Что такое колумбайн 2021
Природа скулшутинга: почему происходят массовые расстрелы в школах и как их предотвратить
Российские СМИ уже окрестили эти события «Казанским Колумбайном», ссылаясь на один из самых громких случаев массового расстрела — в американской старшей школе «Колумбайн». Ему «ставят диагнозы» и приписывают участие в неизвестной секте.
Совместно с экспертами Forbes Life разбирался, что в действительности может толкнуть подростков на массовую стрельбу, помогут ли в решении проблемы многочисленные запреты, как на ситуацию влияют психофобия и буллинг и при чем здесь «Колумбайн».
Что такое «скулшутинг» и кто такие «колумбайнеры»
Во многом такой пристальный интерес к «Колумбайн» возник благодаря СМИ. Журналист Дэйв Каллен, анализируя освещение событий в Колорадо в средствах массовой информации, выяснил, что CNN и Fox News получили тогда самые высокие рейтинги в истории, The Times упоминали «Колумбайн» на первых полосах около двух недель подряд. Происшествию посвящали десятки сюжетов и статей, а журнал Time поставил фотографии Эрика Харриса, Дилана Клиболда и их жертв на обложку майского номера 1999 года.
Вместе со СМИ к изучению и освещению темы «Колумбайн» подключилась поп-культура. В 2002 году Гас Ван Сент выпустил вторую часть своей «трилогии о смерти» — фильм «Слон», отсылающий к событиям в Колорадо. В тот же год вышел фильм «Нулевой день», большую часть хронометража которого занял видеодневник стрелков Андре и Кэлвина (списанных с Киболда и Харриса) с описанием подготовки к преступлению. Отголоски «Колумбайн» дошли до Эстонии, и в 2007 году режиссер Ильмар Рааг представил ленту «Класс» — историю двух подростков Йозепа и Каспара, ставших жертвами школьной травли и устроивших стрельбу в школьной столовой. Как и в случае с «Колумбайн», герои решают покончить с собой, но в последний момент Каспар передумывает — в конце фильма его закадровый голос возвещает обидчикам: «Я не умру вам назло».
Иначе к теме «Колумбайн» подошел писатель Дуглас Коупленд, который в 2003 году опубликовал один из самых успешных своих романов «Эй, Нострадамус!», где перенес события из Колорадо 1999 года в канадский Ванкувер 1988 года. Центральными фигурами книги Коупленд выбрал тех, кто смог пережить школьную стрельбу. По словам писателя, ему было неинтересно рассказывать историю убийц — он хотел понять, какое влияние скулшутинг оказывает на выживших.
Скулшутинг в России
«Вы надо мной смеялись, теперь я над вам посмеюсь»
В октябре того же года произошла стрельба в Керченском политехническом колледже. Трагедия в Керчи стала самой массовой в истории России: в результате взрыва и стрельбы, устроенных 18-летним Владиславом Росляковым, погиб 21 человек, еще 67 были ранены. СМИ окрестили произошедшее «Керченским Колумбайном» — считается, что Росляков скопировал атаку на школу в Колорадо, а также внешний вид Эрика Харриса: высокие армейские ботинки, брюки-карго и белую футболку с надписью «Ненависть» (на футболке Харриса было написано Natural Selection — «Естественный отбор»).
Психологический портрет убийцы
Американский психолог Питер Лэнгман в своем исследовании Rampage school shooters: A typology делит стрелков на три типа: психотики, травматики и психопаты. Первые ощущают себя изгнанниками, которые отличаются от других. Вторые — жертвы эмоционального, физического или сексуального насилия. Третьи не чувствуют связи с другими людьми, не испытывают чувства вины за содеянное и могут наслаждаться, причиняя боль другим людям. «Психопат — сложный профессиональный термин. Он включает как генетическую предрасположенность развития личности, так и особенности воспитания, контакта со среды, в которой растет человек. — комментирует психопатический тип Владимир Брылев. — Человек может быть генетически предрасположен к психопатии, но если в семье есть сложности с эмоциональным контролем, контактом с родителями или окружающая среда является достаточно патологической, то все эти факторы могут усугублять первоначальные предрасположенности».
Заведующий кафедрой психологической помощи и ресоциализации факультета психологии МГУ, доктор психологических наук Мадрудин Магомед-Эминов объясняет, как формируется образ исключительности у человека, взявшегося за оружие: «На основе кровожадных сцен в масскультуре и соцсетях и внутренних обид возникает навязчивое состояние: человек становится монстром, одержимым своей исключительностью и превосходством. Обычные бытовые обиды вызывают жажду мести, наполняющую его сознание. В этот момент два фактора активируют «монстра» к действиям: примеры похожих ситуаций и стремление показать, что «Я сам право имею». По мнению Магомед-Эминова, свой вклад вносит и современная культура, в которой человек утрачивает целостность, становится фрагментарным, мелким, незначительным: «Оторванный от семьи и корней, лишенный бога, человек стремится предстать в божественном образе. Гротескным мышлением он выводит себя из общей массы людей, из бытия и наделяет себя правом наказания или, как называют это психологи, «травматического вымещения». Идет напряженная внутренняя работа по самоактивации от монструозного переживания к агрессивным действиям».
