стихи о новодевичьем монастыре русских поэтов

Новодевичий монастырь

С ним связано множество
Страшных вещей.

Напрасно погубленных
Жизней и судеб.

Что стеною своей
Веками глядел.

И века ещё будет
Глядеть и глядеть
В Новодевичий пруд.

С годами всё больше
Смиренно-устало.

Уже заслужил,
Что его назовут
Обителью Бога,
Ни много, ни мало.
20.02.2019.

Московский Новодевичий Богородице-Смоленский монастырь по праву считается жемчужиной русского зодчества: величественные белые стены, резные красно-белые ярусы храма, колоколен и башен считаются одним из самых великих шедевров московского или, как его еще называют, нарышкинского барокко.

Новодевичьим монастырь был назван, поскольку считался действительно «новым» относительно других московских монастырей – Зачатьевского женского монастыря и Вознесенского монастыря московского Кремля. Однако по истечении времени назвать монастырь «новым» язык не повернётся – ведь он был основан еще при Василии III, в первой половине XVI века! Главный собор монастыря – Смоленский – является свидетелем тех далеких времён. Однако обо всё по порядку.

Первая достопримечательность встречает нас сразу же у входа – это Преображенская надвратная церковь. Сооруженная в 1680-е гг., эта церковь относится к тем постройкам, которые были сооружены по приказу царевны Софьи в период её регентства. Храм по праву считается одной из жемчужин стиля «нарышкинское барокко» в целом и ансамбля монастыря в частности. Изящные окна, колонны коринфского ордера и, конечно же, сочетание красного и белого цветов придают храму пышность и величественность; вытянутая форма создаёт ощущение устремлённости в небеса, которое сразу заставляет Вас почувствовать себя на пороге святого места, Божьего дома. По сути, отнесение этого храма к нарышкинскому стилю не совсем точно: особенности планировки храма, построенного в самом начале формирования это стиля в России, ещё не отвечают точным архитектурным требованиям, к этому стилю предъявляемых. Однако для неспециалистов он является органичным и, несомненно, прекрасным архитектурным шедевром.

Пойдя сквозь тройную арку, Вы попадаете на территорию самого монастыря. За его стенами Вы увидите множество интересных объектов разных эпох, многие из которых старше самого монастыря на несколько столетий!

Всем известно, что монастыри в древности выполняли не только функции Божьего храма. Они были центрами учёности, экономическими и военными оплотами городов. То же самое можно сказать и о Новодевичьем монастыре. С XVI века монастырь был одним из главных оборонительных рубежей Москвы. Однако на тот момент стены его не были еще столь монументальными и прочными, какими мы их видим сейчас. В 1571 году войско хана Девлета I Герая подчистую сожгло монастырь. Борис Годунов, сделавший немало для сохранения и поддержания Новодевичьего монастыря (при нём он переживал самый настоящий расцвет), и выстроил наконец мощные стены вокруг святого места. Высота их достигала 13 метров, а ширина – 3 метров – попробуй захвати! Именно тогда ввысь взметнулись и башни крепостных стен, а при них появились помещения для стрельцов, так называемые Стрелецкие караульни.

Всего их четыре, они располагаются подле угловых башен монастыря. В каждой из них могло разместиться до 350 стрельцов. Одну из таких караулен вы увидите напротив Певческих палат – следующая постройка по правую руку от Вас после Лопухинских палат. Эта стрелецкая караульня расположена при одной из самых знаменитых башен Новодевичьего монастыря – легендарной Напрудной башне.

Именно сюда была заключена Петром I коварная интриганка Софья после организованного ею стрелецкого бунта. На полотне И.Е. Репина можно лицезреть, какая это была могучая и волевая женщина – огонь в глазах, растрепанные волосы, могучая стать – ну просто демоница во плоти. Новодевичий монастырь стал для Софьи судьбоносным местом. Во время своего регентства, а по сути – царствования, Софья развернула здесь широкомасштабное строительство. Именно благодаря ей монастырь приобрёл ту пышность, красоту, яркость и изящество, которым славится московское барокко. Практически весь монастырь, кроме палат Ирины Годуновой, монастырских стен и старого Смоленского собора, подвергся реконструкции и обновлению. В 1680-90 годы выросли могучие стенные башни, изящная колокольня, надвратные церкви Преображения и Покрова, церковь Успения и т.д.

