теории и практики открытое чтение
Гармония как лучший ресурс для счастья
Теории и практики
Достижение целей не гарантирует счастья. Некоторые находятся в постоянной гонке, ничего не замечая вокруг, и при этом чувствуют себя нереализованными. Ни работа, ни заработок, ни семья не приносят как такового удовольствия. И это сигнал о том, что нужно изменить свое мышление и отношение к окружающему миру. Владимир Якуба уверен, что лучший ресурс для счастья — это гармония. О том, как к ней прийти и сохранить, автор рассказал в своей книге «Самодисциплина 2.0. Как не проспать свою жизнь». Делимся отрывком из нее.
Самодисциплина 2.0. Как не проспать свою жизнь
Владимир Якуба
Издательство Манн, Иванов и Фербер, 2019
Цель, побеждающая соблазны
Если у тебя есть мечта, откажись от сомнительных удовольствий и сосредоточься на цели и ежедневном труде
Однако, добившись определенной цели, люди впадают в эйфорию и делают свое достижение своим богом. Нередко, достигнув определенных высот, человек не чувствует себя счастливым. Почему‐то, даже получив максимально роскошную машину, дом, квартиру, прекрасную семью, некоторые не испытывают того удовольствия, которого ожидали.
Конечно, нет ничего предосудительного в желании жить лучше, однако обладание чем‐то не делает нас успешными и постоянно довольными жизнью. Эйфория от новой игрушки исчезнет, и вы снова почувствуете себя неудовлетворенным или несчастным.
Я, как и многие, будучи студентом, испытывал этот эффект на себе во время сессии. Повышенный уровень возбуждения приводил меня к положительным результатам, так как позволял мне оставаться внимательным и сконцентрированным. А слишком высокое возбуждение заставляло меня нервничать и чувствовать усталость, поэтому я быстро уловил, что, даже если я недоучил материал, главное — выспаться, сохранять спокойствие и хорошее настроение.
Storytel — международный сервис аудиокниг по подписке. В библиотеке Storytel собраны аудиокниги практически всех жанров, от классики и до лекций, стендапов и подкастов. Это сервис, который решает проблему чтения. Он позволяет слушать аудиокниги всегда и везде: во время тренировки, готовки еды, дороги на работу и обратно, в самолете, перед сном и когда угодно еще. Storytel создает и записывает собственный уникальный контент — лекционные проекты, подкасты, аудиосериалы, а также сотрудничает с лучшими голосами страны.
Есть другое исследование, которое «переведено» еще и на деньги. Критическим порогом становится сумма в десять тысяч долларов, о чем рассказал уже другой исследователь, профессор психологии Михай Чиксентмихайи. Многовато, конечно, для среднестатистического работника, да и для многих предпринимателей. Но все же мысль такова: если вам платят 100 тысяч, вы стремитесь заработать 200 тысяч и бежите вперед, потом 300, 400, 500…
А когда начинаете зарабатывать 600 тысяч, миллион или полтора, то ваша эффективность не возрастает, а резко снижается. Потому что у вас уже все есть. Это происходит по трем причинам:
Вы не успеваете тратить деньги.
Вы пашете как лошадь.
Вы разучились отдыхать, ощущать счастье от каждого мгновения, получать удовольствие от жизни.
Хотя теория, на мой взгляд, все же сомнительна, вывод нужно сделать один:
Нужно стремиться не к тому, чтобы максимально много зарабатывать, а к тому, чтобы гармонично жить и гармонично расти, в том числе и финансово, конечно, но не превращаться в ломовую лошадь
Не забывайте, что счастье напрямую связано с самодисциплиной, потому что правильная организация жизни повышает ее качество, а значит, увеличивается выработка гормонов счастья: эндорфинов, серотонина и дофамина.
Сделайте для себя нужные выводы и научитесь правильно работать и правильно отдыхать. Поверьте, гармония внутри себя, гармония в жизни — лучший ресурс для счастья.
Конечно, быть в постоянной гармонии с собой довольно сложно. Но в такие минуты нужно помнить, что мы живем здесь и сейчас, близкие люди рядом и здоровы, наши дети улыбаются, а мы можем трудиться и добиваться большего, потому что целы и руки, и ноги.
