Что такое коммунизм ленин
Ленин и коммунизм
Союз архитекторов России объявил конкурс
на лучшую концепцию по использованию
Мавзолея В. И. Ленина на Красной площади
Маркс и Энгельс, создав науку о законах исторического развития, пришли к выводу, что капитализм есть последняя антагонистическая форма производства. «Этой общественной формацией завершается поэтому пред история человеческого общества» («К критике политической экономии», изд. 1939 г., стр 7).
Созданное Лениным и всесторонне развитое Сталиным учение о победе социализма в одной стране, есть прямой вывод из характера закономерностей экономического и политического развития империализма. Ленин следующим образом сформулировал эту новую теорию: «Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени остаются буржуазными или до буржуазными». (т XIX. стр. 325).
В истории была лишь кратковременная героическая попытка парижских коммунаров осуществить диктатуру пролетариата в 1871 году. Этот опыт всесторонне изучали Маркс, Энгельс и Ленин. Но Парижская Коммуна просуществовала всего лишь два месяца и десять дней. Несмотря на все, историческое значение Парижской Коммуны, она не могла дать такой опыт, который бы послужил примером для всего переходного периода от капитализма к коммунизму. Диктатуре пролетариата в СССР пришлось впервые в истории организовать переход от капитализма к социализму (первой фазе коммунизма). Здесь каждый шаг был новым историческим делом, каждое мероприятие было новым историческим творчеством. В 1918 году Ленин говорил: «Мы не претендовали на то, что мы знаем точную дорогу. Но мы идем к коммунизму неизбежно, неминуемо и мы это можем определить в каждом отдельном случае, если, конечно, не будем метаться. В настоящее время каждая неделя дает больше, чем десятки лет мирного времени» (т. XXIII, стр. 322).
Ленин, как и Маркс, исходил из того, что опыт борьбы народных масс покажет конкретные исторические условия, те или другие практические пути осуществления коммунизма. Революция богаче содержанием, чем любое воображение даже самых передовых людей, потому что в ней участвуют, проявляют свои способности, волю, страсти миллионы людей. Изучая и обобщая опыт масс, исходя из конкретных особенностей условий борьбы за социализм, Ленин развивал дальше и конкретизировал положения Маркса и Энгельса о коммунизме, разрабатывая вопрос о путях построения экономического фундамента социализма.
Особый интерес и значение имеет учение Ленина о роли государства при социализме. Ленину не пришлось выполнить своих намерений – специально разработать вопросы государства в связи с опытом диктатуры пролетариата в СССР, но развиваемые им во многих трудах положения о государстве при социализме, имеют исключительное значение. Ленин писал, что при социализме государству принадлежит решающая роль для окончательного упрочения социализма и создания условий для перехода к коммунизму. «До тех пор, пока наступит «высшая» фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления. » (т. XXI, стр. 437).
Государство, по Ленину, полностью сможет отмереть лишь тогда, когда наступит полный коммунизм. Он прямо пишет, что «Для полного отмирания государства нужен полный коммунизм» (там же, стр. 435). Здесь Ленин идет дальше Маркса в том смысле, что общие положения Маркса относительно коммунистической государственности он уточняет, конкретизирует применительно к новой эпохе и в развернутой форме обосновывает то положение, что государство полностью отмирает при полном коммунизме. Как диалектик, Ленин, применив теорию развития к будущему коммунистическому обществу, естественно, не мог взять на себя решение вопроса о сроках и формах, в которых будет протекать отмирание государства. Этот вопрос, будет решен, когда созреют исторические условия. «Поэтому мы и в праве говорить лишь о неизбежном отмирании государства, подчеркивая длительность этого процесса, его зависимость от быстроты развития высшей фазы коммунизма и оставляя совершенно открытым вопрос о сроках или конкретных формах отмирания, ибо материалу для решения таких вопросов нет (т. XXI, стр. 436).
