топором перерубаются корни, дерево падает и засыхает. И когда трезвение входит в жизнь христианина, одно за другим дерева страстей падают и иссыхают, ветхий человек – человек греха и страстей, перстный 237 Адам – со временем становится «новым человеком». Потому делание трезвения и является радикальным средством освобождения от зла. На этом мы должны сосредоточить наше внимание. Если мы хотим очистить себя, то позаботимся о том, чтобы обогатить наш собственный ум умным деланием.
Пройдя немного вперёд, Святой увидел перед собой Ангела Божия, в руках у него был обоюдоострый меч – то есть меч, заточенный с обеих сторон – с которого капала кровь. Ангел сказал ему:
– Пафнутий, ты видишь этот меч? Видишь, что с него капает кровь?
– Этим мечом я убиваю, срезаю головы тем, кто осуждает своих ближних. Так как ты не осудил действительно согрешивших – они на твоих глазах сотворили грех – но осудил самого себя, за это имя твоё написано в Книге вечной жизни.
Величайшее достижение! Имя его было вписано в книгу жизни потому, что он не осудил грешников, не осудил согрешение брата. Святой Пафнутий осудил бы, если бы не имел трезвения, если бы не бодрствовал умом, оберегая свою душу. Видите, сколько добра принесло внимание?! И сколько было бы вреда, если б он был невнимателен к помыслам и допустил бы им развиваться. Логический взгляд убеждал его, что братья действительно согрешают, он это видел. Несмотря на логическое рассуждение победил правый помысел, и так Пафнутий избежал крушения собственной души.
Один языческий жрец как-то спросил монахов:
– Вам является ваш Бог? Вы видите Его? Он говорит с вами?
Тогда язычник сказал:
– Если Он вам не является и не общается с вами – значит, у вас нечистые помыслы. Я, когда молюсь, Бог мне всегда что-то отвечает.
Конечно, язычнику отвечал не Бог, ему отвечали бесы, тем не менее, отцы извлекли пользу из этих слов, и сказали:
– Действительно, нечистые помыслы препятствуют человеку в общении с Божеством.
Трезвение – это не что иное, как очищение ума и сердца от всякой нечистоты. Поэтому при небольших аскетических трудах трезвение приносит наибольший духовный плод. Если же, подвизаясь, мы не следим за своими мыслями, то напрасно подвизаемся.
Святой Иоанн Златоуст 240 много глав написал о молитве и трезвении. Между прочим он говорит и следующие прекрасные слова: «Молитва, – говорит он, – это просвещение души, истинное познание Бога, посредник между Богом и людьми, целитель страстей, противоядие от болезней, лекарство от любого недуга, спокойствие души, путеводитель, который приводит на Небо, который не обращается вокруг земли, но направляется к небесному своду. Преодолевает тварное, мысленно рассекает воздух, проносится над облаками, проходит через звёзды, открывает Врата Небесные, проходит ангельские чины, Престолы, Начальства, Херувимов, и, пройдя через всё тварное естество, приходит к Самой непостижимой Троице. Там поклоняется Божеству. Там удостаивается общения с Небесным Царём. Посредством неё (молитвы), душа, воспарив на высоту Небес, неизъяснимым образом заключает в объятия Господа, так же как младенец обнимает свою мать, и со слезами громко кричит, желая насладиться божественным молоком. Требует необходимого, и получает дары, которые превыше всей видимой природы.
Все Великие отцы Церкви, главным образом подвижники пустыни, удостоились великих дарований исключительно посредством трезвения и созерцания. Они проводили ночи в бодрствовании и созерцали Божественный Свет.
Нетварный Свет – это слава Божественной Природы. В этом конец и предел подвигов и молитвы. Когда Святые воспринимали этот Свет, же сами становились Светом. Светом исполнялись их ум и сердце, им открывались неизреченные тайны, ведомые одним Ангелам. Посредством трезвения Святые отцы достигли высочайшей степени добродетели и дарований.
Это заповедь Христова (не кого-то из Святых, а Самого Бога)! Следовательно, мы исполняем Божию заповедь и, если не осуждаем, то и сами не будем осуждены. А будучи осуждаеми, осудимся. Кругом простор для греха: куда ни кинешь взгляд, о чём ни задумаешься – везде человеческие прегрешения. Следовательно, если мы невнимательны и если не имеем трезвения, то постоянно будем допускать нарушение Евангельской заповеди неосуждения ближнего.
