В какой то момент может показаться что чужие и чуждые
Родной (русский) язык. План урока для 9Б. Тема «Создание новой фразеологии, активизация процесса заимствования иноязычных слов» (31.10.20)
Родной (русский) язык, 9Б класс
Тема: Создание новой фразеологии, активизация процесса заимствования иноязычных слов
Добрый день, учащиеся 9Б!
Задание 1. Орфографический и пунктуационный практикум.
Спишите текст, вставляя пропущенные буквы и знаки препинания.
В какой(то) момент может показат(?)ся что чужие и чуждые иностра(н/нн)ые слова и названия могут разрушить национальные понятия национальные устои что чуждое слово м..няет (не)только стиль и образ жизни совреме(н/нн)ого русского человека но и образ мышления и мировоспр..ятия. Да, возможно м..няются внешние признаки культуры но хочет(?)ся надеят(?)ся что наши главные понятия символы и нравстве(н/нн)ые це(н/нн)ости остаются. Слово и дело в их тесной взаимосвязи совесть добро пр..оритет духовности независимость как стр..мление личности к свободе все эти понятия откриста(л/лл)изовавшиеся в русском языке и сохр..няемые в нём организуют мир..восприятие русского человека (не)зависимо от того в какой ситуации он оказывается. (По Т. Жеребило)
Задание 2. Вспомним! (Устно)
Проверь себя: словарный состав языка.
— Как называется наука, которая изучает словарный состав языка? Проверь себя: лексикология.
— Какие лексические группы вы знаете?
Проверь себя: однозначные и многозначные слова, синонимы и антонимы, омонимы и паронимы, стилистически ограниченная лексика, заимствованные слова, устаревшие слова и неологизмы; особый раздел лексикологии – фразеология.
-Что такое фразеология?
Проверьте себя: Фразеология – это раздел науки о языке, изучающий устойчивые сочетания слов (фразеологизмы).
— Заимствованные слова – это…
-Вспомните два типа заимствований?
— Заимствования родственные – это…
— Заимствования иноязычные – это…
Задание 3. Теоретический материал.
Прочитайте статью в электронной версии учебника (с. 36-41) «Новые иноязычные заимствования в современном русском языке».
Задание 4. Закрепление. 1) Прочитайте фразы из объявлений, найдите в них новые иноязычные слова. 2) Выпишите новые иноязычные слова, определите их значения и подберите к ним русские синонимы. Прочитайте предложения, заменяя иноязычные слова русскими синонимами. Сопоставьте получившиеся предложения с исходными. Подумайте, в каких предложениях использование иностранных слов нецелесообразно или неуместно.
1) В нашем спортивном комплексе есть два поста секьюрити. 2) Всю информацию следует отправить по имейлу. 3) По проекту в доме предусмотрен подземный паркинг. 4) Девушки, если у вас есть свободное время, вы можете поработать бебиситтерами. 5) Мы следим за чистотой и проводим по графику клининг всех помещений. 6) Зал тренажёров работает с утра и до вечера нон-стоп. 7) Для предстоящего митинга в защиту природы желающие могут самостоятельно изготовить постеры. 8) Формирование школьной команды КВН будет проходить по итогам кастинга. 9) Большой театр в Москве — это бренд России.
Дисплей, интернетовский, скайп, компьютерщик, боулинг, туриндустрия, шопинг, онлайновый, супердержава, пицца, суши, смартфон, девайс, фастфуд, квест, мониторинг, спичрайтер.
— Что Вы узнали на сегодняшнем уроке?
— С какими понятиями познакомились?
Подготовьте развернутый ответ на вопрос «Новые иноязычные слова в русском языке: благо или зло» (90-100 слов).
Домашнее задание будет продублировано в ГИС «ЭО».
Номер списать со знакоми препинания и вставить пропущенные буквы
нужно
Ответы 2
олег, как вы себя развлекали в космосе? пробовали, как волк в мультфильме «ну погоди», ловить жидкости ртом?
– да, пару раз пробовал пить воду из шарика в невесомости. чем крупнее шар, тем меньше шансов его нормально выпить: если он большой, то когда касаешься его губами, он обволакивает тебе все лицо – дышать становится невозможно.
основное развлечение в космосе – это работа. у нас есть таск-лист, в нем перечень работ, которые ты при желании можешь выполнить в свободное время. часто мы выполняли их.
фотографировали много, смотрели фильмы. с земли нам постоянно сбрасывали новости – читали их. раньше было много книг, но сейчас от них практически отказались – они громоздкие, каждый грамм доставки на международную космическую станцию обходится дорого.
– какие фильмы смотрели в космосе?
– в основном советские, наши комедии – те же «джентльмены удачи», «в бой идут одни старики», фильмы гайдая.
– вы посмотрели фильм «гравитация»?
– меня заставили. все меня о нем спрашивают! посмотрел дома через интернет. времени на фильм мне жалко, тем более, на такой.
– наверное, смотрели его, прикрывая лицо рукой, верно?
– примерно так и было (улыбается). да, там красивые эффектные съемки, пусть и не особо правдивые. это же не документальный фильм, там все показано так, чтоб зритель не отрывался от экрана. в действительности в космосе идет постоянная работа, и эти пустые разговоры актеров ни о чем, какие-то их движения во время работы – это все нереально.
– можно включать музыку во время работы?
– на мкс шумно. если включим музыку так, чтоб мы ее слышали, то не услышим сообщения с земли.
– откуда на мкс взялась гитара? и зачем, если музыки не слышно?
– во время работы космонавт перемещается по всей станции. чтобы везде слышать музыку, ты должен сделать ее погромче. поэтому можно пропустить вызов по каналу радиосвязи с земли. а когда мы слушали игру нашего коллеги криса хадфилда, то находились рядом с ним. обычно он играл перед сном. гитару на мкс давно.
– не надоела ли вам космическая пища за время полета?
– еда на мкс вкусная. особенно мне понравились тигровые креветки. была черная икра, мы ее специально оставили на новый год. открыли в праздник – и разочаровались: она показалась резиновой. новый год, кстати, отмечали по москве, хотя все работы на станции выполняются по гринвичу.
еды в тюбиках уже довольно давно нет. в тубах остался только мед и приправы. все остальное находится в пакетах – там обезвоженная пища, фактически порошок. то есть все приготовлено, нам надо только воду добавить. еда не улетает – мы ее крепим в специально подготовленных местах на двухсторонний скотч или просто на скотч.
