ст 311 ук рф судебная практика
Статья 311. Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса
наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо арестом на срок до четырех месяцев.
наказывается принудительными работами на срок до пяти лет либо лишением свободы на тот же срок.
Комментарий к ст. 311 УК РФ
Основным объектом преступления являются интересы правосудия. В качестве дополнительного объекта выступает безопасность судей, участников уголовного процесса и их близких.
Общественная опасность рассматриваемого преступления заключается в том, что в результате разглашения применяемые меры безопасности утрачивают эффективность, участники уголовного процесса становятся уязвимыми для любого негативного воздействия на них в связи с рассмотрением конкретного дела. Совершение подобных действий может причинить вред указанным в законе участникам уголовного процесса, отразиться на решениях суда и в итоге оказать отрицательное воздействие на осуществление правосудия.
Закон РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» (в ред. от 5 апреля 2005 г.) // Ведомости Верховного Совета РФ. 1992. N 30. Ст. 1792.
В интересах правосудия государством в лице соответствующих правоохранительных органов принимаются необходимые меры безопасности, применяемые в отношении не только судьи, арбитражных заседателей, присяжных заседателей, но и других лиц, указанных в диспозиции ч. 1 рассматриваемой статьи, а также в отношении их близких.
СЗ РФ. 1995. N 17. Ст. 1455.
Необходимо отметить, что, во-первых, ст. 311 УК РФ направлена на обеспечение безопасности только лиц, являющихся участниками уголовного процесса, а также их близких. Безопасность участников гражданского и арбитражного судопроизводства находится вне сферы действия указанной нормы, хотя Федеральный закон от 20 апреля 1995 г. N 45-ФЗ не содержит каких-либо ограничений по осуществлению мер безопасности участников процесса в зависимости от вида судебного разбирательства.
Во-вторых, рассматриваемой уголовно-правовой нормой обеспечивается защита от разглашения сведений о безопасности не всех категорий защищаемых лиц, указанных в Федеральном законе от 20 апреля 1995 г. N 45-ФЗ. Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении иных должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, влечет уголовную ответственность в соответствии со ст. 320 УК РФ. По этому признаку можно проводить разграничение смежных составов ст. ст. 311 и 320 УК РФ.
Федеральным законом от 20 августа 2004 г. N 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» регламентируются меры государственной защиты указанных в этом Законе участников уголовного судопроизводства.
СЗ РФ. 2004. N 3. Ст. 3534.
Безопасность участников гражданского и арбитражного судопроизводства, как и ранее, осталась вне сферы действия Закона.
Объективная сторона преступления характеризуется действием и состоит в разглашении сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении указанных в диспозиции рассматриваемой нормы лиц. Разглашение представляет собой противоправное предание огласке сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, судебного пристава, судебного исполнителя, потерпевшего, свидетеля, других участников уголовного процесса, а равно в отношении их близких. За разглашение, повлекшее тяжкие последствия (например, покушение на жизнь участника процесса или его близких, а также лиц, обеспечивающих охрану, причинение им вреда здоровью, серьезного материального ущерба), законом предусмотрена более строгая ответственность (ч. 2 ст. 311 УК РФ).
Разглашение информации может быть совершено в форме действия: при беседе, передаче документов, демонстрации аудио- или видеозаписи, сообщении в средствах массовой информации, по телефону, электронной почте и т.п.
По конструкции объективной стороны состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 311 УК РФ, является формальным. Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении участников уголовного процесса, считается оконченным преступлением с момента, когда эти сведения стали известны хотя бы одному лицу, не допущенному к информации о соответствующих мерах безопасности. При этом необходимо, чтобы такое лицо понимало смысл полученной им информации. Если указанное лицо не понимает разглашаемую информацию, имеет место покушение на совершение преступления, предусмотренное ч. 3 ст. 30 и ст. 311 УК РФ.
Не имеет значения, использовало ли лицо, которому стало известно об указанных мерах безопасности, эти сведения вопреки интересам правосудия. Важно, что подобное разглашение создавало для этого реальную угрозу.
Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом.
Мотивы разглашения могут быть различными: помочь обвиняемому уйти от уголовной ответственности, похвастаться своей осведомленностью, отомстить, получить материальную выгоду и т.п.
Разглашение сведений о мерах безопасности должностным лицом, которому эти сведения были доверены по службе, за вознаграждение влечет ответственность по совокупности преступлений: за рассматриваемое преступление и получение взятки.
