Что такое кротость в православии

Блаженны кроткие

Третья заповедь блаженства звучит так: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Мф. 5, 5). Кто такие кроткие и что такое кротость?

Молчать и терпеть.

У известного духовного писателя XX века святителя Николая Сербского (1881-1956 гг.) есть замечательное высказывание: «Кротость есть дочь плача и внучка смирения». Получается, что кроткий – это тот, кто молча терпит все жизненные неурядицы и унижения, а ко всему прочему – готов безропотно подчиняться. Если предыдущие заповеди о духовной нищете и духовном плаче современному человеку еще можно как-то понять и принять – да, во всем нужно полагаться на Бога и хорошо бы оплакивать свои грехи – но вот как быть кротким? Что доброго и полезного в постоянном терпении, вплоть до «радости в унижениях»? Мир диктует совершенно другие условия, ведь как известно, «выживают сильнейшие». Для победы здесь и сейчас больше востребована дерзость – качество противоположное кротости. Почему именно я должен терпеть, подчиняться, прощать, любить? Пусть меня терпят, подчиняются, прощают и любят. А я буду только потреблять. И как это ни странно – именно такие люди благоденствуют, получая от жизни все.

Еще более интересно, что это противоречие заметили не сегодня и даже не вчера. Заповедь о блаженстве кротких – прямая цитата из Псалтири: Кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира (Пс. 36, 11). Псалом 36 – это рассуждение о праведниках и нечестивых. Псалмопевец видит, что нечестивые – преуспевают в пути своем, в их руках – мечи и луки, они обладают многими богатствами, они подобны крепкому, укоренившемуся многоветвистому дереву (см. Пс. 36, 7, 14, 16, 35). А что остается праведнику? Уповать на Господа и делать добро; жить на земле и хранить истину (Пс. 36, 3). Потому что только добро, вера, надежда и любовь – есть настоящая жизнь, настоящее существование. Успех нечестивого – иллюзия, обман. Все это есть только здесь и сейчас. У нечестивых нет и не может быть будущего: Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие, ибо они, как трава, скоро будут подкошены и, как зеленеющий злак, увянут (Пс. 36, 1-2) иУклоняйся от зла, и делай добро, и будешь жить вовек: ибо Господь любит правду и не оставляет святых Своих; вовек сохранятся они; и потомство нечестивых истребится. Праведники наследуют землю и будут жить на ней вовек (Пс. 36, 27-29).

Господь не случайно взял слова именно из этого псалма. Оккупированная римлянами Иудея видела то, о чем говорилось в приведенных только что цитатах. Нечестивые язычники, утвердившиеся в своем звании властителей мира, притесняющие бедных и попирающие святыни покорили избранный народ Божий. И уже сама надежда на обещанного Богом Спасителя превратилась в ожидание лидера, который поведет армию на освободительную войну и покорит и уничтожит врагов. Но пришедший Спаситель кротко напоминает о том, что именно кротость и терпение сделают верующих наследниками обетований Божиих. В этих словах – призыв переосмыслить весь привычный нам порядок. И не просто переосмыслить, а изменить его, начав прежде всего с самих себя. Будьте кроткими, любящими, терпеливыми, а не дерзкими, гордыми, ненавидящими и мстительными. Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф. 5, 44).

Уподобиться Христу

Газета «Саратовская панорама» № 40 (968)

Источник

Кроткие

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». Смысл этой заповеди ускользнет от нас, если мы не дадим ясный и четкий ответ на три вопроса: кто такие кроткие? что значит «наследовать землю»? и почему первым удается второе? – какова здесь, так сказать, логика исторического процесса?

Фото: архиепископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан

Слово «кроткий» – особенно в сочетании со словами «нищий» и «плачущий» первых двух заповедей блаженств – может вызвать неверные ассоциации: «притесненный», «угнетенный», «жалкий». Им, действительно, можно назвать человека, который, как говорится, «мухи не обидит»: и покорного, и незлобивого, и мягкого. Между тем смысловой акцент этого понятия несколько иной: «кроткий» – значит «укрощенный» или «укротивший себя».

Святитель Иоанн Златоуст писал: «Кротость есть признак великой силы; чтобы быть кротким, для этого нужно иметь благородную, мужественную и весьма высокую душу». И действительно, кротким способен стать лишь тот, кому есть что укрощать. Подставить ударяющему вторую щеку может лишь тот, кто имеет возможность выбора действия. И лишь тому, кто не отличает добродетели целомудрия от телесной немощи старика или евнуха, может показаться, будто кротость есть «возвышенное именование робости».

Умение владеть собой считалось «царской добродетелью» задолго до возникновения христианства. В Книге притч сказано: «Что город разрушенный, без стен, то человек, не владеющий духом своим».

Афинский философ Сократ выходил победителем из каждого спора. Это раздражало его собеседников. Они нередко колотили мудреца и таскали его за волосы, а еще того чаще осмеивали и поносили. Но он принимал все это, не противясь. «Что же ты не отвечаешь, Сократ? – спрашивали его друзья. – Мы думали, ты умеешь осадить обидчика». «Зачем? – отвечал тот. – Если бы меня лягнул осел, разве стал бы я подавать на него в суд? Так и здесь: дурное воспитание входит в природу человека, с некоторых пор оно для него – то же, что для осла копыто».

