В древнейший период и в средневековье в чем заключалось главное назначение тюрем
Век воли не видать: как раньше содержали заключенных
В древности тюрьмы устраивались для содержания преступников, пленных и должников.
Первые тюрьмы возникли в глубокой древности. Об условиях содержания, о быте, об архитектуре тюрем данного периода практически ничего неизвестно.
В Древней Греции, разбитой на отдельные государства, существовали разные тюрьмы. Однако число их было невелико, и тюремное заключение редко служило карательной мерой. Как правило, тюрьму использовали в качестве предварительного ареста или наказания в отношении должников.
Заключенные в Афинах имели большую свободу, жили в общих помещениях, могли принимать посетителей. Во время некоторых празднеств заключенные даже отпускались на свободу, но при условии поручительства за них. Одна из первых тюрем у древних римлян ( именовавшейся carcer, карцер ) располагалась около лестницы, ведущей на Капитолий. Сенат часто предписывал тюремное заключение виновному, когда смертная казнь оказывалась слишком сильной мерой наказания, а иные ее виды — малоэффективными.
Мамертинская тюрьма в Риме. Источник: historicaldis.ru
Во время существования Римской империи тюремное наказание получило широкое распространение. Из-за отсутствия строгой регламентации касательно тюремного законодательства на практике случались злоупотребления, когда людей сажали в тюрьмы на неопределенный срок. О тюрьмах для рабов говорить не приходится — об их ужасных условиях заключения можно только догадываться. Обращение с арестантами в значительной степени зависело от их имущественного и общественного положения и, конечно, от тюремщиков; соответственно, бедняки и лица низкого происхождения надеяться на послабление режима не могли.
Тюремные помещения в XVIII веке были низки, узки, без достаточного света и воздуха. Женщины, мужчины, дети содержались вместе; пища давалась скудная, обыкновенно хлеб и вода; постелью служили связки гнилой соломы на земляном, пропитанном подпочвенной водой полу. Таковы были тюрьмы в Англии, по описанию Говарда, но то же представляли собой и тюрьмы в других государствах, как, например, парижская Бастилия. Исключение составляли Нидерланды, где, благодаря более гуманным взглядам на наказание, тюрьмы отличались достаточным порядком, надзором и организацией работ.
Екатерина II Великая может по праву считаться реформатором в области «тюремного дела». Строить тюрьмы предполагалось близ проточной воды и на «вольном воздухе». Определялись размеры помещений для арестантов, размеры печей и лежанок, окон ( высотой 1 м 07 см ). Особое внимание уделялось устройству тюремной больницы: надлежало иметь по три смены белья на каждую койку и больничные халаты и колпаки, ночные столики с колокольчиками для вызова врачебного персонала! За неимущими в тюрьме должны были оставлять право на питание и предоставление пищи из общего «котла» вместе с остальными заключенными. У каждого арестанта требовалось отбирать ножи и режущие предметы. Каждого каторжного предписывалось «содержать от общества прочих людей совершенно в отлучении и ни с кем ему сношения письменные или словесного не иметь». Правда, обходился стороной вопрос о дисциплинарных взысканиях арестантов в случае их проступков.
Начиная с ХХ века в СССР получили распространение исправительные лагеря, объединенные Главным управлением лагерей НКВД (ГУЛАГ). Принцип лагеря продолжил дореволюционную традицию каторжной тюрьмы, однако советские лагеря отличались от каторги более строгим распорядком, жестким режимом и нормами выработки для заключенных.
Сводная карта лагерей системы ГУЛАГа, существовавших с 1923 по 1967 год. Источник: pinimg.com
Жили заключенные в бараках, которые зачастую из-за отсутствия топлива не отапливались, вследствие чего перемёрзшие под открытым небом заключённые не отогревались и простужались. Чаще бараками называли помещение, которое было приспособленно под жилье (вагоны, землянки).
В отношении заключённых, соблюдавших режим, хорошо проявивших себя на производстве, перевыполнявших установленную норму, могли применяться следующие меры поощрения со стороны лагерного руководства: объявление благодарности перед строем или в приказе с занесением в личное дело; выдача премии; предоставление внеочередного свидания; предоставление права получения посылок и передач без ограничения; предоставление право перевода денег родственникам в сумме, не превышающей 100 руб. в месяц; перевод на более квалифицированную работу.
В современной России нет единых унифицированных проектов исправительно-трудового лагеря, поэтому такие учреждения в каждом конкретном случае строятся исходя из особенностей местности и плановой емкости.