Пройдя мимо Певческих палат, Вы увидите Успенскую церковь с трапезными палатами. Это необычное по сути сооружение было построено в 1685-1687 гг. Это здание уникально для своего времени: помещение палат является бесстолпным, то есть крышу не поддерживают столбы, а само здание стоит на высоком подклете. Эта церковь изначально выглядела немного не так, как сейчас. Храм был украшен величественным пятиглавием, которое погибло в пожаре 1796 года. Восстановительные работы XIX века преобразили верхнюю часть храма и заставили попрощаться с белокаменной галереей, окружавшей всё строение, – слишком уж она была ветхой. Успенский храм примечателен находящимся на втором его этаже приделом в честь Сошествия Святого Духа и хранящимся там древним иконостасом.

Справа от Успенской церкви находится небольшое аккуратное сооружение в стиле ампир, создание которого приписывают самому Доменико Жилярди – известнейшему московскому зодчему итальянского происхождения, снискавшему славу одного из главных ампирных мастеров Первопрестольной. А само здание – это мавзолей князей Волконских, где покоятся офицеры, князья Дмитрий Михайлович (1770-1835) и Сергей Александрович(1786-1838) Волконские. Как ни странно, но мавзолей на долгие годы затерялся за величием своих блистательных соседей – других памятников монастыря, и изучению его никто не уделял особого внимания. О его истории известно лишь, что архитектурный шедевр был возведён в 1830-х годах над могилой князя Дмитрия Михайловича, а оба родственника были героями Отечественной войны 1812 года.

По дорожке, плавно огибающей Успенскую церковь и трапезную, мы попадаем к палатам Ирины Годуновой и примыкающей к ним Амвросиевской церкви. Это одно из немногих строений монастыря, к которому не приложила руку Софья: строение датируют XVI-XVII веками. Ирина Годунова, сестра Бориса Годунова, добровольно отправилась в монастырь на девятый день после смерти своего мужа, царя Фёдора Иоанновича, и постриглась в монахини под именем инокини Александры. Расчёт её был прост: фактически власть в государстве принадлежала ей, однако позиции её были не столь сильны, как позиции её брата Бориса. Ирина провела масштабную работу, «агитируя» бояр, духовенство, простой люд просить Бориса принять царство. Именно сюда пришла толпа просителей, и именно здесь Борис Годунов официально принял приглашение на царство. Инокиня Александра прожила здесь до самой своей смерти в 1603 году.

Церковь св. Амвросия Медиоланского, примыкающая к палатам Ирины Годуновой, – маленький, бесстолпный одноглавый храм с непростой историей. Церковь то функционировала, то стояла закрытой, то перестраивалась. Храм использовался даже в качестве хранилища Государственного исторического музея. С 1994 года храм находится в собственности РПЦ, а каждый год 7 декабря в нем совершаются службы в честь святителя Амвросия Медиоланского. Как ни прискорбно, но и эта постройка не сохранилась в первоначальном виде – пожар 1796 года не пощадил и ее.

Миновав храм и палаты, мы попадаем к главной святыне Новодевичьего монастыря – Смоленскому собору. Это древнейшее каменное здание на территории монастыря, датируемое 1524-1525 гг. Построенный по образцу Успенского собора московского Кремля, Смоленский собор представляет собой настоящую жемчужину русского каменного зодчества, сохранившуюся до наших дней. Это шестистолпный шрам на высоком подклете, окруженный крытыми галереями. Во время переустройства монастыря царевной Софьей храм стал главным смысловым узлом всего архитектурного ансамбля. В интерьерах монастыря сохранились аутентичные фрески и иконостас XVI века. Здесь покоятся сёстры Петра I – Евдокия, Екатерина и, разумеется, Софья, чья судьба так тесно переплелась с историей монастыря.

Чтобы полюбоваться храмом, можно обойти его вокруг, а по пути рассмотреть еще несколько интересных достопримечательностей. Одна из них – надвратная церковь Покрова 1687-88 гг. постройки. Это вторая надвратная церковь монастыря, которая располагается на одной линии с надвратной церковью Преображения. Она не такая пышная и нарядная, но не уступает в изяществе остальным памятникам московского барокко. Церковь трёхглавая, боковые главы её предназначаются для размещения колоколов. Видно, что Софья позаботилась о том, чтобы, входя в монастырь, люди сразу чувствовали, что вступают в место святое – иначе как объяснить тот факт, что оба прохода в монастырь увенчаны надвратными церквями. Если это действительно так, то можно констатировать с уверенностью – нужный эффект достигнут!