Другой известный своей мудростью грек – Диоген Синопский – прямо высмеивал тех, кто, дожив до зрелости, так и не научился владеть своими страстями. Встретив олимпийского чемпиона, который волочился за гетерой, философ сказал: «Он победил многих сильных мужей. А его самого с легкостью победила обычная девка».

Кротость не имеет ничего общего с безволием и конформизмом. Скептик Пиррон славился своим умением владеть собой. Но однажды он услышал грубое слово о своей сестре и здорово поколотил обидчика. Кто-то насмешливо спросил философа: «Вот как, Пиррон? Где же твое хваленое безразличие?» «Не за счет женщины следует щеголять безразличием», – был ответ.

Пророк Исаия называет Христа образцом кротости: Он «не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит». Но если измерять величие человека мерой обращенной против него злобы и количеством его врагов, приходится признать: конформиста не распяли бы под одобрение толпы.

Что значит «наследовать землю»? Наследство не есть что-то приобретенное трудами или захваченное как трофей. Наследник вступает в права владения тихо, в результате естественного хода событий. Землю наследует не наиболее яростный, а самый жизнеспособный – тот, кто лучше умеет держать удар; тот, кто последним остается стоять на ногах. Может быть, потому в Книге притч написано: «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города».

Икона «Заповеди блаженства». XVII в.

Спаситель в Нагорной проповеди говорит, что кроткие наследуют землю. Обычно исполнение этого обещания относят ко временам будущего Небесного Царствия. Однако историческая логика уже нашего, временного мира вполне соответствует третьей заповеди блаженств. Пожалуй, самой известной художественной иллюстрацией к ней можно считать исторический роман Генрика Сенкевича «Quo vadis?», который описывает жизнь первой христианской общины Рима и гонения императора Нерона.

Апостол Петр, ведомый на казнь, обращался к языческим храмам, мимо которых проходил, со словами: «Быть вам храмами Христовыми!» Глядя на движущиеся перед его глазами толпы, говорил им: «Быть детям вашим рабами Христовыми!» Прошли века, и сам император великого Рима признал: не только лично он, но и непобедимая прежде империя оказалась бессильной перед кротостью христиан. Говорят, умирая, Юлиан воскликнул: «Ты победил, Галилеянин!»

Источник

КРОТОСТЬ (GENTLENESS; MEEKNESS)

В Синодальном переводе Библии слова «кроткий» и «кротость» встречаются более сорока раз. В Притчах мы видим два ярких образа кротости во всей ее обезоруживающей силе: «Мягкий язык переламывает кость» ( Притч. 25:15 ) и «кроткий ответ отвращает гнев» ( Притч. 15:1 ).

Фоном для понимания библейских образов кротости служит пренебрежительное отношение к этой добродетели в античном мире и в гуманистических философских учениях, появлявшихся в античности. В мировой литературе по большей части превозносился несгибаемый герой-победитель, отстаивающий свои интересы против всех, кто посягал на них. В большинстве культур награда ожидала тех, кто добивается успеха благодаря проявленной силе воли или выдающимся способностям. В таких условиях нарисованный Иисусом портрет идеального ученика как человека кроткого, который в качестве обещанной награды наследует землю ( Мф. 5:5 ; ср. Пс. 36:11 ), явно противоречил традиционным нормам мудрости.

Кротость фигурирует в Библии в списке добродетелей, и с ней связаны два сопутствующих мотива: такое поведение предписывается, и людям, проявляющим эту добродетель, обещается награда. Так, псалмопевец заявляет, что Бог «услышит желания смиренных» и «укрепит сердце их» ( Пс. 9:38 ). Кроткие «наследуют землю, и насладятся множеством мира» ( Пс. 36:11 ). Наступит день, когда «кроткие обретут новую радость в Господе» ( Ис. 29:19 NRSV). Кротость – один из девяти плодов Духа, которые не осуждаются законом ( Гал. 5:23 ), и одна из добродетелей, упомянутых Павлом, когда он умоляет ефесян «поступать достойно звания», в которое они призваны ( Еф. 4:1–2 ). Кротость – добродетель, в которую новозаветные христиане должны «облечься» ( Кол. 3:12 ), в которой они должны «преуспевать» ( 1Тим. 6:11 ), и христиане неоднократно призываются «быть» кроткими ( Тит. 3:2 ; ср. 1Пет. 2:18 ; 1Сол. 2:7 ; Иак. 3:13, 17 ). Кротость – необходимое качество для занятия церковной должности ( 1Тим. 3:3 ), а «кроткие и молчаливые духом» среди жен «драгоценны пред Богом» ( 1Пет. 3:4 ).

Другой мотив выражается в том, что верующие наставляются выполнять определенные обязанности в духе кротости. К числу таких обязанностей относятся возвращение заблудших христиан ( Гал. 6:1 ), наставление противников ( 2Тим. 2:25 ), принятие насаждаемого слова ( Иак. 1:21 ) и защита Евангелия ( 1Пет. 3:15 ). Во многих отрывках, предписывающих кротость как добродетель, складывается впечатление, что эта добродетель выражается прежде всего в словах человека, как это ясно показано в притче, утверждающей, что «кроткий язык – древо жизни» ( Притч. 15:4 ).

