какое мне дело до вас до всех а вам до меня песня текст
Последний дюйм (1958)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Вы хотите зарегистрироваться?
тексты песен
Песня о погибших пилотах
Музыка: М. Вайнберг
Слова: М. Соболь
Тяжелым басом гремит фугас
Ударил фонтан огня
А Боб Кеннеди пустился в пляс
Какое мне дело
До всех до вас?
А вам до меня!
Трещит земля как пустой орех
Как щепка трещит броня
А Боба вновь разбирает смех
Какое мне дело
До вас до всех?
А вам до меня!
Но пуля-дура вошла меж глаз
Ему на закате дня
Успел сказать он
И в этот раз
Какое мне дело до всех до вас,
А вам до меня?
Простите солдатам последний грех,
И в памяти не храня,
Печальных не ставьте над нами вех.
Какое мне дело
До вас до всех?
А вам до меня!
Маленький тюлень
музыка М.Вайнберг слова М.Соболь
В далекой северной стране
Где долгий зимний день
В студеной плещется воде
Маленький тюлень
Он между льдин плывет один
И плыть ему не лень
Но был он слаб, и он озяб
Маленький тюлень
С всех сторон он окружен
В холодной воде согрет
Плыви, малыш и не дрожи
Опасности больше нет!
Пускай грозит любой бедой
Любой тревожный день
Твои друзья всегда с тобой
Маленький тюлень.
Песня из кинофильма Последний дюйм, второй вариант
Издание второе переработанное
…………………………………………
Автор текста песни к кинофильму «Последний дюйм» – Марк Соболь, композитор – Моисей Вайнберг, фильм снят на киностудии «Ленфильм» в 1958 году, главный оператор С Рубашкин, художник А. Рудяков, оператор подводных съемок А. Попов, режиссёры фильма Теодор Вульфович и Никита Курихин.
Музыка – прелесть!
Актерское вхождение в образ – выше всех и всяческих похвал!
Режиссерское воплощение идеи – великолепно!
ФИЛЬМ – ЧУДО.
Но – увы – текст главной песни фильма с позиции художественной идеи и стихотворного метра – слабоват.
У Марка Соболя мы читаем:
Тяжелым басом гремит фугас,
Ударил фонтан огня,
А Боб Кеннеди пустился в пляс,
Какое мне дело до всех до вас?
А вам до меня?
Трещит Земля, как пустой орех,
Как щепка трещит броня,
А Боба вновь разбирает смех,
Какое мне дело до вас до всех?
А вам до меня?
Но пуля-дура вошла меж глаз
Ему на закате дня,
Успел сказать он и в этот раз,
Какое мне дело до всех до вас?
А вам до меня?
Простите солдатам последний грех,
И в памяти не храня,
Печальных не ставьте над нами вех,
Какое мне дело до вас до всех?
А вам до меня?
……………………………………………………………………………………
Я попробовал по-иному оценить образы Марка Соболя и по-своему написать текст песни.
И сейчас, уважаемые читатели, я Вам презентую то, что мне удалось, перефразируя Марка, написать:
Тяжелым басом гремит фугас,
Ударил фонтан огня,
А Кэннэди Джонни пустился в пляс:
– Какое мне дело до всех до вас?
А вам до меня?
Трещит Земля, как пустой орех,
Как щепка трещит броня,
А Кэннэди вновь разбирает смех:
– Какое мне дело до вас до всех?
А вам до меня?
Но пуля-дура вошла меж глаз
Ему на закате дня,
Сказать не успел он как в прошлый раз:
– Какое мне дело до всех до вас?
А вам до меня?
Солдатам смертный простите грех,
И, с памятью не бранясь,
Над нами не ставьте бездушных вех,
Какое вам дело до нас до всех?
А нам – до всех вас?
Имя на поэтической поверке. Марк Соболь
У каждого поэта есть одно стихотворение, которое является своеобразной визитной карточкой его творчества.
Для поэта-фронтовика Марка Андреевича Соболя – это песня на его стихи, к кинофильму «Последний дюйм»:
«Песня Бена».
Муз. М.Вайнберга.
«Тяжёлым басом гремит фугас,
ударил фонтан огня…
А Боб Кеннеди пустился в пляс –
какое мне дело до всех до вас,
а вам до меня!
Трещит земля, как пустой орех,
как щепка, трещит броня…
А Боба вновь разбирает смех –
какое мне дело до всех до вас,
а вам до меня!