Сегодня Россия занимает третье место в мире по числу лиц, отбывающих наказания в местах лишения свободы (по утверждению советника председателя Конституционного суда РФ Владимира Овчинского).
Процент женщин среди общего количества заключенных в России не так уж высок: всего 5,8%. В списке из тридцати пяти стран, в которых проводились подсчеты по этому показателю, мы занимаем двадцать первое место.
Зачем придумали тюрьму?
Сейчас кажется, что тюрьма была всегда. На самом деле «отсидка» как мера наказания появилась в уголовных кодексах Европы совсем недавно — в XVIII веке. С тех пор устройством и бытом тюрьмы интересовались лучшие умы человечества — писатели, медики, психологи и даже философы.
Тюрьмы в период Античности
Тюрьмы в период Средних веков
Примерно в таком же виде тюрьмы продолжали существовать и в Средневековье. Туда сажали перед судом или казнью, причем на относительно короткий срок. Правда, в те времена даже краткосрочное — от трех дней до двух недель — тюремное заключение считалось несмываемым позором. К тому же условия содержания были так тяжелы (их делали такими принципиально, чтобы подтолкнуть заключенного грешника к покаянию), что пожизненный срок часто составлял год или два — заключенный просто умирал от болезней и плохого питания. Поэтому сроки в Средние века назначались относительно небольшие — от нескольких недель до трех лет. В большинстве случаев осужденные за тяжкое преступление приговаривались к смертной казни (за государственную измену — к повешению, разрыванию на части четвертованию или сожжению; за убийство — к повешению или разрыванию на части), попавшиеся на небольших преступлениях — к бичеванию или штрафу. Такая система сложилась в Англии к XI век, во Франции — столетием позже. Пенитенциарная система Японии и Китая существовала без изменений вплоть до XIX и даже XX века.
Тюрьмы в эпоху Нового времени
Тюрьма превращается в важный государственный институт. Впервые она начинает получать финансирование государственного и местного бюджетов — раньше заключенные должны были платить за место в камере, как за место в гостинице, и сами обеспечивать себе пропитание. Тюрьмы диверсифицируются: в 1841-м во Франции впервые принимается указ о строительстве специальных тюрем для подследственных, еще не представших перед судом, а в 1850-м начинается создание исправительных колоний для несовершеннолетних. Подробнейшим образом регламентируются сроки, условия содержания и режим жизни заключенных.
Второе правило — труд. Он должен исправлять нравы, служить перевоспитанию заключенного. Небольшое вознаграждение за работу должно приучать преступника к честному заработку. Жесткий режим предусматривал расписанный по минутам распорядок дня, работу и молитву по часам и даже порядок питания: в 1839 году в новом уставе для центральных тюрем Франции были запрещены вино и табак, что вызвало немало бунтов среди заключенных.
Историк и философ Мишель Фуко в своем трактате «Надзирать и наказывать» утверждает, что тюрьма Нового времени стала дисциплинарной моделью всего буржуазного общества. Везде, где собиралось большое количество людей, будь то монастырь, школа, больница, завод или казарма, действовал распорядок, близкий к тюремному. Тюрьма должна была превращать заключенного в идеальный винтик общественного механизма. Но действительность была далека от философской теории: на деле увеличение количества тюрем вело только к росту рецидивизма.
Поступь прогресса
«Тюремная „реформа” — ровесница тюрьмы»,- пишет в «Надзирать и наказывать» Мишель Фуко. Поначалу речь шла о самом простом. Элизабет Фрай, посещавшая с 1816 году лондонскую тюрьму Ньюгейт, добилась раздельного содержания женщин и мужчин. Доротея Дикс в 1840-1860-е ратовала за то, чтобы душевнобольные преступники были заключены не в тюрьмы, а в специальные больницы. Созданная в Англии в 1866 году Лига тюремных реформ имени Джона Ховарда требовала обучения заключенных ремеслам. Если в России помощь заключенным была уделом филантропов-одиночек, то на Западе это быстро стало массовым увлечением и серьезным политическим вопросом.
Первый всплеск тюремных реформ пришелся на вторую половину XIX века. Второй — на 1970-е. Лидерами второй европейской тюремной реформы были интеллектуалы-шестидесятники. Благодаря им в уставах большинства европейских тюрем зафиксированы права заключенного на разнообразное питание, в том числе диетическое, регулярные занятия спортом, получение заочного образования с помощью преподавателей-специалистов, консультации с психологом, пользование телевизором и радио (а позже и интернетом), регулярные свидания с родными и близкими. Недаром герой комедии Аллы Суриковой «Хочу в тюрьму!», попав за решетку в Голландии, мечтает остаться там навсегда.
