священник павел островский почему ушел со спаса
«Оклеветали уважаемого духовника». Священник Павел Островский — о программе «Спас-Стрим»
Почему не пригласили самого отца Алексия Уминского?
Можно сколько угодно говорить о том, надо было ли отцу Алексию публиковать это видео или не надо, но никто не имеет права оскорблять другого человека.
Откровенно облили грязью и оклеветали уважаемого духовника на православном канале, который как бы должен наоборот вещать о Евангелии.
Сделано это было устами некоего Сергея Карнаухова, которого ведущий представил как человека «глубоко верующего, могущего дать очень точную трезвую оценку происходящему явлению».
Не знаю, конечно, во что или в кого верит Карнаухов, но совершенно непонятно зачем его приглашать в качестве эксперта на православный телеканал, когда очевидно по его речи: у него серьезные проблемы в знании православного вероучения.
И уж тем более непонятно, почему не пригласили самого отца Алексия Уминского, который никогда не был замечен в боязни идти на диалог с кем-либо.
Думаю, он, безусловно, смог бы пояснить лично свои действия; и не было никакой тогда необходимости звать посторонних лиц, которые бы своими злыми домыслами смущали зрителей.
Ситуацию мог бы хоть чуть-чуть исправить отец Николай Бабкин, которому дали слово после Карнаухова, но он также не остановил эту мерзкую вакханалию — обсуждение и хуление за спиной уважаемого пастыря нашей Церкви.
Хотел бы, кстати, всем напомнить, что Православная Церковь на основе слов пророка Божия Наума исповедует принцип «дважды не наказывать за одно преступление». Поэтому Церковь всегда ходатайствовала о снисхождении и милосердии к преступникам, которые нуждались в необходимой помощи.
Соответственно, если человека приговорили к лишению свободы, то это не значит, что ему теперь можно добавить еще сверху второе наказание — лишение медицинской помощи.
Не обсуждать людей, а вещать о Христе
Сегодня, по моему личному мнению, во всех СМИ — неважно, провластных, оппозиционных — перешли какую-то черту. Откровенно оскорбляют своих оппонентов, причем делают это за глаза, чуть ли не матерятся уже, и для них это уже стало нормой. Для православного телеканала это не норма. Поэтому когда на православном телеканале вдруг начинают вести себя также, как в каких-то светских СМИ, это вызывает глубочайшее возмущение.
Церковь и правда должна быть вне политики. Я и сам иногда на эмоциях что-то скажу публично, потом это удаляю, даже приношу иногда извинения. И даже если по чьему-либо мнению отец Алексей Уминский сделал что-то неправильно, это не дает никакого права никому его оскорблять, поносить, требовать лишения сана, злословить, тем более, на православном телеканале.
Церковь призвана к миру, к единству. Апостол Павел пишет: «Мир да владычествует в сердцах ваших». Еще он пишет: «И по возможности будьте со всеми в мире».
В конце концов, всегда можно было пригласить отца Алексея Уминского, который бы озвучил свою позицию.
Товарищ Карнаухов мог бы ему в лицо высказать какие-то свои суждения. Если он считает себя православным христианином. И как-то в диалоге решить, кто что думает.
И поэтому мое видео даже не в поддержку отца Алексея Уминского. Это видео, в котором я выражаю возмущение тому, что в программе «Стрим» Голованова время от времени ведут себя так, как принято сегодня в светских СМИ. И чем меньше этого будет на православном телеканале, тем лучше.
Совершенно не призываю к удалению программы из сетки вещания. Просто надеюсь на какие-то перемены. Потому что я знаю многих людей, которых это тоже возмущает.
Еще лучше, если бы на православном телеканале вообще перестали бы обсуждать людей. А стали бы заниматься делом — вещать о Христе. Как это сделано в программе «Лествица», которую ведет Борис Корчевников и отец Игорь Фомин. По тому количеству просмотров на YouTube мы видим, что людям интересно именно это. Или программа Владимира Романовича Легойды «Парсуна» с Петром Мамоновым.
