найди меня андре асиман о чем книга
Что не так с «Найди меня» Андре Асимана — бессмысленным продолжением «Назови меня своим именем»
Очевидно потому, что во многом книгу вынудили написать фанаты. Успех (действительно хорошей) экранизации Луки Гуаданьино повлек бесконечные вопросы «а будет?», «а когда?» к Асиману, который, сдавшись, выпустил долгожданный сиквел истории, не требующей продолжения.
«Назови меня своим именем» была мелодрамой с ожидаемо печальным концом, путешествием в солнечную итальянскую долину, полную спелых фруктов, античных реликвий и не поддающейся объяснению любви, лишенной каких-либо правил. Путешествие 17-летнего Элио и 24-летнего Оливера, которое когда-нибудь должно было закончиться — и маловероятно, что на счастливой ноте.
«Найди меня» рушит эту меланхоличную идиллию — роман-сиквел ворошит уже увековеченную историю, пытается расшевелить угасшие чувства. И при этом только пускает пыль в глаза: потому что как такового развития арка Элио и Оливера не получает, лишь на протяжении двухсот с лишним страниц задевает нервы и впечатления фанатов, пытается кое-как возбудить и… предательски обрывается перед самым наплывом эмоций, когда роману только-только начинаешь доверять, а сиквел вроде как начинает оправдывать свое существование.
Книга поделена на четыре главы: Tempo, Cadenza, Capriccio, Da Capo, действие в каждой происходит в разных временных отрезках и городах. События Tempo — в Риме, спустя 10 лет после финала «Назови меня своим именем», Candeza — в Париже, через 5 лет после предыдущей главы, Capriccio — в Нью-Йорке, еще через пять лет, Da Capo — спустя еще какое-то время в Александрии.
Самая большая глава Tempo посвящена ныне разведенному отцу Элио, Сэмюэле. Он в поезде из Флоренции в Рим знакомится с вдвое моложе его незнакомкой, с которой впоследствии заведет интрижку. Cadenza — об Элио, уже успешном пианисте, решившем завести отношения с тоже намного старше его Мишелем. Короткая Capriccio без подробностей расскажет о жизни женатого Оливера, а в совсем миниатюрной Da Capo любовники, наконец, встретятся и проведут 13 страниц вместе.
Андре Асиман вновь препарирует тему «любви без границ», совокупляет стариков и молодых, выносит чувства за моральные рамки, полностью отдавая собственных героев похоти. Герои «Найди меня» живут в мире кофе и вина, интеллигентных ресторанчиков, где каждый бросается фразами из Гете и отсылает к иллюстрациям Пинелли с сюжетами Уортон.
Асиман упивается графоманией: в «Найди меня» люди не говорят по-человечески, но становятся сборниками философских и романтичных цитат, а их сюжетные линии — вдохновениями для фанфиков возбужденных подростков. Автор паразитирует на «Назови меня своим именем», издеваясь над былой формулой, не выдавая что-то новое. Как Оливер и Элио гуляли по ночной Италии с бутылкой вина, так и Сэмюэл шатается по знакомым улочкам с Мирандой, а Элио исследует сексуальные фантазии с новым любовником, как некогда экспериментировал с Оливером.
«Найди меня» не ощущается как сиквел — скорее, спин-офф, попытка Асимана вернуться к любимым топикам; написать все то же самое, но другими словами, мнимо пережив любимую историю еще раз. «Найди меня» расширяет вселенную «Назови меня своим именем», сводит частные отношения Оливера и Элио к общему и рушит все хрупкое, мимолетное и уникальное, что было между героями.
Роман невзначай намекает, что в их истории не было ничего выдающегося: поговорить о философах и переспать с партнером вдвое младше может любой незнакомец в поезде, а Элио, конечно, погрустит, но все равно спокойно найдет себе нового любовника.
В «Найди меня» Андре Асиман безостановочно занимается обезличиванием первой книги, оккупирует ее филлерами и возвышенными, но бессмысленными новыми цитатами, которые кажутся фальшивками на фоне былых, оригинальных диалогов между Элио и Оливером, некоторые фразы которых со временем превратились в бесценные реликвии.
