Что такое культ личности сталина
«О культе личности И.В. Сталина и его последствиях…»: зачем был нужен самый влиятельный доклад XX века?
Возникновение культа личности
Возвеличивание личности И.В. Сталина средствами СМИ, пропаганды, в произведениях культуры и государственных документах началось примерно в середине 1920-х годов. Этот нескончаемый информационный поток формировал общественное представление о том, что своему экономическому или социальному успеху страна обязана лично вождю. Более того, даже своим личным счастьем каждый простой советский гражданин был обязан Иосифу Виссарионовичу! Своего пика культ личности И.В. Сталина достиг после окончания Великой Отечественной войны. В многочисленных проблемах послевоенного времени, в личных бедах и невзгодах советские люди, как правило, винили местную власть (директора заводов и председатели колхозов, руководители советов и партийных органов), а верховная власть в лице вождя воспринималась последней надеждой к спасению. Такая почтительность и обожествление Сталина объяснялись не только личным выбором или убеждениями: это пропагандировалось всей советской идеологической машиной, а контроль в этой области осуществляли исполнительные органы власти, МВД и МГБ.
Пользуясь доверием населения, власть откладывала и откладывала столь остро необходимые преобразования в сфере политики, экономики, идеологии… Когда требовалось активно обновлять советское общество, государство включило пластинку с песнями про «трудную внешнеполитическую обстановку» и «временные сложности с восстановлением разрушенного войной хозяйства», а через некоторое время переключило внимание общества на поиски внешних и внутренних врагов. Конечно, этим восстановление разрушенной страны не ограничилось, но большинство преобразований послевоенного периода оказались неэффективными или же носили больше политический характер. Денежная реформа обернулась обыкновенной деноминацией и не смогла выровнять спрос и предложение, а ежегодные сталинские снижения цен на товары в 1948-1953 годах могли выглядеть как забота о благе народа, но для экономики были совершенно иррациональными. Да, произошла отмена карточной системы, но дефицит товаров и продуктов никуда не делся. Больше половины населения – крестьяне – продолжали жить на грани нищеты и голода. А новые репрессии, восстановление «железного занавеса», идеологический и моральный диктат над обществом не заставили себя ждать…
Король умер – да здравствует король!
С гибелью И.В. Сталина в Советском союзе появилась реальная возможность обновления жизни страны в политической и социальной сферах. Эту необходимость понимали и оставшиеся политические элиты, для которых важно было сохранить контроль над обществом. К самым явным проблемам страны можно отнести массовые репрессии, ГУЛАГ, крайне тяжелое положение сельского хозяйства и национальный вопрос. Однако отсутствие прямого «наследника» во власти породило весьма напряженную ситуацию с «престолонаследием»: сформировалась целая группа политиков, претендовавшая на верховную власть в стране. Тремя наиболее влиятельными фаворитами были Л.П. Берия, Г.М. Маленков и Н.С. Хрущёв. Вероятность «получить» страну определялась, с одной стороны, реальными полномочиями занимаемой должности, а с другой – личным авторитетом. По инициативе Берия, а затем и Маленкова, в 1954-1955 годах начала проводиться реабилитация заключенных ГУЛАГа, уменьшались полномочия и сокращался штат силовых органов. Однако фигура самого Сталина никаким негативным комментариям не подвергалась.
Совсем иная ситуация сложилась после того, как положение на политической арене стал завоёвывать Хрущёв. После ареста и расстрела Берия в 1953-м и отставки Маленкова в 1955-м Хрущев сумел выдвинуться на верховные позиции в государстве. Следующий, 1956 год, стал вершиной борьбы с культом личности и наследием сталинской эпохи. Зимой, в феврале, состоялся XX съезд КПСС, оказавший весомое влияние на общественные устои в стране.
Совет учителю: важно понимать, что ликвидация Берия избавила Советский союз от силовой модели управления обществом, которую собирался выстроить главный силовик страны, предварительно очистив её от культа личности Сталина. Противостояние Маленкова и Хрущёва представляло собой борьбу двух бюрократических ведомств: Совета министров СССР и ЦК КПСС. Хрущёв, руководивший партией, смог привлечь на свою сторону молодые партийные кадры и довольно быстро победить в этой борьбе.
