Бред ревности у мужчин что делать жене
Что такое синдром Отелло?
Синдром Отелло представляет собой психическое расстройство, основной симптоматикой которого является бред ревности у мужчин к их возлюбленным дамам. Мужчины с синдромом Отелло считают, что их супруга или возлюбленная им изменяет или когда-то изменяла в прошлом. Синдром Отелло у мужчин сопровождается стойким бредом ревности, их невозможно переубедить, ищут во все поступках своей супруги подтверждение своей правоты. Больные с бредом ревности часто испытывают и провоцируют своих возлюбленных, устраивают постоянные проверки.
Патологическая ревность бывает двух типов:
— ревность навязчивая
— ревность психотическая
Навязчивая ревность
В состоянии навязчивости, человек не может выкинуть из головы какую либо мысль. При навязчивых мыслях об измене, человек понимает в глубине души что, скорее всего это не так, однако не может совладать с собой и прекратить об этом думать. Человека возможно переубедить, например предоставив доказательства.
Психотическая ревность
При данном типе у больного нет сомнений, что супруга ему изменяет, бред ревности не поддается разубеждению. Мысли и поступки направлены на уличение своей супруги в измене. Даже при предоставлении неопровержимых доказательств, человек с бредом ревности, будет продолжать подозревать в измене, проверять нижнее белье, обувь, одежду, личную переписку по работе с коллегами. Больной может организовывать слежку, нанимать частных детективов. Любой звонок на телефоне жены человек с бредом ревности воспринимает, как звонок от любовника. В редких случаях делом может дойти до насилия.
Причины
Бред ревности может развиваться при различных заболеваниях. При шизофрении бред ревности овладевает всем сознанием больного, и является доминирующим в жизни поступках и действиях больного. Нередко при этом больной может слышать голоса, указывающие ему, что именно надо сделать и как поступить. При депрессии бред ревности обусловлен пониженным настроением и убежденностью, что его никто не любит, он никому не нужен, надоел своей супруге и она нашла другого.
Также бред ревности может наблюдаться при поражениях головного мозга, злоупотреблениях алкоголем, кокаином или амфетамином. Иногда синдром Отелло у мужчин может возникать при сексуальных дисфункциях.
Как укротить патологического ревнивца? Советы психолога
Подозрения в измене у молодого человека Юли вызывало все, даже звонок подруги. Он выслеживал ее на улице, клал на ночь ее мобильный себе под подушку. Стоило опоздать на 15 минут и расспросы «Где ты была?» все чаще заканчивались побоями.
Юлия Салтыкова, пострадавшая: «Как-то он нашел у меня билеты из развлекательного центра. После этого судмедэкспертиза показала, что у меня на теле 36 ушибов и три сломанных ребра».
Когда Юля решилась уйти, начались угрозы.
Юлия Салтыкова, пострадавшая: «Я домой даже, было время, ходила с охраной. Он сказал, либо я тебя убью, либо из тебя сделаю урода на всю жизнь, вплоть до того, что могу плеснуть в лицо кислотой».
Татьяна Польская, пострадавшая: «Возле крыльца стоял парень. Я поднялась, увидела его и начала подходить к домофону. Почувствовала, что он начал брызгать мне в лицо. Далее он побежал в сторону, а я начала кричать и умываться снегом».
И хотя доказательств нет, нападавшего не нашли, Татьяна уверена, что нанял его бывший возлюбленный. Толкнуть на преступление его могла патологическая ревность. Он был вдвое старше.
Татьяна Польская, пострадавшая: «Он даже к подругам ревновал, не разрешал куда-то без него идти, телефоны проверял. И у нас был случай, он поднял на меня руку, когда мы отдыхали на базе отдыха с ним, и он приревновал».
Наталье Литвиновской не устраивают сцен ревности, их устраивает она сама своему молодому человеку. Говорит, и не заметила, как стала пытаться контролировать каждый его шаг.
Наталья Литвиновская: «Я начинаю ревновать, когда он смотрит на других девушек, я начинаю ревновать, когда ему кто-то звонит, и я считаю нормальным спросить, кто звонил. Это же сразу вызывает подозрения».
Наталья Литвиновская: «Иногда это доставляет ему удовольствие, тешит его самолюбие и повышает самооценку. Иногда, когда это принимает уже катастрофические формы у меня и доходит до скандала, он начинает обижаться».
Марина Нахалова, психолог: «Если человеку напрямую задать вопрос, когда ты почувствовал ревность, он тебе скажет точно. И ты уже можешь корректировать свое поведение, исходя из этого, если ты любишь и не хочешь причинять вреда».
Марина Нахалова, психолог: «Если вы столкнулись с фактом измены, очень сложно поверить партнеру, поверить, что этого больше не произойдет. Либо мужчины часто могут ревновать, когда понимают, что они сами не чисты, и ожидают того же от партнера. То же и с женщинами».
Если ревность принимает болезненные формы, сам человек может не справиться, и нужно срочно обращаться к специалисту. Угроз и тем более рукоприкладства терпеть нельзя ни в коем случае.
