на что обращает внимание достоевский
100 малоизвестных фактов о Достоевском и его творчестве — к 200-летию писателя
Чего мы не знаем об одной из самых противоречивых фигур русской классики? Рассказывает колумнист BURO.
Анна Попова
Достоевский был вторым из восьми детей в семье. «По старшинству я родился вторым, был прыток, любознателен, настойчив в этой любознательности, прямо-таки надоедлив — и даровит. Года в три, что ли, выдумал слагать сказки, да еще мудреные, пожалуй, замысловатые, либо страшные, либо с оттенком шутливости», — будет вспоминать он позже.
Отец писателя, врач Михаил Андреевич, с 1821 года работал в Мариинской больнице для бедных.
Во флигеле этой московской больницы и появился на свет будущий великий писатель.
Мать Достоевского, Мария Федоровна, была дочерью купца 3-й гильдии, который после нашествия Наполеона лишился состоянии. «Я происходил из семейства русского и благочестивого. С тех пор, как я себя помню, я помню любовь ко мне родителей…» — писал Федор Михайлович.
Грамоте в семье детей учили по книге «Сто четыре священные истории, выбранные из Ветхого и Нового завета в пользу юношества Иоанном Гибнером».
В юности Достоевский получил образование в элитном частном московском пансионе, а потом по настоянию отца поступил в Главное инженерное училище в Петербурге. Позже он назовет это обучение ошибкой, которая испортила его будущее.
А одно из самых светлых — встреча с крестьянином в семейном поместье Даровое. Маленький Федя услышал крики «волк», испугался и побежал, не разбирая дороги. «Припомнилась эта нежная, материнская улыбка бедного крепостного мужика, его кресты, его покачиванье головой: “Ишь ведь, испужался, малец!” И особенно этот толстый его, запачканный в земле палец, которым он тихо и с робкою нежностью прикоснулся к вздрагивавшим губам моим. Если б я был собственным его сыном, он не мог бы посмотреть на меня сияющим более светлою любовью взглядом, а кто его заставлял. Встреча была уединенная, в пустом поле, и только Бог, может, видел сверху, каким глубоким и просвещенным человеческим чувством и какою тонкою, почти женственною нежностью может быть наполнено сердце иного грубого, зверски невежественного крепостного русского мужика, еще и не ждавшего, не гадавшего тогда о своей свободе», — напишет он много лет спустя.
Смерть отца писателя окружена множеством загадок — по официальной версии, он умер от апоплексического удара, но многие современники считали, что его убили.
Литературным дебютом Достоевского стал первый в истории русскоязычный перевод романа Бальзака «Евгения Гранде».
Сочинением же, которое прославило его самого как писателя, стал роман «Бедные люди», вышедший два года спустя.
После прочтения «Бедных людей» Некрасов в беседе с Белинским назвал Достоевского «Новым Гоголем».
«Бедных людей» не только хвалили, но и ругали. Например, так о произведении отзывался некий Осип Сенковский: «Все у него миньонное — идеечка самая капельная — подробности самые крошечные — сложок такой чистенький — перышко такое гладенькое — наблюденьице такое меленькое — чувства и страстицы такие нежненькие, такие кружевные, что, прочитавши, невольно воскликнул я: премиленький талантик. »
Когда старший брат Достоевского скоропостижно скончался, писатель взял на себе его огромные долги, которые выплачивал практически всю жизнь.
В подростковом возрасте праправнук Достоевского Алексей сыграл Колю Красоткина в фильме «Мальчики» по мотивам «Братьев Карамазовых».
Младшего сына Алексей назвал в честь деда, так что в Петербурге и сейчас живет Федор Достоевский.
Причиной создания «Преступления и наказания» стало тяжелое финансовое положение Достоевского. Он написал письмо редактору журнала «Русский вестник» Каткову, описал сюжет будущего романа и получил 300 рублей аванса.
Сложно поверить, но Достоевский не был высокооплачиваемым автором: долгое время его гонорар за печатный лист составлял 150 рублей, в то время как Толстой за ту же работу получал 500 рублей.
Известный факт, что Достоевский страдал от эпилепсии, некоторые современные исследователи подвергают сомнению. Возможно, причиной припадков было совсем другое заболевание.
Вторая и последняя жена Достоевского Анна Григорьевна Сниткина была моложе его на 25 лет и познакомилась с писателем, нанимаясь к нему на работу стенографисткой.
В первый же день знакомства Достоевский рассказал Анне о своей эпилепсии и о пережитой им смертной казни.
Анна Григорьевна записывала не только романы мужа, но и вела дневник. Позже она расшифровала стенографические записи и опубликовала их.
Анна Григорьевна овдовела в 35 лет, больше не выходила замуж и посвятила себя творчеству умершего мужа: издала полное собрание его сочинений, основала школу Достоевского в Старой Руссе, работала над своими воспоминаниями.
Последними словами Достоевского, обращенными к жене Анне перед смертью, были « Бедная. дорогая. с чем я тебя оставляю. бедная, как тебе тяжело будет жить. »
Незадолго до смерти Сниткиной Сергей Прокофьев попросил ее написать что-нибудь в его альбом, посвященный солнцу. «Солнце моей жизни — Федор Достоевский. Анна Достоевская. » — написала она.
Отец Анны Сниткиной был большим поклонником Достоевского, поэтому о его творчестве девушка знала с детства.
Достоевский был очень впечатлительным — современники вспоминали, что он легко мог упасть в обморок, например, при виде красивой женщины.
У Достоевского была серьезная зависимость от азартных игр, однажды он проиграл в рулетку одежду и вещи жены.
Известная цитата из романа «Идиот» про красоту, которая спасет мир, в большей степени относится к красоте внутренней. По крайней мере, сам автор вкладывал в нее именно этот смысл.
Еще одна цитата, которую так часто пишут на чашках, «Свету ли провалиться, или мне чаю не пить», подчеркивает эгоизм и мелочность героя «Записок из подполья», который произносит эти слова.
Писатель ввел в русский язык слово «стушеваться» — впервые оно появилось в произведении «Двойник».
Во времена Достоевского взгляды на возраст отличались от наших. Так, старухе-процентщице Алене Ивановне было всего 42 года.
Не все знают, но у Достоевского есть смешные произведения, например, водевильный рассказ «Чужая жена и муж под кроватью».
Достоевский — широко открытыми глазами
М.ПЕШКОВА: Высокомерно глядеть на Достоевского никак не получается, время от времени, вытаскивая с полки томик горчичного цвета, из полного академического 30-томника, погружаясь не только в тексты: Читаные, перечитанные, а их комментарии. А тут и дата случилась 190— летие писателя, когда все периодические издания сочли своим долгом написать о Федоре Михайловиче. Все думала дату пережду, подытожу высказанное — да не вышло. Уже 3 месяца как появилась новая книга Достоевского из серии « Жизнь замечательных людей» доктора филологии, ведущего научного сотрудника института искусствознания Людмилы Сараскиной. Презентация книги была еще на осенней книжной ярмарки, а разговоры вокруг книги не умолкают. Писатели поставили множество вопросов передо мною, один и вовсе не давал покою: «Как Достоевский, столько всего перенесший на все вокруг мог смотреть с широко раскрытыми глазами, не отворачиваясь»? И почему автор всех времен отворачивается от негатива. Зададим этот вопрос Людмиле Ивановне Сараскиной.
М.ПЕШКОВА: Он увидел что в 20 веке будет в России?
М.ПЕШКОВА: Ну это уж совсем.
М.ПЕШКОВА: Беспризорных больше, чем в гражданскую войну.
