судебная практика российских и европейских судов по вопросам развития взаимных отношений
Россия и ЕСПЧ (Юрисдикция ЕСПЧ по отношению к России)
Россия и ЕСПЧ
Более 20 лет, с весны 1998 года, граждане РФ имеют возможность обращаться за защитой своих прав в Европейский суд (ЕСПЧ). Это произошло после вступления нашей страны в Совет Европы и ратификации Европейской конвенции по правам человека.
История взаимоотношений РФ и ЕСПЧ всегда была достаточно непростой, учитывая постоянное присутствие России в числе стран с наибольшим количеством жалоб в их адрес. Но нельзя отрицать главное. Для многих граждан обращение в Европейский суд – единственная возможность добиться справедливости. Практически все решения российскими властями исполнены. И, наконец, многие изменения в национальном законодательстве обусловлены именно решениями Евросуда.
Участие России в ЕСПЧ играет значимую роль в совершенствовании нашей законодательной, правоохранительной и судебной систем. И даже тот факт, что сегодня есть «лазейка» для неисполнения решений Европейского суда, серьезно не сказывается на эффективности обращений в ЕСПЧ.
Важную информацию о деятельности ЕСПЧ можно получить на официальном сайте на русском языке. Здесь же публикуются наиболее значимые решения по делам против России. Но за всей полнотой информации следует обращаться на европейский интернет-ресурс ЕСПЧ (французский/английский языки).
Юрисдикция ЕСПЧ по отношению к России
Европейский суд по правам человека – надгосударственный судебный орган, который уполномочен рассматривать жалобы на нарушения Европейской конвенции (ЕКПЧ) и принимать по ним обязательные для исполнения решения. Обратиться в ЕСПЧ может любой человек, любое юридическое лицо и государство, если на национальном уровне исчерпаны все эффективные средства защиты прав.
Юрисдикция ЕСПЧ одинакова для всех стран Совета Европы постольку, поскольку все они являются участниками ЕКПЧ. Некоторые ограничения связаны только с тем, что не всеми странами ратифицированы все протоколы к Конвенции. Так, Россия до сих пор не ратифицировала протоколы 6 и 13 (отмена смертной казни), 12 (полный запрет дискриминации) и 16 (процедурные вопросы).
Решения Европейского суда по правам человека обязательны для исполнения Россией. Это обязательство вытекает из самого факта участия нашего государства в Совете Европы и ЕКПЧ.
Подчиняется ли Россия ЕСПЧ фактически? Да, подчиняется, учитывая, что практически все решения Евросуда исполнены.
Все страны, в том числе и Россия, взяли на себя обязательство исполнять волю ЕСПЧ на добровольной основе. Отсюда возникает логичный вопрос: а что будет, если этого не сделать? В деятельности Европейского суда до последнего времени был только один такой прецедент: решение 2004 года по делу «Херст против Великобритании» британскими властями не исполнено, несмотря на угрозы и давление со стороны Евросуда. Правда, на практике ни одно государство открыто не заявляло об отказе следовать вердикту ЕСПЧ. Как правило, попытки игнорировать решение проявляются в виде прямого или косвенного затягивания процесса исполнения – сроков-то ведь для этого не установлено. Что же касается возможных санкций, то они есть и заключаются в денежном штрафе и репутационных потерях. Но, повторим, пока до явного и открытого противостояния ЕСПЧ и Россиилибо другой страны, если не считать случай с Великобританией, дело не доходило.
Россия признает ЕСПЧ, его юрисдикцию и принимаемые решения. Если вердикт – не в пользу РФ, то возможными последствиями являются:
Выплачивает ли Россия по решениям ЕСПЧ? По данным Минюста РФ, в общей сложности за 20 лет страна выплатила около €200 млн., стабильно и в полном объеме закрывая все свои обязательства.
Исполнение решений ЕСПЧ сегодня
Вопрос о том, должна ли Россия исполнять решения ЕСПЧ, практически никогда на высшем уровне не поднимался. Все шло своим чередом, и проблем с выплатами компенсаций не было. Но усложнение международной ситуации в связи с событиями на Украине и приостановка в начале 2015 года членства РФ в ПАСЕ, которая выбирает судей ЕСПЧ, сделали свое дело. Сначала появилась в обсуждениях тема, обязана ли Россия исполнять решения ЕСПЧ, а потом – и о приостановлении участия в Страсбургском суде.
14 декабря 2015 года были внесены изменения в ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации». КС РФ получил право рассматривать вопрос о возможности или невозможности исполнения решения ЕСПЧ по жалобе против России с точки зрения высшей юридической силы Конституции РФ. Это стало переломным моментом в вопросе, признает ЕСПЧ Россия, не признает, в какой части, и на каком основании. Практически сразу же, в апреле 2016 года, Конституционный суд разрешил не исполнять решения ЕСПЧпо делу «Анчугов и Гладков против России» в части внесения изменений в законодательство и восстановления прав заявителя. Затем, спустя год, КС РФ было заблокировано решение ЕСПЧ по «делу ЮКОСа» в части выплаты компенсации в размере €1,866 млрд.
Какова ситуация на сегодняшний день? По-прежнему Россия обязана выполнять решения ЕСПЧ, однако Конституционный суд РФ вправе признать невозможным исполнение отельного решения Европейского суда в случае противоречия решения Конституции РФ. Юристы отмечают противоречивость такого подхода, и даже его опасность. Но факт остается фактом. Быстрого ответа ЕСПЧ на это не последовало, как нет внятной реакции и до сих пор.
