спас путь к богу последний выпуск

“Мой путь к Богу”, вып. 1: рассказ бывшего родновера

“Мой путь к Богу”, вып. 1: рассказ бывшего родновера

Рас­шиф­ров­ка видео

Свя­щен­ник Геор­гий Мак­си­мов: Здрав­ствуй­те, это пере­да­ча «Мой путь к Богу» со свя­щен­ни­ком Геор­ги­ем Мак­си­мо­вым. Одно­имен­ная пере­да­ча выхо­ди­ла на теле­ка­на­ле «Спас» более двух лет, и после того, как там она пере­ста­ла выхо­дить, я полу­чил мно­го просьб от зри­те­лей про­дол­жить пере­да­чу. И вот мы реши­ли пой­ти навстре­чу зри­те­лям и про­дол­жить её уже на пло­щад­ке интер­нет-кана­ла Youtube. И сего­дня в пер­вом выпус­ке обнов­лён­ной, воз­рож­дён­ной пере­да­чи «Мой путь к Богу» наш пер­вый гость – Мак­сим Михай­ло­вич Беляков.

Мак­сим Беля­ков: Здрав­ствуй­те, отец Георгий.

Свящ. Г. М.: Здрав­ствуй­те. Штат­ный мис­си­о­нер хра­ма свя­то­го Иоан­на Рус­ско­го горо­да Моск­вы. И в общем-то я могу сра­зу ска­зать всем нашим зри­те­лям, что­бы они зна­ли, что в общем-то Ваш путь был через самые далё­кие-далё­кие окра­и­ны к Хри­сту, и в том чис­ле и через так назы­ва­е­мое род­но­ве­рие. И о том, как имен­но так слу­чи­лось, что чело­век, ранее нахо­див­ший­ся в кру­гу род­но­вер­че­ских взгля­дов, сей­час ока­зал­ся пра­во­слав­ным мис­си­о­не­ром в мос­ков­ском хра­ме, мы сего­дня пого­во­рим. Давай­те немнож­ко нач­нём с предыс­то­рии. Я так пред­по­ло­жу, что Вы, как и боль­шин­ство наше­го поко­ле­ния, роди­лись и вырос­ли в неве­ру­ю­щей обыч­ной совет­ской семье, но, может быть, у Вас были какие-то встре­чи уже с миром веры в то вре­мя, в детстве?

М. Б.: Да, совер­шен­но вер­но, отец Геор­гий. Я родил­ся в семье обыч­ных инже­не­ров. Отец и мать мои были неве­ру­ю­щи­ми, но в дет­стве я уже полу­чил опыт. Ну, я стал­ки­вал­ся с верой, я стал­ки­вал­ся с хри­сти­ан­ством, может быть неосо­знан­но, несо­зна­тель­но, не отда­вая себе отчё­та, но мои бабуш­ки по отцов­ской и по мате­рин­ской линии были веру­ю­щи­ми, при­чём глу­бо­ко веру­ю­щи­ми людь­ми. Бабуш­ка по отцу до сих пор жива. Я с дет­ства пом­ню в доме ико­ны, я пом­ню, что бабуш­ка моли­лась. Я даже пом­ню себя при­сут­ству­ю­щим на молит­вах, я видел, как она дела­ла коле­но­пре­кло­нен­ные молит­вы, то есть в доме все­гда нахо­ди­лись ико­ны, она моли­лась перед сном, она моли­лась перед при­ня­ти­ем пищи.

Свящ. Г. М.: А ста­ло это как-то частью Вашей жиз­ни в то время?

М. Б.: В то вре­мя нет. Я не зада­вал себе даже вопрос об этом, это было про­сто каким-то, ну я даже не знаю, я не могу даже дать оцен­ку сей­час тому состо­я­нию, кото­рое было, но это вот есть и есть. Может быть, это часть бабуш­ки­ной жиз­ни, о кото­рой я не спра­ши­вал, или, может быть, я спра­ши­вал, но сей­час у меня в памя­ти ника­ких её отве­тов об этом не оста­лось. Пото­му что это были вот такие дет­ские вос­по­ми­на­ния и ниче­го более. То есть инте­ре­со­вать­ся верой как тако­вой в то вре­мя я не интересовался.

Свящ. Г. М.: В общем, это дале­ко от Вас всё, да?

М. Б.: Это было – да, навер­ное, дале­ко. Пото­му что я был слиш­ком малень­ким. Пото­му что с того момен­та, как я себя начал уже так осо­зна­вать там – пом­ню себя в юно­сти – уже веры в хри­сти­ан­ство, в Хри­ста в моей жиз­ни как тако­вой не было. Были сек­ции, круж­ки, я не думал про­сто об этом. То есть в моём миро­воз­зре­нии это­го ну никак не присутствовало.