Идеальная тюрьма философа Иеремия Бентам.
Идеальная тюрьма
Один из самых влиятельных либералов своего времени философ Иеремия Бентам (1748-1832) боролся за права женщин и животных, требовал отмены рабства, телесных наказаний и уголовного преследования за гомосексуализм. Но любимой его идеей, на реализацию которой он потратил чуть не все свое состояние, был Паноптикон (на рисунке) — модель идеальной тюрьмы, описанная в одноименном трактате. В центре этой круглой тюрьмы находится башня, в которой сидят надзиратели. Башня окружена круглой галереей, куда выходят одиночные камеры. Охранники, оставаясь невидимыми для заключенных, могут постоянно наблюдать за ними. Эта модель позволяла существенно сократить штат охраны, обеспечить одиночное размещение для заключенных и удешевить их содержание. Однако при жизни Бентама в Англии она так и не была реализована. Зато впоследствии по образцу Паноптикона были построены тюрьмы в Англии, США Вьетнаме и Аргентине.
Долговые тюрьмы
Герой цикла гравюр Уильяма Хогарта «Жизнь распутника» (1735) на излете карьеры попадает в долговую тюрьму. Распутника ведут в тюрьму Флит. В XVIII веке там обычно обитало около 300 заключенных. Они могли принимать посетителей, заниматься бизнесом и даже за отдельную плату жить не в тюрьме, а на квартире по соседству. За содержание и питание в тюрьме надо было платить. Состоятельные платили сами, нищие клянчили подаяние у прохожих. Во Флите несколько лет провел отец Хогарта, чего художник страшно стыдится. Нравы английских долговых тюрем, развращавшие сидельцев, возмущали многих. Одним из самых яростных борцов с долговыми тюрьмами был Чарлз Диккенс, чей отец отсидел несколько месяцев в Маршалси. Впоследствии Диккенс подробно описал обитателей и обычаи этой жуткой лондонской тюрьмы в «Дэвиде Копперфилде» и «Крошке Доррит». В 1842 году тюремное заключение за долги в Англии было отменено.
Тема тюрьмы в искусстве
На рубеже XVIII-XIX веков тюремная тема стала одним из излюбленных мотивов романтизма. Провозвестником моды был Джованни Баттиста Пиранези, выпустивший в 1745-м серию офортов «Фантазия на тему темниц». Почин подхватили литераторы: в тюрьме сидят герои Мэтью Грегори Льюиса («Монах»), Эрнста Теодора Амадея Гофмана («Эликсиры Сатаны»), Эдгара По («Колодец и маятник»), Александра Дюма («Граф Монте-Кристо») и Оноре де Бальзака («Блеск и нищета куртизанок»). Чудовищные интерьеры тюрем инквизиции изображает Франсиско Гойя в своих «Капричос». В тюрьме начинается действие оперы Людвига ван Бетховена «Фиделио». В тюрьму проникает, чтобы спасти жениха, переодетая героиня в романтическом балете «Дезертир».
Тюремная система в эпоху Средневековья
Тюрьмы и наказания в темные времена средних веков являют собой, пожалуй, самую жуткую картину во всей истории человечества. Людям с современной шкалой западных ценностей просто не понять смысла жестокостей, творившихся в ту эпоху тут же, в западной Европе.
Хуже, чем в Древнем Риме
Система, сложившаяся в античные времена, о которой мы рассказывали в прошлом сюжете, примерно в таком же виде продолжала существовать и в Средневековье. В тюрьмы сажали до суда или казни, причем на небольшой срок. Правда, в те времена считалось, что даже краткосрочная тюрьма покрывает человека несмываемым позором. Условия содержания намеренно делали сверхтяжелыми, чтобы склонить обвиняемого к признанию. Поэтому пожизненный срок нечасто длился десятилетиями — осужденный вскорости просто умирал от болезней и голода. В большинстве преступлений схваченные за злостное деяние приговаривались к смертной казни (за государственную измену – к повешению, разрыванию на части, четвертованию или сожжению; за убийство – к повешению или разрыванию на части), попавшиеся за преступления, как бы сейчас сказали, небольшой тяжести – к бичеванию или штрафу.