– правда, что космонавтам нельзя алкоголь даже на земле?
– у нас четыре медкомиссии в год – конечно, нельзя. бокал шампанского на новый год – вот и все.
– как себя поддерживали в форме в условиях невесомости?
– на спорт уделяется до четырех часов в день. на мкс есть велоэргометр, эдакий велосипед для космоса. он своеобразный: пристегиваешь ноги, туловище и вращаешь педали. перед выходом в открытый космос эту процедуру выполняют руками, чтобы они были сильнее. есть две беговые дорожки, одна из них установлена на стене, если смотреть относительно строительных плоскостей мкс. получается в горизонтальном положении бежишь по стене, глядя вниз. на американском сегменте есть хороший силовой тренажер ared, на нем за счет вакуума нагрузки, как будто ты жмешь штангу, пусть находишься в невесомости. можно делать приседания со штангой, жимы различного вида.
орфографический и пунктуационный практикум. (+ всё объяснить все правила) В какой(то) момент может показат(?)ся что чужие и чуждые
иностра(н/нн)ые слова и названия могут разрушить национальные
понятия национальные устои что чуждое слово м..няет (не) только
стиль и образ жизни совреме(н/нн)ого русского человека но и образ
мышления и мировоспр..ятия. Да, возможно м..няются внешние
признаки культуры но хочет(?)ся надеят(?)ся что наши главные по-
нятия символы и нравствен/нные це(н/нн)ости остаются. Слово и
дело в их тесной взаимосвязи совесть добро пр..оритет духовности
независимость как стр..мление личности к свободе все эти понятия
откриста(л/лл)изовавшиеся в русском языке и сохраняемые в нём
организуют мир..восприятие русского человека (не)зависимо от того
в какой ситуации он оказывается.
(По Т. Жеребило)
Ответы
Вопрос 2. Физическая Культура
Вопрос 3.Спорт высших достижений
Вопрос 4. Тренеровка ( тренеровочный процесс)
Вопрос 5. Упражнение на выносливсть и силу.
Вопрос 6.Физическое развитие
Объяснение:Физическое развитие определяется состоянием морфологических и функциональных свойств организма
Вопрос 7. 1)Не менее 50% здоровья человека зависит от образа жизни.
2)20% приходится на наследственность.
Вопрос 9. Тренеровка.
Вопрос 10. Лечебная физическая культура (ЛФК) — медицинская дисциплина, применяющая средства физической культуры (в основном физические упражнения) с целью лечения и реабилитации больных и инвалидов, а также профилактики заболеваний. Для увеличения эффективности упражнений, в задачи ЛФК входит использование педагогических средств воздействия: выработка у пациента уверенности в своих силах, сознательного отношения к проводимым занятиям и необходимости принимать в них активное участие.
Вопрос 11. 1) утренняя гигиеническая гимнастика
2)процедура лечебной гимнастики
3)физические упражнения в воде (гидрокинезотерапия)
Вопрос 12.Оздоровительные мотивы,Двигательно-деятельностные мотивы,Соревновательно-конкурентные мотивы,Эстетические мотивы.
Вопрос 13. Диспанцерезация.
Вопрос 14.Физическое благополучие.
Вопрос 17.утомлением и переутомлением
Вопрос 18. Ведение дневника.
Вопрос 21. Здоровый образ жизни, ЗОЖ — образ жизни человека, направленный на сохранение здоровья, профилактику болезней и укрепление человеческого организма в целом
Вопрос 22. Рациональное питание
Состояние окружающей среды
Отказ от вредных привычек
вопрос 25.Потеря потенциала и мотивации, преждевременное старение человеческого организма и приобретение болезней разного вида.
9 цитат Пауло Коэльо, которые изменят ваш образ жизни
Цитаты Пауло Коэльо
Если применить цитаты Пауло Коэльо, они навсегда изменят вашу жизнь.
Пауло Коэльо-бразильский писатель и лирик, широко известный своей книгой-бестселлером » Алхимик».
Однажды сказал, что на его взгляд произведения находит отклик у очень многих людей не из-за ответов, которые он дает, а из-за вопросов, которые он задает.
«Ты тонешь не потому, что падаешь в реку, а потому, что остаешься в ней.”
Слишком часто мы позволяем себе погрузиться в страдание, в то время как в наших силах выбраться.
Несмотря на то, у всех есть плохие дни, сложные ситуациями, у каждого есть выбор как справиться с трудностями.
Мы можем обвинять других, вести себя как жертва или даже позволить мелким ситуациям испортить целый день. Но мы также можем сделать обратное, взяв на себя ответственность, за случившееся неприятности и приняв жизнь такой, какая она есть.
В следующий раз, когда вы окажетесь в трудной ситуации, сделайте паузу. Потратьте несколько минут и запишите, как вы можете справиться. Что вы можете сделать прямо сейчас?
Иногда определение своих ресурсов и возможностей помогает по другому взглянуть на проблему и дают уверенность, что ее можно решить.
Всегда можете утонуть в жалости к себе, вести себя как жертва. Но в большинстве случаев вы также можете принять меры. Ваш выбор.
Может быть вам поможет если вы поделитесь с другом, родственником или консультация у специалиста.
Цитаты Пауло Коэльо
Когда чего-нибудь сильно захочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твоё сбылось. Это одна из самых известных цитат из бестселлера Коэльо » Алхимик».
Хотя Коэльо почти не использует такие термины, как Закон Притяжения и манифестации, многие из его основных цитат вращаются вокруг этих принципов.
Поскольку все на нашей планете состоит из атомов, все связано друг с другом, то что бы вы ни делали, все имеет связь с остальным миром.
Вот почему, если у вас есть сильное желание и вы вкладываете в него все свое сердце, вся вселенная, как говорит Коэльо, будет способствовать тому, чтобы твое желание сбылось.
Вселенная начнет помогать вам достичь того, чего вы хотите, только если вы знаете, чего хотите, и хотите этого очень сильно.
Возьмите ручку и бумагу и запишите, как вы хотите, чтобы ваша жизнь выглядела через один, пять или десять лет. Или создайте красивую доску с изображениями, которые представляют вашу идеальную жизнь. Pinterest-отличный инструмент для этого.
Визуализация — это первый важный шаг, чтобы привлечь всего, что вы хотите.
Вы должны рисковать. Мы полностью поймем чудо жизни только тогда, когда позволим случиться неожиданному.