Еще одно важное правило, дорогой мой читатель, которое следует запомнить: Добивайтесь цели. Но не забывайте, что смысл жизни в гармонии, а не в постоянном беге за благополучием.
Движение вперед
В природе нет такого понятия, как сохранение статус‐кво. Если вы не двигаетесь вперед, то вас автоматически сносит назад. Жизнь — череда перемен, не всегда ожидаемых или приятных. Как к ним относиться — принимать или всячески противиться, — дело личного выбора. Ощущали ли вы, что стоите на одном месте? У меня такое бывало не раз. Скажу больше, это чувство в той или иной степени преследует меня постоянно.
Storytel — международный сервис аудиокниг по подписке. В библиотеке Storytel собраны аудиокниги практически всех жанров, от классики и до лекций, стендапов и подкастов. Это сервис, который решает проблему чтения. Он позволяет слушать аудиокниги всегда и везде: во время тренировки, готовки еды, дороги на работу и обратно, в самолете, перед сном и когда угодно еще. Storytel создает и записывает собственный уникальный контент — лекционные проекты, подкасты, аудиосериалы, а также сотрудничает с лучшими голосами страны.
Как‐то вечером перед тренингом в Новокузнецке мне никак не удавалось заснуть в гостиничном номере. И это притом, что день был очень насыщенным. Перед тем как отправиться отдыхать, я вставил в уши наушники, стал звонить, вести переговоры, решать нужные вопросы. Но как только я завершил все срочные дела, наступила странная гнетущая тишина. Я никак не мог понять, в чем дело, пока еще раз не пересмотрел календарь. Тогда я сделал еще один звонок и передвинул две задачи. И после этого мгновенно уснул!
На следующее утро я понял, что слишком загружаю свою голову, не могу перестать решать вопросы и совершать сотни звонков. Мне казалось, что, если я остановлюсь хотя бы на полчаса, что‐то забудется, не сделается. И мне стало понятно, почему так тяжело засыпать и выделять время на отдых.
Иногда нужно сказать себе: «Стоп». И ощущение того, что вы стоите на месте, будет совершенно нормальным в данной ситуации
Приведу и обратный пример. В далеких 2005–2007 годах я работал менеджером по персоналу в крупной компании — операторе сотовой связи. Назывались мы департаментом персонала, хотя в отделе было всего лишь семь человек. На этой работе у меня появилось стойкое ощущение, что все сидят на месте, никуда не двигаются, не развиваются. Поначалу мне удалось задать высокий личный темп работы. Дни проходили в постоянных звонках, встречах и переговорах. Но все вакансии довольно быстро закрывались на собеседованиях, и моя скорость начала постепенно снижаться.
Другие парни в отделе выполняли непростую аналитическую работу, поэтому казалось, что весь отдел погружен в сонливое спокойствие. Мой ритм деятельности тоже стал менее бодрым, как и у моего окружения. И тут я понял: «Ого, да это же очень опасно! Еще год в такой организации проработаю — и сам уже не смогу измениться». Тогда я принял решение уйти. В этой ситуации ощущение того, что вы стоите на месте, — своего рода сигнал: что‐то идет не так, нет развития.
Если вы опустошены, волнуетесь или тревожитесь, обдумайте следующие шаги, зафиксируйте цели и начинайте действовать. Идите вперед. И помните:
Есть только два пути: вниз или наверх.
В рубрике «Открытое чтение» мы публикуем отрывки из книг в том виде, в котором их предоставляют издатели. Незначительные сокращения обозначены многоточием в квадратных скобках.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Распределенное сознание: Татьяна Черниговская о будущем чтения
Furqat Palvanzade
Человечество все больше и больше полагается на внешние носители информации, что затрагивает нашу память и внимание. Появляется феномен распределенного сознания: к участию в когнитивных процессах присоединяются различные электронные устройства, а границы личности сдвигаются. Кроме того, гипертекстовая организация информации в сети меняет восприятие текста: современный человек находится в состоянии бесконечного чтения, что напоминает развертывание свитка, а не перелистывание книги. «Теории и практики» поговорили со специалистом в области нейронаук и психолингвистики Татьяной Черниговской о том, как меняется чтение и связанные с ним когнитивные процессы.