Ленин с необычайной глубиной развил учение о коммунистической дисциплине труда, как главном условии победы нового способа производства. Только коммунистическая дисциплина труда, обеспечивающая более высокую производительность, чем при капитализме, решает вопрос о победе коммунизма над капитализмом. «. Пролетариат представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда, по сравнению с капитализмом. В этом суть. В этом источник силы н залог неизбежной полной победы коммунизма» (т. XXIV, стр. 336).
«Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительность труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику рабочих» (там же, пр. 342). Уже в коммунистических субботниках Ленин гениально увидел начатки коммунистического отношения рабочих к труду. Обобщая этот великий почин, Ленин дал классическое определенно того, что такое коммунизм в действии, на практике «Коммунизм начинается там, где появляется самоотверженная, преодолевающая тяжелый труд, забота рядовых рабочих об увеличении производительности труда, об охране каждого пуда хлеба, угля, железа и других продуктов, достающихся по работающим лично и не их «ближним», а «дальним», т.е. всему обществу в целом, десяткам и сотням миллионов людей, объединенных сначала в одно социалистическое государство, потом а Союз Советских республик» (там же, стр. 342).
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
Что такое коммунизм ленин
По мысли Ленина и его соратников, октябрьский переворот совершался во имя строительства нового общественного и государственного строя, обещавшего райскую жизнь на земле пролетариату и его союзникам. Таким общественным строем Ленин считал социализм, о котором было только известно, что это строй, отвергающий частную собственность и основанный на «общественной» собственности, фактически являющейся собственностью государственной, сосредоточенной в руках тех, кто занимается ее распределением или перераспределением.
Казалось бы, осуществляя социальный эксперимент в масштабе огромной страны, Ленин должен был обстоятельно рассмотреть проблему социализма и коммунизма (как второй фазы социализма, по Марксу). Однако не только в предоктябрьских работах Ленина, но и в его послеоктябрьских сочинениях нет ясного объяснения, что представляет собой тот социальный строй, который собирались построить большевики. Кроме самых общих расплывчатых, ничего не объясняющих положений, в работах вождя большевизма по этому вопросу ничего нет. Есть лишь фразы о двух фазах коммунизма в работе «Госу-
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 179
дарство и революция», заимствованные из работы К. Маркса «Критика Готской программы». И после октября – разрозненные, ничего не говорящие высказывания Ленина, определяющие социализм и коммунизм метафорически, но отнюдь не научно. Оказалось, что социальный эксперимент, во имя которого были пролиты моря крови, оказался теоретически не подготовленным. Не было, по существу, никакого плана не только государственного строительства, о чем уже говорилось, но и плана создания нового общественного строя. Социальный эксперимент осуществлялся на пустом месте, на ощупь.
Незадолго до октябрьского переворота в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», написанной 10–14 (23–27) сентября 1917 г., Ленин определяет социализм следующим образом: «. Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» (34, 192). Такое определение социализма через государственно-капиталистическую монополию, обращенную на пользу всего народа, ничего по существу не объясняет и является фразой. Фактически, говоря здесь о социализме, Ленин имеет в виду не что иное, как государственную частную собственность, уже известную нам из истории восточных деспотий. Вспомним, что Маркс, а вместе с ним и Энгельс, считали, что ключ к пониманию так называемой азиатской формации – в отсутствии частной собственности на основные средства производства, на землю, воду и, отчасти, на рабов. Там господствовала не индивидуальная частная собственность, а государственная частная собственность. Ленин сводил именно к такой собственности ту, которая представлялась ему общественной. Во всяком случае, ничего, кроме общих слов, что социализм суть государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа, в приведенном высказывании нет. Монополия всегда есть монополия. И трудящемуся человеку все равно, кто его эксплуатирует: индивидуальный частный собственник или государство как частный собственник, как монополист. Более того, эксплуатация государства как монополиста куда более тяжелая, так как у трудящихся нет никакого выбора, никакой альтернативы. А именно это и предполагал Ленин, говоря о государственно-капиталистической монополии, обращенной на пользу всего народа. И это, безусловно, относится к социализму как утопической системе.