Докладу предшествовала серьезная подготовка: в декабре 1955 года на заседании Президиума ЦК была создана особая комиссия под руководством партийного деятеля П. Н. Поспелова, чьей задачей стало изучить материалы дел о массовых репрессиях сталинского периода. Через два месяца доклад был готов и представлен Президиуму. Выводы доклада оказались неутешительными: аресты и заключения в тюрьмы проводились на основании дел, сфабрикованных следователями НКВД, которые не гнушались пыток и истязания заключенных. Такое жестокое обращение с подозреваемыми санкционировал лично Сталин, который планировал массовые чистки в партийном аппарате. Президиум постановил, что Хрущёв обязан выступить с этим докладом на грядущем съезде партии.
Во время своего выступления 25 февраля 1956 года на съезде КПСС Хрущев осветил множество общественно-политических тем, не прибегая к критике Сталина. Первый секретарь говорил о проблемах во внешней политике и мерах их преодоления, рассказывал о небывалых высотах, которых Советский союз достиг в политическом и социально-экономическом плане. Иронично, что происходило это на фоне только что завершившейся пятой пятилетки 1951-1955 года, чьи невыполнимые завышенные показатели не отвечали реальным потребностям общества. Затем начались прения. Они проходили в традиционном русле: из них складывалась картина успешного развития СССР под «мудрым руководством» ЦК КПСС.
После основного выступления следовало закрытое заседание, на котором Хрущёв выступил с докладом «О культе личности и его последствиях». Впервые зазвучали слова о несправедливых массовых репрессиях и грубых ошибках Сталина во внутренней и внешней политике.
«После смерти Сталина Центральный комитет партии стал строго и последовательно проводить курс на разъяснение недопустимости чуждого духу марксизма-ленинизма возвеличивания одной личности, превращения ее в какого-то сверхчеловека, обладавшего сверхъестественными качествами, подобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит, за всех думает, все может сделать, он непогрешим в своих поступках. Такое понятие о человеке и, говоря конкретно, о Сталине, культивировалось у нас много лет. »
Доклад Хрущёва с критикой Сталина включал в себя следующие положения:
По своей сути, этот доклад критиковал в первую очередь Сталина и его личность, а такие вещи, как единоличное право коммунистической партии на власть и отсутствие демократии, игнорирование законов объективного развития экономики сомнениям не подвергались.
Разоблачая культ личности, и Хрущёв, и высшая партийная номенклатура преследовали несколько целей: модернизировать систему, не меняя её сущности. К тому же стало возможным списать на Сталина все преступления и последствия внешней и внутренней политики 1930-1950-х годов, которую разрабатывал, к слову, не один Сталин лично. На него же возложили всю ответственность за катастрофу на границе летом 1941 года. В интересах политических элит было обелить себя и переложить на Сталина всю ответственность за проблемы страны и страдания людей. Хрущев был уверен, что ему разоблачение не грозит, хотя существовали документы, компрометирующие нового главу государства. Но, пожалуй, главной целью Хрущева на XX съезде было укрепление собственных позиций в качестве безоговорочного лидера в государстве, а разоблачение «культа личности» рассматривалось им как единственно возможное орудие борьбы с политическими противниками.
Доклад Хрущева о культе личности произвел ошеломляющее впечатление на делегатов съезда. Было принято решение ознакомить с ним всех членов партии, комсомольский актив, работников советского аппарата, руководителей зарубежных коммунистических партий. После XX съезда десталинизация, демократизация советской политической системы была продолжена. Как тогда выражались, настала «оттепель».
После съезда в стране начались активные преобразования. Первым, с чего начал Хрущев, стала децентрализация системы управления и построение модели «общенародного государства». Целью была постепенная передача функций государства общественным организациям: профсоюзам, комсомолам, производственным совещаниям на предприятиях и т.д. Однако эта задумка была обречена на неудачу, так как ей препятствовала сама структура советского государства с её однопартийностью и отсутствием альтернативы на выборах в государственные органы. Кроме того, возрос идеологический диктат во всех сферах общественной жизни: любая общественная инициатива должна была быть вмонтирована в идеологию «построения коммунизма».