«Обществу проще списать случившееся на ментальные расстройства — так легче живется»
В своем исследовании психолог Денис Давыдов и его коллега Кирилл Хломов приходят к выводу, что изучение стрелков с точки зрения психопатологий не обосновано фактами и не продуктивно для предотвращения подобных ситуаций в будущем. Давыдов говорит, что не существует точного психологического портрета стрелка, а любые отклонения не позволяют выявить склонность к скулшутингу у подростка. Обсуждение ментального состояние шутеров в СМИ и удаленная постановка диагнозов приглашенными экспертами порождают стереотипы о том, что любой другой человек со схожими проблемами может устроить стрельбу. Современные исследования показывают, что люди с психическими заболеваниями чаще становятся жертвами агрессии, а не выступают агрессорами. «Обществу проще списать случившееся на ментальные расстройства — так легче живется. Это стигматизирует людей с психическими заболеваниями и отвлекает внимание от действительно важных проблем», — комментирует Давыдов. — Все, что происходит с шутером, с точки зрения психиатра не представляет особых диагностических признаков».
Владимир Брылев добавляет, что стрелки — вменяемые люди с юридической точки зрения. Они отдают себе отчет в том, что делают и какие последствия это несет: «Ни у одного из массшутеров поведение не укладывается в состояние аффекта: они планируют преступления, чего не сделает человек в аффекте, они последовательны — подготовка занимает много времени и требует средств».
Есть ли опасность подражаний
Американская статистика показывает, что после скулшутинга возрастает риск следующих вооруженных атак на школы в том же или соседнем штате. В российском исследовании о массовых убийствах в образовательных учреждениях говорится, что подражание часто упоминается как один из мотивов скулшутеров.
«Колумбайн» действительно повлиял на несколько случаев школьной стрельбы, но причины феномена гораздо глубже, чем слепое копирование или желание превзойти Харриса и Клиболда. «Надо понимать, что стрелки могут устроить шутинг, не имея при этом каких-либо «исторических» опор. Они скорее копируют стиль одежды, походки — перенимают внешнюю сторону, но «начинка» остается их собственная», — рассказывает врач-психотерапевт Владимир Брылев.
Психолог и автор вышеупомянутого исследования Денис Давыдов отмечает, что сам интерес подростка к онлайн-сообществам колумбайнеров — еще не повод бить тревогу. «Обычно они [подростки] играют с темой смерти, чем-то запретным и страшным. Они ищут адреналин через экстремальные виды спорта или на форумах, где могут обсуждать то, чего боится социум. При увлечении случаями массовой стрельбы в школах это также присутствует, — объясняет Давыдов. — Сами по себе игры подростков в образы, слова, терминологию скулшутинга — это нормальное явление, определенный бунт. Главное здесь — различить реальный риск. Первое время стрелок может быть похож на того, кто просто примкнул к субкультуре, но со временем его поведение начинает отличаться».
Виноваты ли фильмы и видеоигры
С мнением Давыдова согласна клинический психолог Ульяна Скорнякова: «Дети, подростки и даже взрослые с помощью игр, фильмов и музыки находят для себя безопасносное пространство для проживания таких чувств, как злость, агрессия и гнев. Это помогает им чувствовать себя принятыми и менее подавленными и значительно снижает риск того, что человек однажды решится на реальный поступок».
«Существует общая культурная среда, в которой человек впитывает насилие»
Денис Давыдов отмечает, что проблема скулшутинга не в жестокости видеоигр — на подростков в целом оказывает влияние культура насилия, которая существует в обществе уже долгие годы: «Дети растут в условиях, где родители и педагоги используют насильственную лексику. Они смотрят фильмы — например, веселое кино про мушкетеров, где жестокие действия приводят к каким-либо положительным последствиям. Существует общая культурная среда, в которой человек впитывает насилие».
Какую роль играет школа и родители
В своей книге «Общество хулиганов: скулшутинг и кризис буллинга в школах Америки» профессор социологии Джесси Клейн называет травлю основной причиной стрельбы. Такой же позиции, если верить опросу Университета Альфреда, придерживаются сами ученики: 87% респондентов считают, что действия скулшутеров продиктованы местью обидчикам, а 86% опрошенных отмечают, что корень проблемы — травля. Психолог Денис Давыдов в разговоре с Forbes Life также отметил, что буллинг — один из важнейших факторов скулшутинга.
52% российских школьников сталкивались с буллингом и травлей в учебных заведениях, в Америке каждый пятый ученик (20,2%) становился жертвой буллинга. «Буллинг повышает вероятность негативных последствий в плане личностного развития. Они касаются нарушений психического, физического здоровья, проблем в социализации. Успешность в учебе снижается, риск совершения правонарушений повышается», — рассказывает Наталья Горлова, практикующий психолог, исследователь в области психологии буллинга и психологии подросткового и юношеского возраста.