Если лицо случайно узнало об этих сведениях, уголовная ответственность за их разглашение исключается. Но если указанное лицо сообщило эти сведения тому, кто заведомо для него собирался отомстить потерпевшему за его профессиональную деятельность или выполнение общественного долга, наступает ответственность за пособничество в убийстве или ином преступлении против охраняемого лица.
Лицами, которым указанные сведения стали известны в связи с их служебной деятельностью, могут быть, например: водитель автомашины, перевозящей обвиняемого, оперативный или технический работник органов безопасности, следственных, прокурорских или судебных органов, служащие адресных бюро, паспортных служб, ГТС, ГИБДД, медицинских учреждений.
Как уже указывалось, квалифицированным видом преступления является наступление в результате разглашения данных о мерах безопасности тяжких последствий (ч. 2 ст. 311 УК РФ). Вопрос о признании последствий тяжкими является оценочным и решается судом в каждом конкретном случае с учетом обстоятельств дела. К числу тяжких последствий могут быть отнесены убийство участников уголовного процесса, в отношении которых были применены меры безопасности, или их близких, причинение тяжкого вреда здоровью этих лиц, уничтожение их имущества, значительные материальные затраты на устранение последствий разглашения сведений о мерах безопасности, гибель сотрудника правоохранительного органа, который обеспечивал безопасность участников уголовного процесса, и т.п., при условии, что наступившее тяжкое последствие находится в причинной связи с разглашением виновным сведений о применяемых мерах безопасности в отношении того или иного защищаемого.
Квалифицированный состав преступления является материальным. Преступление будет окончено с момента наступления общественно опасных последствий. Субъективная сторона этого состава может характеризоваться виной в виде прямого или косвенного умысла, а также двумя формами вины.
Судебная практика по статье 311 УК РФ
судимый приговором Джанкойского горрайонного суда АР Крым от 15 апреля 2010 года по ч. 2 ст. 307, ст. 69, ч. 2 ст. 311, ч. 1 ст. 70 УК Украины к 4 годам 4 месяцам лишения свободы с конфискацией имущества, освобожденного 31 июля 2012 года на основании постановления от 23 июля 2012 года о замене неотбытой части наказания исправительными работами на 1 год 10 месяцев 20 дней с удержанием 20% заработка в доход государства,
Статья 311 УК РФ. Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса
наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо арестом на срок до четырех месяцев.
наказывается принудительными работами на срок до пяти лет либо лишением свободы на тот же срок.
Комментарии к ст. 311 УК РФ
СЗ РФ. 1995. N 17. Ст. 1455.
СЗ РФ. 2005. N 2. Ст. 154.
Однако эффективность принимаемых мер может существенно уменьшиться, если сведения о них становятся известными посторонним лицам. Поэтому предметом преступления признаются сведения о мерах безопасности, т.е. фактические данные о состоянии защищенности лиц, указанных в законе.
3. Объективная сторона состоит в разглашении сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, судебного исполнителя, потерпевшего, свидетеля, других участников уголовного процесса, а равно в отношении их близких.
Под разглашением следует понимать предание огласке указанных сведений, вследствие чего они становятся достоянием хотя бы одного постороннего (неуправомоченного) лица. Оно может быть совершено в доверительном разговоре, выступлении, переписке, при демонстрации документов, в результате которых происходит утечка информации о принятых или принимаемых мерах безопасности.
Посторонним в смысле комментируемой статьи признается любое лицо, не допущенное по роду деятельности к подобным сведениям (в том числе и сослуживцы виновного, родственники и т.п.).
4. Состав рассматриваемого преступления формальный, преступление считается оконченным с момента, когда сведения о мерах безопасности стали известны постороннему лицу.
5. С субъективной стороны преступление может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности.
В апелляции устоял оправдательный приговор обвиняемой в применении насилия в отношении представителя власти
Белгородский областной суд оставил в силе оправдательный приговор в отношении К., обвинявшейся в применении насилия, не опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей и публичном его оскорблении.
Обстоятельства дела
16 мая 2019 г. инспекторы по делам несовершеннолетних УМВД России по г. Белгороду Р. и А. участвовали в рейде по выявлению нарушений в сфере реализации алкогольной продукции несовершеннолетним и одновременно с сотрудником уголовно-исполнительной инспекции О. осуществляли проверку несовершеннолетнего по месту жительства. В ходе рейда они увидели ранее знакомую им гражданку К., состоящую на профилактическом учете в подразделении по делам несовершеннолетних, которая шла по улице вместе с Г. По внешним признакам К. находилась в состоянии алкогольного опьянения.
