Что такое денди стиль
Кто такой денди
«Как денди лондонский одет» – эта фраза из «Евгения Онегина» Пушкина давным-давно стала крылатой и нередко употребляется, когда речь заходит о мужской моде и элегантности. Слово «денди» прочно ассоциируется с образом стильно одетого молодого человека, а также может восприниматься как синоним щеголя, мужчины, особенно тщательно следящего за своими внешним видом. Мы постоянно используем это понятие, но при этом мало кто может ответить на вопрос, кто же такие эти легендарные денди? Попробуем разобраться!
Содержание:
Происхождение понятия «денди»
Понятие «денди», а также менее прижившееся в повседневной русской речи «дендизм» зародились в Великобритании. Этим термином обозначают мужчин, которые уделяют много внимания своему внешнему виду, искусству светского общения, различным приятным хобби, то есть стремятся всем нравиться и наслаждаться жизнью, но обязательно делают это непринужденно и элегантно. Первыми денди в конце XVIII — начале XIX веков были выходцы из среднего класса, пробившиеся в высший свет: не имея наследственных титулов и средств для покупки драгоценностей и многочисленных нарядов, они делали ставку на костюм, безупречно посаженный по фигуре, и идеальное знание светских манер. Кстати, укрепившееся за этим словом с легкой руки Пушкина определение «лондонский» не случайно: именно британская сдержанность и элегантность противопоставлялась в этом случае французской любви к безудержной роскоши.
Истинный денди – воплощение небрежного шика
Происхождение слова «денди» (dandy в англ.) точно неизвестно. Есть мнение, что оно произошло от французского dandin – маленький колокольчик, то есть пустозвон, бездельник. Другая версия отсылает к шотландскому jack-a-dandy, что означает «красавчик». Как бы то ни было, это слово прочно вошло в английский, а затем и в русский лексикон уже в начале XIX века и используется до сих пор.
Первый денди в истории
Исследователи сходятся на том, что первым денди в истории был англичанин Джордж Брайан Браммелл (1778 — 1840). Он не мог похвастаться аристократически происхождением (его дед был лакеем, а отец секретарем), но пробился в круги высшей знати благодаря отличному образованию, которое смог дать ему разбогатевший отец, и связям. Браммел окончил Итон, несколько лет провел на военной службе, но после знакомства с принцем Уэльским, будущим королем Георгом IV, который стал его другом и покровителем, полностью посвятил себя любимому делу — карьере денди.
Этот англичанин прославился тем, что ежедневно тратил несколько часов на уход за собой, умел виртуозно одеваться и завязывать шейный платок самыми причудливыми способами, главное — всегда выглядел безупречно, хотя на первый взгляд очень скромно. В те времена, когда мужчины из высшего света носили расшитые камзолы, пряжки с драгоценными камнями, кружевные рубашки, шляпы с металлическими блестками и т.п., Браммелл предпочитал фрак из простого сукна, который, однако, был идеально посажен по фигуре. К нему основатель нового стиля тщательно подбирал немногочисленные аксессуары: шейный платок, золотое кольцо, золотую цепочку карманных часов и изящную табакерку.
Основатель стиля денди не только вошел в историю, но и удостоился памятника в Лондоне
Постепенно этот элегантный образ стали копировать другие британские модники того времени, задав новое стилевое направление, основными чертами которого стали сдержанность, изящество, непринужденность. Отсутствие излишней вычурности, простой костюм высокого качества с белоснежной рубашкой, яркий жилет и шейный платок, немногочисленные, но дорогие аксессуары, а также идеальная ухоженность кожи, усов и причёски. Несложно заметить, что по сути подобный образ, за исключением отдельных деталей и кроя, не утратил своей универсальной элегантности вплоть до наших дней.
