советское образование лучшее в мире миф
Миф о «хорошем советском образовании»: еще одна причина развала СССР
«Все мы думали, что это мы такие тупые»
Фото: Алексей Меринов
По моему скромному мнению, рассказы о «лучшем в мире советском образовании» — такой же миф, как и миф о «лучшей в мире советской еде».
Образование в СССР было очень разным — иногда неплохим, иногда даже хорошим, а порой — просто отвратительным.
Самое главное — оно не было одинаковым для всех жителей страны и качество его имело как географические, так и временные отличия.
Если пытаться оценивать советское образование, то, конечно же, нужно отдельно рассматривать разные исторические периоды. Если пытаться представить себе всю картину целиком, то это будет синусоида. Были свои взлеты и падения по вполне объективным причинам — голод, разруха после Гражданской войны, кратковременный взлет в период нэпа, затем репрессии, война, опять разруха и голод, борьба с «безродными космополитами», взлет в период оттепели, далее постепенная деградация в период брежневского застоя.
Восходящий тренд «синусоиды» советского образования продлился примерно до середины семидесятых годов, после чего началась постепенная деградация, которая, увы, не закончилась и по сей день.
Кроме «эпохальных» отличий были и географические. Разница образования между Россией, Украиной, Белоруссией и Прибалтикой, с одной стороны, и среднеазиатскими и кавказскими республиками — с другой, была колоссальная. Огромную роль тут играли коррупция и феодализм последних.
Коррупция пронизывала все сферы жизни на Кавказе и в Средней Азии, и система образования не была исключением. Начиналось все с детского сада, продолжалось в средней школе, а на уровне престижных вузов взятки достигали космических размеров. К примеру, за поступление в Ташкентский мединститут в начале восьмидесятых годов «брали» 10 000 (десять тысяч) советских рублей — и это при средней зарплате 100 рублей в месяц!
Чтобы было понятно соотношение ценностей — двухкомнатная кооперативная квартира стоила 5500 рублей. То есть почти две двухкомнатные квартиры нужно было отдать, чтобы любимое дитятко получило возможность учиться на врача.
Ясное дело, «кухаркины дети» в мединститут поступить не могли, хоть бы они были гениями от рождения.
Мне, поступавшему в ТашгосМИ в 1983 году, невероятно повезло — тогда всю Узбекскую ССР, всех этих взяточников и казнокрадов шерстила огромная группа следователей из Москвы под руководством знаменитых Гдляна и Иванова. Так что, пользуясь случаем, передаю им низкий поклон за себя и тех, кому наведенный ими (на короткое время) порядок дал шанс поступить в вуз по знаниям, а не «по блату».
Никакого социального равенства не было и в среднем образовании.
Сам я все десять лет проучился в обычной школе в рабочем гетто на окраине Ташкента. С теми знаниями, которые я там получил, поступить в престижный вуз нечего было и мечтать. Английский язык, к примеру, у нас практически не преподавался с 5-го класса — просто не было преподавателя! Преподавание физики было «никакое» — вначале ее вела математичка, потом, в старших классах, нашли «предметницу», которая сама ничего не понимала, но уроки вела.
Мы все думали, что просто мы такие тупые, что не можем понять такой сложный предмет, как физика, пока я не начал заниматься с репетитором и не уяснил, что наша физичка просто не знает математики в нужном объеме. А какая физика без математики?
Собственно, если бы не репетиторы, которых мне оплатила моя матушка, не видать бы мне мединститута как своих ушей.
Кстати, репетиторы стоили не сказать чтоб дорого, но и не дешево. Одно занятие обходилось в 3–5 рублей, а это, на секундочку, дневной заработок при средней зарплате в 100 рублей в месяц. Так что дети из малообеспеченных семей шансов не имели.
Конечно, в РСФСР, Украинской ССР картина была несколько иной. Но все равно выпускник сельской школы не был в равных условиях с выпускником столичной элитной школы с углубленным изучением всего на свете!