По словам Горловой, для изучения причин травли необходимы долгосрочные исследования — на основании единовременно собранных данных сделать выводы невозможно. В качестве предикторов такого поведения у потенциальных булли (тех, кто организует травлю) исследователи рассматривают личностные (например, не развитые навыки решения социальных проблем, агрессия, депрессивные симптомы) и средовые (например, школьный и внутрисемейный климат, влияние сверстников) составляющие. «Сегодня исследователи отдельно выделяют такое понятие, как «преследование на основе предрассудков» (prejudice-based harassment). Это буллинг, основанный на индивидуальных характеристиках: расе или этнической принадлежности, религии, сексуальной ориентации. Такое преследование является распространенным и полагается даже более разрушительным, чем обычный буллинг», — добавляет Горлова.
По словам психолога, существуют первичные и вторичные сигналы, свидетельствующие о том, что ребенок подвергается травле. Первичные — ребенок возвращается из школы с испорченной одеждой и учебниками, у него есть синяки или царапины, появление которых не объяснить естественным путем. Среди вторичных сигналов — нежелание идти в школу, потеря интереса к учебе, снижение успеваемости. Ребенок, ставший жертвой травли, может выглядеть несчастным и депрессивным или демонстрировать резкие перепады настроения и вспышки гнева.
В 2017 году платформа «Дети Mail.ru» проводила опрос о травле в российских школах, где 21% респондентов ответили, что ее инициаторами часто выступают не ученики, а сами учителя. В США, согласно статистике, 30% учеников средней школы сталкивались с постоянным буллингом со стороны педагогов. «Со временем учителя выгорают, если не проходят специальные тренинги или не посещают психологические поддерживающие группы, — рассказывает Владимир Брылев. — В нашей стране педагогам, как и ученикам, предлагают мало инструментов для нормального психообразования и поддержки. Здесь также имеет место профессиональная деформация. Подросток, который не укладывается в стандарты школьной программы, может вызвать у педагога агрессию. Он подает пример буллинга другим ученикам, и запускается порочный круг».
Даже если учителя не стимулируют буллинг, они могут пропускать тревожные сигналы о начавшейся травле или относиться к ним легкомысленно, добавляет Денис Давыдов: «Многие педагоги не умеют разговаривать с детьми: кто-то считает, что это не их работа, другим банально не хватает на это времени».
Свою роль в проблеме школьной травли играют и родители подростков. «При доверительных отношениях родители узнают о ситуации притеснений, травли, унижений и принимают меры по обеспечению безопасности своих детей, — рассказывает Наталья Горлова. — Конечно, встречаются родители, которые отмахиваются от проблем подростков — в том числе и в ситуациях буллинга. Не хочется верить, что они намеренно оставляют детей в опасности и хотят им навредить. Скорее, виной тому отсутствие понимания такими родителями самого явления травли, серьезности его последствий для психики детей и подростков, а также возможности влияние на подобные ситуации».
Низкая самооценка
Дэйв Каллен считает, что образ бывших жертв, ставших мстителями, — миф, созданный усилиями журналистов. Психиатр Владимир Менделевич пишет, что не все известные в мире случаи скулшутинга были связаны с буллингом. С этим мнением согласен психотерапевт Владимир Брылев — он рассказывает, что жертвами буллинга часто становятся обладатели низкой или ложно высокой самооценки. «Как правило, у человека изначально есть определенные сложности в виде низкой самооценки, которые приводят к проблемам контакта с социумом, — объясняет психотерапевт. — В случае со стрелками, нужно иметь склонность быть не просто не успешным — здесь присутствует склонность к выраженной злобности. Гнев стрелка — это то, что называют нарциссическим гневом. У многих шутеров есть установка: «Меня не принимают, вы все недостойны. Я испытываю сильный гнев и сейчас вас покараю». Нужно понимать, что это признаки ложно заниженной самооценки. Стрелки оценивают себя низко — они часто пытаются покончить с собой, не видя ценности собственной жизни и возможного разрешения внутреннего конфликта в будущем».
Журналисты, освещавшие стрельбу в «Колумбайн», называли Харриса и Клиболда «тихими одиночками с репутацией чужаков», Washing Post писал, что в старшей школе округа Джефферсон существовал культ спортсменов — награды за спортивные достижения были выставлены в коридорах, атлеты пользовались популярностью и издевались над остальными учениками, поэтому стрелки решили им отомстить. Фанаты-колумбайнеры также считают Харриса и Клиболда жертвами хулиганов, токсичной атмосферы в школе и самого общества, которое позволяет безнаказанно мучить подростков — согласно исследованию Техасского университета в Остине.
«Общество не предлагает дополнительных механизмов самоконтроля, а только выдвигает дополнительные требования»
Возможной причиной, способной толкнуть подростка на стрельбу, могут стать стереотипы, связанные с идентичностью. «Наступает возраст, когда у человека возникает потребность в идентичности. Подросток задается вопросами: «Кто я? Мальчик или девочка? Кто я в этом мире?». Найти ответы на эти вопросы — важная задача подросткового возраста, — рассказывает Давыдов. — В случае скулшутинга у человека, возможно, возникла неудовлетворенность между неустойчивым образом себя и тем, как его воспринимает общество. Обратите внимание, что стрелки — это всегда (за крайне редким исключением) мальчики. Это их ответ социуму на субъективное чувство неприятия, который связан с потребностью в стереотипном мужском поведении. Скулшутинг — это месть обществу, которое, по мнению стрелка, не дало ему выработать собственную идентичность». «Социум ожидает от мужчин избыточного самоконтроля, — добавляет Владимир Брылев. — Это совершенно нереалистично, потому что общество не предлагает дополнительных механизмов этого контроля, а только выдвигает дополнительные требования».
