на что живет церковь в россии

О храмовых финансах и других неудобных вопросах

Размышления в режиме самоизоляции

Когда крепкого русского крестьянина спрашивали, каков его доход, он, хитро прищурившись, отвечал: «Хватает и давать в долг, и отдавать долг, и на ветер бросать». Что означает этот непростой ответ, можно погуглить в интернете. Но на самом деле это не ответ, а уход от ответа. Примерно так отмахнется от вопроса и любой уважающий себя современный россиянин: «Хватает». Дело в том, что в нашем менталитете тема доходов, так сказать, табуирована: от зарплаты чиновника до зарплаты соседа и даже родственника. Такие вопросы задавать как-то неудобно. Хорошо это или плохо, но так есть. Так уж сложилось. Да и, действительно, зачем спрашивать? Человека, который доел сегодня последнюю краюху хлеба, а на завтра у него ничего нет, видно издали. А остальным хватает. Кому – на хлеб, кому – на хлеб с маслом, а кому еще и на икру сверху. Ну, опять же, красную, черную или кабачковую, спрашивать не принято.

Тема церковного бюджета сегодня тоже табуирована. Зачастую не только прихожане, но даже и рядовые священники не знают, много ли у прихода денег, на что они тратятся, – это забота настоятеля и казначея. И это тоже особенность нашего менталитета. Одно можно сказать наверняка: существование прихода на какой-то территории означает, что пожертвований хватает. То есть на данной территории хватает людей, которым нужен храм и служители при нем, чтобы покрестить ребенка, отпеть усопшего, повенчать молодых и просто прийти помолиться. Пожертвования людей, посещающих храм, как раз и создают тот бюджет, из которого начисляется заработная плата священнослужителям, певчим, уборщицам, сторожам, оплачиваются коммунальные услуги, налоги, ремонт и все остальное.

Каким-то приходам повезло: они находятся в центре города, в удобной транспортной развязке, до них легко добраться, у них много состоятельных прихожан. Этим храмам хватает и на богатую роспись, и на прекрасный хор, и на серьезную социально-благотворительную работу, общественную и образовательную деятельность. Другим храмам повезло меньше: они находятся, например, в вымирающем селе. Им тоже хватает, но только на то, чтобы едва свести концы с концами, иногда за счет средств самого священника, кстати. Но раз приход действует, значит, хоть как-то можно существовать, значит, денег хватает. Еще раз повторюсь: жизнеспособность храма зависит от «денежного потока», формируемого прихожанами, ну или от личного подвига сельского священника-одиночки. Наши храмы не содержит ни государство, ни Москва, ни олигархи, за редким, даже редчайшим исключением.

Сегодня в вопросе содержания храмов у многих, даже постоянных прихожан, нет четкого понимания ситуации, а есть некая отстраненность: «Не мое это дело». Как же мы пришли к такому отношению? Отчасти нас избаловало некое смутное воспоминание о царских временах, когда Церковь была в значительной степени на государственном финансировании. Многие (но далеко не все) церковные учреждения и храмы строились и содержались за счет государевой казны, а также православных меценатов, коих было немало. Память об этом осталась в нашем менталитете: «Я, конечно, принесу в церковь свой гривенник, но ведь этого явно мало; очевидно, что содержит ее кто-то другой, богатый и могущественный, наверное, помещик или сам царь-батюшка». Справедливости ради нужно отметить, что до революции официально публиковались ежегодники, в которых подробнейшим образом расписывалось имущество и доход каждого прихода. Все было предельно прозрачно: сколько десятин земли, сколько средств из казны, какой кружечный сбор и требы. Но это было уже очень давно.

После революции отделение Церкви от государства, то есть от государственного финансирования, физические репрессии верующих, закрытие и разрушение храмов загнали Церковь буквально в подполье, вынудили старательно прятать от враждебного государства (и от возможных осведомителей среди прихожан) всё, включая и свои финансы. Церковная казна потеряла прозрачность. Приходская община в результате гонений была разрушена: верующие, приезжавшие в единственный храм со всего региона, перестали чувствовать себя единым организмом, ответственным за судьбу своего храма, приходские собрания стали пустой формальностью, ну а распределение средств сосредоточилось в руках настоятеля, а в некоторых случаях – даже засланного советской властью «церковного старосты».