К надвратной церкви Покрова вплотную примыкают Мариинские палаты, названные так по имени их знатной обитательницы – сестры Петра I Марии. Это невероятной красоты здание было построено в 1683-1688 гг. и за изящество внешнего убранства названо «Русским теремом». Палаты строились специально для царевны Марии, которая, в отличие от буйной своей сестрицы Софьи, в придворных интригах не участвовала. Но из-за добрых отношений с сестрой-бунтаркой и с первой женой Петра Евдокией (той самой, что после будет жить в Лопухинских палатах) особенным расположением брата царевна Мария, вероятно, не пользовалась.

Подле угловой Чеботарной башни располагается интересное здание Больничных палат. Здание использовалось в качестве больницы для солдат и офицеров, а вокруг него был разбит аптекарский огород.

Рядышком с колокольней расположено здание Филатьевского училища, построенное в 1871-1878 гг. По сути это был приют, выстроенный для девочек-сирот из разных сословий Н.П.Филатьевой, вдовой тайного советника сенатора В.И.Филатьева. Здесь и ранее располагалось здание приюта: по указу Петра I в 1725 году в Новодевичьем монастыре был открыт приют для девочек-сирот, где их обучали плетению голландских кружев, однако до наших дней это первое здание не сохранилось. В 1899 году в здании Филатьевского училища была открыта и церковно-приходская школа, однако с приходом советской власти и училище, и приют, и школу закрыли. Сейчас в здании Филатьевского училища расположен секретариат Новодевичьего монастыря РПЦ.

Пожалуй, одним из самых необычных объектов Новодевичьего монастыря можно считать часовню Прохоровых, построенную в неорусском стиле архитектором В.А.Покровским в XIX веке. Она расположена на территории некрополя у стен Смоленского собора. Эта надгробная часовня-усыпальница установлена над захоронением владельца знаменитой Трёхгорной мануфактуры И.Я.Прохорова и его семьи. На первый взгляд, кажется странным, что захоронение обыкновенного, пусть и знаменитого, промышленника находится в столь знаменательном месте. И тому, разумеется, есть причина. Дело в том, что Иван Яковлевич в течение всей жизни уделял много сил, времени и средств для успешного функционирования Новодевичьего монастыря. К тому же, здесь в качестве монахини долгие годы жила сестра промышленника.

Казначейские палаты – следующее строение на нашем пути. Здание XVII века предназначалось для хранения казны (ведь все помнят, что монастыри были важными экономическими центрами?), а также в ней проживали старицы обители. Сразу за Казначейскими палатами находятся площадка для отдыха и подробный макет монастыря, там можно передохнуть и еще раз осмотреть объекты, которые вы уже лицезрели вживую.

При посещении Новодевичьего монастыря нельзя забывать о том, что совсем рядом с ним находится, пожалуй, один из самых знаменитых некрополей Москвы – Новодевичье кладбище.

Не все любят посещать места успокоения и последнего людского приюта; однако некрополь Новодевичьего монастыря можно считать скорее музеем, чем кладбищем. Здесь находятся захоронения знаменитых писателей, политиков, учёных и артистов, оставивших заметный след в истории России: М.Булгаков, С.Бондарчук, Р.Быков, А.Вертинский, В.Гиляровский, Н.Гоголь, Л.Гурченко, Б.Ельцин, М.Ермолова, Л.Зыкина, З.Космодемьянская, Л.Ландау, И.Левитан, А.Маресьев, Ю.Никулин, Н.Островский, М.Ростропович, К.Станиславский, А.Твардовский… Список можно продолжать ещё очень долго. Здесь всегда можно почтить память великих людей прошлого; и не стоит бояться таких мест – Новодевичье кладбище сложно назвать страшным или сакральным местом. Это, скорее, светлый островок тихой грусти и величия нашего общего прошлого, прошлого, которое нужно чтить и бережно хранить в памяти, передавая из поколения в поколение. Удобнее всего пройти на кладбище через южные ворота монастыря (те самые, что увенчаны надвратной церковью Покрова).

Покинув стены монастыря и глубоко проникшись духом его истории, можно продолжить прогулку в романтичном и тихом сквере у Новодевичьих прудов. Отсюда открывается потрясающий вид на стены монастыря, особенно на закате.

Источник

Поэма о комнате в Новодевичьем монастыре

Памяти моего отца Николая Адольфовича Солнцева-Эльбе

«Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.»
Павел Коган, 1940 г.