Ведущая: Нередко причиной разрыва между близкими людьми становится ревность. Впрочем, бытует и другое мнение: ревнует, значит, любит. Так хорошо это или плохо, если ваш партнер ведет себя словно Отелло? В этом поможет разобраться кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт Ирина Панюкова.
Гость: Существует целый ряд признаков, которые позволяют заподозрить в человеке патологического ревнивца. Во-первых, если партнер с самого начала отношений проявляет слишком пристальный интерес к вашей биографии, проявляет интерес к интимным подробностям ваших отношений с другими партнерами, постоянно просит сравнить, как они в сравнении с ним, выигрывают или проигрывают. Если он устраивает постоянные проверки в настоящем, встречает в неожиданных местах.
Гость: Когда ревность ситуативная, то есть, когда к ней есть реальный какой-то повод, то отношения нужно выстраивать. То есть, нужно выяснять причины ревности, смотреть, насколько она обоснованна, не давать повода к ревности. А в тех случаях, когда ревность патологическая, то партнерам патологических ревнивцев, конечно, в жизни приходится очень сложно. Потому что патологический ревнивец ревнует без всякого повода.
Ведущая: К любому фонарному столбу.
Гость: И даже без фонарного столба, а к объектам, существующим только в его воображении.
Гость: Так и есть, действительно, слово ревность, оно очень емкое и может скрывать под собой самые разные чувства: и страх, и зависть, и жадность, и неуверенность в себе.
Но точно так же проявления ревности могут наблюдаться в структуре самых разных психических расстройств. И в структуре шизофрении, и в структуре патологических изменений личности, и при некоторых старческих заболеваниях. Также достаточно часто бред ревности встречается у лиц, злоупотребляющих алкоголем и некоторыми психоактивными веществами.
Ведущая: У женщин часто с возрастом появляется ревность. Они боятся потерять партнера, понимают, что уже не так молоды, не так красивы. В этой ситуации как самой себе помочь?
Гость: У мужчин тоже существует проявление ревности, появляющейся с годами, и связанной со снижением сексуальных способностей, то есть, когда они подозревают жен в наличии у них молодых любовников. И я думаю, что в тех случаях, когда ревность ни с чем не связана, нужно заранее себя настраивать на какой-то позитивный лад и укреплять отношения со своей половиной.
Ведущая: Как быть, если вдруг случайно натыкаешься на какую-то, как тебе кажется, улику, говорящую об измене? Ведь если не поговорить с партнером, то это может развиться в какие-то невероятные фантазии и просто точить изнутри. Если говорить, то все это может вылиться в какой-то скандал. Как быть в такой ситуации?
Гость: Я думаю, что если не знаешь, что делать, лучше некоторое время ничего не делать. Лучше взять паузу, успокоиться, посоветоваться с кем-то из близких людей, которым ты доверяешь, желательно с одним человеком, а не освещать эту историю широко.
И очень важно успокоиться, чтобы решить, нужен ли этот разговор тебе, и нужен ли этот разговор твоему партнеру. И прежде чем на такой разговор идти, важно ответить себе на один простой вопрос: как то, что я хочу сказать, улучшит наши взаимоотношения?
Часто ревнивцы ищут подтверждения неверности партнеров, но сами при этом очень боятся их найти в действительности. И в действительности они ищут не подтверждения неверности, а доказательств верности партнера.
Если вы хотите сохранить отношения с ревнивым человеком, попытайтесь как можно меньше ему давать поводов для подозрений. Не нужно рассказывать о своих старых романах, попросите друзей противоположного пола реже звонить вам, постарайтесь отказаться от провокационных вещей в своем гардеробе.
Впрочем, все эти меры могут оказаться совершенно бесполезными, если перед вами патологический ревнивец. Такие люди будут подозревать свою половинку, даже не имея для этого ни малейшего повода. И запомните, зачастую изводят партнера несправедливыми упреками либо неуверенные в себе люди, либо те у кого, что называется, рыльце в пушку.
Причиной невероятной ревности может стать и чрезмерное употребление алкоголя, и даже психические расстройства. Так что, если вы заметили, что поиск соперника становится для вашего партнера навязчивой идеей, обратитесь к специалисту.
Если вы сами постоянно ревнуете близкого человека, сделайте свою жизнь более разнообразной. Общайтесь с друзьями, придумайте себе хобби, отправьтесь путешествовать.
И еще один совет: если вы устали от необоснованной ревности, и все попытки изменить партнера оказались безуспешными, задумайтесь, стоит ли продолжать такие отношения. Иногда в такой ситуации проще разойтись.
Бред ревности
Введение
Ревность бывает разная.
В пользу этого свежего авторского наблюдения говорят работы многих специалистов, занимающихся феноменом ревности по роду профессиональной деятельности (психологи, психотерапевты, сексологи и сексопатологи, психиатры, этнографы, философы и т.д.): в ревности они выделяют различные виды, уровни и степени выраженности. Так, в литературе описана ревность собственническая, привитая, отраженная, ретроспективная и т.д.; каждый вариант может проявляться на эмоциональном, когнитивном, мотивационно-ценностном, поведенческом уровнях, в бессознательных оговорках, сновидениях и мн.др. Что касается выраженности этого сложнейшего феномена, достаточно рассмотреть три основные градации: нормальная, сверхценная и бредовая.