В интервью писатель признался, что ведет читателей по маршруту собственной жизни: Асиман родился в Египте, в детстве перебрался в Италию, непрерывно посещал отца во Франции, а сейчас живет в Америке. Для автора «Найди меня» — своего рода трибьют любимым местам, попытка запечатлеть на бумаге воспоминания о важных, значимых для него местах. Которые, однако, оказываются не так уж и значимы для читателей.
Все, что мы знаем о продолжении «Зови меня своим именем» — книге «Найди меня»
Писатель Андре Асиман выпустил новую книгу — «Найди меня». В ней нам рассказывают продолжение истории Элио и Оливера. Что еще мы знаем о сюжете и когда нам ждать книгу в России?
Что мы знаем о сюжете новой книги?
В центре «Найди меня», к сожалению, будет не Элио, а его отец Сэмюэль. Он разводится со своей женой и отправляется из Флоренции в Рим, чтобы навестить своего сына, который стал классическим пианистом. По дороге он знакомится с женщиной, которая изменяет всю его жизнь. Асиман говорит, что ему пришлось сильно поменять персонажа. Теперь он не мудрый отец счастливого семейства, а переживший развод и потерянный мужчина.
Элио в книге взрослый мужчина (события разворачиваются спустя 15 лет после первой части), который встречался и с девушками, и с парнями. Он живет в Париже, в его жизни царит стабильность и ничего не происходит, он тоже начинает поиски себя, которые закончатся лишь в конце книги. Оливер же действительно женится и становится профессором в Новой Англии. Он воспитывает сыновей, однако в какой-то момент ему предстоит снова встретиться с Элио и вспомнить о своем летнем романе.
Андре признается, что из его книги будет тяжело сделать фильм
В фильме «Назови меня своим именем» некоторые моменты из оригинальной книги были изменены или вовсе убраны. С «Найди меня» сделать это будет сложнее, потому что в произведении одновременно развиваются три сюжетные линии, которые придется сопоставить вместе. Но Асиману очень хочет увидеть, как с этой задачей справится режиссер Лука Гуаданьино.
Кстати, о фильме — последняя сцена происходила в воображении Элио
Кто не рыдал на последней сцене из «Назови меня своим именем», где Элио говорит по телефону с Оливером, узнает, что тот женится, и уходит плакать к камину? Все это еще и под песню Суфьяна Стивенса! По словам Асимана, разговор с Оливером происходил в воображении Элио, который просто спроецировал свои страхи о расставании.
Дакота Джонсон может сыграть жену Оливера
Лука Гуаданьино очень давно хотел посотрудничать с актрисой и задумывался о том, чтобы предложить ей эту роль. Примет ли она участие в проекте, пока неизвестно. Арми Хаммер и Тимоти Шаламе говорили, что тоже не против вновь вернуться к работе над проектом, но официального подтверждения об участии во второй части от них пока нет.
Когда выйдет книга?
Новая книга Асимана «Найди меня» уже вышла на английском языке, ее русский перевод готовит издательство Popcorn Books. Пока точной даты выхода книги нет, но запланирован он на начало декабря.
А фильм?
О дате премьеры фильма пока говорить рано, потому что съемочная группа еще даже не приступила к съемкам. Так что остается только ждать!
Книги«Найди меня»: Продолжение «Назови меня своим именем» и ещё 6 книг с ЛГБТ-героями
Рэйнбоу Рауэлл, Андре Асиман и другие
На прошлой неделе вышло долгожданное продолжение «Назови меня своим именем» — нежной истории любви юного музыканта Элио и молодого профессора Оливера. В новой книге под названием «Найди меня» мы встречаем героев спустя пять, десять и пятнадцать лет с момента событий в Италии. Рассказываем подробнее о романе Асимана и ещё шести упоительных книгах с ЛГБТ-героями.
ТЕКСТ: Дина Ключарёва,
автор телеграм-канала One Oscar For Leo
Азбука-Аттикус, перевод Людмилы Бриловой
Книга примечательна не только бойким слогом и увлекательным сюжетом, но и предельно реалистично описанной обстановкой в английском квир-сообществе конца XIX века. У писательницы Сары Уотерс вообще трудно найти роман, который не затрагивал бы тему ЛГБТ-отношений, и если «Бархатные коготки» придутся вам по вкусу, присмотритесь к её же «Тонкой работе», по мотивам которой Пак Чхан-ук снял небезызвестную «Служанку».