Люди нуждаются и хотят от православного телеканала «Спас» православия. А не этого сумасшедшего дома и позорища.
Павел ⎝☦⎠ Островский
Далеким от Церкви людям невозможно объяснить важность для православного христианина Божественной Литургии и святого Причастия.
В их глазах мы сейчас предстаем безумными фанатиками, которые, дескать, хотят уничтожить добрых людей.
И это несмотря на то, что священноначалие предприняло беспрецедентные меры по противодействию развитию эпидемии.
Нам всем нужно сейчас сплотиться. Быть мужественными. Поддерживать друг друга, а в особенности наших дедушек и бабушек.
С учетом того, что количество заболевших от инфекции в России будет стремительно расти, можно не сомневаться в том, что также будет расти и давление на священноначалие.
Помолимся за наших церковных руководителей, чтобы Господь укреплял их в эти непростые дни.
Не будем осуждать друг друга за то, что кто-то пошёл в храм на богослужение, или за то, что кто-то остался дома. Пусть каждый поступает по совести и в меру своих духовных сил.
Вспомним великие слова апостола Павла:
«Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны».
Пусть эти строки пронзят наши сердца ярким мечом Света Божия, изгоняющего всякий страх, вражду и ложь.
Соберитесь!»> Друзья, мы сейчас вступили в очень непростое время.
Русская Православная Церковь испытывает сейчас масштабное давление со всех сторон. Призывы закрыть храмы сейчас можно услышать, чуть ли не от каждого второго человека, который при этом сам не ходит в храм.
Далеким от Церкви людям невозможно объяснить важность для православного христианина Божественной Литургии и святого Причастия.
В их глазах мы сейчас предстаем безумными фанатиками, которые, дескать, хотят уничтожить добрых людей.
И это несмотря на то, что священноначалие предприняло беспрецедентные меры по противодействию развитию эпидемии.
Нам всем нужно сейчас сплотиться. Быть мужественными. Поддерживать друг друга, а в особенности наших дедушек и бабушек.
С учетом того, что количество заболевших от инфекции в России будет стремительно расти, можно не сомневаться в том, что также будет расти и давление на священноначалие.
Помолимся за наших церковных руководителей, чтобы Господь укреплял их в эти непростые дни.
Не будем осуждать друг друга за то, что кто-то пошёл в храм на богослужение, или за то, что кто-то остался дома. Пусть каждый поступает по совести и в меру своих духовных сил.
Вспомним великие слова апостола Павла:
«Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны».
Пусть эти строки пронзят наши сердца ярким мечом Света Божия, изгоняющего всякий страх, вражду и ложь.
Ставший священником фанат ЦСКА рассказал, за что заблокировали его аккаунт в инстаграме на 450 тыс. подписчиков
Священник Павел Островский, являющийся болельщиком ЦСКА, в беседе с автором Sport24 Антоном Дорофеевым рассказал, почему его аккаунт в инстаграме был заблокирован.
— Есть очень популярный сериал «Черное зеркало», где показывают вымышленный мир ближайшего будущего — и в реальности все это сейчас сбывается. Там рейтинг человека зависел, кажется, от лайков, которые ему ставили.
— Да, это реально. Все так же будет и здесь, и мы ничего с этим не сделаем. Гаджеты, которые у нас лежат, уже нас контролируют. Геопозиция и все, что мы говорим. Я смотрю на это пессимистично. Мы не остановим контроль. Другое дело, будет ли откат в обществе? Будет ли революция в целом мире против этого контроля? Тоже смотрю на это пессимистично. Думаю, что остановить это невозможно.
Церковь выступает против того, чтобы все контролировали, потому что есть у этого свои подводные камни, которые многие не замечают. Но, как только государство получает контроль над человеком, оно может начать определять, как тебе думать. Простой пример: берем западную Европу. Есть консерваторы, есть либералы. Но либералы у власти. Либералы определяют, что теперь, если ты высказываешься против ЛГБТ или какого-то другого сообщества, можешь получить реальный срок. Если у тебя консервативные взгляды и ты не хочешь, чтобы детям в школе показывали и говорили, что есть папа-папа или мама-мама и тому подобное. Если ты против этого, то прав этих уже не имеешь. Ты уже находишься под неким контролем. И если ты против этого, то у тебя может встать вопрос о лишении родительских прав, тебя реально могут посадить в тюрьму. И это уже нынешняя реальность. Вот меня инстаграм банит. Я не могу вести прямые эфиры.