Дело «Анчугов и Гладков против России» и «дело ЮКОСа» – это, конечно, значимые прецеденты. Но все-таки не стоит говорить о том, что Россия не исполняет решения ЕСПЧ. Учитывая количество удовлетворённых ЕСПЧ жалоб, исполненных решений и тех, которые исполняются сейчас, два дела – непоказательны. Вряд ли практика отмены решений ЕСПЧ Конституционным судом будет иметь массовый характер. Тем более что основание, по сути, только одно – противоречие Конституции РФ.
20-летняя история взаимоотношений России и ЕСПЧ наглядно показывает, что, несмотря на все сложности, два ключевых аспекта остаются неизменными: у россиян есть потребность в обращении в Европейский суд, и у таких обращений есть эффективность. Не стоит опасаться, что этот судебный механизм перестанет быть доступным – для этого нет весомых оснований. Как и не стоит бояться, что Россия перестанет массово исполнять решения ЕСПЧ. Все, что не исполняется, носит явный политический окрас. В сотрудничестве РФ и ЕСПЧ – намного больше пользы и возможностей, чем недостатков и разногласий. Это главное.
Как Россия исполняет решения Европейского Суда
Комитет министров Совета Европы опубликовал Ежегодный отчет об исполнении решений Европейского Суда за 2018 год. Согласно документу, Россия занимает лидирующее место по количеству дел, переданных Страсбургским судом Комитету министров и находящихся на контроле последнего, и второе место по количеству закрытых дел и присужденным компенсациям.
В 2018 г. ЕСПЧ передал Комитету для контроля за исполнением 281 российское дело (в 2017 г. их число составляло 370). По итогам 2018 г. на контроле находилось 1585 дел в отношении РФ, тогда как в 2017 г. их было 1689.
Общее количество закрытых в прошлом году дел, по которым Комитет министров пришел к выводу о том, что государства предприняли все меры по их исполнению, составило 2705. Из них против России было 385 дел, против Турции – 372, Украины – 318.
Россия заняла второе место по суммам, присужденным в качестве справедливой компенсации, уступив пальму первенства Албании. При этом отмечено, что в сравнении с 2017 г. этот показатель снизился с 14,6 млн до 13,1 млн евро, а сам факт присуждения ЕСПЧ компенсации не означает ее фактическую выплату государством-ответчиком.
Относительно соблюдения сроков выплат сообщается, что в прошлом году РФ допустила крайний срок по выплатам в 59 случаях (в 2017 г. – 60). Российская сторона также является лидером по количеству случаев отсутствия информации о выплатах. Так, к концу 2018 г. отсутствовала информация о выплатах по 540 делам (в 2017 г. – 493), из них в 376 случаях соответствующие сведения отсутствовали более 6 месяцев после наступления срока выплат.
В комментарии «АГ» глава международной практики Международной правозащитной группы «Агора» Кирилл Коротеев отметил, что Комитет министров пытается представить свою работу эффективной, но это «попытка сделать хорошую мину при плохой игре».
Эксперт с сожалением констатировал, что остаются нерешенными многочисленные проблемы, зафиксированные в решениях Европейского Суда в качестве нарушений Россией Конвенции о защите прав человека и основных свобод: «И это не случайная ошибка российских властей, это их сознательная позиция: в Суд поступают сотнями и тысячами одинаковые хорошо обоснованные жалобы, тратятся большие ресурсы Суда на решение одних и тех же вопросов в 1500-й раз, отвлекается его внимание от новых серьезных проблем, которые тоже подолгу остаются нерешенными, как следствие, происходит падение роли и авторитета Суда на всем континенте».
По мнению Кирилла Коротеева, среди нерешенных проблем не только безнаказанность за преступления против гражданского населения после решений ЕСПЧ на Северном Кавказе, невыплаченная компенсация по делу ЮКОСа, непредоставление заключенным права голосовать, ужесточение законодательства о прослушке телефонов и перехвате сообщений уже после того, как Большая Палата единогласно выявила нарушение Конвенции в деле Романа Захарова еще до «закона Яровой», но и регулярное применение пыток в уголовном процессе, разгон мирных демонстраций, клетки в судах, отсутствие базовых гарантий в делах об административных правонарушениях. «Таких проблем не десятки, а сотни», – констатировал он.
Эксперт отметил, что вместо действий, предусмотренных Конвенцией (например, обращение в Суд по ст. 46.4), Комитет министров предпочитает умалчивать о большинстве вопросов и говорить о несущественных изменениях. «Пересмотр действующих практик назрел, но готов ли к нему сам Комитет и готовы ли к нему сами государства – члены Совета Европы – это открытый вопрос, требующий обсуждения. В противном случае возрастет риск того, что вся система коллективного контроля за соблюдением прав человека в Европе может стать просто нерелевантной. Это не тот результат, которого желали отцы-основатели Совета Европы, избежать его – задача сегодняшних правительств. Задача сегодняшних обществ – напоминать правительствам об этой задаче», – заключил Кирилл Коротеев.
По словам эксперта по работе с ЕСПЧ Антона Рыжова, ему «было неприятно читать о том, что по 540 делам Россия до сих пор не выплатила компенсацию, причем в большинстве случаев власти нарушили отведенные для выплаты сроки». «Неясно, чем вызвана такая задержка – то ли бюрократическими накладками со стороны Минюста РФ, то ли принципиальной позицией властей по тем или иным делам», – отметил он.
В качестве интересного момента эксперт выделил статистику по общим суммам компенсаций, присужденных ЕСПЧ в 2018 г. «Как видно из представленных цифр, в этой “гонке” РФ обогнала Албания, а, например, Италия или Франция должны выплатить суммы, конечно, менее значимые, но в принципе сопоставимые. Это еще раз показывает, что в рамках международно-правовых институтов отношение к странам в целом одинаковое, и не следует искать никакой предвзятости в направлении России», – пояснил он.