Активно стали проводиться реабилитации заключенных сталинской эпохи и восстановление прав депортированных народов, расширялись права союзных республик. Стала появляться возможность публикации многих литературных, научных и публицистических произведений, рассказывающих о трагической эпохе Сталинского правления. Одним из самых знаменитых произведений об этом времени стал опубликованный в период оттепели «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына. Обновленное законодательство второй половины 1950-х годов отличалось большим либерализмом и заметным смягчением уголовных наказаний. Через несколько лет своего правления реформаторский потенциал Хрущева начал угасать, а его амбиции по покорению новых властных вершин только набирали обороты. Проведенные изменения не принесли главного: люди ждали улучшения элементарных условий жизни, а вместо этого видели, что руководящие партийные и государственные работники наделяют сами себя большими привилегиями, что их материальный уровень жизни значительно выше уровня жизни простых людей.
А много ли «оттаяло»?
Развенчание «культа личности» имело для общества глобальные последствия, расколов его на сторонников и противников «сталинизма» и наследия вождя. Хрущев в первую очередь преследовал конкретные цели по установлению собственного лидерства в государстве и не собирался идти по пути десталинизации основательно и планомерно. Однако всё его правление, все его действия как руководителя оказали негативное влияние на общество. Если «сталинисты» не могли простить ему XX съезд, а «либералы» – недостаточную и непоследовательную демократизацию советского общества, то значительная часть общества в целом перестала доверять власти. Жизнь людей и чиновников начала протекать в разных измерениях. В целом же, и сталинские беззакония, и непоследовательные преобразования Хрущёва больно ранили советское общество, уязвили его нравственность и душу.
«Это нельзя сравнить даже со взрывом бомбы» Ровно 65 лет назад культ личности Сталина развенчали. Как это изменило историю СССР и России?
65 лет назад, 14 февраля 1956 года, в Москве начался XX съезд КПСС, на котором партийная верхушка разрушила то, на чем десятилетиями держалась вся власть и существование СССР вообще: был подвергнут критике и развенчан культ личности Сталина. С трибуны Хрущев обвинил его в кровавых преступлениях против собственного народа. Что на самом деле значил этот поворот в истории страны, какие свои цели преследовал Хрущев и почему сегодня культ личности Сталина возрождается? Об этом накануне 65-летия XX съезда «Лента.ру» спросила доктора исторических наук, главного научного сотрудника Санкт-Петербургского института истории РАН, профессора РГПУ им. А.И. Герцена Юлию Кантор.
«Лента.ру»: Часто вспоминают, что после того доклада Хрущева на XX съезде многие люди были потрясены. В одночасье рушилась картина мира целого поколения, основанная на роли Сталина в жизни советского государства и в судьбе каждого человека. Чем это было для депутатов съезда и для всего общества? Какой была атмосфера?
Юлия Кантор: Тот доклад Хрущева нельзя сравнить даже со взрывом бомбы. Он произвел гораздо более сильное впечатление и эффект. И дело не только в том, что люди были потрясены. Важно то, как они были потрясены.
Не стоит думать, что в огромной советской стране, во всех ее республиках, люди все как один боготворили Сталина и партию. Дело в том, что, во-первых, с 1917 года (это очень важный момент — именно с 1917-го, а не с 1924-го, когда умер Ленин) страна жила в состоянии постоянного нагнетания напряжения, поиска внутреннего врага, а значит, и репрессий, которые только нарастали к 1937 году, но не закончились и в 1938-м, и 1939-м, и даже в послевоенное время.
Чуть забегая вперед скажу, что именно после войны, когда люди почувствовали себя победителями и освободителями (что совершенно справедливо), они имели полное право ждать послаблений режима. Но этого не случилось, внутри страны вновь стал раскручиваться маховик репрессий. Первым городом, где это произошло, стал Ленинград — постановление оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград»», и «метастазы» этого постановления расползлись по всей стране. Это было направлено против интеллигенции, в том числе и фронтовой — и это принципиальная вещь.