— Почему?
— Блокировка. Потому что мои высказывания — причем все они деликатные, с уважением — о том, что я как православный христианин считаю, что семья — это папа и мама. С точки зрения инстаграма, я разжигаю. И поэтому мне выносится предупреждение, пост удаляется. И если вы хотите мой ник найти, то вам придется набрать его полностью. Вплоть до последних букв, иначе вы его не найдете. Причем инстаграм предупреждает, что и аккаунт могут полностью удалить. Поэтому у меня появился второй аккаунт — запаска.
— Обидно. У тебя там сколько подписчиков было?
— 450 тысяч.
— То есть полмиллиона человек. Это огромная аудитория, которую терять очень обидно.
— Если кто-то думает, что либеральная власть — не агрессивная, то это не так.
«Сегодня для миссионерства самое благоприятное время»
Настоятель Георгиевского храма в поселке Нахабино Красногорского района Московской области иерей Павел Островский одним из первых среди священников вышел с миссией в интернет. Сегодня он в числе лидеров среди православных блогеров в российском интернете по количеству подписчиков на его страницы. В интервью корреспонденту «Журнала Московской Патриархии» отец Павел рассказал, как начиналась христианская миссия в интернете, какие существуют правила проповеди онлайн и кто ею может заниматься. Интервью опубликовано в «Журнале Московской Патриархии».
— Отец Павел, Вы проповедуете на таких онлайн-площадках, как Instagram, Facebook, Telegram, YouTube, выступаете на телеканале «Спас». Отличается ли принципиально аудитория этих ресурсов?
— Да, безусловно. Зрители телеканала «Спас» — это в основном люди среднего и пожилого возраста, которые смотрят телевизор. Среди них не так много людей, пользующихся интернетом. А те из них, кто все-таки заходит в интернет, чаще всего через интернет тоже смотрят «Спас».
Если говорить о пользователях социальных сетей, то Instagram — это больше женская социальная сеть. Из моих 140 тыс. подписчиков на Instagram 84 % — это женщины. Мужчины больше «сидят» на YouTube, во «ВКонтакте». Мужчины менее эмоциональны, не так активны в комментариях, поэтому с ними наладить контакт через социальные сети сложнее.
— Они больше слушают и читают, не вступая в диалог?
— Чтобы что-то донести до мужчины, с ним лучше лично разговаривать, когда у тебя есть возможность буквально по полочкам разложить, в чем смысл нашего вероучения, почему мы верующие, почему для нас атеизм неприемлем. На прямых эфирах в интернете мужчины не высиживают долго. И те мужчины, которые меня все-таки смотрят, это, как правило, уже женатые люди, их жены — постоянные зрители моих эфиров, мужья же сначала издалека прислушиваются и постепенно тоже вовлекаются.
Если говорить о других интернет-ресурсах, то в Facebook редко разворачиваются какие-то дискуссии и баталии. Я тоже здесь особо никогда не занимался миссионерством. Для этого удобнее Instagram, YouTube. Там можно проводить прямые эфиры, выходить на аудиторию, далекую от Церкви, люди могут задавать вопросы, которые их интересуют. Таким образом, у человека снимается внутренняя преграда, барьер. И в будущем он может пойти в церковь. Плоды миссионерства для меня здесь очевидны.
— Как повлияло на стиль и содержание вашей проповеди общение со столь широкой и разноплановой аудиторией?