Эта цитата из книги “ На берегу Рио — Пьедра села я и заплакала “ является одной из основных и повторяется во многих текстах.
Книги Пауло Коэльо повествуют о смелых людях, которые сделали шаг навстречу к своей мечте. На своем пути они сталкиваются с ситуациями, меняющими их жизнь, преподают уроки о том, как жить, любить и быть.
Существует тонкая грань между принятием глупых решений и обдуманным риском, который большинство людей, к сожалению, не понимают.
Возможно не стоит предавать своего бизнес партнера ради осуществления своей мечты.
Если вы всегда стараетесь все контролировать, вы не позволяете чудесам происходить.
Всякий раз, когда мне нужно решить, перестраховаться или рискнуть, я напоминаю себе цитату Джеффа Безоса:
«Я знал, что если потерплю неудачу, то не пожалею об этом, но я знал, что единственное, о чем я мог бы пожалеть, — это не пытаться.”
В следующий раз, когда вы будете беспокоиться, стоит ли делать смелый шаг или нет, спросите себя, не пожалеете ли вы о том, что несделали его. Что, если вы никогда не узнаете , может ли этосработать?
«Мы становимся слепыми к тому, что видим каждый день. Но каждый день разный, и каждый день является чудом. Вопрос только в том, чтобы обратить внимание на это чудо“
У вас есть все необходимое, чтобы сделать каждый день прекрасным!
Слишком часто мы ожидаем чудес, чтобы ценить свою жизнь. Однако мы забываем, что пробуждение утром-это само по себе благо.
Каждый день, который вы переживаете на этой планете, — это подарок. То, что вы живы, само по себе чудо, потому что шансы родиться равны одному из 400 триллионов.
Даже если ваши дни могут показаться одинаковыми, каждое мгновение может принести чудеса. Все, что нужно сделать, — это быть в настоящем и держать внимание на хорошем.
Чтобы лучше осознавать все чудеса, которые вы случаются каждый божий день, носите с собой небольшую записную книжку, куда бы вы ни пошли.
Сделав это в течение некоторого времени, вы не только поймете, сколько приятных моментов случается каждый день, но и станете больше замечать хорошие моменты вашей повседневной жизни.
«Каждый знает о том, как должны жить другие, но никто не имеет представления о том, как правильно прожить свою собственную жизнь»
Нет ничего проще, чем судить других. Популярность социальных сетей, к сожалению, упрощает распространение критики. Критикующие даже не пытаются понять , почему человек делает то, что он делает.
Однако, осуждение других это попытка убежать от своей реальности.
В критике, осуждении нет личностного роста, радости. Только в любви есть энергия роста.
Вместо того чтобы критиковать, спросите себя, чему вы можете научиться у этого человека, чтобы самому жить более счастливой и полноценной жизнью .
Независимо от того, насколько сильно вы не согласны с человеком, вы всегда можете найти по крайней мере одну положительную черту. Иногда вам, возможно, придется копнуть немного глубже, чтобы найти этот скрытый драгоценный камень, но это всегда будет стоить того, чтобы выбрать любовь вместо ненависти.
«Когда мы любим, мы всегда стремимся стать лучше, чем мы есть. Когда мы стремимся стать лучше, чем мы есть, все вокруг нас тоже становится лучше”
Цитаты Пауло Коэльо
Коэльо описывает вдохновение как энергию любви. Он часто говорит о любви как о решении большинства наших проблем.
— Достаточно ли ты любил?
Если вы ответите «да», то попадете на небеса.
Этот вопрос не относится к романтической любви. Он скорее спрашивает, достаточно ли вы раскрыли свое сердце, чтобы полностью охватить каждое мгновение и каждую песчинку, как это описывает Коэльо в «Алхимике».
Какой бы ни была ваша нынешняя борьба, любовь может быть решением или, по крайней мере, первым шагом.
Когда вы любите жизнь, людей вокруг вас и дар, который вы получили в этой жизни, вы всегда будете привлекать изобилие и любовь.
Если вы будете выполнять это упражнение каждый божий день, то вскоре поймете, что вас окружает больше благословений, чем вы думали.
«Там где твое сердце, там ты найдешь и свое сокровище. Ты никогда не сможешь вырваться из своего сердца. Так что лучше послушать, что оно говорит».
Цитаты Пауло Коэльо
Часто мы замалчиваем свои самые сокровенные желания, потому что следуем правилам, которым нас научили наши семьи или общество.Если ваше сердце зовет вас, но вы следуете ожиданиям других, то вы никогда не будете счастливы
Вы будете жить так как хотите если не будете бояться следовать зову своего сердца. Иногда следование зову сердца может привести вас к необычным результатам, но вы всегда найдете больше удовлетворения в следовании своим желаниям, чем в подчинении правилам других.
Запись мыслей поможет вам структурировать все ваши желания, выяснить, какие следующие шаги следует предпринять.
«Когда кто-то уходит, это потому, что кто-то еще вот-вот придет”.
Мне нравится это выражение, я применяю его не только в ситуациях с людьми, но и на чем угодно в жизни, говоря: Когда закрывается одна дверь, открывается другая.
Если вы хотите привлечь что то новое, замечательное вам сначала нужно освободить для них место.
Отпускать всегда тяжело, но необходимо освободить место для того, чтобы появилось что-то еще лучшее.
Читайте также: Цитаты Эриха Ремарка- слова на века…
«Именно возможность осуществить мечту делает жизнь интересной”
Жизнь не была бы такой захватывающей, если бы нам не приходилось ждать, пока наши мечты сбудутся.
Какой смысл получать все, что вы хотите, в ту же минуту, когда вы этого хотите? Если бы это было так, то ничего бы не хотелось.
Или как говорит Боб Проктор:
— Девяносто пять человек из ста довольствуются тем, что получают, мечтая о большем на всем пути от колыбели до гроба, никогда не понимая, что на самом деле они могли бы иметь все, что хотели
Первый шаг к тому, чтобы жить захватывающей, интересной жизнью, — это действительно мечтать о ней. Затем вам нужно представить себя уже живущим этой жизнью.
Способность мечтать — это один из источников энергии в жизни. Это то, что заставляет вас вставать с постели по утрам и что заставляет вас продолжать идти, даже когда возникают трудности.
Заключительные Мысли
По своей сути цитаты Пауло Коэльо столь же просты, сколь и глубоки.
В то время как многие гуру советуют вам прислушиваться к своему сердцу и следовать своей страсти, Коэльо является одним из немногих авторов нашего времени, которым удалось поместить эти бесценные уроки в истории, затрагивающие наши души.