Далее было «Ленинградское дело», что опять же понятно: это было в городе, выдержавшем беспрецедентную блокаду. Руководители этого города как-то вдруг оказались сверхпопулярны по всему Советскому Союзу, и потому казалось, что они могли составить конкуренцию центральному руководству. В итоге они были выкошены все! Важно понимать: это не значит, что они были какими-то особенными, оппозиционными и резко отличались от других представителей партийной верхушки — вовсе нет, все там были примерно одинаковы, верные ленинцы-сталинцы. Просто чуть более самостоятельные. И опять же — началась кампания выкорчевывания руководителей, проявлявших хоть какую-то самостоятельность, — чтоб неповадно было.
Так вот, атмосфера была расколотая, я бы сказала. С одной стороны, люди были шокированы: ведь не одно, а несколько поколений были воспитаны огнем и мечом в духе беспрекословного подчинения слову партии, а значит — первому лицу, товарищу Сталину, который с 1924 по 1953 год царствовал в стране. С другой стороны, огромное число людей — как прошедших лагеря, так и имевших родственников и друзей, прошедших лагеря, ссылки, депортации, — понимали, что что-то не так. Что столько людей по всей вертикали и горизонтали не могут быть врагами. Что сегодня ты маршал Советского Союза, звезда сцены, полярник или физик, а завтра — лагерная пыль.
Об этом написала Ольга Берггольц, конечно, не в 1953, а в 1956-м:
Нет, не из книжек наших скудных,
Подобья нищенской сумы,
Узнаете о том, как трудно,
Как невозможно жили мы.
И далее там очень важные слова:
Как мы любили горько, грубо,
Как обманулись мы любя,
Как на допросах, стиснув зубы,
Мы отрекались от себя.
Вот эта последняя строчка — «Мы отрекались от себя» — здесь неслучайна. Это написала Ольга Берггольц, истовая комсомолка, ездившая на стройки и долгое время безоглядно верившая в большевизм. Именно она по поводу 5 марта 1953 года, когда умер Сталин, написала:
О, не твои ли трубы рыдали
четыре ночи, четыре дня
с пятого марта в Колонном зале
над прахом эпохи,
кромсавшей меня…
Так вот, эта «кромсавшая эпоха» в течение трех лет, с 1953 по 1956 год, была под вопросом: будет так же, или мы вздохнем? И первой рефлексией после смерти Сталина стали слова Шостаковича, который сказал: «Теперь можно плакать». Не о Сталине, конечно. Слезы — это проявление сострадания. При Сталине, в системе, которую он создал, слезам места не было. Сострадание вытравлялось на митингах, в газетных передовицах, в повседневности. Боль надлежало переплавить в исступление, в ненависть. Шостакович очень точно это заметил — можно плакать. Это первая ступень облегчения — когда от боли можно плакать.
В период оттепели это осторожно вошло в литературу, у того же Варлама Шаламова — на мой взгляд, самого мужественного и тонкого гулаговского писателя. Даже фильм есть по одному из его «Колымских рассказов» — естественно, постсоветский: «Последний бой майора Пугачева».
То есть радовались развенчанию культа абсолютно все?
Заключенные в Соловецком лагере
Фото: Heritage Images / Getty
По данным МВД СССР, в 1954 году в ГУЛАГе было 1 миллион 360 тысяч заключенных. Из них 448 тысяч — политические. И это на закате, так сказать. То есть представляете, сколько людей всего прошли через лагеря за несколько десятилетий? Я уж не говорю о высылках, депортациях народов — это отдельная категория…
Хотелось бы уточнить, в какой именно момент стало понятно, что нужна амнистия. Уже после начала бунтов? То есть власть таким способом просто-напросто защищала себя?
Стало понятно, что система может рухнуть от собственной жесткости
Тем не менее я бы сказала, что доклад Хрущева на XX съезде партии имеет знаковое, неустаревающее значение, потому что он дал возможность говорить пусть не всю, но — правду. Он дал возможность анализировать и сомневаться. И когда говорят о XX съезде и конкретно об этом докладе, обычно забывают одну очень важную вещь.
Преамбулой к выступлению Хрущева был доклад Микояна. Там был очень важный аспект: Микоян впервые сказал о лживости преподавания и преподнесения народу советской истории, он впервые раскритиковал «Краткий курс истории ВКП(б)» 1936 года. То есть впервые признали, что эта система зиждется на лжи о самой себе: в Советском Союзе не было истории, была историческая пропаганда. Это очень важный момент, и, поверьте, его важно помнить и сегодня тоже.
