свечной ящик в храме это
Люди в храме: работник свечного ящика
О том, почему свечник это не профессия, что общего между ними и Форрестом Гампом и есть ли иконы для богатства
Приблизительное время чтения: 8 мин.
Первый человек, которого мы встречаем, переступив порог храма, — это свечник, он же работник свечного ящика. Формально он продает церковные товары, принимает поминальные записки и ведет запись на требы: венчание, отпевание, крещение и другие. Но на деле это и психолог, и экскурсовод, и катехизатор. Именно с него, а не со священника, у многих людей начинается знакомство с церковной жизнью. Этот человек с уверенностью ответит на большинство интересующих вопросов касающихся веры, храма или службы.
Мы поговорили со свечниками московских приходов и узнали, как они пришли в профессию, в чем ее суть и чем они занимаются в свободное от работы в храме время и рассказали об этом в нашей рубрике «Люди в храме».
Роман, 48 лет
Свечник храма преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной
Фото Владимира Ештокина
Я стал свечником очень просто: мне предложили, а я не отказался. На тот момент я завершил службу в армии, получил три высших образования в сфере экономики и благополучно работал управляющим автосалоном иномарок. Еще преподавал несколько авторских курсов на экономическом факультете МГУ.
Родители крестили меня еще в младенчестве, с тех самых пор храм стал частью моей жизни. Туда меня водили взрослые, они же и воспитали уважительное отношение к Церкви и вере. Самостоятельно стал приходить на службы уже в сознательном возрасте — сначала просто заходил по дороге, потом это стало происходить все чаще и чаще.
Когда я регулярно ходил в храм как обычный прихожанин, то никогда не думал там работать. Однажды нашему свечнику срочно понадобилось уйти с должности, и на его место священники искали замену. Мне от них не нужны были деньги, а у них на данную функцию не было бюджета, так что общий язык мы нашли быстро, и я стал работать в свой единственный выходной. Это очень похоже на киногероя Форреста Гампа, который работал садовником, имея приличное состояние.
Должность свечника для меня не работа и уж точно не профессия. Это скорее служение, которое заключается в помощи служащим в храме людям и тем, кто в него пришел. Вообще, это можно сравнить с деятельностью моряка верхней палубы небольшой океанской шхуны: помогать пассажирам, другим морякам и капитану. А в прочее время драить палубу.
Фото Владимира Ештокина
Чтобы трудиться свечником, достаточно лишь немного жизненного опыта, смирения и чувства юмора. Еще нужно уметь сортировать записочки, подметать пол, не стесняться выносить мусор.
В народе бытует мнение, что за свечным ящиком работают только несостоявшиеся в жизни люди, которым больше и заняться нечем. Поэтому нужно быть готовым к снисходительному отношению и стараться реагировать доброжелательно.
Однажды сюда зашла пожилая мексиканская пара — муж и жена. Они очень интересовались историей храма, задавали много вопросов о вере. Мы с ними попрощались, а потом они приходят часа через три и дарят мне маленькую ламинированную икону Богородицы — на их родине это христианский чтимый образ. Оказалось, что это икона Божией Матери «Прибавление ума», только у них она в зеленых тонах, а у нас в красных.
В свободное время я выращиваю дубы, яблони, деревья грецкого ореха. Это настолько меня увлекло, что пришлось уехать из Москвы в деревню. Сами понимаете, деревья на лоджии не растут как положено. Еще уважаю любительские бальные танцы, раскрашиваю кофейные и чайные чашки. Последнее отбирает много времени и сил, зато мои работы уже просят для выставки музеи и частные галереи.
Мария, 27 лет
Свечница домового храма святой мученицы Татианы при МГУ им. М. В. Ломоносова
Фото Владимира Ештокина
Не скажу, что в моей жизни раньше не было веры, а потом раз — и появилась. Крестили меня в младенчестве, после этого в храм меня водила бабушка несколько раз в год. Самостоятельно и осознанно начала ходить туда лет в пятнадцать — сначала это было эпизодически, потом все более регулярно, а после вступительных экзаменов в университет стала постоянной прихожанкой в нашем храме.
Так прошло несколько лет, потом я неожиданно оказалась без работы. Пока думала, куда податься и какие есть перспективы, меня пригласили работать в свечной лавке. Нужен был человек не со стороны, а из прихода.
Ты не просто тут сидишь и что-то там продаешь — это не работа продавца как таковая. Это сразу и работа психолога, консультанта и даже катехизатора. Люди приходят и задают самые разные, иногда очень странные, дикие или очень банальные вопросы. Например: «А есть у вас икона от всего?», «А для богатства?», «А как заказать молебен, чтобы мне одобрили кредит?».