Джеймс Миранда Барри
Синдбад, перевод Александры Борисенко и Виктора Сонькина
Когда она обратилась с расспросами к лечащему врачу Барри, тот, нимало не смутившись, ответил, что знал умершего как безупречного джентльмена. Историю тогда замяли, но уже в XX веке исследователи по письмам установили идентичность почерков Барри и некой Маргарет Энн Бакли. На русском языке книга выйдет к фестивалю non/fiction.
Popcorn Books, перевод Натальи Рашковской
Первое, что порадует читателей, — это то, что почти половину книги занимает история мудрого отца Элио, чей прочувствованный монолог о любви в финале «Назови меня своим именем» довёл до слёз не одну сотню читателей и зрителей экранизации. Развод с женой далеко позади, и Самуэль уже не надеется найти новую любовь, но случайное знакомство по пути на встречу с Элио переворачивает его жизнь с ног на голову.
Элио же, ныне прославленный пианист и преподаватель консерватории, перемещается между европейскими столицами, ни с кем особенно не сближаясь — однако и его ждёт толика душевного (и не только) тепла с мужчиной снова старше него. Но несмотря на прошедшие годы неповторимым эталоном любви для него остаётся то лето, проведённое с Оливером, который, теперь уже женатый отец семейства, также до сих пор не может забыть своего Элио. Спойлер: да, герои встретятся. Но остались ли их чувства прежними — большой вопрос. Книгу уже можно прочесть на английском, а её русский перевод выйдет в начале декабря.
Азбука-Аттикус, Перевод Юлии Белолапотко
Те, кто хорошо знаком с творчеством Рэйнбоу Рауэлл, без труда опознают в героях «Так держать!» персонажей из фанфика, который пишет героиня её же книги «Фанатка». Саймон Сноу — обаятельный, но неловкий юный волшебник-сирота, ученик выпускного класса, герой пророчества и Избранный, наделённый невероятной силой, которой, увы, совершенно не умеет управлять. Его сосед по комнате в пансионате — угрюмый красавчик-вампир по имени Баз, одержимый желанием во всём быть лучше Саймона. Парни находятся в состоянии вечной вражды, пока однажды Баз не пропадает, а Саймон с удивлением не обнаруживает, что страшно скучает по своей вредной Немезиде. Их сложные отношения развиваются в нечто романтическое на фоне катастрофы, которая разворачивается прямо в стенах их волшебной школы.
Поначалу роман напоминает все магические саги сразу: и «Гарри Поттера», и «Волшебников» Гроссмана, и местами даже «Сумерки». Но по мере развития событий и нежных отношений База и Саймона всё это перестаёт иметь значение и на первый план выходит история глубокого личного одиночества и поисков родной души. У книги есть продолжение «Wayward Son» (пока не переведённое на русский), в котором герои, утомлённые событиями «Так держать!», отправляются в отпускной роуд-трип по США, но попадают в ещё большее количество передряг и проверяют свои отношения на прочность.
Red, White & Royal Blue
Дипломатическая катастрофа — это когда сын президента США взаимно влюбляется в наследного британского принца. История Алекса и Генри начинается, как это часто бывает, с взаимного раздражения, но после череды нелепых приключений первые сыновья обеих стран понимают, что души друг в друге не чают.
Писательница Маккуистон не стесняется нанизывать и без того на непростую историю дополнительные социальные препятствия: тут и расовый вопрос (у Алекса мексиканские корни), и гендерный (президент США — первая женщина на этой должности), и сексуальная идентичность (с которой никак не может определиться один из героев), и политический (бабушка Генри, в которой вполне чётко усматривается Елизавета II, категорически против открытого гея в семье, а мать Алекса находится на пороге перевыборов на второй срок). Книга не выходит из списка бестселлеров New York Times, а её экранизацией в виде фильма уже занимается Amazon.
No Kidding Press, Перевод Юлии Серебренниковой
«У меня всегда так с отношениями, значительную часть времени я жду, когда они закончатся. Сначала вы счастливо занимаетесь сексом, а потом просто ждёте, когда это всё закончится». Ошеломляюще искренняя проза Майлз создаёт ложное впечатление настоящей автобиографии — но на самом деле «Инферно» это автофикшн, произведение по мотивам собственной жизни. Майлз (писатель_ница определяет себя как небинарного человека и использует местоимение «they») предпочитает отговариваться, что это не мемуары, а приблизительно восстановленные из затуманенной разными веществами памяти события прошлого.