Согласно обвинительному заключению, полицейские представились, показали служебные удостоверения, после чего Р. спросила у К., где находится ее малолетний ребенок. Так как речь женщины была невнятной, а вид неопрятный, Р. посчитала, что в действиях К. имеется состав административного правонарушения, предусмотренного ст. 20.21 КоАП, то есть появление в общественном месте в состоянии опьянения. Полицейские предложили женщине пройти медицинское освидетельствование на состояние опьянения, однако та отказалась и попыталась уйти, но Р. ее остановила, после чего вызвала наряд для составления протокола об административном правонарушении.
Как рассказал «АГ» защитник обвиняемой, адвокат АП Белгородской области Самир Байрамов, в тот же день в отношении К. было вынесено еще одно постановление о совершении административного правонарушения – по ч. 1 ст. 5.35 КоАП, то есть за неисполнение родителем обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних.
Однако до рассмотрения уголовного дела в суде все три постановления были отменены, производства по ним прекращены.
Суд признал отсутствие состава преступления
Уголовное дело было направлено в Октябрьский районный суд г. Белгорода. Потерпевшая Р. заявила гражданский иск о возмещении морального вреда в размере 300 тыс. рублей.
В показаниях инспекторы Р. и А. настаивали на том, что К. вела себя, как если бы находилась в состоянии опьянения: шаталась, громко разговаривала, ее волосы были растрепаны, куртка расстегнута и спущена на плечи, язык заплетался. На вопрос о том, где ребенок, подсудимая сначала ответила, что у родителей, потом сказала, что в детском саду. Они подчеркнули, что показали свои удостоверения, а значит, когда К. наносила удары и высказывала оскорбления, она достоверно знала, что Р. является сотрудником полиции.
В суде К. указала, что не нарушала общественный порядок. Она пояснила, что из-за плохого душевного состояния выпила спиртное, а потом пошла искать, где можно купить зарядное устройство для телефона. С этим вопросом она обратилась к проходящей мимо Г., которая согласилась провести ее до магазина. По пути к ней подошла Р., которую она не узнала, поскольку видела ее полгода назад и в форме. Когда та спросила о метонахождении ее ребенка, К. ответила, что он находится в детском саду.
К. сообщила суду, что действительно ударила Р., но исключительно в целях самообороны, поскольку та загнула ее руку за спину. По ее словам, удостоверения ей никто не показывал.
Также К. пояснила, что, когда подъехал автомобиль ППС, она спокойно села в машину и проследовала на медосвидетельствование. В отделе полиции ее под угрозой ареста заставили подписать протоколы об административных правонарушениях. В последующем суд признал, что она не совершала вмененные правонарушения. Она посчитала, что данная ситуация была спланирована бывшим мужем Е. и его женой – судебным приставом, которые близко общаются с Р. По ее мнению, причина произошедшего была в большой задолженности Е. по алиментам.
Свидетель Г. также сообщила суду, что К. выглядела опрятной, вела себя адекватно. Она предложила показать ей, где магазин, и пошла вперед, а когда обернулась, увидела, как К. удерживают за волосы две женщины. Она побежала за помощью, а по возвращении увидела, как К. усаживали в машину ППС.
Самир Байрамов обратил внимание суда на наличие противоречий в показаниях свидетелей и потерпевшей. Так, потерпевшая указала, что спросила у К., где ее ребенок. Подсудимая сначала не ответила на вопрос, а потом стала пояснять, что ребенок у ее родителей, а потом сказала, что в детском саду. Свидетель, инспектор А., в судебном заседании пояснила, что обвиняемая сразу ответила, что в детском саду. Кроме того, Р. пояснила, что после указанного события звонила бывшему мужу К. – Е. Сам Е. в суде указал, что потерпевшая не звонила. При этом он подписал протокол опроса, фактически признав его содержание, согласно которому К. находилась под давлением Р. Потерпевшая же указывала, что не оказывала давление на К.
Были у свидетелей и потерпевшей разные показания и относительно того, когда инспекторы показали удостоверения. Кроме того, полицейские, прибывшие составить протокол об административном правонарушении, указали, что обязательно удостоверяются в правильности паспортных данных свидетелей, однако в материалах дела есть показания якобы свидетеля Ф., пояснившего, что его там не было – он ранее выступал в качестве понятого, поэтому его паспортные данные могли быть у сотрудников.
«В материалах дела имеется постановление судебного пристава-исполнителя о задолженности Е. по алиментам в отношении своего сына. Лишение родительских прав К. и определение места жительства ребенка по месту жительства Е. как раз-таки аннулировали бы указанный долг», – заметил адвокат.