Л.САРАСКИНА: Знаете, я все-таки так не думаю, это был бы очень легкий ответ и простое решение вопроса. Все-таки, когда ему было 23 года, и он написал роман «Бедные люди», у него эпилепсии не было. Эпилепсия была у него обнаружена как болезнь с диагнозом и точно установлено название этих нервных припадков, которые у него были, которые обнаружились явственно, это уже был 57 год, это было в Семипалатинске, после каторги, ему было 35 лет. А в 23 года, когда он написал роман «Бедные люди», он не был так болен, у него были недомогания, у него были нервные припадки. Он вообще был тонко чувствующий человек. Почему бы ему не писать то, о чем он знал доподлинно? Об инженерном училище, о товарищах, об атмосфере этого учебного заведения.
М.ПЕШКОВА: Т.е. он мог писать с себя что-то?
М.ПЕШКОВА: Это еще не все вопросы, на которые хотелось получить ответ у известного филолога Людмилой Сараскиной, автора полутора десятков книг о Достоевском. Александр Смирнов*— звукорежиссер, Майя Пешкова, программа «Непрошедшее время».
Достоевский изгоняет бесов. Какие пророчества русского гения сбываются в XXI веке
О том, что значит для нас Достоевский сегодня, когда мир так круто изменился, мы поговорили с ведущим исследователем его биографии и творчества Людмилой Сараскиной.
Но что он предсказал в ХХ и XXI веках? Что сбылось и, возможно, еще сбудется?
Прошло еще сто лет, и мы можем видеть, сколь многое попадает в перечень «всё». Это и сценарий падения империи в лицах, и почерк политических убийств, и аристократы, пошедшие в демократию, и их инфернальные «подвиги». Оптика Достоевского, его способность предвидеть, помещая уже случившиеся события в горизонты предстоящего, была поразительной! Будущие итоги настоящих событий ему были ясны до подробностей. Он чувствовал «химию и физику» грядущей революции, предвидел ее соблазны и последствия.
Иван Бунин, не будучи поклонником художественной манеры Достоевского, вынужден был вслед за ним с болью и тоской свидетельствовать о расчеловечивании людей в эпоху революционных бесчинств, о неизбежном переименовании добра и зла. Его дневник «Окаянные дни» стал проверкой на практике того, что автор «Бесов» предвидел, а он, Бунин, увидел и пережил.
Порой кажется, что история «после Достоевского» продолжает дописывать его, выдвигая новые невиданные сюжеты. Пять его романов, «пятикнижие», обрели репутацию диагноза всего следующего столетия, многоликой бесовщины ХХ века. Вряд ли можно усомниться, что история исчерпана и ей нет продолжения в XXI столетии. Несбывшееся из предвиденного не доказывает ошибочность того, кто предвидел. Несбывшееся не сбылось ПОКА. История, описанная Достоевским «на вырост», еще аукнется и откликнется. Реальность Достоевского остается открытой, и это ее фундаментальное свойство! Кто будет жить, тот увидит.
Как в мире отмечается 200-летие Достоевского? Пандемия сильно изменила планы и форматы?
Сон Раскольникова в точности описывает то, что происходит сегодня. Но согласитесь, что дистанционные формы общения дают и новые возможности. Ведь тем не менее юбилей отмечают широко?
В Словении, вслед за Венгрией, перевели моего «Достоевского» из ЖЗЛ-ской серии; «Молодая гвардия» выпускает третье издание этой книги.
Кажется, мы сильно рассорились с Европой. Что сказал бы в связи с этим Федор Михайлович? Ведь он считал, что русские даже больше европейцы, чем сами европейцы.
Людмила Сараскина: Предвидения автора «Дневника писателя» о будущих взаимоотношениях России и дальнего Запада, России и славянского мира поистине ошеломительны. Он был зорким свидетелем: «Взгляните, кто нас любит в Европе теперь особенно? Даже друзья наши, отъявленные, форменные, так сказать, друзья, и те откровенно объявляют, что рады нашим неудачам. Поражение русских милее им собственных ихних побед, веселит их, льстит им. В случае же удач наших эти друзья давно уже согласились между собою употребить все силы, чтоб из удач России извлечь себе выгод еще больше, чем извлечет их для себя сама Россия».
Россия не сегодня рассорилась с Европой; прежде Достоевского об этой вековой (вековечной?) ссоре высказался Пушкин: «Иль нам с Европой спорить внове?» В «Клеветниках России» (стихотворению в этом году исполняется 190 лет) сделан горький вывод: «И ненавидите вы нас. / За что ж? ответствуйте: за то ли, / Что на развалинах пылающей Москвы / Мы не признали наглой воли / Того, под кем дрожали вы?»
Спустя полвека Достоевский как русский европеец констатирует тот же прискорбный факт: «Теперь всякий в Европе. держит у себя за пазухой припасенный на нас камень и ждет только первого столкновения. Вот что мы выиграли в Европе, столь ей служа? Одну ее ненависть!»
Россия, считает Достоевский, проиграла свою европейскую карту из-за того, что слишком активно, себе во вред, не считаясь с собственными интересами, не понимая даже, в чем именно эти интересы состоят, бросалась в европейские распри, как в свое кровное дело.
В России к Федору Михайловичу неоднозначное отношение. Когда-то Анатолий Чубайс заявил: «Я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски». Сейчас уже стало общим местом обвинять Чубайса во всех бедах России, с чем я, кстати, не согласен. В сущности, он выразил мнение большинства «эффективных менеджеров», которые сегодня составляют в России особый класс. С кем же России по пути?
Людмила Сараскина: Я хорошо помню это высказывание. Был задан вопрос: годится ли капитализм для России с ее народной ненавистью к богачам и верой в нравственное превосходство бедных. В ответ на эту безусловную подначку и разразился своей тирадой главный приватизатор России. Но ни тогда, ни теперь, по прошествии 17 лет, признание господина Чубайса меня не удивило и не удивляет: оно совершенно типично для русского либерала-западника, каким его видел и описал Достоевский: «Они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться! Тут одна только животная, бесконечная ненависть к России, в организм въевшаяся». Подобных высказываний у Достоевского десятки. Приведу еще только одно: «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить».
Но меня поразил избранный вид смертной казни. Даже Ленин, который тоже не был расположен к «архискверному Достоевскому», был много мягче и деликатнее. Ильича всего-навсего стошнило, когда он прочитал сцену в монастыре из «Братьев Карамазовых». Ну, запретил бы издавать книги, изучать в школе. Но чтобы разорвать.
Наверное, все же господин Чубайс имел в виду не палаческую экзекуцию над физическим телом писателя. Скорее всего, речь шла о стране, которую либералы-западники видят третьестепенной, распавшейся (разорванной!) на 15-20 частей, где народ живет, не поднимая глаз, с унылым сознанием, что собственность богачей священна и что «всяк сверчок знай свой шесток».
Кажется, он сильно недооценил и тот факт, что люди больше не позволят никаким «железным дровосекам» экспериментировать с их страной и ни за что не отдадут на растерзание своего главного писателя.
Какие мифы о Достоевском самые вредные и опасные?
Что можно было сделать хуже для памяти только что ушедшего гения, чем письмо Николая Страхова, адресованное Льву Толстому, в котором автор «решается наконец открыть глаза» и «сказать всю правду» про великана покойного великану живущему! Страхов прекрасно понимал, что рано или поздно эпистолярное наследие Толстого станет известно всему миру, клевета обретет статус документа, и с Достоевским будет покончено раз и навсегда. К чести русской литературы, постыдная затея провалилась, однако отравленный источник до сих пор в активе у черных копателей.