Свящ. Г. М.: А когда вот пер­вое, соб­ствен­но гово­ря, что-то про­изо­шло, что под­толк­ну­ло к тому, что­бы, ска­жем так, хотя бы в целом о духов­ном, о духов­ной сто­роне жиз­ни задуматься?

М. Б.: Ну о духов­ной жиз­ни, навер­ное, я стал заду­мы­вать­ся уже, когда повзрос­лел, навер­ное, в пере­ход­ном воз­расте. Но в каком плане я стал заду­мы­вать­ся: я вошел в некий кон­фликт с миром, вот имен­но в этом, навер­ное, был корень моих каких-то мыслей.

Свящ. Г. М.: А како­го рода конфликт?

М. Б.: Я не пони­мал, поче­му мир не ведет себя так, как он декла­ри­ру­ет о себе. Поче­му люди гово­рят, что надо жить в люб­ви, надо жить в друж­бе – это гово­рят учи­те­ля, это гово­рят роди­те­ли, это гово­рят хоро­шие кни­ги. То есть посто­ян­но идет: вот надо жить, надо любить, надо жить в мире, но люди себя так не ведут. И не ведут себя даже не в плане каких-то миро­вых собы­тий, а в быту так они себя не ведут. Но плюс ещё, может быть, была такая внут­рен­няя оби­да, опять же: у меня роди­те­ли раз­ве­лись, ещё из-за это­го, ну, в общем, некий такой кон­фликт, он все­гда – ну не все­гда, а сколь­ко я себя пом­ню созна­тель­но, – при­сут­ство­вал. И из это­го выли­лось такое про­тестное внут­рен­нее дви­же­ние. Я стал зани­мать­ся музы­кой. Мне пока­за­лось, что вот имен­но так я себя смо­гу реа­ли­зо­вать, имен­но так я могу что-то рас­ска­зать, так я могу про­те­сто­вать в силу того, что я вижу вокруг. И со сво­им одно­класс­ни­ком ско­ло­тил груп­пу, и мы ста­ли – не ска­жу, что успеш­но, но в сво­ем кру­гу мы были доволь­но попу­ляр­ны, – ста­ли писать пес­ни, играть, в общем, как-то, как гово­рит­ся, взял гита­ру и пошёл стран­ство­вать. Игра­ли-игра­ли, армия, потом вер­нул­ся, и ста­ли появ­лять­ся вопро­сы немнож­ко дру­го­го тол­ка. Не дру­го­го тол­ка, а более конкретные.

Свящ. Г. М.: Напри­мер, какие?

М. Б.: Вопро­сы о том, отку­да этот мир, поче­му всё так, как оно есть. Но уже не на пози­ции про­те­стан­та како­го-то про­тив чего-то, а на пози­ции чело­ве­ка, пыта­ю­ще­го­ся понять, поче­му вот люди гово­рят одно, а дела­ют дру­гое. Зачем я здесь, отку­да я при­шел, куда я иду, и что там, куда я иду, и что там, отку­да я при­шел. Вот на эти вопро­сы, есте­ствен­но, я искал, как мне най­ти ответ. Я нашёл ответ имен­но отку­да я, кто я и куда я иду, в таком миро­воз­зре­нии как род­но­ве­рие в то время.

Свящ. Г. М.: Это были какие-то кни­ги, может быть, общие знакомые?

М. Б.: Да, ста­ли появ­лять­ся зна­ко­мые, пото­му что, мне кажет­ся, что кто ищет, тот най­дет. И чело­век, кото­рый пыта­ет­ся что-то най­ти, он всё ищет-ищет что-то, его тут при­вле­ка­ет, там при­вле­ка­ет, с кем-то там позна­ко­мил­ся. Види­мо, мне что-то понра­ви­лось, пото­му что это дава­ло какой-то ответ на то, отку­да иду, кто я такой. Может, это непра­виль­ный – ну не может быть, а он непра­виль­ный, да, но в то вре­мя он меня устраивал.

Свящ. Г. М.: Что боль­ше все­го, ска­жем так, нра­ви­лось в том, что Вы там чита­ли, слу­ша­ли, обсуж­да­ли, что заце­пи­ло, может быть?

