В некотором царстве что означает
В некотором царстве что означает
В некотором царстве, некотором государсте.. А где это?)) царство
Тридевятое царство — «иная, далёкая, чужая, волшебная» земля (страна).
Выражение «Тридевятое царство, тридесятое государство» очень часто встречается в русских народных сказках как синоним выражения «очень далеко». Происхождение выражения связано с тем, что в древней Руси словом «земля» называли, в частности, территорию, подчинённую одному правителю (например, Ростово-Суздальская земля — территория, подчинённая князьям, жившим в городах Ростове и Суздале). Таким образом, герой, который отправляется «за тридевять земель», должен в своих странствиях пересечь соответствующее количество достаточно больших территорий и находящихся между ними государственных границ.
Естественным фоном для действия русских мифов служило привычное место обитания (поле, лес). В качестве противопоставления предусматривалась «Иная», чужая, странная земля: Тридевятое царство, Тридесятое государство… Изначально это были степи, пустыни, а также часто леса и непроходимые болота и другие сказочные препятствия (к примеру, реки с огнём) и тому подобные.
Само происхождение термина следующее[источник не указан 889 дней]: в старину считали по тройкам, отсюда тридевять (три раза по девять) — двадцать семь, тридесять — тридцать.
Это тридевятый регион, т.е. Калининградская область, ну, и тем чем она была ранее. Я так думаю.
«В некотором царстве, в некотором государстве»: зачем русским сказкам присказка
Присказка, что резьба и узоры на оконных ставнях и наличниках, привлекает внимание, обрамляет, украшает волшебную сказку. Витиеватая и замысловатая, она ошеломляет, обещает «дива дивные, чуда чудные», увлекает за собой слушателя в сказочный мир…
Начальная присказка
«Наминается сказка от сивки, от бурки, от вещей каурки. На море, на океане, на острове Буяне стоит бык печеный, возле него лук толченый; и шли три молодца, зашли да позавтракали, а дальше идут — похваляются, сами собой забавляются: были мы, братцы, у такого-то места, наедались пуще, чем деревенская баба теста! Это присказка: сказка будет впереди».
Присказка – прелюдия к сказочному действию, зачину. Изобилуя традиционными формулами («жили-были», «в некотором государстве», «шли-шли»), уподобляясь сказочной трехчастной структуре (начало, середина, концовка), присказка не связана с сюжетом последующей затем сказки. Присказка свободна, может быть приступом к той или иной сказке, а может и вовсе отрываться от сказки и бытовать самостоятельно как сказка-небылица.
Динамичная, порывистая, присказка может преувеличивать, искажать, переворачивать «с ног на голову»: большое делать малым и наоборот, звук измерять мерой веса, а расстояние мерой времени, целомудренное изображать через непристойное, бедность – через богатство и наоборот, красоту – через уродство и т.д. Присказка – усмешка сказочника, гротеск, несерьезное, противостоящее серьезному сказочному повествованию. Да, да! Серьезному сказочному сюжету.
Какой бы фантастичной и неправдоподобной ни представала перед нами сказка, эта сказка – далеко не только вымысел. Так или иначе, она обусловлена действительностью, историческим прошлым народа, его настоящими бедами и горестями, его чаяниями на справедливость в будущем.
Своими корнями сказка уходит вглубь времен, доисторические дебри, произрастает из ритуала, обрядовых действий и заклинаний, мифов. Отсюда контраст между доведенной до абсурда, смехотворной присказкой и волшебной сказкой, образность которой не так уж фантастична. Сказитель намеренно разграничивает, отделяет присказку и сказку: «Это не сказка, а присказка, сказка будет после обеда, поевши мягкого хлеба, еще поедим пирога, да потянем быка за рога».
Небывальщина
Конечная присказка
Присказкой сказочник не только начинает сказку, но и заканчивает. Для сказочника конечная присказка, комичная, зачастую алогичная и абсурдная, это способ саморазоблачения, выхода из условного, замкнутого пространства сказки.
Сказка возникает из небытия, из неоткуда, ее нет, пока не услышим «жили-были», «в некотором царстве, в некотором государстве» и т. д. И сказка исчезает со словами: «Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец», и нет уже ни Ивана-царевича, ни Елены Прекрасной, ни Бабы-Яги, ни коня крылатого, ни молодильных яблок, ни живой, ни мертвой воды, а есть «проза жизни» с ее горестями и радостями, надеждами и разочарованиями. А сказочник уж и сам не верит во все то, что рассказал, и требует платы за исполнение: «Вот тебе сказка, а мне кринка масла». Прибегая к присказке в начале, рассказчик подготавливает слушателя, вводит его в условные, несуществующие сказочные пространства, «тридесятые царства, тридесятые государства», откуда он рано или поздно вернется к действительности опять же посредством шутливой присказки. Так сказка, с одной стороны, чудесная и фантастичная, а с другой, неизменно обусловленная реальностью, окольцовывается развлекательно-потешными, шутливыми, гротескными противовесами-присказками. «Сказке конец — соломенный дворец, а во дворце-то пять овец да шестой жеребец. Девка на печку лезет, пуговицы рвутся, сарафаны дерутся».