Ваш любимый памятник Достоевскому, любимая экранизация его прозы и лучший биографический фильм о нем?
Людмила Сараскина: Мой любимый памятник Достоевскому живет не в камне и не в бронзе. Я вижу его в Полных собраниях сочинений, с комментариями и без, в отдельных изданиях его романов с умными предисловиями (можно и без них), в разнообразных «Материалах и исследованиях», ему посвященных, во всем объеме литературы о нем и его сочинениях. Лучшее, что можно было для него сделать, это говорить, писать, спорить о нем.
Можно только сожалеть о несбывшемся и верить, что картина была бы прекрасной. Не хочется думать, что рухнувший замысел навсегда закрыл тему.
АНОНС
Накануне юбилея Ф.М. Достоевского в издательстве «Прогресс-Традиция» вышла книга Людмилы Сараскиной «Достоевский и предшественники», посвященная важной проблеме воплощения биографий великих людей на экране.
Ключевой вопрос
Религиозный грешник: неоднозначность личности Достоевского
Вчера исполнилось 200 лет со дня рождения Федора Достоевского.
Гений пера, один из самых читаемых авторов на земле, его произведения переведены более чем на 170 языков мира, пять его произведений входят в список «100 лучших книг всех времен» по версии Норвежского института имени Нобеля, роман «Преступление и наказание» используют как учебное пособие при характеристике убийцы студенты иностранных ВУЗов.
Но так ли идеален был Достоевский?
Никто не умоляет его заслуги и талант. Никакая информация о писателе не заставит нас разлюбить его великолепные романы. Но, возможно, некоторые факты о Достоевском помогут иначе посмотреть на его произведения?
Факт 1. Достоевский был заядлым игроком.
Он играл, проигрывал и свои деньги, и деньги своих женщин. Кстати, если бы не эта его вредная привычка, мир, возможно, никогда не увидел бы «Преступление и наказание». Федор Михайлович начал этот роман из-за острой материальной нужды. Как-то в Германии он очень сильно проигрался и остался абсолютно без средств к существованию. Роман писал в спешке, чтобы получить гонорар и расплатиться с долгами. Его долги приходилось терпеть и периодически покрывать его второй жене.
Факт 2. Достоевский был падок на женщин.
Федор Михайлович был очень любвеобильным мужчиной. В юности был частым гостем публичных домов. Но даже жрицы любви, после первой встречи с Достоевским, отказывались от дальнейших встреч. И даже деньги не помогали.
Женился, но первый брак был несчастливым. Еще в первую брачную ночь у Достоевского случился припадок, который навсегда вселил отвращение к мужу у жены. Он бросил умирающую жену через несколько лет брака и укатил с любовницей за границу.
В 1860 году он познакомился с Апполинарией Сусловой. Они были абсолютно разными людьми, и по характеру, и по взглядам, и это не могло не сказаться на отношениях. Он был ее первым мужчиной, и отдавшись чувствам она требовала больше времени, требовала развестись с женой (она уже была больна чахоткой и умирала). Однако в Париже, куда Достоевские приехал немного позже своей возлюбленной, она уже завела роман с испанским студентом.
Достоевский женился во второй раз в 45, его избраннице было 20. Она боготворила писателя, помогала ему писать романы. Она терпела его припадки, ревность, игровую зависимость, даже помогала рассчитываться с долгами. Он был привязан к девушке, а она, несмотря ни на что, сделала Федора Достоевского счастливым, родила ему детей, и осталась верна мужу даже после его смерти.
Факт 3. Достоевского чуть не погубила его бунтарская натура.
Его приговорили к смертной казни за участие в кружке петрашевцев. В это объединение вошли люди разных политических взглядов, но многие были социалистами-утопистами и свергать власти они не планировали. Федора Михайловича вывели на площадь, где всех участников кружка должны были расстрелять. Уже перед казнью, когда вывели первую тройку (Достоевский был шестым в списке), никто из осужденных не знал, что помилование уже было подписано императором. Однако власти решили устроить небольшой спектакль и создать иллюзию настоящей казни. В результате этого представления, Николай Григорьев, который шел в первой тройке и стоял с мешком но голове, сошел с ума. На казнь в те времена выводили по трое. Григорьев оказался в первой тройке, и его крыша уехала, пока он ждал пулю с мешком на голове. А Достоевский был шестым в списке, и был очень впечатлен происходящим.
Факт 4. Достоевский был религиозным фанатиком, но в своем формате.
Для него Иисус был идеальным человеком, и к такому идеалу необходимо стремиться. Достоевский считал, что если достичь такого идеала, то наступит рай на земле, что в корне противоречит постулатам Библии.
Его взгляды менялись с течением жизни, но литераторы, зная этот факт, находили религиозный символизм в его произведениях. Например, фамилия Раскольникова отсылает к расколу в Русской Православной Церкви в 17 веке.
Факт 5. Самые значимые свои произведения он написал в последние годы жизни.
Так вышло, что произведения, написанные в последние годы жизни, стали самыми популярными и востребованными. Однако, при жизни критики Федора Михайловича не жаловали. Многие говорили, что истинный талант писателя люди оценят многими годами позже. Так и случилось. Первые романы Достоевский несколько раз переписывал с учетом критиков.
А некоторые романы, которые вошли в т.н. «Достоевское пятикнижье» вообще были написаны наспех ради гонорара, который был необходим для погашения долгов.
В общем, это гений, который признан во всем мире, его книги были переведены на более 170 языков и до сих пор тиражируются.
Статья не несет никакого призыва, имеет исключительно информационный характер.
Какие романы Достоевского вы считаете самыми удачными?
Все таки копипастеру стоит определится, на 20 или 170 языков переведён Достоевский
1979. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России», www.youtube.com/c/gtrftv
О ТУЧНОМ БАСНОПИСЦЕ
. или соловья баснями не кормят.
Школьная программа однобоко представляет своих персонажей.
236 басен в девяти сборниках, изданных при жизни, — не всё, чем славился Иван Андреевич Крылов (1769-1844).
Для начала — дедушка Крылов не был дедушкой: лишённый возможности в младые годы жениться по любви, Крылов остался холостяком и прекрасно себя чувствовал.
Иван Андреевич пользовался уважением в своём кругу, поскольку знал пять иностранных языков. Причём греческий он выучил самостоятельно в 50 лет, когда затеял переводить «Одиссею». Крылов начал работу над текстом, но, как сам признавался, по лености бросил.
Басни его — как и пьесы с прочими литературными опытами — поначалу выглядели коряво и популярностью не пользовались. Слава настигла энергичного толстяка уже в зрелом возрасте. Причём славился он, в том числе, как талантливый скрипач, редкий умница, заядлый картёжник — и невероятный обжора.
Крылов любил устриц. Обычная порция — от 80 до 100 штук в сопровождении английского портера. Но в приоритете у него был простой русский обед: щи, ботвинья, кулебяка, жирные пирожки, гусь с груздями, сиг с яйцами и поросёнок под хреном. Полугречневых блинов размером с тарелку и толщиной в палец он съедал с икрой по 30 штук в один присест.
Из-за вечно сонного вида баснописца считали пьяницей, хотя пил он немного, зато налегал на квас. После обеда в гостях около места Крылова на полу оставались бумажки и косточки от котлет, которые он, как говорили, из скромности направлял под стол.
Больше 35 лет Иван Андреевич регулярно обедал в Английском клубе и после еды непременно дремал, прислонившись затылком или щекой к стене. Место было одно и то же, поэтому на стене осталось жирное пятно. После смерти Крылова его ещё долго не закрашивали.