К этому времени Коэльо опубликовал более 20 книг и вдохновил миллионы людей.
Тем не менее, если все вышеперечисленные уроки не убедили вас разрешить себе мечтать и выбрать любовь вместо страданий, по крайней мере, убедитесь , что вы танцуете.
Потому что, как утверждает Коэльо:
— Когда вы танцуете, вы можете наслаждаться роскошью быть самим собой.
Если вы еще не читали книгу Пауло Коэльо «Алхимик» и другие книги, купить их можно здесь >>> Купить Алхимик
Название книги
Гордый наш язык…
Колесов Владимир Викторович
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Иностранное слово
Слово чужое и слово чуждое
Иностранные слова приходили на Русь с незапамятных времен. Но были они совершенно чужды большинству русских людей, а для тех, кто ими пользовался иногда, вся сладость и заключалась в том, что они — заморские.
Приток иностранных слов в русский язык особенно усилился в петровское время, и это понятно. Из слов, полученных в продолжение первой четверти существования Петербурга, по крайней мере две тысячи навсегда остались в нашем обиходе. Среди них — совершенно необходимые ныне слова, без которых и помыслить нельзя современную культуру.
Еще больше новых заимствованных слов принесло начало XIX века. Тут, правда, встретилось препятствие: любители старины пытались переводить иноземные понятия на родную речь. При этом пользовались славянизмами высокого стиля, которые столь же чужды русскому языку, как и отвергаемые галлицизмы. Проще оказалось заимствовать иностранное слово, постепенно приспосабливая его к уровню понимания и к нуждам русского общества. Высокий славянизм навсегда ушел в небытие именно потому, что его потеснил западный варваризм.
Революционно-демократическое движение с конца 40-х до конца 60-х годов принесло с собою множество новых заимствований политического и социального назначения. За 1830—1870-е годы около двух тысяч слов вошли в наш лексикон. Любопытная цифра: тоже около двух тысяч. По-видимому, таковы границы «оперативной памяти поколения», способного заимствовать, переработать и закрепить в словаре стремительный поток новой понятийно-словесной информации.
Впоследствии то же случилось и на рубеже веков, когда на политическую арену вышел рабочий класс; еще раз повторилось в послереволюционные годы; то же происходит и теперь, уже в наши дни. Подъем революционного движения или широкое развитие научно-технической революции — толчок одинаково сильный, и внешние обстоятельства жизни складываются одинаково; происходит бурное пополнение языка интернациональной лексикой.
Вот почему в истории нашей культуры сложилось так, что против иностранных слов возражали всегда люди не передовых воззрений, а порой отсталые. Редактор «Северной пчелы» Н. Греч писал: «Вводить ненужные и смешные новизны в языке предоставляем тем, которые ничем другим отличиться не могут», так и пусть «создают особый словарь, как будто для описания неизвестной земли!» Между тем на страницах его газеты иностранных слов — хоть отбавляй! Вот статья Булгарина: «Между тем и маменька с удовольствием чувствовала на голове своей прекрасную шляпку mouire с перьями марабу и весьма ловко драпировалась английским казимировым клоком». Такой набор иноземных слов Греча вполне устраивает. «Нельзя заменить слова казарма, плац, оберкамергер никакими русскими эквивалентами», — говорит он, но решительно возражает против: грандиозный, ересь, сакральный, прогресс.
Дело не в иностранном слове, а в понятии, какое встает за ним. Потому и не принимает иностранных слов сановник в «Литературном вечере» И. А. Гончарова.
Прошли уже «шестидесятые годы, когда в литературу, по выражению консервативных идеологов, вошла «улица», а на деле — лучшие представители народничества», — вспоминал народник П. Быков. Это поколение в своей речи и закрепило те понятия в тех словах, которые прежнему казались варварскими и чуждыми. Время настало, и они выдвинулись вперед, подготовленные к этому поисками предшественников народнического движения.
Политическое размежевание в обществе сказалось на составе русского политического словаря. Такие слова выбирали с пристрастием, их толковали тенденциозно, и всегда проглядывала в журнальной полемике классовая позиция. Дается ли слово в написания как иностранное — французское, немецкое, английское или пишется русскими буквами, приспосабливается ли в произношении к нормам русского языка или нет, политического ли значения слово или бытового — все это было важно, и все это сказалось на последующей истории слов.
Сегодняшнему критику иностранного слова хотелось бы напомнить слова И. С. Тургенева, сказанные как раз по этому поводу.
«Неужели же мы так мало самобытны, так слабы, что должны бояться всякого постороннего влияния и с детским ужасом отмахиваться от него, как бы он нас не испортил? Я этого не полагаю, я полагаю, напротив, что нас хоть в семи водах мой — нашей, русской сути из нас не вывести. Да и что бы мы были, в противном случае, за плохенький народец! Я сужу по собственному опыту: преданность моя началам, выработанным западною жизнию, не помешала мне живо чувствовать и ревниво оберегать чистоту русской речи».
Чужое и иностранное
Понятие иностранное слово неясно. Чужое, непривычное, чуждое? Ведь все эти определения по-разному объясняют смысл иностранного.
Между тем, иностранными слова могут быть по происхождению, по употреблению и по значению.
По происхождению иностранными являются, например, такие совершенно русские слова, как блин, сарафан, изба и баня, да и многие сотни других, столь же привычных нам слов. Если в начале XIX века «Северная пчела» иронизировала над картофелем, клевером, люцерной и другими «иностранными произрастаниями», то ведь и свекла, и огурец, и мята, и капуста, и все остальное — столь же заимствованные по происхождению слова, которые давно, иные уже с тысячу лет, являются также и русскими. Сегодня никто не удивится картофелю или клеверу, но задумается над скорционерой или фенхелем. Что поделаешь, жизнь продолжается!
Даже слова вроде книга, буква, азбука, которые воспринимаются нами как безусловно русские, в большинстве как раз заимствования, хотя и очень древние, заимствования по происхождению.
Заимствований по употреблению всегда меньше всего, и чаще всего это термины специального языка, прежде всего — языка науки. А поскольку наука в наше время стала влиятельной силой, из нее идут в бытовую речь сегодня подобные термины.