Но в среднеазиатских республиках разрыв между городом и деревней был еще катастрофичнее. От своих однокурсников-узбеков, приехавших из областей, я узнал, что они проводили на сельхозработах по 3–4 месяца каждый год! Это не во время летних каникул, а в течение учебного года! Можете себе представить, какой уровень «среднего образования» был в республике.
Кстати, для поступающих из областей был так называемый «областной разрез» — у них был свой, отдельный конкурс, на несколько баллов ниже, чем для абитуриентов из столицы республики. Но это так, цветочки. Веселье начиналось тогда, когда они проходили по конкурсу и начинали учиться. Тут выяснялось, что большинство из них не знает русского языка, а все преподавание с первого же курса велось строго на русском языке (вступительные экзамены они сдавали на узбекском)!
Как они мне честно рассказывали, весь первый курс они вообще не понимали, о чем идет речь на лекциях и семинарах! Из четырехсот человек на моем курсе таких было 320 человек, т.е. 80%. Именно столько мест было выделено для абитуриентов из областей.
Справедливости ради нужно сказать, что среди моих узбекских коллег были свои Ломоносовы, которые, несмотря на изначально неравные стартовые возможности, к концу института учились не хуже, чем европейцы. Но таких, к сожалению, было немного. И не потому, что узбеки тупее, ни в коем случае, а просто потому, что при царящем в национальных республиках феодализме социальные лифты не работают и в вузы попадают не по уму и знаниям, а по блату. Поэтому умные ребята там оказывались лишь по счастливой случайности.
В дальнейшем, уже работая врачом, я имел возможность неоднократно убедиться, к каким трагическим последствиям все это приводит.
К примеру, когда я проходил клиническую ординатуру по хирургии в самом передовом на тот момент в Средней Азии Институте грудной хирургии (Ташкентский филиал Всесоюзного научного центра хирургии), то лично видел, как сотрудник умудрился дважды совершить «подвиг» — провести вскрытие грудной клетки не с той стороны! Вот такие «национальные кадры» выпускали советские вузы.
Историй таких много, и весь ужас в том, что от рук таких вот ставших врачами «по блату» гибли люди.
Конечно, в советском образовании и науке были сферы, в которых мы достигли немалых успехов. Женщины не разучились рожать умных детей, и в отраслях, не представлявших интереса для коррупционеров, такие дети могли пробиться. Это были прежде всего фундаментальные отрасли — математика, физика, химия, и т.д. На физмат можно было поступить без взяток даже в Средней Азии и Закавказье — потому что учиться было трудно, а специальности были не «хлебные» — по сравнению с юридическими, медицинскими, торговыми и тому подобными вузами.
Однако в РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР, где теневая экономика была не так развита, как в южных и юго-восточных национальных республиках, карьера ученого или преподавателя вуза была вполне привлекательна, так как наука и высшее образование неплохо финансировались государством. Благодаря этому СССР долгие годы удерживал лидирующие позиции в математических и физических научных дисциплинах. Немалую роль тут играли потребности военно-промышленного комплекса.
Но несмотря на высокие достижения в области фундаментальных наук — российское образование отставало в области инженерии. Коммунистические правители в своих потугах «догнать и перегнать» Запад, прежде всего США, шли по экстенсивному пути, т.е. гнались за количеством, что наносило ущерб качеству подготовленных кадров.
В годы брежневского застоя инженеров в СССР плодили, как инкубаторских цыплят. Огромное количество вузов готовило инженеров для самых разных отраслей народного хозяйства, и поступать туда можно было без конкурса. Во многие такие непрестижные вузы можно было поступить с «тройками». Но и работа после окончания была не слишком привлекательная — зарплата невысокая, карьерный рост довольно вялый. В те годы появилось выражение «как простой инженер».
По сути, в СССР была чуть ли не трехмиллионная армия «инженеров», которые в большинстве своем инженерами не являлись, так как были не способны решать полноценные инженерные задачи. К примеру, за всю историю «совок» не создал ни одной автомашины «с нуля» — все модели, как легковые, так и грузовые, были западные.
