собор курчая де аргея

Sacra Argeorum как жреческий документ

Доку­мен­таль­ное про­ис­хож­де­ние при­веден­но­го Варро­ном отрыв­ка не вызы­ва­ет сомне­ния; про­блем­ным явля­ет­ся опре­де­ле­ние харак­те­ра это­го доку­мен­та. Нам пред­сто­ит отве­тить на сле­дую­щие вопро­сы: отно­сит­ся ли инте­ре­су­ю­щий нас фраг­мент к чис­лу жре­че­ских доку­мен­тов; если да, то с какой целью он был состав­лен.

Жре­че­ская тра­ди­ция, сохра­нен­ная Варро­ном, име­ла в его сочи­не­нии при­клад­ное зна­че­ние, высту­пая часто в роли при­ме­ров арха­ич­ных слов и выра­же­ний. Поэто­му для ее истол­ко­ва­ния мы посто­ян­но будем обра­щать­ся к ана­ло­гич­ной инфор­ма­ции, содер­жа­щей­ся в дру­гих источ­ни­ках, пред­став­лен­ных раз­но­об­раз­ны­ми жан­ра­ми — от с. 140 исто­ри­че­ских трудов и поэ­ти­че­ских про­из­веде­ний до позд­них ком­мен­та­ри­ев к сочи­не­ни­ям авто­ров клас­си­че­ской эпо­хи.

Сведе­ния Варро­на и дру­гих авто­ров

Сле­ду­ет отме­тить, что доку­мент при­во­дит­ся в сочи­не­нии Варро­на не сплош­ным тек­стом, а раз­бит на четы­ре отрыв­ка, кото­рые пере­ме­жа­ют­ся соб­ст­вен­ным ком­мен­та­ри­ем анти­ква­ра. В силу это­го обсто­я­тель­ства доку­мент не име­ет само­сто­я­тель­но­го зна­че­ния, а иллю­ст­ри­ру­ет пода­вае­мую Варро­ном инфор­ма­цию о сакраль­ной топо­гра­фии древ­ней­шей части Рима, свя­зан­ной с куль­то­вы­ми цере­мо­ни­я­ми арге­ев. Осно­вы­ва­ясь толь­ко на сведе­ни­ях, кото­рые пере­да­ет Варрон, мы можем соста­вить себе сле­дую­щее пред­став­ле­ние об инте­ре­су­ю­щем нас куль­те.

Из два­дца­ти семи суще­ст­во­вав­ших свя­ти­лищ Варрон назвал толь­ко четыр­на­дцать. Из это­го чис­ла две­на­дцать свя­ти­лищ он лока­ли­зо­вал, сле­дуя непо­сред­ст­вен­но доку­мен­ту; в двух осталь­ных слу­ча­ях он, по-види­мо­му, опи­рал­ся на авто­ри­тет юри­ста и анти­ква­ра II в. до н. э. Юния Грак­ха­на (eidem re­gio­ni adtri­bu­ta Sub­ura; …in eo est Ar­geo­rum sa­cel­lum sex­tum. Sub­uram Iuni­us scri­bit ab eo, quod… — V. 48), либо вооб­ще не назы­ва­ет источ­ник сво­ей инфор­ма­ции (V. 46). Далее Варрон вновь воз­вра­ща­ет­ся к арге­ям, ком­мен­ти­руя стих из « Анна­лов » Энния о сакраль­ных уста­нов­ле­ни­ях Нумы Пом­пи­лия (VII. 44 = Enn. Ann. 120— 21. Vah­len). Цита­та из про­из­веде­ния Энния сама по себе пред­став­ля­ет инте­рес, так как поз­во­ля­ет гово­рить о том, что поэт вла­дел инте­рес­ной инфор­ма­ци­ей, отно­ся­щей­ся к рели­ги­оз­ным инсти­ту­там. В этой свя­зи Варрон пред­ла­га­ет свою эти­мо­ло­гию и объ­яс­не­ние про­ис­хож­де­ния жре­че­ства арге­ев. Согла­су­ясь с уже упо­мя­ну­той широ­ко рас­про­стра­нен­ной в его вре­мя эти­мо­ло­ги­ей, Варрон про­из­во­дит арге­ев от арги­вян. Одна­ко на этот раз арге­я­ми он назы­ва­ет два­дцать семь спле­тен­ных из трост­ни­ка чело­ве­че­ских фигур, кото­рые каж­дый год сбра­сы­ва­лись жре­ца­ми со Свай­но­го моста в Тибр, при­чем дела­лось это все­на­род­но: Ar­gei fiunt e scir­peis, si­mu­lac­ra ho­mi­num XXVII; ea quo­tan­nis de Pon­te Sub­li­cio a sa­cer­do­ti­bus pub­li­ce dei­ci so­lent in Ti­be­rim ( VII. 44).