В некотором царстве, в некотором государстве.
Живёт-бывёт на свете такой артист Кеннет Брана. В свободное от исполнения ролей в кино и театре, означенный гражданин снимает фильмы. Некоторые по собственным сценариям. И в 1996-м он (в который раз) замахнулся на Вильяма нашего Шекспира. Так вышел фильм «Гамлет». В нём он и заглавную роль исполнил, и сценарий написал, и срежиссировал. Сюжет пересказывать смысла нет, фильм довольно строго следует тексту, который, полагаю, знаком всем (кто не читал — рекомендую, хе-хе).
Здесь нужно сделать отступление. Как известно, пьеса основана на хронике «Деяния данов» Саксона Грамматика, охватывающей период от древнейших времён до двенадцатого века. События «Саги об Амледе» (из третьей части хроники) принято относить к промежутку между пятым и седьмым веками. У Шекспира, как известно, они фехтуют шпагами, ведут себя как современника драматурга. Говоря проще, на историчность эта пьеса не претендовала по определению. В своём роде англичанин создал какую-то свою страну, где «всё не так», которая по какой-то вздорной прихоти называется Дания. Наподобие Казахстана Саши Барона Коэна, или Рио-де-Жанейро Остапа Бендера. Если принять это допущение, то странности фильма перестают вызывать недоумение и начинают отлично работать на повествование.
И вот, наш принц раздумывает, произносит ставшие классическими монологи и всё в таком духе. Во дворце, где всё приспособлено для слежки за его обитателями. Большая часть действия снята общим планом, в той или иной сцене действующих лиц минимум. Что в весьма просторных помещения дворца создаёт эффект какой-то ничтожности потуг героя. Даже в сценах с довольно большим количеством людей камер отходит ещё дальше, представляя и массы незначительными и беспомощными. Что создаёт сильный контраст с теми сценами, которые, полагаю, по замыслу режиссёра, призваны показать, что в кадре — живые люди, такие же как мы. Особенно это бросается в глаза в сцене у могилы, где Гамлет ведёт диалог с землекопом. Вечер, какой-то жуткий лес, но чередование крупных планов персонажей, их взаимное расположение в пространстве дают эффект уюта, человечности. Своего рода передышка от густого макабра.
В фильме не приращено никаких дополнительных смыслов. Всё сводится к сакраментальному «быть или не быть», что на всякую хитрость найдётся ответная уловка, что если вступаешь в схватку даже за правое дело тебе успех никто не гарантирует, что в условном Датском королевстве подгнило не что-то, а вообще неясно, как оно ещё держится. Но благодаря визуальным решениям эти нехитрые, в общем-то, вещи доходят с какой-то особенной остротой, а отдельные сцены прямо-таки застревают в памяти. Подводя итог, можно утверждать, что данная постановка отличный пример понятного киноязыка и внятного визуального повествования, которые отлично дополняют речь героев. Нет никаких гарантий, что фильм вам понравится, но посмотреть его стоит. Ума он точно прибавит.
favor_in_all
favor_in_allПрежде чем сжечь все мосты, убедись — на той ли ты стороне
Присказка, что резьба и узоры на оконных ставнях и наличниках, привлекает внимание, обрамляет, украшает волшебную сказку. Витиеватая и замысловатая, она ошеломляет, обещает «дива дивные, чуда чудные», увлекает за собой слушателя в сказочный мир…
Начальная присказка
«Начинается сказка от сивки, от бурки, от вещей каурки. На море, на океане, на острове Буяне стоит бык печеный, возле него лук толченый; и шли три молодца, зашли да позавтракали, а дальше идут — похваляются, сами собой забавляются: были мы, братцы, у такого-то места, наедались пуще, чем деревенская баба теста! Это присказка: сказка будет впереди».
Присказка – прелюдия к сказочному действию, зачину. Изобилуя традиционными формулами («жили-были», «в некотором государстве», «шли-шли»), уподобляясь сказочной трехчастной структуре (начало, середина, концовка), присказка не связана с сюжетом последующей затем сказки. Присказка свободна, может быть приступом к той или иной сказке, а может и вовсе отрываться от сказки и бытовать самостоятельно как сказка-небылица.
Динамичная, порывистая, присказка может преувеличивать, искажать, переворачивать «с ног на голову»: большое делать малым и наоборот, звук измерять мерой веса, а расстояние мерой времени, целомудренное изображать через непристойное, бедность – через богатство и наоборот, красоту – через уродство и т.д. Присказка – усмешка сказочника, гротеск, несерьезное, противостоящее серьезному сказочному повествованию. Да, да! Серьезному сказочному сюжету.