Воспоминания эти охватывают несколько десятилетий жизни Майлз — от поисков себя в юности в Нью-Йорке 70-х и погружения в его бурную творческую тусовку до зрелости уже в нулевых, когда Майлз уже наш_ла себя. На страницах мелькают Аллен Гинзберг, Энди Уорхол и Джордж Буш, а рассказы повествуют не только об экспериментах с разными веществами и собственной сексуальностью, но и о нелёгкой стезе того, кто выбрал для себя путь поэта, о самокритике, творчестве и несогласии с большинством.
Азбука-Аттикус, перевод Татьяны Быстровой
Актриса, сценаристка и писательница Маргарет Мадзантини рассказывает трагичную историю любви Гвидо и Константино, друзей юности, чьи отношения эволюционировали в большое чувство и страсть. Их пути сходятся и расходятся, перемещаясь из консервативной Италии в либеральный Лондон и обратно, они переживают тяжёлые прения с родителями и связи с женщинами, болезни и нападения гомофобов, попытки религиозного «излечения» от гомосексуальности и предрассудки окружающих и вопреки всему продолжают любить и терзать друг друга.
Лейтмотив «Сияния» — неизбежное чувство вины и мучительное существование в постоянной лжи из-за жизни в нетолерантном обществе. Мадзантини относится к своим героям с невероятным сочувствием и проникновенно описывает их жизни, такие разные, с самого детства до того возраста, когда старые друзья начинают умирать всё чаще, а новые уже не появляются.
Андре Асиман раскрыл детали продолжения романа «Зови меня своим именем»
Найди меня
Андре Асиман
Писатель не скрывает, что «позаимствовал» некоторые детали из фильма — популярной экранизации Луки Гуаданьино, хита 2017 года с Тимоти Шаламе и Арми Хаммером в главных ролях. Спустя десятилетие после публикации книги картина по – новому преподнесла аудитории историю и осветила солнечную атмосферу 1980 – х годов в Италии. Асиман, кстати, большой поклонник экранной версии:
«Я думаю, что я единственный автор, которому понравился фильм по его книге», — говорит он.
И роман, и фильм оставили зрителей и читателей гадать, случится ли воссоединение двух влюблённых, и книга «Найди меня» принимает этот вызов через более широкое исследование любви, уязвимости и памяти.
Кадр из фильма «Зови меня своим именем», 2017
Сила кино
Элио и Оливер повзрослели и теперь понимают, насколько хрупкой может быть жизнь. У них обоих были другие отношения, они знают, что должны быть осторожны и что разлука, если это произойдёт снова, будет разрушительной. Но автор всё равно намекает, что история на этом не закончится. И писатель настаивает, что такой популярности не было бы без экранизации:
Кадр из фильма «Зови меня своим именем», 2017
Нестандартный взгляд
«Я писал о влечении одного человека к другому и об окончательном завершении этого влечения. Меня не интересовали издевательства или СПИД. Это слишком предсказуемо. Я хотел романтики, а не писать книгу о ком – то, как кого избили или что – то в этом роде. Я сознательно не показываю столкновение персонажей с гомофобией. Так и должно быть. По крайней мере, в мире, в котором я живу, это так и есть».
Андре Асиман: «Табу существуют из-за того, что мужчины очень многого боятся»
За последний год в издательстве Popcorn Books было издано чуть ли не полное собрание сочинений Андре Асимана: вышли романы «Энигма-вариации», «Восемь белых ночей» и «Найди меня» — продолжение его знаменитой книги «Назови меня своим именем». Мы поговорили с писателем о невозможной любви, о табу в литературе и о том, каково это — всегда и везде быть чужаком.
— Вас знают прежде всего как автора романа «Назови меня своим именем». У вас есть другие, не менее прекрасные книги, но, я думаю, вас еще долго будут представлять именно как человека, который написал «Назови меня своим именем». Как вы относитесь к этому?