Но образ истинного денди не ограничивался безупречным внешним видом. Известно, что тот же Браммелл задал новую манеру светского общения, которая сочетала непринуждённость в с остроумным цинизмом и умением сохранять бесстрастие в любой ситуации. Он нередко шокировал свет своими заявлениями: например, считается, что однажды на вопрос о том, как ему удается пользоваться таким вниманием женского пола, он ответил что секрет в том, чтобы «со служанкой говорить как с дамой из высшего света, а с дамой из высшего света — как со служанкой». Также Браммелл мог отпустить нелестные, но меткие замечания о внешнем виде собеседника. Но все это он делал с неизменной непринужденностью и изяществом.
Денди среди знаменитостей и литературных персонажей
Конечно же, история не сохранила имена всех модников XIX века, но из известных людей к денди относят Джоржда Байрона, Оскара Уайльда, Шарля Бодлера, Обри Бердслея, Робера де Монтескью, Уолтера Патера, Габриеле д’Аннунцио, Михаила Кузмина, Сальвадора Дали и многих других.
Знаменитый денди Оскар Уайльд
Не меньшую популярность последователи Джорджа Браммелла получили в художественной литературе. Помимо уже упомянутого и знакомого нам всем Евгения Онегина, явными денди являются Тремэн из одноименного романа Роберта Уорда, лорд Генри из «Портрета Дориана Грея» Оскара Уайльда, Пелэм из романа «Пелэм, или Приключения джентльмена» Эдварда Бульвер-Литтона, сэр Перси Блейкни из «Алого первоцвета» Эммы Орци и другие.
Современные денди
Мода меняется — стиль остается. В наши дни никто не носит часы на цепочке и не пользуется табакеркой, но основные принципы образа денди остались теми же: отсутствие излишней вычурности, элегантность, невозмутимость и естественность в пренебрежении общепринятыми правилами. Современными денди называют Бреда Питта, Джонни Деппа, Дэвида Бэкхэма.
Брэд Питт – пример небрежной элегантности современного денди
Основы стиля денди
Итак, подведем итог. Что создает образ настоящего денди? Во-первых, общая ухоженность, красивая стрижка, аккуратные усы и борода, подтянутая фигура.
Одежда должна быть неброской, но из качественных материалов и отлично сидеть как влитая. Это может быть как классический костюм, так и пиджак с джинсами для менее строго образа. Можно также вспомнить, что родина образа денди — Великобритания, и обратить внимание на элементы, ассоциирующиеся с английским стилем: твидовые костюмы, пальто из шерсти, тренчи.
Мода меняется – основы элегантности истинного денди остаются прежними
Следующий важный момент — аксессуары. Если в XVIII веке Джордж Браммелл упражнялся в завязывании шейных платков, то современные денди имеют в своем арсенале галстуки и шарфы. Искусно завязывать их умеет не каждый, но при желании этот навык вполне реально освоить используя наши статьи: как завязать галстук и как завязать шарф мужчине.
Ну и конечно, основа образа денди идет изнутри: непринужденность, уверенность в себе, чувство юмора и некоторая отстраненность стороннего наблюдателя — вот главные черты представителей этого стиля.
Заключение
Может показаться, что образ «лондонского денди» давно канул в лету вместе с закрытыми клубами для джентльменов, обучению верховой езде и романами Оскара Уайльда. Однако несмотря на ускорение ритма жизни, новые технологии и обилие переменчивых модных тенденций, принципы стиля и элегантности остаются теми же, что и двести лет назад. Ведь как известно, новое — это хорошо забытое старое, так что вполне может быть, что вы еще не раз услышите слово «денди», причем произнесенное по отношению к вам.
Кто такой денди
Термин «денди»: история возникновения
Денди не носили вычурных дорогих нарядов, а предпочитали сдержанные элегантные костюмы, сидящие точно по фигуре. Вместо роскошных камзолов они выбирали практичные шерстяные пальто. Кроме того, они носили короткие стрижки и гладко брились, что было по тем временам неслыханным вызовом обществу.
