сын хочет уйти в монастырь
Ваш сын собрался в монахи?
Размышления о том, чего не было, но могло бы быть
Как-то неожиданно наступил возраст, когда о взрослом уже сыне меня спрашивают: «А у него есть девушка?», – и после отрицательного ответа, – «Монахом собирается быть?» Может быть, всем подвизающимся на церковной ниве родителям задают такой вопрос? Но даже если нет, то сами-то уж они себе его точно хотя бы раз в жизни задавали. Для одних он звучал риторически, для других начинался словами: «а что если», и лишь избранным после утвердительного ответа приходилось оставаться наедине с собственными размышлениями о разлуке с близким человеком, об изменении его имени, об одинокой старости. Или?
Мой сын, к сожалению, не собирается быть монахом. Зато без сожаления я часто думаю о том, что у меня – сын. Кажется, что так легче смиряться с решениями, которые он будет принимать самостоятельно. Он – мужчина, и даже такой важной в его жизни женщине как мать, необходимо об этом помнить. Всемилостивый Господь, конечно же, лучше нас знает, кто будет чьим родителем, и я радуюсь тому, что мой ребенок имеет возможность самостоятельно принимать жизненно-важные решения. Боюсь, в случае с девочкой все могло быть и по-другому.
Сами уверовав в зрелом возрасте, неофитами мы были готовы всё оставить ради лучшей жизни, и монастырь виделся образцом человеческого общежития, моделью идеального мироустройства. Туда тянуло, там хотелось остаться, и казалось, что Небо на земле доступно всем. Это было время духовной весны, разразившейся после распада СССР на просторах нашей необъятной Родины. Оглядываясь назад, только и удивляешься мощности благодатного потока, который хлынул тогда на человеческие души, перевернул умы, изменил судьбы и наполнил радостью сотни тысяч жизней бывших советских граждан. Люди уходили в монастыри вовсе не от проблем (хотя, наверное, бывало и такое). Они шли навстречу Христу. Их было тогда так много, что они были похожи (и были такими на самом деле) на несметное войско, способное восставить из мерзости запустения дивной красоты храмы, вдохнуть жизнь в монашеские обители, возродить Церковь. Сейчас даже сложно себе представить, что довольно много семей оставляли мир по взаимному согласию, уходя в монастыри, чтобы заново строить, восстанавливать, возрождать разрушенную, но не уничтоженную нашу духовность.
В монастырь, кажется, хотелось тогда всем верующим во Христа Воскресшего, и мне представлялось, что если бы у меня была дочка, вполне можно было бы попроситься вместе в какую-нибудь городскую женскую обитель и дожить там до старости, еще и вырастив ребенка в «обеззараженной среде». С ребенком мужского пола в женский монастырь проситься было как-то неудобно. Но все промыслительно. Ангельский образ, он определенно не для всех, а внешние причины, приводящие к пониманию этого, Господь дает всем разные, но всегда необидные. Чувство благодарности к тем, кто возродил церковную жизнь, пришло, пожалуй, вместе с осознанием значения их подвига. Что это были за люди, и что это были за дела, Бог весть, но точно известно, что спать в неотапливаемых помещениях, питаться не каждый день, убеждать сильных мира сего помогать возрождающейся обители («зачем она нужна, спрашивается?») и бесконечно уповать на милосердие Божие – это сверхусилия, на которые способны лишь избранные. Принцип икономии, примененный тогда к кандидатам на постриг, с лихвой был компенсирован самой жизнью этих подвижников новой эпохи церковного возрождения.
Благодаря им мы молимся в храмах, паломничаем в монастыри, читаем духовную литературу. Выросло уже целое поколение людей, крещеных в младенчестве и с молоком матери впитавших веру. И эти люди, взрослея, действительно имеют возможность задумываться о выборе жизненного пути не под влиянием чувств, пусть даже самых чистых, а, наблюдая за жизнью монастырей, видя настоящих монахов, общаясь с ними.