Таким обра­зом, опи­ра­ясь исклю­чи­тель­но на сведе­ния Варро­на, мож­но утвер­ждать, что арге­я­ми назы­ва­лись сде­лан­ные из трост­ни­ка кук­лы, напо­ми­нав­шие людей. Чис­ло этих кукол и чис­ло свя­ти­лищ, рас­пре­де­лен­ных по четы­рем рай­о­нам Горо­да, сов­па­да­ло и состав­ля­ло два­дцать семь, что ука­зы­ва­ет на непо­сред­ст­вен­ную вза­и­мо­связь меж­ду с. 141 ними. В свя­ти­ли­щах, оче­вид­но, гото­ви­ли трост­ни­ко­вых кукол, кото­рые сбра­сы­ва­лись в Тибр. Эта цере­мо­ния повто­ря­лась каж­дый год, и в ней, несо­мнен­но, участ­во­ва­ли пон­ти­фи­ки (у Варро­на они зна­чат­ся про­сто как жре­цы), свя­зан­ные, как мы уже виде­ли, со все­ми свя­щен­но­дей­ст­ви­я­ми, про­хо­див­ши­ми на Свай­ном мосту.

Объ­яс­не­ние про­ис­хож­де­ния обряда у Мак­ро­бия почти пол­но­стью согла­су­ет­ся с тем, что мож­но встре­тить у Овидия, с той лишь раз­ни­цей, что поэт при­пи­сы­ва­ет автор­ство это­го обы­чая дру­го­му гре­ку. Кро­ме того, при­веден­ный отры­вок из сочи­не­ния Мак­ро­бия явля­ет­ся частью рас­суж­де­ний о наи­бо­лее « удоб­ных » жерт­во­при­но­ше­ни­ях. Обы­чаю изготав­ли­вать изо­бра­же­ния людей при про­веде­нии свя­щен­но­дей­ст­вий автор пред­по­чи­та­ет воз­жи­гать вос­ко­вые све­чи, как это дела­ет­ся для Сатур­на, или при­но­сить за себя некие вос­ко­вые изо­бра­же­ния, как это дела­ет­ся для Юпи­те­ра Дита (coe­pis­se Sa­tur­no ce­reos po­tius ac­cen­de­re et in sa­cel­lum Di­tis arae Sa­tur­ni co­hae­rens os­cil­la quae­dam pro suis ca­pi­ti­bus fer­re — Sat. I. 11. 49). Таким обра­зом, у нас нет осно­ва­ний пола­гать, что Мак­ро­бий свя­зы­вал каким-то обра­зом май­ский риту­ал с чело­ве­че­ски­ми жерт­во­при­но­ше­ни­я­ми, а послед­ние — со свя­ти­ли­ща­ми арге­ев.

Гре­ки Дио­ни­сий Гали­кар­насский и Плу­тарх про­яв­ля­ли инте­рес к рим­ским свя­щен­но­дей­ст­ви­ям и сохра­ни­ли важ­ные для нас сведе­ния. Дио­ни­сий свя­зы­ва­ет с ново­введе­ни­я­ми Гер­ку­ле­са обряд сбра­сы­ва­ния в Тибр похо­жих на людей изо­бра­же­ний, заме­нив­ших чело­ве­че­ские жерт­во­при­но­ше­ния. Этот обряд являл­ся частью цере­мо­нии, завер­шав­шей­ся на Свай­ном мосту 15 мая. Участ­ни­ка­ми обряда были пон­ти­фи­ки, вестал­ки, пре­то­ры ( στρα­τηγοί ) и граж­дане, кото­рые мог­ли на закон­ном осно­ва­нии при­сут­ст­во­вать при этом свя­щен­но­дей­ст­вии ( τῶν ἄλ­λων πο­λιτῶν οὓς πα­ρεῖναι ταῖς ἱερουρ­γίαις θέ­μις — Ant. Rom. I. 38. 3). По Дио­ни­сию, изо­бра­же­ния — чис­лом трид­цать — сами рим­ляне назы­ва­ли арге­я­ми. Объ­яс­не­ния Дио­ни­сия во мно­гом при­ни­ма­ет и Плу­тарх. Он свя­зы­ва­ет обы­чай сбра­сы­вать в реку изо­бра­же­ния людей или с Гер­ку­ле­сом, или с Эван­дром. В обо­их слу­ча­ях Плу­тарх видит в этом обряде заме­ну чело­ве­че­ских жерт­во­при­но­ше­ний, для кото­рых исполь­зо­ва­лись плен­ные элли­ны или враж­до­вав­шие с арка­д­ца­ми арги­вяне ( 32). Вре­мя испол­не­ния это­го обряда при­хо­дит­ся у Плу­тар­ха на май­ское пол­но­лу­ние, то есть на 14/15 мая. Гре­че­ский био­граф — един­ст­вен­ный из всех авто­ров, кото­рый назы­ва­ет эти май­ские свя­щен­но­дей­ст­вия « важ­ней­ши­ми очи­сти­тель­ны­ми обряда­ми » ( ἢ ὅτι τῷ μηνὶ τούτῳ τὸν μέ­γισ­τον ποιοῦν­ται τῶν κα­θαρ­μῶν, νῦν μὲν εἴδω­λα ῥιπ­τοῦν­τες ἀπὸ τῆς γε­φύρας εἰς τὸν πο­ταμὸν πά­λαι δ᾿ ἀνθρώ­πους — 86).