Исключения можно было найти в том же военно-промышленном комплексе, который традиционно выкачивал лучшие ресурсы — денежные, сырьевые, ну и, конечно, кадровые. В создании вооружений СССР был достаточно успешен, хотя далеко не все технологии были созданы отечественными инженерами — очень многое «совок» воровал на Западе.
Но поскольку это были заслуги советской разведки, а деятельность ее окутана тайной, то государственные премии «за создание новых военных технологий» получали какие-нибудь КБ (конструкторские бюро).
Несмотря на деградацию советского образования, отнюдь не она явилась причиной развала СССР. За 25 лет, прошедших после развала СССР, российское образование деградировало неизмеримо больше, однако Российская Федерация не развалилась.
Я считаю, что одной из главных причин развала СССР являлось отмирание социальной справедливости и социальных лифтов. Ведь СССР прежде всего держался на дармовом или полудармовом труде рабочих и крестьян, которых мотивировали массированной пропагандой. Когда наш народ на протяжении трех поколений видел расхождение между тем, что ему обещают коммунисты, и тем, что есть в реальности, он перестал «вкалывать за идею» и стал все больше и больше хитрить. Ну и угасание социальной справедливости приводило к отрицательному отбору: на руководящие позиции попадали не лучшие, умные, честные, а хапуги и карьеристы. Вот поэтому СССР превратился в «совок», а потом развалился.
Миф о «лучшем в мире советском образовании»
Давайте разберёмся, что вообще представляло из себя советское образование, и здесь будет очень полезным сравнение с тем, что было до него. В Российской Империи при Николае Втором был взрывной рост и среднего, и высшего образования. Количество и начальных, и средних школ, и высших учебных заведений увеличивалось в разы, так же как и количество учащихся, и государственное финансирование образования. Начальное образование было бесплатным, а в 1908 году оно стало обязательным. «Правило 3-х вёрст» предписывало иметь каждому ученику доступ к школе не далее чем в 3-х верстах от места жительства. Для сравнения: в Российской Империи к 1917году было более 140 тыс. школ, сейчас в РФ школ всех форм и типов – 135 тыс.
До 1917года в России существовало много типов школ: классическая гимназия, реальное училище, кадетский корпус, духовная семинария, коммерческие училища и т.д. Учиться мог практически каждый, кто к этому стремился, при этом «своя» школа была для любых способностей и потребностей. Учащиеся обычных школ ездили учиться заграницу. Один пример: выпускницы гимназии Софьи Фишер (основательница частной женской классической гимназии) без экзаменов принимались в любой немецкий университет.
Профессия учителя была престижной и высокооплачиваемой.
Российская Империя накануне революции была великой научной державой, одной из немногих стран, которая имела выдающихся представителей практически во всех научных областях. «Русский» метод обучения ремёслам стал широко известен в мире после его демонстрации на Всемирной выставке в Вене в 1873 г., где он был удостоен Большой золотой медали. ИМТУ получило общее признание лучшего машиностроительного вуза России и вошло в ряд ведущих политехнических школ мира. Число выпускников-инженеров в Российской Империи превосходило Британию и Германию.
Качество российского технического образования было настолько высоко, что на учёбу и стажировку в Россию ездили из Германии.
Захватившие Россию коммунисты провозгласили в стране диктатуру пролетариата, т.е. самых низов общества, небольшой группы деклассированных элементов без способностей и образования. Стала проводиться системное уничтожение всей дореволюционной интеллигенции, всех «кто в очках», профессора и приват-доценты приравнивались к реакционной буржуазии, а деревенские учителя подпадали под категорию «кулаков». В результате большое количество педагогического состава было или физически уничтожено, или репрессировано, или покинуло страну. Через несколько лет после начала коммунистического правления количество школ и учащихся сократилось более чем в два раза, а в первые 10-15 лет правления коммунистов были уничтожены целые научно-технические направления.