Для понимания образа кротости необходимо осознать, что она служит признаком не слабости, а силы. Кротость – это не трусость, робость или неуверенность в себе. В классическом греческом языке слово, от которого происходит понятие кротость, относилось к прирученным животным, а также к приносящему успокоение лекарству и легкому ветерку. В слове подразумевалась также сдержанность. Аристотель характеризовал это понятие как нечто среднее между неумеренным гневом и крайней пассивностью, так что кротость можно рассматривать как сдерживаемую силу.

Образы силы и гнева, часто ассоциирующиеся с Богом, сочетаются с наивысшим образом Того, Кто в конечном счете кроток и милостив. Слово Божье донеслось до Илии не в виде сильного ветра, страшного Землетрясения или пылающего огня Синая, а в виде «веяния тихого ветра» ( 3Цар. 19:12 ). Кротость – наивысшее выражение образа разрушительной мощи Бога, подрывающей силовые структуры этого мира. Это наглядно показывается, когда Иисус, используя символику, напоминающую персонифицированную премудрость из апокрифической книги сына Сирахова ( Сир. 51:23–26 ), называет Себя «кротким и смиренным сердцем», Свое иго «благим», а бремя «легким» ( Мф. 11:29–30 ). В том же духе Иаков описывает «сходящую свыше» мудрость «чистой», а также «мирной, скромной, послушливой, полной милосердия и добрых плодов» ( Иак. 3:17 ). В Библии кротость ассоциируется с любовью и нежностью ( Деян. 27:3 ; 1Сол. 2:7 ; 1Тим. 3:3 ; Флп. 4:5 ; Кол. 3:12 ), мягкостью и скромностью ( Иер. 11:19 ; Зах. 9:9 ; 2Кор. 10:1 ) и смирением ( Еф. 4:2 ; 1Пет. 3:4 ).

Кротость мы, в первую очередь, связываем с двумя библейскими персонажами – Моисеем и Иисусом. О Моисее читаем, что он «был человек кротчайший из всех людей на земле» ( Чис. 12:3 ). Если обратиться к жизни Моисея, можно найти достаточно свидетельств, что кротость – действительно не слабость, а сдерживаемая сила. В Ветхом Завете нет более героического и сильного персонажа, чем Моисей. Он был бесстрашным руководителем перед лицом крайнего упрямства своих соплеменников. Он противостоял фараону. Он отстаивал свое право вести народ, когда его авторитет был поставлен под сомнение. Он был самой заметной и яркой фигурой в странствующем народе Израиля. Но чтобы совершить все это, он черпал силу в Боге, не проявляя никакой самонадеянности и не пытаясь использовать свое положение для самовозвышения. Единственное существенное исключение выразилось в том, что он ударил по скале, не выполнив повеления Бога заговорить с ней, и самоуверенно заявил: «Послушайте, непокорные, разве нам из этой скалы известь для вас воду?» ( Чис. 20:10 ). Несоответствие этого поступка Моисея общему ходу его жизни лишь подчеркивает преобладающее значение кротости в его поведении.

Высший пример кротости являет собой Иисус. «Будучи злословим, – писал Петр, – Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному» ( 1Пет. 2:23 ). Выступая против религиозных лидеров в защиту беспомощных и больных и противостоя злу, Иисус не преследовал Своих интересов. С креста Он молился, чтобы Небесный Отец простил распинающих Его ( Лк. 23:34 ). Нет ничего удивительного, что Он говорил о Себе как о «кротком и смиренном сердцем» ( Мф. 11:29 ). И не удивительно, что, когда мы ищем удовлетворения своих устремлений, мы обращаемся к Тому, у Кого мы совершенно естественно можем найти «покой душам [нашим]» ( Мф. 11:29 ).

Павел, бывший ревностный гонитель церкви, признает, что ко многим кротость не приходит сама по себе. Он называет кротость в числе плодов духа ( Гал. 5:23 ), то есть показывает ее добродетелью, которая насаждается и развивается там, где Бог пребывает Своим Духом. В нее надо «облечься», как и в другие христианские добродетели, такие как милосердие, смиренномудрие и долготерпение ( Кол. 3:12 ). Кротость – излюбленный образ, которым Павел пользуется при обращении к церкви в Коринфе: «Чего вы хотите? с жезлом прийти к вам, или с любовью и духом кротости?» ( 1Кор. 4:21 ). В описании Павлом своего служения среди фессалоникийцев его кротость принимает материнские черты: «Подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими. » ( 1Сол. 2:7 ). Если кротость – плод Духа, то это качество необходимо руководителям церкви ( 1Тим. 3:3 ; 2Тим. 2:25 ; ср. Евр. 5:2 ). Даже грешников в церковную общину надо возвращать в духе кротости ( Гал. 6:1 ). Верующие, как по отдельности, так и в целом, изображаются кроткими людьми, идущими по стопам своего кроткого Господа и Учителя. Разумеется, это не наивная или бесхребетная кротость, но кротость с принципиальной твердостью, подобная простоте голубей, живущих с мудростью змиев ( Мф. 10:16 ).

Кротость – это, несомненно, положительное качество, не связанное с проявлением пассивной робости, но мы можем также ставить его в центр внимания при рассмотрении моделей поведения, не являющихся таковыми. Кротость – это противоположность грубости, духа рвачества, мстительности, самовозвеличивания и несдержанности.