Сверхценная ревность носит характер компульсивной обсессии: человек не может отключиться от соответствующих переживаний и чаще всего ведет с ними сознательную, но безуспешную волевую борьбу; знает, что сам же будет мучиться, но мазохистски ищет все новые поводы ревновать. Фраза К.Шнайдера, сказанная им о психопатах, в полной мере применима и к патологическим ревнивцам: страдает сам(а) и заставляет страдать других (заметим, психопатические личности также чрезвычайно ревнивы в попытках построить близкие отношения). Связь с любовью тут уже, пожалуй, сугубо номинальная: чуть только появляется ревность, – и любовь как-то сразу отходит в ее тень, начиная там потихоньку чахнуть в забвении и невостребованности.
А ревность не просто деструктивна, словно концентрированная кислота, но и самодостаточна. Эта аффективная опухоль замыкает на себя значительную часть психических ресурсов и питается нарастающим напряжением – как если бы электромотор питался от генератора, приводимого в действие этим же мотором. В электротехнике подобный контур остановился бы сразу же; невротические «вечные двигатели» работают бесперебойно, а то и с ускорением.
Рассмотрение конкретных аспектов, оттенков, проявлений, последствий ревности нормальной и ревности сверхценной (уже патологической или, по крайней мере, пограничной) выходит за тематические рамки данной статьи.
Бред ревности отличается от первых двух вариантов качественно. Это не очередная градация в спектре, а совершенно иной регистр и другая, неклассическая система координат. Но прежде всего необходимо определиться с самим понятием бреда.
Определения
В психиатрии и патопсихологии существует множество определений бреда, и семантическим содержанием все они существенно отличаются как от конфликтно-бытового выражения «нести бред», так и от глагола «бредить» в значении «продуцировать бессвязную мусситирующую (бормочущую) речь в помраченном состоянии сознания на фоне тяжелой соматической болезни». Вообще, вне двух упомянутых выше наук многие люди, даже если это хорошо образованные и близкие к психоневрологии клиницисты, часто относят феномен бреда к нарушениям именно сознания, тогда как в действительности данная патология развивается в иной психической метафункции – мышлении.
Отечественные авторы обычно определяют бред как комплекс грубо патологичных идей, представлений, алогичных или паралогичных умопостроений, отражающих реальную биосоциальную ситуацию больного в совершенно искаженном виде или не связанных с нею вообще. Парафренный фантастический бред можно считать крайней точкой на масштабной линейке, противоположным полюсом которой выступает т.н. бред малого размаха (бред бытового ущерба), встречающийся при некоторых видах органической и/или инволюционной психопатологии. Между этими полюсами лежат все мыслимые и немыслимые разновидности бредовой фабулы.
Существует огромное количество классификаций, критериев диагностики, представлений о стадиях развития бреда (от бредового настроения и бредовой готовности к резидуальным, остаточным идеям). По сей день не утратила своего значения широко известная триада Карла Ясперса, согласно которой любой бред характеризуется, помимо отрыва фабулы от действительности, очень высокой аффективной насыщенностью и невозможностью рациональной коррекции со стороны другого человека, даже если это врач. Существенным представляется также уточнение другого выдающегося немца из числа т.н. «старых мастеров», Ганса Груле: в вольном переложении его концепции, бред – это изуродованная болезнью система интерпретации причинно-следственных связей, аксиоматичных и априори понятных любому здоровому человеку. Осмелимся дополнить: бред – это странные, вычурные, нелинейные и неортогональные координатные оси мышления; это фактически нечеловеческая логика – в том смысле, что привычные нам операторы булевой алгебры («больше-меньше», «если…, то…, в противном случае…», «…следовательно» и т.д.) в ней уже не действуют.
Расстройство мышления; грубо оторванная от реальности система представлений и идей; аффективный накал и перенасыщенность переживаний; иррациональность логических операций и выводов; принципиальная невозможность коррекции. Бред.
Теперь представим себе, что содержанием, фабулой, смыслом, целью и следствием этой ментальной катастрофы является ревность к самому близкому и любимому человеку.