Первым денди считается «светский лев» Джордж Браммел. Несмотря на неаристократическое происхождение, он получил отличное образование, деньги его отца (простого секретаря) позволили юноше закончить Итон и завязать полезные связи. В результате высший свет принял Браммела в свои ряды.
Джордж Браммел одевался лаконично и утонченно просто. Это был первый лондонский модник, который был одет во фраки из сукна, бриджи, простые рубашки и яркие жилеты. В качестве главного украшения мужчина предпочитал шейные платки, он знал множество причудливых способов завязывания их узла. Наряд дополняли немногочисленные аксессуары: изящная табакерка, золотые карманные часы, кольцо.
Уже через непродолжительное время наряды Браммела стали копировать другие лондонские модники. Так зародился стиль денди, который стал воплощением истинно английского изящества, непринужденности и элегантности. Истинных денди также отличала безупречность манер и хладнокровие в любых ситуациях.
Знаменитые денди и дендизм в литературе
Наибольшую популярность стиль обрел в XIX столетии. Известными денди того времени были Оскар Уайльд, Сальвадор Дали, Джордж Байрон и многие другие.
Денди сегодня: базовый гардероб
Конечно, мода со времен Джорджа Браммела сильно изменилась, однако основополагающие принципы стиля денди остались неизменными: это элегантность, естественность, простота и общая ухоженность. Одежда должна сидеть по фигуре, быть идеально чистой и опрятной.
В гардероб современных денди обязательно входят пальто из шерсти, тренч, классический шерстяной или твидовый костюм, качественная кожаная обувь классических моделей. Аксессуары должны быть немногочисленными и дорогими. Для кэжуал-образов допустимы джинсы с менее строгим пиджаком.
Зачем нужны денди
Литературовед Татьяна Венедиктова — о том, чем денди подкупил публику, чему научил современников и что дал потомкам
Денди — и рационалист, и романтик
Красавец, щеголь и нарцисс — это вечный тип, который встречался и до XIX века, встречается и сейчас. Тогда спрашивается, почему же именно в XIX столетии мы сталкиваемся с дендизмом как четко и ярко очерченным явлением?
Денди возникает на скрещении двух идеологий, или способов чувствования, которые на протяжении всего XIX века спорили. Это, с одной стороны, просветительство с его культом рационализма, владения собой, самоконтроля — все это есть в денди. И, с другой стороны, как будто бы существенно противоположная, романтическая идея: жизнетворчество, отношение к себе как к произведению искусства, способность получать наслаждение от само (вос)производства и самовосприятия.
Новалис. Портрет Франца Гарейса. 1799 год © Wikimedia Commons
Идеал, впрочем, всегда не только выше, но и беднее «просто жизни», которая служит ему фоном и контекстом. Возникает вопрос, какой энергией питалось эстетское жизнетворчество денди? На взгляд, преобладавший среди романтиков (преимущественно — «гениоцентристов»), — энергией трансцендентного: в человека нисходит нечто свыше. Но у тех же романтиков мелькает и мысль о том, что художник живет бесконечностью обмена с другими людьми. Жизнь художника, говорил Новалис, — вечный тысячеустный разговор, притом не только с высшим, но и со всем, что вокруг. И с этой точки зрения на денди можно посмотреть немножечко в другой перспективе.
Чем богат денди
Денди, утверждал Бодлер, должен спать и бодрствовать перед зеркалом. Что и так, и не так. Если бы он спал и бодрствовал исключительно перед зеркалом, он не был бы, конечно же, собой. В одиночестве он лишь готовится к настоящему перформансу, сценой которого в XIX веке является салон. И что же происходит в салоне? Тот же Бодлер говорил, что дендизм появляется тогда, когда возникают ситуации перехода и неопределенности, когда старая аристократия ослабевает, а новая еще не готова вступить на ее место. И точно: в салонах зрелого XIX века старая, аристократическая, и новая, буржуазная, элиты встречались, смешивались, будучи — обе! — не уверены в себе, одна уже в значительной степени обессилена, другая еще недостаточно сильна.