«Если говорить о сути отчета, Комитет министров в отношении России значительно сглаживает углы и шероховатости, ведь самый важный аспект его деятельности заключается в контроле за исполнением постановлений Европейского Суда в части реформирования правовых систем государств – членов Совета Европы с целью избежать повторных нарушений Конвенции, – отметил Антон Рыжов. – В этом аспекте положение крайне плачевное, ведь Россия совершенно не стремится воплощать необходимые реформы в жизнь, но в отчете подобные проблемы затушевываются».
В свою очередь Минюст России сообщил «АГ», что количество находящихся на контроле Комитета министров Совета Европы постановлений ЕСПЧ непосредственно связано с общим количеством дел, рассматриваемых ежегодно Европейским Судом в отношении РФ: «При этом следует учитывать, что из расчета на 100 тыс. чел. населения по количеству поступающих в ЕСПЧ жалоб Россия находится на 27–28 месте из 47 стран Совета Европы».
Пресс-служба министерства отметила, что выплаты денежных компенсаций по постановлениям ЕСПЧ осуществляются, как правило, в сроки, определенные Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. «Имеющиеся в отдельных случаях задержки выплат в подавляющем большинстве случаев связаны с непредставлением или несвоевременным предоставлением заявителями реквизитов банковских счетов или иных необходимых для выплат документов», – отмечается в ответе. При поступлении в Минюст России требуемых для производства выплат из федерального бюджета и надлежащим образом оформленных документов каких-либо задержек, как правило, не допускается, либо соответствующий платеж производится с начислением определенных процентов.
«Что касается отдельных дел, находящихся на контроле Комитета министров Совета Европы свыше 5 лет, то это обусловлено спецификой процедуры оценки Комитетом тех или иных мер, принятых или принимаемых национальными властями для разрешения соответствующей ситуации, и, как правило, объясняется необходимостью урегулирования серьезных структурных проблем, требующих принятия выверенных комплексных решений как на законодательном уровне, так и на уровне федеральных органов исполнительной власти, осуществляющих полномочия в финансовой, экономической, социальной и правоохранительной сферах, – сообщает пресс-служба Минюста. – В целом в 2018 г. с контроля Комитета было снято около 2,7 тыс. дел в отношении всех государств – участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод. При этом РФ входит в тройку стран, лидирующих по этому показателю (385 дел). Также отмечается существенное снижение числа поступивших в 2018 г. на рассмотрение КМСЕ дел против России по сравнению с 2017 г. (с 370 до 281)».
20 дел и €400 000: решения ЕСПЧ по России в 2020 году
Всего Европейский суд рассмотрел два десятка жалоб в отношении России за январь – середину мая 2020 года. Из них удовлетворили 17. ЕСПЧ присудил обратившимся около €400 000 за нематериальный ущерб.
Из них €181 200 приходится на заявителей по делу «Круглов и другие против России». Адвокаты и юристы (21) обратились в Европейский суд, поскольку, по их мнению, национальные суды нарушили ст. 8 (право на уважение частной и семейной жизни) Конвенции и ст. 1 Протокола № 1 (защита собственности) Конвенции о защите прав человека. Они обжаловали незаконные обыски в домах или в офисах с целью получить улики. При этом лишь по одной из 15 жалоб сам адвокат был заподозрен в уголовном преступлении (клевета на судью). Остальные заявители не находились под следствием. В двух случаях обыски проводились по делам родственников, в 12 случаях – в отношении клиентов, которых подозревали в совершении уголовных преступлений. Российская судебная система нарушений не усмотрела. ЕСПЧ встал на сторону заявителей и призвал российскую власть относиться к уголовно-правовым мерам не формально, а анализировать каждый конкретный случай и выносить мотивированное решение. ЕСПЧ осудил слишком широкие основания для обыска. По его мнению, недостаточно стандартной формулировки «есть основания полагать».
Из 17 удовлетворенных жалоб три остались без возмещения морального вреда. Европейский суд посчитал, что достаточно самого признания факта нарушения прав российскими властями. Одно из них – постановление по жалобе «Литвиненко против России» о предполагаемом похищении (ст. 1 Протокола № 1 ). В 2011 году женщина уехала из России вместе с несовершеннолетним сыном. Об отъезде она не сообщила своей семье. Отец Ольги Литвиненко заявил в полицию о пропаже женщины и ребёнка. Управление Следственного комитета Санкт-Петербурга возбудило дело о незаконном лишении свободы (п. 3 ст. 127 УК). Следствие предполагало, что женщину и её сына похитили, чтобы завладеть их имуществом. Адвокат Литвиненко заявлял о том, что никто её не похищал. Но, несмотря на это, суд наложил арест на ее недвижимость и счета. ЕСПЧ признал такие действия нарушением ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции, но компенсацию морального вреда не присудил.
Вторая жалоба, которая осталась без компенсации, – это «ООО «Аврора малоэтажное строительство» против России» (ст. 1 Протокола № 1). Недвижимость компании арестовали в рамках уголовного дела третьих лиц. Следствие полагало, что имущество фирма приобрела преступным путем, поэтому ограничения необходимы. ЕСПЧ пришел к выводу, что государству не удалось в полной мере соблюсти баланс между общественными интересами и правом на уважение частной собственности компании.
И последний кейс – «Ходорковский и Лебедев против России» (ст. 6 и 8 Конвенции). В 2010 году заявителей приговорили к 14 годам колонии общего режима по делу о хищении акций «дочек» «Восточной нефтяной компании» и нефти «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза» и «Томскнефти». Суд частично удовлетворил требования заявителей и не нашел политического мотива в преследовании в рамках второго дела ЮКОСа. Однако ЕСПЧ согласился с тем, что российская власть нарушила право на справедливый судебный процесс, так как суд необоснованно отказал в вызове свидетелей. И также Европейский суд увидел нарушение ст. 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни), поскольку из-за мер в рамках уголовного дела заявители не могли видеться с близкими.