Причины
Фундаментальные, эволюционно-конкурентные причины ревности как таковой уходят к истокам филогенеза – настолько глубоко, что туда не добраться даже наследникам Зигмунда Великого, которые, говорят, до сих пор «блуждают с мерцающей свечкой психоанализа по сырым подвалам бессознательного». Но и те причины, которые лежат на поверхности, достаточно сложны и многочисленны. Любой человек, немного подумав, с легкостью назовет десятка полтора: чувство собственничества, страх потерять, комплексы неполноценности, – прежде всего, сексуальной, – общая неуверенность в себе, дефицит доверия к ревнуемому и/или провокативное поведение последнего, невротическая потребность оказаться униженным и оскорбленным, вытесненное желание увидеть акт партнера с кем-то чужим, тиранические черты характера… словом, среди истинных причин можно раскопать что угодно, кроме разве что любви. И непосредственные поводы для ревности тоже всегда найдутся: например, случайно прошедший мимо мускулистый красавец; неосторожно брошенный на него (или им) заинтересованный взгляд; странная СМСка в телефоне ревнуемого; «дружеские» нашептывания, подметный платок…
Кстати, о друзьях и платках. С легкой руки англичан Дж.Тодда и К.Дьюхерста, опубликовавших статью в одном из специальных журналов (1955), бред ревности стали называть синдромом Отелло. Это название по сей день мелькает иногда в околомедицинских текстах, однако в профессиональной среде оно не прижилось, да и не могло прижиться. Дело в том, что структура переживаний и логика поступков мавра в великой трагедии – они не бредовые. У несчастного доверчивого Отелло повод для ревности все-таки был; индуцированный извне, подло подстроенный, но был. И глубинные психологические причины ревновать (см. выше) тоже были, а как же. И в чудовищной его аффективной реакции прослеживается вполне понятная внутренняя причинно-следственная связь.
Но страдай Отелло бредом ревности, и история выглядела бы совершенно иначе. Например, мавр равнодушно пожимает плечами, отмахивается от Яго с его подначиваниями («Кассио – это и так ясно, не до него сейчас», или даже «Не неси бред, Яго, при чем тут Кассио?!») и продолжает работать перфоратором, пробождая отверстие в спальню: необходимо поймать Дездемону in flagrante delicto, то есть в процессе «реальной» измены мужу со статуей Аполлона; с тенью отца Гамлета; с внучатым племянником; с начальником отдела, в котором работает Дездемона, ибо начальник специально для этого недавно развелся; с продавцом мандаринов и шестью его кунаками; с персидским котом; с …
В это перечисление с равной вероятностью попадает любой объект или субъект. Если вы сейчас улыбнулись (и если вообще патология такого уровня может вызвать улыбку), то совершенно напрасно: финал может оказаться тем же самым, что и у Шекспира. Или непредсказуемо другим.
Мы ведь говорим не о ревности, а о бреде ревности.
В отличие от так называемой минус- или негативной симптоматики (регресс различных сфер психики вследствие болезни), бред относится к продуктивным расстройствам – продуктивным, конечно, не в смысле личностного роста и успеха, а в части порождения новой, болезненной интрапсихической реальности. Преморбидные личностные особенности (педантизм, скрупулезность, некоторая вязкость, аккуратность, т.н. паранойяльный стиль мышления, тревожная мнительность и т.д.) имеют значение как патопластический фактор, но наличие этих качеств вовсе не является облигатным признаком, – а что до конкретных поводов, то бред ревности в них не нуждается. Он их продуцирует сам или обходится вовсе без них. Иногда они ему только мешают.
Говоря об этиопатогенезе и нозологической принадлежности, следует заметить: бред ревности – это, собственно, не болезнь. Это действительно синдром, то есть устойчивая, повторяющаяся в рамках той или иной (различной) психопатологии, диагностически распознаваемая совокупность симптомов, которая обладает собственной спецификой и закономерностями развития. Иные западные авторы оспаривают обязательную принадлежность к каким-то «рамкам», т.е. наличия более общей психопатологической почвы в основе бреда. Вообще, известно, что по сравнению с отечественными западные специалисты гораздо более склонны к недооценке органических факторов, психологизации душевных болезней и избеганию «больших» диагнозов. Это не значит, что западные коллеги хуже или лучше; возможно, они просто больше измучены политкорректностью, бодрыми оптимистичными методичками ВОЗ «для родственников» (лучшее лекарство, господа, – это группы самопомощи больных), предчувствием очередной антипсихиатрической волны, а главное – психодинамическими теориями, которые у них, что называется, в крови. Словом, в западной литературе встречаются трактовки бреда ревности с психоаналитических, юнгианских, бихевиористских и других аналогичных позиций, – как самостоятельного, изолированного и инкапсулированного расстройства. Порой это драматически противоречит описываемой в самих же публикациях клинике, легко узнаваемой и всем известной, ну да Бог с ним: любая точка зрения хороша, лишь бы вылечивала. С этим, однако, немного сложнее.
В МКБ-10 нет отдельной нозологической единицы «Бред ревности». Это всегда часть чего-то большего. Бред ревности развивается либо на фоне хронического алкоголизма с соответствующей ему деградацией, либо в рамках пресенильных и сенильных атрофических процессов, сосудистой деменции, инволюционного параноида и других органических расстройств, – либо, чаще, в структуре прогредиентного шизофренического процесса, причем обычно не сразу. В большинстве таких случаев бред ревности окончательно оформляется после 30-35 лет, и к тому моменту, даже если нет «симптоматики первого ранга» (по тому же Шнайдеру), – ретроспективно можно обнаружить целый ряд зарничных симптомов параноидного регистра, в том числе и проявления все более странной, иррациональной, заметно нездоровой ревности. Классические галлюцинаторно-параноидные эпизоды в анамнезе, впрочем, тоже присутствуют почти всегда, но обычно тщательно диссимулируются.