Тут надо чётко осознавать то, что коммунисты изначально не собирались строить успешную и процветающую Россию. Для большинства их главарей русофобия была обычным делом, а Россия была нужна им исключительно как первая ступень для осуществления мировой революции (знаменитое ленинское «А на Россию мне наплевать, главное — мировая революция», разделяемое абсолютным большинством его соратников). Неудивительно, что и отношение к образованию у коммунистов было специфическим. Тот же УльяновЛенин: «лозунг «Ликвидировать безграмотность» нужен лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи, читать наши декреты, приказы, воззвания».
Поэтому уничтожение «всего старого» при коммунистах стало системным и последовательным. Уничтожались не только преподаватели и школы, на кострах коммунистической инквизиции сжигали огромное количество «неправильных» книг, уничтожались огромные библиотеки, старые школы и знания объявлялись реакционными и вредительскими, причём делалось это при прямой поддержке куратора советского образования Н.К.Крупской.
Но новые хозяева страны не ограничивались преподавателями и знаниями, им нужно было полностью уничтожить элиту страны. Поэтому большинство «неправильных» классов и сословий граждан попало в категорию «лишенцев»: людей, лишённых основных прав, в том числе и права на образование. Их не принимали в школы и исключали из высших учебных заведений.
«До основания разрушив старый мир» коммунисты стали строить новый. Вместо образовательной многоукладности и разнообразия Российской Империи в СССР стал внедряться единый тип школ, усреднённый для всех и равняющийся на отстающих всеобуч. Программа средней школы в обязательном порядке давала всем один и тот же набор предметов, не считаясь ни со способностями, ни с интересами учеников.
На рабфаках, средних специальных заведениях для рабочей молодёжи был «бригадный» метод обучения – все экзамены за всех сдавал бригадир.
Главными механизмами образовательного процесса в СССР стала слепая зубрёжка, муштра и полное подчинение установкам Партии.
Иначе быть не могло ещё и потому, что образовательный уровень абсолютного большинства новой красной элиты, начиная с высшего руководства страны, был чрезвычайно низок и как правило состоял из нескольких классов школы. Так же крайне малообразованным был новый правящий класс страны – коммунисты. Антиинтеллектуализм начальства естественным образом проецировался на весь СССР. Фраза «ты что, самый умный?!» стала одновременно и оскорблением, и обвинением.
Закономерным результатов этих антиреформ стала сталинская пародия на индустриализацию страны 1930-х. Оказалось, что через 15 лет после переворота в СССР не стало собственных инженерно-конструкторских кадров, поэтому советские за золото стали закупать на Западе целые заводы вместе с западными инженерами. Многочисленные отчёты как иностранцев, так и советских инспекторов тех времён показывают абсолютное непонимание новыми красными инженерами основных принципов производства, что периодически приводило к 100% браку на вновь построенных заводах. Поэтому по лагерям и тюрьмам стали собирать недобитых дореволюционных профессионалов, и в стране появилось уродливое советское изобретение: тюремные конструкторские бюро, «шарашки», которые поднимали научно-техническую базу страны.
Введение ДжугашвилиСталиным платного образования отсекло от школ и ВУЗов миллионы крестьянских детей, у которых физически не было денег на его оплату.
Колоссальные человеческие и экономические потери в результате бездарно проведённой коммунистами Второй мировой войны не улучшили ситуацию с образованием. Основные ресурсы были брошены на новую гонку вооружений, оставшиеся – на восстановление страны. Советской наукой стали заведовать колхозники, поэтому генетика в СССР считалась «продажной девкой империализма», а кибернетика – «реакционной лженаукой».
В 1957 учёный и выдающийся исследователь советской средней школы А.А.Любищев, герой повести Д.Гранина «Эта странная жизнь», писал: «Вряд ли сейчас найдется кто-либо, кто решился бы утверждать, что образовательный уровень получивших современный аттестат зрелости выше или равен уровню старой дореволюционной средней школы».
Но и через десятилетия ситуация не улучшилась. Другой профессор записал в своём дневнике в 1974 году: «московские абитуриенты — это не деревенские ребята, многие из которых после окончания 8 класса не знали таблицу умножения. Вспоминаю свой первый опрос в СПТУ после вводной лекции по курсу обществоведения. Ни один из них не мог ответить ни на один вопрос. Тогда я решил проверить их грамотность. В результате выяснилось, что они не знают азов русского языка, математики. На мой вопрос о главной движущей силе русской революции отвечали — бурлаки.»