Но что действительно можно было бы посоветовать матери, чей ребенок собирается в монастырь? Конечно, если она церковный человек, то и проблем, казалось бы, не должно быть: что лучше может произойти с чадом? Но, оказывается, бывает иначе. Не исключено, что, психологические службы уже разрабатывают тему помощи родителям, чьи дети пожелали оставить мир. Ох, уж эта необыкновенная наша цивилизация гуманизма! Удивительно, но и прагматичное «поколение Пепси» в своих рядах имеет-таки людей, для которых монашество – желанно, притягательно, любимо. А что родители? Одни бояться лишиться внуков, другие опеки, третьи оставить многозаботливость. А четвертые даже имеют смелость напоминать чадам о святых и праведных Кирилле и Марии, которые благословляли Преподобного Сергия только после своей смерти оставить мир. И эти родители, теперь уже почти мои ровесники, люди, чье детство прошло в атеистическом вакууме советского времени.
Мой сын не собирается быть монахом, по крайней мере, пока, и у меня не было дочери, с которой я могла бы попроситься в женский монастырь, и тем самым сделать за нее очень важный выбор (пусть даже какую-то его часть). Но если бы мой ребенок имел свободное желание принять на себя образ Ангельский, то что я могла бы сказать ему? Этот вопрос, скорее, предполагает своим адресатом женщину, чей ребенок, повзрослев, оставил мир. Но те скромные люди, которых доводилось встречать, говорили так: «А разве от нас что-то зависело? Господь призвал, и он (она) больше уже и не думал(а) ни о чем другом». В самом деле, а зависит ли от нас что-нибудь? Можем ли мы помочь или помешать человеку, чье желание быть с Богом настолько непреодолимо, что даже в стране, где открыты храмы и духовные училища, ему мало места и времени для общения с Любимым и Любящим Христом?
Всегда можно помочь молитвой, конечно же. Можно и нужно иметь намерение не мешать действовать Божиему Промыслу о человеке. И всегда надо помогать человеку самостоятельно разбираться в том, насколько серьезно его намерение. Ведь искушения не заставят себя ждать, как и в любом важном деле. О том, какие почитать книги о монашестве, нужно спрашивать опытного духовника. Наше время примечательно тем, что, благодаря Интернету, даже о проблемах монастырской жизни можно составить, пусть поверхностное, но все же представление.
Знакомясь, например, с дискуссией по проекту «Положения о монастырях и монашестве» (но прежде всего с самим проектом, конечно же), можно понять, какие вопросы монастырской жизни наиболее активно обсуждаются самими монашествующими, богословами и церковными мирянами.
Внимательный взгляд заметит, конечно же, и различия в проекте документа и собственно документе, который будет, аще Господь изволит, принят Архиерейским Собором или Священным Синодом Церкви. И эти отличия – свидетельство соборности, которую теперь могут наблюдать все желающие. Прежде, чем быть принятыми высшими церковными органами, наиболее важные документы обсуждаются на вполне официальных дискуссионных площадках в Интернете. Комментарии читает Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, после чего проходят стадию обсуждения в Президиуме Межсоборного Присутствия и потом, после рассмотрения их на Пленуме Присутствия передаются Архиерейскому Собору или Священному Синоду для окончательного утверждения.
Проект документа о монастырях и монашестве собрал едва ли не самое большое количество комментариев в интернет-дискуссии, и, «обнаружив полярность мнений» по многим вопросам, был отложен на год. Отложено было собственно принятие документа, но не была отложена или прервана работа над ним, которая продолжала идти вполне плодотворно в Синодальном отделе по монастырям и монашеству и соответствующей комиссии Межсоборного Присутствия. А самым ярким этапом этой работы стала международная научно-практическая конференция, проходившая в Лавре в конце сентября этого года. Темы проекта «Положения», выбранные в качестве докладов конференции – это возможность соборно обсудить полярные мнения и прийти к верному решению.