Можно ли предотвратить трагедию
Также американское правительство поощряет школьное руководство в проведении тренировочных учений, во время которых ученикам и персоналу учебных заведений объясняют, как действовать в случае нападения вооруженных людей.
Известно, что после событий в Керчи по периметру территории колледжа установили систему охранного освещения, парковочные барьеры на подъезде к учреждению и систему управления контролем доступа в студенческом общежитии. Школы и детские сады в Керчи, по решению властей, охраняли сотрудники Росгвардии.
«Школа должна быть не бетонной однотипной коробкой, а удобным пространством»
После 2010 года в большинстве американских штатов приняли законы, касающиеся создания положительного психологического климата в школах. На 2019 год в 22 штатах рассматривали или уже внедрили системы анонимных сообщений о случаях насилия в школах. «На Западе во многих учебных заведениях распространена нулевая толерантность к буллингу: с младших классов ведется просветительская и психологическая работа не только со школьниками, но и с их родителями. Дети с раннего возраста понимают, что такое травля, и знают, как важно обратиться за помощью к взрослым, если возникла такая ситуация», — говорит клинический психолог Ульяна Скорнякова. Один из примеров — программа «No Bully», которая сотрудничает со школами по всей Америке. Создатели программы помогают разрабатывать и внедрять протоколы борьбы с травлей в учебных заведениях, обучают педагогов и родителей, как распознать буллинг и правильно предотвращать конфликты среди детей и подростков. Также в США действует программа No Bullying Schools, созданная группой американских преподавателей, ученых и экспертов по предотвращению травли. Команда «No Bullying Schools» также разработала специальное бесплатное приложение Report Bullying, которое позволяет ученикам оперативно и анонимно оповещать администрацию школы о случаях травли. Согласно отчетам за 2019 год, 87% подростков заявили, что программа помогла создать более позитивную атмосферу в их учебных заведениях.
По словам Дениса Давыдова, после случившегося в Казани общество ищет способы избежать повторения трагедии, но озвученные предложения часто основаны на личном опыте и чтении публикаций СМИ — люди транслируют свои стереотипы и мнения. «Любое решение должно быть основано на исследованиях. В Америке, когда шутинг в школах стал массовым, работу с ним поручили Секретной службе США (федеральное агентство, подчиненное Министерству внутренней безопасности США. — Forbes Life). Представители службы курируют каждый отдельный случай, разбираются с ним — на ее платформе организована работа десятков ведущих психологов, социологов, педагогов, проходят обсуждения. Это целенаправленная попытка найти ответ на вопрос: «Что делать?», — рассказывает Давыдов. По его словам, ни Российское психологические общество, ни Российская академия образования не работают системно совместно с силовыми структурами над предотвращением случаев скулшутинга. «Хотелось бы, чтобы эта работа началась, чтобы решения, которые мы принимаем, были основаны на экспертной оценке и исследовательской работе, открытой для научного сообщества», — говорит Давыдов.
«Мы не можем предугадать конкретный случай скулшутинга, но мы можем бороться с этим явлением эффективно, устраняя причины, которые порождают это зло, с помощью профилактики и обеспечения мер безопасности, — считает Мадрудин Магомед-Эминов. — Главное — работать над формированием личности детей и подростков без назидания и нравоучения, а вступая в человеческие отношения, личностно. Воспитывать детей так, чтобы они не становились ни объектом, ни субъектом насилия».
Эксперты назвали казанского стрелка террористом-одиночкой
Как развивались события
Во вторник, 11 мая, в Казани около 9 утра неизвестный открыл стрельбу по ученикам гимназии № 175, расположенной в Советском районе на улице Джаудата Файзи. В результате погибли девять человек — семь учеников, учитель и сотрудница школы, сообщил глава Татарстана Рустам Минниханов.
По информации Национального антитеррористического комитета (НАК), также ранены 16 человек из числа учащихся и сотрудников школы. Минздрав республики сообщил, что в больницы доставлен 21 человек, в том числе 18 детей, шестеро из которых находятся в реанимации.
Большое количество звонков поступило в экстренные службы от жителей города. Первый звонок был от мужчины, который услышал выстрелы внутри школы, рассказал РБК источник в МЧС. Также звонили очевидцы трагедии, которые рассказали, что дети выпрыгивают из окон школы и разбегаются. Кроме того, были звонки от родителей школьников, которым смогли дозвониться дети и сообщить о случившемся.
На место происшествия прибыли члены правительства Татарстана во главе с Миннихановым. Следственный комитет возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 105 УК (убийство двух и более лиц). Расследование поручено следователям центрального аппарата ведомства.
Что известно о нападавшем
Полиция задержала Галявиева. По информации источника РБК, он проживает в Казани на улице Брюсова.