См. также: ЖЕСТКОСТЬ, МИЛОСТЬ, СЛАБОСТЬ, СМИРЕНИЕ.

Источник

Православная Жизнь

Что такое кротость? Равна ли она слабости, нерешительности, застенчивости? Почему кроткими называли совсем не кротких пророков? Как обрести эту добродетель?

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»

Кто такой кроткий человек?

Говорить о кротости так же сложно, как рассказывать о стране, в которой никогда не был: можно поделиться только теоретическими знаниями. Однако мы попытаемся разобраться в том, что она такое. Заповеди блаженства, которые нам дал Спаситель в Нагорной проповеди, выстроены как духовная лествица: невозможно перейти на следующую ступень, пока не стал на предыдущую. Господь предлагает нам постепенное восхождение по пути духовного совершенствования: сначала нужно достичь нищеты духовной, после — плача о грехах, и только потом человек может пытаться стяжать кротость.

Кто такой кроткий человек? В Ветхом Завете кротким назван Моисей: «Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле» (Чис. 12:3). Толкуя эти строки, Иоанн Златоуст писал: «Чтобы ты знал, насколько велика сила кротости и смиренномудрия и как одна эта добродетель может удостоить неизреченных похвал преуспевшего в ней совершенно, послушай о прославлении блаженного Моисея и о венце, который сплетен ему за эту добродетель». С другой стороны — был ли этот пророк кротким?

Точно так обстоят дела и с царём Давидом. Священное Писание подчёркивает его кротость: «Помяни, Господи, Давида и всю кротость его» (Пс. 131:1), — но мы помним такие события его жизни, как поединок с Голиафом, участие в войнах, завоевание Иерусалима, желание построить там Храм. Тоже не очень кротко.

Кротость — это не слабость

Анализируя эти и многие другие примеры, можно сделать вывод, что кротость проявляется не в застенчивости, неуверенности, закомплексованности. Богословы говорят, что кротость — это незлобие, то есть неспособность ко злу. Это христианская добродетель, выражающаяся в добре, стремлении к единению с Богом, поиске Его. Кротость — проявление мира душевного, а он есть только у человека целомудренного — такого, у которого ум, воля и чувства собраны воедино и составляют целостную личность. Можно из всего сказанного выстроить такую формулу: кротость = незлобие = целомудрие. Все наши чаяния, всё усердие должны быть направлены к тому, чтобы приобрести чувствования, какие есть в Иисусе Христе, Господе нашем. Он говорил: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29). Апостол Павел тоже пишет об этом: «Умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4:6).

О каком наследстве речь?

Нужно обратить внимание на обетование, которое обещано кротким: сказано, что они «наследуют землю». О каком наследстве идёт речь? Разумеется, сказанное Спасителем не значит, что некий кроткий получит больший надел земли или что кому-то за проявление этой добродетели будет положена какая-то льгота — это, конечно, смешно. Здесь нужно вспомнить слова апостола Павла: «Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14). Мы как люди, живущие духовной жизнью, должны понимать, что речь идёт о чём-то большем — о событиях, связанных с Апокалипсисом, Вторым пришествием Христа, Страшным судом.

Наш праотец Адам до грехопадения обладал раем и должен был всю землю превратить в один райский сад, то есть замысел о человеке у Творца был грандиозным, величественным, достойным Его. После грехопадения наши прародители были изгнаны из рая, но через Христа как Второго Адама мы можем вернуться в потерянный рай. Человек, живущий благочестиво, кающийся грешник, ищущий Бога и стремящийся ко спасению бессмертной души, будет наследником грядущего Царства Славы, Небесного Иерусалима — нового неба и новой земли, о которых пророчествует нам Откровение. Это будет обновлённый мир, в котором человек услышит призыв: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25:34). Вот такую высокую планку надо иметь в виду, когда мы говорим о земле, которую наследуют кроткие.

С другой стороны, можно предположить, что буквальный смысл в этих словах тоже имеет место. Люди духовные, одарённые, богобоязненные редко когда нуждаются — вспомним, как об этом сказано в Псалтыри: «Я был молод и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба» (Пс. 36:25). Мы верим, что Господь Своих не оставляет и праведники у Него под присмотром — примеров тому множество и в Ветхом, и в Новом Завете, и в книгах святых отцов, и в трудах исторических. Если человек пребывает в молитве, покаянии, смирении, Господь его хранит. Люди праведной жизни нередко получают не только небесные дары, но и земные блага — и в том есть частичное воплощение третьей заповеди блаженства.

Как достичь кротости?

Кротость — добродетель очень высокая. Обрести её сложно, к ней нужно восходить. Она невозможна без нищеты духа, к которой всё сводится. Если человек не чувствует своей слабости и немощи перед лицом греха, то он не станет просить Бога о помощи. Он будет пребывать в блаженном неведении, в самоуверенности и прелести. У него появится убеждённость в том, что он, конечно, не фунт изюма, но в целом у него всё нормально.

Это глубочайшее духовное заблуждение. Оно сродни тому, как если у человека бессимптомная четвёртая стадия рака, а он говорит: «У меня всё хорошо, ничего не беспокоит, не трогайте меня! Мне не нужны ни лечение, ни операции». Мы все находимся в таком состоянии повреждённости, и если человек заметил, что он неправ, признал, что у него есть проблемы — это колоссальный прорыв в его духовной жизни. Не надо маскироваться перед самим собой. Надо научиться говорить себе правду, признаваться в своём несовершенстве — это уже начало пути. Да, мы ещё на берегу, но это уже мужество души и хороший прогностический признак, как говорят врачи, — и значит, уже можно начинать лечение.