Дополнительные особенности советского образования, как обязательное преподавание в школах и ВУЗах всевозможных партийных предметов, таких как История КПСС, Основ марксизма-ленинизма, тотальная милитаризация страты, выливавшаяся в НПВ в школах и военные кафедры в ВУЗах, ежегодные обязательные выезды на битву за урожай, низкие зарплаты учителей и преподавателей, малый престиж их профессий, всё это снижало и бе того низкий уровень советского образования.
Наглядные результаты всего вышеизложенного были массово продемонстрированы в конце Советского Союза, когда миллионы советско-образованных, как африканские папуасы свято верили в камлания шаманов типа чумака и кашпировского, заряжая свои батарейки и банки с водой перед телевизорами.
Бесславный конец ещё одного несостоявшегося мифа коммунистов.
5 мифов о советской школе
Любой разговор о советском образовании рано или поздно приходит к тому, что оно было лучшим в мире. Обычно рассказ на этом не обрывается, а обрастает подробностями: преподаватели были строже, оценка знаний — точнее, каша в столовой — гуще, а выпускник советской школы был на голову смышленей сегодняшнего. Но не стоит расстраиваться относительно того, что «настоящее», «правильное» и «лучшее» образование осталось в прошлом. Анна Кондра развенчивает главные мифы о советской школе.
1. Образование было таким хорошим, потому что его устройство было скопировано из дореволюционной России
Распространенный миф, апеллирующий к тому, что Наркомат просвещения (будущее Министерство просвещения СССР), создавая новую советскую школу, взял все лучшее, что было в дореволюционной системе образования.
В этом утверждении есть доля правды. В большинстве случаев после революции преподавать продолжали учителя, получившие образование в царской России. Сохранились подходы и методики, по которым велось обучение. Более того, процесс наследования традиций, культуры и моральных принципов ушедшей эпохи не остановился, но активно шел на заре советской школы. Очень показателен здесь персонаж Сергея Юрского (Викниксор) в фильме Геннадия Полоки «Республика ШКИД». Интеллигентный и сдержанный, он действует явно не в духе настоящего, «советского» преподавателя.
Но уже во второй половине 20-х годов начались эксперименты: советское руководство не только допускало, но и поощряло попытки внедрения новых подходов и программ. Такие радикальные поиски полностью перечеркнули все то, о чем говорилось выше. Причем идея единой системы для всех школ страны Советов полностью отрицалась. Концепция снова поменялась в самом начале 30-х годов. Желая ввести единый образовательный стандарт, правительство потребовало быстро унифицировать все школы, методики преподавания и учебные программы. Уже к концу 30-х годов, с незначительными поправками, школы стали примерно такими учебными заведениями, каковыми они оставались до недавних пор. Так полная преемственности ранняя советская школа мутировала в учебное заведение совершенно другого типа. Поэтому говорить о том, что советское школьное образование чем-то обязано школе царских времен, все-таки не очень корректно.
Интересно, что история советского университета началась с жесткого отторжения и даже отрицания всего предыдущего опыта, напоминавшего о буржуазном прошлом. Желание оставить «буржуазные пережитки» дошло до того, что лекции как формы обучения до 1932 года не практиковались в советских высших заведениях вовсе.
2. Школьное образование было бесплатным
Слова, которые почему-то произносят многие родители или бабушки-дедушки, когда в школе снова планируется ремонт или посадка цветов. Убеждение, что советские школы никогда не имели никакого отношения к деньгам, ошибочно. Мало кто вспоминает, что с 1940 до 1956 года обучение в старшей школе (с восьмого по десятый класс), а также в техникумах и высших учебных заведениях было платным и стоило от 150 до 200 рублей в год по одним данным и до половины дохода родителей по другим.