Таким обра­зом, сохра­нен­ные в источ­ни­ках сведе­ния рису­ют сле­дую­щую кар­ти­ну аргей­ско­го куль­та. Соглас­но еди­но­душ­но­му при­зна­нию антич­ных авто­ров, культ арге­ев очень древ­не­го про­ис­хож­де­ния. Он вос­хо­дит ко вре­ме­ни до осно­ва­ния Рима. Дан­ные о свя­ти­ли­щах арге­ев и о май­ской цере­мо­нии сбра­сы­ва­ния с моста трост­ни­ко­вых (или соло­мен­ных) чучел пред­став­ля­ют собой само­сто­я­тель­ные сюже­ты в сочи­не­ни­ях антич­ных авто­ров. Эти авто­ры (за исклю­че­ни­ем с. 144 Варро­на) опи­сы­ва­ют более или менее подроб­но цере­мо­нию, про­хо­див­шую на Свай­ном мосту. Ее связь с арге­я­ми осно­вы­ва­ет­ся на при­ня­той Варро­ном эти­мо­ло­гии, вос­хо­дя­щей к ᾿Αργεῖοι — гре­кам-арги­вя­нам, посе­тив­шим место буду­ще­го Рима. Мотив чело­ве­че­ских жерт­во­при­но­ше­ний как части аргей­ских свя­щен­но­дей­ст­вий появил­ся уже после Варро­на и стал одним из воз­мож­ных тол­ко­ва­ний май­ской цере­мо­нии.

Исто­рио­гра­фи­че­ское состо­я­ние про­бле­мы

Обра­тим­ся еще раз к сочи­не­нию Дио­ни­сия, где сохра­ни­лось самое пол­ное про­за­и­че­ское опи­са­ние цере­мо­нии, кото­рую тра­ди­ци­он­но свя­зы­ва­ли с арге­я­ми. Дио­ни­сий, пожа­луй, един­ст­вен­ный автор, кото­рый назы­ва­ет всех участ­ни­ков цере­мо­нии на Свай­ном мосту. Это — пон­ти­фи­ки, девы, следя­щие за веч­ным огнем, то есть вестал­ки, пре­то­ры и те граж­дане, кото­рые закон­но мог­ли при­сут­ст­во­вать при обряде (Ant. Rom. I. 38. 3):

Содер­жа­ние цере­мо­нии арге­ев

Уста­нов­ле­нию пер­во­на­чаль­но­го содер­жа­ния аргей­ской цере­мо­нии может спо­соб­ст­во­вать тот факт, что из зерен, отхо­ды от обмо­лота кото­рых сбра­сы­ва­лись в Тибр, три вестал­ки гото­ви­ли муку в Веста­лии — празд­ник в честь сво­ей боги­ни Весты, в сен­тябрь­ские иды и в Лупер­ка­лии. Зна­чит, в этих празд­ни­ках, в том чис­ле и в Лупер­ка­ли­ях, вестал­ки при­ни­ма­ли какое-то уча­стие.