Обзор жалоб на РФ за январь – 12 мая 2020 года
«Популярные» статьи
Лидирует по нарушениям ст. 8 Европейской конвенции (право на защиту частной и семейной жизни). Европейский суд удовлетворил девять жалоб заявителей о нарушении этой статьи. Размеры компенсации варьируются от €2600 до €20 000. Например, «Узбяков против России» (€15 000 компенсации), где мужчина жаловался на то, что национальные суды не дали ему установить отцовство, поскольку ребенка усыновила другая семья. Европейский суд посчитал, что российские власти неправомерно ограничили право мужчины формально стать отцом своей дочки.
В деле «Губашева и Ферзаули против России» заявительница жаловалась на то, что бывший муж незаконно забрал ее ребенка. Национальный суд признал, что дочь должна проживать с матерью, но исполнить решение российские власти не смогли. ЕСПЧ признал, что мать и ребенок испытывали серьезные моральные страдания из-за разлуки, поэтому не только встал на сторону заявителей, но и выплатил компенсацию в €12 500.
Второе место по распространенности занимает ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции (право на защиту частной собственности). От €2000 до €6500 присуждал ЕСПЧ заявителям по этой статье по шести жалобам. Например, жалоба «Абиев и Палько», в которой заявители жаловались на снос их недвижимости и отсутствие компенсации. Власти приняли решение сносить здания, которые находятся на территории стройки жилого комплекса, но о денежном возмещении не позаботились. Европейский суд признал действия России в лице государственных органов незаконными и присудил Абиеву и Палько €6500 компенсации за моральный ущерб (не удалось установить, каждому из них или в сумме). Схожая ситуация была и в деле «Жидов и другие против России». Здесь суд присудил чуть меньшую сумму – €2000 – двум заявителям, то есть €4000 в общем.
Третье место поделили ст. 2 (право на жизнь) и 13 (право на эффективное средство правовой защиты) Европейской конвенции. Например, дело «Вовк и Богданова против России», где заявительницы просили признать, что российская власть допустила нарушение ст. 2 в отношении их детей, которые подорвались на гранате на детской площадке. Российские суды отказали в возмещении, потому что, по их мнению, государство не несет ответственности за нераскрытые преступления. ЕСПЧ с этим не согласился и присудил им по €40 000.
А по ст. 13 суд удовлетворил жалобу по делу «Кунгуров против России» и присудил заявителю €5000 компенсации за моральный ущерб. Заключенный обвинял национальные суды в том, что он не мог обжаловать отказ ему в свидании и телефонном звонке, так как закон такой возможности не предусматривает. Что и нарушало право на эффективное средство защиты.
А по ст. 3 (запрещение пыток), 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) и 6 (право на справедливое судебное разбирательство) Конвенции ЕСПЧ удовлетворил всего три жалобы. Это «Мурдаловы против России» (ст. 3 Конвенции), «Косенко против России» и дело по Ходорковскому и Лебедеву.
ЕСПЧ на стороне России
Всего три жалобы остались без удовлетворения. Первая – «Атаманчук против России», где заявитель жаловался на нарушение Европейской конвенции. Журналиста осудили за текст, который якобы разжигал ненависть и вражду. Он пожаловался, что не смог допросить свидетеля по делу, и ссылался на ст. 10 (свобода слова) и 6 (право на справедливое судебное разбирательство). ЕСПЧ согласился с государственными судами и посчитал, что подобные действия действительно могут быть расценены в соответствующем враждебном ключе.
Такую же судьбу претерпели еще две жалобы: «Дягилев против России» (ст. 9 Конвенции, свобода мысли, совести и религии), «Лобарев и другие против России» (ст. 6 Конвенции). В остальных случаях суд встал на сторону заявителей.
Что дальше
Правозащитник Павел Чиков, руководитель «Агоры», рассказывает, что с начала 2020 года организация подала 250 жалоб. «В основном это дела по летним протестам и обыскам Навального», – пояснил юрист.
Кирилл Коротеев, руководитель международной практики правозащитной группы «Агора», прогнозирует новые дела, связанные с коронавирусом: «2020 год принесет дела, которые связаны с антиэпидемиологическими мерами. Например, это принудительные госпитализации людей с отрицательным результатом анализов и преследование за попытки обеспечить врачей средствами защиты. В контексте московских мер массовой слежки возможны и жалобы, которые связаны с сохранностью персональных данных».
Судебная практика российских и европейских судов по вопросам развития взаимных отношений
Практика Европейского Суда по правам человека
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 63053/09 «Мисюкевич против России» (вынесено и вступило в силу 30 апреля 2015 года).
Заявитель жаловался, что условия его содержания под стражей в ходе предварительного следствия нарушали статью 3 Конвенции.
Власти Российской Федерации предоставили одностороннюю декларацию. В частности, они признали, что условия содержания под стражей в следственном изоляторе не соответствовали требованиям статьи 3 Конвенции, и выразили готовность выплатить заявителю 3765 евро в качестве справедливой компенсации. Они также ходатайствовали перед Судом об исключении жалобы из списка дел, подлежащих рассмотрению, согласно статье 37 Конвенции (пункт 12 постановления).
См. постановление Европейского Суда от 10 января 2012 г. по делу «Ананьев и другие против России» (Ananyev and Others v. Russia), жалобы N N 42525/07 и 60800/08.