3. В советской школе не было дискриминации
Долгое время советские теоретики с большим интересом относились к так называемой педологии — подходу, в рамках которого знания из биологии, медицины, психологии и педагогики применялись при формировании школьных программ и методик обучения. Сегодня педология поглощена другими науками и перестала существовать, но интересно, во что выливались подобные эксперименты. Самым ярким проявлением педологии стал принцип формирования состава классов в школах.Опираясь на тесты, призванные выявлять уровень интеллекта, школьников помещали в класс с детьми соответствующего уровня. Так создавались классы «успевающих» и «отстающих».
Переход из второй категории в первую был очень затруднительным и даже почти невозможным. Нередко и поступление в техникумы или вузы было продиктовано именно принадлежностью к классу с правильной характеристикой. Обсуждение подобного подхода сегодня может показаться просто неуместным, но этот факт остается в истории советской школы.
4. Труд советского учителя оценивался достойно
Как правило, споры об уровне и достаточности заработной платы обнаруживают самые яркие противоречия. И это правда: оценить, достойно ли оплачивался учительский труд, можно несколькими способами. Например, сравнив зарплату учителя со средним уровнем дохода по стране, мы увидим, что на протяжении почти всего советского периода она была ниже в среднем на 15%. Если же сравнить доходы школьного учителя и доцента университета, результат будет и вовсе неприличным. Преподаватель средней школы получал приблизительно в девять раз меньше. Тяжелее всего приходилось учителям, работавшим в сельских школах. Долгое время они вообще не получали государственной зарплаты: их оклад полностью зависел от доходов колхоза или совхоза.
Как школа стала школой: история создания единых стандартов образования
Тем не менее не стоит забывать об уровне покупательной способности рубля. Например, средняя зарплата учителя младших классов в 70-е годы составляла 70 рублей, тогда как хлеб стоил в районе 23 копеек, а, например, мужской костюм — около 87 рублей.
5. Советский учитель принимал активное участие в образовании своих подопечных и в неурочное время
Распространенное мнение о повышенном неравнодушии к успеваемости своих учеников часто подкрепляется не только незнанием контекста, но и яркими образами из кино. Например, в телефильме Алексея Коренева «Большая перемена» за посещаемость и успеваемость своего 9 «А» борется герой Михаила Кононова Нестор Петрович. В фильме мотивация конкретного молодого преподавателя хорошо проговорена, но при этом создается впечатление, что точно так же поступает и любой другой советский учитель.
Конечно, хочется надеяться, что и раньше, и сегодня школьники сталкиваются с неравнодушными людьми, но несложно проследить, что такое убеждение — влияние непростого периода в истории, когда советские учителя действительно должны были ходить по домам, лишь бы их ученики не отставали. До 1943 года между школами (как и на заводах, фабриках и в колхозах) было объявлено социалистическое соревнование — рейтинг, основывавшийся на средней успеваемости школ. Ради победы в таком соревновании оценки беспощадно завышались, и уровень знаний не соответствовал результатам, значившимся в табелях. В 1943 году, когда советские войска приближались к границе, оставляя за собой уже не захваченные, но разоренные поселения, встал вопрос о том, кто будет их восстанавливать. Учитывая демографическую ситуацию, надеялись на тех, кто в тот момент должен был заканчивать старшие классы школы.
Выяснилось, что уровень знаний у них был катастрофически низким. Настолько, что ставился вопрос о невозможности обучения в техникумах или университетах
Тогда правительство приняло ряд мер для улучшения ситуации. Министр просвещения призвал бороться с практиковавшимся ранее заучиванием текстов и уделять особое внимание пониманию и умению пользоваться информацией. Министерство просвещения потребовало от каждого учителя выяснять причины плохой успеваемости и непосещения занятий. Здесь и родилось представление об учителе, проникающем в частную жизнь своего ученика. Идея, подкреплявшаяся в сознании людей большим количеством текстов, печатавшихся в периодике того времени и первых послевоенных лет. Проблема этой, на первый взгляд, неплохой идеи — в отсутствии мотивации: после отмены социалистического соревнования других стимулов для учителя, оббегающего дома своих учеников, так и не придумали.