Чтобы пройти большой путь, надо начинать с маленьких шагов. Пусть вы ещё очень далеки от кротости, но если сможете промолчать, когда в душе кипит буря эмоций, это уже хорошо и значимо. Да, мы порой, как лётчики в тумане, идём по приборам — действуем интуитивно, по наитию. Но мы идём вперёд, и это важно. Если говорить о вещах практических, то совершенствование себя сводится к исповеди и причастию, чтению Евангелия и делам милосердия по отношению к ближним. Да, это банальные вещи, но зачем изобретать велосипед, если он уже нам дан? Потенциал, который даёт соединение со Христом через Таинство Евхаристии, ни с чем не сравним, потому что так Господь входит в человека, преображает его изнутри и даёт силы. Может ли что-то быть больше?

Протоиерей Константин Лисняк

Источник

О кротости и смирении

Настав­ле­ния из про­по­ве­дей архи­епи­скопа Сера­фима

Сми­ре­ние явля­ется самым глав­ным сред­ством, при помощи коего мы можем совер­шить дело своего спа­се­ния.

Сми­ре­ние не есть одна из доб­ро­де­те­лей, а есть целое хри­сти­ан­ское миро­со­зер­ца­ние, начало ново­за­вет­ной хри­сти­ан­ской жизни и самая эта жизнь.

Вот почему пре­по­доб­ный Мака­рий Еги­пет­ский в своих дивных тво­ре­ниях гово­рит, что сми­ре­ние есть при­знак хри­сти­ан­ства, или, что то же, кри­те­рий, по кото­рому можно опре­де­лить хри­сти­ане ли мы, или языч­ники; есть ли в нас бла­го­дать или нет ее; с Богом ли мы, или без Бога; счаст­ливы ли мы или несчастны.

Без сми­ре­ния все доб­ро­де­тели не имеют для нас ника­кого спа­си­тель­ного зна­че­ния.

Да и как может быть иначе, когда сама бла­го­дать – глав­ное сред­ство нашего спа­се­ния, дару­ется нам от Бога только за сми­ре­ние.

Сми­ре­ние есть направ­ле­ние всей хри­сти­ан­ской жизни нашей, или ее основа. За сми­ре­ние Гос­подь дает нам бла­го­дать. А бла­го­дать дает нам силу неуклонно соблю­дать Боже­ствен­ные запо­веди. Испол­не­ние же запо­ве­дей делает нас участ­ни­ками Хри­сто­вой радо­сти и здесь, и в буду­щей жизни. Если в нас будет сми­ре­ние, то все хри­сти­ан­ские доб­ро­де­тели будут при­сущи нам, ибо сми­ре­ние есть их основа.

Ради сми­ре­ния и кро­то­сти бла­го­дать сохра­нит нас от всех козней вра­жиих, пре­вра­тит все скорби в радо­сти, навеки соеди­нит нас со Хри­стом, и мы еще в земной нашей жизни будем испы­ты­вать неска­зан­ную небес­ную радость этого еди­не­ния с Богом.

Пусть сми­ре­ние будет для нас самою первою и основ­ною доб­ро­де­те­лью. Если оно будет у нас, то мы при­об­ре­тем дивную кро­тость с ее высшею любо­вью к бедным. Ибо только за сми­ре­ние Гос­подь дает нам Свою бла­го­дать, кото­рая одна только может дать нам силу любить своих оскор­би­те­лей.

Спа­си­тельно нам вспом­нить, что апо­стол Павел, говоря в своем Первом посла­нии к корин­фя­нам о любви, как о высшем даре Св. Духа, не разу­меет под нею бла­го­тво­ри­тель­ность, и даже раз­дача всего нашего иму­ще­ства бедным. И это понятно. Ведь и чре­во­угод­ники, и пия­ници, и блуд­ницы, и гор­децы, и тще­слав­ные люди нередко пре­да­ются бла­го­тво­ри­тель­но­сти. Бла­го­тво­ри­тель­ность есть только под­го­то­ви­тель­ная сту­пень к при­об­ре­те­нию дара совер­шен­ной любви, но не самая эта любовь.

Что же под нею надо разу­меть? Св. отцы учат, что под совер­шен­ною любо­вью надо разу­меть кро­тость или крот­кое пере­не­се­ние обид со сто­роны наших ближ­них. Гос­подь тре­бует от нас всегда истин­ной любви к нашим врагам ( Мф. 5:44 ), к нашим обид­чи­кам. Гос­подь хочет, чтобы мы от всего сердца про­щали их.

Кро­тость прежде всего выра­жа­ется в мол­ча­нии наших уст во время оскорб­ле­ний. А разве отве­чать на оскорб­ле­ние кро­то­стью не есть вели­кое чудо? Вот почему преп. Иоанн Кас­сиан в своих дивных тво­ре­ниях гово­рит, что кро­тость, или крот­кий чело­век, есть чудо из чудес. Кро­тость есть наше совер­шен­ство. Больше всего мы должны стре­миться к при­об­ре­те­нию выс­шего дара Св. Духа – т.е. совер­шен­ной хри­сти­ан­ской любви и кро­то­сти.