Какой бы фантастичной и неправдоподобной ни представала перед нами сказка, эта сказка – далеко не только вымысел. Так или иначе, она обусловлена действительностью, историческим прошлым народа, его настоящими бедами и горестями, его чаяниями на справедливость в будущем.
Своими корнями сказка уходит в глубь времен, доисторические дебри, произрастает из ритуала, обрядовых действий и заклинаний, мифов. Отсюда контраст между доведенной до абсурда, смехотворной присказкой и волшебной сказкой, образность которой не так уж фантастична.
Сказитель намеренно разграничивает, отделяет присказку и сказку: «Это не сказка, а присказка, сказка будет после обеда, поевши мягкого хлеба, еще поедим пирога, да потянем быка за рога».
Небывальщина
Присказка бессюжетна, бессобытийна, вопреки своей динамике. Но в ее основе могут быть разнообразные жизненные сведения, выдаваемые при этом за ложные, чудесные, «слыхом не слыханные, видом не виданные». Эка небывальщина!
В некотором царстве, в некотором государстве, на ровном месте, как на бороне, верст за триста в стороне, именно в том, в котором мы живем, жил-был царь.
Без присказки сказка, што без полозьев салазки: из горы по льду нет им ходу, а по гладкому пути нечего их за собой везти.
Слушайте диковинные речи: у дяди Луки были полати подле печи, мост стоял поперек реки, картофель родился в земли, а рожь зрела на колоси.
Хороша алая лента, как одета на молодую, а на старуху хоть пять навесь – всё скажут, што морщинки ест. Ну вот хоть бы в нашей деревне жил один поп…»
Конечная присказка
Присказкой сказочник не только начинает сказку, но и заканчивает. Для сказочника конечная присказка, комичная, зачастую алогичная и абсурдная, — это способ саморазоблачения, выхода из условного, замкнутого пространства сказки.
Сказка возникает из небытия, из неоткуда, ее нет, пока не услышим «жили-были», «в некотором царстве, в некотором государстве» и т. д. И сказка исчезает со словами: «Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец». И нет уже ни Ивана-царевича, ни Елены Прекрасной, ни Бабы-Яги, ни коня крылатого, ни молодильных яблок, ни живой, ни мёртвой воды, а есть «проза жизни» с её горестями и радостями, надеждами и разочарованиями.
А сказочник уж и сам не верит во всё то, что рассказал, и требует платы за исполнение: «Вот тебе сказка, а мне кринка масла».
Прибегая к присказке в начале, рассказчик подготавливает слушателя, вводит его в условные, несуществующие сказочные пространства, «тридесятые царства, тридесятые государства», откуда он рано или поздно вернётся к действительности опять же посредством шутливой присказки.
Так сказка, с одной стороны, чудесная и фантастичная, а с другой — неизменно обусловленная реальностью, окольцовывается развлекательно-потешными, шутливыми, гротескными противовесами-присказками.
Сказке конец — соломенный дворец, а во дворце-то пять овец да шестой жеребец.
Девка на печку лезет, пуговицы рвутся, сарафаны дерутся».
В некотором царстве, в некотором государстве.
В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ, В НЕКОТОРОМ ГОСУДАРСТВЕ… Народно-поэт. Сказочный зачин. Где-то, когда-то… Жил-был этот купец в некотором царстве, в некотором государстве и владел несметными сокровищами (Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина). В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь, и было у него три сына (А. Н. Толстой. Сказка о молодых яблоках).Фразеологический словарь русского литературного языка. — М. Астрель, АСТ А. И. Фёдоров 2008.
Устар. В отсутствии (быть, находиться и т. П.). Помещиков он не любил и скоро отвадил их от себя, оказываясь в нетях (И. Новиков. Пушкин в изгнании).— От древнерусского слова н<span >ѣ</span>тъ. «не находящиеся налицо» — о не явившихся на военную службу дворянах. — Тебя они величают изменником и я, чай, записан у Пожарских в нетех (М. Загоскин. Юрий Милославский). Лит. Толковый словарь русского языка / Под редакцией проф. Д. Н. Ушакова. — М., 1936. — Т. 2. — С. 558.Фразеол..
Разг. Экспрес. Неизвестно куда, без определённого направления, в неопределённое место (идти, ехать и т. П.). Так они и плыли пока в никуда — всё время в туман… Вся надежда была на то, что туман рассеется и тогда станет ясней, что к чему (Ч. Айтматов. Пегий пёс, бегущий краем моря). Не хотела она учиться и даже два раза из института убегала. Прямо в никуда. Куда глаза глядят… В конце концов махнули на неё рукой. Не хочет учиться — пусть не учится (С. Образцов. По ступенькам памяти).Фразеологическ..
Дополнительный поиск В некотором царстве, в некотором государстве. 