— Я уже много лет этим занимаюсь и с годами стал более сдержанным, менее эмоциональным. Когда ты написал какой-нибудь пост в Instagram, его увидят от 100 до 200 тыс. человек, а если удачный пост, который называется «вирусным», когда у него большой перепост, то его могут посмотреть до полумиллиона. И если, к примеру, меня посмотрели 100 тысяч человек, и я не понравился одному проценту, то это одна тысяча людей. Поэтому нужно быть выдержанным. Пусть, может быть, твой пост будет сдержанным и не всех «зацепит», но, по крайней мере, от Церкви не отведет.
Кроме того, я пришел к выводу, что надо стараться какие-то особо спорные темы не поднимать. К ним относится тема прививок — надо их делать или не надо, школьного или домашнего обучения, грудного или искусственного вскармливания, присутствия или отсутствия мужа при родах жены. Хотя темы «холиварные» (от англ. holy war — священная война), как говорят в интернете, когда начинают все спорить, ломать копья, но в миссионерском плане они ничего не дают. Только все раздражаются. Можно поднимать глубокие темы, касающиеся духовной жизни, — молитва, пост. Они тоже бывают жаркие, но они приносят пользу.
— Вы начали выходить в интернет с вопросами веры в начале 2000-х годов, еще не будучи священником. Что Вас побудило к этому?
— Я этим стал заниматься из любопытства и кипучей энергии, которую некуда было девать. Не могу сказать, что, устраивая дебаты на религиозные темы в интернете, я кого-то тогда привел к Богу или что-то полезное сделал. Первые годы моих выступлений в интернете не назовешь особо удачными. И опыта не было, и излишне эмоционален был, пытался скорее не выслушать человека, а что-то ему доказать. Все эти ошибки совершает любой начинающий миссионер. Помню, что вначале все только переписывались, не было возможности провести прямой эфир. Формат текстового обмена сообщениями для миссии не очень подходит, потому что твои слова всегда могут быть неправильно поняты, переиначены, ты сам можешь неправильно понять человека. И пока вы друг до друга донесете то, что хотели донести, устанете и просто не сможете воспринимать другого человека.
Впервые возможность проводить прямые эфиры появилась в социальной сети «Перископ». Это было четыре года назад. Mиссионерские плоды были очевидны! Помню, первый год ведения прямых эфиров в «Перископе» — а вел я их каждый день — проходил в очень простом формате: я включал камеру, и любой человек мог задать мне вопрос в чате. Люди видели меня. Сначала я допустил ошибку: тогда я уже был священником, но проводил эфир не в подряснике с крестом, а в светской одежде. Когда же я стал выступать в облачении, то уже один мой внешний вид стал «цеплять» людей, поскольку я был тогда первым и единственным священником в этой социальной сети.
— И каковы были миссионерские плоды?
— За первый год моего общения в прямом эфире через «Перископ» более трех с половиной тысяч человек решились на первую в своей жизни исповедь. И это, безусловно, был успех!
Тогда мне уже стало совсем очевидно, что от текстового формата надо постепенно отказываться и переходить на видео.
В какой-то момент у социальной сети «Перископ» возникли технические проблемы, другие социальные сети перехватили инициативу, добавив у себя возможность вести прямые эфиры. Я тогда перешел в Instagram, где у меня было уже гораздо больше подписчиков. Там получился хороший симбиоз: ты можешь и выходить в прямые эфиры, и писать тексты, которые могут тоже побудить людей посмотреть твои эфиры.
— Вы рассказывали, что в начале вашей миссии в интернете вас не особенно поддерживали священники, особенно старшего поколения. Что их настораживало?
— Настораживает неизвестность. В те годы духовенство в интернете особо не присутствовало. К сети было очень осторожное отношение со стороны Церкви. Я на себе ощущал очень серьезное противостояние. Были и саркастичные шутки от собратьев священников, мол, вот у нас батюшка онлайн, батюшка из интернета.
Очень многие священники, в том числе пожилые, не понимали, что наша страна очень нуждается в миссионерстве. Большая часть людей не то что отрицает авторитет Библии и Церкви, но они просто не знают ничего ни про Библию, ни про Церковь. Они не пойдут на проповедь в храмы, в лучшем случае сходят освятить кулич, набрать святой воды, может быть, раз в год исповедуются и причастятся. И все. Они сидят кто в телевизоре, кто в интернете. Если мы к ним не придем, то к ним придут и уже приходят сектанты и представители других религий. Причем активно это делают.