Иногда создается впечатление, будто таких слов от науки слишком много. Вовсе нет. Просто мы сами, того не замечая, сплошь да рядом употребляем слова специального языка в обиходной речи. Вы идете в поликлинику к терапевту или хирургу или какому-то другому специалисту; там, между прочим, вы делаете анализы (ученый же их производит), вы безропотно произносите названия лекарств, чаще всего совершенно искусственного происхождения, например, ас-пир-ин…
Мы жалуемся на сотни слов, которые вторгаются в нашу частную жизнь как слова иностранные, совсем не замечая того, что еще большее их число в нашем активном обороте, а ведь как раз такие слова и являются однодневками, в любой момент способными исчезнуть не только из наших уст, но и из словаря. Вспомним хотя бы слова, обозначающие ткани, или цвета, или термины швейного производства, которые знает современная женщина, если хочет, как говорится, «следить за собой» — это тоже не русское выражение, а галлицизм! Их, оказывается, очень много, они у всех «на виду». Но ведь все эти перлоны, нейлоны, кримплены, лавсаны фактически исчезают на наших глазах, как исчезли и их предшественники.
Заглянем для сравнения в петербургские журналы XIX века; в них много заметок о модах и тканях разного вида и цвета. Поразительно, какое обилие слов и понятий могла держать в голове женщина того времени, если она хотя бы понимала, о чем шла речь, когда говорили: «жена его в бархатном пюсовом платье» (Л. Толстой), «нанковый сюртук» (В. Соллогуб), «плисовая поддевка» (И. Панаев), «из розового демикатону, наволочки к ним декосовые» И. Панаев), «в гроденаплевом клоке, обшитом новым басоном с гербами» (О. Сенковский), «креп-крепе, сертук и фризовая шинель» (Ф. Булгарин), «ситцы, материи, штофы, бурдесы, грагрени» (О. Сенковский), «в розовом тарлатановом платье» (Н. Лейкин), «в коломянковом балахоне» (М. Альбов), «в сарпинковой рубашке, в нанковом тулупчике» (Л. Пантелеев) и т. д. Мадам Курдюкова, героиня известной пародии, отправляясь в 1844 году за границу, много внимания уделяет именно таким иностранным словам. Автор пародии, поэт И. П. Мятлев, вслед за нею обстоятельно перечисляет и «хазовый кусок», и «гарнитуровые штаны», и «бланжевый сюртук», и «товар-чингам, батисты», и «вуаль ан петинет», и все остальное, на чем остановила свой взор русская барыня за рубежом. А ведь кроме того были еще тик, репс, камлот, канифас, кастор, кумач и прочее, да десятки описательных выражений, передающих (совершенно серьезно и притом по возможности точно) разные оттенки цвета модной ткани.
А ведь есть еще и танцы, которых множество:
«Никто ловчее его не прохаживался в матрадуре, монимаске, куранте или Даниле Купере».
Читатель видит теперь, как трудно разобраться в смысле всех этих слов. Любознательные могут заглянуть в словари, причем предпочтительно в словари специальные, потому что в русских толковых словарях большинства этих слов вы не найдете.
Однако на что же мы жалуемся? Загружаем свою оперативную память всем этим словесным балластом, так что не остается места для нужных слов, хотя бы и иностранных, которые можно использовать с большим вкусом и пользою!
Таковы заимствования по употреблению; при желании их можно и не употреблять, оставив на всякий случай в словарях и в специальном знании.
Но есть еще заимствования и по значению; вот это уже собственно иностранные слова в нашей речи, о них и рассказ.
В современном мире происходит стремительное развитие интернациональной лексики — за общими понятиями закрепляются общие для разных языков обозначения. Ведь если вместо верста, миля или льё всюду стали говорить — километр, то почему бы не взять на вооружение и всех тех слов, о которых мы здесь говорим? Международный стандарт проламывает себе дорогу сквозь все препоны, которые ставит ему у одних — леность языка, у других — инертность мысли. Развивается необходимая для общения четкая связь: стандарт — и соответствующий термин, слово-понятие. Строгость мысли требует точности обозначения. Злоупотреблять этой особенностью языка столь же опасно, как и совершать противоположную ошибку — безмерно и бездумно увеличивать число пустых и бессмысленных иностранных слов. «Ведь необходимые иностранные слова, — говорил Ф. Энгельс, — в большинстве случаев представляющие общепринятые научно-технические термины, не были бы необходимыми, если бы они поддавались переводу. Значит, перевод только искажает смысл; вместо того, чтобы разъяснить, он вносит путаницу». Но оставить подобные термины только там, где им место, — по силам любому, кто говорит или пишет по-русски. Когда говоришь со всеми, — заметил М. Горький, — «не нужно злоупотреблять цеховой терминологией». Излишества в иноземных терминах, пущенные в обычную речь, — то же нашествие жаргонов. А жаргоны литературной речи противопоказаны, с ними всегда боролись и борются.
Публицисты XIX века безжалостно обрушили на читателя сотни новых, не всегда понятных, слов. «Что значат слова: позитивизм, реализм, идеализм, метафизика, индукция, дедукция, анализ, синтез, положительное значение, априорный метод, сущность, явление и проч., и проч., которые он (читатель) беспрестанно слышит вокруг себя, и почему они вызывают в людях столько горечи и озлобления, это для него — мутная вода в облаках небесных!» — писал либеральный общественный деятель и публицист К. Д. Кавелин.
Только после революции в некоторых массовых изданиях постепенно стали приучать читателя к тем из подобных слов, которые становились терминами быта. Вот как по-разному пишут об одном и том же в 1925 году три газеты: «Правда» говорит о «конгрессе тред-юнионов», «Беднота» — о «съезде английских профсоюзов», «Крестьянская газета» — о «съезде английских профессиональных союзов». Чем проще читатель, тем подробнее перевод; в данном случае перевод возможен, однако английские профсоюзы мы и до сих пор называем по-английски: «тред-юнионы».
Иное дело — сегодня. Газета словно вернулась к старым временам. Что ни день — появляется новое иностранное слово, но, как правило, без пояснений и перевода: инвектива вместо возражение (есть ведь еще и протест), новая генерация вместо поколение, вариабельность вместо изменчивость, циничные бутады вместо выпады, и вот сегодня пресса повторяет о конфронтациях и брифингах, пишет: «прокладка дюкера через Волгу», «виндсерфинг на озере», и только от повторений понемногу начнешь понимать, о чем, собственно, речь. А к иным и привыкнуть не успеваешь: исчезают завтра, как появились сегодня.