— Нормально. Этот роман я написал очень быстро и не особенно стремился его опубликовать, потому что на тот момент это была не совсем обычная для меня книга. Я тогда писал другой роман, который как раз вышел в России, — «Восемь белых ночей». Это серьезная книга, которая писалась очень трудно, так что в какой-то момент я прервался и взялся за роман «Назови меня своим именем», чтобы дать выход чувству бессилия. Я не воспринимал его серьезно, но роман неожиданно стал очень популярным. «Восемь белых ночей» — это непростая книга, амбициозная и, может быть, немного переусложненная. У нее не так много читателей, но те, кто ее осилил, знают, что это лучшая моя вещь. Я и сам так думаю.
— Связан ли выбор темы романа «Назови меня своим именем» с тем, что один из немногих способов показать в наше время трудную и запретную любовь — это описать отношения между двумя мужчинами? Государственные границы, национальность, религия, социальное положение — барьеров сейчас становится все меньше.
— Да, так и есть. Когда я начинал писать книгу, это должна была быть история о юноше по имени Элио и девушке. Но потом я понял, что на третьей странице они займутся сексом и писать будет больше не о чем. Здесь нет никаких запретов, никакого чувства вины, никаких препятствий, которые надо преодолевать. Тогда я решил написать о любви двух молодых людей, и история сразу преобразилась — появилось стеснение, возникли трудности. Это было так, словно ты берешь книгу Бокаччо и переделываешь ее в нечто, написанное Расином. На самом деле я просто переносил туда любовные сцены из «Восьми белых ночей», так что, когда я закончил «Назови меня своим именем» и снова взялся за этот роман, я уже не смог их туда вернуть — пришлось придумывать новые.
Арми Хаммер и Тимоти Шаламе в экранизации «Назови меня своим именем». Режиссер Лука Гуаданьино, 2017. Источник: rollingstone.com
— Но все равно: когда вы встречаете на вечеринке восхитительную женщину, вы, скорее всего, уже ночью окажетесь в постели. Так это происходит в наше время. Интересно, кстати, как на все это повлияет COVID-19 и какие трудности будут возникать из-за него? Например, ситуации, когда люди встретятся, но не смогут друг друга коснуться.
— Вы смотрели фильм «Любовное настроение» Вонга Кар-Вая?
— Очень люблю этот фильм! А вы почему сейчас об этом спросили?
— Мне просто вдруг пришло в голову, что Кар-Вай тоже очень любит сюжеты, связанные с трудной и невозможной любовью.
— На самом деле это прекрасный вопрос, потому что удивительным образом я как раз сейчас общаюсь с Кар-Ваем по поводу экранизации «Восьми белых ночей». Так что вы попали прямо в точку. Мы, конечно, пока не знаем, получится ли из этого что-нибудь, но мне кажется, что он, возможно, единственный режиссер, который мог бы снять этот фильм.
Кадр из фильма «Любовное настроение». Режиссер Вонг Кар-Вай, 2000. Источник: filmcomment.com
— В своих книгах вы так часто обращаетесь к прошлому, потому что вам больше нравится прежний мир, со своими трудностями и препятствиями?
— Я, пожалуй, никогда и не знал другого мира. Всегда есть проблемы — либо они приходят извне, либо мы создаем их сами. Без них жизнь бессмысленна и слишком проста. Еще я думаю, мне сложно писать в настоящем времени, потому что я всегда уплываю в прошлое или фантазирую о будущем, причем, когда ты оказываешься в этом будущем, ты уже представляешь себе, как будешь вспоминать о нем, когда оно станет прошлым, так что меня все время уносит то вперед, то назад. Я недостаточно устойчив, недостаточно укоренен.
Есть люди, которые живут в настоящем, в здесь и сейчас, но я совсем не такой. Я все время переезжал из страны в страну: я родился в Египте, откуда меня выгнали, потом перебрался в Италию, но, как только я наконец полюбил эту страну, мне пришлось отправиться в Америку. Многие люди меняют место жительства, но я делал это не по своей воле. Мне постоянно приходилось заново адаптироваться, и одним из способов это сделать было писательство. Так что, можно сказать, писательство стало моим домом.
— В современной литературе еще остались какие-то табу?
— Я не знаю таких табу. Но, если вдуматься, многие табу существуют из-за того, что мужчины — главным образом мужчины — очень многого боятся. Поэтому они создают табу, касающиеся женщин, геев, других рас и всего, что ставит под сомнение их мужественность. Я думаю, такие табу должны исчезнуть — хватит уже! При этом многие еще сохраняют эти табу и верят в них, но в современном цивилизованном мире им больше нет места. Если вы посмотрите новости, то поймете, что одни из последних табу связаны с расизмом. Но я не понимаю, зачем люди становятся расистами, зачем они становятся гомофобами.