М. Б.: Заце­пи­ло, преж­де все­го, конеч­но же, кар­тин­ка. Кар­тин­ка именно,она про­сто вырас­та­ла, навер­ное, в любовь. Имен­но не любовь, а вот кар­тин­ка эта понра­ви­лась – имен­но пото­му, что вот был какой-то кон­фликт, и вот это миро­воз­зре­ние пока­зы­ва­ло, что рань­ше было всё хоро­шо. Рань­ше было некое такое иде­аль­ное состо­я­ние, иде­аль­ный мир, и вот сей­час про­ис­хо­дит нечто, но в буду­щем всё будет впе­ре­ди. И мне нра­ви­лось, что я, когда по тем миро­воз­зрен­че­ским уста­нов­кам, кото­рые мне гово­ри­ли, я уже нахо­жусь где-то в кон­це пути, – я нахо­жусь в Руси. Русь – это нача­ло все­го, это конец все­го, все язы­ки от Руси, вся фило­со­фия от Руси, Русь рас­про­стра­ня­лась. Гер­ма­ния – это рус­ские, кото­рые выхо­ди­ли из лесов и шли Евро­пу заво­е­вы­вать, где гер­ма­ны. Про­сто вот такое миро­воз­зре­ние, состав­лен­ное из каких-то лос­кут­ков очень кра­си­вых, ска­зоч­ных, мифо­ло­ги­че­ских. Очень хоте­лось, види­мо, в это верить. Ну как я сей­час это оце­ни­ваю, как взрос­лый уже чело­век, и это жела­ние пре­вра­ти­лось в уве­рен­ность, что это имен­но так оно и есть.

Свящ. Г. М.: Надо ска­зать, что мно­гие в этом и пре­бы­ва­ют, и до сих пор нахо­дят­ся. И такие кар­тин­ки, кото­рые рису­ют, в том чис­ле бук­валь­но кар­тин­ки – и худож­ни­ки этой направ­лен­но­сти есть, кото­рые рису­ют там – и все кра­си­вые, все такие сме­лые, бла­го­род­ные, лица откры­тые, и архи­тек­ту­ра, и на фоне при­ро­ды, и всё такое оду­хо­тво­рен­ное, и при этом такое вот заме­ча­тель­ное. То есть непо­сред­ствен­но кар­тин­ки и лите­ра­ту­ра есть такая – и была, и есть сей­час. И самые раз­ные и ста­тьи, и мате­ри­а­лы, и видео­ма­те­ри­а­лы – всё на эту тему есть, и люди, в общем-то, пре­бы­ва­ют в этих, ска­жем так, меч­тах об ушед­шем «золо­том веке» и надеж­дах на то, что он вот-вот при­дёт, как он был нари­со­ван. А что Вас, соб­ствен­но гово­ря, из вот этой, дей­стви­тель­но, при­вле­ка­тель­ной кар­тин­ки – что вот Вас выве­ло-то в итоге?

М. Б.: Я не знаю как сей­час, в 2003 году при­бли­зи­тель­но ситу­а­ция нача­ла менять­ся. Я рабо­тал тогда на одном пред­при­я­тии, кото­рое зани­ма­лось рас­про­стра­не­ни­ем книг, мно­го читал и видел, как появ­ля­ет­ся такая лите­ра­ту­ра, и посколь­ку я инте­ре­со­вал­ся, она мне была инте­рес­на. Но эта лите­ра­ту­ра была уже совер­шен­но дру­го­го харак­те­ра. Если рань­ше мы чита­ли какие-то сам­из­да­тов­ские вещи – там «Кни­га РА» – боль­ше все­го мне как-то назва­ние запом­ни­лось, всё осталь­ное не пом­ню, но что-то в этом роде, это были не веды, конеч­но, а что-то какие-то сам­из­да­тов­ские вещи. То здесь уже ста­ли появ­лять­ся кни­ги совсем дру­го­го харак­те­ра: «Удар рус­ских богов», по-мое­му, Истар­хов напи­сал. Они вро­де бы гово­ри­ли о том же, но век­тор направ­лен­но­сти был совер­шен­но дру­гой. Если мы, когда фило­соф­ство­ва­ли, пред­став­ля­ли там какие-то кос­ми­че­ские дыры – мы же не зани­ма­лись каким-то куль­том слу­же­ния, про­сто это всё было на уровне каких-то фило­соф­ских рас­суж­де­ний, музы­ка, «Кали­нов мост», вот, в общем, такие. И о хри­сти­ан­стве мы даже не дума­ли, то есть мы не дума­ли в том смыс­ле, что – ну мы зна­ли, что оно есть, конеч­но, но оно как-то нас не каса­лось, мы зани­ма­лись совер­шен­но дру­ги­ми веща­ми. То тут кни­ги уже ста­ли гово­рить о том, что… ну это были откро­вен­ные анти­хри­сти­ан­ские книги.