Самир Байрамов указал, что представил в суд решение Октябрьского районного суда г. Белгорода от 18 июня 2020 г., которым было отменено постановление по делу об административном правонарушении по ст. 20.21 КоАП. Сторона обвинения предположила, что решение не исключает того факта, что К. могла совершить правонарушение уже после приезда сотрудников полиции. «Между тем обвинение не может основываться на предположении, в решении четко указано, что в действиях К. отсутствует состав правонарушения», – подчеркнул он.
Адвокат также заметил, что подсудимая не была обязана выполнять требования Р. пройти медицинское освидетельствование, так как в ее действиях не было состава какого-либо правонарушения. Соответственно, требования Р. были необоснованными. «Необоснованны также и исковые требования, так как они рассматриваются в суде в соответствии с нормами ГПК РФ. Истец в соответствии со ст. 56 ГПК должен обосновать свои исковые требования, а именно сумму в размере 300 тыс. рублей», – подчеркнул он.
Заслушав доводы сторон, суд посчитал, что стороной обвинения не было представлено свидетелей и очевидцев неадекватного, вызывающего поведения К., которое создавало бы угрозу и послужило поводом для пресечения ее действий, в том числе с применением насилия со стороны сотрудников полиции. Он признал, что действия К. были самозащитой.
Суд указал, что объективная сторона правонарушения по ст. 20.21 КоАП заключается в том, что лицо находится в общественном месте не просто в пьяном виде, а в такой степени опьянения, которая оскорбляет человеческое достоинство, общественную нравственность: неопрятный внешний вид, вызывающий брезгливость и отвращение; грязная, мокрая, расстегнутая одежда; из-за опьянения лицо полностью или в значительной степени утратило способность ориентироваться; полная беспомощность. «В судебном заседании не был подтвержден факт совершения К. административного правонарушения, которое, по утверждению потерпевшей, она как сотрудник полиции обязана была пресечь. Доказательств того, что К. в момент ее обнаружения сотрудницами ОДН нарушала общественный порядок, имела вызывающий брезгливость и отвращение внешний вид, приставала к гражданам, выражалась нецензурной бранью, на замечания не реагировала либо иным образом оскорбляла человеческое достоинство или общественную нравственность, материалы дела не содержат», – подчеркивается в приговоре.
Кроме того, суд отметил, что после произошедших событий в отношении К. был составлен протокол об административном правонарушении по ч. 1 ст. 5.35 КоАП в связи с выявлением 16 мая 2019 г. факта ненадлежащего исполнения родительских обязанностей. Постановлением комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав г. Белгорода К. была привлечена к административной ответственности. Между тем данное решение было признанно судом незаконным: суд не установил обстоятельств, свидетельствующих о том, что К. не исполняла или ненадлежаще исполняла обязанности по содержанию, воспитанию, обучению, защите прав и интересов ребенка.
Таким образом, суд оправдал К. по обоим предъявленным обвинениям и признал за ней право на реабилитацию. Гражданский иск о возмещении морального вреда в размере 300 тыс. руб. суд оставил без рассмотрения.
Обжалование приговора
Сторона обвинения подала апелляционное представление (имеется у «АГ»), заявив, что в судебном заседании были обнаружены противоречия в показаниях Г., которая указала, что К. вела себя адекватно и выглядела опрятно. То, что в протоколе написано обратное, она обосновала тем, что протокол составлял следователь, а она его не читала. По данному факту, указывается в представлении, в протокол было внесено заявление и выделены материалы для направления в следственный комитет для проверки действий следователя, по результатам которой в возбуждении уголовного дела отказано. Фактически, посчитала прокуратура, суд необоснованно отдал предпочтение показаниям одного свидетеля, отвергая в качестве доказательств показания инспектора Р.
Прокуратура отметила, что суд также отверг доводы дежурного УМВД по г. Белгороду о том, что К. вела себя неадекватно, посчитав, что он лукавит, поскольку именно он составлял протокол об административном правонарушении. При этом ранее К. привлекалась к административной ответственности. Кроме того, свидетели предупреждались об уголовной ответственности по ст. 307 УК. Указывается, что преступление по ст. 319 УК является самостоятельным преступлением, но ему не дана оценка в приговоре.
В связи с этим прокуратура просила направить дело в тот же суд на новое рассмотрение.
Потерпевшая также подала апелляционную жалобу, в которой попросила отменить приговор и направить уголовное дело в первую инстанцию на новое рассмотрение в ином составе суда.