Сейчас иногда говорят, что в 1956 году прошел «съезд предательства». Почему, на ваш взгляд, со временем Сталин вновь стал популярен в нашем обществе, несмотря на то, что тогда его особо не защищали?
Здесь есть два обстоятельства. Во-первых, насчет «съезда предательства». Так говорили те (в том числе на самом верху и «на местах», как было принято говорить в советское время), кто больше других был запятнан кровью — не по локоть, а по шею, что называется. А также те, у кого на глазах были шоры — для кого партийное руководство, олицетворенное вождем, было божеством. Это как религия и религиозные фанатики. Хрущев готовил свой доклад не один, в этом принимало участие большое количество людей. Было несколько версий этого доклада, разной полноты и разных акцентов, он готовился несколько месяцев. И вопрос о том, когда он будет опубликован и будет ли опубликован вообще, стоял неоднократно. Открыто и полностью его издали только в 1989 году.
Хрущев среди делегатов ХХ съезда КПСС
Насчет предательства мог говорить тот, кто был абсолютным ментальным порождением системы и страшно боялся расплаты. В этой связи я хочу рассказать вам один исторический апокриф. Когда Хрущев в последний день XX съезда зачитывал этот секретный доклад, говоря о зверствах сталинизма, о чудовищных репрессиях, вдруг раздался голос из застывшего в оцепенении зала: «Вы нам рассказываете про преступления Сталина, а вы сами где были в это время?». Хрущев сделал паузу, обвел взглядом молчащий зал и произнес: «Кто это сказал, встаньте». Никто не встал. Он опять: «Кто задал это вопрос, покажитесь». Молчание. Он повторил это в третий раз — и тоже никто не поднялся. И тогда Хрущев ответил: «Вот там мы все и были». Это апокриф, повторюсь, но вскрывающий суть.
Теперь насчет защиты. Во время хрущевской оттепели — не весны, а именно оттепели — люди стали гораздо свободнее. Это сказалось и на литературе, и на искусстве, и вообще на обществе. Но потом сняли Хрущева, и партия стала вновь нагнетать одномыслие, запреты на сомнения в ее деятельности, потому что она по-прежнему подменяла собой государство. При этом продолжали говорить, что Сталин плохой, а Ленин хороший. Однако если вы спросите меня, я как историк однозначно скажу, что Сталин был продолжателем дела Ленина. Он довел до абсолюта некоторые вещи, которые Ленин не успел сделать, потому что умер в 1924 году. Все пороки системы, которая укоренилась в стране после совершенного в 1917 году переворота (это именно переворот, сами большевики так называли событие, произошедшее 25 октября 1917 года, и очень этим гордились), то есть система репрессий, система лагерей, система одномыслия, чудовищной цензуры, возникли до Сталина — во всем этом Сталин был продолжателем дела Ленина. Но понятно, что в советское время никто сказать об этом не мог.
Полностью с вами согласен…
Еще один важный момент, который есть у Шаламова в одном из моих любимых его стихотворений, относится к вопросу о недосказанности и недопонятости. Тысячи, десятки тысяч людей вышли из лагерей, вернулись из ссылок. И подписи лидеров партии во главе с самым первым лицом стоят под расстрельными списками. Сейчас это опубликовано, доказано и рассказано.
Здесь надо понимать, что НКВД был исполнителем. Кровавым, но исполнителем. Заказчиком была партия. И ХХ съезд обнародовал это. Возвращение людей и вскрытая информация. Когда люди стали возвращаться из ссылок и лагерей, возникла такая пауза, молчание, потом — невнятное и неглубокое проговаривание трагедии и стремление ее забыть
Именно об этом написал Шаламов:
Я думал, что будут о нас писать
Кантаты, плакаты, тома;
Что шапки будут в воздух бросать
И улицы сойдут с ума.
Когда мы вернемся в город — мы,
Сломавшие цепи зимы и сумы,
Что выстояли среди тьмы.
Но город другое думал о нас,
Скороговоркой он встретил нас.
Так или иначе, у многих в подсознании был страх, а также осознание соучастия в преступлении. Голосовали? Подписывали? Переходили на другую сторону дороги? Все. Как ты из себя это выдавишь? Отсюда и эта «скороговорка» — отторжение темы.