Свящ. Г. М.: Что хри­сти­ане во всем виноваты…

М. Б.: Прак­ти­че­ски да. Ну, не прак­ти­че­ски, а имен­но так оно и есть – что зака­ба­ле­ние, насиль­ствен­ное кре­ще­ние, в общем. Я пом­ню даже, что когда я начал читать кни­гу «Удар рус­ских богов», я её про­чи­тал. Про­чи­тал и, несмот­ря даже на то, что я был похо­жих взгля­дов, мне было очень про­тив­но. В анно­та­ции к кни­ге было ска­за­но, что если вы один раз про­чи­та­е­те и почув­ству­е­те, что вам пло­хо, это вот из вас выхо­дит вся иудо­хри­сти­ан­ская чер­тов­щи­на. И вам нуж­но про­чи­тать эту кни­гу как мини­мум три раза. Я пони­мал, что я боль­ше не оси­лю, пото­му что – это откро­вен­но, мы как-то зна­ко­ми­лись с этим, даже слож­но ска­зать, про­из­ве­де­ни­ем, то очень тяжё­лая такая, пре­ис­пол­нен­ная нена­ви­сти какой-то, чер­ну­хии даже про­сто нор­маль­но­му чело­ве­ку её тяже­ло читать. Но тем не менее я её про­чи­тал, я понял, что это про­сто не для меня, но вот такую пози­цию я принял.

Свящ. Г. М.: Анти­хри­сти­ан­скую, да?

М. Б.: Дей­стви­тель­но, да. Дей­стви­тель­но, я поду­мал: ага, вот так оно и есть. При­чем, при­во­ди­лись там при­ме­ры – и рево­лю­ция, и «если в кране нет воды», соот­вет­ствен­но, зна­ем, кто вино­ват. Но в то же вре­мя имен­но с это­го момен­та нача­лось моё разо­ча­ро­ва­ние имен­но род­но­ве­ри­ем. Пото­му что я решил актив­но бороть­ся с хри­сти­ан­ством. Актив­но бороть­ся с хри­сти­ан­ством надо как: надо узнать вра­га, ну хотя бы понять. Я открыл Биб­лию. Но я открыл Биб­лию не с целью понять, что там, а с целью най­ти, к чему при­драть­ся. Я её читал и выпи­сы­вал вопро­сы – их мно­го. Я пони­маю теперь что всё-таки Писа­ние – это зер­ка­ло, и когда его откры­ва­ешь, каж­дый най­дет там всё то, что он хочет най­ти, в любом слу­чае. И если он будет сам это интер­пре­ти­ро­вать, он это будет интер­пре­ти­ро­вать так, как ему угод­но, и всё будет так, как он хочет. Но когда у меня ста­ли появ­лять­ся эти вопро­сы, когда стал обра­щать вни­ма­ние на текст, я опять вошел в про­ти­во­ре­чие. То есть кни­га – если брать, напри­мер, Вет­хий Завет и читать его как некое исто­ри­че­ское повест­во­ва­ние (толь­ко лишь как исто­ри­че­ское повест­во­ва­ние), – кни­га доволь­но-таки жесто­кая. А если не пытать­ся понять, что было с людь­ми в то вре­мя, она не толь­ко жесто­кая, но она, может быть, и с мораль­ной точ­ки зре­ния непра­виль­ная. Да, там есть такие какие-то спор­ные момен­ты, если чело­век не пони­ма­ет о чём, если он не зна­ет тол­ко­ва­ние, если пыта­ет­ся сам понять, то есть такие вещи. И у меня воз­ник вопрос, на кото­рый я не мог отве­тить, кото­рый меня, соб­ствен­но, вывел вооб­ще в прин­ци­пе из пони­ма­ния родноверия.

Свящ. Г. М.: А что за вопрос?