— Как вы считаете, как трансформируется процесс чтения в цифровую эпоху и связанные с ним психологические механизмы?
— На заре человеческой цивилизации была изобретена внешняя память (то, что англоязычные специалисты называют external memory) — это важнейшее событие в истории человечества, которое на практике означает выход информации за пределы биологического субстрата. То есть информация стала потенциально бессмертной. Именно с этой целью (сохранить информацию, чтобы она пережила автора и досталась потомкам) человечество на протяжении всей своей истории придумывало уловки, чтобы память поместить в другое, более надежное, чем человеческий мозг, место. Поэтому письменность — бесценная вещь, и все мы должны помнить, что все, чего мы достигли, вся эта цивилизация и технологии, существуют благодаря письменности и текстам.
Cознание и все ментальные процедуры распределены между мной как человеком и разными устройствами, которым я передаю часть своих когнитивных функций. Тут возникает интересный вопрос: где, собственно, я как личность заканчиваюсь?
Сейчас мы оказываемся в совсем другой ситуации, происходит много всего нового. Картинки начинают заменять собой тексты в публичном пространстве — все больше и больше. Информация перешла в другое поле, все переходит на электронные носители. Но дело не в носителе — это принципиально не так уж важно. Какая разница: читать обычную книгу или электронную? Важно, что мы стали использовать другой способ чтения. Это нелинейное чтение, это гипертексты, которые отсылают к другим текстам. Конечно, гипертексты появились до изобретения компьютера и интернета. Но электронная организация этой среды — она сама является гипертекстовой по сути.
— Что конкретно меняется в плане ментальных процессов?
— Мы все более полагаемся на внешние носители информации. То есть мне незачем помнить ту или иную информацию, проще залезть в карман и посмотреть в интернете. Все это связано с тем, что сейчас называется распределенным сознанием. Этот термин используется в двух контекстах. В первом случае имеется в виду, что какие-то вещи мы делаем всегда совместно, вместе с другими людьми. Более интересен второй контекст — сознание и все ментальные процедуры распределены между мной как человеком и разными устройствами, которым я передаю часть своих когнитивных функций. Тут возникает интересный вопрос: где, собственно, я как личность заканчиваюсь? Ведь получается, что в моих ментальных процессах задействовано очень много участников.
Чтение связано с рядом процессов — психологических или, лучше сказать, когнитивных, с организацией внимания и памяти. Так вот память стала иначе организована в том числе в человеческом мозгу. Как я уже сказала, мы ищем информацию не внутри себя, а вовне. Вместо того, чтобы порыться у себя в мозгу и попытаться вспомнить саму информацию, я пытаюсь вспомнить адрес, где она находится. А если, например, рядом нет компьютера, мы пытаемся виртуально вспоминать этот компьютер, где она находится в компьютере, в какой папке она лежит. То есть это принципиально другая вещь.
— К чему еще может привести эта новая механика чтения? Что будет с книгами в целом?
— Умберто Эко, который читал несколько лет назад лекцию в Петербурге (это было еще не настолько компьютерно-развитое время), говорил, что мы начали читать вместо книги свиток. Мы читаем не страницу за страницей, а как бы бесконечно развертываем один текст. Опять-таки мне могут возразить, что сейчас есть программы («читалки»), которые имитируют перелистывание страниц, но я повторю, что дело не в физическом действии, а в том, как организован материал, информация.
В современном, электронном мире размывается понятие авторства. Мы все время купаемся в информации разного рода, и она так легко вырезается, склеивается, компануется, что непонятно, кто является автором текстов, которые мы читаем в интернете. Об этом мне много лет назад — вне всякой связи с компьютерами и интернетом — говорил Вячеслав Всеволодович Иванов. Он тогда прогнозировал, что авторство исчезнет: будет важно не кем написано, а что написано. Это не самая положительная информация, но тем не менее.
Будут книги, написанные для узкого круга людей, которые просто не будут восприниматься остальными. И будет литературный хлам, который будет все менее литературным. Так что элитарная литература (и образование) будет становиться все более элитарной и закрытой. То есть она будет открытой в плане доступа, но ее просто никто не сможет читать.