Священники мне говорили, что надо молиться, что на самом деле все всё знают, что это духовные проблемы, а не миссионерские. Мне приходилось даже довольно опытным, глубоко мною уважаемым священникам объяснять, что люди ничего не читают, ничего не знают. И это касается не только тех, которые не ходят в храмы, но и многих воцерковленных людей. Когда на проповеди они слышат слова «благодать», «милость Божия», «грех», «страсть», большинство не понимает, что они по-настоящему значат. Ну, в общем, грех, страсть — это плохо, а милость Божия и благодать — это хорошо. То есть мы за все хорошее, против всего плохого. А так вот спросите воцерковленных христиан, кто был первым — Авраам или Моисей, они вряд ли ответят, потому что особо никто Библию не читал.
Но когда люди стали приходить в храм, призванные через интернет, то есть когда стали появляться плоды, то и отношение к миссии в интернете стало меняться.
— Чем принципиально отличается проповедь в храме от проповеди онлайн?
— В храме тебя слушают примерно одни и те же люди, многие из которых — твои постоянные прихожане. Онлайн тебе внимают все подряд, ты находишься на всеобщем обозрении, любая твоя ошибка может быть использована против тебя. Поэтому, мне кажется, выходить онлайн на всеобщее обозрение может только тот человек, который на это место поставлен свыше, то есть Священноначалием, который знает, что за свою деятельность, если понадобится, он будет отвечать, и который к этому призван Богом.
Я смотрю со стороны, как многие миряне и священники занимаются, как им кажется, миссионерством, и понимаю, что если ты скучно рассказываешь о Боге, то ты плохо рассказываешь о Боге. Если после общения с тобой у человека появляются тоска и скука, то какой-нибудь протестантский проповедник, который может нести откровенный бред, но делает это живо и весело, будет лучше восприниматься человеком, не очень сведущим в вопросах веры.
— А как священнику понять, есть ли у него призвание к миссионерству?
— Если это дарование есть, его все равно скрыть невозможно. У нас главным миссионером был апостол Павел, который говорил, что «для иудеев я был как иудей, для эллинов как эллин, я стал всем для всех, чтобы привести к Господу хотя бы некоторых». Если ты можешь неверующим людям на их языке рассказывать о Боге и они в итоге начинают интересоваться Православием, значит, у тебя это дарование есть. Но если ты не вызываешь интереса у неверующей или нехристианской аудитории, у тебя не получается на их языке доносить Слово Божие, то, значит, у тебя просто нет миссионерского дара. Раз нет — значит, нет. Как говорил апостол Петр, каждый должен служить тем даром, который дал Господь. Я вот, например, точно знаю, что у меня нет богословского дара, поэтому я никогда не затрагиваю богословские темы.
— Могли бы Вы сформулировать основные правила миссии в интернете?
— Прежде всего, все должно подкрепляться духовной жизнью. Нельзя говорить о вещах, которые ты сам не переживаешь и не понимаешь. Нужно учиться слушать людей, потому что даже если человек не христианин и в Бога не верит, то это совершенно не означает, что он плохой человек. Необходимо уметь выслушивать, находить что-то хорошее в человеке и пытаться это развивать. Миссионер — это не тот, кто постоянно говорит, а тот, кто внимательно слушает человека и старается его понять. Для меня это стало очевидным, когда я прочитал про миссию святителя Николая Японского, который говорил: сначала полюби человека, потом дождись, когда он тебя полюбит в ответ, а потом расскажи ему о Христе. Понятно, что полюбить человека — это в первую очередь его понять. Потом дождаться, когда он начнет тебе доверять, только уже потом ему говорить о Христе.
— Сегодня уже намного сложнее удерживать аудиторию, чем когда Вы начинали в 2000-х годах, поскольку, как Вы сказали, появилось слишком много проповедников, и не только христианских. Как быть в этой ситуации миссионеру?