В позднесоветское время гонения ослабли, а рубликов, пожертвованных пенсионерами, с избытком хватало и на содержание храма, и на очень неплохое (по советским меркам) жалование священникам и сотрудникам храма. Ведь храм, как правило, был один на областной центр, а верующих было немало. Да и тратить особо некуда было, ведь любая деятельность кроме богослужения была по-прежнему запрещена. Церковь стремительно богатела, и на фоне брежневского дефицита и горбачевских талонов выглядела уже вполне респектабельно, а прихожане не особо задумывались, на что живет Церковь, просто покупали свечки, подавали записки, и было очевидно, что этого вполне хватает.

До сих пор живы стереотипы: «государство нам должно» и «Церковь богата, проживет и без меня»

С другой стороны, советская власть приучила нас к социальной безответственности, ведь мы ни за что не платили. Детский сад, школа, институт, больница, жилплощадь… Всё было за государственный счет, за все платило большое и могучее советское государство. И вот эта смесь советского «государство нам должно» и «Церковь богата, проживет и без меня» пришла в 1990-е годы, когда «новые русские» и старые партийные функционеры стали строить храмы. И будущие прихожане с этим радостно согласились: «Вот, у них есть деньги и власть, пусть они нам построят, тогда мы и будем ходить». Конечно, были замечательные исключения, но массово дело обстояло именно так.

Вся эта предыстория сформировала современное отношение к церковным финансам – не только со стороны далеких от темы «диванных финансистов», но зачастую и постоянных прихожан. Все перечисленные «архетипы» постоянно всплывают в разговоре: «Вы же на госфинансировании, почему за свечки еще деньги берете? В Церкви все должно быть бесплатно! Вас же “Газпром” спонсирует! Вам же губернатор дает! У вас же богатые спонсоры!» Увы, не содержит нас «Газпром». Наши главные благотворители – вы, дорогие прихожане. И если хотите, чтобы ваш храм действовал, а священники в нем служили, а не ждали покойников в прощальном зале или не подрабатывали таксистами по ночам, вам нужно полностью храм содержать. Не просто купить свечку и посетовать, что подорожали записки, а содержать. Богатые благотворители, конечно, есть, но они могут сделать разовое пожертвование, заказать дорогую икону или целый иконостас, оплатить какие-то конкретные строительные работы или даже построить храм. Но редко какой храм сможет похвастать регулярной спонсорской помощью, постоянно покрывающей все расходы. Содержать храм приходится приходскими силами.

Все эти рассуждения касались недавнего «мирного времени». А в сегодняшней непростой ситуации всем храмам категорически не хватает средств. И тут уже вопрос не в дорогих иконах и не в позолоте куполов. Не хватает на оплату труда работников храма. По причине эпидемии вместе с прихожанами исчезли из наших храмов и пожертвования. Это означает только одно: абсолютное большинство прихожан жертвуют на храм только в виде треб и свечей, не представляя себе, какой процент расходов покрывает его личный вклад, считая, что эти пожертвования – некие «сверхдолжные заслуги», без которых приход в общем-то может и обойтись.

Без эпидемии денег хватало. По закону больших чисел: не один, так другой, не другой, так третий; не постоянный прихожанин – так проезжий: кто-нибудь да пожертвует. Сейчас не жертвуют ни постоянные прихожане, ни тем более «захожане». Конечно, ситуация не совсем катастрофическая, но если у крупных приходов была какая-то финансовая «подушка безопасности», был штат сотрудников, без которых можно обойтись, на которых можно сэкономить (что, на самом деле, тоже очень печально), то в маленьких сельских приходах эпидемия ударила непосредственно по единственному работнику – священнику. Если из храма уйдет красивый хор, это неприятно, но не страшно; даже если уйдут просфорница, уборщица, сторож и дворник – все это можно стерпеть. Но если приход не обеспечит священника и не сможет оплатить коммуналку – храм будет стоять пустым, без отопления и света, а долги будут только расти.