Таким образом, Суд пришел к выводу, что «целесообразным является исключение жалобы из списка дел, подлежащих рассмотрению, в части, касающейся вышеуказанной жалобы» (пункт 21 постановления).
Заявитель также жаловался, что его право на справедливое судебное разбирательство было нарушено в связи с отсутствием его защитника на судебном заседании кассационной инстанции. Он ссылался на пункт 1 и подпункт «c» пункта 3 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд отметил, что в соответствии со статьей 51 УПК РФ «предоставление юридической помощи является обязательным, если подозреваемый или обвиняемый явным образом не отказался от нее, за исключением определенной категории дел, когда от этого права вообще нельзя отказаться. [В] настоящем деле интересы заявителя в производстве в суде первой инстанции представлял адвокат Ф., и не имелось указаний на то, что заявитель намеревался отказаться от юридической помощи в суде кассационной инстанции» (пункт 28 постановления).
Суд также подчеркнул, что «. любой отказ должен был быть заявлен в письменном виде, и об этом должна была быть сделана отметка в протоколе данного следственного действия. [С]ледовательно, тот факт, что защитник, представлявший интересы заявителя в суде первой инстанции, не присутствовал на заседании суда кассационной инстанции, не подразумевает отказа от юридической помощи» (пункт 28 постановления).
Суд пришел к выводу, что принцип справедливого судебного разбирательства не был соблюден и в связи с этим имело место нарушение пункта 1 и подпункта «c» пункта 3 статьи 6 Конвенции.
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 43231/04 «Копаницин против России» (вынесено 12 марта 2015 г., вступило в силу 12 июня 2015 г.).
Заявитель жаловался, в частности, на то, что условия его содержания под стражей в следственном изоляторе являлись бесчеловечными и унижающими достоинство, а также что его содержание под стражей в ходе предварительного следствия. не имело соответствующего и достаточного обоснования.
Власти Российской Федерации признали, что заявитель содержался под стражей в следственном изоляторе в условиях, не соответствующих требованиям статьи 3 Конвенции, а также без надлежащего обоснования в нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, и предложили выплатить Копаницину Д.Ю. 4810 евро в качестве справедливой компенсации. Однако заявитель отказался от предложенной суммы, посчитав ее недостаточной.
Европейский Суд в связи с этим пришел к выводу, что «. даже если указанная сумма не соответствует в точности суммам, присуждаемым Судом в аналогичных случаях, важно то, что указанная сумма не является необоснованной в сравнении с ними. [С] учетом вышеизложенного будет целесообразным прекратить производство по жалобе в части, касающейся бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 в городе Москве в период с 23 июля по 10 сентября 2004 года и отсутствия соответствующих и достаточных оснований для его содержания под стражей в ходе предварительного следствия» (пункты 29, 32 постановления).
Заявитель [также] жаловался на нарушение подпункта «c» пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с тем, что его содержание под стражей в ходе предварительного следствия являлось незаконным, так как основания для него, указанные внутригосударственными судами, не имели отношения к делу и не являлись достаточными.
Европейский Суд отметил, что «. выражения «законный» и «в соответствии с предусмотренной законом процедурой» в пункте 1 статьи 5 относятся к национальному законодательству и определяют обязательство по соблюдению его материально-правовых и процессуальных норм. заявитель не оспаривал тот факт, что все периоды его содержания под стражей были санкционированы постановлениями суда. Он также отмечает, что при вынесении таких постановлений соответствующие суды действовали в рамках своей компетенции. Не имеется никаких оснований предполагать, что указанные постановления являлись недействительными или незаконными в соответствии с внутригосударственным законодательством в той мере, в какой они санкционировали содержание заявителя под стражей» (пункт 36 постановления).
Таким образом, Суд пришел к выводу, что «. данная жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с подпунктом «a» пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции» (пункт 37 постановления).
Европейский Суд установил, что «. жалоба, направленная заявителем в Суд, попала в прокуратуру города Москвы, где была вскрыта и рассмотрена должностным лицом, которое направило заявителю несколько ответов, утверждая, что жалоба в Суд являлась преждевременной и что она не соответствовала критерию приемлемости, установленному Конвенцией» (пункт 42 постановления).
Суд пришел к выводу, что «. вскрытие и рассмотрение письма прокурором имело сдерживающ[е]е воздействие в отношении осуществления права заявителя на подачу индивидуальной жалобы, с целью разубедить или воспрепятствовать подаче им жалобы. Следовательно, Власти государства-ответчика не исполнили свои обязательства, предусмотренные статьей 34 Конвенции» (пункт 43 постановления).
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 13810/04 «Шамардаков против России» (вынесено 30 апреля 2015 г., вступило в силу 30 июля 2015 г.).
Заявитель утверждал, со ссылкой на пункт 1 и подпункт «c» пункта 3 статьи 6 Конвенции, что он был лишен права на справедливое судебное разбирательство вследствие использования национальными судами доказательств, полученных в результате жестокого обращения в его отношении и в отсутствие адвоката во время его задержания милицией.
Суд установил, что «. несмотря на то, что был допрошен свидетель, показания которого были даны в поддержку алиби заявителя, суд отказался учитывать эти показания и, следовательно, аргументы, представленные заявителем в качестве алиби, на том основании, что они противоречили показаниям, данным заявителем в милиции вскоре после его задержания» (пункт 155 постановления).
Суд пришел к выводу, что «. независимо от влияния, которое первоначальные показания заявителя, данные в милиции в результате бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, могли оказать на исход разбирательства против него, их сохранение в материалах дела лишило справедливости данное разбирательство в целом. [Т]аким образом, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции» (пункты 157, 158 постановления).