Александр Сергеевич Пушкин как-то назвал старшего коллегу «преоригинальной тушей», а дочь президента Академии художеств Оленина, у которого Крылов долгое время обедал каждое воскресенье, весьма едко дразнила Ивана Андреевича и высмеивала его феноменальную неопрятность. Слуги разделяли это качество баснописца: по свидетельству современников, в его доме было грязно, всюду лежала пыль, сигарные окурки не выносили неделями. Сам хозяин часто держал окно гостиной раскрытым и прикармливал крошками воробьёв и голубей прямо на ковре.
Будучи популярным литератором и значительным государственным служащим, Крылов порой получал приглашения на обед от императрицы: семья Александра Первого к нему благоволила. Примечательны заметки, оставленные тучным гостем насчёт посещения царских застолий.
Убранство, сервировка — одна красота. Сели — суп подают, на донышке зелень какая-то, морковки фестонами вырезаны, да всё так на мели стоит, потому что — супу-то самого только лужица. А пирожки? — не больше грецкого ореха. Захватил я два, а камер-лакей уж убирать норовит. Попридержал я его за пуговицу и ещё парочку взял.
Рыба хорошая — форели, ведь гатчинские, свои, а такую мелкую подают — куда меньше порционного.
За рыбою пошли французские финтифлюшки. Как бы горшочек опрокинутый, студнем облицованный, а внутри и зелень, и дичи кусочки, и трюфелей обрезочки — всякие остаточки. На вкус недурно, хочу второй горшочек взять, а блюдо-то уже далеко. Что же это, думаю, такое? Здесь только пробовать дают?
А сладкое! Стыдно сказать… Пол-апельсина! Нутро природное вынуто, а взамен желе с вареньем набито. Со злости с кожей я его и съел.
Плохо царей наших кормят — надувательство кругом. Вернулся голодным. И дома ужина нет, прислугу отпустил. Пришлось ехать в ресторан.
При старом гнилом режиме даже царям трудно жилось, не то что литераторам.
Тварь ли я дрожащая.
«Сердце хирурга» Фёдор Углов
Теперь, собственно, мой отзыв. Корявый, простой, но мой.
— Не могу без того, папа, чтоб врачом не стать.
В первую очередь хочу выразить благодарность тому, кто напомнил мне про эту книгу. Мне, человеку, который далёк от медицины, книга была очень полезна.
Изменилось отношение к врачам, я как бы была их глазами, мыслями, руками эти несколько дней. Посмотрела на сферу с другой стороны, не со стороны пациента. Очень надеюсь, что и в наше время есть такие люди, которые неравнодушны к горю людей.
Я не знала, кто такой Углов, пока не начала читать книгу. Оказывается, я составляла для Пикабу подборку книг про врачей и тут же о ней забыла. А зря.
Мальчик из Сибири, который с детства мечтал стать врачом, не отступил от мечты. Причём, написал кучу трудов для будущих хирургов, брал пациентов, от которых отказались другие врачи, провёл множество операций, которые ещё не проводил никто!
Огромная любовь к людям и своей профессии.
Сонечка
11 ноября 2021 года исполнится 200 лет со дня рождения выдающегося русского писателя Фёдора Михайловича Достоевского.
Я участвую в конкурсе для художников.
Вот такой я вижу Сонечку Мармеладову из «Преступления и Наказания».
Советский поэт Бродский. Не Иосиф!
Сейчас когда говорят поэт Бродский, на ум сразу приходит одно-единственное имя и один-единственный образ. Но за полвека до знаменитого нобелевского лауреата был еще один поэт по фамилии Бродский. Талантливый, яркий и, к сожалению, быстро забытый одессит…
Представьте себе Одессу первых советских лет. Город буквально живет литературой. Там можно встретить Эдуарда Багрицкого и Исаака Бабеля. Там творят Валентин Катаев и Юрий Олеша. Там делают свои первые шаги на писательском поприще Ильф и Петров. Там обитают Константин Паустовский и Вера Инбер.
А еще там блистает Давид Бродский.
Для того, чтобы производить неизгладимое впечатление на каждого встречного у него были все данные.
Он был огромен, страшно толст и прожорлив. При этом обладал чудовищной силой — однажды в цирке откликнулся на вызов легендарного силача Ивана Поддубного, вышел на арену из зрительного зала и продержался против него целых две минуты. Удивленный Поддубный настойчиво советовал незнакомцу заняться профессиональной борьбой.
Еще у Бродского была фотографическая память, благодаря которой он постоянно сражал преподавателей. Чуть ли не всю русскую литературу знал наизусть — в любой момент мог начать цитировать огромными кусками.
А главное — он писал замечательные стихи со смелыми рифмами, яркими образами и свежей ритмикой. Правда, по большей части это были переводы зарубежных поэтов. Но переводы изумительные! Совершенно по-новому на русском языке зазвучали Шиллер и Гете, Виктор Гюго и Шарль Бодлер.
Именно Давиду Бродскому принадлежит первый советский перевод «Пьяного корабля» Артюра Рембо, который просто потряс отечественного читателя свободой владения словом.
Вот как пишет об этом Евгений Витковский в книге «У входа в лабиринт»:
«Летом 1929 года в «Литературной газете» появился первый полный советский перевод «Пьяного корабля», поразивший воображение современников непривычной красотой и упругостью стиха, полной свободой от оков буквализма (т. е. оригинала — это казалось достижением) и какой-то неслыханной яркостью. «Пьяный корабль» в переводе Давида Бродского восхитил читателей прежде всего пластикой, невозможной среди переводчиков Рембо в традиции символизма (у Сологуба, Анненского, Брюсова), так и у переводчиков, близких к «Центрифуге» (Бобров, Петников), даже у акмеистов (Гумилев). Четырехстопный анапест, почти еще не испробованный в качестве эквивалента французского двенадцатисложника, вызывающая красота рифмовки — примета «южной» школы! — и, кстати, столь же вызывающе близко к оригиналу переведенные две первые строфы (и, может быть, третья, хотя в ней уже «не все в порядке»), — все это подкупало. А четвертая строфа — это ли не образец замечательных русских стихов?!»
И сразу приведем вам ту самую четвертую строфу, которая восхитила Витковского:
Черт возьми! Это было триумфом погонь!
Девять суток, как девять кругов преисподней!
Я бы руганью встретил маячный огонь,
Если б он просиял мне во имя господне!
Давид Бродский прожил долгую жизнь по меркам того бурного и неспокойного времени. Он умер в 1966 году в возрасте 67 лет.
Однако все послевоенные десятилетия о поэте его коллеги старались не вспоминать. В литературной среде ходил слух о том, что это именно он доносил в НКВД на Осипа Мандельштама, с которым общался и в гостях у которого бывал.
Слух этот никакого подтверждения не имел и так его и не получил. Но, как говорится, осадочек остался. До сих пор о Давиде Бродском почти ничего не слышно — только подпись его можно встретить под разными переводами. Даже фотографии его к этой статье нам найти не удалось.
Как американский классик женился на 13-летней кузине
Половина современной американской литературы выросла прямиком из Эдгара Аллана По, что охотно признают литературоведы. При всем этом сам американский классик стоит в этой литературе как-то особняком. Он куда больше вписывается в литературу европейскую — и своим стилем, и темами произведений, и даже образом жизни.
Его легко можно было бы представить близким другом Шарля Бодлера или одним из плеяды проклятых поэтов. Да он, по сути, и был таковым — только на другом континенте и на несколько десятилетий раньше.