Здесь мне видится два вопроса. Вопрос ближней перспективы уже озвучен многими: #поддержисвойхрам. Подсчитай, сколько ты жертвуешь в обычное время, прибавь к этому немного за своих соседей, друзей и знакомых, которые приходили в храм гораздо реже и сейчас вряд ли задумываются о содержании храма, еще прибавь за престарелых прихожан, которые не умеют пользоваться интернет-банком, и переводи регулярно на храмовый счет. Ну, или подавай записки в режиме онлайн, заказывай молебны, панихиды… Все, как в обычное время. Если ты считаешь себя прихожанином, конечно. Не нужно думать, что чужой богатый дядя продержит храм на плаву во время эпидемии. Если не мы – то никто.

Прихожане должны быть ответственны за формирование и распределение церковного бюджета

Вопрос дальней перспективы – серьезный и честный диалог о приходских финансах и активное привлечение прихожан к ответственности за формирование и распределение церковного бюджета. Безусловно, этот диалог будет сложным. С одной стороны, далеко не всем входящим в храм можно доверить распределение церковных средств. Нужно, чтобы человек ориентировался в современной обстановке, в уровне цен, разбирался в хозяйстве, социальных вопросах и, наконец, сам был жертвователем и, конечно, верующим прихожанином, а не просто сторонним спонсором. Открытость, прозрачность – да, для всех прихожан, но вот «рулить», конечно, захотят многие, но не многие смогут. Следовательно, нужен механизм формирования попечительского совета – не формальной, а реально действующей структуры. С другой стороны, будет сопротивление некоторой части духовенства «позднесоветского образца», привыкшей мыслить, перефразируя Людовика XIV, так: «Церковь – это я», воспринимающей церковный бюджет как свой личный источник дохода. Ну, это вполне понятно, ведь на очередном собрании может встать вопрос: откуда у батюшки новая машина, сопоставимая по стоимости с расходами, необходимыми на достройку храма?

Если такой диалог состоится и будет продуктивным, мы убьем нескольких зайцев сразу. Мы снимем с Церкви и священнослужителей постоянные обвинения либеральных СМИ в финансовых интригах, так как сможем ответить: «Извините, сколько средств собрали, столько и распределили, туда, куда сами решили, это уж наше общинное дело». И даже если прихожане решили купить батюшке дорогую машину или, например, в знак благодарности за труды отправить его с семьей на курорт – то это будет их общинное решение, а не его личный произвол. Во-вторых, прихожане будут чувствовать ответственность за свой храм. Ведь если человек принес свои деньги, не просто положил их в копилку, а два часа аргументированно спорил о том, куда их направить, ему будет далеко не все равно, на что их в итоге потратили, что в храме обновилось и чего еще не хватает. Коллегиальные финансовые решения позволят избежать многих несуразностей, таких как нереальные, надуманные, нерентабельные приходские проекты, бесполезные печатные издания, чрезмерно раздутые штаты или, наоборот, слишком низкие зарплаты служащим в храме, нецелевые расходы и т.д., ведь не секрет, что далеко не все настоятели одновременно и хорошие хозяйственники.

Коллегиальные финансовые решения позволят рационально распределять приходские средства

Мы сможем освободить священника от поисков цемента, профнастила, арматуры, пиломатериала, от необходимости ругаться с бригадами строителей, ведь священнику нужно служить, а не быть прорабом на стройке храма. Наконец, это будет серьезный шаг к формированию реальной приходской общины, поскольку совместные дела, как известно, объединяют.

Ну, а если все останется по-старому, если мы не проведем работу над ошибками.

Пройдет эпидемия, вернутся в храм прихожане, снова принесут свои пожертвования, и все вернется на свои места. Если, конечно, не будет второй волны… Или опасности возникновения второй волны… Или профилактических мер по предупреждению опасности возникновения второй волны… Или настоящих, а не надуманных алармистами гонений… Или еще чего.

Сегодня нам дан шанс пересмотреть приходскую жизнь и сделать наши приходы более устойчивыми, в том числе в финансовом отношении. Конечно, финансы – далеко не самый важный, но, пожалуй, самый трудный и болезненный вопрос. Другие вопросы надеюсь затронуть в других публикациях.

А пока, как это ни банально звучит, – огромная благодарность всем, кто, несмотря ни на что, поддерживал и поддерживает храмы, с пониманием и смирением воспринимая нынешнюю суровую реальность.