Гос­подь прежде всего тре­бует от нас для соеди­не­ния с Ним кро­то­сти, когда гово­рит: При­i­дите ко Мне… и научи­теся отъ Мене, яко кро­токъ есмь и сми­ренъ серд­цемъ: и обря­щете покой душамъ вашымъ ( Мф. 11:28-29 ). Сей покой есть ничто иное, как бла­жен­ство Небес­ного Цар­ства Хри­стова. Ясно, что без кро­то­сти мы нико­гда не при­и­дем ко Христу, не соеди­нимся с Ним и поэтому будем не бла­жен­ными, а самыми несчаст­ными людьми.

Только крот­кий нахо­дится под осо­бен­ным покро­ви­тель­ством Божиим. А это покро­ви­тель­ство есть источ­ник всех неиз­ре­чен­ных к нам мило­стей Божиих, вся­кого нашего сча­стья и бла­жен­ства вре­мен­ного и веч­ного.

Отсюда понятно, почему св. отцы гово­рят: “Не ищи чудес, а ищи крот­кого чело­века, кото­рый есть чудо из чудес.”

Поэтому, будем искать этой кро­то­сти, и прежде всего к ней стре­миться. Для этого мы должны знать что такое кро­тость? Кро­тость есть мла­ден­че­ское незло­бие, и не только мла­ден­че­ское, но и ангель­ское, и не только ангель­ское, но и Боже­ствен­ное. Самым отли­чи­тель­ным и суще­ствен­ным свой­ством святых была именно кро­тость.

Эту кро­тость имел преп. Сера­фим Саров­ский. Когда в Саров­ском лесу напали на него три раз­бой­ника, то он бросил на землю бывший в его руках топор, скре­стил руки на груди, и кротко сказал им: “Делайте со мною что вам угодно”. Раз­бой­ники почти до смерти избили свя­того старца его-же соб­ствен­ным топо­ром. А когда этих раз­бой­ни­ков изоб­ли­чили в пре­ступ­ле­нии и пре­дали суду, то св. Сера­фим хода­тай­ство­вал перед вла­стями об осво­бож­де­нии их от нака­за­ния. Этого мало. Раз­бой­ни­ков по хода­тай­ству преп. Сера­фима осво­бо­дили из тюрьмы. Они пришли к угод­нику Божи­ему про­сить у него про­ще­ния, и он от всего сердца, как родной отец, про­стил их.

Эту кро­тость имел свя­ти­тель Тихон Задон­ский. Когда один гордый и злоб­ный поме­щик ударил его по лицу, то свя­ти­тель Тихон упал к ногам поме­щика и просил у него про­ще­ния.

Во всей пол­ноте и совер­шен­стве имел эту дивную кро­тость Спа­си­тель наш. Когда Его били по голове и тер­но­вому венцу тро­стью, когда пле­вали Ему в лицо, Гос­подь не откло­нял головы Своей, Он кротко и молча смот­рел на Своих мучи­те­лей. Когда же начали рас­пи­нать Гос­пода, Он молился за Своих пала­чей.

Вот к какой бла­го­дати, к какому выс­шему и див­ному ея про­яв­ле­нию в нас, мы должны стре­миться всем серд­цем своим. Если мы достиг­нем сей кро­то­сти, мы достиг­нем бла­жен­ства Небес­ного Хри­стова Цар­ства.

Цер­ков­ное пре­да­ние повест­вует, что св. пат­ри­арх Иоанн Алек­сан­дрий­ский Мило­сти­вый и св. Гри­го­рий Палама, архи­епи­скоп Феса­ло­ний­ский, осо­бен­ную любовь свою ока­зы­вали тем, кото­рые их оскорб­ляли. К ним надо при­чис­лить и вели­кого Оптин­ского старца иерос­хи­мо­наха Амвро­сия. Он считал своих обид­чи­ков вели­кими своими бла­го­де­те­лями. Сове­то­вал о. Амвро­сий так отно­ситься к людями другим, говоря, что оскорб­ля­ю­щие нас своими оскорб­ле­ни­ями как щеткой очи­щают нашу душу от всех ее нечи­стот.

Долгие годы о. Иоанн Крон­штадт­ский сми­ренно пере­но­сил страш­ные хуле­ния и кле­веты на него от своего помощ­ника, про­то­и­е­рея и клю­чаря Андре­ев­ского Собора. Он мог бы попро­сить Св. Синод, в кото­ром был в то время к тому же членом, пере­ве­сти от него на другое место о. клю­чаря. Но о. Иоанн на него никому не жало­вался и молчал. Когда о. Иоанн смер­тельно забо­лел, то в своем тяжком недуге он метался и все просил, то поса­дить его в кресло, то поло­жить на постель. О. клю­чарь пришел в чув­ство рас­ка­я­ния. Совесть сильно заго­во­рила в нем. Он пошел попро­сить про­ще­ния у о. Иоанна и про­ститься с ним. О. Иоанн в тот момент сидел в кресле и был в полу­за­бы­тии. Когда ему ска­зали что пришел о. клю­чарь, то о. Иоанн собрал послед­ние в себе силы, встал, подо­шел к о. клю­чарю, покло­нился ему и поце­ло­вал ему руку. Это вели­кое сми­ре­ние так подей­ство­вало на о. клю­чаря, что он залился сле­зами и бро­сился в ноги о. Иоанну. С этого вре­мени он стал про­по­ве­ды­вать, что о. Иоанн вели­чай­ший угод­ник Божий и что таких пра­вед­ни­ков не было в Пра­во­слав­ной Церкви с самых первых веков хри­сти­ан­ства.