Биография Эдгара По, как и полагается проклятым поэтам, полна странностей, темных мест и вызывающих моментов. Один из таких моментов — женитьба на своей собственной двоюродной сестре. Мало того, она была вдвое младше его, Вирджинии тогда исполнилось всего 13 лет.
Познакомился он с ней, живя у родной тетушки, которую звали Мария Клемм. У Эдгара По в кармане не было ни гроша, платить за съем жилья ему было нечем, так что тетка согласилась приютить его под своей крышей. Там же, кстати, жил и его брат Генри Леонард.
У тетки была очаровательная дочка Вирджиния, в которую Эдгар По вскоре влюбился. Надо сказать, что Мария Клемм оказалась весьма продвинутой и понимающей родственницей. Скандалов она закатывать не стала, а наоборот… дала добро на их свадьбу. Условие поставила одно-единственное — спать вместе им нельзя без ее разрешения. А разрешение она даст, когда Вирджиния созреет для этого.
В 1836 году состоялась свадьба.
Эдгар По любил свою жену без памяти. Первые несколько лет прошли, в общем-то, безоблачно. В семье царила идиллия, издательства были благосклонны. Он писал, творил, был счастлив.
Но вскоре посыпалась целая вереница бед. Главная беда была связана с Вирджинией — в 1842 году у нее случился первый приступ туберкулеза. С этого момента она будет неуклонно чахнуть и угасать.
У Эдгара По все валилось из рук. Он запил по-черному, впал в депрессию, устраивал скандальные выходки, потерял в итоге место редактора в журнале Graham’s Magazine. Дальше накатило безденежье, гора долгов, судебные иски, признание банкротом. И все это время Вирджиния была прикована к постели. В 1847 году она скончалась.
Не будем дальше расписывать судьбу Эдгара По. Веселого в ней мало, он и сам прожил недолго после этого — всего два года. Последнее его стихотворение называется «Аннабель Ли». Процитируем первые его три строфы, из которых сразу понятно, о ком и о чем оно:
Это было давно, это было давно,
В королевстве приморской земли:
Там жила и цвела та, что звалась всегда,
Я любил, был любим, мы любили вдвоем,
Только этим мы жить и могли.
И, любовью дыша, были оба детьми
В королевстве приморской земли.
Но любили мы больше, чем любят в любви,—
Я и нежная Аннабель-Ли,
И, взирая на нас, серафимы небес
Той любви нам простить не могли.
Оттого и случилось когда-то давно,
В королевстве приморской земли,—
С неба ветер повеял холодный из туч,
Он повеял на Аннабель-Ли;
И родные толпой многознатной сошлись
И ее от меня унесли,
Чтоб навеки ее положить в саркофаг,
В королевстве приморской земли…
Как Горький влюбился в богемную девушку. Он читал ей рассказы, а она зевала
В 25 лет начинающий писатель, будущий классик русской и советской литературы, влюбился без памяти. Девушка, которая сразила его, была старше на восемь лет. Ее звали Ольга Каминская.
Родилась Каминская, как и Горький в Нижнем Новгороде, то есть были они земляками. Но связывало их и еще кое-что — приверженность левым идеям.
Девушка она была яркая, активная, самостоятельная. У нее был брошенный ею законный муж, был любовник, с которым она жила, был ребенок, но все это совершенно не мешало ей заводить новые романы. За плечами у нее были несколько лет эмиграции, жизнь в Вене и Париже. Она задорно пела французские песенки, играла на сцене и очень изящно курила папиросы. Богема как есть.
Странное совпадение! В одном из разговоров выяснилось, что ее мать была акушеркой и помогала в свое время рождению маленького Алеши Пешкова. В смысле, мать Ольги Каминской принимала роды у матери Максима Горького. Судьба!
«Дальше все пошло с быстротой, вполне естественной для женщины, которая впервые встретила невиданного ею интересного зверя, и для здорового юноши, которому необходима ласка женщины…» — вспоминал позже Горький в автобиографическом рассказе «О первой любви».
При этом у них часто возникали размолвки на литературной почве.
«Литературные вкусы наши непримиримо расходились: я с восторгом читал Бальзака, Флобера, ей больше нравились Поль Феваль, Октав Фейлье, Поль де-Кок и, особенно — «Девица Жиро, моя супруга», — эту книгу она считала самой остроумной, мне же она казалась скучной, как «Уложение о наказаниях», — читаем мы в том же горьковском произведении.
Но все было бы ничего, если бы Ольга не относилась с полнейшим равнодушием к творчеству самого Горького. И вот это уже стало проблемой. Серьезным ударом оказалось чтение свеженаписанной «Старухи Изергиль». Горький читал ее вслух поздно вечером и вдруг обнаружил, что слушавшая его Ольга крепко заснула.
Это на «Старухе Изергиль» — одном из самых ярких произведений писателя! Где легенды о гордом Ларре и благородном Данко!
«Я встал и тихонько вышел в сад, испытывая боль глубокого укола обиды, угнетенный сомнением в моих силах», — так позже описывал эту сцену Горький.
Дело кончилось тем, что однажды Каминская нашла себе новый интересный объект для охоты — молоденького лицеиста, которого ей захотелось «встряхнуть» и «разбудить». Этого Горький уже не вынес и расстался с Ольгой.
Бесы. Ставрогин и Верховенский
Автор: Анастасия Калюжная
Говорил ли Сталин: «Нет человека — нет проблемы»?
Знаменитая фраза, приписываемая вождю народов, давно стала символом сталинских репрессий. Мы проверили, говорил ли её Сталин на самом деле.
(Спойлер для ЛЛ: пруфов, что эту фразу произнёс Сталин нет, сама формулировка пошла гулять в народе из литературного произведения)
Однако даже беглый поиск этой фразы в источниках советских времён принесёт пытливому читателю довольно скудные результаты. В доступных в сети изданиях раньше 1988 года её попросту нет. В указанный год она синхронно появляется в историко-публицистическом издании «Уроки горькие, но необходимые», журнале «Огонёк» и знаменитом романе Анатолия Рыбакова «Дети Арбата». Причём в первом случае отмечается, что эта якобы сталинская фраза «передавалась из уст в уста в 50-х годах». В 1989 году цитата, названная «философией Сталина», прозвучала на I съезде народных депутатов СССР из уст актёра Соса Саркисяна. В том же году она попала в книгу Фёдора Бурлацкого «Новое мышление: диалоги и суждения о технологической революции и наших реформах». Других появлений вариаций этой фразы, даже без упоминания Иосифа Виссарионовича, в довоенной литературе нет.
Зато присутствует фраза в 16-м томе собрания сочинений И. В. Сталина, вышедшем в 1997 году. Там приведена стенограмма беседы вождя с А. М. Лавровым и А. М. Джугой, состоявшейся в августе 1950 года. «Один бомбардировщик без опознавательных знаков с территории Албании — и нет ни дворца, ни американско-английского агента Тито. Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы», — говорит в этой беседе… не Сталин, а его собеседник, некий Джуга. Далее идёт ссылка на книгу В. Жухрая «Сталин. Правда и ложь», вышедшую в 1996 году. По всей видимости, название соответствует содержанию книги, поскольку даже сам деятель Джуга оказался вымышленной фигурой. Других подтверждений тому, что подобная беседа вообще имела место, нет.
А вот как цитата выглядит в вышеупомянутых «Детях Арбата»:
Над «Детьми Арбата» Анатолий Рыбаков начал работать ещё в 1965 году (по другим сведениям, в конце 1950-х). Полностью роман был закончен только в 1982 году, а опубликован в журнале «Дружба народов» ещё пять лет спустя, когда настала эпоха гласности. И сразу за этим последовали многочисленные появления нашей фразы в других источниках. Таким образом, есть серьёзные основания полагать, что именно в романе Рыбакова цитата Сталина появилась впервые.