И ты обязан ответить в меру своего образования, адекватности и знания церковной жизни. Когда вопрос очень сложный или человеку нужно, чтобы с ним просто поговорили, то лучше отправлять к священнику, если ты не знаешь однозначного ответа. И это уже область не столько катехизации, сколько психологии. Люди приходят и рассказывают всю свою жизнь, про свои беды, про то, как у них что-то не получилось или про семейные проблемы.
Нужно быть терпеливым к людям и их слабостям. Нельзя сидеть с таким видом, будто ты тут лучше всех все знаешь, а к тебе приходят сплошные невежды, нельзя относиться к ним свысока. Надо стараться быть всегда приветливым и дружелюбным.
Не скажу, что работник свечного ящика должен обладать сверхглубокими богословскими познаниями, но основу вероучения должен знать твердо. Чтобы он сам никакие даже маленькие суеверия в людях не порождал. Потому что ты не имеешь права нести какую-нибудь чушь. Естественно, нужно очень хорошо знать Катехизис, чтобы на самые простые вопросы ответить.
Фото Владимира Ештокина
Самое сложное —это взаимодействие с неадекватными или попросту больными людьми. Бывают, просто не знаешь, как себя вести. Чувствуешь, что человек неожиданно может стать агрессивным. Когда приходят такие люди, это достаточно сильное нервное напряжение.
Меня вдохновляет сама возможность рассказывать о христианстве. Ты помог человеку что-то понять, расстаться с маленьким, но отравлявшим его жизнь заблуждением. Меня очень радует, когда покупают крестики для крестин. Это всегда очень приятно.
Здорово, когда у тебя находится что-то, что человек долго искал и не мог найти в других местах, а у нас это есть. Чаще всего это редкая икона какого-нибудь святого или именная икона.
Думаю, это что-то между работой и служением. Понимаете, назвать это служением с большой буквы — значит неоправданно себя возвышать. Служение — это у священника, у него действительно оно во много раз более тяжелое, чем у любого другого человека, работающего в храме.
С уверенностью могу сказать, что профессией это точно не назовешь. Конечно, это и работа, в самом обычном прямом смысле слова — ты приходишь в определенное время и выполняешь обязательства по реализации товаров и услуг, но и служение, конечно, тоже. Если человек осознанно занимается этим всю свою жизнь и это является его основным занятием, то, наверное, можно и так сказать. Но это большая редкость. В основном работу в церковной лавке люди совмещают с другими видами деятельности.
Я не ставлю перед собой какой-то великой задачи православного просвещения, потому как над этим и так трудятся тысячи людей. Но есть какие-то мелочи и условности, в которых я считаю своей обязанностью помочь разобраться и объяснить, что Бог — он не в свечках и не в записках. Нужно потихоньку отходить от этого «магического» отношения к простым обрядовым моментам.
К нам периодически заходит мужчина лет сорока, по виду японец. Каждый раз подает денежку и очень аккуратно отпечатанный листочек в файлике, на котором написан сорокоуст «за упокой» с фотографиями нескольких японцев и их православными именами. Видимо, его попросили, и он регулярно приходит это делать.
В остальное время я люблю путешествовать по миру и стране, серьезно увлекаюсь кинематографом и много читаю. Обо всем этом регулярно пишу в своем блоге для себя и своих друзей, которым интересно мои тексты.
Ольга Валентиновна, 47 лет
Свечница храма святых преподобных Кирилла и Марии, родителей преподобного Сергия Радонежского в Северном Тушине
Фото Владимира Ештокина
Я пришла к вере уже в сознательном возрасте после окончания школы. Так вышло, что я познакомилась с молодыми ребятами, которые ходили в храм — через них постепенно и пришла к вере, крестилась. Это было время празднования 1000-летия крещения Руси, в народе ощущался духовный подъем.
Работа в храме для меня началась больше 20 лет назад, когда я еще училась в Санкт-Петербурге на архитектурном факультете. Тогда восстанавливался храм Преображения Господня в Тушине, и я участвовала в проектировании дома причта и колокольни. Так сложилось, что именно это стало моей дипломной работой.
Потом я вышла замуж, долгое время занималась детьми и работала воспитателем семейного детского сада. Когда полгода назад открывали наш храм, настоятель пригласил меня потрудиться в качестве свечницы. К тому времени дети уже подросли, и я недолго думая согласилась.