Простите солдатам последний грех
и, в памяти не храня,
печальных не ставьте над нами вех…
Какое мне дело до вас до всех,
а вам до меня!»
Фильм «Последний дюйм» посмотрел в детстве после его выхода и он мне запомнился как отец и сын, борются за свою жизнь, в океане и в воздухе, побеждают стихию, преодолевают страх, боль и отчаяние.
Бен и его сын Дэви, играет Слава Муратов, упросивший отца взять его с собой, летят на дальний безлюдный берег моря.
Во время съёмок Бен подвергается нападению акул и полуживой, искусанный выбирается на берег, а мальчик, спасая жизнь себе и отцу, затаскивает его в самолёт и взлетает.
Бен, теряя сознание, на ходу учит Дэви управлять машиной, и тот преодолевает опасный путь и сажает самолёт на аэродроме – сделав всё правильно до последнего дюйма.
В фильме была ещё одна песня на слова Марка Соболя, «Маленький тюлень».
Советский поэт-фронтовик Марк Андреевич Соболь родился в Москве 4-го января 1918 года. Отец – писатель Андрей Соболь, мать врач Рахиль Бахмутская.
Вскоре после его рождения родители развелись, а в 1926 году Андрея Соболя не стало.После Февральской революции 1917 года, Андрей Соболь был комиссар Временного правительства при 12-ой армии.
7-го июля 1926 года, Андрей Соболь застрелился в Москве, на Тверском бульваре,близ Никитских ворот.
Не окончив школы, в 16 лет Марк поступил на режиссёрский факультет ГИТИСа, по совету дяди профессионального актёра Владимира Соболя.
14 декабря 1934 года Марка арестовали по доносу товарища, Юрия Щербакова, впоследствии режиссёра.
Поводом к аресту послужило неосторожное высказывание в адрес Сталина. Свидетелями по делу проходили погибший на войне Александр Стояновский и Саша Гинзбург.
Осуждён ОСО по статье 58 п. 10 – антисоветская агитация и пропаганда. Как несовершеннолетнему дали минимальный срок – один год.
По октябрь 1936 года отбывал срок в Темлаге НКВД – Потьма, Мордовия, с последующей высылкой.
На тюремных перекрёстках произошло у Марка Соболя случайное знакомство с поэтом Ярославом Смеляковым, в конце 1934 года.
А произошло оно так. Во дворе Лубянской тюрьмы, в автофургон поместили восемь человек, из разных камер, для перевозки в другие места заключения и закрыли дверью, с решётчатым окошком.
Марк Соболь вспоминает:
«Захотелось курить, мы по традиции, отдали остатки табаку соседям по камере, на новом месте утречком получим паёк махорки.
Но машина всё не трогалась. Мы стали выворачивать карманы – а вдруг оттуда высыплются хотя бы пылинки табака.
Полетело на пол мельчайшее чёрт-те что, обрывки трамвайных билетов, обломки спичек, всяческая труха…
И тут парень в кепке, ткнув перстом в образовавшуюся кучку, торжественно заявил:
— Вот.
— Что – вот?
— Теперь я понял, за что меня посадили.
Я поглядел на него внимательно, он мне понравился. Невысокий, худощавый, постарше меня, но не так чтоб намного.
Кепка сдвинута чуть не до бровей, нос крючком, губы книзу. А в общем, чем-то похож на моих соучеников по рабфаку. Только с таким с ходу не заговоришь, взгляд исподлобья, в глазах невыговоренное «отстань!»
Но всё-таки я рискнул, спросил, откуда он, как зовут. Парень ответил ошарашившим вопросом:
— Стихи любишь? Поэтов знаешь?
Господи, «Любку»?! Да мы же все наизусть знали это стихотворение, для наших ребят в ту пору любимее и знаменитее не было. «Отошли вагоны, отцвела трава…»
— А кто её написал – знаешь?
Только тут я ответил:
— Ярослав Смеляков.
Он сразу отпустил меня, расслабился, руки повисли. И лицо его снова стало угрюмым.
— Я и есть Ярослав Смеляков.
Ему было назначено жить «безо всякого отъезда в дальнем городе Инте».
А в 1967 году, выдающийся автор «Если я заболею к врачам обращаться не стану…» и «Хорошая девочка Лида», Ярослав Васильевич Смеляков, получил за книгу стихотворений « День России» Государственную премию СССР.
После освобождения Марк Соболь работал грузчиком, лесорубом, разнорабочим, завальщиком на шахте.
С помощью родного дяди, устроился артистом драматического театра в Великом Устюге, Мариуполе, Самарканде, Кимрах.