На святых во всей пол­ноте осу­ще­стви­лись слова Гос­пода: На кого воззрю? Токмо на крот­кого и мол­ча­ли­вого и тре­пе­щу­щаго словес Моих ( Ис. 66:2 ). Для чего Гос­подь говоря здесь о кро­то­сти, гово­рит и о мол­ча­нии? Для того, чтобы пока­зать, что в мол­ча­нии должна выра­жаться наша кро­тость.

Но можно устами мол­чать, а в сердце иметь страш­ную злобу и нена­висть против оби­жа­ю­щих нас. Ему угодно, чтобы во время мол­ча­ния мол­чало и сердце наше.

Поэтому пусть мол­ча­ние Христа на суде будет для нас в данном случае посто­ян­ным при­ме­ром и слова в сем Еван­ге­лии: Иисусъ же мол­чаше ( Мф. 26:63 ) да будут глав­ным и основ­ным руко­вод­ством в нашей духов­ной жизни.

Будем всегда пом­нить о уве­ща­нии преп. Сера­фима Саров­ского одному иноку в словах: “Молчи, молчи, без­пре­станно молчи.” Разу­ме­ется и устами, и серд­цем во время оскорб­ле­ний для дости­же­ния кро­то­сти или совер­шен­ной любви.

Могут ска­зать: как при­об­ре­сти эту кро­тость, эту совер­шен­ную любовь, когда мы так слабы, так немощны и своими силами ничего доб­рого сде­лать не можем? Да, мы немощны и слабы, но все­сильна в нас бла­го­дать Св. Духа, кото­рая и невоз­мож­ное делает воз­мож­ным и дости­жи­мым.

Поэтому Гос­подь не от неко­то­рых, а от всех людей без исклю­че­ния тре­бует нашего упо­доб­ле­ния Самому Богу по совер­шен­ству, когда гово­рит: Будите убо вы совер­шени, якоже Отецъ вашъ Небес­ный совер­шенъ есть (Мат. 5:48). И Будите убо мило­серди, якоже и Отецъ вашъ Небес­ный мило­сердъ есть.

Будем стре­миться к при­об­ре­те­нию кро­то­сти или совер­шен­ной любви, этой вер­шины всех хри­сти­ан­ских доб­ро­де­те­лей.

Но вер­шины горы нельзя достиг­нуть не пройдя всей горы. Поэтому будем стре­миться к стя­жа­нию всех доб­ро­де­те­лей и прежде всего к при­об­ре­те­нию их основы – хри­сти­ан­ского сми­ре­ния.

Иметь сми­ре­ние в смысле созна­ния своей гре­хов­но­сти не трудно. Легко нам сми­ряться и перед Богом, созна­вая все свои немощи и все свое ничто­же­ство. Но очень трудно нам сми­ряться пред нашими ближ­ними. Этому пре­пят­ствует созна­ние нашего будто пре­вос­ход­ства перед ними, ибо мы счи­таем себя лучше других даже в том случае, когда имеем очень боль­шие недо­статки. Эти недо­статки мы всегда оправ­ды­ваем, всегда себя обе­ляем. Зато редко, когда мы изви­няем недо­статки своих ближ­них. Почти всегда мы их обви­няем и осуж­даем даже за такие грехи, кото­рые в их жизни не суще­ствуют и кото­рые суще­ствуют только в нашем гре­хов­ном, гордом вооб­ра­же­нии.

Будем сми­ряться перед своими ближ­ними до раб­ского уго­жде­ния им не из-за страха, а по любви к ним, как запо­ве­дал нам Гос­подь на Тайной Своей вечери ( Ин. 13:14-15 ). А для этого не будем счи­тать себя выше и лучше других по своему нрав­ствен­ному состо­я­нию. Будем обра­щать вни­ма­ние своего сердца и ума только на свои соб­ствен­ные грехи, а не на грехи своих ближ­них.

Ибо любовь выра­жа­ется в том, чтобы мы вза­имно и снис­хо­ди­тельно участ­во­вали в несе­нии тяго­стей, т.е. недо­стат­ков наших ближ­них.

Бла­жен­ный Авгу­стин гово­рит: “Ничто не делает нас так высо­кими в очах Божиих, как наше снис­хо­ди­тель­ное отно­ше­ние к недо­стат­кам наших ближ­них.”

К сожа­ле­нию в наших вза­им­ных отно­ше­ниях наблю­да­ется совер­шенно обрат­ное явле­ние: не любовь друг к другу, а жесто­кость; не снис­хо­ди­тель­ное, а осу­ди­тель­ное отно­ше­ние к недо­стат­кам ближ­них. Это осуж­де­ние явля­ется самою излюб­лен­ною темою наших бесед, при чем нередко сопро­вож­да­ется кле­ве­тою и чув­ством зло­рад­ства.