Источник

Тайны церковной экономики: чем зарабатывает и на что живет Русская Православная Церковь

Бюджет РПЦ впоследний раз публиковался в1997году. Стех пор доходы церкви держатся всекрете, ируководство организации говорит оних очень неохотно. Из-за этого сложно суверенностью назвать конкретные суммы: понекоторым подсчетам, ежегодный доход церкви начинается с1млрд рублей. Например, по данным за 2014год, эта сумма составила 5,6миллиарда. Здесь речь идет только одоходе, который необлагается налогом— внего входят пожертвования, проведение обрядов ицеремоний, атакже деньги отпродажи литературы. Льготы некасаются коммерческой деятельности РПЦ, которая полностью попадает под налогообложение. При этом, каждый приход регистрируется как отдельное юридическое лицо или некоммерческая организация. Всего их38649.

360tv.ru

Каждый такой приход ежемесячно приносит от3тысяч до3миллионов рублей, изних от10до50% перечисляются епархиям, которых насчитывается 306. Сумма отчислений каждый год растет, но вэкстренных ситуациях руководство церкви идет навстречу иснижает процент отчислений. Так произошло в2020 году из-за пандемии коронавируса.

Непрозрачность церковной экономики часто становится предметом обсуждения, потому что точных данных отом, как формируется бюджет РПЦ, попросту нет. Этот вопрос комментировался всего однажды, когда вначале нулевых архиепископ Климент рассказывал, что55% доходов РПЦ получает откоммерческой деятельности, 40% составляют пожертвования спонсоров, итолько 5%— отчисления епархий.

Церковная недвижимость

Передача зданий впользование церкви нередко превращается внастоящую битву. Один изсамых громких скандалов коснулся Исаакиевского собор вСанкт-Петербурге, который она затребовала впервые в2015году. Тогда собор защищали всем Питером, ивласти церкви отказали. Тоже самое случилось ив2016. Витоге продолжающийся несколько лет спор завершился невпользу РПЦ, иИсаакий сохранил свой привычный статус музея.

visit-petersburg.ru

Из-за отказов опередаче недвижимости, церкви нередко приходится судиться свластями. Чаще всего смэрией Москвы. Только заянварь-февраль 2020 года РПЦ отсудила части двух зданий вцентре столицы— один подъезд здания вМалом Путинковском переулке, где находится редакция журнала «Новый мир» ишестиэтажный жилой дом наСретенке. Нужно отметить, что часто сооружения передаются религиозной организации вплохом, разрушенном состоянии, а наихвосстановление требуется много средств.

Ноэто еще невсе. В2012 году СМИ сообщали отом, что Фонд храма Христа Спасителя, который получает избюджета сотни миллионов рублей, сдаёт помещения варенду для проведения различных мероприятий. Зал Церковных соборов сVIP-гримерными можно снять за450000 рублей всутки, конференц-зал обойдется дешевле— в100000рублей. Как подсчитали «Открытые медиа», с2006 года московский бюджет потратил насодержание здания Храма Христа Спасителя5,4 млрд рублей. Самим фондом руководит «Совет попечителей Храма Христа Спасителя», аего председатели— Патриарх Кирилл иСергей Собянин. Понекоторым оценкам, врелигиозных целях используется только13% храма, еще 4тыс.кв.мпередано Патриаршему Подворью для других нужд. Самую большую часть здания занимают технические помещения, часть которых сдается арендаторам. Также натерритории храма есть автопарковка на305мест, автомойка, охранная фирма, химчистка, кафе, культурный центр инесколько магазинов.

Сколько денег церковь получает избюджета?

Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь / vladimirdar.livejournal.com

Церкви помогает еще одна программа— «Культура России». Врамках нее государство выделяет деньги насохранение объектов религиозного назначения. В2018 году РПЦ получила 3млрд, в2019 году наэти цели требовалось уже 12миллиардов. Кроме этого, православные НКО принимают президентские гранты. Два года назад ихполучили приблизительно 50организаций, связанных сцерковью. Самый крупный грант выиграла организация «Милосердие», которая помогает бездомным. Как объяснял протоиерей Всеволод Чаплин, церковь неимеет отношения кфондам, которые получают гранты— просто они были созданы православными людьми. Иного мнения придерживается Сергей Чапнин, бывший редактор «Журнала Московской патриархии». Поего словам, вфондах случайных людей нет.