В то же вре­мя, как уже отме­ча­лось, цере­мо­ния име­ла очи­сти­тель­ный харак­тер, что выра­зи­лось в очист­ке хра­ма Весты (15 июня), то есть выно­се из него нако­пив­ше­го­ся за год мусо­ра. По свиде­тель­ству Овидия, храм Весты в древ­ней­шие вре­ме­на был крыт трост­ни­ком и его сте­ны были спле­те­ны из « гиб­кой лозы » (Fas­ti. VI. 261— 2). Конеч­но, Овидий отда­вал дань « моде » Авгу­сто­ва века — иде­а­ли­за­ции скром­но­го обра­за жиз­ни и с. 154 стро­гих нра­вов пред­ков. Но, по всей види­мо­сти, трост­ник, кото­рый в изоби­лии рос побли­зо­сти (Fas­ti. VI. 411), дей­ст­ви­тель­но мог исполь­зо­вать­ся в обще­ст­вен­ных и част­ных построй­ках дого­род­ско­го пери­о­да. В этой свя­зи сле­ду­ет упо­мя­нуть « Дом Рому­ла » (Ca­sa Ro­mu­li), кото­рый вплоть до вре­ме­ни сво­его уни­что­же­ния в огне пожа­ра, охва­тив­ше­го Рим при Авгу­сте, сохра­нял­ся как свя­ты­ня рим­ско­го наро­да в пер­во­здан­ном виде, кры­тый соло­мой (Dio Cass. XLVIII. 43. 4; καὶ πυ­ρί ἄλ­λα τε τῆς πό­λεως συχ­νὰ καὶ ἡ τοῦ Ῥω­μύλου σκηνὴ ἐκαύθη, κο­ράκων κρέα ἐς αὐτὴν ἐκ βω­μοῦ τι­νος ἔμπυ­ρα ἐμβα­λόν­των — LIV. 29. 8). Поэто­му свиде­тель­ство Овидия о внеш­нем обли­ке древ­ней­ше­го хра­ма Весты пред­став­ля­ет­ся вполне прав­до­по­доб­ным. Исполь­зо­ва­ние трост­ни­ка в каче­стве стро­и­тель­но­го мате­ри­а­ла тре­бо­ва­ло посто­ян­но­го под­нов­ле­ния и заме­ны отдель­ных частей соору­же­ния. Такие работы при­во­ди­ли к скоп­ле­нию стро­и­тель­но­го мусо­ра, от кото­ро­го мож­но было изба­вить­ся, сбро­сив его в реку. Удоб­нее все­го это было сде­лать, свя­зав в сно­пи­ки ста­рые трост­ни­ко­вые стеб­ли. Со вре­ме­нем, когда стро­и­тель­ная тех­ни­ка изме­ни­лась, обы­чай вязать трост­ни­ко­вые « кук­лы » мог сохра­нить­ся как напо­ми­на­ние о неко­гда суще­ст­во­вав­шей прак­ти­ке.

Вре­мя и при­чи­ны появ­ле­ния доку­мен­та

Оста­лось выяс­нить вре­мя созда­ния доку­мен­та и его назна­че­ние. Мы уже обра­ти­ли вни­ма­ние на тот факт, что спи­сок аргей­ских свя­щен­ных мест в сохра­нен­ном Варро­ном доку­мен­те явля­ет­ся непол­ным. В первую оче­редь в нем отме­ча­лись те места, кото­рые уже исполь­зо­ва­лись не по назна­че­нию. Осталь­ные по каким-то при­чи­нам мог­ли стать при­вле­ка­тель­ны­ми для потен­ци­аль­ных застрой­щи­ков и пото­му попа­ли в опись.

Как свиде­тель­ст­ву­ет Ливий, Рим столк­нул­ся с подоб­ной ситу­а­ци­ей уже в нача­ле II в. до н. э. Цен­зо­ры 180 г. до н. э. М. Эми­лий Лепид и М. Фуль­вий Ноби­ли­ор вер­ну­ли неболь­шим обще­ст­вен­ным свя­ти­ли­щам, с. 155 заня­тым к тому вре­ме­ни част­ны­ми лица­ми, их преж­ний ста­тус и сде­ла­ли их доступ­ны­ми для наро­да (complu­ra sa­cel­la pub­li­ca­que lo­ca, oc­cu­pa­ta a pri­va­tis, pub­li­ca sac­ra­qae ut es­sent pa­te­rentque po­pu­lo cu­ra­runt — XL. 51. 8). При­ме­ча­тель­но то, что М. Эми­лий Лепид одно­вре­мен­но был вели­ким пон­ти­фи­ком. Оче­вид­но, он решил занять­ся реше­ни­ем этой про­бле­мы, став­шей уже акту­аль­ной для Рима, опи­ра­ясь на авто­ри­тет гла­вы государ­ст­вен­но­го куль­та и блю­сти­те­ля тра­ди­ций граж­дан­ско­го кол­лек­ти­ва.