Денди. Карикатура Оноре Домье. XIX век © Wikimedia Commons
В обстановке и перед этой аудиторией выступает… денди. Как правило, он незнатен и небогат, его капитал — чувство стиля, чувство формы, способность предъявить как целостную форму и самого себя, и любой свой опыт.
Учитель культуры потребления
О стратегиях дендистского поведения немало написано. Например, о том, что денди очень естественен, натурален, но при этом всем понятно, что натуральность эта сделана, искусственна. В искусственности, однако, может проявиться нечто, заслуживающее называться искусством, то есть большее, чем работа по шаблону. Чтобы считывать эти различия, нужно уметь их замечать, а это непросто. К своей аудитории денди предъявляет довольно высокие и довольно необычные требования.
Мы приходим, таким образом, к мысли о том, что денди стоит рассматривать как учителя культуры потребления. Именно эти уроки он транслирует в XIX веке довольно узкой, избранной, салонной аудитории, тем самым доставляя удовольствие себе и ей. Сегодня аудитория гораздо шире, пестрее, распыленней, и так же распылен, расщеплен, вездесущ и неосязаем стал тип денди.
О том, что культура потребления глубоко связана с романтической культурой, очень интересно писал британский социолог Колин Кэмпбелл в книге «Романтическая этика и дух современного консюмеризма» («перевернутое» название знаменитой работы Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма»). Кэмпбелл предложил заметить в романтическом духе те свойства воображения, которые получат широкое распространение только позже, то есть для нас — сегодня. Не очень осознавая ни их точное происхождение, ни их характеристики, мы принимаем их как само собой разумеющееся или, наоборот, чуждо-враждебное. В любом случае критическое понимание культуры потребления подменяется часто простой подверженностью ей или попытками простого ее отрицания.
Тонкое потребление и серьезный гедонизм
Кэмпбелл говорит: на рубеже XVIII–XIX столетий возникает так называемый новый гедонизм. «Старый» гедонизм — способность, готовность и желание наслаждаться по преимуществу материальными благами — заведомо ограничен, хотя бы в силу того, что человек может вместить в себя только определенное количество сладкой пищи, питья и иных чувственных удовольствий. Чтобы удовольствие стало бесконечным, оно должно было стать опосредованным воображением, коллективным и индивидуальным. Так был в момент запущен мотор желаний, который почти сразу начала эксплуатировать (выгоды и дальнейшего роста ради) рыночная экономика.
Монах у моря. Картина Каспара Давида Фридриха. 1808–1810 годы © Alte Nationalgalerie, Berlin
Романтики очень серьезно относились к удовольствию/наслаждению. С точки зрения Вордсворта, это «великий принцип», одна из «стихий» жизни (он говорит о «grand elementary principle of pleasure»). Восприятие жизни на волне позитивно окрашенной эмоции — это простор для игры воображения, среда и средство производства духовных ценностей. Это также ресурс, который романтики открыли и очень активно использовали — другое дело, что он не бесконечен, как все жизненные ресурсы. Знаменитое романтическое страдание, безутешный байронизм, плач Каина с Манфредом — плод противоречия между ощущением безграничных возможностей, которыми манит человека жизнь, и ощущением их неполной, даже ничтожно малой доступности. Потому что человек неизбежно конечен, а его воображение — нет.
Разумеется, связывая происхождение современной культуры потребления с романтизмом, мы имеем в виду не так потребление вещей, как восприятие их смыслов и ценностей. Речь не идет и о вульгарном присвоении: скажем, чтение художественной литературы может быть описано как акт очень тонкого потребления новых опытов и творческой работы с ними.