— «Много у вас пестунов, но мало отцов», — писал апостол Павел. То есть много учителей, а отцов мало. И эти его слова сегодня особенно актуальны. У нас действительно на каждом шагу коучи (от англ. coach — инструктор), тренеры и т. д. Кругом одни пестуны.
Но от этого в человеческой жизни не становится больше тепла и смысла. А людям, бывает, просто не хватает банального дружелюбия, в том числе и на приходах. Иногда не нужно долго что-то рассказывать, надо быть просто отцом, то есть проявить к человеку теплое отеческое отношение. И оно станет лучиком света в этом потоке суеты, люди на это сразу откликаются.
Сегодня для миссионерства самое благодатное время. Поскольку жаждущих тепла, полноты жизни в Боге очень много, и они ищут правды. Как говорил Христос про ловцов человеков, надо найти крючок, как человека зацепить, чтобы он понял, что ты ему зла не желаешь, относишься к нему по-доброму.
— На телеканале «Спас» запускается новая программа с Вашим участием. Что это будет за передача?
— Если все получится, то с нового года появится ежедневная утренняя программа с ведущими, которые будут будить людей на работу. Я стану одним из ведущих. Это тоже ответственное служение, частично миссионерское.
Иерей Павел Островский родился в 1982 г. в Москве в семье священника Константина Островского. Двое его старших братьев также выбрали путь священнослужителя. В 2008 г. закончил Коломенскую духовную семинарию. В этом же году хиротонисан митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием в Преображенском храме города Люберцы. Сегодня — настоятель Георгиевского храма в поселке Нахабино.
Постоянный участник программ «Ответ священника. Прямая линия», «Не верю! Разговор с атеистом» и других на телеканале «Спас». Активно ведет миссионерскую деятельность в социальных сетях. На его аккаунт в Instagram подписано 140 тысяч человек. У его видеоблога на YouTube 16 тысяч подписчиков.
«Большую часть жизни я не целовал иконы». Священник Павел Островский — о гигиене, пандемии и жизни в соцсетях
Можно ли заразиться коронавирусом в храме, как принять новые санитарные правила и не поддаваться панике — эти и другие вопросы обсуждает на своем YouTube-канале священник Павел Островский, настоятель Георгиевского храма в поселке Нахабино Красногорского района Московской области.
«Правмир» поговорил с ним о том, как пандемия меняет жизнь россиян и может ли виртуальное общение заменить живое.
— Отец Павел, последняя прямая трансляция на вашем канале посвящена вопросам гигиены в период пандемии. Как вы к ним относитесь?
— Церковь всегда была на стороне медицины. Я считаю, что Бог устанавливает карантин, это Его прямое указание. Поэтому, конечно же, нужно соблюдать меры предосторожности, Церковь их всегда соблюдала и усиливала во времена оспы, холеры, чумы. Другое дело, что в России ситуация пока не столь критична.
Кстати, в нашем храме мы всегда принимали санитарно-гигиенические меры — протирали киоты, например. Сейчас еще предложено отказаться от целования икон и прочего, и мне кажется — это нормально.
Рассказы о том, что если ты причастишься, то не заболеешь, а уж тем более не умрешь, не соответствуют действительности. Заболеть и умереть можно по-разному.
И апостол Павел пишет: «Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11:29-30).
Одно дело, когда я иду за Христом и Он для меня источник Жизни Вечной, а другое дело, когда я, предположим, решил стать крестным, а батюшка мне говорит: «Тебе обязательно нужно причаститься и исповедоваться». И вот я, не зная Христа, не рассуждая о причастии, иду к Чаше… Священнику впредь нужно думать, чтобы таким бездумным причащением не нанести в итоге человеку вред.
В храме можно и просто заразиться — больные могут оказаться среди прихожан. А можно заразиться не в храме. В России ежегодно умирают от туберкулеза — тяжелой, крайне заразной болезни — около 28 тысяч человек. Туберкулез в открытой форме очень заразен, и эти люди среди нас могут ходить, и мы об этом даже знать не будем.