с. 156 Как сле­ду­ет из выше­ска­зан­но­го, культ арге­ев не имел спе­ци­аль­ных жре­цов. В нем при­ни­ма­ли уча­стие вестал­ки, фла­ми­ни­ка и пон­ти­фи­ки, кото­рые кон­тро­ли­ро­ва­ли всю цере­мо­нию. Поэто­му опись свя­щен­ных мест арге­ев была пред­при­ня­та по их ини­ци­а­ти­ве и ста­ла одним из доку­мен­тов, создан­ных кол­ле­ги­ей пон­ти­фи­ков. О том, что доку­мент под назва­ни­ем « Свя­щен­но­дей­ст­вия Арге­ев » про­ис­хо­дит имен­но из пон­ти­фи­каль­ной среды, свиде­тель­ст­ву­ет Ливий, отме­чая, что имен­но пон­ти­фи­ки назва­ли « арге­я­ми » опре­де­лен­ные места, пред­на­зна­чен­ные для свя­щен­но­дей­ст­вий (mul­ta alia sac­ri­fi­cia lo­ca­que sac­ris fa­cien­dis quae Ar­geos pon­ti­fi­ces vo­cant de­di­ca­vit — Liv. I. 21. 5). Но доку­мент созда­вал­ся, по всей види­мо­сти, для нужд граж­дан­ско­го кол­лек­ти­ва, поэто­му в нем были зафик­си­ро­ва­ны не все 27 аргей­ских свя­ти­лищ, а толь­ко те, кото­рые испы­та­ли на себе экс­пан­сию дру­гих куль­тов или инте­ре­сов част­ных лиц.

Ol­ga V. Si­do­ro­vich (Mos­cow).
Sac­ra Ar­geo­rum as a sa­cer­do­tal do­cu­ment

Var­ro in his work De lin­gua La­ti­na ci­tes the do­cu­ment na­med Sac­ra Ar­geo­rum. This do­cu­ment il­lustra­tes Var­ro’s in­for­ma­tion about sac­ral to­po­gra­phy of the ear­liest Ro­man ter­ri­to­ry re­la­ted to the Ar­gean ce­re­mo­ny. But the list of the­se sac­red areas Var­ro re­fer­red to is in­comple­te. The do­cu­ment men­tions on­ly 14 out of the well-known 27 Ar­gean ter­ri­to­ries. This cir­cumstan­ce puts the fol­lowing ques­tions: first, does this do­cu­ment re­la­te to the sa­cer­do­tal one; se­cond, when and with what pur­po­se it was com­po­sed.

The ana­ly­sis of the do­cu­ment, to­ge­ther with the at­ten­dant in­for­ma­tion from ot­her sour­ces, al­lows us to ma­ke the fol­lowing conclu­sions. This do­cu­ment men­tions on­ly tho­se sac­red Ar­gean areas that had been impro­per­ly used be­fo­re. Two of them be­ca­me re­si­den­tial pla­ces for so­me temple kee­pers. The ot­her two were blo­cked in­si­de so­me lig­neo­us buil­dings con­struc­ted il­le­gal­ly in this ter­ri­to­ry. The rest were enclo­sed plots in the open air (sa­cel­la). They may ha­ve been attrac­ti­ve to the buil­ders as they were lo­ca­ted in the centre of Ro­me, and that is why they were inclu­ded in the list. Li­vy no­tes that such si­tua­tion was com­mon for the Ro­mans from the ear­ly II Thus, Var­ro’s do­cu­ment lists the most vul­ne­rab­le Ar­gean areas. The pon­tiffs who were in char­ge of the Ar­gean ce­re­mo­ny drew up this re­cord in the se­cond half of the III As this do­cu­ment ref­lects the need for ci­vi­tas to pro­tect its sanctua­ries, it fo­cu­ses on tho­se 14 sac­red areas out of 27 that were influen­ced by ot­her cults or pri­va­te per­sons.

As the pri­mor­dial sanctua­ries be­lon­ged to Ar­gei, they were enclo­sed plots used as sac­red fields for cul­ti­va­ting ce­reals to pre­pa­re flour meant for sac­ri­fi­ce of the Ci­ty’s pu­ri­fi­ca­tion. The on­ly roo­fed over con­struc­tion (aedi­fi­cium) men­tio­ned in the do­cu­ment was the pla­ce of res­to­ra­tion of sac­red uten­sils used for flour pro­duc­tion.

Источник

Христианские оссуарии (костницы) – это храмы сатанизма и поклонения мёртвым

Христианские оссуарии (костницы)

Интерьер можно сделать из любого материала. Как вам, к примеру, интерьер, выполненный из человеческих костей? И не где-нибудь в пещере людоеда, а в христианском храме. Оссуа́рий (лат. ossuarium, от лат. os (родительный падеж ossis) – «кость») – ящик, урна, колодец, место или же здание для хранения скелетированных останков. В русском языке существует синоним этого слова – ко́стница.