Чем важна фигура денди
Денди — одновременно аскет и гедонист, бездельник и труженик (Ольга Вайнштейн как раз показала, что денди постоянно и упорно трудится над собственным образом), глубоко ироническая фигура. А что такое ирония? Это способность отнестись к чему бы то ни было сразу с нескольких точек зрения. Для романтиков ирония — упражнение в свободе, способность соединять несоединимое, производить богатые и нетривиальные смыслы путем умножения противоречивых позиций. Но ирония подразумевает понимающего адресата: иронии нет, если ее не считывает! Поэтому, думая о денди-иронике, обязательно нужно иметь в виду и аудиторию, с которой он неразлучен, с которой тесно взаимодействует, по отношению к которой делает весьма важное.
Творчество — противоположность потребления, но провести между ними границу не всегда легко и просто. Может быть, суть различия в том, что потребление связано с исчерпанием уже готовых возможностей, а творчество связано с созданием возможностей, которых прежде не было. Если сейчас в исторической памяти остались образы выдающихся денди позапрошлого века, то они и остались именно потому, что в их поведении даже современниками ясно ощущалась творческая составляющая. Выдающиеся денди создавали новые смыслы для публики, и публика это ценила. Через этих своих героев она осваивала нечто более значительное и обширное, чем новые способы повязывать галстук или использовать монокль.
Татьяна Венедиктова — профессор филологического факультета МГУ, заведующая кафедрой общей теории словесности (теории дискурса и коммуникации), специалист по истории литературы США и Западной Европы, переводчик. Автор книг «Поэзия Уолта Уитмена», «Человек, который создал себя сам. Американский опыт в лицах и типах», «Обретение голоса. Американская национальная поэтическая традиция», «„Разговор “: дискурс торга в литературной традиции США».
«Сохраняя спокойствие, поражать неожиданностью»: о правилах дендизма
Одним из финалистов премии «Просветитель» 2014 года стала докт. филол. наук, вед. науч. сотр. Института высших гуманитарных исследований РГГУ Ольга Вайнштейн. В шорт-лист попала ее книга «Денди. Мода. Литература. Стиль жизни» (М.: Новое литературное обозрение, 2012).
Первым и самым знаменитым денди считается англичанин Джордж Браммелл (1778–1840). Он имел прозвище Beau, что означает «щеголь», «красавчик», и был легендой даже для современников. Лорд Байрон, по его собственному признанию, предпочел бы стать Браммеллом, нежели императором Наполеоном. Браммелла называли британским «премьер-министром элегантности», но, вероятно, главная тайна его магнетического влияния заключалась в том, что он отличался особой холодной харизмой, охотно играя в обществе роль иронического садиста. Его язвительно-остроумные ответы мгновенно превращались в анекдоты. Однажды герцог Бедфордский спросил его мнение о своем новом фраке. «Вы думаете, это называется фраком?» — удивился Браммелл. Герцог молча пошел домой переодеваться — ведь мнение денди как арбитра элегантности считалось законом, и публично обижаться было не принято.
Браммелл создал кодекс дендистского поведения, не утративший силы и поныне: гордость под маской вежливого цинизма, отточенная холодность обращения, саркастические реплики по поводу вульгарных манер или безвкусных нарядов. Квинтэссенция светского поведения денди — три знаменитых правила: «Ничему не удивляться»; «Сохраняя бесстрастие, поражать неожиданностью»; «Удаляться, как только достигнуто впечатление». В этих правилах сформулирован особый закон сохранения энергии: экономия выразительных средств, принцип минимализма. Этот принцип — самое главное в дендизме. Он универсален и распространяется не только на манеру поведения, но и на искусство одеваться и на стиль речи. Лаконизм реплик денди — экономический эквивалент его продуманно-кратких появлений в свете и минималистского стиля в одежде.
Дендистский костюм отличается прежде всего благородной сдержанностью, что в свое время было полным новаторством: «Избегайте пестроты и старайтесь, выбрав один основной спокойный цвет, смягчить благодаря ему все прочие»; «В манере одеваться самое изысканное — изящная скромность», — гласят заповеди дендизма. Это прямая противоположность ставке на роскошь — ведь еще в конце XVIII века мужской костюм был богато украшен и шился из ярких цветных тканей.