Гипертекстовая организация текстов приведет к очень сильному расслоению читающих. Читатель ведь не просто читатель, он еще и соавтор — об этом еще Цветаева писала. И глубина его интерпретации зависит от того, что он читает, что он читал до этого, как он настроен и так далее. То есть текст — это не застывшее каменное образование. Текст всегда живой, он наращивает информацию, о чем говорил еще Лотман и многие другие. И текст меняется в зависимости от того, кто его читает. И тот, кто пишет книги, должен учитывать то, что в англоязычной литературе называется theory of mind. Речь идет о картине мира другого человека, потенциального читателя. То есть следует ответить на вопрос: для кого предназначается эта книга?
Тот, кто пишет книги, он их пишет для кого? Вот, скажем, «Имя Розы» Умберто Эко или «Алиса» Кэрролла. Для кого они написаны? Первую книгу может читать просто обычный читатель как детектив, и именно поэтому это бестселлер. Ведь эта книга — бестселлер вовсе не потому, что в мире так много изощренных интеллектуалов, а потому что этот роман читался как детектив. С другой стороны, он предназначен для очень тонкого, высокоразвитого читателя, потому что там масса аллюзий, исторических ассоциаций и так далее. А Алиса писалась, конечно, для детей. Но на самом деле это гигантское произведение о том, как устроен мир.
— Этому расслоению, наверное, будет способствовать обилие информации. Потому что обычному человеку, не специалисту, очень сложно разобраться во всем этом, найти качественную информацию.
— Да. Я бы сказала, что информация так легко добывается, что непонятна ее ценность. Естественно, что я как ученый на Google полагаться не могу. Но средний человек может получить любую информацию в одну секунду: от бозона Хиггса до размеров манжетов вельмож времен Людовика XIV. И эта доступность информации как бы уменьшает ее ценность. Золота мало — оно дорого стоит, платины мало — она дорого стоит, дерева много — оно дешево стоит. С другой стороны, информации так много, что ее как бы и нет. Количество печатной продукции растет так быстро, что человеческий мозг не может все это переработать.
Но самое опасное, что я вижу в связи с этим, — это то, что человек потеряет интерес к чтению. Гораздо проще посмотреть смешные картинки. Тут опять происходит то самое расслоение. Почему некоторым интересно нагружать свой мозг сложными задачами, почему некоторым людям интересно эстетствовать? Смотреть, например, сложное кино не для всех и, может быть, даже не понять это кино, но потом искать комментарии, рецензии и интерпретации, чтобы разобраться.
Открытый финал: 7 великих незаконченных романов
Мария Иванова
Неоконченная книга — разочарование для читателя и награда для филолога. Первый вместо вожделенной развязки получает оборванный на полуслове сюжет. Второй сталкивается с уникальной литературно-исторической загадкой. Именно в поисках ответа на вопрос, почему Гоголь сжег второй том «Мертвых душ», исследователи смогли докопаться до самой сути личности автора — категоричного и склонного к неврозам перфекциониста. Незаконченная книга — это чаще всего и последняя книга, куда писатель стремится вложить накопленные за годы жизни мудрость и мастерство. T&P вспомнили семь знаковых для литературы романов, которые так и не были завершены.
«Дубровский»
Александр Пушкин
Называя Пушкина солнцем русской поэзии, критики и почитатели порой забывают о том, что в 20—30-х годах XIX века ему не было равных и в прозе. «Арап Петра Великого», «Повести Белкина», «Капитанская дочка» — каждое из этих произведений поражает исполинской силой писательского дара. Из ряда шедевров, впрочем, несколько выбивается «Дубровский» — необработанный и, по всей видимости, незавершенный роман Пушкина. И дело тут не только в том, что автор попросту не успел довести до идеала язык произведения.
В «Дубровском» на фоне конфликта между благородным изгоем и сытым барином слишком хорошо чувствуется конфликт Пушкина с самим собой. С одной стороны, связанный семейными обязательствами, он стремился угодить публике и написать, как сейчас бы сказали, бестселлер, чья популярность подпитывалась бы всеобщей любовью к Вальтеру Скотту. С другой, созданный Пушкиным русский Робин Гуд своим трагическим пылом тяготел скорее к шиллеровским «Разбойникам» и был сложнее картонных народных героев, столь притягательных для аудитории. Сам роман фактически был озаглавлен датой — «21 октября 1832 года» — именно в тот день Пушкин начал его писать. «Дубровский» — плод осторожной фантазии издателей, которые напечатали книгу через четыре года после дуэли с Дантесом.