О причинно-следственной связи между XX съездом и выносом тела Сталина из мавзолея. Заметьте, это произошло совсем не сразу, а только через пять лет, после XXII съезда. «По просьбе группы ленинградских рабочих Кировского и Невского заводов», обратившихся к партийному руководству. Но сделано это было полутайно, опять же невнятно, как будто те, кто принимали решение и его исполняли, делали нечто сомнительное, двусмысленное. Тогда Евтушенко заметил: «Мы вынесли из мавзолея его. Но как из наследников Сталина — Сталина вынести?». Так вот, этого не произошло до сих пор.
Сталин едва ли не в большей степени, чем Ленин, увы, — с нами
Давайте теперь сосредоточимся на роли Хрущева. Верно ли мнение, что он готовил развенчание культа личности Сталина с самого начала, едва укрепившись во власти?
Это начал не только он. После ареста Берии он четко осознавал, что общество — как советское, так и зарубежное — просто требует обновления идеологии, раскрепощения, что ли. Поэтому, естественно, группа прагматиков, сохранивших к тому же совесть, стала это готовить. И этот шаг был важным для его утверждения во власти.
Хрущев выступает на ХХ съезде КПСС
Фото: Василий Егоров / ТАСС
Я неслучайно сказала, что доклад Хрущева готовили долго, было несколько версий. В течение трех лет готовили — не сам доклад, а почву для того, чтобы его огласить. Конечно, Хрущев как глава государства инициировал этот доклад, но к нему приложили руку многие люди, которые давали документы. Кто-то из них был жестче других, кто-то мягче. Возник и такой вопрос: говоря о культе личности Сталина, нельзя было не заметить того, что к нему относились так же, как к Ленину. Выходит, был и культ личности Ленина — но как об этом народу скажешь? На это уже партия пойти не могла — это означало бы крушение основ. А так — затвердили клише, что Сталин исказил учение Ленина.
Был еще один резон, из-за которого руководители партии во главе с Хрущевым решили, что доклад нужен. Стало понятно, что страна движется в сторону экономического и политического коллапса, и это нужно менять, для чего, в свою очередь, нужны другие люди, которые могут принимать более свободные решения. То есть в этом смысле имел место чисто экономический резон. И, конечно, для Хрущева это было принципиально важно.
Часто говорят, что Хрущев на XX съезде сводил какие-то личные счеты со Сталиным. Так ли это?
Я думаю, что внутри любой политической структуры, тем более такой, которая была в тоталитарном сталинском Советском Союзе и посттоталитарном СССР периода Хрущева, где все было мягче, так или иначе у представителей власти были какие-то личные счеты. Но нет ни документальных доказательств, ни парадокументальных, вроде воспоминаний, что какие-то личные счеты имели место. Хрущев сделал карьеру при Сталине, как и многие другие. И нет никаких оснований говорить, что здесь было что-то кроме прагматизма и смелости, ну и, конечно, порядочности и стремления идти вперед, завоевывая популярность. И, как вы знаете, отношение к Хрущеву в период оттепели было очень хорошим. Это не было поклонением, но это было огромное уважение — как в стране, так и в мире. Он стал первым советским руководителем, который ездил по западным странам, в том числе и капиталистическим. Это было ошеломляюще! Как сейчас бы сказали, это был решающий внешнеполитический имиджевый момент.
Какой всплеск уважения к Советскому Союзу и на востоке Европы, и на западе Европы, и в Америке был в период правления Хрущева! Интерес к Советской России и другим республикам был огромный, колоссальный всплеск интереса к Советскому Союзу был и в Восточной Германии, и в Чехословакии, и в Польше. Но постепенно начался откат. Мы с вами уже упоминали восстание в Берлине 1953 года, потом были Венгрия в 1956-м и Чехословакия в 1968-м.
Как вы думаете, почему Сталина все же полноценно не реабилитировали после смещения Хрущева, несмотря на то, что движение в этом направлении вроде бы наметилось?