Женщины страдают этим расстройством намного реже мужчин (но страдают, безусловно, тоже); их гендерным эквивалентом можно считать бред любовный или бред эротический, однако это отдельный разговор. Бред же ревности – все-таки больше мужская прерогатива; в этом как раз и чувствуется мощнейший императив эволюции как глубинной причины, равнодушной и предельно целесообразной: конкурируй, побеждай, обладай монопольно или исчезни со своим родовым генофондом лузера.
Согласно данным специальных исследований (см., напр., Шестаков Д.А., 1992), до 35% всех женоубийц в качестве мотива приводят ревность (остальная доля, наверное, приходится на разного рода Раскольниковых, Чикатил, убийц по неосторожности, пьяных водителей и пр.), причем подробный анализ криминальной статистики не обнаруживает тенденции к снижению этого показателя (Нагаев В.В., 2000).
Симптоматика
Учитывая вышесказанное, далее будем говорить о бреде ревности в мужском варианте. Для получения гендерной инверсии достаточно изменить родовые окончания.
Осевым, синдромообразующим симптомом данного расстройства выступает чувство… ну, понятно. Однако следует понимать также, что в словосочетании «бред ревности» ключевым является первое слово, а не второе. Остальное – нюансы, во многом детерминируемые клиническими особенностями основного заболевания. Так, лица с хроническим алкоголизмом, возрастными дементирующими процессами или иной органической патологией зачастую небрежно подходят к сбору доказательной базы. Им достаточно «просто знать, и всё», либо же опираться на незатейливые люмпен-пролетарские силлогизмы вроде: «Все женщины – бл… удницы. Ты – женщина. Следовательно, ты – …». Дефиниции и обвинения, которые в этом случае ревнуемая выслушивает в свой адрес, заставили бы покраснеть самый разнузданный организм из подворотни. У алкоголиков и «органических» пациентов, кроме того, в силу ряда причин гораздо ниже тот порог, за которым заканчивается мужчина и начинается грозный единоборец, кулачный боец и суровый наказыватель неверных жен, – иногда импульсивный, эксплозивный и отходчивый, а иногда трудолюбивый и добросовестный, как ветеран охоты на ведьм во времена инквизиции.
Иное дело, когда бред ревности развивается в рамках шизофрении, особенно если больной обладает высоким интеллектом или, упаси Боже, имеет отношение к силовым структурам, что зачастую долго остается возможным благодаря фасадной сохранности социальных и профессиональных навыков. В некоторых случаях сбор «доказательств» осуществляется с применением таких технических средств и, главное, с такой неистощимой изобретательностью, по сравнению с которой ЦРУ показалось бы мелкой склочницей у замочной скважины.
Дети, которые растут в таких семьях, – один из наиболее тяжелых и трудноразрешимых аспектов проблемы. Эти сцены не предназначены, собственно, и для взрослых глаз, но детскую психику они попросту уродуют, порой необратимо. Самое страшное начинается тогда, когда ребенок становится заложником психологическим, финансовым («Подашь на развод – не дам денег, а алименты оформят минимальные, по официальной-то зарплате») или непосредственным, в самом прямом смысле слова, орудием шантажа. Такие ситуации особенно сложны для жертвы в тех случаях, когда мужу и отцу в течение длительного времени удается поддерживать все ту же сугубо внешнюю, фасадную видимость обычной, крепкой, дружной, здоровой семьи («Тебе все равно никто не поверит»). К счастью, в большинстве случаев пациент на словах декларирует любовь и неспособность жить без сына / дочери / детей, но по мере нарастания негативной апатико-абулической симптоматики постепенно утрачивает к ним всякий интерес, – не забыв при этом объявить, что дети не его, а «принесенные в подоле» и «нагулянные от любовников».
Бытует в психиатрии неофициальный, но достаточно меткий жаргонизм: «вплести в бред». Так вот, в структуру монотематических бредовых переживаний пациентом может быть «вплетен» порой самый неожиданный, казалось бы, человек, – например, врач. Но здесь логика, по крайней мере, понятна: сговорился с женой-изменщицей, чтобы «упечь в психушку, а уж потом»… (варианты – получил взятку, проводит научный эксперимент, подговорил или запугал родственников, желает отобрать не только жену, но и квартиру, и т.д., и т.п.).
Зачастую ничего особо не меняет развод с переездом: пациент, применяя уже хорошо развитые, отточенные за долгие годы детективные навыки, рано или поздно узнаёт новый адрес и код подъездного замка, и начинается бесконечное столпничество под дверью, нескончаемые разговоры все о том же, ночные молчания в телефонную трубку, потоки сообщений в электронную почту и социальные сети, разбитые окна (если этаж позволяет), и снова попытки «выследить и доказать». Снова и снова. Снова и снова…
Если это бред ревности, больной найдет неопровержимые доказательства измены даже в космосе, прожив вдвоем с ревнуемой полтора года на космической станции и там же выпустив ее из поля зрения на пять минут.
И даже если происходит реализация бреда, т.е. больной наблюдает объективно совершаемый адюльтер наяву, своими глазами, или получает действительно неоспоримые доказательства, – например, от самой жертвы, доведенной до последней степени отчаяния и «восходящей к высокой степени безумства», – процесс продолжает прогрессировать своим ходом, мышление остается бредовым, а ситуация по-прежнему непредсказуемой.