«Бувар и Пекюше»
Гюстав Флобер
Автор величайшей похвалы пошлости — романа «Госпожа Бовари» —Гюстав Флобер решил пойти по стопам Эразма Роттердамского и написать еще и похвалу глупости. «Бувар и Пекюше» — история о двух болтунах-переписчиках, которые на старости лет бросили рутинную конторскую работу и поселились на ферме. Там они пытались заниматься сельским хозяйством, медициной, политикой, но, будучи хроническими дилетантами, неизменно терпели неудачи во всех своих начинаниях. Формально считается, что замысел романа пришел к Флоберу в начале 70-х годов XIX века, когда он собирал «Лексикон прописных истин». Этот самый «Лексикон» — коллекция банальщин, подслушанных писателем в буржуазных салонах, — и должен был стать второй частью «Бувара и Пекюше».
Однако может показаться, что образы парочки забавных глупцов появились в голове Флобера существенно раньше — еще во время работы над «Госпожой Бовари». Закадычные друзья словно младшие братья аптекаря Омэ, ионвильского диктатора, который невольно подсказал Эмме способ покончить с собой. Бувар и Пекюше, по сути, исповедуют ту же философию наглого невежества, что и Омэ. Неудивительно, что, в конце концов, они терпят духовный крах, а роман о них становится последним приговором Флобера французскому обществу Второй империи, пусть и не законченным — в 1880 году писатель умер, не успев дописать книгу.
«Похождения бравого солдата Швейка»
Ярослав Гашек
Весельчак и выпивоха Гашек стал бы символом чешской литературы и без «Швейка». На его счету около 1 500 рассказов, памфлетов и прочих очерков. Они мастерски написаны и переведены на десятки языков, включая русский. Однако именно «Швейк» вместил в себя не только весь комплекс гашековских анархических идей, но и огромную, беспощадную и смешную реальность, в которой писателю приходилось жить, творить и воевать. Гашек создал удивительный гибрид военной эпопеи и плутовского романа, пронизанный чешским юмором — сытным и пахнущим пивными дрожжами.
«Тайна Эдвина Друда»
Чарльз Диккенс
Чарльз Диккенс умер в 58 лет. К этому времени он широко прославился как в Англии, так и за ее пределами и неплохо зарабатывал. Но писательство стало для Диккенса кабалой. Практически каждый из его романов представлял собой своеобразный литературный сериал: книги Диккенса печатали не целиком, а частями. Дочитав очередную главу, заинтригованная публика с нетерпением ждала следующей. В таких условиях писатель не мог позволить себе сделать выдох, чтобы набраться сил. Под конец жизни Диккенс напоминал загнанную лошадь, и это сполна отразилось в неоконченном готическом детективе «Тайна Эдвина Друда». Как несчастное животное хрипит и плюется пеной в ожидании спасительной пули, так и Диккенс вложил в свой последний роман агоническое напряжение, которое в июне 1870 года разрешилось внезапным — и таким предсказуемым — инсультом.
«Тайна Эдвина Друда» — книга чрезвычайно динамичная, резкая, захватывающая. Ее влияние на литературу — огромно, и оно простирается не только на Уайльда, Стивенсона и Черстертона, верных последователей диккенсовской традиции, но и существенно дальше. В «Тайне Эдвина Друда» Диккенс добивается от читателей глубокой эмоциональной вовлеченности в сюжет и позволяет им быть не сторонними наблюдателями, а как бы непосредственными участниками описываемых событий. Именно этот прием ляжет в основу американского «нового журнализма» 60—70-х годов XX века, а сама книга родит не одно поколение филологов, которые до сих пор бьются над загадкой: что же на самом деле случилось с Эдвином Друдом?