Выкапывание костей из земли и дальнейшая демонстрация их в специальных помещениях (костницах, или кимитириях) – не глумление и не поругание предков. Это нормальный христианский аскетизм греческой (восточной) традиции.

На Афоне спустя некоторое время после погребения умершего его эксгумировали и перезахоранивали останки так, чтобы иметь к ним прямой доступ. Кстати, на черепах зачастую писали имя владельца. Интересно, что у греков нетленное тело считалось признаком неправедной жизни или недостойного поведения после смерти.

Кроме Афона костницы есть в Киевских пещерах на Украине, в Муромском Спасо-Преображенском монастыре в России, в Болгарской Каварне (1981 года!). Там части скелетов не элемент дизайна, а, если можно так выразиться, интерьерная особенность. Самый большой оссуарий в мире находится в катакомбах Парижа, в которых складированы останки более 6 миллионов человек.

Самые яркие примеры именно дизайнерского употребления этого специфического материала – знаменитая костница, расположенная в трех километрах от центра чешского городка Кутна Гора в Седлице, основанная в начале XVI века и принявшая современную форму в 1870 году, и часовня в португальском городе Эвора, датированная XVII веком.

Capela dos Ossos

Capela dos Ossos (букв. «Часовня костей») – один из самых известных памятников в Эворе, Португалия. Это небольшая часовня, расположенная рядом с входом в церковь Святого Франциска. Часовня получила свое название потому, что её внутренние стены покрыты и украшены человеческими черепами и костями.

Capela dos Ossos была построена в XVI веке францисканским монахом, который в духе Контрреформации, свойственном той эпохе, хотел подтолкнуть своих братьев к созерцанию и донести до них мысль о том, что земная жизнь – лишь временное явление. Это наглядно показано в знаменитой надписи при входе в часовню: «Nós ossos que aqui estamos pelos vossos esperamos» («Мы, кости, которые находятся здесь, ждём вас.»).

Мрачная часовня состоит из трёх пролетов 18,7 метров длиной и 11 метров шириной. Свет проникает через три небольших отверстия слева. Её стены и восемь столбов оформлены тщательно упорядоченными «узорами» костей и черепов, скреплённых цементом. Потолок сделан из белого кирпича и расписан фресками на тему смерти. Количество скелетов монахов приблизительно равно 5000 – исходя из кладбищ, которые были расположены в нескольких десятках церквей рядом. Некоторые из этих черепов сегодня исписаны граффити. Два высушенных трупа, один из которых труп ребёнка, свисают с цепей. На крыше часовни написана фраза «Melior est die mortis die nativitatis» («Лучше день смерти, чем день рождения»).

Kostnice v Sedlci

Костехранилище в Седлеце (чеш. Kostnice v Sedlci, Кладбищенский костёл Всех Святых с костехранилищем) – готическая часовня в Седлеце, предместье чешского города Кутна-Гора, отделанная человеческими черепами и костями. На украшение часовни ушло около 40 000 человеческих скелетов.

В 1278 году Генрих, аббат цистерцианского монастыря в Седлеце, пригороде Кутна-Горы, был послан чешским королём Отакаром II в Святую землю. Обратно он привёз немного земли с Голгофы и рассыпал её по кладбищу аббатства. Весть об этом распространилась, и кладбище стало популярным местом захоронения среди жителей Центральной Европы. Многие тысячи людей желали быть похороненными на этом кладбище. Средневековые войны и эпидемии, в частности эпидемия Чёрной смерти в середине XIV века и гуситские войны в начале XV века, пополняли кладбище, которое в результате сильно разрослось.

Около 1400 года в центре кладбища был построен готический собор с усыпальницей. Усыпальница должна была служить складом костей, извлечённых из могил, поскольку места на кладбище не хватало. Освободившееся место могло быть использовано для новых погребений или для строительства. Согласно легенде, после 1511 года работу по извлечению скелетов из могил и складированию их в усыпальнице выполнял полуслепой монах цистерцианского ордена.

В 1703–1710 гг. собор был перестроен: добавлен новый вход, чтобы поддерживать наклонившуюся наружу стену, и верхний ярус перестроен в стиле барокко.

В 1784 году император распорядился закрыть монастырь. Часовню и монастырские земли купила семья Шварценбергов.