Работа свечника — это служение, близкое к катехизации (наставление в христианской вере). Приходят люди и задают много вопросов, которые касаются непосредственно вхождения в Церковь. Тут важно иметь мудрость, правильно поговорить с человеком, ответить на его вопросы. Конечно, много уже знакомых мне прихожан— им нужно просто доброжелательное отношение. Те, кто приходят в первый раз или после долгого перерыва, очень насторожены и даже боязливы. И вот тут нужно не распространяться слишком много, и в то же время, кратко ответить на их вопросы.
Фото Владимира Ештокина
На мой взгляд, суть служения свечника звучит так: «Не навреди». Люди, которые работают в свечной лавке, находятся на передовой позиции. Первый, кого встречает человек, переступив порог храма, — свечник. Это большая ответственность.
Для наглядности перескажу проповедь митрополита Антония (Блума):
«Вчера вечером на службу пришла женщина с ребенком. Она была в брюках и без платка. Кто-то из вас сделал ей замечание. Она ушла. Я не знаю, кто ей сделал замечание, но я приказываю этому человеку до конца своих дней молиться о ней и об этом ребенке, чтобы Господь их спас. Потому что из-за вас она может больше никогда не прийти в храм». Вот ключевой пример для человека, который стоит за свечным ящиком.
Любовь выше всяких правил, и поэтому, даже если человек пришел и что-то делает неправильно, мы не должны делать замечание так, чтобы он ушел из храма. Моя задача — дать любовь, теплоту, внимание, проявить заботу; встретить и либо направить к священнику за советом, либо порекомендовать нужную литературу. При этом нужно понимать, что учить я никого не должна.
Более 10 лет назад при храме было создано общество православных многодетных семей, где я участвую как одна из организаторов. Мы развиваем семейный досуг, обсуждаем проблемы, помогаем друг другу. Одно из наших главных мероприятий – совместное чтение акафиста Божией Матери «Воспитание».
Православная Жизнь
Работа в храме на свечном ящике – некая избранность, большая близость к самой сути церковной жизни. Так, по крайней мере, думают многие прихожане, захожане и даже совсем случайные люди в храме.
А как на самом деле? Как обычные люди становятся работниками храмов, и что собой представляет их труд? Надежда Кеба и Ирина Тодчук работают при винницком храме в честь святителя Луки Крымского не первый год.
К нам, православным христианам, у людей сугубо светских претензий много – и неправедные мы, и невеселые, и того нам нельзя, и этого, и праздников у нас слишком много, и посты какие-то постоянные. Список этот наверняка соизмерим с числом страстей человеческих, но многие нарекания, к сожалению, являются небезосновательными.
Например, сложившийся в миру стереотип, что в православных храмах работают суровые тетки, которые человеку нецерковному шага без замечания ступить не дают, чем многих людей от Бога отваживают.
Известна же краткая проповедь митрополита Антония Сурожского, который призвал неких своих прихожан всю жизнь молиться за женщину с ребенком, которая ушла из храма после того, как они сделали ей замечание, что она в брюках и без платка.
Да и кто из нас не нарывался на особо рьяных поборников правильного поведения в храме, не сталкивался в доме Божьем с высокомерием и грубостью?! Всяко бывает – как и везде.
Тем не менее, именно свечной ящик в каждом храме становится своего рода форпостом церковной жизни – с него начинаются вопросы впервые пришедших в храм, здесь же сосредоточена основная информация о всех его людях и событиях.
Надежда Кеба и Ирина Тодчук трудятся при храме в честь святителя Луки Крымского в Виннице. Храм этот начинался 15 лет назад в коридоре районной больницы, а сейчас его нарядное здание расположено в лесопарковой зоне, рядом с областным онкодиспансером и центральной городской больницей. И понятно, что многие люди заходят в храм святителя Луки с бедой и болью, со страхом и отчаянием, с надеждой и «на всякий случай».
«Зачем на исповедь?! Он безгрешный!»
– Из больницы в храм почти все приходят через слезы, – говорит Надежда Кеба. – Начинаешь разговаривать, расспрашивать, стараешься помочь. Объясняю, показываю, а по серьезным вопросам направляю к батюшке, чтобы люди шли к нему на исповедь. Часто родственники больного говорят: «Зачем на исповедь?! Он безгрешный!». А потом исповедуются, причащаются.