— А у вас самого есть табу?
— Пожалуй, нет. Честно говоря, я вообще не думаю о каких-то табу или их нарушении. Меня часто спрашивают, хочу ли я своими книгами изменить мир или бросить ему вызов, но мне такие вещи даже в голову не приходят. У меня нет никакой миссии — я просто хочу забраться в голову к своим персонажам и понять, как они думают. При этом я, в сущности, только и знаю, как думает один человек — я сам. Так что мысли и чувства моих персонажей — это вариации того, что думаю и чувствую я.
— «Мадам Бовари — это я», как говорил Флобер.
— Конечно, конечно! Я большой поклонник Флобера. Флобера и Пруста, но это и так все знают.
— В своих интервью вы часто говорите, что любите русских писателей — Достоевского, Тургенева и даже Гоголя, хотя, как мне кажется, это не самый известный на Западе автор.
— Мне кажется, Гоголь — гений. Как заметил Достоевский: «Все мы вышли из гоголевской „Шинели‟». Я открыл для себя Гоголя после того, как прочитал всего Достоевского. Я был очень молод, я очень любил Достоевского, и мне захотелось найти еще что-нибудь в этом роде. Когда я начал читать Гоголя, мне он не очень понравился, и только много лет спустя, перечитав «Мертвые души», я понял, что это гениальная книга. Она затмевает все.
— Для меня при этом удивительно, что вы, кажется, никогда не упоминаете Набокова. При этом, как мне представляется, у вас много общего: вам обоим пришлось покинуть страны, где вы родились, вы оба уже в зрелом возрасте стали англоязычными писателями, хотя английский не ваш родной язык, и в своих книгах вы оба часто обращаетесь к сюжетам, связанным с памятью и ностальгией.
— Я никогда не любил Набокова и всегда считал его очень вычурным и стерильным. В нем есть нечто искусственное, и это понятно, поскольку мы говорим о человеке, который пытался заново создать собственную идентичность на неродном языке. Я никогда не чувствовал никакой связи с Набоковым, хотя с другими русскими писателями это чувство родства возникало мгновенно. Словно я знал их, а они знали меня, и мы разговаривали. Мне кажется, нам с Набоковым нечего сказать друг другу.
— А вы не читали его роман «Машенька»?
— Нет. Я читал, конечно, «Лолиту», «Пнина», «Бледный огонь», книгу Набокова о Гоголе, сделанный им перевод «Героя нашего времени» Лермонтова, но как-то у нас с ним не сложилось.
— Просто это книга о том, как человек ждет приезда девушки, которую когда-то любил, и погружается в прошлое, вспоминая, как все это начиналось. Мне кажется, это могло бы вам понравиться.
— Никогда не слышал о ней, но теперь точно прочитаю. Обещаю!
— К тому же Набоков писал ее по-русски, а некоторая искусственность его поздней прозы отчасти, возможно, связана с тем, что он перешел на английский.
— Да, Набоков, Конрад, Беккет — все они писали не на том языке, на котором говорили дома. Не на языке, который я называю языком грязного белья и полотенец. Это очень отшлифованный язык, как и в моем случае. Мы должны показать, что в совершенстве владеем английским. Например, люди, которые разговаривают дома по-французски или по-итальянски, не всегда используют правильные формы сослагательного наклонения — в отличие от тех, для кого этот язык неродной. Такая же история и у нас с английским: нам приходится быть очень, очень внимательными, поскольку последнее, чего мы хотим, — чтобы нас назвали чужаками.
— Вы до сих пор себя чувствуете чужаком в Америке?
— О да, конечно. Правда, в Нью-Йорке все чужаки, так что здесь это нормальное состояние, но я не думаю, что принадлежу к американской культуре и что американский образ жизни — это мой образ жизни. Я вообще во многих отношениях анахронизм: я представляю культуру, которая уже исчезла, и у меня есть чувство, что даже моя манера письма — это исчезающее, если уже не исчезнувшее, явление.
— При этом вы много пишете о юности.