М. Б.: А вопрос состо­ял в сле­ду­ю­щем. Вот то, что напи­са­но в Биб­лии, не скры­ва­лось. Если это так жесто­ко, если это так непра­виль­но с мораль­ной точ­ки зре­ния, то поче­му эта рели­гия была при­ня­та, то есть, поче­му люди не сопро­тив­ля­лись? То есть я как пони­мал: ведь в моём миро­воз­зре­нии – миро­воз­зре­нии род­но­ве­ра, мои пред­ки – это силь­ные, сме­лые люди со свет­лы­ми лица­ми, кото­рые жили в неко­ем услов­ном раю, и всё у них было хоро­шо. И вдруг при­хо­дит чело­век, несколь­ко чело­век, вот с такой идео­ло­ги­ей, и если мои пред­ки вер­ны сво­им богам, и они имен­но такие силь­ные и сме­лые, то они бы пред­по­чли уме­реть, а не поко­рить­ся имен­но вот этой идео­ло­гии, пото­му что она никак не срас­та­ет­ся с тем, о чем писа­ли. А если они пред­по­чли уме­реть, то я не их пото­мок. А если я пото­мок тех людей, то либо они не такие, как мне рас­ска­зы­ва­ют в мифах, либо они тру­сы и так далее, либо они что-то поня­ли и при­ня­ли эту рели­гию. Но опять же: я, полу­ча­ет­ся пре­да­тель, пред­ков. То есть я не при­ни­маю то, что они принимают.

Свящ. Г. М.: То есть то, что они доб­ро­воль­но при­ня­ли хри­сти­ан­ство, кото­рое Вы отвергаете?

М. Б.: Да, кото­рое я отвер­гаю, либо они не были таки­ми сме­лы­ми, и Бог Хри­стос поко­рил их, насиль­но загнал их в каба­лу из тако­го свет­ло­го состо­я­ния, то есть не были они таки­ми, не были они вои­на­ми. У меня не было пред­став­ле­ния, что мог­ло быть как-то по-дру­го­му. Либо-либо-либо – вот такие вари­ан­ты. Я вошёл в про­ти­во­ре­чие, я понял, что здесь как бы прав­ды нет, как мини­мум. Пото­му что явно было всё на виду о том, о чём гово­рит хри­сти­ан­ство, пото­му, как я пони­мал, но я не пони­мал, поче­му, как вот это всё про­изо­шло. Я уже знал при­бли­зи­тель­но исто­рию, и я не пони­мал, как две­на­дцать рыба­ков вдруг вот такой немощ­ной, сла­бой рели­ги­ей зара­зи­ли Все­лен­ную? Вот это был вопрос. Но даже когда этот вопрос появил­ся, я его не стал искать в Церк­ви. Не стал, пото­му что для меня по-преж­не­му оста­вал­ся это какой-то такой вра­же­ский гарнизон.

Свящ. Г. М.: Ну да, если Вы даже и разо­ча­ро­ва­лись вот в таких мифах, фан­та­зи­ях род­но­ве­рия, то это ещё не озна­ча­ет, что Вы после это­го ста­ли бли­же к христианству.

М. Б.: Да, я оста­вал­ся на пози­ци­ях языч­ни­ка, но у меня были пред­став­ле­ния, так уже сфор­ми­ро­вав­ше­е­ся миро­воз­зре­ние, что мир есть Бог в раз­лич­ных сво­их эма­на­ци­ях, про­яв­ле­ни­ях, то есть я и есть Бог, и мое обще­ние с Богом – это моё обще­ние с миром. Мир вот как-то так вокруг, при­ро­да есть Бог, вот так, ска­жем. Как гово­рит­ся, я – часть при­ро­ды, я – часть Бога. Опять же, строй­ной такой кон­цеп­ции не было, но пред­став­ле­ние имен­но было. Я до сих пор удив­ля­юсь: как мож­но было без каких-то пони­ма­ний, что ли, вот на каких-то фраг­мен­тах стро­ить своё миро­воз­зре­ние, но имен­но так оно и про­ис­хо­ди­ло. Я про­дол­жал искать. Я про­дол­жал искать, пото­му что разо­ча­ро­ва­ние моё было очень глу­бо­кое, и я уже даже сей­час не пом­ню, каки­ми путя­ми, но я столк­нул­ся с чело­ве­ком, кото­рый позна­ко­мил меня ещё с одним чело­ве­ком, и этот чело­век при­вёл меня в мос­ков­скую шко­лу каб­ба­лы. Да, мос­ков­ская шко­ла каб­ба­лы. Это, понят­ное дело, не та каб­ба­ла, кото­рой зани­ма­ют­ся иудеи, это такая ком­мер­ци­а­ли­зи­ро­ван­ная каб­ба­ла для всех. Глав­ное самый у них там был адепт, рав­вин, как они назы­ва­ли, – это некий Миха­эль Лайт­ман. И вот имен­но в каб­ба­ле, когда я начал её изу­чать, я полу­чил уже чёт­кое осно­ва­ние сво­е­го миро­воз­зре­ния. То есть я полу­чил имен­но под­твер­жде­ние всем сво­им язы­че­ским домыс­лам. Ну, подроб­но объ­яс­нять вот это – оно всё рав­но, это уче­ние, но оно осно­ва­но на каких-то реаль­ных вещах, вот на каких-то мисти­че­ских зна­ни­ях. И о чём гово­рит­ся: что наш путь от кам­ня к чело­ве­ку, и мы после чело­ве­ка пере­хо­дим в некое такое духов­ное состо­я­ние. Каж­дый после­ду­ю­щий пери­од для преды­ду­ще­го явля­ет­ся богом. То есть рас­те­ние – бог для кам­ня; живот­ные – бог для рас­те­ний; чело­век – бог для живот­ных. А для нас боги – в этом мире иде­аль­ная фигу­ра – шар; мы живем в трех­мер­ном мире, зна­чит, для нас боги всё, что шаро­об­раз­ное и боль­шое, то есть Солн­це, Зем­ля, пла­не­ты, Марс. То есть было вот так объ­яс­не­но, мы так вос­при­ни­ма­ем сле­ду­ю­щее наше состояние.