Также государство поддерживает РПЦ покупкой православных энциклопедий. Поподсчетам «Открытых медиа», с2011 года сумма закупок составила 607,4 млн рублей, аодин экземпляр стоит приблизительно 1000рублей. Всего под редакцией Патриарха Кирилла вышло 55томов книги, призванной дать самую полную информацию про православие. Примечательно наблюдение «Открытых медиа»: статья опатриархе занимает вэнциклопедии 118страниц. Это втри раза больше, чем устатьи про Иисуса Христа, умещенной на39страницах. Статье «Бог» уделили 46страниц.

Сколько получают приходы?

Бюджет церковных приходов складывается изпожертвований, доходов ссовершения треб (крещения, венчания, освящение различных предметов) ислужб. Большой процент денег приходит отпродажи свечей, которые нужны для всех обрядов. Себестоимость трехграммовой свечки составляет ацена заштуку начинается от15рублей, внекоторых приходах она может доходить до40рублей. В некоторых храмах фиксированной стоимости нет, исвечи отдаются запожертвования— можно10копеек положить, аможно и100рублей.

Ежемесячный доход сильно разнится отприхода кприходу. Начинается оноттысяч идоходит до3миллионов.

Церковь Троицы в Хохлах / yandex.ru

В РБК указывается, что процент отчислений епархиям может варьироваться от10до50%. Например, приход церкви Троицы вХохлах при доходе в2миллиона, перечислял 230тысяч. Утех приходов, которые работают вочень маленьких селах, нередко возникают проблемы из-за отчислений, ведь суммы пожертвований итак очень маленькие. «Унас приход изпяти человек, вмесяц едва набираем 3тыс. руб. Полторы тысячи рублей— вепархию»,— цитирует РБК слова настоятеля прихода вИвановской области.

Некоторые священники указывали, что тем батюшкам, которые немогут заплатить взнос, говорят, что ихмогут попросту заменить. Иногда бывает, что имприходится отказывать отзарплаты или принимать помощь отслужителей более богатых приходов, чтобы выполнить финансовый план епархии.

Еще вРПЦ есть старая традиция, при которой каждый визит высших чинов сопровождается денежным подарком отпринимающей стороны. Например, визит патриарха Кирилла обходится в5миллионов рублей. ВМоскве приезд викарного епископа будет стоить приблизительно 500тысяч. Большая часть этих денег идет наобеды иконверты для епископа иего сопровождающих.

Какой бизнес есть уцеркви?

Пословам архиепископа Климента, 55% доходов РПЦ получает откоммерческой деятельности. Самые главные изпредприятий РПЦ— «Художественно-производственное предприятие (ХПП) «Софрино» игостиница «Даниловская». Также устав незапрещает получать доходы отценных бумаг, вкладов иработы различных коммерческих компаний. «Софрино»— самое доходное предприятие церкви, его оборот оценивается 2,6 млрд рублей. ХПП занимается производством икон, церковной мебели, гробниц, ювелирных изделий, чаш, свечей идругой религиозной утвари. Один изсамых дорогих товаров— паникадило на88свечей— стоит более 1,5 миллиона рублей, ацены самых дешевых начинаются от1,5рубля. «Софрино» обеспечивает практически половину всех российских церквей. Впоследние годы предприятие сталкивается сфинансовыми трудностями иработает вубыток: в2017 году онсоставил 46миллионов.

Всего вХПП работает около двух тысяч человек ивпрошлом году более трети сотрудников обратились кпатриарху Кириллу соткрытым письмом спросьбой решить ихфинансовые проблемы. Как оказалось, работники, которые получали тысяч зарплаты, лишились надбавки вразмере50% отоклада. Также вписьме упоминалось, что зарплаты неиндексировались 7лет, хотя цены напродукцию росли всоответствии синфляцией. Премии сотрудникам почти сразу вернули, норуководство так инеобъяснило, счем это было связанно. В«Софрино» считают, что все дело впадении выручки, которое началось еще вовремена «крымских событий». В2018году, возможно, именно из-за этого вотставку отправили Евгения Пархаева, который руководил предприятием 31год. Тогдаже в«Софрино» прошли обыски.