В отношении использования показаний, полученных в отсутствие адвоката, Суд отметил, что «. в соответствии с общепринятыми международными нормами обвиняемый должен (как только он лишается свободы) иметь возможность воспользоваться помощью адвоката, независимо от проведения допросов. справедливое судебное разбирательство требует возможности получения обвиняемым всего спектра мер, которые относятся к консультированию. В связи с этим, обсуждение дела, организация защиты, поиск доказательств в пользу обвиняемого, подготовка к допросам, поддержка обвиняемого в данной ситуации и контроль условий содержания под стражей являются основными элементами защиты, к которым должен обращаться адвокат» (пункт 164 постановления).
Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. N 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова».
Европейский Суд пришел к выводу, что «. если установлено, что ограничение права заявителя на доступ к адвокату не было обосновано, не имеется, в принципе, необходимости определять, какое воздействие данное ограничение оказало на справедливость судебного разбирательства в целом, поскольку само понятие справедливости, закрепленное в статье 6 Конвенции, требует, чтобы обвиняемый мог воспользоваться помощью адвоката с начальных стадий допроса в милиции, если ограничение этого права не действует в исключительном порядке и по уважительной причине. [П]ри таких обстоятельствах. имело место нарушение подпункта «c» пункта 3 статьи 6 в сочетании с пунктом 1 статьи 6 Конвенции в связи с отсутствием у заявителя доступа к адвокату на момент представления своих показаний в милиции» (пункты 167, 168 постановления).
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 39317/05 «Яиков против России» (вынесено 18 июня 2015 г., вступило в силу 18 сентября 2015 г.).
Яиков В.В., являясь душевнобольным, совершил преступление, после чего был задержан по подозрению в совершении убийства.
Заявитель утверждал, в частности, что помещение его в психиатрический стационар на стадии предварительного следствия по возбужденному против него уголовному делу являлось незаконным по смыслу статьи 5 Конвенции.
Суд отметил, что «помещение заявителя в психиатрический стационар являлось «законным», в узком смысле толкования данного термина, в виде формального соответствия факта поступления заявителя в стационар процессуальным и материальным нормам национального законодательства. Суд также соглашается с доводом о том, что именно национальные суды, действуя на основании находящихся в их распоряжении материалов и экспертных заключений по каждому конкретному делу, должны определять тип психиатрического учреждения, подходящий для обвиняемого» (пункт 60 постановления).
Европейский Суд отметил, что «. в контексте подпункта «e» пункта 1 статьи 5 Конвенции правомерность помещения заявителя в психиатрический стационар в соответствии с национальным законодательством сама по себе не является решающим фактором. Также необходимо установить, соответствовало ли помещение заявителя в психиатрический стационар цели пункта 1 статьи 5 Конвенции, направленной на недопустимость произвольного лишения свободы» (пункт 61 постановления).
Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу о том, что «. принимая во внимание неактуальность медицинского заключения, на основании которого заявитель был помещен в психиатрический стационар, отсутствие гарантий в соответствии с национальным законодательством, требующих пересмотра необходимости применения принудительных мер медицинского характера до их фактического осуществления, а также задержку осуществления перевода заявителя в период рассматриваемых событий, Суд считает, что содержание заявителя под стражей производилось в нарушение принципа, установленного подпунктом «e» пункта 1 статьи 5, согласно которому факт наличия психического заболевания, требующего помещения в стационар, должен устанавливаться в момент фактического осуществления данной принудительной меры медицинского характера» (пункт 66 постановления).
Также заявитель жаловался на то, что продолжительность судебного разбирательства по его делу не соответствовала требованию «разумного срока», установленному в пункте 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд напомнил, что «период, рассматриваемый при определении длительности судебного разбирательства по уголовному делу, начинается в день, когда лицу «предъявлены обвинения» в самостоятельном и материально-правовом значении этого термина. Заканчивается рассматриваемый период в день, когда лицо признано виновным или уголовное дело прекращено» (пункт 72 постановления).
Период, который необходимо принимать во внимание по настоящему делу, начался 19 сентября 2003 г., когда заявитель был задержан и заключен под стражу, и закончился 25 декабря 2008 г., когда вынесенное постановление [о применении к нему принудительных мер медицинского характера в психиатрическом учреждении специализированного типа с интенсивным наблюдением] вступило в законную силу. Из этого следует, что период, который необходимо принимать во внимание, составляет 5 лет, 3 месяца и 8 дней. Данный период охватывает этап проведения расследования и рассмотрения дела судами двух инстанций: первой и кассационной, дважды рассматривавшим дело.
Суд отметил довод властей Российской Федерации о том, что существенная задержка в судебном разбирательстве была вызвана состоянием здоровья заявителя и что данная задержка имела место не по вине властей. Совокупная задержка, имевшая место, составила по меньшей мере четырнадцать месяцев. Три психиатрические экспертизы, включая одну, проведенную по инициативе адвоката заявителя, заняли в общей сложности около двенадцати месяцев (пункт 76 постановления).
Европейский Суд пришел к выводу о том, что «за исключением восьмимесячной задержки, вызванной упущениями, имевшими место в ходе расследования, когда суды дважды возвращали дело заявителя прокурору для устранения процессуальных недостатков, Власти продемонстрировали достаточно добросовестное отношение к рассмотрению дела. Этап проведения расследования длился один год и один месяц. Первый этап рассмотрения дела в суде, включая кассационное производство, длился около шести месяцев. Второй этап рассмотрения дела судом, включая кассационное производство, длился около семи месяцев» (пункт 77 постановления).
Оценив в целом сложность дела, поведение сторон и общую длительность судебного разбирательства, Суд установил, что длительность разбирательства по настоящему делу не выходит за пределы срока, который может считаться разумным в контексте настоящего дела (пункт 78 постановления). Таким образом, нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции по настоящему делу допущено не было.