В средние века особое внимание уделялось физическому воздействию на обвиняемого. Во-первых, огромная роль принадлежала, говоря современным языком, признательным показаниям. Поскольку уликам, свидетельским показаниям и прочим доказательствам не придавали большого значения, «признанка», которая до сегодняшнего дня остается царицей доказательств, была решающей. Поэтому и главная цель пыток состояла в том, чтобы вырвать признание собственной вины.
Говоря о непосредственно тюрьмах, хочу сказать, что в древних городах Европы (а в те времена именно итальянские, немецкие, фламандские и прочие города были в авангарде исторического процесса) или в средневековых замках сохранились страшные тюремные камеры в подземельях, лишенные света и воздуха. Помимо них существовали и клетки с раскаляющейся свинцовой кровлей. Узники проводили в них годы, вплоть до самой смерти, зачастую прикованные к стене.
Известность своими жесткими нравами получили, например, темница дворца дожей в Венеции или подземелья ратуши блестящего Нюрнберга. Подумайте – одновременно в этом красивом немецком городе сосуществовали и страшная тюрьма и художник Альбрехт Дюрер, прославивший Нюрнберг на весь мир своими гравюрами. Вот она, суровая жизнь средневековья, где изуверства соседствовали с Возрождением.
Приведу в пример пару средневековых тюрем для иллюстрации картины.
Лондон. Тауэр
Тауэр, бывший до того королевской крепостью, стал выполнять функции тюрьмы с конца XII века. Он известен в первую очередь тем, что содержались в нем, по большей части, особы королевских и прочих благородных кровей. Думаю, это и стало причиной того, что история Тауэра как тюрьмы нам известна очень неплохо. Кому была бы нужна эта история, если б заключению подвергались простолюдины?
Поначалу Тауэр был весьма веселым местом, не смотря на то, что свободы у его «жителей» не было. Но чем больше у заключённого водилось денег, тем больше он мог позволить себе, даже содержа при этом надзирателей. И пока заключённый брал на себя расходы, почти всё было возможно. Например, король Франции Иоанн II Добрый, плененный в ходе знаменитой битвы при Креси времен Столетней войны, устраивал пиры, регулярно пышно обедая и выпивая лучшего вина. Он же был французским королем!
Ну, а пик жестокостей пришелся на времена Реформации. Всех несогласных с отступлением от католической веры (а многих и без этого) король Генрих VIII казнил отрубанием головы топором, сделав исключение лишь для своей второй жены, Анны Болейн. Ей отсекли голову мечом. Не сносил головы даже великий Томас Мор, автор «Утопии». Решительный Генрих VIII не жалел никого. Религиозная нетерпимость и связанные с ней жестокости были свойственны обеим сторонам того конфликта, как католической, так и противостоящей ей протестантской.
Испания. Инквизиция
Не буду рассказывать об ужасах святой испанской инквизиции, она ничем не уступала террору Генриха VIII. Прошу только вспомнить фильм Эльдара Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово». Там герою Евгения Леонова прописали телесные наказания. Но он договорился с экзекутором и, крича различные ругательства в его сторону, не терпел побои, а дулся с тюремщиком в картишки. Он кричал ему: «мерзавец, убийца, кровопийца!» и обыгрывал его в очередной раз. На эти слова реакция была спокойной. Но стоило обозваться словом «инквизитор», как тюремщик обиделся не на шутку. «Инквизитором назвал, что я тебе сделал?», – вопрошал он. Это я рассказываю, чтобы проиллюстрировать отношение в России XIX века, не самой гуманной стране, к средневековым событиям. Быть убийцей было не страшно, но инквизитором – очень.
Париж. Шатле
В период рубежа XIV-XV веков тюрьма Шатле в Париже была известна тем, что в ней приходилось платить абсолютно за всё. Уже за само попадание в тюрьму обвиняемый должен был заплатить согласно своему социальному статусу: графы и шевалье побольше, народ пожиже – поменьше. За еду и постель платили отдельно. Если заключенный приносил кровать с собой, то платил только за место. Но подобное разрешалось лишь высокопоставленным преступникам, которые помещались в соответствующих их статусу отделениях тюрьмы. На своих кроватях они спали в гордом одиночестве.
Что касается прочих, то по причине переполнения тюрьмы такое было невозможно. А степень переполнения была столь высока, что тюремщики порою не знали, куда помещать новых заключенных. Но законы (а они были) вставали на сторону обвиняемых и запрещали помещать на одну койку больше 2-3 человек.