И действительно, годы спустя сам автор это подтвердил. Вот что он пишет в автобиографическом произведении «Роман-воспоминание», вышедшем в 1997 году:
«Возможно, от кого-то услышал, возможно, сам придумал. Ну и что? Разве Сталин поступал по-другому? Убеждал своих противников, оппонентов? Нет, он их истреблял. «Нет человека — нет проблем. » Таков был сталинский принцип. Я просто коротко его сформулировал. Это право художника».
А в 2000 году, когда Анатолия Наумовича уже не было в живых, в альманахе «Лебедь» вышла статья Валерия Лебедева «Если бы Горбачёв был решительней». В ней автор цитирует фрагмент из своей беседы с Рыбаковым, состоявшейся 16 июля 1995 года:
«В одной из своих статей, которая ему особенно понравилась, я воспроизвёл известный афоризм Сталина: «Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет проблемы!» Анатолий Наумович впился: где говорил это Сталин? В каком своём произведении? Или в записке? Или в какой речи?
Я задумался. Ответил так: зная немного психологию Сталина, предполагаю и даже уверен, что таких вот в точности слов он никогда публично не говорил. И не писал. Он же был великий актёр в политике и не позволил бы себе раскрыть свою сущность. Такую откровенность он мог бы позволить себе только в очень узком кругу своих «соратников», а вернее, холуёв. Где я это читал? Да как-то расплывчато. Висит в воздухе. Много где. В мемуарах. В публицистике. Эта фраза стала своего рода штампом для обозначения той эпохи.
— Значит, не помните точно, где?
— Так вот именно, — вскричал Анатолий Наумович с юношеской живостью, – я её сам придумал! Впервые в «Детях Арбата» эту фразу Сталин как раз и произносит. Я сочинил и вложил в уста Сталину! Я же написал этот роман за 20 лет до его публикации в 1987 году. И оттуда она пошла гулять, и никто уже не помнит, откуда она взялась. Я, я автор этого афоризма. И вот никто не помнит и не знает.
В последних словах прозвучала нескрываемая горечь. Я встал и пожал его руку.
— Анатолий Наумович! — сказал я с неподдельным волнением и даже пафосом. — Если так, то разрешите мне вас поздравить и выразить восхищение. Ибо вам в нескольких словах удалось удивительно точно передать всю суть сталинского подхода к людям. Его психологию. Знаете, это лучше, чем у Фрейда с его оговорками. А то, что никто не помнит, — еще лучше. Стало быть, фраза стала народным присловьем. Вы создали истинно народное произведение. Знаете, как народная песня. Или былина.
— Вы так действительно считаете?
— Абсолютно. Высшее признание для творца — это когда его имя забывают, а произведение помнят, оно становится безымянным, зато народным.
— Ну, вы меня успокоили. А я-то. переживал, знаете ли. Везде эта фраза — и никогда нет никакой отсылки. Вот и у вас тоже».
Как видим, Анатолий Наумович Рыбаков не только признавал, что он автор крылатой фразы, но и досадовал, когда её приписывали советскому лидеру — настоящему, не книжному.
Наш вердикт: неверная атрибуция цитаты (цитируемая фраза или текст были неправильно атрибутированы, то есть приписаны не тому человеку, который их произносил или писал)
С чего стоит начать читать Достоевского
Американский читатель
Привет! Я американец со страстью к литературе, особенно к русской литературе, такой как Достоевский, Толстой и Солженицын. Я надеюсь поговорить об этом с некоторыми коренными россиянами. Прошу прощения за то, что я плохо пишу, русский не мой родной язык. Я с нетерпением жду встречи с людьми!
24 января – 8 февраля 2021 года прочитала книгу Фёдора Михайловича Достоевского «Повести и рассказы».
Первая повесть «Записки из подполья» навела на философские размышления о жизни. Многие мысли из «Записок» перекликаются с сегодняшним днём.
Рассказ «Вечный муж» состоит из 17 глав и по объёму сравним с повестью. В некоторых моментах этого рассказа было ощущение страха за героев. Произведение очень понравилось – такая смесь мелодрамы и детектива.
Рассказ «Мальчик у Христа на ёлке» пришёлся как раз в тему прошедших новогодних праздников. Как сам автор обозначил, весь рассказ – его фантазия.
Далее был рассказ «Столетняя», он быстро прочитался, довольно интересный.
Рассказы «Кроткая» и «Сон смешного человека» фантастические. Для меня это стало открытием – оказывается, Фёдор Михайлович ещё и писатель-фантаст на бытовые и духовные темы. Все рассказы хорошие, жизненные.
Пару лет назад прочитала книгу Достоевского «Белые ночи». Издание включает в себя роман «Бедные люди» (1846 год, это роман в письмах), а также повести «Белые ночи» (1848 год – сентиментальный роман, из воспоминаний мечтателя) и «Неточка Незванова (1849 год). В аннотации было указано, что эти повести развивают традиции социально-психологического письма.
Если роман в письмах было сначала тяжело читать, то повести быстро читала, понравились чрезвычайно. Рекомендую тем, кто ещё их не читал.
P.S. Есть желание в год двухсотлетия со дня рождения Достоевского приобрести в книжном магазине хорошее издание избранных произведений Фёдора Михайловича для домашней библиотеки. Посоветуйте что-нибудь позитивное и оптимистичное из его творений.
Как на детской книге появился гриф «Сов.секретно»
Тем большим был шок, когда уже на излете Советского Союза председатель КГБ СССР Владимир Крючков лично рассекретил прошлое знаменитой писательницы.
Как выяснилось, до того, как обрести известность в качестве литератора, Зоя Ивановна четверть века проработала во внешней разведке, была одним из лучших агентов легендарного Павла Судоплатова, курировавшего ее работу много лет.
Принимала участие в операциях внешней разведки в Харбине, в Латвии, Германии и Австрии. С 1935 года почти пять лет была заместителем резидента разведки НКВД в Финляндии.
Уже через полгода руководство финской резидентуры НКВД шифровкой запросило разрешения. пожениться.
Перед войной Воскресенскую отозвали в Союз и перевели на работу в аналитический отдел, вскоре она стала одним из ведущих аналитиков советской разведки. В частности, именно она работала со знаменитой «Красной капеллой». А в начале войны Воскресенская, как практически все «птенцы Судоплатова», занималась подбором, организацией. обучением и переброской за линию фронта разведывательных и диверсионных групп. Как писала сама Зоя Ивановна:
Каждый из работников Особой группы, на основе которой была создана Отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН), тоже готовился к тому, чтобы в любой момент направиться в тыл врага. Готовилась к этому и я. Разучивала свою роль сторожихи на переезде у маленькой железнодорожной станции.
Борис Аркадьевич и Зоя Ивановна Рыбкины
В 1947 году муж неожиданно погибает в автомобильной катастрофе. Воскресенскую «с поля» отзывают в Москву и она вновь возвращается к аналитической работе. Работает успешно, дослужившись до начальника немецкого отдела.
В 1956 году полковник Рыбкина была отправлена на пенсию по выслуге лет.
Но люди этого поколения просто не умели отдыхать. Вот что пишет о дальнейшем сама писательница:
В 1956 году я ушла в запас в звании полковника и, сидя у кровати моей обожаемой умирающей мамы, услышала ее шепот: «Дочка, без дела ты не сможешь, возьмись за перо, это твое призвание. Пиши…» Я и выполнила ее просьбу.