Второй источник дохода церкви— гостиницы. ВМоскве вномерной фонд РПЦ входит 450 номеров втрех отелях. Самая крупная изних— «Даниловская»— располагается недалеко отцентра наБольшом Староданиловском переулке. Стандартный одноместный номер стоит 6300рублей, люкс обойдется в23500. Вэту сумму, помимо парковки, услуг консьержа ибесплатного вай-фая, входит завтрак. В2016 году чистая прибыль «Даниловской» гостиницы составила 4,6 млн рублей, 2018 году— около 4,4миллиона.

Номер люкс в гостиннице «Даниловская» / danilovsky.ru

Православные гостиницы есть ивдругих городах России. 1000sovetov.ru удалось пообщаться спостояльцем одной изних. «Это был 2018год, мыбыли вКостроме. Вгороде номера были только в„Воскресенской“ гостинице (располагается водном иззданий бывшего Знаменского монастыря. —прим.ред.). Ночь тогда стоила 4000рублей,— поделился впечатлениями Александр Иванов. —Вздании было много икон, авномере— подставка для чтения Библии. Напервом этаже вцентре вестибюля располагался магазинчик, вкотором продавались иконы идругие православные предметы. Мне показалось, что цена заномер была несколько завышена».

РПЦ также занимается производством ювелирных украшений, сдачей варенду конференц-залов, оказанием ритуальных услуг. Поинформации РБК на2015год, Екатеринбургская епархия владела гранитным карьером, аВологодская— имела завод железобетонных изделий. Натерритории многих храмов имонастырей есть торговые точки, вкоторых продаются нетолько книги ииконы, ноифутболки, бумажники, книги, сувениры. УСретенского монастыря есть магазин икафе «Несвятые святые». Известно также, что церковь занимается инвестициями, для этого в2004 году был создан Центр инвестиционных программ РПЦ, нопозже его ликвидировали.

В2015 году Православная Церковь запусктила еще один проект— винодельческую компанию «Мезыбь». Она расположилась на70га сельскохозяйственных угодий Краснодарского края недалеко отрезиденции патриарха. В2019 году предприятие получило лицензию напродажу алкоголя.66,77% компании принадлежит управлению Московского патриархата, а33,33%— предприятию «Софрино». Пословам пресс-секретаря патриарха Кирилла, компания будет выпускать эксклюзивное вино, потипу папских вин. Пока новый проект РПЦ держится всекрете.

Куда тратит деньги?

Из-за непрозрачности экономики подсчитать доходы ирасходы церкви невозможно. Даже сами священники порой незнают, куда идут собранные ими деньги. Большой процент расходов составляют содержание духовных семинарий, которое может доходить до60миллионов вгод, изарплаты сотрудникам. Впатриархии они начинаются от40000рублей, поэтому много денег уходит инасодержание аппарата. Понекоторым подсчетам оно обходится в150 миллионов рублей ежегодно.

Еще один важный расход— содержание иобеспечение деятельности патриарха, который часто совершает поездки нетолько внутри страны, ноизарубежом. Также оплачивается обслуживание резиденций, которых упатриарха три— вПеределкино, вДивноморске под Геленджиком ивСвято-Даниловом монастыре. Расходы епископа нигде неафишируется, поэтому вопрос отом, как онтратит средства, остается открытым.

Резеденция патриарха в Переделкино / peredelkino.online

Также патриархия занимается церковной дипломатией. По Daily Storm, расходы назарубежные представительства составляют около миллионов рублей ежегодно.

Московская Патриархия необходит стороной иблаготворительностью. В2018 году она профинансировала четыре учебных заведения РПЦ, Московскую клиническую больницу святителя Алексия, телеканал «Спас» ипрограмму поддержки строительства храмов вМоскве («200храмов»). Втомже году 142 многодетных священнослужителя получили финансовую помощь наобщую сумму около 3миллионов рублей. РПЦ также помогает бездомным, нуждающимся изаключенным, авсего вМоскве насчитывается 1017 благотворительных организаций при столичных храмах. Еще много средств уходит нареставрацию исодержание православных сооружений повсей стране.

Помнению священнослужителей, церковь— нефинансовая корпорация, которая создана лишь для зарабатывания денег и из-за этого отчетность ей не нужна. Невсе согласны сзакрытой позицией РПЦ, касаеющейся доходов ирасходов. Например, протоиерей Всеволод Чаплин высказывался запрозрачность системы ипубликацию денежных отчетов, как это было при патриархе Алексии II.

Источник