Кто прав, а кто виноват, и изменяют ли эти жены на самом деле, и если да, то почему, и насколько вески в каждом случае основания ревновать… все это не имеет к теме статьи, поверьте уж, ни малейшего касательства. Это избыточные детали, несущественные подробности, интересоваться которыми профессионалу даже в голову не придет. Это все где-то там, в зоне условной нормы, конфликтологии, психологии семейных отношений, в крайнем случае – неврозологии.
Бред ревности относится исключительно к компетенции психиатра.
А случается действительно всякое.
Когда работаешь в клинике более четверти века, срабатывает закон больших чисел. То, что раньше было строкой в учебнике, превращается в человеческую судьбу. И таких строк с каждым годом все больше.
Пациент ***, 82 года, поступает с тяжелой черепно-мозговой травмой, которую штыковой лопатой нанес ему ревнивый сосед по даче (старше на два года, ревнуемая старше на четыре).
Пациент ***, 32 года, собирает всю семью у экрана, чтобы засвидетельствовать, наконец, факт измены жены (24 года), якобы зарегистрированный записью со скрытой видеокамеры. По убеждению пациента, жена изменяет ему с его же, пациента, родным братом (впоследствии выясняется, что первый брак больного распался по той же причине, после нескольких эпизодов явно неадекватного поведения), и единственные люди, кому он, пациент, поверит – это мама с бабушкой: «Всё сейчас увидите сами, и как скажете, так и будет!». Вся семья живет в большом частном доме. Об установленном видеорегистраторе жена знала. Пациент характеризуется родственниками как мягкий, от природы интеллигентный, очень аккуратный, «нудноватый», но заботливый семьянин и любящий муж. Отношения с братом стабильно-хорошие (!), родственные и, кроме того, деловые – братья являются партнерами по мелкому бизнесу. На экране ровным счетом ничего не происходит: пустая комната и изредка искажения явно технического характера (накануне пациент всю ночь провел за компьютером, якобы очищая запись от помех в программе нелинейного видеомонтажа). Указывая присутствующим на экран, больной неоднократно восклицает с торжествующей интонацией и мимикой: «Вы видели? Ну что, убедились наконец?». Ни мама, ни бабушка, ни брат, ни сама «изменщица» не видят ничего. В то время, когда производилась съемка, братья находились на работе, а жена с трехмесячным сыном (ребенок на грудном вскармливании) пребывала дома, причем практически постоянно на глазах у матери больного и его бабушки, о чем те и сообщают пациенту в резкой форме. После просмотра пациент, даже не особо раздосадованный «слепотой» или «сговором» ближайших родственников (ни то, ни другое вслух не высказал), с загадочной ухмылкой смотрит на жену – и остается при собственном мнении, т.к. «увидел все, что ему нужно», а остальным предоставит «в следующий раз более качественную запись». Известно, что в течение года перед описываемыми событиями больной стал выпивать по вечерам, дабы «заглушить невыносимую душевную и сердечную боль от постоянных измен жены» (жена в тот период несколько раз госпитализировалась с угрозой срыва беременности). Через три месяца после «просмотра» пациент поступает в стационар с клиникой отека мозга, причем доступные анамнестические сведения не исключают истинной суицидальной попытки [слово «истинной» употребляется здесь как антоним гораздо более распространенным демонстративно-шантажным попыткам – прим. Лахта Клиники]. Через сутки пребывания в коматозном состоянии – exitus letalis.