А всего жилплощади было в той квартире
Три квадратных метра на каждого жильца.
Теснота повсюду. Очередь в сортире.
Мелкие обиды. Стычки без конца.
В кухне керосинки коптят без остановки.
Жили, как в окопах, в соседском окружении.
(Неужели в память об этой обстановке
здесь и окопалось «Росвооружение»?)
Впрочем, жили мы не совсем как выжиги.
Только что окончилась Великая Война.
Люди были добрыми: слава Богу, выжили,
Жизнь теперь наладится, благо есть она!
И вопрос квартирный разрешить надеялись.
У моих родителей был неясный шанс.
Ласковое, странное слово «Новодевичий»
В разговорах дома слышалось не раз.
Им обозначалось в жилищном красноречии
Некое наследие холостяцких лет:
Дом или квартира в палатах Новодевичьих.
Это вот жилище – главный наш сюжет.

После журналистики отец ушел в географы,
Но была открыта для всех его обитель.
Приходили летчики, художники, фотографы…
Был меж ними Яшка – Троцкого любитель.
Начались аресты всех «оппортунистов»,
Яшка тут почуял: близок его миг.
И статьи и книги троцкистов-коммунистов
Спрятал в Новодевичьем меж отцовских книг.
Время исполненья худших ожиданий
Наступает быстро… Неясно, почему,
Но троцкиста Яшку за «груз» его «деяний»
Явились арестовывать у папы на дому.
Получилось так, что славные чекисты,
Словно бы законность была у них в чести,
Место задержания посчитали «чистым»,
Поспешив без обыска «добычу» увезти.
Так отец Лубянки избежал нечаянно,
Яков же отправился в далекий Бодайбо.
Двадцать лет на приисках выжил он случайно,
Но зато о золоте знает он «дай Бог!»

Источник

Что бы в жизни ни ждало вас, дети. – монахиня Новодевичьего монастыря (ХIX в.)

Что бы в жизни ни ждало вас, дети,
В жизни много есть горя и зла,
Есть соблазна ковар­ные сети,
И рас­ка­я­нья жгу­чего мгла,

Есть тоска невоз­мож­ных желаний,
Бес­про­свет­ный нера­дост­ный труд,
И рас­плата годами страданий
За деся­ток счаст­ли­вых минут. —

Все же вы не сла­бейте душою,
Как при­дет испы­та­ний пора —
Чело­ве­че­ство живо одною
Кру­го­вою пору­кой добра!

Где бы сердце вам жить ни велело,
В шум­ном свете иль сель­ской тиши,
Рас­то­чайте без счета и смело
Вы сокро­вища вашей души!

Не ищите, не ждите возврата,
Не сму­щай­тесь насмеш­кою злой,
Чело­ве­че­ство все же богато
Лишь пору­кой добра круговой!

Рекомендуемые записи

Оставить комментарий

Отменить ответ

5 комментариев

На мой вопрос, кто автор этого сти­хо­тво­ре­ния, млад­шая сестра Марины (Ана­ста­сия), кото­рую я хорошо знал, ска­зала, что не знает. Это сти­хо­тво­ре­ние читала им с Мари­ной их мама, когда они были малень­кими. Тогда обе и запом­нили. Позже Марина напи­сала об этом сти­хо­тво­ре­нии в своем эссе “Искус­ство при свете сове­сти”, назвав его луч­шим среди всех сти­хов, что она знает, вклю­чая и ее стихи.

Доб­рый день. Вели­ко­леп­ный, свет­лый стих. Такое жела­ние воз­никло: выучить. Марина Цве­та­ева одна из люби­мых поэтов сереб­ря­ного века и мне очень при­ятно, что у неё такой отзыв на это пра­во­слав­ное сти­хо­тво­ре­ние. Слава Богу за всё.

Это мое люби­мое сти­хо­тво­ре­ние. Когда я пер­вый раз про­чла “кру­го­вая порука добра”, я была пора­жена. Отло­жила все дела, сидела и учила. И пока не выучила наизусть (а мне это дается трудно), не сдви­ну­лась с места. С тех пор оно со мной. Про­чла его в ста­тье Марины Цве­та­е­вой о лите­ра­тур­ных школах.

Ольга! Открыла, про­чи­тала и то же самое неодо­ли­мое жела­ние воз­никло выучить сей же час наизусть эти бес­цен­ные, муд­рые, про­ни­зан­ные любо­вью и све­том строки!… Чтобы вовек не рас­ста­ваться с этим сокро­ви­щем!! Слава Богу за всё.