Но денди отказались от внешнего шика, или, вернее, придумали новые законы вкуса, которые поначалу воспринимались как эзотерический кодекс для посвященных. В историю вошел язвительный афоризм Браммелла, произнесенный в ответ на комплимент некоего лица, о котором, судя по всему, денди был весьма нелестного мнения: “I cannot be elegant, since you noticed me”. Вот так: «Коль Вы меня хвалите, значит я не так уж и элегантен»!
Суммарный эффект дендистского стиля никоим образом не должен быть резким или кричащим. Весь вид подлинного денди подчинен принципу conspicuous inconspicuousness, что приблизительно можно перевести как «заметная незаметность»: костюм не должен привлекать внимание посторонних, но в своем кругу его сразу оценят по достоинству.
Принцип «заметной незаметности», или значимости для своих, предвосхитил наступившую в середине XIX века эпоху готового платья и больших универсальных магазинов, когда любой человек со средним достатком мог позволить себе купить стандартный костюм и тем самым раствориться в толпе, стать невидимым. При этом для избирательного воздействия на своих требуется уже двойной код, усилие личного вкуса, остроумное словцо на фоне нейтральной речи.
Действительно, чем более стабилизировался базовый силуэт мужского костюма, тем большая символическая нагрузка ложилась на неприметные мелочи: настоящий дизайнерский пиджак и сейчас отличает такая деталь, как настоящие, а не ложные петли на рукаве, которые можно реально расстегивать. В стилистике внешности денди мелочи вроде изящно повязанного платка имели огромное значение. Истинный денди узнавался по чистым перчаткам: он менял их несколько раз в день. Верхом неприличия было протянуть для пожатия руку в несвежей перчатке. Аналогичной чистотой отличались сапожки: согласно Шарлю Бодлеру, в начищенных до блеска сапожках должны отражаться светлые перчатки. Что же касается манеры носить вещи, то «заметная незаметность» срабатывала и здесь: «Самое вульгарное — педантическая тщательность». Недопустимым считалось появиться на людях в новеньком, с иголочки, костюме. Опытные денди порой давали разнашивать новый фрак слуге, чтобы придать ткани несколько потертый вид, а иногда фрак протирали наждачной шкуркой или, согласно одной легенде, куском остро отточенного стекла. Тем самым достигался эффект «антикварной» поношенной ткани, что в некотором роде напоминает современную моду на специально порванные или stone-washed джинсы.
Можно было потратить умопомрачительное количество времени и денег на туалет, но лишь с тем условием, чтобы потом об этом забыть и полностью расслабиться, проявляя изысканную небрежность. И в этом безупречном костюме еще нужно было уметь элегантно двигаться, чувствовать себя свободно — только тогда возникал эффект непринужденной грации; итальянцы называют эту волшебную легкость la Sprezzatura. Провокативное поведение на публике, иронический цинизм, пристальная сосредоточенность на стиле и фигуре, холодность, эстетские позы, деланная небрежность, легкая, «скользящая» эрудиция, андрогинные игры — все эти черты удивительно современны. Неслучайно в последние годы резко возрос интерес к дендизму — наша культура постмодерна отчасти признала в денди своих прародителей.
Кого же тогда положа руку на сердце можно назвать современными денди? На первый взгляд, выбрать нетрудно — еще на виду представители этого вида: гордые харизматические щеголи, надменно-уязвимые наследники Бо Браммелла. И всё равно всякий раз этот вопрос застает врасплох — несмотря на свою обманчивую простоту. Лидер моды; английский джентльмен; адепт минимализма в костюме; мастер светского общения, порой играющий на грани фола; фланер; фанат чистоты; эстет; знаток парфюмерии — каждый образ денди манит обещанием ясности.
Сейчас, говоря «денди», чаще всего подразумевают просто стильного человека, или, как говорят англичане, cool. Но что такое «стильность»? Она может выражаться и в общем облике, и в умении обставить дом, хотя наиболее устойчивым параметром для нас все-таки традиционно остается манера одеваться. Сама формулировка вопроса оказывается равнозначной вопросу: «Кто из современных известных мужчин элегантно одевается или отличается индивидуальным стилем в одежде?»