Всё как у нас
Мужчины и женщины содержались в тюрьме Шатле раздельно. То же правило пытались ввести и в отношении подельников, однако, из-за большой скученности, это не всегда удавалось. Как это похоже на наше время! Прекрасно помню старания конвойных развести двух особо опасных подельников, укравших у крупного оборонного предприятия несколько сотен миллионов, во время их поездки из СИЗО в суд и обратно. Нехватка транспорта, помещений и персонала не давала правоохранителям выполнить их функции на должном уровне. В автозаке подельники ехали в соседних «стаканах» и преспокойно обсуждали детали защиты. А вечером я встретил их обоих в помещении СИЗО перед разводом в камеры, где они общались больше часа, поскольку дожидались сотрудника, способного обыскать их и отправить по домам, в смысле, по своим «хатам».
Интересный факт, но в тюрьме Шатле запрещались любые физические и моральные издевательства над заключенными. Тем более, что особо опасные преступники содержались в карцере или были закованы в цепи, за которые, разумеется, сами же и платили.
Кстати с работающих или получающих пенсию осужденных в российских колониях также высчитывают деньги за еду, положняковую одежду и коммунальные расходы. Благо за кровать и место в бараке платить не приходится, по крайней мере, официально. Если же осужденный не работает, администрация учреждения вправе подать на него в суд. А тот может обязать осужденного выплатить ИК деньги за вышеперечисленное за весь срок отсидки. И колонии этим правом пользуются. В той, где я отбывал наказание, это делали в отношении самых отпетых “ауешников” незадолго до их освобождения. И суммы фигурировали в сотню-две тысяч рублей, а то и больше, в зависимости от срока. Так что, многие обычаи средневековой тюрьмы Шатле спокойно перекочевали в современную российскую действительность.
Средневековая тюремная система заканчивает свою историю лишь в XVIII веке с торжеством идей Просвещения и переходом к попыткам исправления осужденных, а не только их наказания. Символом окончания “темных веков” стало падение одной из самых зловещих тюрем того периода – парижской Бастилии 14 июля 1789 года. Не случайно именно этот день стал во Франции главным государственным праздником. На самом деле, его значение выходит далеко за пределы Французской республики.
В древнейший период и в средневековье в чем заключалось главное назначение тюрем
В то время места заключения вообще представляли собою отвратительные вонючие дыры, где холод, сырость, мрак, грязь, голод, заразительные болезни и полное отсутствие какой бы то ни было заботливости о заключенных в короткое время превращали несчастных, попадавших туда, в калек, в психических больных, в гниющие трупы. Но тюрьмы, назначенные для ведьм, были еще ужаснее. Такие тюрьмы строились специально для ведьм, с особыми приспособлениями, рассчитанными на причинение несчастным возможно более жестоких мук. Во многих местах Германии еще и теперь можно встретить эти тюрьмы — Hexenttirme или Drudenhauser. Одного содержания в этих тюрьмах было достаточно для того, чтобы вконец потрясти и измучить попадавшую туда невинную женщину и заставить ее признаться во всевозможных преступлениях, в которых ее обвиняли.
Один из современников той эпохи следующим образом описывает внутреннее устройство этих тюрем:
«Тюрьмы помещаются в толстых, хорошо укрепленных башнях или в подвалах. В них находятся несколько толстых бревен, вращающихся около вертикального столба или винта; в этих бревнах проделаны отверстия, куда просовываются руки и ноги заключенных. Для этого бревна развинчиваются или раздвигаются, в отверстия между верхними бревнами кладутся руки, в отверстия между нижними бревнами — ноги заключенных; после чего бревна привинчиваются, прибиваются кольями или замыкаются так тесно, что заключенные не могут шевелить ни руками, ни ногами. В некоторых тюрьмах находятся деревянные или железные кресты, к концам которых крепко привязываются головы, руки и ноги заключенных, так что они должны постоянно или лежать, или стоять, или висеть, смотря по положению креста. В некоторых тюрьмах имеются толстые железные полосы с железными запястьями на концах, к которым прикрепляются руки заключенных. Так как середина этих полос цепью прикреплена к стене, то заключенные находятся всегда в одном положении.
Иногда к ногам прикрепляются еще тяжелые куски железа, так что заключенные не могут ни вытянуть ноги, ни притянуть их к себе. Иногда в стенах сделаны углубления такого размера, что в них с трудом можно сидеть, стоять или лежать; заключенные там запираются железными затворами, так что они не могут шевелиться.