— А вы можете себе представить что-нибудь прекраснее юности? Это лучшее время жизни. Когда я был молодым, я много страдал, потому что адаптироваться к взрослой жизни не всегда легко. Молодые люди хотят стать старше, чтобы преодолеть эту беззащитность юности, и я это хорошо понимаю. Но если бы можно было заплатить, чтобы снова стать молодым, я бы отдал любые деньги.
— А когда кончается юность?
— У кого как. Есть люди, которые становятся взрослыми ровно в 21 год, но, например, мой отец, который дожил до 93 лет, говорил мне: «Знаешь, я до сих пор себя чувствую очень стеснительным молодым человеком». У него было много подруг, но в то же время он так никогда и не смог преодолеть свою стеснительность, и это помогало ему оставаться молодым на протяжении всей жизни. И, когда отец шел по улице, он всегда оборачивался, заметив красивую женщину.
Андре Асиман. Источник: kinfolk.com
— Вы с отцом разговаривали по-французски? Это ведь ваш родной язык?
— Да, хотя тот язык, на котором мы говорили дома, — это испорченный, ломаный французский. И очень простой — совсем не тот насыщенный литературный язык, на котором должны говорить в богатых французских семьях. Еще мы разговаривали по-итальянски — правда, моя мама так его и не выучила, — по-испански и иногда по-арабски. А английский я учил в школе.
— Я читал ваше эссе о маме, которая не слышала. Насколько я понял, языком жестов вы практически не пользовались?
— Да, она не знала языка жестов, поэтому и я его тоже не выучил. Она читала по губам, и, только став старше, я начал понимать: она не столько читала, сколько угадывала, что мы говорим.
— В этом эссе вы описываете сцену, как вы разговариваете с мамой, а она отвечает на ваши вопросы, и только потом вспоминаете, что забыли снять балаклаву и она не видит ваших губ.
— Да, я до сих пор не знаю, как она это делала. Наверное, какая-то форма телепатии.
— Есть ли какие-то вещи, которые вам проще выразить не на английском, а на других языках?
— Конечно. Сейчас я не езжу в метро, но, когда еще спускался в подземку, не любил там читать. Вместо этого я брал с собой записную книжку и записывал все, что мне придет в голову. И поскольку то, что происходит в метро, как бы не считается, я делал заметки на французском или итальянском. Приходя домой, я все это перечитывал и обнаруживал там неплохие идеи, которые возникали именно потому, что я не воспринимал все это серьезно. Потом я переводил их на английский, причем они становились лучше, чем были во французском варианте, — я находил другие идиомы и делал текст более литературным.
— Вы читаете переводы своих книг на другие языки?
— Когда я впервые прочитал перевод своей книги на французский, он оказался настолько ужасным, что это разбило мне сердце. Зато итальянский перевод романа «Назови меня своим именем» оказался замечательным. Я даже сказал переводчику, что некоторые сцены стали лучше, чем в английском варианте: итальянский намного мягче, и мне очень нравится в этом языке та плавность, с которой одна эмоция может сменяться другой, а потом третьей — и все это в рамках одного предложения.
— Вы часто бываете в Италии?
— Сейчас я, конечно, не путешествую, но раньше приезжал в Италию минимум два раза в год. Страна сильно изменилась — это уже не та немного архаичная культура, что раньше. Но мне нравится в итальянцах их доброта, иногда, может быть, немного навязчивая, но очень милая. С чем-то подобным я столкнулся однажды в Санкт-Петербурге, когда кондуктор попросила меня оплатить проезд, а я не мог разобраться с деньгами и просто достал все монеты, которые у меня были. Тогда она очень деликатно начала брать у меня из ладони монетки, и я подумал: «Боже, как это мило!» В Нью-Йорке никто бы так не поступил.
— Куда вы поедете, когда закончатся все ограничения?
— Первым делом я бы хотел побывать везде. Как вы, наверное, знаете, внезапно все мои книги были переведены на русский, и я этому крайне рад, потому что благодаря русской литературе я наконец понял, что хочу быть писателем. Мне было очень мало лет — 14 или 15, — когда я прочитал всего Достоевского, и это оказало на меня колоссальное влияние. Меня много раз приглашали в Москву, и, конечно, как только у меня появилась возможность туда поехать, начался COVID-19. Но Россия — это определенно та страна, которую я хочу исследовать и лучше узнать.