В одном монастыре жил монах. Он был побеждён немощью нерадения: не исполнял правила, не ходил в церковь, не творил положенной молитвы; братья знали это и потому считали монаха нерадивым. Подошёл час его кончины, отцы окружили одр, ожидая, что Бог явит нечто ради их душевной пользы. Но чем ближе этот нерадивый монах приближался к смерти, тем больше радости отцы видели у него на лице. Они недоумевали и в своём помысле рассуждали так: «Почему он так спокоен? Разве нерадение, которое он проявлял в монашеской жизни, не заставляет его переживать? Как быть с долгами, которые он скопил собственной ленью? Неужели совесть в нём не протестует и не возбуждает беспокойства?» А монах всё продолжал радоваться. В конце концов, отцы всё-таки спросили его:
– Прости нас, брат, мы видим, что состояние твоё не очень хорошее. Ещё мы знаем, и сам ты знаешь, что был нерадив и ленился исполнять свои монашеские обязанности. Теперь ты идёшь на Суд Христов, и потому, наверное, должен огорчаться, переживать. А на самом деле, кажется, наоборот: ты весел, спокоен, полон надежды. И вот мы недоумеваем, в чём же причина такого твоего состояния?
И брат им ответил так:
– Отцы, то, что вы говорите, правда. Я был нерадив и не исполнял того, что вы исполняете, но одного я строго держался в жизни – правила не осуждать брата. Я читал, как в Святом Евангелии Господь говорит, что тот, кто не судит, не будет осуждён. Так что я постарался, по крайней мере, не осуждать и надеюсь на непреложное в Заповеди милосердие Божие, что не буду осуждён. Поэтому я и отхожу с уверенностью в том, что Бог исполнит Своё Слово.
Такое духовное внимание делается для нас светом и подобно свету освещает путь. А путь, освещаемый трезвением, обязательно ведёт к Святой Исповеди. Его освещает внимание, которым человек побуждается к тому, чтобы привести в порядок свои отношения с Богом, и направляется светом трезвения к этому Великому Таинству, в котором слагает с себя все долги и всю нечистоту грехов, входит в эту баню и выходит из неё совершенно чистым. Я говорю, что мы должны испытывать огромную радость в душе, когда удостаиваемся достигнуть этой купели. Нужно торжествовать и благодарить Господа, давшего нам на земле эту баню, давшего власть «вязать и решить» 247 , ибо что разрешает духовник, то разрешает и Бог, а что не прощает священник от лица Бога, то не прощает и Господь.
Мы должны непрестанно благодарить Бога. Благодарение никогда не должно прекращаться, потому что очищение в любое время открыто для нас, как только почувствовали прегрешение – тут же обратим свой ум к Богу: «Согреших, Господи, прости меня!» И сразу Бог отвечает: «Чадо, прощаю тебя, ты потенциально по Закону прощён. Теперь исполни Закон». А исполнение Закона происходит под епитрахилью священника – там прекращается всякая человеческая греховность, так просто происходит прощение! И как же жаль, что при такой легкости получить прощение, человек только из-за своего эгоизма не изволит его получить, не вожделеет отворить двери Рая и навечно прийти к славе Божией!
Некоторые вопрошают: «За один грех Бог обрекает человека на адские муки? Это несправедливо. Где же любовь Божия? Разве Бог – не Отец?» Да, Отец! Но когда Он во всякое мгновение зовёт тебя, чтобы простить, почему ты поворачиваешься к Нему спиной? Почему не принимаешь Его милости? Почему убегаешь из Его объятий? Почему падаешь в объятья к дьяволу, а не к Богу? Может быть, Бог требует у тебя взамен денег или имущества, заставляет отрабатывать, а поскольку ты не в состоянии ничего этого предоставить, то и не спешишь отдавать долга? Нет!
То же делает и Небесный Отец, когда грешный человек возвращается к Нему: очищает, омывает, облачает его в изначальную одежду Крещения, наделяет сыновством и удостаивает Своего Царствия – и всё даром! Когда блудный сын возвратился, отец не потребовал у него отчёта, не стал обвинять и укорять. Отцу было достаточно того, что сын вернулся.
Так и здесь: ни один обратившийся грешник не услышит слова упрёка от Небесного Отца. Ему стоит только сказать: «Согреших!» – в смирении оставить свои грехи, осознать свои ошибки, и этим всё будет решено. Но грешный человек этого не делает: он не обращается, не смиряется. Он упорствует в своем эгоизме. Неужели же сложно прийти на исповедь, всего два шага сделать – ведь все проблемы этим решаются? Но человек этого не делает, ибо его удерживает эгоизм. А когда подойдёт час смерти и человек увидит действительность, как она есть, тогда-то он, конечно, раскается, будет готов покаяться, но будет уже поздно. Поэтому-то Бог и наказывает человека, который не хочет хоть немного смирить свою самость.