После октябрьского переворота Ленин достаточно долго не обращался к вопросу о том, что есть социализм и коммунизм. В его работах имеется лишь нечто, приближающееся к этим понятиям. Так, в первоначальном варианте статьи «Очередные задачи Советской власти» Ленин говорил: «Задача Советской власти после того, как буржуазия экспроприирована политически и экономически, состоит явным (главным) образом в том, чтобы распространить кооперативные организа-
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 180
ции на все общество, чтобы превратить всех граждан данной страны поголовно в членов одного общенационального или, вернее, общегосударственного кооператива» (36,161). По существу, Ленин возвращается к высказанной в «Государстве и революции» мысли об единой общегосударственной корпорации после экспроприации буржуазии как политически, так и экономически. В связи с этим стоит привести высказывание французского политолога Жана-Кристофа Руфэна, который на страницах «Московских новостей» (№ 14 от 5 апреля 1992 г.) заявил, что коммунизм и большевизм как идейная доктрина умерли. Нет, не умерли, уважаемый господин Руфэн! Коммунизм и большевизм еще рано отпевать. Подобная точка зрения есть результат одномерного понимания большевизма как социальной утопии и мифа – того, что думали создать, не имея серьезного представления о том, что это такое. Но большевизм, как показала история бывшего Союза и его стран сателлитов, – это не только социальная утопия, не только идеология, но это еще и политическая структура, политический режим насилия. К тому же, уничтожить верования, казнить утопию не очень легко, как кажется. Поколениям, боровшимся за осуществление социальной утопии, очень тяжело расстаться с теми мыслями, с которыми они выросли, которые утешали и которыми тяжело пожертвовать.
О том, как понимал Ленин социализм, косвенно свидетельствует следующее его высказывание. Отвечая на записки на заседании I съезда сельскохозяйственных рабочих Петроградской губернии 13 марта 1919 г., Ленин в связи с законом «Положение о социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию», обсужденном в СНК и утвержденном Центральным Исполнительным Комитетом, и статьей 46 этого закона «Никто из рабочих и служащих не имеет права заводить в хозяйствах собственных животных, птиц и огородов» говорил: «Зачем эта статья вошла в закон? Чтобы создавать общий труд в общем хозяйстве. А если снова заводить отдельные огороды, отдельных животных, птиц и т.д., то, пожалуй, все вернется к мелкому хозяйству, как было и до сих пор. В таком случае, стоит ли и огород городить? Стоит ли устраивать советское хозяйство?» (38, 28). И это говорилось в условиях страшной нехватки продовольствия в охваченной гражданской войной стране. Страх перед мелким хозяйством, перед мелкой «частной» собственностью, а на деле перед личной собственностью застилал глаза председателю Совета Народных Комиссаров России. Это было бы, как говорится, смешно, когда бы не было так грустно. Это тоже одна из причин раскрестьянивания в стране. Она потом привела к бесчисленным изъятиям скота, огородов, птицы в совхозах и колхозах и довела страну до голода и нищеты. Россия, которая при царизме экспортировала продовольствие и, особенно, зерно, в последние десятилетия устойчиво импортировала ежегодно десятки миллионов тонн зерна из стран «загнивающего капитализма». Вот как
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 181
оборачивалось на практике отсутствие реальных и конкретных планов экономического и государственного строительства, отсутствие серьезных представлений о том социальном строе, который вождь большевиков собирался воздвигнуть в России.
Не ушли далеко и представления Ленина о коммунизме, о котором автор ряда работ об экономике капиталистического общества и об империализме имел весьма общие представления. Так, в речи на I съезде земледельческих коммун и сельскохозяйственных артелей 4 декабря
1919 г. Ленин провозгласил: «Коммунизм есть высшая ступень развития социализма, когда люди работают из сознания необходимости работать на общую пользу» (39,380). Ленинский коммунизм – это работа на общую пользу. Интересы личности, отдельного человека с его желаниями, чувствами он не видит.