С июля 1941 года Марк Соболь рядовой, затем старший сержант инженерно – сапёрной бригады, командир отделения.
Фронты: Западный, Центральный, 1-й и 2-ой Белорусские. Воевал в Подмосковье, Ржев. Курская дуга, на Десне, Днепре, Одере, в Германии города Штральзунд и Бард.
На долгом фронтовом пути были и окружения и ранения, в 1942 году был контужен.
Марк Соболь был награждён за ратный труд орденом «Отечественной войны» I степени, орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу», в мирное время за вклад в развитие литературы орденом «Дружбы народов».
За полтора месяца до Победы, Марк Соболь был из воинской части, переведён в редакцию армейской газеты, при 65-ой армии под командованием П.И.Батова.
Уже после войны присвоено звание младшего лейтенанта.
В послевоенное время Марк Андреевич посылал из армии стихи в Москву, получая на них весьма доброжелательные отклики, за подписью «Литконсультант «Комсомольской правды» Вероника Тушнова. Марк Андреевич вспоминал:
«Я и предполагать не мог, что однажды увижу её – и ахну от восторга. Она была ошеломляюще красива!
Смею теперь, за давностью лет, сказать, что на 1-ом Всесоюзном совещании молодых писателей (март 1947 года) мы чуть ли не поголовно были в неё влюблены.
Бывшая фронтовичка, медсестра, вспомним полузабытый термин – сестра милосердия.
Иногда, снисходя к нам, она могла произнести добрую неправду, на наши стихи, но категорически не была способна на ложь.
Конечно, она знала себе цену не только как поэту, но за много лет дружбы, от первой встречи до последней – уже навсегда – разлуки, я ни разу не ощутил в её манере держаться не только превосходства, но и просто неделикатность.
Мне очень трудно писать о ней. Уход её – главная потеря в жизни, если не говорить о Михаиле Светлове».
Демобилизовался в 1949 году. Марк Соболь писал в воспоминаниях:
«Главной удачей жизни выпавшей мне на долю, считаю зимний вечер 1943 года, когда на вручение знамени нашей бригаде приехал тихий майор в гимнастёрке без подворотничка, с погонами-крылышками, и майора этого звали Михаил Аркадьевич Светлов.
Более чем двадцатилетнее общение со Светловым, сердечное его по мне отношение – вот может быть, самое дорогое, что я нажил за свою жизнь».
Первые стихи Марка Соболя появились во фронтовой печати в 1943 году. Первый сборник вышел в 1946 году. Член Союза писателей СССР с 1947 года. В свет у Марка Соболя вышли восемь сборников стихов и книга воспоминаний.
Широкую известность получили «Песня Бена» из кинофильма «Последний дюйм» и считающаяся еврейской народной песенкой «Всё будет хорошо», написанная в разгар борьбы с космополитизмом и «врачами-убийцами»,которую исполняет певец Анатолий Аграновский.
Из поэтического наследия Марка Соболя.
«Отходит полк».
(Песня из пьесы «Неизвестный»)
«Осенний ветер плачет и бормочет,
сырая мгла висит над головой…
С позиций прежних под покровом ночи
отходит тихо полк передовой.
Отходит полк, что славился, бывало,
от чьих атак врага бросало в дрожь.
Пробит штандарт. Убиты запевалы.
А всех живых по пальцам перечтёшь.
Отходит полк зыбучею трясиной,
ни огонька не видно впереди…
Прильни к шинели серой, мать-Россия,
прикосновеньем раны остуди!
Склонись над тем, кто, молча умирая,
в предсмертной муке ждал, чтоб ты пришла…
Отходит полк. И только мгла сырая
его со всех сторон обволокла».
«Всю душу, разодрав на клочья
и каждый нерв растеребя,
я погибал сегодня ночью –
я перечитывал себя.
Убог мой слог, и мысли плоски,
и строки шатки, как мостки,
и нет картин – одни наброски,
и красок нет – одни мазки.
Слуга чернильницы пузатой,
лишённый божьего огня.
Но утром замысел внезапный
пронзил, как молния, меня.
Я невезучий, может с детства,
Но есть, же хватка и нутро,
И вот сейчас-то наконец-то
Схвачу Жар-птицу за перо!
С моей души упали гири,
и прояснилась голова –
пришли единственные в мире
неповторимые слова.
Честны во всём, в большом и в малом,
правы, как истина права,
стоят в порядке небывалом
великой точности слова.