Почему же в текущей печати с такой быстротой возникает огромное число «новых слов»? Сто лет назад этот феномен (иностранное слово уместно в таком контексте) объяснил публицист Н. К. Михайловский:
«В науке, в тех редких случаях, когда действительно говорится новое слово, одна из задач авторов нового слова состоит в том, чтобы примкнуть к одному из существующих уже течений, найти себе опору и оправдание в целом ряде предшествовавших работ, наблюдений, выводов. При этом о новом слове собственно даже не думают, оно является само собой… В публицистике, критике и т. п. отраслях словесности, имеющих дело непосредственно с массой читателей, такого неукоснительного контрольного аппарата нет».
А страдаем от этого мы все.
Если бы русское слово не сменилось иностранным…
Шутливые слова поэта отзываются некоторой горечью. Хотя и стих — слово греческое (значит — ряд, строка), но настолько давнее на Руси, что все привыкли считать его русским корнем. Хоть и книжные суффиксы в обоих «русских» словах, да тоже привычные, свои. Литература же и поэзия — термины латинские, пришли к нам (через польский язык) довольно поздно.
Но так уж сложилось в истории нашего языка, что лишь иностранным словом в прошлом веке возможно было сменить устаревший славянизм. Скажем, говорили тогда: «сила средобежная и средостремительная», здесь среда — середина, но именно в книжном варианте. Теперь их заменили сложные слова с латинским корнем: центробежный, центростремительный. Какие лучше?
Подступы к расхожим ныне интернациональным словам в русской литературе всегда были осторожные: не торопясь, осмотрительно подбирались к ним. Не сразу решались на иноземное слово, поначалу пытаясь приспособить к делу свое, русское. Что из этого получалось, ясно из нескольких примеров.
И. Пущин, друг Пушкина, вспоминал о Лицее в 1858 году:
«Вслед за открытием начались правильные занятия».
До конца XIX века говорили и писали «правильные поезда тогда еще не ходили», «между ними началась правильная переписка» и «они правильно переписывались». Узнаете? Это то, что сегодня мы все называем регулярным. Латинское регула и древнерусское прави́ло — одно и то же, но русское слово правильный, развиваясь в своих значениях, получило совершенно особый смысл: верный, и вот тогда-то занятия «по правилам» стали называть регулярными.
«Он представил нарочную записку», «я нарочно выписал эти отрывки» — сейчас мы используем специальный и специально.
«Он получил безымянное письмо» — речь о письме анонимном; после укола «деланный сон как будто успокоил больного» — искусственный? Достоевский писал о Белинском, что тот «основным образом менял свои убеждения», — радикально, сказали бы мы сегодня, и нас понял бы каждый. Еще в начале XX века В. Брюсов, избегая слова автономный, писал, «что Ревель самодовлеющий город, в нем есть все, что ему надо; он мог бы существовать, если б весь мир пропал».
Точны ли такие обозначения? Они ведь не выражают некой тонкости, характерной для данного времени, для дела. Вместо ревизия говорили: свидетельствуют врасплох, вместо интервью с журналистом — это собеседование, вместо тонус — моральная возбужденность, вместо мюзикл — музыкальная мозаика (тоже ведь ворох иноземных слов!), вместо конституция использовали правовой порядок, вместо дискриминация — стеснение, вместо инсульт говорили закупорка, вместо индивидуум — особа, а вместо индивидуалист — личник. В. И. Даль считал ненужным слово газон — лучше мурава, дерн, злачник; он против дамбы — ведь есть гать, плотина, гребля, запруда, заим; да и зачем говорить кокетка, если в русском языке десятки слов, одно другого лучше, — прелестница, жеманница, миловидка, красовитка, хорошуха, да сверх того и казотка!
Долго не «пускали» в литературный язык слово популярность. Вместо него говорили: народность. А как сказать точнее? Современник писал об Александре I: «В первоначальные счастливые годы его царствования любил он свою простонародность (слово, которым я думаю заменить употребляемое ныне популярность)» — это 50-е годы XIX века. Не скрывается ли за таким употреблением слова и незаметная подмена понятия? Простонародность надменного аристократа? Не очень понятно и вряд ли точно: мысль о популярности императора в дворянских кругах подменяется представлением о его популярности среди простого народ.
Изменялись оттенки, всего лишь оттенки мысли, но даже и они требовали своих обозначений. В середине XIX века не различали еще отвлеченное и абстрактное, и ясно почему: абстрактный в переводе значит именно отвлеченный! Сегодня мы спокойно разграничиваем степени отвлеченности, среди которых абстрактное — самая высшая. Еще один абсолютный предел.
Да, то, что некогда было несомненно, то есть в чем не сомневались, к середине XIX века стало восприниматься еще острее: как безусловное. Безусловное несомненно в еще большей мере, без всяких условий и ограничений. А в начале XX века и эти «усиленные» степени показались уже не столь выразительными, и тогда на помощь пришло слово, образованное от чужого прилагательного: абсолютный — абсолютно. В 1909 году в специальном Толковом словаре иностранных слов еще поясняли: Абсолютный в значении безусловный, то есть положительный: ряд абсолютных требований, абсолютно никого нет, ты абсолютно ошибаешься — все такие выражения кажутся неприемлемыми и осуждаются. А сегодня мы сказали бы: ты совершенно не прав, ряд безусловных требований — так, несомненно, и звучит лучше. Выходит, что и «свежее впечатление» автора словаря уже в те годы оказалось правильным. Разговорная наша речь, покружившись вокруг новомодного абсолютно, отвергла его претензии стать полным заместителем всех прежних слов: совершенно, безусловно, положительно. Он положительно прав… Он совершенно прав… Он безусловно прав… Он абсолютно прав… Подобные обороты речи возможны и сейчас, и, несмотря на их разное происхождение, их употребление в различных текстах и разными людьми делают все эти обороты необходимыми нашей речи.
Что же касается степеней выразительности, то она представлена в перечне примеров: от низшей, самой первой (положительно), которая утратила свои краски под напором всех прочих сочетаний, до самого нового слова — абсолютно. Хотя еще в словаре Ушакова оно признавалось разговорным, абсолютно вошло в нашу речь стремительно и бесповоротно с языком революции, в непримиримости классовых оценок, и стало важным словом современного человека, которого как раз и влечет к себе конечная определенность и завершенность мысли. Сегодня это слово в словарях дается без всяких стилистических помет. А между, тем оно не русское. Это интернациональное слово, происходящее от латинского корня, и этот интернационализм отмечает сегодня предел эмоции, которого достигает в своих наблюдениях современная мысль: абсолютно!