– Заходит человек в храм, и его сразу видно. Православный, который подкованный, сразу к иконам прикладывается, свечи берет и ставит, записки подает, требы заказывает. А тот, который не то что не православный, а, может, первый раз порог храма переступил – испуган, не в ту среду попал и не знает, куда ему идти и что делать, – рассказывает Ирина Тодчук. – Идешь с ним и проводишь целую экскурсию: рассказываешь, какая икона где находится, что нужно поклониться, перекреститься и свечку поставить. И так целый день. И такое чувство, что ходишь как за малыми детьми. И эти люди точно как дети, и сердиться на них нельзя. Человек первый раз пришел в храм, а Промысел Божий ведь через людей происходит! И не нам судить. Заходят нищие, болящие и страждущие. Заходят просто свечку поставить, не зная, почему они пришли. Но в этом тоже Промысел Божий: они зашли, что-то спросили, завязался разговор. Оказывается, они никогда не исповедовались и не причащались, а мы даем им молитвослов, рассказываем, как подготовиться к исповеди. И выясняется, что этот человек жаждет исповедоваться, но просто стеснялся, не знал, как зайти и сказать об этом.
«За что мне такое счастье?!»
О своем пути к Богу и возможности трудиться в храме Надя и Ира говорят – Божья воля.
Обе женщины пришли к вере, будучи взрослыми людьми, и не понаслышке знают, что такое поиск истины и главного смысла жизни.
Надежда рассказывает, что в молодости с детьми и к сектантам приходила, да Господь отвел от пагубного пути. Храм святителя Луки Крымского нашла сердцем сразу, когда он еще ютился в коридоре райбольницы – там и с мужем повенчалась, и на службы приходить стала. Говорит, это мама покойная на сороковой день привела ее в эту церковь. Но прошло еще много лет, прежде чем Надя получила возможность трудиться в храме.
– В церкви нужен был работник, и я пришла, попросилась. А перед этим исповедовалась, каялась в грехах, и батюшка мне сказал: «Надя, надо что-то менять», – рассказывает Надежда. – И когда через день отец настоятель позвонил и сказал приходить, я сразу же уволилась из кафе и на следующий день вышла на работу в храм.
Храм во имя свт. Луки Крымского
По словам Нади, она тогда почти ничего не знала для работы в храме – ни икон, ни много другого. Поэтому учила всё – книги брала, у всех, что могла, спрашивала. Говорит, было очень тяжело, но она была счастлива:
– Мне Бог помогал. Заходят люди и все спрашивают. А я про себя думаю: «Господи, помоги! Господи, помоги!». И раз – на ум приходит, что сказать этому человеку. Сейчас намного легче – всё, конечно, я не знаю, но самое нужное уже понимаю и сама могу объяснить. А тогда было очень трудно. Но и тогда, и сейчас, когда остаюсь одна в храме, смотрю на иконы и думаю: «За что мне такое счастье?!»
Надежда рассказывает, что и за пять лет работы в храме у нее нет полной уверенности в своих знаниях и абсолютной правоте. Она все время обращается к Господу за помощью, за вразумлением. И она хорошо понимает людей, впервые переступающих порог храма – их неуверенность, непонимание элементарного и даже нарочитый апломб:
– Мне хочется им помочь, объяснить, услужить как-то. И всегда прошу прийти к батюшке пообщаться, на исповедь. И очень многие вот так приходят.
«Попробуйте быть всем матерью – и маленькому, и большому, и старому»
Ирина рассказывает, что в церковь на честь святителя Луки пришли всей семьей – и мама, и брат, и другие родственники:
– Здесь еще лес был, а мы молебен читали, просили Господа, чтобы нам дали землю под храм. А как стали деревья выкорчевывать и котлован рыть, то уже и работала при будущем храме – мы тут и ночевали, и жили.
Но, вспоминает Ира, не сразу она решилась на работу в церкви – отец настоятель три раза предлагал, а она все колебалась:
– На заводе, где я была контролером ОТК произошло сокращение, и я временно пошла работать на другой завод – в цех разлива воды. Сначала работа там не ладилась, а потом так пошла, что в один день мы заработали, как никогда. Обрадовалась, думаю, все – остаюсь. И только подумала – поскользнулась на мокром, упала и сильно порезала себе руки и ноги. Сразу же ушла оттуда и на следующий день, после перевязки, с забинтованными руками пришла к месту строительства храма – и осталась. Вот так по Божьей воле все и случилось.
Ирина вспоминает, что сначала ей было трудно справляться со многими разными людьми. Приходили и болящие, проклинающие все и вся – и болезнь свою, и саму жизнь. Вот тогда настоятель храма ей и посоветовал: «Ирина, попробуйте быть всем матерью – и маленькому, и большому, и старому. Относитесь ко всем как мама».
– Где-то читала, что Господь так любит каждую человеческую душу, что готов отдать за нее вселенную. Вот такая сильнейшая любовь, что кажется и уму непостижимой, – говорит Ирина. – И когда заходит человек в храм, нужно смотреть не на то, как он одет и что говорит, а видеть в нем образ Божий. А какое у него состояние души, и что с ним произошло – это уже Промысел Божий и Он его ведет. Не наше дело в это вмешиваться, для этого есть священник.