Они стоят в строю построчном,
одно притёрто к одному…
…Я знаю: следующей ночью,
я вновь в отчаянье пойму,
что слог убог, и мысли плоски,
и строки шатки, как мостки,
и нет картин – одни наброски,
и красок нет – одни мазки…
А что же есть?! Перо Жар-птицы,
погоня вечная за ней,
и счастье ликовать и злиться
над бедной строчкою своей».
«Песня Дэви».
Из кинофильма «Последний дюйм»
«В далёкой северной стране,
где долгий зимний день,
в студёной плещется волне
маленький тюлень.
Он между льдин плывёт один,
и плыть ему не лень.
Но был он слаб, и он озяб,
маленький тюлень.
И над водой раздался крик
тюленя-малыша,
и все тюлени в тот же миг
плывут, к нему спеша.
Со всех сторон он окружён,
в холодной воде согрет.
Плыви, малыш! Чего дрожишь?
Опасности больше нет.
Пускай грозит любой бедой
любой холодный день –
твои друзья всегда с тобой,
маленький тюлень!».
«Склонился над огурчиком солёным
устало захмелевший полубог…
На этом свете перенаселённом
поэт непоправимо одинок.
Кипит весельем скопище людское,
себя заздравным звоном распаля,
а он к груди притронулся рукою
и вдруг услышал – дрогнула земля.
Качнулись стены, и расплылись лица,
и вот уже в разрывах грозовых
по-человечьи застонали птицы,
когда от неба оторвало их.
По склонам камни, скатываясь, скачут,
И населенью ног не унести,
И девочка испуганная плачет,
И надо эту девочку спасти…
А мы шумим, смеемся, сводим счёты –
Он опоздал, замешкался, не спас.
И потому очередной остротой
Он грустно отстраняется от нас».
«Вот и я дошёл до перевала.
Вьюга, что ли? Волосы в снегу…
Где же он, мой подвиг небывалый?
Я ещё сумею. Я смогу.
Я упрямо скептикам толкую,
что далёк от смертного одра…
Но уже о трезвости кукуют
пресные, как вата, доктора.
И, должно быть, в сговоре с врачами
выдают мне, грешному, сполна
друг – признанье, критики – молчанье,
тонкое внимание – жена.
Дескать, всё, что было – миновало,
дотерпи вечернюю зарю…
Где же он, мой подвиг небывалый?
Шутки в сторону! Я говорю
о себе, который – вспять ни шагу;
камера лубянская – не в счёт;
о своей медали «За отвагу»
на пунцовой ленточке ещё.
О России, Перед ней немею,
словно перед знаменем солдат;
всю постичь покуда не умею,
а вприглядку – годы не велят.
Годы шли походом, не парадом,
Я у жизни по уши в долгу…
Будьте рядом. Только будьте рядом.
Я ещё сумею. Я смогу!».
Новое в блогах
Песня Бена из фильма «Последний дюйм»
Тяжелым басом гремит фугас,
Ударил фонтан огня,
А Боб Кеннеди пустился в пляс,
Какое мне дело до всех до вас?
Трещит земля, как пустой орех,
Как щепка трещит броня,
А Боба вновь разбирает смех,
Какое мне дело до вас до всех?
Но пуля-дура вошла меж глаз
Успел сказать он и в этот раз,
Какое мне дело до всех до вас?
Простите солдатам последний грех,
И в памяти не храня,
Печальных не ставьте над нами вех,
Какое мне дело до вас до всех?
Библейская по накалу страстей вещь: сын, спасая себя и отца от гибели, взрослеет у него на глазах.
Конфликт и единство. Кто имеет сыновей поймет все.
Это не песня, это голос вечности.
Mи Lа # написала комментарий 16 мая 2018, 12:52 «. Какое мне дело до вас до всех?
Так и живём?Мир сошёл с ума.
Русский Путешественник # ответил на комментарий Mи Lа 16 мая 2018, 13:46 
МАРК СОБОЛЬ. «МОСКВА. КОНЦЕРТ. АКТРИСА В ЧЕРНОМ ПЛАТЬЕ…»
Гамлет: «Любил, как сорок тысяч братьев…»
Москва. Концерт. Актриса в черном платье
двадцатый раз выходит на поклон.
И зал влюблен, как сорок тысяч братьев,
и я один сильней, чем зал, влюблен.
А после — в ночь, шататься до рассвета,
тебя, как песню, в сердце повторив…
Быть может, и сегодня помнят это
московские шальные фонари.