В некоторых тюрьмах находились глубокие ямы, выложенные камнем и отворяющиеся вверх узкими отверстиями и крепкими дверями. В эти ямы, глубиной нередко в 15, 20 и даже 30 саженей, заключенных опускали на веревках и таким же образом их вытягивали наверх.
Во многих местах заключенные страшно страдают от холода и отмораживают себе руки и ноги, так что выпущенные на свободу они остаются на всю жизнь калеками. Некоторые находятся постоянно в темноте, никогда не видят солнечного света и не отличают дня от ночи. Не владея своими членами, они находятся в постоянном оцепенении; они лежат в собственных нечистотах хуже всякой скотины, получают плохой корм, не могут спокойно спать, мучимые заботами, мрачными мыслями, злыми снами и всякими ужасами. Так как они не могут шевелить рукой или ногой, то их страшно кусают и мучат вши, мыши, крысы и всякие другие звери. К этому присоединялись еще ругань, злые шутки и угрозы, которые заключенные ежедневно выслушивали от тюремщиков и палачей.
И так как все это продолжалось не только месяцы, но и целые годы, то люди, вступившие в тюрьму бодрыми, сильными, терпеливыми и в полном уме, становились в очень короткое время слабыми, дряхлыми, искалеченными, малодушными, безумными».
Практикой было принято за правило, что живьем сжигаются лишь те из ведьм, которые упорствовали и не обнаружили признаков раскаянья; по отношению же к раскаявшимся оказывалась милость, и их сжигали после предварительного удушения или отрубления головы. По этому поводу мы находим в инструкции одного суда следующее:
«В наше время, хотя многие ведьмы, дерзкие и отягченные тяжестью неверия и в забвении Бога и спасения своей души, должны быть сожжены живыми, однако почти всеми христолюбивыми судами принят милостивый обычай, что те из колдовствующих, которые отказываются от общения со злыми духами и с раскаявшимся сердцем вновь обращаются к Богу, не должны быть наказаны живыми при посредстве медленного огня, но, по нравам и обычаям местности, должны быть предварительно или задушены, или лишены головы посредством меча, и их мертвое тело, на страх всем прочим и в удостоверение доброго и правильного отправления юстиции, брошено в огонь и превращено в пепел».
Приговор суда о предании ведьмы сожжению на костре обыкновенно вывешивался на ратуше к общему сведению, с изложением подробностей выяснившегося преступления ведьмы. Иногда, вследствие особых обстоятельств, осужденной ведьме оказывалось снисхождение, которое, как выше указано, заключалось в том, что ее сжигали не живьем, а предварительно умерщвляли мечом, а только труп ее сжигали на костре. О такой милости также объявлялось особо, к всеобщему сведению, и это объявление называлось Gnadenzettel. Вот текст одного такого Gnaden-zettel:
«Хотя представшая перед судом обвиняемая, согласно приговору, присуждена за ее тяжелые преступления и прегрешения к переходу от жизни к смерти (vom Leben zum Tode) посредством огня, но наш высокочтимый и милостивый князь и господин Бамберга, из особых побуждений, пожелал оказать ей свою великую княжескую милость, а именно, чтобы первоначально она была передана от жизни к смерти посредством меча, а уже потом превращена посредством огня в пепел и в прах, с тем, однако, чтобы осужденной за ее многочисленные и тяжкие преступления сначала было причинено прижигание посредством раскаленного железа, а потом чтобы ее правая рука, которою она ужасно и нехристиански грешила, была отрублена и была затем также предана сожжению вместе с телом».
Осужденную к сожжению на костре волокли к месту исполнения казни привязанною к повозке или к хвосту лошади, лицом вниз, по всем улицам города. За нею следовала вооруженная милиция и духовенство, сопровождаемые толпою народа. Перед совершением казни прочитывался приговор. В некоторых случаях костер зажигался небольшой, с маленьким пламенем, для того, чтобы усилить мучения медленной смерти. Нередко также для усиления казни осужденным перед казнью отрубывали руки или палач во время исполнение приговора рвал накаленными щипцами куски мяса из их тела. Сожжение было более или менее мучительным в зависимости от того, гнал ли ветер удушающий дым привязанному к столбу в лицо или, наоборот, отгонял этот дым. В последнем случае осужденный медленно сгорал, вынося ужасные муки. Многие имели нравственную силу ждать молча последнего удара сердца, другие оглашали воздух душераздирающими криками. Чтобы заглушать крики несчастных, им привязывали язык и затыкали рот. Окружающая толпа слышала только треск горящего костра и монотонное пение церковного хора — пока тело несчастной превращалось в пепел…