Вы знаете, оно не совсем наметилось. Все-таки беспардонного возврата к сталинизму уже быть не могло. Застой на то и застой, что называется, никаких реваншей и реставраций он не предполагал. Но уже началась травля диссидентов, усилилась борьба с инакомыслием, которая не прекращалась и при Хрущеве, просто была латентной и не масштабной. Но реабилитировать Сталина было просто не нужно, потому что пришлось бы опять идти назад. Это была такая фигура умолчания. Кстати, вернусь к Ольге Берггольц, которая значительно раньше пророчески написала:
…И если жгучего преданья
дойдет до вас холодный дым, —
ну что ж, почтите нас молчаньем,
как мы, встречая вас, молчим…
Так вот, начался период замалчивания. Поэтому при Брежневе все так и получилось. Оттепель закончилась, глотки свободы в виде открытых творческих вечеров, ярких дискуссий, поразительных по художественным качествам и смелости театральных постановок и тому подобные вещи ушли в прошлое. Но все же дали всходы — к счастью, не прошли бесследно.
Давайте вернемся к XX съезду. Какими были его важнейшие итоги для жизни страны?
Главным итогом XX съезда стал доступ к правде. Неприятной, позорной правде о Системе. Правде о тотальной несвободе и надругательствах над человеческой личностью, обесценивании самой человеческой жизни и подмене истории пропагандой, о полном искажении самого понятия «право».
Итог XX съезда был еще и в том, что люди получили право на дискуссию. Люди получили право хотя бы на уважение (нередко посмертно) и сострадание к себе — это те, кто был репрессирован, а потом реабилитирован.
Они получили право на память. Это очень важно
Люди получили право на психологическое раскрепощение. И, конечно, это во многом предвосхитило то, что сделал Михаил Горбачев. Он пошел дальше, поставил под сомнение незыблемую правильность самой советской системы, хотя сам вырос из нее — это принципиальная вещь. Не последнюю роль здесь сыграли упомянутые мною ростки свободы, которые взошли при Хрущеве. Ничего сопоставимого по значимости больше не было.
Не кажется ли вам, что в последние десятилетия происходит разворот к личности Сталина, который снова набирает популярность?
Да, это трудно не заметить даже по данным соцопросов. Общество сейчас стремительно радикализируется, значительная его часть тяготеет к «сильной руке», ассоциирующейся с генералиссимусом. И этот тренд усиливается.
Несколько лет назад я брала интервью у Даниила Гранина, посвященное годовщине смерти Сталина, — оно, разумеется, опубликовано, потому могу процитировать. Я поинтересовалась, почему власть с одной стороны осуждает сталинизм, а с другой — подыгрывает сталинистам. Гранин сказал мне следующее: «Созданную Сталиным систему страха им сегодня нечем заменить, не научились». Я спросила: «Сталина или страх?». Он ответил: «Сталина и страх. Сталин и страх — синонимы». По-моему, гениально. И актуально сегодня.
Сильное государство — это не то, которое держится на страхе. Сильное государство уважает своих граждан, свою историю во всей ее противоречивой полноте, а не только в фанфарно-победоносных страницах
По-вашему, каков реальный вес решений XX съезда для минувших 65 лет?
Безусловно, то, что произошло в 1956 году, пустило корни и дало очень важные всходы. И, конечно, заложило психологическую основу для того поколения, к которому принадлежал Горбачев. Он же из поколения шестидесятников, человек мыслящий, думающий и порядочный. Он сделал второй шаг (первый сделал Хрущев), но шаг не меньший, а может, и более важный: позволил обществу задуматься о сущности самой Системы.
Эксгумация жертв массовых репрессий в Челябинской области, 1989 год
Фото: Борис Клипиницер / ТАСС
Как живешь ты, великая Родина Страха?
Сколько раз ты на страхе
возрождалась из праха.
Мы учились бояться еще до рожденья.
Страх державный
выращивался, как растенье.
И крутые овчарки от ветра шалели,
охраняя Колымские оранжереи.
Это Роберт Рождественский, которого мы привыкли воспринимать как певца комсомола, партии. А это его стихотворение периода хрущевской оттепели, между прочим. Это реакция поколения. Смотрите, какая перекличка: вот вам писатель-фронтовик Даниил Гранин говорит о том, что Сталин и страх — синонимы, а вот Роберт Рождественский, певец социализма. Это к вопросу о ментальности, взращенной на XX съезде.