Примерно в том же духе высказывается Ленин о коммунизме в докладе о субботниках на Московской общегородской конференции РКП(б) 20 декабря 1919 г. «Коммунизмом же, – говорил Ленин, – мы называем такой порядок, когда люди привыкают к исполнению общественных обязанностей без особых аппаратов принуждения, когда бесплатная работа на общую пользу становится всеобщим явлением» (40, 34). Чего здесь больше: непонимания элементарных истин или наивности, сказать трудно. Можно лишь зафиксировать, что не бесплатный, а почти бесплатный труд абсолютного большинства советских граждан потребовал создания такого аппарата принуждения, который и не снился ни одному из государств прошлого. И к тому же этот труд был явно неэффективным, малопроизводительным. Если бывший Советский Союз и добился значительных успехов в развитии науки и техники, то, главным образом, в сфере военно-промышленного комплекса.
Или такое известное высказывание Ленина в докладе Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров о внешней и внутренней политике 22 декабря 1920 г. на VIII Всероссийском съезде Советов. «Коммунизм, – говорил вождь российских большевиков, – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны.» (42,159). В этом положении смешалось все: государственность, основа ленинской политической жизни и такое экономическое явление, как электрификация. Но и это ни в коей мере не проявляет существа дела, не проясняет, что такое коммунизм.
Может быть, в какой-то мере Ленин объясняет строительство коммунистического общества в речи «Задачи союзов молодежи» на III съезде Российского Коммунистического союза молодежи 2 октября
1920 г. В своем обращении к участникам съезда Ленин отмечал: «Вы должны построить коммунистическое общество. Первая половина работы во многих отношениях сделана. Старое разрушено, как его и следовало разрушить, оно представляет из себя груду развалин. Расчи-
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 182
щена почва, и на этой почве молодое поколение должно строить коммунистическое общество» (41, 308). Итак, по Ленину, строительство коммунистического общества должно начаться с разрушения всего старого, превращения его в груду развалин, в руины. Это Ленин называет расчисткой почвы для будущего коммунистического общества. У него главная страсть – это страсть разрушения. Но что такое коммунистическое общество, как оно должно выглядеть, каковы его критерии, основные принципы и структуры – об этом ни в приведенной речи, ни в иных работах Ленина ничего нет. Оставалось одно – разрушать. Это и было главным в политике большевистской партии, которая отвергала преемственность экономической и политической культуры, выстраданной многовековым развитием человечества.
Лишь незадолго до перехода в небытие в статье «О кооперации», 4 января 1923 г., Ленин высказал мысль о кооперации как основе построения полного социалистического общества при условии сосредоточения власти государства на все основные средства производства. Вот это ленинское положение: «В самом деле, власть государства на все крупные средства производства, власть государства в руках пролетариата, союз этого пролетариата со многими миллионами мелких и мельчайших крестьян, обеспечение руководства за этим пролетариатом по отношению к крестьянству и т. д., – разве это не все, что нужно для того, чтобы из кооперации, из одной только кооперации, которую мы прежде третировали, как торгашескую, и которую с известной стороны имеем право третировать теперь при нэпе так же, разве это не все необходимое для построения полного социалистического общества?» (45, 370). Ленин изменяет точку зрения на кооперацию, но во главу всего он ставит власть государства на все крупные средства производства, превращение его в супермонополиста, при помощи которого очень легко и просто удушить любую кооперацию. И, разумеется, опять речь идет о власти государства в руках пролетариата. Однако что такое полное социалистическое общество, как себе его представляет вождь мирового пролетариата, Ленин не говорит.
Правда, Ленин отмечает коренную перемену своей точки зрения на социализм, заключающуюся в том, что центр тяжести переносится с политической борьбы, революции и завоевания власти на мирную организационную культурную работу. Эта коренная перемена ленинской точки зрения заключается в следующем: «Теперь мы вправе сказать, что простой рост кооперации для нас тождественен (с указанным выше «небольшим» исключением) с ростом социализма, и вместе с этим мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм. Эта коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т. д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную «куль-
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 183
турную» работу. Я готов сказать, что центр тяжести для нас переносится на культурничество, если бы не международные отношения, не обязанность бороться за нашу позицию в международном масштабе. Но если оставить это в стороне и ограничиться внутренними экономическими отношениями, то у нас действительно теперь центр тяжести работы сводится к культурничеству» (45, 376). Не трудно заметить, что в этом пространном положении, которое цитируется многими авторами, стремящимися доказать, что в последний год своей жизни Ленин коренным образом изменил свое отношение к социализму, никакой расшифровки понятия социализм у Ленина нет. Речь идет лишь о том, что необходимо изменить методы борьбы за социализм. Но что такое социализм продолжало для Ленина оставаться тайной за семью печатями.