Елена, как хорошо встре­тить еди­но­мыш­лен­ника! Марина Цве­та­ева напи­сала про это сти­хо­тво­ре­ние, что оно напи­сано серд­цем, что это истин­ная поэ­зия, несмотря на недо­ста­точ­ную изыс­кан­ность рифмы и стиля (чего я не заме­тила, но Марина — это же Сереб­ря­ный век, это пик изыс­кан­но­сти и совер­шен­ство формы). Марина Цве­та­ева напи­сала, что это при­мер поэ­зии, кото­рой невоз­можно научиться в поэ­ти­че­ских шко­лах. Напи­сано оно мона­хи­ней, у кото­рой была тет­радь сти­хов, но она их сожгла.

Источник

Образцы. 3. Стихи неизвестной монахини. Марина Ива

Продолжаю публикации. М.И. давно убедила меня, что поэт может быть автором одной или двух строк, чтобы войти в мировую поэзию и остаться в ней. Она приводит убедительный пример в своем эссе «Искусство при свете совести». Стихотворение неизвестной монахини Новодевичьего монастыря я положила в свой сундучок с сокровищами поэзии.

. А вот стихи монашенки Ново-Девичьего монастыря, — было много, перед смертью все сожгла, осталось одно, ныне живущее, только в моей памяти. Сообщаю его, как доброе дело.

Что бы в жизни ни ждало вас, дети,
В жизни много есть горя и зла,
Есть соблазна коварные сети,
И раскаянья жгучего мгла,
Есть тоска невозможных желаний,
Беспросветный нерадостный труд,
И расплата годами страданий
За десяток счастливых минут. —
Все же вы не слабейте душою,
Как придет испытаний пора —
Человечество живо одною
Круговою порукой добра!
Где бы сердце вам жить ни велело,
В шумном свете иль сельской тиши,
Расточайте без счета и смело
Вы сокровища вашей души!
Не ищите, не ждите возврата,
Не смущайтесь насмешкою злой,
Человечество все же богато
Лишь порукой добра круговой!

Возьмем рифмы — явно-обычные (тиши — души, дети — сети), явно-бедные (душою — одною). Возьмем размер, тоже ничем не настораживающий слуха. Какими средствами сделано это явно-большое дело?
— Никакими. Голой душою.
Этой безвестной монашенкой безвозвратного монастыря дано самое полное определение добра, которое когда-либо существовало: добра, как круговой поруки, и брошен самый беззлобный вызов злу, который когда-либо звучал на земле:

Где бы сердце вам жить не велело,
В шумном свете иль сельской тиши,

(Это монашенка говорит, заточенная!)

Расточайте без счета — и смело
Вы сокровища вашей души!

Сказать об этих строках «гениальные» было бы кощунством и судить их, как литературное произведение — просто малость—настолько это все за порогом этой великой (как земная любовь) малости искусства.
Привела, что припомнила. Убеждена, что есть еще. (Стихи своей, тогда шестилетней дочери, частью напечатанные в конце моей книги «Психея», обхожу намеренно, думая когда-нибудь сказать о них отдельно.) Да если бы и не было! Вот уже на одной моей памяти три стихотворения, больше, чем стихи.
А может быть, только такие стихи и есть стихи?

Источник

Стихи О Новодевичьем Монастыре — подборка стихотворений

В излучине Москвы-реки ликует взор;
Там монастырь, что Новодевичьим зовётся.
В нём жили дамы светской знати до тех пор,
Пока нить жизни драгоценной не порвётся.
Он был больницею для раненных солдат,
Приютом девочек-подкидышей, музеем,
И вновь его монастырём вернуть решат,
Когда прольётся светом верная идея.

Была народная война, и гиб народ,
Был монастырь врагом захвачен, что стремился
Его разрушить, но монахинь умный ход
Их отчим домом на века вознаградился.
Витает птицей в синем небе дух святой,
В полёте всё он зорким оком озирает
И тишину монастыря, его покой
Он верной службой день и ночь оберегает.

Стоит сей монастырь уж несколько веков
Во всей своей красе московского барокко;
В осеннем свете золота он — дар богов —
Пленяет самое взыскательное око.
Красавец-монастырь! Веками славься ты!
Пусть оды в честь твою поэт всегда слагает,
Пусть возраст твой не тронет прежней красоты
И пусть твой дух в сердцах народа обитает.