Как бы сле­до­вало нам всегда пом­нить вели­кого пас­тыря земли рус­ской, о. Иоанна Крон­штадт­ского. Одна­жды при нем кто-то очень поно­сил извест­ного о. Иоанну чело­века: “Правда ли, что все это было?” – спро­сил вели­кий пас­тырь своего собе­сед­ника. – “Правда”, отве­тил тот. – “В таком случае, сказал о. Иоанн, не будем гово­рить о грехах своих ближ­них. У нас своих грехов довольно. И если срав­нить наши грехи с гре­хами тех, кото­рых мы осуж­даем, то может быть гре­хов­ность наша соб­ствен­ная пре­взой­дет их гре­хов­ность.”

Так же чутко и бережно отно­сился к душе своего ближ­него и вели­кий старец Опти­ной пустыни иерос­хи­мо­нах Амвро­сий. В быт­ность мою в Опти­ной пустыни в 1910 году одна из самых пре­дан­ных и люби­мых учениц сего вели­кого старца, мона­хиня Мария, мне гово­рила, что из всех угод­ни­ков Божиих самыми вели­кими явля­ются по пре­иму­ще­ству три: Нико­лай угод­ник, св. Сера­фим Саров­ский и о. Амвро­сий Оптин­ский. На мой вопрос, почему к самым вели­ким святым при­чис­ляет только поиме­но­ван­ных ею, мона­хиня отве­тила: “Потому, что они отли­ча­лись самою вели­кою любо­вью к ближ­ним, кото­рая про­яв­ля­лась в их снис­хо­ди­тель­ном отно­ше­нии к недо­стат­кам людей.”

Такою снис­хо­ди­тель­но­стью отли­чался и друг свя­того Сера­фима Саров­ского Анто­ний, архи­епи­скоп Воро­неж­ский, По долгу своего архи­пас­тыр­ского слу­же­ния, ему при­хо­ди­лось обли­чать пороки ближ­них своих, к нему при­хо­дя­щих. Но он так обли­чал, что обли­ча­е­мый сразу не чув­ство­вал этого обли­че­ния и думал, что дело каса­ется совсем не его, а каких-то других лиц. И только после, слово пра­вед­ного и про­зор­ли­вого свя­ти­теля, как рас­тво­рен­ное бла­го­дат­ной солью являло свою боже­ствен­ную силу, и обли­ча­е­мый архи­епи­ско­пом Анто­нием убеж­дался, что хотя свою обли­чи­тель­ную речь Вла­дыка начи­нал изда­лека, но она каса­лась лично его недо­стат­ков. Часто свое нази­да­тель­ное настав­ле­ние свя­ти­тель сопро­вож­дал изви­не­нием: “Может быть – гово­рил он обли­ча­е­мому, – я Вас огор­чил, обидел своими сло­вами, поэтому прошу Вас, ради Христа, про­стить меня.”

Но в осо­бен­но­сти таким снис­хо­ди­тель­ным отно­ше­нием к недо­стат­кам ближ­них отли­чался преп. Сера­фим Саров­ский. Какую вели­кую любовь про­яв­лял он к людям, явствует из его обра­ще­ния к при­хо­див­шим к нему, как к дерз­но­вен­ному молит­вен­нику и уте­ши­телю в скор­бях. Он греш­ным людям кла­нялся до земли, нередко цело­вал даже руки у мирян и назы­вал их своею радо­стью.

Даже к явно пороч­ным людям преп. Сера­фим отно­сился с изу­ми­тель­ною по снис­хож­де­нию любо­вью, и других уве­ще­вал так отно­ситься к людям.

Преп. Сера­фим в своей любви к ближ­ним был подо­бен Самому Спа­си­телю, Кото­рый не осудил падшей жен­щины, взятой фари­се­ями в пре­лю­бо­де­я­нии и при­ве­ден­ной к Нему на суд.

Да помо­жет нам Гос­подь иметь эту вели­кую любовь к ближ­ним, это снис­хож­де­ние к их недо­стат­кам. Как сви­де­тель­ствует св. ап. Павел, при дости­же­нии сей любви мы будем испол­нять весь закон Хри­стов, все Его спа­си­тель­ные запо­веди.

Тогда кре­щен­ская бла­го­дать Св. Духа вос­си­яет на нас своим боже­ствен­ным светом. Тогда испол­нятся над нами слова чудной цер­ков­ной песни: Елицы во Христа кре­сти­стеся, во Христа обле­ко­стеся (срв. Гал. 3:27 ) и кре­щен­ская бла­го­дать кре­ще­ния будет для нас одеж­дою Хри­сто­вою.

Эта одежда Хри­стова, или бла­го­дат­ный боже­ствен­ный свет, покроет нас от всех напа­де­ний демо­нов, когда наши души, после смерти, будут про­хо­дить воз­душ­ные мытар­ства.

Эта одежда Хри­стова, сия кре­щен­ская бла­го­дать, рас­кры­тая нами испол­не­нием запо­ве­дей и скор­бями, покроет нас на Страш­ном суде Хри­сто­вом. Как брач­ная одежда, сия бла­го­дать введет нас в Небес­ный чертог нашего Спа­си­теля и будет источ­ни­ком вечной непре­стан­ной радо­сти в Небес­ном Цар­стве Гос­пода нашего Иисуса Христа.

Источник