Еще пример, не из последних по важности. То, что совершалось особо, с целью, намеренно, было — особенно. В авантюрном романе Вельтмана, который написан в 1846 году, один из героев говорит: «Вот видите, кроме свечей: свечи особенно куплены». Наряду с этим словом примерно в том же смысле употреблялось и другое: нарочно. Делать нарочно — наперекор. Только-только входило слово в литературный язык, еще и значение не определило в тонкостях. Как нарочно, — говорим мы и сегодня: как назло. С известным намерением — специально. Но ведь только в словаре Ушакова слово специально впервые дается в значении нарочито и притом всего лишь как разговорное. Припомним: как часто мы употребляем это чужое слово в том самом смысле, в каком наши предки, да и люди, жившие в XIX веке, предпочитали слова русские — особенно, нарочно, нарочито. Особенно — нарочно — специально, и вот еще одно иностранное слово пополнило давно известный ряд русских слов, не нарушив логики мысли. Отчасти объясняется это и тем, что русские слова под давлением пришельцев понемногу смещали свои значения, их употребление «специализировалось».
Четкость и категоричность современного выражения мысли были бы невозможны без включения в наш словарь интернациональных слов, и не только слов, но даже отдельных их частиц. Мало сказать — сверхмощный, так говорят — ультрамощный…
Конечно, далеко не все заимствованные слова ушли не оставив следа. Нет теперь журфиксов — это день приема гостей; исчезли дефилеи комнатных переходов, никто не имеет аттенции к старшим и не соблюдает оффиции в обращении к начальству, девушки проверяют силу… инфлуэнции на молодых людях, используя совершенно другие слова, и т. п. Язык счищает с себя все лишнее, как только исчезает из жизни и быта соответствующее явление. Заимствованное слово выступает в роли временного указателя — появились новые вещи, явления, и вот оно — слово. Ни образа, ни эмоции, а как надобность пропала, тут же его списали. «Б/у» — бывшее в употреблении. Иногда возникает желание приписать иностранному слову и русский образ, извлечь из него хоть какой-то смысл. Появилось слово кроссовки от английского кросс, а многие связали его со старинным русским красивый. Не «удобная» обувь, как полагалось бы думать, а обувь «красивая». Так иногда орфография приоткрывает завесу над тем, что именно человек представляет себе, употребляя иностранное слово. Называем слово все как будто одно, а понимаем его по-разному. И вот в этом-то «зазоре» и может возникнуть образ; ведь образ и есть в языке — несовпадение реальности с тем, что мы себе представляем!
Чтобы «поднять» иностранное слово до высокого стиля, тем самым сделать его своим, прибегают обычно к испытанному способу — подбирают к нему высокое слово родного языка. Уже при Петре I через польский язык заимствовали латинское слово публика (простой народ). В этом иноземном значении слово не привилось. Для нас публика — временное собрание лиц, совершающих что-то совместно: смотрят спектакль или едут в электричке; в некоторых случаях слово вообще имеет не такие уж и одобрительные значения. Отчего так случилось? Было другое, высокое книжное слово общество; оно и вытеснило иностранца из многих сфер. Еще и в XIX веке осознавалась связь двух этих слов. «Мы не общество. Простой народ общество, а мы публика», — сказал Ф. М. Достоевский.
Если иностранное слово исчезает…
Язык весьма осмотрителен в выборе иностранных слов, тщательно перебирает их в тысячах, чтобы предпочесть десятки, да и те в конце концов превращает в обычное русское слово, к которому все привыкают. Уже и речи нет, что слово — иностранное. Заимствование исчезает. Но как?
Сейчас много говорят о названии мужских профессий, некогда бывших женскими: от балерины, от доярки… А совсем недавно и сами «женские» слова казались странными. В начале XIX века известный баснописец Иван Дмитриев писал о помещике, который «забавляется актерами и дансиорами». Чуть позже (рассказывал актер Нильский) при венчании в церкви балерина называет себя фигуранткой и не согласна, когда ее «по-русски» именуют танцоркой. Возникает спор, в результате которого тут же, на месте, священник решает: пусть будет плясуя́. Вот сколько вариантов для обозначения одного и того же. Варианты эти немыслимо перепутаны в смыслах и в отнесенности к определенному стилю. Плясуя́ — самое высокое, торжественно-книжное, древнее слово; так называли танцорок в переводах из Библии. И вот высокое иноземное слово фигурантка в сознании благополучно соединилось со столь же высоким остатком древности — плясуёй.
Пушкин читал в Кишиневе новые главы «Евгения Онегина». «И я могу сказать, — писал много лет спустя приятель поэта Ф. Вигель, — что я насладился примёрами (на русском языке нет такого слова) его новых произведений». В те же годы журналист, описывая первый, созревший в парниках, картофель, добавлял, что «нынешний примерный картофель большею частью не тот, что был». Французское primeurs обозначает первые овощи; значит, в отношении к новинке литературы французское слово употреблено в переносном значении. В подобном случае поэт Иван Дмитриев просил прислать ему «всякую новость» — всякую новинку, в отношении же овощей говорили тогда по-русски просто: перви́ны.
Были русские слова, конечно же были. Но в том кругу, который предпочитал французские премьеры, было принято этого не замечать. Новость и перви́ны гораздо лучше, хотя бы потому, что они отличают «свежий» шедевр от ранней картошки, но офранцуженному сознанию важнее иное, важно передать тот смысл, общий для всех этих русских слов, что все это — самое первое. Остальное уже и не важно. Подробности ускользают как слишком конкретные, а значит, и лишние. Поэтому слово и не привилось у нас, хотя долго еще им щеголяли: и передовая статья в газете, и премьер-министр… все именовалось с помощью этого французского корня.
В начале XIX века затруднялись перевести и такие понятия. «Он имел то, что французы называют aplomb и что по-русски не иначе можно перевести, как смешение наглости с пристойностью и приличием» — вот как описательно и длинно звучит в переводе апломб! «У французов для названия скромности есть два слова, modestie (скромность, стыдливость) и discrétion (скромность, осторожность, сдержанность), коих значение различно. Закревский был discret». «Чтобы сохранить чистое имя, должны были женщины приниматься за pruderie, что иначе не умею и перевести, как словом жеманство», — что неточно, ибо это тоже стыдливость, хотя и в новом оттенке — показная, преувеличенная, а, кстати, prude — это недотрога. Оттенки стыдливости казались важными; в русском языке тоже были слова, выражавшие это значение, но слова высокого стиля, в бытовой речи невозможные. И вот тут-то как раз и внедрялись в речь французские эквиваленты со всеми оттенками, характерными для французских представлений об апломбе, ханжестве или о чем-то еще. Незаметным движением мысли навязывались нам понятия, чуждые русским. Ведь в таких оттенках частенько все дело: незаметны поначалу, а в один прекрасный момент оказываются на виду, и по ним равняют нравственность и поведение.