Казалось бы, надежный критерий, однако на самом деле это весьма узкий взгляд, исключающий из дендизма и кодекс поведения, и телесную гигиену, и иронию — по существу, добрую половину дендистской традиции XIX столетия. Такой подход возобладал в XX веке, сделавшем одежду главным источником знаковой информации. И, наверное, стоит внимательно взглянуть на ряды «претендентов».
В первой половине ХХ века еще можно без особых натяжек указать на людей, продолжающих традицию дендизма: писатели Габриэль д’Аннунцио, Марсель Пруст, Рональд Фирбенк и Владимир Набоков; граф Бони де Кастеллане; принц Уэльский (будущий король Эдуард VIII). Из плеяды наших старых актеров культурный типаж денди представляли Анатолий Кторов и Павел Массальский, из западных — Гари Купер и Рудольф Валентино. Из женщин — Зинаида Гиппиус, Коко Шанель, Марлен Дитрих.
Наиболее жизнеспособным из всех типов денди оказался, пожалуй, денди-эстет, продолжатель стилистики Оскара Уайльда. Эту традицию замечательно представлял российский художник-эмигрант Роман Тыртов, известный на Западе как Эрте. Эрте рисовал для модных журналов, сочинял театральные наряды и был эстетом для мозга костей. Он любил носить костюмы из серой ткани в тончайшую двойную красную полоску, однобортный пиджак на двух пуговицах с широкими лацканами; серый шелковый галстук с зигзагообразным вишневым узором был на тон светлее костюма, на ногах красовались оксфордские туфли. Последователей Эрте можно назвать немало — это до сих пор легко узнаваемый богемный тип.
Но чем ближе к современности, тем проблематичнее становится ориентация по «типам». Среди денди последних десятилетий, если выбирать по весьма приблизительному параметру cool, можно назвать имена столь разных по стилю и по занятиям людей, как фотограф Сесил Битон, драматург Ноэл Кауард, писатель Том Вулф, музыкант Эрик Клэптон, принц Чарльз, певица Ани Леннокс, Дэвид Боуи.
Долгое время в Англии первейшим денди считался Квентин Крисп (1908–1999). Эстет, писатель, журналист, он был невероятно популярен: его восковую фигуру поместили в Музей мадам Тюссо. Говорили, что при всем разнообразии занятий Квентина главное, что он создал, — свой собственный стиль жизни, ни на кого не похожий: ироничный дендизм с сильным налетом кэмпа. Его остроумные афоризмы цитировали все, а телепрограмма «Вечер с Квентином Криспом» неизменно удерживала рекордный рейтинг.
Сейчас дендистские традиции в туманном Альбионе с блеском продолжает Стивен Кэллоуэй — искусствовед, автор книг о барокко, биографий Оскара Уайльда и Обри Бердслея. В 1998 году он курировал пользовавшуюся феноменальным успехом ретроспективную выставку Обри Бердслея в Музее Виктории и Альберта. Особая страсть Кэллоуэя — мода конца XIX столетия. Будучи обладателем обширной коллекции антикварной одежды, он любит иногда появляться на публике в костюмах этого времени. Весь его облик, вплоть до ван-дейковской бородки, выдержан в духе эстета конца века. Правда, поскольку многие вещи из его бесценного собрания по-музейному хрупки, он заказывает их копии театральному костюмеру и порой для выхода в свет надевает «дубликаты». Нередко Стивена приглашают в качестве консультанта по костюмам и этикету — в этом амплуа etiquette advisor он выступал при съемках фильмов «Эмма», «Портрет леди», «Оскар и Люцинда». Личный стиль Стивена Кэллоуэя весь проникнут духом ретро, а это одна из классических дендистских поз — подчеркнутое отстранение от «вульгарной» современности.