Самир Байрамов в возражениях на жалобу и представление указал, что суд обоснованно посчитал, что одного факта нахождения К. в состоянии алкогольного опьянения недостаточно для образования в ее действиях состава административного правонарушения по ст. 20.21 КоАП. Кроме того, показания инспекторов, а также свидетеля – сотрудника, составившего протокол об административном правонарушении, о том, что у подзащитной был неопрятный внешний вид, опровергаются показаниями других свидетелей и актом медицинского освидетельствования, также решением суда, отменившего постановление по делу об административном правонарушении.
Защитник отметил, что в связи с этими обстоятельствами суд первой инстанции подверг сомнению показания других свидетелей стороны обвинения. Он просил оставить оправдательный приговор без изменения, апелляционные жалобу и представление без удовлетворения.
Доводы жалобы и представления отрицают Закон о судебной системе
Белгородский областной суд посчитал, что доводы представления и жалобы связаны с отрицанием Закона о судебной системе, согласно которому вступившие в силу постановления федеральных судов являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, должностных, юридических и физических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации.
Апелляция отметила, что в соответствии со ст. 90 УПК обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением административного судопроизводства, признаются судом, следователем, прокурором без дополнительной проверки. Ответственность за применение насилия и оскорбление представителя по ч. 1 ст. 318 и ст. 319 УК наступает только в случаях противодействия его законной деятельности.
Суд указал, что сотрудники полиции допустили нарушение положений Закона о полиции, Положения о службе в органах внутренних дел РФ, приказов МВД РФ, должностных инструкций, в которых дан исчерпывающий перечень оснований задержания, применения силы и доставления граждан; установления личности гражданина в случаях, предусмотренных федеральным законом, с составлением протокола в порядке, установленном законом, в соответствии с п. 13 ч. 1 ст. 13 Закона о полиции.
Апелляция подчеркнула, что, несмотря на то что К. не совершала административных правонарушений, что было очевидным для Р., последняя в нарушение Закона о полиции приняла незаконное решение о ее задержании с целью последующего медицинского освидетельствования и привлечения к административной ответственности, применила физическую силу, причинив телесные повреждения, вызвала полицейский патруль, после чего оправданная была незаконно препровождена в отдел полиции.
Белгородский областной суд отметил, что решения, которыми отменены постановления о привлечении К. к административной ответственности в соответствии с Законом о судебной системе и ст. 90 УПК, являются обязательными для судов и иных лиц. «Уже данное основание исключает уголовную ответственность К. за совершение преступлений, предусмотренных ст. 318 ч. 1 и 319 УК РФ, так как представитель власти – сотрудник полиции Р. – в отношении К. действовала незаконно», – подчеркивается в постановлении.
Апелляция указала, что в качестве доказательств стороной обвинения суду были представлены показания сотрудников полиции и сотрудника УИИ УФСИН России по Белгородской области, дежурного УМВД России по г. Белгороду, который составил в отношении К. протокол по ст. 20.21 КоАП. Из их солидарных показаний следует, что К. имела неопрятный внешний вид, одежда была грязная, волосы растрепаны и, при наличии состояния алкогольного опьянения, в ее действиях содержался состав правонарушения, предусмотренный ст. 20.21 КоАП. «Эти показания суд правильно признал недостоверными, поскольку все названные свидетели принимали участие в незаконном задержании К., незаконном оформлении административного материала, что в итоге повлекло незаконное привлечение ее к административной ответственности», – подчеркнула апелляция.
Кроме того, областной суд заметил, что на очной ставке с К. потерпевшая показала, что одежда на ней была чистой, что подтверждает выводы суда первой инстанции о том, что показания Р. о нахождении подсудимой в состоянии, которое оскорбляет человеческое достоинство и общественную нравственность, являются недостоверными.
Суд указал, что в соответствии со ст. 116 УК ответственность за причинение побоев наступает только при наличии хулиганского мотива у виновного. Из материалов дела видно, что конфликт между Р. и К. возник по иным мотивам, оправданная не имела умысла на нарушение общественного порядка.
«По изложенным основаниям (отсутствие специального субъекта у потерпевшей) в действиях К. отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 319 УК», – резюмируется в судебном акте, которым оправдательный приговор оставлен без изменений.
В комментарии «АГ» Самир Байрамов отметил, что главная причина, по которой удалось добиться оправдательного приговора, – это отмена на стадии предварительного расследования постановлений об административных правонарушениях. «Остальное – противоречия в показаниях свидетелей и потерпевшей, заключение экспертизы – сопутствующие факторы», – подчеркнул он. Защитник предположил, что сторона обвинения не будет обращаться в кассацию.