Масштаб отношений меняется под давлением классовых или социальных предпочтений — сперва в словах.
Русские тексты XIX века буквально насыщены замечаниями такого рода. «Я прозвал всю эту дурь le culte du jarret и спрашивал Ростопчину (известная поэтесса XIX века. — В. К.), как это выражение перевесть по-русски, но она не сумела», — писал П. Чаадаев в 1851 году. Да, буквально «не перевесть», потому что идиомы никогда и не переводятся буквально; не скажешь: «склонение подколенной жилы» — «поджилки трясутся» сказать можно.
Иногда все-таки приходилось приспосабливаться к французским понятиям и переводить их на русский язык. В XVIII веке говорили хладномыслие при французском sens froid (холодный рассудок), в пушкинские времена в речевой обиход вошло совершенно русское слово хладнокровие («Его убийца хладнокровно…»). Не мысль, а кровь — образ, который понятнее русскому.
Обратим внимание вот на что. Почти все замены французским словам существовали в XIX веке, но все они пришли из церковно-книжного языка. Литературно русскими стали они позже, точнее сказать — проникали из высокой книжности в обычную речь не без воздействия как раз этих французских слов: легкомыслие (или легкоумие) — с 1715 года, скромность — а 1752 года, безмятежность — с 1799 года, безропотность — с 1847 года, сдержанность — с 1869 года, вмешательство — с 1875 года и т. д. Появлялись они поначалу лишь в переводах, особенно — с французского языка, затем попали в частные письма и в бытовые комедии, которые всегда предпочитают разговорные словечки.
Снова и снова замены иностранным словам составлялись из давно известных частей славянских слов — из хладно, из ость или ность, из ство и других. Подобные «искусственные» слова как бы переводят на русский язык проникающие в быт неведомые прежде оттенки понятий. Слова эти могли нравиться или не нравиться, их осуждали или нет, но вдруг в них возникла нужда, понадобились сразу все эти по видимости неуклюжие сложные слова со старинными высокого обличья суффиксами. Радищев и особенно Карамзин в конце XVIII века своим авторитетом осторожно ввели их в литературный оборот, и уже не отдельные словечки такого рода, а все они, весь этот тип слов широко распространился в книжной речи, оттесняя и французские слова, которые они заменяли, и старинные русские, которые некоторое время являлись эквивалентами французских. Так новый способ образования слов на русских корнях создал плотину на пути распространения множества слов иноземного образца; без них в современной речи нам многого бы не хватало.
Трудности возникали при переводе научных терминов. 16 мая 1824 года профессора Московского университета на своем заседании «думали, как перевести originalité — естественность, подлинность, особенность? вместо национальность — народность?» Теперь в язык вошли и оригинальность, и национальность.
Нельзя умолчать и о том, что в те же годы пытались реставрировать и другие старинные слова — опять-таки взамен французских или немецких. Некоторые из них остались в языке — свистопляска, мракобесие. Иные же заимствования все-таки проникли в язык науки как специальные термины, потому что ничего образновыразительного тут не полагалось, следовательно, не нужно было и заменять их русским словом.
«Затем идет длинный спор о слове spontané и о том, можно ли его переводить словом произвольный. При этом оба противника ссылаются на лексиконы» — так описывается научный диспут в Петербургском университете полвека спустя. Конечный результат тот же: слово спонтанный осталось даже в популярных словарях: возникающий вследствие внутренних причин, без воздействия извне. Это термин (в словаре и помечено: книжн.), который в разговорной речи свободно можно заменить каким-то близким по смыслу русским словом.
В мемуарах Д. Свербеева читаем: «Обруселое слово кучер есть немецкое, хотя многие этого уже не подозревают, а еще большее число людей даже грамотных не знают и того, каким русским словом назывались у нас кучера в допетровское время, а ведь они как-нибудь должны же были называться! Из этого следует, что мы по необходимости употребляем иностранные слова, усваивая их понятиям, прежде у нас небывалым». Очень верное замечание. Да, те, кто вообще не признает иностранных слов, изумились бы, узнав, что многие «исконно русские слова» на самом деле заимствованы.
В свое время спорили о том, как назвать горизонт, — это греческое слово как-то не нравилось, несмотря на авторитет М. В. Ломоносова, признавшего его. Предлагали окоём — не привилось. Не утвердились в языке и предложенные В. И. Далем овид, видки, озор.
Уже по русской словесной модели, как кругозор, в значении горизонт, слово стало известно в знаменитом «Письмовнике» Курганова (1790), по которому многие поколения русских людей учились писать письма и вести корреспонденцию; принял это слово и Даль. Но только в 30-е годы XIX века слово получило переносные значения; стали говорить об умственном кругозоре, то есть об объеме и широте интересов, познания, которые выделяют того или иного человека.
Долгое время слово это почиталось книжным, но в наше время толковые словари уже убрали ограничительные пометы, и стало слово кругозор обычным, всем ясным литературным словом, и существует оно только в своем переносном значении, став совершенно русским; ведь «место занято» — есть слово горизонт, при надобности писатели поминают и окоём. Необходимость в разных словах определяется не только стилистическим их разнообразием, есть ведь и различие в смысле. Кругозор — у человека, горизонт же — вне человека, вокруг него. И в этом случае субъективное представление о мире и реальность этого мира разведены в противопоставлении разных слов.
Вот какие истории случались со словами, которые были нерусскими. А что, если бы сразу мы так и сказали: нерусские — значит, плохие, значит — долой? Ведь влияние французского языка (как чуть позже — немецкого, как теперь — английского) вызывалось общественной необходимостью, оно преходяще. Медленно и верно из глубин самого языка, языка родного, русского, поднимались разбуженные новыми веяниями силы, — они и восприняли новое, облекли его в национальные словесные формы. Иначе и быть не может, и это всегда понимали, не случайно сказал молодой Лев Толстой:
«Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а ежели хочешь блеснуть — тогда другое дело!»