Думают: «Мне не слабо приложиться к иконе»
— Сегодня от некоторых православных христиан можно услышать, что соблюдение норм гигиены — маловерие. Откуда это?
— Из-за того, что у людей существенный пробел в понимании православия. И по принципу «свято место пусто не бывает» этот пробел заполняется благочестивыми традициями и различными мнениями, многие из которых вообще не соответствуют нашему вероучению. У человека, например, появляется вера «в слабо»: мне не слабо приложиться к иконе. Это печально, потому что целование образов — это выражение почитания.
Кстати, я большую часть своей жизни вообще иконы в храме не целовал. Хотя и родился в церковной семье. Был такой печальный момент, много что казалось лишним, и поэтому я просто проходил мимо. А когда ко мне пришло почитание, я снова стал прикладываться к иконам, этим я выражаю свое почтение. При этом моя вера никак не изменяется, не становится ни сильнее, ни слабее.
И если я буду знать, что мое почитание может соблазнять каких-то людей, я, безусловно, пойду этим людям навстречу. Об этом пишет апостол Павел: «Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (1 Кор. 8:8). А дальше у него звучит вот какая мысль, попытаюсь передать ее через более понятные реалии. Если ты и правда понимаешь, что мясо не приближает и не отдаляет нас от Бога, ты понимаешь силу свободы, воздерживаешься от всего того, что мешает тебе в вере, — то ты спокойно можешь его съесть. Но если твоя свобода соблазняет брата, как пишет апостол Павел, ты не будешь есть мяса. Потому что брат во Христе гораздо важнее, чем твоя свобода.
Поэтому, если человек причащается Святых Христовых Тайн и верует, что Господь его сохранит и ему не нужно протирание лжицы, то замечательно. Но если он знает, что какие-то братья и сестры, за которых Христос тоже умер на Кресте, соблазняются, переживают, то нужно помочь им устранить соблазн.
Священник Павел Островский на богослужении. Фото: instagram / pavelostrovski
— А как вы отвечаете тем, кто в резко негативной форме пишет и говорит, что вы собираетесь в храмах, причащаетесь, значит, распространяете вирусы?
— Я людям объясняю, что если бы в России каждый день заболевало по несколько тысяч человек, люди умирали, то, конечно же, нужно было бы еще больше снизить риски заражения. Например, служить на улице. То есть найти такие компромиссные варианты, чтобы и правда не способствовать распространению тяжелой болезни.
Но пока этого нет. И нам нужно успокоиться. У нас есть проблема, и мы должны ее профилактическими способами решить. Правильно закрыть границы, помещать на карантин всех, кто возвращается из-за рубежа, а также всех заболевших и тех, с кем они общались.
Но закрывать храмы, когда у нас открыто метро, вокзалы, гипермаркеты, было бы странно.
— Сегодня информация из разных источников так и льется. Как людям разбираться в услышанном, чтобы, с одной стороны, знать, что происходит, с другой — не паниковать?
— Есть официальные источники: Роспотребнадзор, Минздрав. У них просто информация, которую необходимо донести до каждого гражданина Российской Федерации. А принцип выбора сюжетов, скажем, на телевидении совершенно другой. От рейтинга, количества просмотров зависит стоимость рекламы, а телевидение — вещь дорогая, соответственно, в эфир будут пускаться те сюжеты, которые привлекут больше внимания, которые у всех на слуху.
Я активный пользователь интернета с более чем двадцатилетним стажем, и даже в ту пору, когда я начинал, телевизор называли «зомбоящиком». Считаю, что люди, которые серьезно фильтруют информацию, должны ограничивать себя в плане информационного шума, в конце концов, включать голову и анализировать ситуацию самостоятельно, а не воспринимать навязанную экспертами точку зрения. Экспертов, кстати, чаще приглашают не из тех специалистов, которые дадут правильную, но «скучную» информацию, а из тех, кто умеет говорить ярко, пусть и не очень профессионально.