Галявиев окончил гимназию № 175 в 2017 году и поступил в колледж ТИСБИ на специальность «программирование в компьютерных системах». В его характеристике говорится, что за время учебы он «показал себя тихим, спокойным, опрятным и неконфликтным», не имел вредных привычек. С 15 февраля по 11 апреля Галявиев проходил производственную практику, после чего пропустил три экзамена в колледже и не явился на защиту производственной практики. 26 апреля Галявиев был отчислен из колледжа. 28 апреля он получил разрешение на хранение гладкоствольного ружья Hatsan Escort PS.
О нападении на школу Галявиев сообщил в Telegram-канале «Бог», который был создан 4 мая. В этом канале до нападения на гимназию было четыре сообщения.
Каким может быть мотив преступления
Проживающий в Казани эксперт в области терроризма Раис Сулейманов считает, что это пример индивидуального терроризма. «Перед нами классический случай «колумбайна», в Казани сейчас все напуганы, но вряд ли это нападение имеет религиозный подтекст», — отметил он в разговоре с РБК.
Эрик Харрис — старшеклассник, который вместе со своим товарищем Диланом Клиболдом устроил в 1999 году массовое убийство в школе «Колумбайн». Тогда погибли 13 человек и 23 были ранены. Подростки совершили самоубийство на месте преступления.
Эксперт считает, что попытки оправдания массовых убийств в школах буллингом неуместны, поскольку это не подтверждается имеющимися фактами. «Деструктивная субкультура «колумбайн» должна быть признана террористической, чтобы за принадлежность к ней и оправдание действий «колумбайнеров» следовало соответствующее уголовное наказание», — убеждена Амелина.
18 марта 2016 года в Находке молодой человек ударил ножом 15-летнюю ученицу в кабинете директора школы, а затем совершил самоубийство. Девушка умерла. 19-летний юноша хотел выяснить отношения со своей возлюбленной.
В марте 2017 года в одной из гимназий подмосковного города Люберцы во время урока физкультуры ученик активировал устройство для отпугивания собак, в результате чего контузии получили четыре человека. Устройство было украдено у другого школьника.
5 сентября 2017 года ученик школы № 1 в подмосковной Ивантеевке напал на учительницу с кухонным топориком, устроил стрельбу из пневматического пистолета и разбросал дымовые шашки. Пострадали учительница и три школьника.
29 ноября 2017 года в школе подмосковного Высоковска ученик несколько раз ударил ножом одноклассника. В качестве причины назывались издевки в отношении напавшего.
15 января 2018 года в одной из школ Перми ученик вместе со знакомым напали с ножами на учащихся четвертого класса. Пострадали девять детей и учительница. Нападавшие также ранили друг друга. Им предъявили обвинения в покушении на убийство двух и более лиц.
19 января 2018 года в школе поселка Сосновый Бор в Бурятии ученик напал с топором на детей и учительницу, а также попытался поджечь здание. Пострадали шесть детей и преподаватель. После задержания нападавший предпринял попытку самоубийства.
18 апреля 2018 года в одной из школ Стерлитамака в Башкирии ученик коррекционного класса напал с ножом на учителя и одноклассницу. Затем он разлил бензин и поджег кабинет. Пострадали четыре человека. Нападавшего арестовали.
Российские колумбайнеры: откуда они появились
В том, что подростки планируют школьные расстрелы, винят буллинг и социальные сети. Мы выяснили, так ли это на самом деле
В России очередной громкий случай нападения на учебное заведение. 11 мая 2021 года в Казани 19-летний Ильназ Галявиев зашел в школу № 175 и открыл огонь на поражение из дробовика. Погибли восемь и серьезно пострадал 21 человек, стрелка задержали. Галявиев – выпускник этой школы, известно, что за несколько дней до трагедии его отчислили из колледжа за плохую успеваемость. О своих намерениях юноша заявил в телеграмм-канале за пару часов до того, как отправился убивать.
Это громкий, но далеко не единственный случай такого рода. За последние годы по разного рода обвинениям задержаны около 20 школьников. Некоторые до сих пор находится в СИЗО, других отпустили на поруки родителям, после того как они признались, что просто пошутили, и никакого нападения на школу не планировали.
Подростков, которые организуют нападения на школы и колледжи, называют колумбайнерами – по названию американской школы Колумбайн, где в 1999 году произошло одно из самых громких преступлений такого рода.
До сих пор считалось, что в России колумбайнеров нет. Мы решили разобраться, откуда и почему они появились, так ли опасны, и что сейчас делается в России, чтобы решить проблему.
Школьные стрелки были и раньше, просто их не называли колумбайнерами
«Подобное было и в советское время, просто не очень широко освещалось, поскольку происходило в небольших населенных пунктах, информацию легко было скрыть. До случаев в Москве и Керчи эти эпизоды было принято осмысливать как криминальный акт или проявление безумия.
Такая интерпретация не давала возможность установить, что в России тоже есть случаи скулшутинга», – говорит психолог, старший научный сотрудник лаборатории когнитивных исследований РАНХиГС Кирилл Хломов.
Тема школьных стрелков входит в круг его профессиональных интересов: в 2014 году вместе с коллегами Хломов работал с пострадавшими при нападении на школу в Москве. Позднее в соавторстве с психологом Денисом Давыдовым они опубликовали статью о механизмах, причинах и профилактике преступлений, аналогичных Колумбайну.