Какова была причина падения ангельского чина Денницы, который был первым среди чинов Ангельских? Какова причина их падения и обращения из Ангелов в демонов? Гордость и эгоизм – вот в чём причина падения, как ангелов, так и наших Прародителей! Падение наших Прародителей также случилось по причине гордости и эгоизма. Ведь Бог прежде чем произнести приговор подошёл к человеку, к Адаму, и спросил его: «Адам, зачем ты это сделал?» Но Адам не попросил прощения, не сказал: «Согрешил я, Боже мой!» Если бы он это сказал, то не был бы изгнан из Рая, и мы бы не подверглись изгнанию и не терпели бы мук, которые теперь терпим. Только потому, что он не захотел произнести это одно слово «согрешил», и постигла нас вся эта буря зол. Так ведь и теперь человек не говорит: «Согрешил», – но остаётся во своём зле. Но лишь только он произнесёт это слово, как Бог сразу открывает объятия прощения и заключает в них человека.
Произнесено в Америке в 1984 году.
*Преподобный Пафнутий, авва Пафнутий (Άββας Παφνούτιος, IV в.) – пустынножитель, отшельник, подвизавшийся во внутренней Фиваидской пустыне в Египте. Будучи учеником прп. Онуфрия Великого, составил его «Житие», дав жизнеописание и других отшельников: прпп. Тимофея Пустынника, Иоанна, Андрея, Ираклемона (Ираклавмона), Феофила и иных. Настоящая история описана в «Древнем патерике» (Глава 9-я «О том, что должно остерегаться, чтобы никого не осуждать», ст. 13). Сведения об авве Пафнутии содержатся также в «Лавсаике, или повествовании о жизни святых и блаженных отцов».
*«Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты» (Мф.23:26–27).
*Иоанн Златоуст (Ιωάννης ό Χρυσόστομος, ок. 347–407) – архиепископ Константинопольский, богослов, один из трёх Вселенских святителей и учителей (вместе со свтт. Василием Великим и Григорием Богословом). Преставился 14 сентября 407 года, но ради праздника Воздвижения Креста Господня память перенесена на 13 ноября по ст. ст., а также – в Соборе трёх святителей 30 января по ст. ст.
*Св. Иоанн, архиепископ Константинопольский, Златоуст «Из слова о молитве».
*Святитель Григорий Палама (Γρηγόριος Παλαμάς, 1296–1359) – архиепископ Фессалоникийский, богослов и философ, один из основателей исихазма, отец и учитель Церкви. Ок. 1316 г. удалился на Святую Гору Афон, где предался подвижнической жизни и тайнозрительному богословию. Сохранилось богатое наследие Святого в сочинениях опровержительного, полемического, аскетического и богословского содержания, и четыре молитвы. Палама также был хорошим гимнографом. Память – 14 ноября по ст. ст., а также переходящее празднование во вторую Неделю (воскресенье) Великого поста.
*Преподобный Пафнутий, авва Пафнутий (Άββας Παφνούτιος, IV в.) – пустынножитель, отшельник, подвизавшийся во внутренней Фиваидской пустыне в Египте. Будучи учеником прп. Онуфрия Великого, составил его «Житие», дав жизнеописание и других отшельников: прпп. Тимофея Пустынника, Иоанна, Андрея, Ираклемона (Ираклавмона), Феофила и иных. Настоящая история описана в «Древнем патерике» (Глава 9-я «О том, что должно остерегаться, чтобы никого не осуждать», ст. 13). Сведения об авве Пафнутии содержатся также в «Лавсаике, или повествовании о жизни святых и блаженных отцов».
Имеются в виду внутренние помыслы и слова, которые произносятся. – Прим. авт.
*«Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» ( Мф.18:18 ). – Ср.: Мф.16:19; Ин.20:23.
*Полный текст: «Уготовихся и не смутихся сохранити заповеди твоя» ( Пс.118:60 ).
*«Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слот, которых человеку нельзя пересказать» (2Кор.12:2–4). Данное место послужило основанием ряда поздних сочинений, в т.ч. Хождения апостола Павла по мукам, восходящее к греческому оригиналу и известное как «Слово и видение апостола Павла».
Источник: Искусство Спасения. Т. 1 : беседы / старец Ефрем, игум. монастыря Филофей на Святой Горе Афон; пер. с новогреч. А.Л. Данилин. М. : Святая Гора, 2012. – 480 с. ISBN 978-5-902315-14-8
Вам может быть интересно:
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»