Ничего нового не вносит в понимание социализма ленинское положение в статье «Лучше меньше, да лучше» (2 марта 1923 г.). Оно сводится к утверждению, что общей чертой российского быта является разрушение капиталистической промышленности, разрушение дотла старых учреждений и помещичьего землевладения и создание на этой почве мелкого и мельчайшего крестьянства, идущего за пролетариатом из доверия к результатам его революционной работы. А далее Ленин подчеркивает, что «на этом доверии, однако, продержаться нам вплоть до победы социалистической революции в более развитых странах нелегко, потому что мелкое и мельчайшее крестьянство, особенно при нэпе, держится по экономической необходимости на крайне низком уровне производительности труда» (45, 401). При этом Ленин признает, что в общем и целом производительность народного труда в России значительно ниже, чем при царизме. Вот и все, что дано было «социализмом». Резкое снижение производительности труда. Что же такое этот идол – социализм, которому большевики призывали поклоняться и во имя которого были пролиты моря крови? Нигде ответа на этот вопрос у Ленина мы не находим. Правда, в той же статье есть суждение о том, что «нам тоже не хватает цивилизации для того, чтобы перейти непосредственно к социализму, хотя мы и имеем для этого политические предпосылки» (45, 404). Ясно, что речь здесь опять идет о государстве, якобы находящемся в руках пролетариата, о диктатуре «пролетариата».
Но вот интереснейший документ, опубликованный в 1983 г. в Париже и Нью-Йорке бывшим секретарем Сталина Б. Бажановым, бежавшим за рубеж. Этот документ несколько лет назад был опубликован в бывшем Союзе. Документ этот – запись личных ленинских секретарей М.И. Гляссер и Л.А. Фотиевой, сделанная в самом конце 1923 г. под диктовку Ленина. «Конечно, мы провалились, – говорится в записи. – Мы думали осуществить новое коммунистическое общество по щучьему велению. Между тем это вопрос десятилетий и поколений.
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 184
Чтобы партия не потеряла душу, веру и волю к борьбе. Мы должны ясно видеть, что попытка не удалась, что так вдруг переменить психологию людей, навыки их вековой жизни нельзя. Можно попробовать загнать в новый строй силой, но вопрос еще, сохранили ли бы мы власть в этой всероссийской мясорубке». Если этот документ подлинный, то из него следует, что провалились попытки осуществить коммунистическое общество с кондачка. И дело, конечно, не в том, что действительно нельзя так просто, вдруг изменить психологию людей, их представления и т.п. Скорее всего, дело в том, что у большевистской партии и ее вождя не было ясного представления о том, что такое социалистический строй, коммунистическое общество и т.п. Отсутствие соответствующих теоретических разработок вело к тому, что партия шла на ощупь к неясной для нее цели, в потемках. Оправдан лишь страх потерять власть партократии в российской мясорубке при попытке загнать в новый строй силой. В связи с этим хочется привести замечательное по смыслу суждение Бертрана Рассела. «Советы, – писал он, – пытаются загнать людей в противоестественное для человеческих существ состояние. Они проявили в такого рода попытках больше мастерства, чем это делала до того любая шайка фанатиков, но тем не менее все их усилия обречены на неудачу. Если это и не произойдет скоро, они все равно потерпят неудачу в период видимого успеха. И когда это случится, счастье снизойдет на измученное человечество» (Рассел Бертран. Обреченность диктатуры // Новое время. 1993. № 31. С. 59). Приведенное положение Рассела удивительно перекликается с опубликованным документом Б. Бажанова, если только он подлинный. Действительно, людей пытались загнать силой на скотный двор, по Оруэллу, но в конечном счете потерпели фиаско. Хотя, как и предвидел Рассел, это произошло не скоро. Советы потерпели неудачу в России, что вовсе не означает полного краха коммунистической идеи вообще. Поэтому счастье еще не скоро снизойдет на измученное человечество.