Берясь за свою первую книгу, я по привычке в правом верхнем углу страницы напечатала: «Сов. секретно» и смутилась – пишу ведь не докладную записку, не рапорт.
Книгу, которую она так и не увидела.
Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина скончалась 8 января 1992 года, а книга воспоминаний «Теперь я могу сказать правду» вышла из типографии только в декабре этого года.
Что имел в виду автор
Ответ на пост «Ответ на пост «Будь как дома, путник»»
Школьник проходит по литературе «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского.
Получил 2 балла. Папа пришёл в школу разбираться. Сказал, что он судмедэксперт. Учительница отвергла все претензии с формулировкой «мне не нужна правда, мне нужно, как автор думал, мыслил и писал».
Есть такая детская книжка «Зеленый фургон», которую я очень люблю. Как, впрочем, и фильм.
Молодой Харатьян, лихая и смешная одесская пурга, песня про XX век и 20-й год, который перечеркивает прошлое крест-накрест. Правда, происходящее в фильме я, как и все, считал смешной комедией. И лишь недавно узнал, что в те времена прокатывали вещи и покруче, а лихие повороты сюжета случались не только на фронтах.
Волею учителя Пуришкевича за одной партой одесской гимназии оказались два юных одессита: Саша Козачинский и Женя Катаев. Мальчики очень сильно сдружились, и дружба эта осталась нерушимой и в наступившие буйные времена Гражданской войны. При этом друзья были очень разными. Женя был тихим книжным мальчиком, а Саша, хоть и тоже любил читать, и, как утверждали учителя, имел несомненный литературный талант, был человеком другого склада.
Высокий и статный красавец, он всегда нравился девушкам, а уж когда увлеченный футболом гимназист стал голкипером знаменитой команды, сборной города Одессы «Черное море»…
Через год бывший гимназист уже руководил большой бандой налетчиков из обрусевших немцев. Позже банда объединилась с отрядом налетчиков бывшего полковника царской армии Геннадия Орлова, командовавшего карательным отрядом у Колчака, и стала знаменитой. Действовала она больше года, а шуму навела изрядно даже по тем буйным временам. Планы всех налетов разрабатывал лично Козачинский, и вскоре авторитет его вырос настолько, что молодость 17-летнего пацана просто перестали замечать. Славы Япончика он, конечно, не достиг, но многие дамы тихонько вздыхали по красавцу-налетчику.
А потом случилось неизбежное – в банду внедрили «крота», во время очередного налета организованную преступную группировку Козачинского повязали, а молодого главаря после долгого преследования настиг молодой сотрудник угрозыска Евгений Катаев.
Старые друзья встретились, и встреча эта вполне могла бы стать для кого-нибудь из них последней.
На суде Козачинскому, Орлову и Фечу дали «высшую меру социальной защиты», а потрясенный приговором Катаев уволился из «угро».
Потом была кассация, и Козачинского не расстреляли. Когда он вышел из тюрьмы по амнистии, его неожиданно позвал к себе на работу лучший друг Женька. Он к тому времени уже переехал в Москву к старшему брату Валентину, ставшему популярным писателем. Поэтому, чтобы не путали с братом, в газете «Гудок», где он работал, Женька подписывался «Евгений Петров». Да, да, тот самый Евгений Петров, в соавторстве с Ильей Ильфом сочинивший «12 стульев» и «Золотой теленок».
Евгений Петров и Илья Ильф на Гоголевском бульваре.
А в 38-м, уступив наконец постоянному нытью новоявленного классика советской литературы Евгения Петрова, ведущий журналист «Экономической жизни» Александр Козачинский написал свое первое и практически единственное произведение – повесть «Зеленый фургон». Помните, как она заканчивается? «Каждый из нас считает себя обязанным другому: я – за то, что он не выстрелил в меня когда-то из манлихера, а он – за то, что я его вовремя посадил».
Оба бывших одноклассника уйдут почти одновременно, в 39-летнем возрасте.
8 января, едва встретив новый, 1943-й год, в стылом Новосибирске умрет от тяжелой болезни эвакуированный журналист Александр Козачинский.
К. Симонов и Е. Петров. 1942 г.
Как балерина-неудачница стала самой известной русской поэтессой
И даже не те поэты, чьи стихи проходят в школе.
Идет, бычок, качается,
Факт первый. Месть балерины
Вот что рассказывала в интервью ее дочь, Татьяна Андреевна Щегляева:
«После гимназии мама поступила в хореографическое училище. На выпускные зачеты туда приехал нарком просвещения Луначарский. После зачетов учащиеся показывали концерт. Агния под музыку Шопена читала длинное стихотворение «Похоронный марш» собственного сочинения. Луначарский с трудом прятал улыбку. В 1924 году мама окончила хореографическое училище и была принята в балетную труппу. Но труппа эмигрировала. Отец Агнии был против ее отъезда, и она осталась в Москве. В 1925 году она принесла в Госиздат свои первые стихи».
Балет в ее жизни после этого возник только один раз, в 1938 году, в стихотворении «В театре»:
Мы пошли с подругой Любой.
Мы в театре сняли шубы,
Сняли теплые платки.
Нам в театре, в раздевалке,
Дали в руки номерки.
Наконец-то я в балете!
Я забыла все на свете.
Даже три помножить на три
Я сейчас бы не смогла.
Наконец-то я в театре,
Я сейчас увижу фею
В белом шарфе и венке.
Я сижу, дышать не смею,
Номерок держу в руке.
Вдруг оркестр грянул в трубы,
Мы с моей подругой Любой
Даже вздрогнули слегка.
Вдруг вижу — нету номерка.
Фея кружится по сцене —
Я на сцену не гляжу.
Все сильней играют трубы,
Пляшут гости на балу,
А мы с моей подругой Любой
Ищем номер на полу.
Укатился он куда-то.
Я в соседний ряд ползу.
— Кто там ползает внизу?
По сцене бабочка порхала —
Я не видала ничего:
Я номерок внизу искала
И наконец нашла его.
А тут как раз зажегся свет,
И все ушли из зала.
— Мне очень нравится балет,—
Хорошее стихотворение. Но не является ли оно своеобразной местью несостоявшейся балерины балеринам состоявшимся?
Факт второй: Токарь второго разряда
Поэтессе понравилось это предложение, она действительно прошла весь курс обучения, получила разряд токаря и написала книжку «Идет ученик».
Агния Львовна с великим сказочником Николаем Носовым.
Факт четвертый. Континентальный поэт
Барто была одним из самых издаваемых советских писателей. Ее книги переведены более чем на сто языков мира, некоторые из них имеют невообразимое количество переизданий. Так, знаменитые «Игрушки» только в советское время выходили более 400 раз, и невообразимое количество раз переиздавались в постсоветский период.
Общий тираж ее книг еще в советское время превысил 20 миллионов экземпляров, что позволило Расулу Гамзатову пошутить в предисловии к сборнику «Агния Барто. Стихи детям»: «Тираж ее книг больше, чем все население некоторых континентов».
Факт пятый. Источник вдохновения
В связи со всенародной известностью творчества Агния Барто давно стала неиссякаемым источником вдохновения самых разных творческих людей. И я сейчас не про группу «Барто» с ее ненормативным творчеством, не про «резиновую Зину», ставшую мемом, не про не то найденные, не то сочиненные «пророческие стишки» «Дядя Вова и медведь» и даже не про песню «Кто не знает Любочку» группы «Маша и медведи».