Отражает гладь воды Москвы-реки
Монастырской красоты великолепье —
Это место, где не водятся грешки,
Где покой хранится самой прочной цепью.

Синь небес ещё красивее над ним,
Чайки в ней всегда купаются отрадно;
Монастырь людьми прохожими любим —
Взгляд приковывается к нему так жадно.

В честь ему слагают оды и стихи,
Но не ради пёстрой и бездумной речи —
Ради искренности чувств, что из души
Вырывается прекрасному навстречу.

Если будничные тяготы забыть
И не думать о безнравственной монете,
Боже, как же хочется ещё пожить,
Раз увидев монастырь в осеннем свете!

Каждый год ему наряд в златых лучах
Дарит щедрая осенняя природа;
Пусть шедевр бесценный будет жить в веках —
Мировая гордость русского народа.

Когда земля уходит из под ног
и боль в тиски сжимает сердце,
я говорю себе: найди предлог,
в обители любимой обогреться.
В Москве у каждого заветное есть место,
где в одиночестве, с истерзанной
душой, он может отдохнуть,
набраться сил, теплом согреться
и снова жизнь в себя вдохнуть!
Всегда он с радостью раскроет вам объятия,
покой подарит вам и мир,
всех вас такой наполнит мерой счастья!
мой Новодевичий любимый монастырь!
Есть лавочка там под тенистым дубом
ты помолись и осени себя Крестом,
и отойдут из сердца горести и беды,
и пусть тебя укроет, ангел твой хранитель,
своим святым, невидимым крылом!

В излучине реки Москвы,
У Воробьёвых гор недальних
Вознёсся храм.
А знаете ли вы,
Что это монастырь был
Для цариц опальных?
Жена Петра Великого-Лопухина,
Не разделяла его модных взглядов.
В монахини была пострижена она
За то, что в заговор ввязалась —
Вот награда!
Елена Шереметьева, Ирина Годунова,
Царевна Софья — грозная сестра Петрова.
Непросто было жить им в заточеньи,
Но каждая нашла себя в моленьи.
В иное время на Девичьем поле
Гулял народ на пикниках, на воле.
Старинный документ поведал:
Француз Латур входил в горящу печь
И там обедал!
Пинетти, фокусник из сладостной Италии,
На родине имел такой фурор едва ли!
Шуты и балаганы, и качели,
И дрессированные звери, карусели…
Театр построен был там для народа —
Народ пил чай, пьянея от свободы!
А в тыщу восемьсот двенадцатом году
монахини пожар предотвратили:
Рискуя жизнями, они пожар водой залили!
Отсюда в тысяча шестьсот двенадцатом году, собравши рать,
Полки Пожарский вёл, чтоб Кремль освобождать!
Историю былых времён
Поведал колокольный звон!

Разукрашенным тульским пряником —
Ввысь — кресты, стены светлые — вширь —
Века нового полоняником
Над рекою стоит монастырь.

Разноцветной точёной игрушкой
Он шедеврам сродни Фаберже,
И врачует усталые души
Отражённым желе витражей.

Он знаком и с войной, и с бедою,
Потому — величав и суров,
И давно уже стала святою
Гладь воды с отраженьем крестов.

Сколько книг, златом шитых уборов
И несметных сокровищ хранит
Белый камень палат и соборов
И фундамента крепкий гранит!

Были свадьбы и женские слёзы,
Плыл последний — по мёртвому — вой…
Принимал грудью камень белёсый
За столицу подошвенный бой.

Не боясь «погибош аки обре»,
Охранял он предместья Москвы
От нашествия рати недоброй —
Шведов, польских панОв, татарвы…

Сколько пролито слёз на погосте,
Сколько освящено куличей…
Здесь со звёздами красными гости
Хоронили своих палачей.

Те года утекли безвозвратно,
Не оставив на камне следов,
Потому так чиста и опрятна
Гладь воды с отраженьем крестов.

Средь стандартных штампованных зданий,
Как в шеломе златом богатырь,
Воплощеньем оживших преданий
Над рекою стоит монастырь…

Хорошо в Москве на речке,
Где вода у самых ног.
Наступает тихо вечер…
Вот и рыба уж клюёт.
Солнце клонится к закату,
Оседает жизни пыль.
Нету времени возврату,
Но нам светит монастырь.

С ним жива душа и вера.
Сердце с ним всегда поёт.
Здесь от Бога атмосфера,
Что нас всех к себе зовёт.
Ликовать в иконы глядя,
Лицезреть сей божий мир,
Счастья влагу вытирая,
Славить дамский монастырь.