Но я — солдат. Чудесный мир вчерашний
приходит к нам окопною тоской,
и в первый раз в атаке рукопашной
я о тебе забыл под Шаховской.
Прошли года, дыханьем раскаленным
мои стихи и память огрубя…
На перекрестках польские мадонны
из камня — чуть похожи на тебя.
Пугают ночь багровые зарницы.
Блиндаж. Уют. Земли глухая дрожь.
И патефон. И голос у певицы
на дальний твой немножечко похож.
Но мне твоя живая песня снится
так людям снятся в январе…
Театры. Шум. И улицы столицы
в неразберихе ярких фонарей.
И если завтра, мужество утратив,
я разрыдаюсь, встретившись с тобой,
напомни мне, как сорок тысяч братьев,
ночь скоротав, наутро вышли в бой.
Стихотворение дня
Марк Соболь
4 января родился Марк Андреевич Соболь (1918 — 1999).
Фото из следственного дела 1934 г.
«Песня Бена» из к/ф «Последний дюйм».
Музыка М. С. Вайнберга, исполняет М. П. Рыба
Песня Бена
Тяжелым басом гремит фугас,
ударил фонтан огня…
А Боб Кенне́ди пустился в пляс —
какое мне дело до всех до вас,
а вам до меня!
Трещит земля, как пустой орех,
как щепка, трещит броня…
А Боба вновь разбирает смех —
какое мне дело до вас до всех,
а вам до меня!
Но пуля-дура вошла меж глаз
ему на закате дня…
Успел сказать он и в этот раз: —
Какое мне дело до всех до вас,
а вам до меня!
Простите солдатам последний грех
и, в памяти не храня,
печальных не ставьте над нами вех…
Какое мне дело до вас до всех,
а вам до меня!
Болото
Семь суток в болоте пришлось копошиться:
от мышц отлипает промокшая кожа…
Ты знаешь, я буду, наверно, сушиться
сто лет. И, пожалуй, не высохну всё же.
Семь суток… И в низко нависшие тучи,
отчаянно рявкнув простуженным басом,
плевалось от злости болото пахучей,
густой и осклизлой коричневой массой.
Семь суток… Восьмые обмотки мотают
по первой тревоге. Тогда, для начала,
всю долгую ночь тишину нагнетая,
у них, у врагов, батарея молчала.
Луна отплыла в камыши, потухая,
последние отблески в тучу запрятав.
И вдруг по болоту — как странно! — сухая,
сухая и терпкая дробь автоматов.
И сразу большая притихшая сила
вздохнула — и, с грохотом выдохнув пламя,
рванулась. Хрипела, кромсала, месила
и, вдруг застонав, скрежетала зубами.
Но мы ворвались в головные траншеи
стремительней бури, мощнее обвала…
…Над миром в грязи и крови,
хорошея,
немыслимой ясности утро вставало.
Вставало над местом отчаянной стычки —
и солнце уже золотило болото,
и где-то в сторонке чирикали птички
своё, как всегда, малахольное что-то.
Проплакала тонко последняя мина
и, коротко всхлипнув, поставила точку.
Рождённый рассветом серебряный иней,
звеня, разлетелся росою по кочкам.
И будто бы капля разбрызганной синьки,
по серой шинели скользнув, задержалась:
так в каждой, хоть самой мельчайшей росинке
огромное небо, шутя, отражалось.
И можно торчать, до костей вымокая,
в болоте, где дни — как тягучая мука,
чтоб драться за жизнь,
чтоб увидеть, какая
она бесконечно чудесная штука!
То взрослою, то маленькой
— ах, розга и лоза,
Ассоль, чертовка, паинька,
цыганские глаза!
И вот — в мои-то годики!
— попал я в переплет:
как будто я молоденький —
ревнует, любит, врет.
Вошла в меня непрошено,
прохлопал, где и как.
Смеется: «Я хорошая!» —
и верю ей, дурак.
Неверная — не венчана,
подружка, не жена…
О, как она доверчиво
не вооружена!
Пробросишь слово резкое,
одернешь свысока —
и хлынет вдруг библейская
из глаз ее тоска.
Метнулась птаха за море,
а там пески сухи…
В местечке или таборе
зачахли женихи.
А впрочем, что ей прошлое
— минутою жива.
Смеется: «Я хорошая!» —
девчонке трын-трава
и пристани, и росстани,
а старость — далеко…
Как жить легко и просто ей!
Как жить ей нелегко!
Для комментирования вам надо войти в свой аккаунт.