За последние годы у нас было опубликовано несколько работ, которые во многом опираются на зарубежные источники. По словам Кирилла Хломова, российский опыт до сих пор не был полностью осмыслен, хотя, если сложить вместе количество реальных нападений и число эпизодов, которые удалось предотвратить, получается вполне солидная выборка.
По мнению психолога, российских колумбайнеров пока не изучают пристально не потому, что они никому не интересны, просто это ставит перед исследователями ряд этических задач, решить которые непросто.
«Трудно собирать автобиографические сведения и общаться с теми, кто был или планировал стать школьным стрелком. Сложно получить этическое разрешение на исследование, подобрать методы, которые не были бы ретравмирующими, то есть не заставили бы стрелков вновь и вновь переживать прошлое и возвращаться в то свое состояние. Очень трудно получить согласие властей и официальных представителей, ведь речь идет о подростках», – объясняет Кирилл Хломов.
Так что сказать, что такое явление как российские колумбайнеры, уже всесторонне изучено и осмысленно, мы пока не можем. Большинство сведений о них опирается на более ранние западные исследования. В чем-то это справедливый подход, но есть и различия.
Кроме того, в России и США отличаются представления о частном и коллективном, представление о власти, у нас различные системы образования и системы отношений в учебных заведениях. Все это не позволяет полностью перенести данные на российскую почву.
«Эффект Вертера» и влияние социальных сетей порождают новых колумбайнеров
Колумбайнеры – прежде всего подражатели. Тот факт, что именно преступление в школе Колумбайн стало «образцовым», хотя расстрелы в учебных заведениях в США были и до него, связан с тем, что оно фактически было совершено в прямом эфире. Это был первый скулшутинг, который громко и подробно освещался в СМИ.
Для сравнения: когда в 2014 году в Москве было совершено нападение на школу в Отрадном, уже через несколько часов рядом со зданием были не только корреспонденты ведущих телевизионных каналов и интернет-изданий, но и ведущий популярного ток-шоу Андрей Малахов. Он опрашивал одноклассников школьного стрелка, интересуясь максимально личными подробностями.
На следующее утро большинство публикаций, посвященных стрельбе в школе, также были сконцентрированы на том, кем был Сергей Гордеев, и почему он решился на преступление.
«Уже неоднократно доказано зарубежными коллегами, что внимание СМИ к каждому случаю школьной стрельбы способствовало тому, что эта форма протестного подросткового поведения распространялась все шире и шире.
Полагаю, что освещать эту тему надо крайне аккуратно, подбирая слова. Они должны быть очень точными и неэмоциональными, чтобы не создавать интерес к теме.
Это не значит, что материалов на эту тему не должно быть вообще, но требуется осторожность», – комментирует психолог.
Кирилл Хломов говорит о том, что здесь мы имеем дело с так называемым «эффектом Вертера», то есть подражанием, которое происходит после массового освещения того или иного случая самоубийства не только в СМИ, но и в художественных произведениях, например, в литературе или кино.
Такая волна была впервые спровоцирована публикацией романа Гёте «Страдания молодого Вертера», поэтому феномен и носит его имя.
Упоминание суицида здесь не случайно. Случаи школьной стрельбы тесно связаны с намерением стрелка покончить с жизнью либо самостоятельно, либо с помощью правоохранительных органов в процессе задержания.
Другой фактор, который, похоже, оказал значительное влияние на распространение колумбайнеров в России – рост доступности и популярность социальных сетей и массовый приход туда подростков в период с конца нулевых до настоящего момента.
Достаточно вспомнить, как после теракта в Керчи «ВКонтакте» массово наводнили странички, воспевающие действия Влада Рослякова.
«Предполагаю, что сам факт того, что в соцсетях это событие было представлено как исключительное и привлекающее внимание, способствовал распространению информации о том, что скулшутинг как форма проявления себя существует. И для тех подростков, которые испытывали чувство обиды, депрессии, могли подвергаться травле и чувствовали себя отверженным, этот вариант решения проблемы мог показаться подходящим», – объясняет Кирилл Хломов.
«Разморозка» и другие факторы: как становятся школьными стрелками
Усредненного портрета российского колумбайнера не существует, но не существует его и в зарубежной практике. Выявлены лишь общие признаки, которые, однако, различаются от случая к случаю.
В исследованиях Кирилла Хломова и Дениса Давыдова, которые ссылаются на американскую практику, говорится, что в 60-78% случаев лица, совершившие вооруженное нападение в школах, страдали выраженной депрессией. 12% не имели близких друзей совсем, около 34% были социально изолированными.
Большинство стрелков было из внешне благополучных семей – полных, не состоявших на учете у социальных служб. Почти все учились хорошо или даже были отличниками.
В США и в других странах (Канада, Германия, страны Скандинавии) стрелки были представителями этнического большинства. Выраженные психические проблемы имели немногие – 23% так или иначе обращались к специалистам, и лишь 6% стрелков были признаны на момент инцидента или после него невменяемыми.
Идея школьного расстрела не приходит к подросту в один миг, часто от момента, когда он фантазирует о том, что будет делать, до планирования и осуществления преступления, проходят годы. Случается, что дальше фантазий не заходит.