В 1870 году Шварценберги наняли резчика по дереву Франтишека Ринта (František Rint) для того, чтобы он привёл в порядок груду сложенных костей. Результаты его труда говорят сами за себя. По четырём углам собора расположены огромные колоколообразные груды костей. С середины нефа свисает огромный костяной канделябр, содержащий по меньшей мере один экземпляр каждой из человеческих костей, и украшенный гирляндами черепов. Среди других произведений искусства можно отметить алтарные дароносицы, расположенные по бокам алтаря, а также большой фамильный герб Шварценбергов и подпись мастера Ринта, также из костей.

Santa Maria della Concezione dei Cappuccini

Небольшая церковь капуцинов Санта-Мария-делла-Кончеционе (Santa Maria della Concezione dei Cappuccini) расположена на виа Венето в Риме, неподалеку от палаццо Барберини и фонтана Тритона. Построена по проекту Антонио Казони в 1626-31 гг. Украшена полотнами кисти Гвидо Рени (Михаил Архангел), Караваджо (святой Франсиск), Пьетро да Кортоны и Доменикино. Церковь имеет несколько приделов с мощами католических святых.

Послепостройки церкви со старого кладбища ордена капуцинов, раполагавшегося в районе фонтана Треви были перенесены кости, захороненных там монахов и помещены в крипту церкви. Постепенно из них былы выполнены декоративные украшения всех шести помещений крипты. В общей сложности в крипте собраны кости четырёх тысяч монахов, умерших в период с 1528 по 1870 гг. В пятом зале крипты размещён скелет принцессы Барберини, племянницы папы Сикста V, умершей в детском возрасте. Оформление крипты в духе барокко послужило прообразом костехранилища в Седлеце.

The Skull Cathedral of Otranto

Этот собор находится в Италии, в городе Отранто. В нем хранятся черепа 800 католических мучеников, которые отказались принять ислам после захвата города турками в 1480 году и были обезглавлены на холме Минервы.

Катакомбы Парижа

Катакомбы Парижа – сеть извилистых подземных туннелей и пещер искусственного типа под Парижем. Общая протяжённость по разным данным – от 187 до 300 километров. С конца XVIII века катакомбы служат местом покоя останкам почти шести миллионов человек.

Большинство каменных разработок Парижа находилось на левом берегу Сены, но в X столетии население перемещается на правый берег, недалеко от старого города периода Меровингов. Поначалу добычу камня вели открытым способом, но к концу X века его запасов стало не хватать.

Первые подземные разработки известняка находились под территорией современного Люксембургского сада, когда Людовик XI пожертвовал землю замка Воверт для вырубки известняка. Новые шахты начинают открываться всё дальше и дальше от центра города – это районы нынешней больницы Валь-де-Грас, улиц Гобелен, Сен-Жак, Вожирар, Сен-Жермен-де-Пре. В 1259 году монахи близлежащего монастыря приспособили пещеры под винные подвалы и продолжили подземные разработки.

Расширение жилой части Парижа в эпоху Ренессанса и позже – при Людовике XIV – привело к тому, что к XV веку земли над каменоломнями оказались уже в черте города, а значительная часть жилых районов фактически «повисла» над пропастью.

В апреле 1777 года король Людовик XVI издал указ о создании Генеральной инспекции каменоломен, которая существует и поныне. За более чем 200-летний период работниками этой инспекции проведена колоссальная работа по созданию укрепительных конструкций, способных задержать или даже полностью предотвратить постепенное разрушение подземелья. Проблема укрепления вызывающих опасение участков подземной сети решается одним, не требующим значительных финансирований способом – всё подземное пространство заполняется бетоном. В результате бетонирования исчезли такие памятники истории как гипсовые каменоломни на севере Парижа. И все же бетонирование является временной мерой, потому что подземные воды Сены рано или поздно найдут выход в других местах.

По сложившейся христианской традиции усопших старались хоронить на прилегающей к церкви земле. В начале периода Средневековья католическая церковь всячески поощряла захоронения возле церквей, получая немалые прибыли за отпевание умерших и за места на кладбище. Поэтому христианские кладбища располагались в центре населённых пунктов не только в Париже, но и по всей Европе.

В 1780-м году стена, отделявшая кладбище Невинных от домов на соседней улице Рю де ля Лянжри, обрушилась. Подвалы близлежащих домов наполнились останками умерших и огромным количеством грязи и нечистот. Кладбище закрыли окончательно и хоронить в Париже запретили. В продолжение 15 месяцев каждую ночь конвои в чёрном вывозили кости, чтобы затем продезинфицировать, обработать и уложить в заброшенные карьеры Томб-Исуар на глубине 17,5 метра. Позже было решено очистить ещё 17 кладбищ и 300 культовых мест города.