Можно, например, в программу, посвященную православию, позвать профессора, богослова, который очень четко расскажет вероучение, но это будет гораздо скучнее, чем если позвать яркого, хлесткого на слова и умеющего ловить хайп «медийного» священника. И к последнему обратятся потому, что его ответы будут более «жареные», хотя и нельзя сказать, что всегда верные.
Я знаю, как это все работает, и понимаю, что если я сейчас у себя в инстаграме, где у меня довольно много подписчиков, начну поднимать темы прививок, грудного вскармливания, преимуществ домашнего или школьного обучения, (не) перевода богослужения с церковнославянского на русский, количество просмотров просто взлетит… Но я не хочу таких методов!
«Я веду блог ради далеких от Церкви людей»
— Сейчас многих переводят на удаленную работу, и наверное, ни у кого уже не возникнет сложностей с виртуальным общением. Ведь мы и так постоянно сидим в соцсетях.
— Здесь я занимаю довольно радикальную позицию: я не считаю общение через соцсети полноценным. Ты можешь договориться по интернету с человеком, но потом с ним встретиться и пообщаться лично. Или, бывает, ты уже знаешь хорошо человека, тогда можно дополнять личное общение сетевым. Мы же знаем примеры прошлых веков, когда человек общался со своим духовником сначала вживую, а потом — и через переписку.
Но сегодня, когда мы почти полностью заменили реальное общение на виртуальное, думать, что оно полноценное, — ошибка.
В какой-то момент я понял про себя, что я реально сумасшедший — потому что торчу в смартфоне, а не на улице.
И стал себя ограничивать, стараюсь каждый день гулять. Заметил, кстати, что в последнее время гуляет больше людей, пусть и разъединенно.
Я бы рекомендовал, даже когда не будет карантина, выходить на улицу вместо того, чтобы с кем-то общаться по социальным сетям. Наша душа нуждается в том, чтобы мы просто прошлись пешком, подышали свежим воздухом, посмотрели на живую природу. Ничего страшного, если мы не будем каждый день прозванивать всех своих знакомых или просматривать все социальные сети. Ведь когда не существовало телефона, общение было гораздо более качественным, хотя меньшим количественно.
Священник Павел Островский. Фото: instagram / pavelostrovski
У многих есть своя семья, на общение с ней нужны, в том числе, и внутренние силы, которые мы тратим на соцсети. Мы постоянно говорим слова — «поделиться в соцсетях», но когда ты постоянно чем-то делишься, ты же от себя отделяешь, отрываешь, не сохраняя.
— Недавно я задал преподавателю МГУ им. Ломоносова вопрос: «Уровень абитуриентов снизился или вырос за счет того, что мы живем в мире информационной доступности?» Он ответил, что уровень абитуриентов упал. И мне кажется, это касается не только студентов, но и взрослых людей.
Вроде бы информации в переизбытке, но почти никто не читает Священное Писание, никто о нем не рассуждает, самостоятельно не анализирует. Это касается многих воцерковленных. Одно дело, когда ты сам прочитал и подумал, а другое, — когда посмотрел чью-то видеопроповедь, но сам почти ничего не анализировал.
Слушая рассказы родителей, которые были верующими уже в Советском Союзе, и общаясь с некоторыми священниками, которые служили в советские времена, я делаю вывод, что тогда прихожане были другими, им интересно было познавать. А сегодня у нас молитва по соглашению, цветочки от Матронушки — и глубже мало кто погружается.
— Для чего тогда вы ведете активную интернет-жизнь, онлайн-трансляции и так далее?
— Я все это делаю исключительно ради далеких от Церкви людей. Мой подход всегда был принципиально миссионерским. Если глубоко воцерковленный человек, выбирая между пророком Божьим Исайей и священником Павлом Островским, выбирает священника Павла Островского, то я хочу поздравить его: он сошел с ума! Очевидно же, что Божье слово принесет ему гораздо больше пользы, чем слова какого-то отца из интернета. Хочу заметить, что я сам не читаю православные блоги, поскольку не вижу для себя в этом никакой пользы.