Свящ. Г. М.: То есть даль­ше Вы гото­ви­лись стать шаром?

М. Б.: Шар – это то, что я вос­при­ни­маю отсю­да, кто я там такой, я не знал, но что-то сле­ду­ю­щее. И тут уже было огром­ное коли­че­ство лите­ра­ту­ры: «Кни­га Зоар», «Уче­ние деся­ти сфи­рот», и пози­ци­о­ни­ро­ва­лось это всё не как рели­гия, не как вера, а как нау­ка. Это нау­ка о поту­сто­рон­нем мире, нау­ка о том, что он дела­ет, когда вы поки­не­те этот мир. Непо­нят­но, прав­да, как её при­ме­нять, но были схе­мы, было опи­са­ние, и было какое-то такое пони­ма­ние. И это была послед­няя точ­ка, после кото­рой, соб­ствен­но, всё завер­ши­лось. Есть такая кни­га «Уче­ние деся­ти сфи­рот», там есть пять основ­ных состо­я­ний. И послед­нее состо­я­ние – это Мал­хут-Цар­ство. Мал­хут – это некое состо­я­ние, кото­рое пол­но­стью лише­но све­та, оно само себя отсве­та закры­ва­ет. И эти сфи­ро­ты были нари­со­ва­ны в таком вот поряд­ке, что я в них уви­дел иеру­са­лим­ский крест :вот одна боль­шая мал­хут, и эти четы­ре малень­кие как бы вокруг. И поче­му-то сра­зу я пред­ста­вил пра­во­слав­ный храм с одним боль­шим купо­лом и с четырь­мя малень­ки­ми. И вот в этот момент – я не знаю, что слу­чи­лось, я ина­че как чудо это не вос­при­ни­маю, пото­му что ну не было ника­ких пред­по­сы­лок, не было ниче­го. Я понял, что всё вот это – это про­сто иска­жён­ное Пра­во­сла­вие, про­сто иска­жен­ное Пра­во­сла­вие. И бук­валь­но за три дня я отту­да ушёл, я при­шел в храм на ули­це Ряби­но­вой, храм Спа­са Неру­ко­твор­но­го. Поче­му в тот храм – пото­му что там Кун­цев­ское клад­би­ще, там мои дед, отец. Я туда при­шёл, сел на лав­ку, и понял, что я при­шёл домой, я боль­ше отсю­да нику­да я не уйду. И вот это ощу­ще­ние меня не поки­да­ет до сих пор. Состо­я­ние, ощу­ще­ние, чув­ство того, что я дома, в Церк­ви я дома, я у Бога. И вот с этой лав­ки у хра­ма Спа­са Неру­ко­твор­но­го нача­лось моё воцер­ко­в­ле­ние, начал­ся мой путь как пра­во­слав­но­го христианина.

Свящ. Г. М.: А что на этом пути было, ска­жем так, наи­бо­лее слож­ным, были ли какие-то сложности?