«Триггерами, которые в итоге приводят к необратимым последствиям, могут быть острая боль или внезапная потеря, причем совсем не обязательно, чтобы эти события были связаны именно со школой. В чем-то это близко к концепциям, которые описывают суицидальное поведение. Тогда фантазии переходят в действие, и происходит “разморозка”», – говорит психолог.
Хломов добавляет, что факторы, приводящие к «разморозке», все-таки пока недостаточно изучены. Например, не исследовано подробно то, что на самом деле происходило в семьях стрелков. Внешне все было благополучно, но ответ, возможно, кроется именно в этом.
«Например, может присутствовать гиперконтроль, гипервовлечнность родителей в дела детей. И, как ни странно, это может стать негативным фактором. Может быть и, наоборот, некая холодность и отстраненность.
И теплота, и дистанция – все имеет значение, но ни один из этих факторов не является достаточным», – комментирует специалист.
Важным фактором, который провоцирует на действия школьных стрелков, может быть буллинг. Но и здесь все не так просто: он имел место в 80% случаев, в то время как в некоторых ситуациях отсутствовал. Это снова американские данные. Применимы ли они в России?
Школа борется с травлей, но порой психологи не справляются
«Каждый третий ребенок в России так или иначе сталкивается с буллингом», – комментирует Мария Зеленова, психолог проекта «Травли.Net». По ее словам, получить достоверные данные о масштабах проблемы бывает довольно трудно.
«Опрашивать, измерять в наших реалиях сложно. Во-первых, из-за бюрократии, ведь нужно получить разрешение на то, чтобы войти в школу и начать исследование. А во-вторых, сложно самим детям (да и взрослым тоже) признать факт травли и начать говорить об этом».
Мария Зеленова уточняет, что относительно школьного буллинга есть и понимание того, что явление существует, и программы, реализуемые как Минобром, так и различными НКО. Но полностью справиться с травлей, используя понятный и повсеместно используемый алгоритм действий, увы, пока не удается.
«Часто банально не хватает ресурсов. У нас есть школьные психологи, но они не всегда справляются. Кроме того, работа с буллингом, его предотвращение не всегда есть в их функционале.
Иногда школьному психологу вменяют в обязанность делать стенгазету или вести каких-то конкретных детей. В ряде школ нет понимания, а что, собственно, должен делать психолог, и как ему быть в ситуации травли».
К приходу в учебное заведение сторонних специалистов часто ни педагоги, ни дети также не готовы. Психолог «Травли.Net» говорит, что они с коллегами часто на первом этапе сталкиваются с активным сопротивлением, и нужно время, чтобы все участники процесса начали доверять друг другу.
Ситуация буллинга как один из факторов, спровоцировавших нападение на школу, упоминается и в новостях о российских колумбайнерах. Интересно, что ни в случае Сергея Гордеева, ни с Владом Росляковым факт травли не был доказан.
Но когда речь идет о предотвращенной стрельбе, «систематические конфликты с одноклассниками» упоминаются. Например, их в качестве аргумента приводит в 2019 году детский омбудсмен в Кировской области Владимир Шабардин, комментируя задержание некоего подростка, который готовил нападение.
О буллинге в своих интервью упоминает и Алена Прокудина, задержанная летом 2020 года в Красноярске и помещенная в психоневрологический диспансер из-за того, что якобы состояла в тематических группах колумбайнеров в соцсетях и обсуждала школьные расстрелы с подругой. Прокудина не была жертвой травли, но наблюдала за ней со стороны, и это произвело на нее сильное впечатление.
Если подросток состоит в группе колумбайнеров, у него есть внутренний конфликт
О том, что в России существуют не только отдельные колумбайнеры, но и целое движение и тематические группы, в которых они общаются, стало широко известно в 2018 году, вскоре после расстрела колледжа в Керчи. Был принят так называемый «закон Яровой», предписывающий немедленно блокировать такой контент как вредоносный.
Строго говоря, колумбайнеры – это не только те, кто совершил или планировал совершить массовый расстрел в школе, но и те, кто интересуется событиями 1999 года в США и относится к Эрику Харрису и Дилану Клиболду как к подростковым кумирам.
Феномен так называемого «фандома Колумбайн» подробно описан Эндрю Райаном Рико из Техасского университета в Остине. В США это явление отмечено начиная с 2004 года, и за это время успело превратиться в субкультуру: поклонники Харриса и Клиболда создают фотоколлажи, мемы, гиф-изображения и литературные произведения о них, обмениваются мерчем с изображением молодых людей.
Безусловно, американское общество было обеспокоено такой героизацией убийц. Мнение о том, что группы и фанатские сайты провоцируют новые расстрелы, распространено среди жителей США.
Сами колумбайнеры не подтверждают тезис о том, что каждый из них – потенциальный убийца. «Многие люди идентифицируют себя с чувствами стрелков. Так что мы в некотором роде утешаемся этим, так как многие из нас чувствуют депрессию и тревогу», – объясняет одна из девушек-колумбайнеров.
Она подтверждает, что как минимум двое ее знакомых были готовы перейти от обсуждения к действиям, но их вовремя остановили сотрудники правоохранительных органов.