Только в нём душа трепещет,
Бога в сердце к нам зовёт.
Тут нам тихо ангел шепчет,
Что надежда в нас живёт.
Золотится купол блеском,
Голубеет небосвод,
Значит там за перелеском
Всех нас Бог и счастье ждёт.

Молимся усердно Богу,
Свято верим в чудеса,
Выбрав верную дорогу,
Мы уйдём на небеса!

Скажи, громко голос ли, нем ли
Зеленый этот вертоград?
Камнями вдавленные в землю,
Без просыпа здесь люди спят.
Блестит над судьбами России
Литой шишак монастыря,
И на кресты его косые
Продрогшая летит заря.
Заря боярская, холопья,
Она хранит крученый дым,
Колодезную темь и хлопья
От яростных кремлевских зим.
Прими признание простое, —
Я б ни за что сменить не смог
Твоей руки тепло большое
На плит могильный холодок!
Нам жизнь любых могил дороже,
И не поймем ни я, ни ты,
За что же мертвецам, за что же
Приносят песни и цветы?
И все ж выспрашивают наши
Глаза, пытая из-под век,
Здесь средь камней, поднявший чаши,
Какой теперь пирует век?
К скуластым от тоски иконам
Поводырем ведет тропа,
И чаши сходятся со звоном —
То черепа о черепа,
То трепетных дыханий вьюга
Уходит в логово свое.
Со смертью чокнемся, подруга,
Нам не в чем упрекать ее!
Блестит, не знавший лет преклонных,
Монастыря литой шишак,
Как страж страстей неутоленных
И равенства печальный знак.

Широкий двор, от елей весь пушистый…
В бутонов разноцветии кусты…
Тут божья тварь с душою благомыслой,
Дуреет от волшебной красоты.

Старинные могилы простирают
Свои кресты к главам седых церквей,
Точно знаменьем Божьим осеняют
Идущих по тропиночкам людей.

Снуют незримо духи вездесущие…
Им нет на нас обиды и вины
За то, что мы, пока еще живущие,
Гуляем среди скорбной тишины.

Здесь благо быть без времени, без меры…
Тут мысль летит за звуком меди вдаль…
Девичий монастырь — обитель Веры!
Веками освященная печаль.

Привет тебе, Девичье поле,
С твоей обителью святой,
Где девы юные в неволе
Проводят век печальный свой.
Какой окрест прелестный вид
Красой природною блестит…
Взгляни: сребристыми струями
Москва-река в брегах течет.
Чернеет лодка с рыбаками
И быстро вдоль реки плывет;
А там, внизу ее зыбей,
Тащатся сети рыбарей;
Среди прибрежной луговины
Рога пастушечьи трубят
Вдаль Воробьевых гор вершины
С зеленой рощей взор манят
Прохладно утренней порою.
Аврора гаснет; а потом
Выходит солнце за горою
На небе чистом, голубом;
Пернатых хор его встречает
Веселой песнею, живой,
А Феб лучи свои бросает
Над очарованной землей;
От них брега реки златятся,
И рыбы в струйках веселятся,
Плывя по зыбкому стеклу
На дно к янтарному песку.
Волшебный край очарованья,
Твои бесчисленны красы!
С душой, исполненной мечтанья,
Один, в полдневные часы,
Там, там, под тению дерев,
Внимал я иволги напев,
И шум нагорного потока,
И говор листьев надо мной,
И песни девы одинокой,
Пленяло все меня собой…

…В промежутке земного пути,
в нашу редкую бытность в столице
почему бы нам не перейти
на час-два временную границу?

Почему б нам из жизни мирской
не шагнуть в мир поста и молитвы?
Пусть останется шум городской
по ту сторону стен монолитных.

Здесь — покой, тишина и уют,
на которые только — молиться.
На деревьях здесь песни поют
монастырские скромные птицы.

И под каждой могильной плитой,
щедро залитой солнечным светом
здесь покоится век золотой,
то есть века златого поэты.

Луговые ромашки цветут,
обвивая кресты и гробницы.
Как лежится Языкову тут?
Что Денису Давыдову снится?

Хорошо им здесь спится, видать,
и могила не кажется ямой —
на надгоробья струят благодать
окна рядом стоящего храма.