«Стараешься никого не обидеть»
– Самое тяжелое – работать с людьми. По-разному люди реагируют, каждый хочет внимания, будто он один. И когда к кассе стоит большая очередь, с одним разговариваешь, другие ждут, и стараешься всем угодить, никого не обидеть. Но это очень изнуряет – бывают такие дни тяжелые, что потом полдня отлеживаешься. Пришлось еще один выходной попросить у батюшки, – рассказывает Ирина. – Когда огромное количество людей пройдет за выходной день или в большой праздник – усталость чувствуется неимоверная. Уже просто перестаешь соображать, но стараешься всегда улыбаться. Особенно бабулькам, потому что они – самые настоящие дети. Им отказать невозможно, и к ним нужен такой подход, будто каждая бабулька – единственный человек на свете.
По словам Надежды, иногда приходят люди в церковь и просто поскандалить, спровоцировать на конфликт:
– Особенно в последнее время много стали приходить, чтобы на тему политики поспорить. Но я сдерживаюсь и не говорю на такие темы. Временами хочу что-то объяснить, но понимаю, что это бессмысленно.
«За другого человека жизнь не проживешь»
Часто, по словам Ирины, приходят в церковь люди с различными суевериями. Например, просят обереги:
– Мы объясняем, что оберег – это язычество, у нас в церкви оберегов нет. У нас есть самое главное – крестик. Тогда просят ладанку. А мы объясняем, что иконка – это хорошо, но крестик – главное. И просим, чтобы он купил крестик. Если человек упирается и не хочет, значит, не время еще ему. Главное – не быть навязчивым.
Ирина рассказала, что в храме раньше были бабушки-прихожанки, которые любили подсказать, куда и как стать, и что сделать. Настоятель храма взял их инициативность под строгий контроль. И если, например, заходит в храм женщина в брюках или с непокрытой головой, а одна из таких бабушек норовит ей сделать замечание, бабушку тут же просят умерить пыл – есть работники храма, которые все видят и знают, как реагировать.
– В притворе всегда есть юбочки-платочки, и мы предлагаем надеть, но никогда не настаиваем, – говорит Ирина. – С человеком, в первую очередь, разговариваем, а потом уже предлагаем, а не так – сразу в лоб. Если не время говорить, подходим с юбочкой и платочком, улыбаемся и просим надеть. Если это воспринимается агрессивно, мы оставляем ситуацию, как она есть. Теперь уже батюшка, если посчитает нужным, может отреагировать.
«Чтобы человек не заблудился»
Бывает, по словам Ирины, что приходят в храм и люди пьяные. Могут они плакать и рыдать, рваться поцеловать иконы:
– Обычно пьяные, которые приходят в храм, хотят исповедоваться – причем, срочно, немедленно. Мы утешаем, и часто они начинают рассказывать свою жизнь, а мы выслушиваем и снова утешаем. Пьяных не исповедуют, но это решает священник.
Бывали случаи, что придет человек чуть выпивший и говорит, что если сейчас не исповедуется, то что-то с собой сделает. Тогда мы срочно зовем священника, и он уже с ним беседует.
Ирина отмечает, что и трезвые люди часто приходят в храм и плачут, рассказывают свою беду. Она и другие женщины на свечном ящике и выслушивают, и сочувствуют, и советуют, и пытаются поучаствовать в ситуации:
– Болящие приходят в церковь как к последнему кораблю, заходят и говорят: «У вас тут так тихо и хорошо, что отсюда невозможно уйти!». Постоянно такие слова слышим. Отдыхают тут люди. Они не понимают, что такое благодать Божья, но чувствуют ее.
Ирина рассказывает, что почти каждый, кому поставили онкодиагноз, спрашивает, почему он заболел.
– Говорю болящим всегда примерно такие слова, что Господь с человеком говорит сначала шепотом любви, но если тот не слышит – голосом совести, и лишь тогда посылает скорби или болезни. И они соглашаются, говорят да, «як тривога, то до Бога».
И Ирина, и Надежда признали, как иногда чувствуют, что что-то недосказали человеку, и это очень важное. И потом совесть мучает:
– Самое главное в нашей работе: если человек зашел в храм – не упустить его, не потерять, чтобы он не заблудился. Чтобы он почувствовал, что пришел домой – к Господу. Господь ждет каждого человека, а мы со стороны. Человек заходит в храм и смотрит по центру, как бы в небо – душа его чувствует Бога. А потом он расставляет руки и говорит, что не знает, что делать – это уже идет все человеческое. И тут нужны мы, чтобы его поддержать.