Мы полагаем, что расплывчатые очертания ленинской модели социализма (как и расплывчатые суждения о «пролетарском» государстве) означали замену тирании царизма еще более страшной тиранией – тиранией тоталитарной. А эта система оказалась на редкость живучей, продержавшейся в бывшем Союзе почти три четверти века.
Объявленные Лениным «преимущества» социализма перед «загнивающим» капитализмом были только воздушным замком утопии, не имевшим под собой ни теоретических оснований, ни исторических предпосылок. Это был мираж в пустыне. И он продержался так долго потому, что люди были склонны обманываться прекрасными картинами утопии, только бы не жить в серости окружающей реальной действительности. Ведь Советское государство беспощадно эксплуатировало трудящихся, отбирая у них прибавочную стоимость, и при этом ли-
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 185
цемерно объясняло, что делается это для их же пользы, для блага будущих поколений.
Для коммунистов, выпестованных ленинской партией, была маяком идея, которая сводилась к мысли о «загнивании» капиталистического строя и, следовательно, его ликвидации. Но из этого вытекала и другая мысль, мысль о том, что логично помочь истории изменить лицо по новой социалистической модели. Именно отсюда и ленинские идеи о новых формах классовой борьбы при социализме. Нет, зря приписывают Сталину идею обострения классовой борьбы при социализме. Ее подлинным автором был основатель большевистской партии и Советского государства Владимир Ильич Ленин.
Может быть, хотя бы кратко следует сказать о том, было ли при большевистском режиме что-нибудь социалистическое. И если да, что это был за социализм. Как мы видели, у Ленина нет никакой теории социализма и коммунизма в отличие от отдельных высцазываний Маркса в «Экономически-философских рукописях 1844 года» и Энгельса в «Развитии социализма от утопии к науке» и др. Если и говорить о ленинском коммунизме, то он похож на бабувистский, казарменный, грубый, уравнительный коммунизм. «Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием. Всеобщая и конституирующаяся как власть зависть представляет собой ту скрытую форму, которую принимает стяжательство и в которой оно себя лишь иным способом удовлетворяет. Всякая частная собственность как таковая ощущает – по крайней мере по отношению к более богатой частной собственности – зависть и жажду нивелирования, так что эти последние составляют даже сущность конкуренции. Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем минимуме. У него – определенная ограниченная мера» (МЭС, 42, 114-115).
Ленинский большевистский социализм и есть этот грубый, уравнительный казарменный коммунизм с его государственной частной собственностью, с завистью, стяжательством, стремлением урвать для себя побольше под лозунгами государственных интересов, государства, являвшегося безраздельным частным собственником. Именно этими принципами «не могут поступаться» неокоммунисты, радетели мифов и социалистической утопии. Они с пеной у рта отстаивают «чистоту» «революционных» принципов, и в этом их особая опасность, ибо за этой «чистотой» следует гражданская война, перерастающая в войну с собственным народом.
Таким образом, ленинизм воплотил в реальность грубый, уравнительный коммунизм как олицетворение государственной частной собственности. На деле оказалось, что этот социализм и коммунизм не-
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 186
медленно, вопреки принципу «Манифеста Коммунистической партии» о том, что свобода каждого есть предпосылка свободы всех, отбирает свободу всех и каждого в пользу власти партократии, власти немногих избранных. А коммунистические лозунги и посулы остаются лишь пустыми обещаниями демагогического характера. Ленинский большевизм, последовавший за ним сталинизм и коммунистические искания Цеденбала и маоистов, тоталитарных режимов Ким Ир Сена и красных кхмеров, Хонеккера и Чаушеску, Живкова и Ракоши и др. доказали это со страшной очевидностью.
Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 187