Ах, и мне б после смерти — вот так,
атрибуты чтоб были такие,
чтоб в могильные холод и мрак
доносились слова литургии,

чтобы пел над могилой скворец,
чтобы рядом стояла скамейка,
и сидел на скамейке чернец
в чёрной рясе и в чёрной скуфейке…

Какие стихи вы предпочитаете?

Стихи — Осенний пейзаж у стен Новодевичьего монастыря

В зеркалах водной зыби лоснятся
Белокаменных стен извороты,
Под лазурью церква разятся
Златоглавым дыханьем свободы.

Птицей белой по ветру проскочит
Мысль крылатая и окрыленная,
Как свежи деревца у обочин
Под расцветшими храмами строгими.

Дымкой срезанной облако вяжется
Через синь приодевшую тленный взгляд,
Мне, по-прежнему, все еще кажется,
В устах осени летних рощ наряд.

В зеркалах водной зыби хмурится
Желтизна листвы павшей с прохладою,
Перелившись по куполам блудится,
И.

Стихи — Пейзаж

Пейзаж — картина за окном
Без аромата.
Здесь кто-то снега настрелял
Из автомата.

И смех, и грех, и баловство
Смешались в кучу.
Не побороть мне волшебство,
Себя измучу.

Такая вот зима у нас,
Ей бы подраться.
Теплей приходится подчас
Нам одеваться.

Лишь рукавицы, шуба, шарф
Спасают дело,
Да шапка. Вот он наш ландшафт.
Гуляем смело!
—
Сергей Прилуцкий, 06.01.2013, Алатырь

Стихи — Пейзаж за окном

Пейзаж за окном вдохновляет.
В полнеба смеётся луна,
А в луже, напротив окошка,
Звёзд яркая россыпь видна.

Сквер пуст, темнотою охвачен
Прохожих почти не видать
И сердце ликует от счастья
Такая вокруг благодать!

А чуть полевей у дороги
В тумане горит огонёк
И нежно берёзку ласкает
Озябшего ветра поток.

Так тихо уютно спокойно
Душа отдыхает от дум
Затихли гудки паровозов
И слышится листьев лишь шум.

Пройдёт ещё две три недели
А может и меньше чуть – чуть.

Стихи — Пейзаж в окне

Стихи — Монастырь Шаолинь

Переменчиво настроение жизни —
Уж не веет стальными клинками,
Доблесть монастыря Шаолиня —
Реликвия в складах Ватикана.

Непонятна и так далёка
Сила духа в это ‘умное’ время,
За проступок не голова слетает —
Со счетов деньги.

Кто смеётся, кто смотрит в упор,
Изучая техническим взором.
А монахи, без разговоров,
Преподносят святые законы.

Стихи — Монастырь за рекой

Стихи — Пейзаж

Стихи — Пейзаж весенний

Художник-ветер взял для творчества пастель,
Из лепестков изобразил в саду метель,
К небесной сини облаков добавил дым,
Померкнув, цвет её стал чуточку седым.

Земля под вишней словно в розовых тонах,
Такие снятся только в самых сладких снах.
А серебристый блеск воды, мазнув слегка,
В рябь превратило дуновенье ветерка.

На ветках слишком молода ещё листва —
В картине общей зелень видится едва.
Пейзаж весенний сделал нежною меня,
Я — просто отблеск на палитре светлой дня.

Стихи — Пейзажи осени

Кудесница осень рисует пейзажи
невидимой кистью опять за окном.
Берёзки и клёны — её персонажи
и травы в росе,что горят серебром.

Берёзки раскрасила в золото осень,
а клёны смущаясь, багрянцем горят.
На небо раскинула яркую просинь,
на речке причудливых бликов наряд.

Фейерверком рябина везде полыхает,
лишь сосны зелёные тянутся ввысь.
Их тень отражённая в речке играет
и в луже качается сорванный лист.

Изменчива осень, капризная дева,
вот бросила серый на небо мазок.
Пленяя.

Стихи — Пейзаж, достойнейший любви.

Что бы мне ни говорили,как бы ни старались убедить:

Немало мест прекрасных в мире, всем стоит нам их посетить.

Да хоть в Париже побываешь,иль ты в Египет улетишь,

Что в мире этом тебя манит? Достоинства найти спешишь.

Лети скорее на Багамы, на остров Харбор, край любви,

Попробуй побывать в Китае, там есть река с названьем Ли;

В краю «блуждающих камней», что в Калифорнии стоит

В Долине смерти побывай, иль посмотри на селенит,

Источник