М. Б.: Были слож­но­сти. Были слож­но­сти, кото­рые есть, навер­ное, у каж­до­го ново­на­чаль­но­го хри­сти­а­ни­на. Я очень рья­но бро­сил­ся, с жаж­дой начал всё это сра­зу пить, но у меня не было ни духов­но­го руко­во­ди­те­ля, ни того, с кем бы я мог пооб­щать­ся, пото­му что у меня не было ни дру­зей, ни зна­ко­мых – нико­го в этом обще­стве. И начал про­сто с «Лестви­цы», я начал с Иоан­на Лествич­ни­ка, взял «Лестви­цу» и начал читать. И вот это был очень труд­ный, тяжё­лый момент, пото­му что для непод­го­тов­лен­но­го чело­ве­ка это очень тяже­ло. Гово­рят, что чело­век непод­го­тов­лен­ный, кото­рый начи­на­ет вот такие аске­ти­че­ские тру­ды читать, он либо отвра­ща­ет­ся от это­го, либо очень жела­ет. Вот у меня как раз имен­но вто­рое было. Я про­сто был готов уйти – при­чем у меня семья, ребё­нок, – я был готов всё бро­сить, всё оста­вить, уйти куда-нибудь в лес, сесть и, не умея ниче­го, начать какое-то такое дела­ние. Я поче­му-то счи­тал что всё, мир во зле. Но Бог меня вер­нул, так ска­жем, в нор­маль­ное состо­я­ние. Я как-то начал ходить в народ­ный хор, я как-то стал под­ви­зать­ся, как-то в хра­ме помо­гать, помо­гал в моло­деж­ной груп­пе ребя­там, хотя сам уже вышел из это­го воз­рас­та, но мне уже про­сто хоте­лось какой-то дея­тель­но­сти. У меня было два хра­ма. В этот, Спа­са Неру­ко­твор­но­го, я ходил по вос­кре­се­ньям, по выход­ным дням, потом к нему при­вык, я его видел, по край­ней мере, он был какой-то более-менее зна­ко­мый. А по буд­ням я ходил в храм Иоан­на Рус­ско­го, кото­рый у нас на ули­це Ярцев­ской был постро­ен. Когда были у меня сво­бод­ные дни, я ходил по буд­ням имен­но туда. Я желал быть в Церк­ви, я все­ми фиб­ра­ми про­сто желал как-то себя реа­ли­зо­вать. И Бог мило­стив: в один пре­крас­ный день я уви­дел объ­яв­ле­ние на дос­ке объ­яв­ле­ний: «Хра­му Иоан­на Рус­ско­го тре­бу­ет­ся чтец, алтар­ник со зна­ни­ем цер­ков­но­сла­вян­ско­го, с уме­ни­ем читать». Я не умел. Поэто­му я ска­зал: «Гос­по­ди, я неде­лю подо­жду, если оно будет висеть – я пой­ду». Через неде­лю я подо­шёл – объ­яв­ле­ние висе­ло. Ну я опять ска­зал: вот если я ещё неде­лю подо­жду, пото­му что я боял­ся, я ниче­го не знал, – если ещё неде­лю подо­жду, и оно будет висеть, я пой­ду. И вто­рую неде­лю оно висе­ло. Я опять не решил­ся. И толь­ко вот спу­стя три неде­ли опять – я себе дал точ­ный зарок, я при­шел и я уже понял, что мне уже девать­ся неку­да: оно висит, и я себе обе­щал, я Богу обе­щал. Я подо­шёл к одно­му чело­ве­ку – началь­ни­ку вос­крес­ной шко­лы Кон­стан­ти­ну Ковыр­зи­ну, про­сто знал его постоль­ку-посколь­ку посе­щал там неко­то­рые вос­крес­ные заня­тия. Ну и вот, соб­ствен­но, он меня со ста­ро­стой позна­ко­мил, ста­ро­ста меня под­вёл к насто­я­те­лю. Спа­си­бо отцу Андрею. Он, меня прак­ти­че­ски не зная, пото­му что в основ­ном насто­я­тель быва­ет по выход­ным и по празд­ни­кам, а не по буд­ням – он, меня не зная, все-таки дал мне шанс, и я стал алтар­ни­ком, и через неко­то­рое вре­мя он меня бла­го­сло­вил, то есть гово­рит: «Ты будешь мис­си­о­не­ром». Ну я по бла­го­сло­ве­нию стал мис­си­о­не­ром, хотя чест­но ска­жу: не хотел ужас­но. Не хотел, но вот сей­час как-то даже не знаю, как по-дру­го­му, пото­му что очень мне нравится.

Свящ. Г. М.: Конеч­но, когда Вы уже вошли, соб­ствен­но гово­ря, как алтар­ник, как чтец, то служ­ба пра­во­слав­ная откры­ва­ет­ся совсем с дру­гой сто­ро­ны. Я хотел вот здесь задать один вопрос, может быть, из двух частей. Пер­вый момент. Конеч­но, я думаю, что есть неко­то­рые зри­те­ли, кото­рые ска­жут: ну вот это у него всё про­сто под воз­дей­стви­ем чувств про­изо­шло, вот он при­шел, сел на лавоч­ку и почув­ство­вал на душе хоро­шо. Но я так дога­ды­ва­юсь, что всё-таки за всем этим, и поми­мо все­го это­го было, конеч­но, для Вас и интел­лек­ту­аль­ное откры­тие Пра­во­сла­вия и интел­лек­ту­аль­ное погру­же­ние в хри­сти­ан­ство. И вот, соб­ствен­но, вто­рая часть это­го вопро­са: как имен­но хри­сти­ан­ство, или Гос­подь через хри­сти­ан­ство пра­во­слав­ное изме­нил Вашу жизнь, или что при­внёс в Вашу жизнь, как бы Вы сказали?