Глава службы модерации российской социальной сети «ВКонтакте» Иван Корнеев в интервью для ютуб-канала «Осторожно, Собчак», подтвердил, что существует жесткий контроль за контентом, и в случае подозрений о скором совершении преступления сотрудники «ВКонтакте» могут обратиться в правоохранительные органы.
«Когда мы видим, что человека неоднократно блокировали за распространение какого-то спорного контента, что на сайте он совершает определенные действия, удаляя о себе информацию, выходя из кучи разных групп, чистя списки друзей – это тот триггер, на который мы можем сработать и провести ряд мероприятий для предотвращения потенциально опасных действий», – говорит Корнеев.
Он уточняет, что речь идет о примерно 10 подобных эпизодах за 2019 год, но они не касались именно скулшутинга, речь шла о суициде.
Психолог Кирилл Хломов подчеркивает, что факт состояния подростка в тематической группе говорит, прежде всего, о том, что у него есть потребность найти какое-то разрешение внутреннего конфликта, снять напряжение.
«У тех, кто интересуется массовыми расстрелами, есть мотив, чтобы выбрать этот контент и предпочесть его большому количеству другого развлекательного контента в сети».
«Я думаю, что таких подростков довольно много. И если посмотреть рисунки, которые ребята делают во время урока, то половина или хотя бы треть из них будет связана с разной формой выражения своей агрессии и напряжения.
В фантазиях лично я ничего ужасного не вижу. Фантазирование – это нормальный способ отрегулировать свое напряжение и раздражение, при котором никто не пострадает. Но есть границы перехода от фантазии к действию, и она пока что слабо изучена.
Было бы правильно опрашивать и изучать тех, кто высказывал намерение, но кому помешали правоохранительные органы. К сожалению, такая работа пока что не ведется, и мы можем только предполагать», – комментирует Хломов.
Проводить воспитательные беседы с колумбайнерами полиции не выгодно
То, что государственный заказ на предотвращение школьной стрельбы существует, стало понятно еще в 2018 году. Первый рапорт о преступлении, раскрытом на этапе подготовки, прозвучал всего через несколько месяцев после расстрела в Керчи, и с тех пор таких эпизодов все больше.
Самые яркие – в 2020 году: подростки были задержаны в Красноярске, Волгограде, Тюменской области, на Сахалине, в Снежинске, Костороме и Москве. В большинстве случаев фигурирует упоминание о том, что молодые люди состояли в группах колумбайнеров в социальных сетях.
«Предполагаю, что после трагедии в Керчи в правоохранительных органах прошли различные коллегии, межведомственные совещания, были разработаны методички и были спущены указания предотвращать подобные преступления, – говорит руководитель юридического департамента фонда «Русь сидящая» Алексей Федяров, который в прошлом работал в правоохранительных органах. – Предотвращение, как и любое действие правоохранительных органов, имеет свой план. Необходимо показать свою работу по итогам отчетного периода».
Учитывая частые ссылки на тот факт, что задержанные подростки состояли в группах колумбайнеров, можно предположить, что их разработка велась в том числе и путем внедрения оперативных сотрудников или агента, под видом детей в эти сообщества в соцсетях.
И здесь, предупреждает Федяров, есть тонкая грань между провокацией и действием.
«В идеале такой оперативный сотрудник должен просто сидеть и в режиме онлайн наблюдать за тем, что говорят люди. Но если он начинает подкидывать какие-то темы, выводить людей на разговоры, которые сами по себе уже влекут ответственность, например по статье “Экстремизм”, – это нарушение закона.
Наблюдай, фиксируй, но не влияй на волю, на формирование умысла – вот общее правило».
Анализируя недавние случаи, в том числе и с показательным задержанием жительницей Красноярска Алены Прокудиной, Алексей Федяров объясняет, что результат работы с проблемными подростками мог быть другим, менее травматичным и, возможно, более результативным в смысле превенции преступлений. Но это, к сожалению, невозможно по ряду причин.
«Классически положительным результатом оперативно-розыскной деятельности всегда считалось прекращение совершения преступления, приготовления к нему и разобщение преступной группы. Но последние лет 15 положительным результатом оперативно-розыскной деятельности считается либо обвинительный приговор, либо помещение человека в места изоляции, в том числе в психоневрологический диспансер.
Просто разобщение преступной группы – это ничто. Это не результат, за него не поощрят. К сожалению, у оперативного сотрудника нет никакого интереса служебного для того, чтобы разобщить эту группу, провести профилактические беседы. Поэтому мы имеем то, что имеем».
То, что прямой и системной связи между исследователями феномена колумбайнеров и сотрудниками правоохранительных органов косвенно подтверждает все так же история с Аленой Прокудиной.
«Сам по себе факт включенности в группы ничего не означает. Думаю, есть много ребят, которые интересуются темой, заходят в сообщества, читают и выходят. Возможно, и сейчас некоторое количество подростков могут находиться в состоянии, близком к готовности к расстрелу, но решатся ли они – на это оказывает влияние сложная система факторов.
Ключевой задачей сейчас будет определение веса и значения каждого из этих факторов, с целью психологической и социальной помощи, поддержки подросткам, это сейчас может предупредить негативное развитие событий. Но чтобы это изучить и подготовить, потребуется еще лет десять», – говорит психолог Кирилл Хломов.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.