Костницы на Афоне

Хранение костей в специальных помещениях – давняя традиция погребения на горе Афон. Вот как описывает посещение подобного места русский писатель Борис Зайцев, побывавший на Афоне в 20-е годы XX века:

Гробница Андреевского скита – довольно большая комната нижнего этажа, светлая и пустынная. Шкаф, в нём пять человеческих черепов. На каждом указано имя, число, год. Это игумены. Затем, на полках другие черепа (около семисот) рядовых монахов, тоже с пометами. И, наконец, самое, показалось мне, грозное: правильными штабелями, как погонные сажени валежника, сложены у стены, чуть не до потолка, мелкие кости (рук и ног). Сделано все это тщательно, с той глубокой серьёзностью, какая присуща культу смерти. Вот, представилось, только особого старичка «смертиотекаря» не достает здесь, чтобы составлять каталоги, биографии, выдавать справки. А литература присутствует. На стене висит соответственное произведение: «Помни всякий брат, Что мы были, как вы, И вы будете, как мы».

Борис Зайцев в своей книге отмечает, что в афонской похоронной традиции, помимо экономии места, в хранение скелетированных останков вкладывается сакральный смысл – если усопший был монах праведной жизни, то за три года его тело должно разложиться. Если нет – то братия снова закапывает останки и усиленно молится за покойного.

Мироточивые главы в Киево-Печерской лавре

Ки́ево-Пече́рская Ла́вра (укр. Ки́єво-Пече́рська Ла́вра) – один из первых по времени основания монастырей в Киевской Руси. Основан в 1051 году при Ярославе Мудром монахом Антонием, родом из Любеча. Сооснователем Печерского монастыря стал один из первых учеников Антония – Феодосий. Князь Святослав II Ярославич подарил монастырю плато над пещерами, где позже выросли прекрасные каменные храмы, украшенные живописью, кельи, крепостные башни и другие строения. С монастырём связаны имена летописца Нестора (автора «Повести временных лет»), художника Алипия.

C 1592 по 1688 был ставропигией Константинопольского Патриарха; с 1688 года монастырь получил статус лавры и стал «ставропигионом царским и патриаршим Московским»; в 1786 году лавра была подчинена киевскому митрополиту, который стал её священноархимандритом.

В Ближних и Дальних пещерах Лавры покоятся нетленные мощи угодников Божьих, также в Лавре есть и захоронения мирян (например, могила Петра Аркадьевича Столыпина).

В настоящее время нижняя Лавра находится в ведении Украинской Православной Церкви (Московского Патриархата), а верхняя Лавра – в ведении Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника.

Мироточивые главы – древняя и чтимая святыня лаврских пещер, о которой повествует Печерский Патерик: «Они, будучи сухи и не покрыты кожей, источают из себя сверхъестественным образом елей, или миро, и миро не простое, но имеющее дарование исцеления недугов каждого, кто с верой приходит и помазывается тем миром… Эти главы, вопреки естества источающие не простое миро, но исцеляющее, показывают святость и благодать, действующую в угодниках Божиих…».

В советское время, когда монастырь был закрыт, святые главы прекратили мироточить. Сотрудники атеистического музея обвинили «служителей культа» в фальсификации этого чуда. В 1988 году, когда монастырь был открыт, мироточение возобновилось.

Архиепископ Херсонский и Таврический Ионафан, бывший в то время наместником Лавры, так рассказывает об этом чуде: «Прибегает ко мне послушник из пещер. Плачет: «Отец Наместник, виноват, не досмотрел!» – «Что такое?» – «Да, вот, – объясняет, – убирал в пещерке с главами и не доглядел, как в один из сосудов попала вода!» Я сразу каким-то чутьем догадался, что дело тут не в воде. «Пошли», – говорю. Захожу в пещерку, открываю стеклянный сосуд. А из него в лицо – невыразимый букет благоухания. Смотрю, а глава, уже не белая, а темно-коричневого колера, как бы плавает в кристально прозрачном масле. Миро! Открываю еще два сосуда, уже металлических, а там благоухающей жидкости с ладонь в каждой. Я узнал миро, хотя не видел ни разу. Сердце забилось. Господи! Ты явил нам знак Своей небесной милости! Мощи ожили! Проснулись! Матерь Божия! Ты – наша Игумения. Это Ты являешь Свой покров Твоей обители! Велел позвать старого монаха, жившего в Лавре до закрытия, ныне уже покойного архимандрита Игоря (Воронкова). Тот понюхал. Посмотрел на меня. На глазах слезы. Это, говорит, миро!»

Ужас! Церковь на 40000 человеческих костях 1870 год

Capela dos Ossos – Evora, Portugal

Святые мощи – загубленные Души

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…

Источник