Мой личный топ, например, возглавляют детские стихи-хайку Ллео Каганова вроде:
Потеряла лицо Таня-тан,
Плачет о мяче, укатившемся в пруд.
Возьми себя в руки, дочь самурая!
Сын быка идет неровной походкой.
Падения не избежать.
Сумоист бросил кролика оземь,
Обездвижен, бедняга лежит на циновке,
Плачет небо о нем водопадом.
Но в общем, свидетельств всенародной любви и сегодня более чем достаточно. Поэтому закончу знаменитой эпиграммой, которая, как мне кажется, Агнии Львовне с ее неповторимым чувством юмора, очень бы понравилась:
Кто медведям лапы рвет,
Зайчиков под дождь сует,
Танин мячик бросил в речку,
Обломал быку дощечку?
Вольный художник, громкий протодиакон, нечаянный властелин и другие
Признаюсь честно – я очень люблю этого художника. Его картины на исторические сюжеты засмотрены мною до дыр. Знакомы с ними и мои постоянные читатели – эти работы украшают множество моих текстов про допетровскую Русь.
И мне кажется очень большой несправедливостью тот факт, что сегодня творчество Николая Неврева практически забыто, а имя это затерялась в «братской могиле» пресловутых «художников второго ряда».
Рано оставшийся сиротой купеческий сын Николай Неврев был из милости отдан в Мещанское училище. После его окончания юному клерку пришлось работать практически за еду, но, вопреки советам наставников, самомнение продолжало его одолевать. Больше всего на свете юноша любил рисовать, и упрямо не оставлял мечты о живописи.
Как отмечают все биографы, сравнительно поздно, на третьем десятке лет Николай Неврев все-таки смог поступить в Московское училище живописи и ваяния, где проучился пять лет.
Как это часто случалось с учившимися «на медные деньги», диплома он так и не получил – из-за нехватки средств Николаю Васильевичу пришлось бросить учебу, и он был выпущен в статусе «вольного художника».
Это сегодня у художника достаточно много возможностей заработать себе на хлеб насущный – от видеоигр до стикеров. А тогда едва ли не единственной возможностью не сдохнуть с голоду были портреты на заказ. Именно в качестве портретиста и начинал нищий «вольный художник», который вскоре стал одним из самых модных мастеров в Москве, эдаким Никасом Сафроновым того времени.
Успех объясняется просто – люди на его картинах живые. В этих лицах есть не только внешнее сходство, но и внутренний свет. Вершиной творчества художника в портретной живописи традиционно считается изображение М.И. Третьяковой, «как образец глубокого проникновения художника в личность, отображение не только внешнего сходства, но и раскрытия глубинного личностного содержания».
Но ни Никаса Сафронова, ни Александра Шилова из Николая Неврева не получилось.
Выбравшись из нищеты, художник практически бросает работать на заказ, и начинает писать то, что хочет сам. А хотел он, как и многие его собратья по Товариществу передвижных художественных выставок, писать честный портрет страны, в которой жил. В советское время это называли «ярко реалистичные полотна с глубоким социальным протестом».
Приведу только одну картину из его «бытовой» серии: «Протодиакон, провозглашающий многолетие на купеческий именинах» 1866 года.
Эту пропитанную юмором картину из фондов «Третьяковки» можно рассматривать очень долго – и честно отрабатывающего на «халтурке» батюшку, и пьяненького хозяина в хипстерских клетчатых штанах, и наследника, под шумок жующего булку, и старательно подпевающих «безденежных донов»… Да что говорить – одно только изображение приблудной богомолки справа, прикармливаемой в доме «из милости», могло бы стать сюжетом отдельной картины.
Сразу вспоминается многократно вспоминаемый в этой книге Шмелев, «Лето Господне»:
Ну-ну, отверзи уста, протодьякон, возблагодари… — ласково говорит преосвященный. — Вздохни немножко…
Василь-Василич чего-то машет, и вдруг садится на корточки! На лестнице запруда, в передней давка. Протодьякон в славе: голосом гасит лампы и выпирает стекла. Начинает из глубины, где сейчас у него блины, кажется мне, по голосу-ворчанью. Волосы его ходят под урчанье. Начинают дрожать лафитнички — мелким звоном. Дрожат хрустали на люстрах, дребезгом отвечают окна. Я смотрю, как на шее у протодьякона дрожит-набухает жила, как склонилась в сметане ложка… чувствую, как в груди у меня спирает и режет в ухе. Господи, упадет потолок сейчас.
Преосвященному и всему освященному собору… и честному дому сему… — мно-га-я… ле… т-та-а-ааааааа.
Гукнуло-треснуло в рояле, погасла в углу перед образом лампадка. Падают ножи и вилки. Стукаются лафитнички. Василь-Василич взвизгивает, рыдая:
От протодьякона жар и дым. На трех стульях раскинулся. Пьет квас. За ухою и расстегаями — опять и опять блины. Блины с припеком. За ними заливное, опять блины, уже с двойным припеком. За ними осетрина паровая, блины с подпеком. Лещ необыкновенной величины, с грибками, с кашкой… наважка семивершковая, с белозерским снетком в сухариках, политая грибной сметанкой… блины молочные, легкие, блинцы с яичками… еще разварная рыба с икрой судачьей, с поджарочкой… желе апельсиновое, пломбир миндальный — ванилевый…
Совершенно «чеховская» картина, с тем же горьковатым юмором, что у великого писателя, которого мы недавно вспоминали в связи с тем же Мещанским училищем.
Кстати, как отметила известный сетевой просветитель @torbova, у картины есть и второе название «Отец Прокадим Вонмигласов возглашает многолетие». А через несколько лет после написания картины, в 1884 году, выдуманная художником фамилия Вонмигласов появится в тоже очень смешном рассказе Чехова «Хирургия». Совпадение? Не думаю!
Или вот еще, из любимых – «Просительница», 1880-е. Наверное, вечный для России типаж, такие и сегодня в любой очереди в пенсионном фонде сидят.
Но настоящей вершиной творчества Николая Неврева стали его картины на исторические темы. В его работах нет фентезийной масштабности Васнецова или забирающей сказочности Рериха.
Неврев просто «оживляет» историю.
Она, если не путаю, даже в советский учебник «Истории СССР» попала. Лучащийся счастьем будущий царь-император, ужас на лице матери, оторопевший и явно растерявшийся патриарх… И только хитрован Зотов, будущий «архиепископ прешпурский, всея Яузы и всего Кокуя патриарх» – как всегда, себе на уме и держит покерфейс.
Или вот – мое любимое, «Ксения Борисовна Годунова, приведенная к Самозванцу».
Наверное, это и называется – талант живописца.
Ну а мы переносимся в 1913 год, ко второму знаменитому выпускнику, покинувшему стены Мещанского училища.
Это глава из моей новой книги «Люди со старой фотографии». Книга выкладывается бесплатно, почитать можно на «Автор.Тудей».
Как автор «Трех толстяков» запутался в сестрах. Он любил одну Суок, женился на другой. А была еще и третья
Сказку про трех толстяков мы все читали в детстве. Помните там девочку с необычным, но очень красивым именем Суок? Куклу наследника Тутти и одновременно его сестру?
«Посмотри: дрожат реснички,
Льется волос на висок;
Не забудь твоей сестрички
Это из песенки, которую кукла пела наследнику.
В общем, сейчас все расскажем.
Вся компания перебралась в Харьков, а дальше случилось странное. В это же время там жил известный поэт Владимир Нарбут, который в мгновение ока влюбился в Серафиму. Потребовалось всего несколько месяцев, чтобы Сима бросила Олешу и ушла к другому. Нарбут увез ее в Москву.