«Человек без свойств»
Роберт Музиль
Если бы кому-то пришло в голову составить список смертных грехов великих писателей, то к уже известным семи стоило бы добавить еще один — гигантоманию. Каждого большого автора хоть раз в жизни посещал замысел эпохального произведения, в котором отразятся все аспекты бытия. Для Джойса таким произведением стали «Поминки по Финнегану», для Мелвилла — «Моби Дик», для Бальзака — цикл «Человеческая комедия», для Роберта Музиля — роман «Человек без свойств», стоивший автору двадцати лет жизни. Сосредоточившись на работе над книгой, Музиль влачил практически нищенское существование и насыщался лишь желанием рассказать правду о том, что происходило в накануне Первой мировой войны.
Современники романа не поняли: Музиль выбрал тему сложную и, признаться, уже не особенно актуальную — первые две книги «Человека» были изданы в начале 30-х годов; писал чересчур умно и тонко, без снисхождения к читателю; сыпал идеями, но не трудился их объяснять. Интерес к «Человеку без свойств» вспыхнул только в 1950 годы, когда его автора уже не было в живых. Мир, взбудораженный Второй мировой, вдруг понял, что истоки бойни нужно искать в прошлом, и с удивлением обнаружил вердикт Музиля, который в лице Ульриха, главного героя книги, обвинил в нравственной импотенции всех своих соотечественников.
«Америка»
Франц Кафка
Путь Франца Кафки в литературу был столь тернист, а самооценка — столь невысока, что перед смертью он завещал уничтожить свои произведения. Более того, три его романа — «Америка», «Процесс» и «Замок» — остались незавершенными. Но если «Процессу» и «Замку» недосказанность, по большому счету, идет лишь на пользу (оба они обрываются как страшный сон — пробуждением), то открытый финал «Америки» кажется злой шуткой. Первую главу романа, «Кочегар», опубликовали в 1913 году, и вряд ли тогда кто-то мог догадаться о том, что за ней стоит один из самых мрачных писателей XX века. «Америка» отчасти укладывается в реалистическую традицию: утонченный психологизм, внимание к деталям, борьба в душе главного героя.
Роман служит своеобразной попыткой чешского еврея оседлать американскую мечту — именно поэтому в нем порой сквозит истинно драйзеровский пафос. Юный Карл Россман неизбежно должен был либо прийти к успеху, либо остаться у разбитого корыта своих честолюбивых мечтаний. Однако в 1914 году Кафка бросил работу над книгой — устал, надоело, передумал. Мысли писателя уже бередил образ Йозефа К., и финал «Америки» пропал без вести. Кстати, Кафка изначально так и собирался назвать свой роман: «Пропавший без вести». «Америкой» его окрестил Макс Брод — душеприказчик Кафки, который отказался выполнить последнюю волю умершего друга и отдал в печать его работы.
«Лаура и ее оригинал»
Владимир Набоков
Литературное наследие Набокова традиционно вызывало у научного сообщества едва ли не больший интерес, чем рукописи, спрятанные в окутанном тайной поместье Сэлинджера, — то ли мифические, то ли реальные. О том, что автор скандальной «Лолиты» оставил после себя незаконченный роман, в названии которого фигурировало еще одно женское имя на букву «Л», было известно всем. Утверждать, что книга все-таки будет издана, не мог никто. Набоков, с характерной для него безапелляционностью, перед смертью наказал жене: «Лауру» — уничтожить. Однако вдова долго не решалась пойти на преступление против литературы и, в конце концов, переложила ответственность на плечи сына, а тот, в свою очередь, постановил: «Лауре» — быть. Стопка исписанных убористым почерком карточек, хранившихся в швейцарском банке, перекочевала к издателям, и в ноябре 2009 года томная красавица вышла из типографской пены.
Литературоведы, естественно, тут же очертя голову кинулись препарировать долгожданную, двухсотстраничную тушку. А вот для массового читателя сенсацией стало не столько содержание книги, сколько сам факт ее публикации. Шутка ли: на полках магазинов появился «новый» роман одного из крупнейших прозаиков XX века. Зыбкое, пористое повествование, склеенное из 138 фрагментов, могло бы стать символом литературы модернизма. Но для того, чтобы понять его, нужно знать творчество Набокова на приличном научном уровне, а этим может похвастаться далеко не каждый, в чьей домашней библиотеке оказалась «Лаура и ее оригинал».