Можно и дальше перечислять примеры отдельных вариантов «современного дендизма», однако, наверное, уже можно догадаться, что количество частных примеров не помогает перейти на качественно новый уровень рассуждений. Для этого лучше поставить более общий вопрос: возможен ли сейчас дендизм как образ жизни? Современные денди, если они серьезно претендуют на это «звание», должны прежде всего осознать, что подлинный дендизм — это стиль жизни. Денди — мастер, который умеет придавать завершенную форму собственной жизни. Но чтобы оценить эту форму, нужен зрелый социум, иначе ее эстетический потенциал не будет адекватно прочитан.
В XIX веке дендизм изначально подразумевал определенный досуг, ведь денди — «герой праздной элегантности». Поэтому больше всего денди среди аристократов и обеспеченных джентльменов, представителей свободных творческих профессий. Дендистский образ жизни, сформировавшийся в XIX веке, — постоянная тренировка в искусстве свободного времяпрепровождения. Это посещение клубов, балов и салонов, оперы, фланирование по городским улицам, умение танцевать, верховая езда, карточные игры, гурманство, осведомленность в литературных и музыкальных новинках. Немаловажна и эрудиция в определенных престижных областях, в которых денди часто проявляет себя не только как знаток, но и как коллекционер: антикварная мебель и старинные восточные ковры, марки французских вин, сорта дорогих сигар, табакерки, часы.
И конечно, для денди XIX века непременно обязателен особый кодекс поведения, те самые правила, о которых уже шла речь, — холодная любезность и иронические выпады, принцип невозмутимости «ничему не удивляться», искусство опровергать ожидания и мгновенно производить впечатление, дозированный эпатаж, неторопливость как стиль прогулки, танца и одевания. Наконец, нельзя забыть о дендистской телесности: безупречная гигиена, выхоленность, спортивность (что не распространяется только на изнеженных эстетов), привычная элегантность движений на светских раутах, искусство танцев и верховой езды.
Даже простой перечень этих основных аспектов дендизма уже наводит на мысль, что сейчас воспроизвести целиком весь этот комплекс невозможно — слишком изменилась наша жизнь. Прежде всего, большинство современных модников, увы, вынуждены работать и имеют ограниченное время для изящного досуга. А на работе дендистский вкус может проявить себя главным образом через костюм — отсюда и популярное ограниченное понимание денди просто как со вкусом одетого человека.
Нынешняя эпоха диктует ускоренные темпы жизни и постоянное переключение ролей. Но тут может помочь программа универсального хамелеонства, заложенная в дендизме. Вряд ли разумно, — даже если вообразить, что некто поставит себе задачу быть денди абсолютно во всем, — выдерживать роль 24 часа в сутки. Скорее для современного щеголя окажется более естественным перевоплощаться в денди в отдельных жанрах, по ситуации: допустим, поиграть в денди XIX века во время вечернего выхода в смокинге или во фраке, тщательно продумав весь ансамбль (это будет как цитата из классики в постмодернистском романе), или проявить дендистскую эрудицию в коллекционировании антикварных вещиц. Другими поводами блеснуть дендистскими навыками будут дерзкое остроумие на светском приеме или авангардно-минималистский дизайн в загородном доме. Наконец, можно вспомнить и такое старинное дендистское амплуа, как распорядитель пира.
Виртуозное перевоплощение может облегчить вживание в роль, однако здесь важно не растерять сознание игрового эффекта. И тогда неизбежно придется смириться с мыслью, что в условиях нынешнего меркантилизма и брутальной стандартизации денди как исторический тип обречен на исчезновение. В наше время дендизм XIX века ретроспективно уже видится как особый атмосферный эффект: конденсат цветного мерцания в воздухе, нежная редкостная радуга, растворяющаяся быстро и бесследно. Значит, дело за малым: заботясь об элегантности, перестать суетиться, позволить себе толику небрежности и холодный внимательный взгляд.