М. Б.: Да, отец Геор­гий. Но, навер­ное, зна­е­те, не буду сей­час о каких-то дог­ма­ти­че­ских вещах. Опять же не про ощу­ще­ния, но хотя это близ­ко. У меня же, как я начи­нал свой рас­сказ, был кон­фликт, а хри­сти­ан­ство мне откры­лось совер­шен­но с дру­гой сто­ро­ны. То есть мне откры­лась любовь. Бог есть Любовь. Люди могут жить в люб­ви, и Бог Сам Есть Любовь. И откры­вая это, пони­мая это и осо­зна­вая это, начи­на­ешь смот­реть совер­шен­но по дру­го­му на мно­гие вещи. Когда ты пони­ма­ешь, что тебя кто-то любит –при­чем не кто-то, а твой Тво­рец, твой Созда­тель – это очень мно­го меня­ет в жиз­ни. Конеч­но, воз­мож­но я, как Вы гово­ри­те, зашёл в храм под воз­дей­стви­ем каких-то чувств и ощу­ще­ний, но вслед за этим… Во-пер­вых, я бы не ска­зал так, что вот это имен­но ощу­ще­ния какие-то были. Про­сто я не был оча­ро­ван Пра­во­сла­ви­ем, я не был оча­ро­ван какой-то про­по­ве­дью кого-то. Про­сто воз­ник­ло пони­ма­ние, что то, что я счи­таю, то, что я делаю – это иска­жен­ное Пра­во­сла­вие, иско­вер­кан­ное Пра­во­сла­вие. Я при­шёл имен­но поэто­му, пото­му что я уже пони­мал, что здесь есть что-то, что даст мне ответ на вопрос. Пото­му что здесь есть исти­на. Я тогда не осо­зна­вал, что я хочу, но я пони­мал, что сюда я при­шёл. Ведь надо пони­мать, опять же, да – повто­рюсь, я не был оча­ро­ван, я, мож­но даже ска­зать, шёл с неки­ми сомне­ни­я­ми, пото­му что я шёл в стан вра­га, по сути дела. Но для меня это был вот какой-то вре­мен­ный этап. Конеч­но, такие ост­рые ощу­ще­ния ушли, но вот такое чув­ство – оно оста­ва­лось всё рав­но. А потом – что может быть выше люб­ви? Вот что может быть выше люб­ви? Если даже это­го нет, то это то, ради чего сто­ит жить. То, ради чего сто­ит жить, пото­му что всё осталь­ное – оно про­сто напрас­но. Как гово­рит­ся, если бы Бога не было, то Его бы сто­и­ло при­ду­мать имен­но в таком клю­че – не в таком клю­че, а имен­но как Любовь, пото­му что это наи­выс­шее про­яв­ле­ние чело­ве­ка, наи­выс­шее про­яв­ле­ние – ну я непра­виль­но, навер­ное, ска­зал «чело­ве­ка», – стрем­ле­ния, наи­выс­ше­го стрем­ле­ния чело­ве­ка: имен­но любовь, отно­ше­ние друг к дру­гу, отно­ше­ние ко все­му миру имен­но с пози­ции люб­ви. Не с пози­ции потре­би­тель­ской, ещё какой-то, а имен­но люб­ви. И даже про­сто взять и начать себе пред­став­лять, что было бы, если бы… – и мы воз­вра­ща­ем­ся в тот рай, из кото­ро­го, соб­ствен­но, я начал свое дви­же­ние, кото­ро­го я хотел, кото­ро­го я искал, и кото­рый я нашел. Навер­ное, так.

Свящ. Г. М.: Спа­си­бо боль­шое Вам за Ваш рас­сказ ваше, сви­де­тель­ство. Помо­щи Божьей на Вашем пути. Так­же и всем зри­те­лям нашим желаю помо­щи Божьей. Если у вас есть какие-то вопро­сы, или заме­ча­ния, или пред­ло­же­ния – може­те писать на наш адрес. Хра­ни вас Господь.

Источник