Пациент ***, 38 лет, служащий одной из контролирующих структур исполнительной ветви власти, находится в специализированном отделении СПЭ [судебно-психиатрической экспертизы – прим. Лахта Клиники]. В течение многих лет упрекал «слишком молодую и красивую жену» (по собственной формулировке больного) в ветреном поведении, непрестанном флирте «со всем, что движется», а затем и в супружеских изменах. В последние 2-3 года каким-то образом прослушивал телефон, установил сервис-маячок (трекер местонахождения абонента), просматривал все СМС-сообщения, взломал ящик электронной почты, затем установил «прослушку» и камеру слежения в офисе жены (частный нотариус, 34 года). На одном из отснятых фрагментов якобы видел, со слов, «промелькнувшую голую спину, явно мужскую, поскольку у жены татуировка не такая и не там». На других видеоматериалах видел также автомобиль марки ВАЗ-2103 неподалеку от гаража, из чего заключил, что жена в гараже занималась любовью со своим «бывшим», т.к. у того тоже «раньше был Жигуль» (какой именно модели, больной не знает). Дома неоднократно заявлял, что ощущает к себе пристальное внимание и, видимо, слежку на работе, но всякий раз рационализировал переживания тем, что «действительно ведь потом приходили проверки». Стал выпивать, но практически не пьянел [атипичная реакция на алкоголь и другие психоактивные вещества нередко встречается при шизофрении – прим. Лахта Клиники]. Вплоть до самой госпитализации продолжал работать; согласно служебной характеристике, отличался добросовестностью, уравновешенностью, исполнительностью, высоким чувством ответственности, часто засиживался на работе допоздна, чтобы уложиться в сроки сдачи документации и не допустить ошибок. В то же время, обращался за помощью к семейному психологу, невропатологу, «экстрасенсу», а затем был даже госпитализирован в частный центр реабилитации лиц с наркозависимостью, т.к. имел место психотический эпизод с галлюцинаторными переживаниями и психомоторным возбуждением: «видел» сквозь забор, как жена в парковой зоне занимается сексом с двумя кавказцами, пытался сломать ограждение, позвонил родственникам (сестре и ее мужу) – которые, по счастью, случайно проезжали неподалеку и успели увезти больного до появления полиции. На следующий день выписался из реабилитационного центра, потому что там, со слов, «хотели уколами превратить в овощ, и вообще не понравилось лечиться с наркоманами». Еще через три месяца обратился в частную клинику к психотерапевту, настаивал на немедленном обследовании жены, мотивируя это тем, что «жить с ней стало невыносимо из-за постоянного вранья и измен»; демонстрировал найденный в ее машине чек из парикмахерской, в которой супруга «в то время и в тот день никак не должна была находиться». Высказывал искреннее недоумение по поводу того, что жена собирается переезжать с сыном к своим родителям из-за «какого-то там права на личное пространство». На приеме, вместе с тем, был вполне спокоен, за рамками бредовой фабулы адекватен, всесторонне ориентирован и даже формально-критичен к собственному состоянию, которое охарактеризовал как мучительное и нуждающееся в медицинской коррекции. Обещал «подумать» над рекомендацией психотерапевта, который осторожно предложил госпитализацию и обещал содействие. Через две недели соседи, встревоженные шумом и криками, вызвали полицию, сотрудники которой, в свою очередь, – «Скорую». Как оказалось, больной увидел подъехавшую к подъезду машину жены, и по походке последней «внезапно понял» [описывается так называемый «ага-феномен», встречающийся при шизофрении – прим. Лахта Клиники], что сейчас она в извращенной форме будет изменять ему в лифте. Пока жена поднималась в лифте на двенадцатый этаж, во всех подробностях представлял себе, слышал и даже «почти видел», как это происходит. Было совершено убийство, способ которого…
…и все прочие подробности мы оставляем для беспристрастного анализа судебно-медицинским экспертам. Есть отличная такая поговорка, которую взять бы на вооружение всем масс-медиа: «Бывают кадры для телевизора, а бывают для судмедэксперта, и нельзя путать одно с другим».
Да и не добавишь уже к вышесказанному ничего существенного.
Диагностика
Диагноз устанавливается психиатром на основании жалоб больного и анамнестических данных, предоставленных пациентом и родственниками, а также по результатам осмотра, клинической беседы и дополнительных исследований, в первую очередь ЭПО [экспериментально-психологическое обследование – прим. Лахта Клиники]. В случае диагностических затруднений, напр., недостаточности или противоречивости полученных данных, проводится общебольничный клинический разбор или собирается кафедральный консилиум.
Лечение (вместо заключения)
Лечение производится в условиях стационара. Терапевтическая схема выбирается в зависимости от того, какое именно заболевание было диагностировано и подтверждено в ходе тщательного обследования. Лечение соответствует стандартным протоколам оказания помощи при данном заболевании, с учетом его синдромологической структуры, типа течения и актуального состояния больного.
А теперь поговорим о самых важных, может быть, вещах, ради которых и писалась данная статья.
Такие оценочные конструкты, как «хороший-плохой», «добрый-злой», «справедливый-несправедливый» и т.д., здесь неприменимы, они неизбежно заводят в тупик; а напрашивающийся конструкт «вменяемый-невменяемый» – это вообще категория не моральная и не медицинская (как думают многие). Это решение суда.
Бред ревности любой этиологии – одно из тяжелейших расстройств психики, оно чрезвычайно плохо (если вообще) поддается коррекции, и его исход в отдельных случаях, при отсутствии своевременной специализированной медицинской помощи, действительно может оказаться драматическим или трагическим. Единственно возможная ось психосемантических координат, в которой мы можем осмыслить изложенное и остаться при этом людьми (не мстителями, не карателями, а людьми) – это ось «здоровый-больной».
В отношении душевнобольных существует множество предрассудков, поверий, идиотских анекдотов, голливудских психоспекуляций, архетипических установок коллективного бессознательного и вполне осознанных обыденных предубеждений. Проблема социальной стигматизации лиц, страдающих психическими расстройствами, стоит весьма остро по всему миру. Об этом много и с тревогой пишут на разных языках очень умные, многоопытные, экстра-профессиональные, часто увенчанные высокими научными регалиями, – но так и не выгоревшие, так и не ставшие равнодушными дядьки и тетки. Крайне не хотелось бы их подвести, оставив такое впечатление, которое подпитывало бы живучую (или, скорее, дремучую) уверенность в том, что все «психи» – это агрессивные, жестокие, опасные для себя и окружающих маньяки, которых надо как можно быстрее и надежней упрятать за заборы с колючей проволокой. Человечество всё это уже проходило, как проходило и другую крайность: антипсихиатрическую кампанию «деинституционализации» в западных странах, когда благодаря активной общественной пропаганде, борьбе за «свободу личности» и соответствующим произведениям искусства (например, книге К.Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» и гениальной одноименной экранизации М.Формана) в качестве источников душевных болезней стали восприниматься психиатрические больницы, а «врагами свободы и гуманизма номер один» сделались специалисты психоневрологического профиля. Все это уже было, и сейчас наступил зыбкий баланс. Зыбкий, потому что вопросы этики и человечности – они самые сложные. Это давно известно. Они гораздо сложнее, чем квантовая механика или счета за жилищно-коммунальные услуги.