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 33803/04 «Михальчук против России» (вынесено 23 апреля 2015 г., вступило в силу 23 июля 2015 г.).
Заявитель жаловался на то, что содержание его под стражей в ходе предварительного следствия не имело относимых и достаточных оснований по смыслу пункта 3 статьи 5 Конвенции.
Суд установил, что второй период содержания заявителя под стражей в ходе предварительного следствия продлился с 28 апреля 2003 г., когда он был взят под стражу, до 14 июля 2004 г., когда районный суд вынес ему обвинительный приговор за уголовные правонарушения. Общая продолжительность содержания под стражей, таким образом, составила один год, два месяца и семнадцать дней.
Суд отметил, что «несмотря на то, что продление срока лишения свободы необходимо для оценки риска побега или рецидива у него, данную необходимость не следует оценивать с чисто абстрактной точки зрения, принимая во внимание лишь тяжесть преступления. Также длительный срок содержания под стражей не должен предвосхищать наказание в виде лишения свободы» (пункт 54 постановления).
Суд ранее отмечал, что «нельзя прийти к выводу о склонности человека к совершению новых преступлений только по причине отсутствия у него работы» (пункт 55 постановления).
Суд установил, что внутригосударственные суды не провели оценку личной ситуации заявителя, а также не привели особых оснований, подкрепленных доказательствами, для содержания его под стражей (пункт 56 постановления).
Суд пришел к выводу, что «не рассмотрев отдельные факты или надлежащим образом не рассмотрев меры пресечения, а также ссылаясь главным образом на тяжесть обвинений, органы власти продлевали срок содержания заявителя под стражей на основаниях, которые, будучи «относимыми», не могут считаться «достаточными». Они, таким образом, не смогли обосновать длительное лишение заявителя свободы в течение более одного года и двух месяцев. В этих обстоятельствах нет необходимости рассматривать вопрос о том, велось ли производство с «необходимой тщательностью» (пункт 58 постановления). Таким образом, имело место нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции.
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 41675/08 «Фанзиева против России» (вынесено 18 июня 2015 г., вступило в силу 18 сентября 2015 г.).
Заявитель жаловалась, со ссылкой на статью 2 Конвенции, на то, что ее дочь выбросили из окна сотрудники милиции и что по данному факту не было проведено эффективного расследования.
Суд отметил, что «. уголовное дело по факту смерти [дочери заявителя] так и не было возбуждено. несмотря на возражения заявител[я], национальные власти необъяснимым образом отказывались расследовать обстоятельства смерти в отделении милиции и сосредоточили свои усилия на розыске неизвестного сотрудника милиции» (пункт 52 постановления).
Судом обращено внимание на то, что «. в контексте российской правовой системы так называемая «доследственная проверка» сама по себе не способна привести к наказанию виновных, поскольку предпосылками для выдвижения обвинений против подозреваемых являются возбуждение уголовного дела и начало проведения уголовного расследования, материалы которых впоследствии могут быть рассмотрены судом» (пункт 53 постановления).
Европейский Суд пришел к выводу, что «. отказ возбудить уголовное дело в ситуации, когда лицо скончалось или серьезно пострадало во время нахождения под стражей в милиции, сам по себе являлся серьезным нарушением национальных процессуальных норм, способным поставить под сомнение действительность любых собранных доказательств. [т]ем самым, по делу было допущено нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте» (пункт 53 постановления).
Однако Судом было также обращено внимание на то, что «. обязательство по защите здоровья и благополучия лиц, находящихся в заключении, явно включает в себя обязательство по защите жизни арестованных и задержанных лиц от обозримых рисков. существуют определенные основные меры предосторожности, которые должны применять сотрудники милиции в целях сведения к минимуму любого потенциального риска» (пункт 57 постановления).
Европейский Суд подчеркнул, что «. было бы чрезмерным требовать от государств установку решеток на каждое окно в отделениях полиции для предотвращения столь трагических событий, какие имели место по настоящему делу. [Т]ем не менее, это не освобождает государства от их обязанности по защите жизни арестованных и задержанных от обозримых рисков в соответствии со статьей 2 Конвенции. Соответственно, по настоящему делу было допущено нарушение статьи 2 Конвенции» (пункты 59, 60 постановления).
Заявитель также жаловалась на то, что в отделении милиции ее дочь подверглась жестокому обращению и что по данному факту не было проведено эффективного расследования в нарушение статьи 3 Конвенции.
Европейский Суд отметил, что «. [п]ринимая во внимание обязательство властей нести ответственность за вред, причиненный лицам, находящимся под их контролем в период пребывания под стражей, и в отсутствие убедительных и правдоподобных объяснений Властей по настоящему делу, Суд полагает, что из поведения Властей он может сделать соответствующие логичные выводы, и считает установленным согласно требуемому стандарту доказывания в рамках рассмотрения дел о нарушении положений Конвенции тот факт, что телесные повреждения [дочери заявителя] явились результатом обращения, за которое несут ответственность власти Российской Федерации» (пункт 73 постановления).
Следовательно, Суд установил, что по настоящему делу было допущено нарушение статьи 3 Конвенции в ее материальном аспекте.
Что касается процессуального аспекта указанной выше статьи, то Европейский Суд подчеркнул, что «. важными факторами для проведения эффективного расследования, рассматриваемыми как критерий решимости властей в отношении выявления и судебного преследования виновных лиц, являются его срочность и разумная оперативность. В рамках настоящего дела власти начали расследование. спустя два месяца после предполагаемого жестокого обращения. Подобная задержка сама по себе была способна повлиять на ход расследования» (пункт 77 постановления).