Синдром, о котором здесь написано и рассказано – исключение. Одно из немногих исключений, когда психическое расстройство действительно сопряжено с определенной опасностью в прогностическом плане. Но даже этот риск реализуется редко; многие семьи так и доживают до глубокой старости.
Человек, которого выше мы называли «ревнующий», «ревнивец» (крайне неудачное, кстати, словцо, какое-то вульгарно-фарсовое), а также «пациент» и «больной» – этот человек живет в аду. Что такое «нормально» ревновать жену и насколько это чувство бывает мучительным, пыточным – представить, пожалуй, может только читатель-мужчина. Что такое сверхценная ревность – сможет приблизительно понять специалист, да и то лишь благодаря развитой эмпатии и богатому опыту общения с такими пациентами.
Что испытывает человек с бредом ревности – на самом деле не знает никто. Он несет внутри преисподнюю, которая милосердно сокрыта от наших органов чувств и от нашего здорового, интактного, ничем (кроме сотни тысяч лет полуобезьяньей жизни) не замутненного абстрактного мышления.
«Милосердно» – заметили, как промелькнуло это слово? Оно обязательно прозвучало бы в данном контексте, и когда же еще, как не сейчас.
Человек как некий собирательный образ, о котором мы говорили, – он тяжело болен.
Вот точно так же человек с бредом ревности (и с любым другим бредом тоже) не может не думать о том, о чем он думает круглые сутки. Он не может усилием воли поступить иначе, чем он поступает. Для него естественные безусловные рефлексы, мыслительные и поведенческие – это то, что создано в его мозгу болезнью, и будь она трижды проклята, эта болезнь.
Болезнь. Но не человек, ею страдающий.
И поэтому: женщины, уникальные вы наши, феноменальные, неповторимые, не похожие ни на каких других женщин земного шара. Женщины, которым выпала доля столкнуться с бредом ревности. Вы очень наблюдательны и чувствительны, вы сразу поймете, где заканчивается большая-пребольшая ревность и начинается маленький-премаленький, поначалу и не приметный вовсе, скромненький такой бред.
Существует феномен интуитивной бытовой диагностики. Вы поймете сразу, что дело принимает какой-то совсем уж странный оборот. И одной ревностью дело не ограничится. Присмотритесь. Сравните с тем, как оно было два, четыре, шесть с половиной лет назад.
Многим из вас хватает сил, молчания и милосердия годами терпеть то, что мужчина не вынес бы и неделю. Вы не можете оставить любимого, вы не хотите лишать детей отца, вам не на что и негде будет жить… поймите, пожалуйста: лучше жить «не на что и негде», но с детьми, чем не жить вообще. Не играйте с огнем, не рискуйте собой и жизнью того человека, который внешне до сих пор неотличим от вашего мужа.
Единственное, что можно со всем этим поделать – лечить. Ничего другого, кроме психиатрии, на этот случай пока не придумано, поэтому не бегайте вы по гадалкам и бормотуньям, уважайте хоть немного себя и больного человека рядом с вами. Будьте милосердны по-настоящему.
Это лечится плохо, мы пока не знаем триггеров, не знаем всех механизмов, у нас несовершенная психофармакология, и да, не все наши санитары окончили Кембридж, вернувшись оттуда с манерами лорда. Но это всё, чем мы располагаем на сегодняшний день. Завтра обязательно будет лучше, мы тоже не стоим на месте и пытаемся развиваться вверх. Самое милосердное, что вы можете сделать сегодня, – это привести мужа к нам. А потом уже подниматься на лифте, ехать в офис, сидеть в парикмахерской и ставить машину в гараж.
Не сможете, не простите себе потом, не согласны, не верите старому патопсихологу – тогда просто соберите чемодан, стисните зубы, возьмите детей подмышку и уходите. А лучше уезжайте, и чем дальше, тем лучше. Как у Стругацких: все остальное, – судьба. Но уже не ваша.
Потому что бред ревности, повторимся, – это не ревность, а бред.
Чем бы ни был обусловлен этот синдром, он не шутит и не «накручивает себя», здесь все очень всерьез и очень по-взрослому.
И все-таки это лечится, симптоматика все-таки купируется и редуцируется, негативные изменения блокируются и тормозятся нейролептиками последнего поколения.
Оно лечится. Но «само» не проходит.
Ну что ж, тогда хотя бы перечитайте, пожалуйста, эту статью еще раз.