Судом обращено внимание на то, что «. органы, отвечающие за расследование факта превышения должностных полномочий, которое неоднократно приостанавливалось и возобновлялось, и тем самым затянулось на годы и все еще не принесло каких-либо значимых результатов, для выявления виновного лица сделали крайне мало. Например, распоряжение об изучении материалов дела. оставалось невыполненным почти пять лет. Более того, представляется, что когда следователи все же решили осуществить определенные мероприятия, они сосредоточили свои усилия на бесцельных действиях» (пункт 78 постановления).
Европейский Суд пришел к выводу, что расследование, проведенное по факту жестокого обращения с дочерью заявителя, не являлось тщательным, адекватным и эффективным и тем самым по делу было допущено нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 12993/05 «Александр Дмитриев против России» (вынесено 7 мая 2015 г., вступило в силу 7 августа 2015 г.).
Заявитель жаловался, что условия его содержания под стражей в следственном изоляторе нарушили статью 3 Конвенции.
Европейский Суд установил, что «. что в каждой камере, в которой содержался заявитель, количество заключенных не превышало количества спальных мест. заявитель не смог конкретизировать свое описание якобы бесчеловечных и унижающих достоинство условий его содержания под стражей. а также подтвердить свои заявления о переполненности камер какими-либо соответствующими документами, такими как, например, письменные заявления других заключенных, содержавшихся совместно с ним» (пункты 37, 39 постановления).
Соответственно Суд пришел к выводу, что «. общие условия содержания заявителя под стражей. [не] достигли того порога жестокости, который характеризует соответствующее обращение как бесчеловечное или унижающее достоинство по смыслу статьи 3 Конвенции. Следовательно, соответствующая жалоба заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции является явно необоснованной» (пункты 40, 41 постановления).
Заявитель также жаловался на отсутствие в его распоряжении, в нарушение статьи 13 Конвенции, эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в отношении его жалоб на условия содержания под стражей.
Заявитель также жаловался на то, что продолжительность его содержания под стражей в ходе предварительного следствия противоречила пункту 3 статьи 5 Конвенции.
Суд напомнил, что именно «. национальные судебные органы должны обеспечить, чтобы в рамках каждого конкретного дела продолжительность содержания под стражей обвиняемого не превышала разумный срок. Для этого они должны, уделяя должное внимание принципу презумпции невиновности, исследовать все факты, которые могут свидетельствовать «за» или «против» наличия общественного интереса, оправдывающего отступление от правила, закрепленного в статье 5 Конвенции, и изложить их в своих решениях по ходатайствам об освобождении» (пункт 55 постановления).
Европейский Суд установил, что «. национальные суды не оценили личную ситуацию заявителя и не привели подтверждающиеся доказательными выводами конкретные обоснования в пользу содержания его под стражей» (пункт 57 постановления).
Таким образом, Суд пришел к выводу, что «. без рассмотрения конкретных фактов и возможности применения альтернативных «мер пресечения», а ссылаясь, главным образом, на тяжесть предъявленных обвинений, органы власти продлевали срок содержания заявителя под стражей в ходе предварительного следствия по основаниям, которые, хоть и являются «соответствующими», тем не менее, не могут считаться «достаточными». Следовательно, по настоящему делу было допущено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции» (пункты 59, 60 постановления).
Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе N 16412/06 «Александр Валерьевич Казаков против России» (вынесено 4 декабря 2014 г., вступило в силу 20 апреля 2015 г.).
Заявитель жаловался, со ссылкой на статью 6 Конвенции, что суд первой инстанции не обеспечил присутствие свидетеля стороны обвинения и свидетелей стороны защиты.
Европейский Суд подчеркнул, что «. к оценке показаний других обвиняемых должна применяться более высокая степень контроля, поскольку положение, в котором находятся сообщники во время дачи показаний, отличается от показаний обычных свидетелей. Они не дают свои показания под присягой, то есть не заявляют об истинности своих заявлений, что в ином случае могло бы подвергнуть их наказанию за умышленную дачу ложных показаний» (пункт 35 постановления).
Суд установил, что «. показания, которые были даны [свидетелем обвинения] во время предварительного следствия и зачитанные городским судом, являлись если не единственным, то, по крайней мере, решающим доказательством против заявителя. Они, совершенно очевидно, являлись весомым доказательством и без них шансы стороны обвинения значительно бы уменьшились» (пункт 35 постановления).
Учитывая тот факт, что «. органы власти не приложили надлежащих усилий для обеспечения присутствия [свидетеля обвинения] на суде, что. заявителю не была предоставлена возможность допросить свидетеля, чьи показания имели решающее значение для установления того, был ли виновен заявитель в преступлении, в котором он был позже признан виновным, и что. органы власти не смогли компенсировать трудности, которые испытала сторона защиты ввиду принятия показаний [свидетеля обвинения] в качестве доказательства», Суд посчитал, что имело место нарушение пунктов 1 и 3 (г) статьи 6 Конвенции (пункт 37 постановления).
Что касается жалоб заявителя на то, что национальные суды отказали ему в допросе свидетелей защиты в суде, Европейский Суд отметил, что «. справедливость уголовного производства в отношении заявителя была подорвана ограничениями, наложенными на права стороны защиты ввиду отсутствия возможности встретиться со свидетелем стороны обвинения. Таким образом [нет необходимости] отдельно рассматривать, была ли справедливость судопроизводства также нарушена невозможностью заявителя допросить свидетелей стороны защиты» (пункт 38 постановления).
Тексты приведенных документов, принятых международными договорными органами ООН, находятся по адресу: http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/Pages/TreatyBodies.aspx