Сама конференция, как, впрочем, и другие события жизни монастырей и монашества освещаются на официальном сайте Синодального отдела по монастырям и монашеству: www.monasterium.ru. Руководит информационной службой Отдела наместник Данилова ставропигиального мужского монастыря Москвы архимандрит Алексий (Поликарпов). О современной монастырской жизни сегодня можно составить вполне определенное представление: о ней можно читать, смотреть фильмы, можно паломничать в обители и беседовать с братией, задавать вопросы о монашестве на сайтах понравившихся монастырей. Как уже было сказано выше, можно даже участвовать в обсуждении решения проблем. Эту возможность мы получили благодаря тем самым людям, которые сохранили и возродили нашу Церковь. И если кто-то не устает говорить о прерванной монашеской традиции, то мы, скорее, хотели бы напомнить о подвижничестве иноков последних двух столетий и крови новомучеников, на которой возродилась наша многострадальная Церковь. Не знаю, слишком ли высокопарно прозвучат слова о том, что надо быть достойными их подвига, но возможно, именно теперь начинается новый этап развития церковной и монастырской жизни, и от ответственности за происходящее точно не удастся отмахнуться людям нашего поколения.
Это мы оказались здесь и сейчас в тех условиях, в которых мы оказались. Это наша Церковь была гонима и возродилась в ХХ-м веке, это для нас открыты теперь монастыри и храмы, и у нас появилась возможность узнавать о монашеской жизни из доступных источников. И это нашим современникам-монахам пришлось выйти на информационное поле битвы, чтобы не дать утопить монастыри в бесконечном потоке лжи и клеветы; идти в тюрьмы и больницы, чтобы воспрепятствовать активности сектантов и неоязычников; а нашим обителям – принять на себя шквал паломников, подчас имеющих лишь собственные представления о духовности, но все-таки идущих к Богу.
Всем, кто задумывается о том, как помочь человеку, который хочет оставить мир, можно напомнить, что современное монашество, хотя и имеет некоторые отличительные особенности, не перестает быть монашеством. И если монахи разговаривают по мобильному телефону, пользуются Интернетом, водят автомобили или даже автобусы, они по-прежнему остаются любимыми детьми Бога. Их жизнь теперь не является тайной за семью печатями, и об их проблемах могут узнать все, кто этого захочет. Но от этого не поменялась суть монашеской жизни, не изменились монашеские обеты. Просто время потребует, вероятно, своего, даже от тех, кто выбирает этот узкий путь. И время ни в чем нельзя будет обвинить: не мы его выбирали. Но мы всегда можем выбрать, как провести время. А что же может быть лучше времени, посвященного Богу? Наверное, это и можно сказать родителям. Всем.
Даниловский благовестник, № 25, 2013
Сын ушёл в монастырь. Мой мир рухнул. Такое чувство, что он умер и его больше нет с нами
В детстве мой сын был обычным ребенком, также как все дети капризничал, шалил, бывало, прогуливал уроки и приходил из школы с синяками. Хотя, не без радости я замечала, что он очень добрый, а также вдумчивый ребенок, он мог по долу проводить время за книгами, а потом рассуждать со мной на очень глубокие темы, он любил одиночество, но находил время и для друзей. В подростковом возрасте у нас не было с ним проблем, ни серьезных конфликтов, ни ссор, он всегда слушался и уважал нас с отцом.
Наша семья была обычной. Мы с мужем как дети советской эпохи никогда не были людьми воцерковленными, хотя, сказать, что не были верующими нельзя. На самом деле, я и мой муж верили, но нас ни кто не научил жить согласно вере. Не учили мы этому и сына. Когда он был в старшей школе, его отца не стало, остались мы с ним вдвоем. Мой мальчик сразу быстро повзрослел, взял на себя все обязанности отца, стал подрабатывать.
Позже он поступил в институт, учился хорошо, был капитаном сборной команды университета по хоккею. В то время он и стал часто посещать Храм, который находился при мужском монастыре в нашем городе, я стала замечать в нем изменения, они не были плохими, он изменялся в лучшую сторону, но мне казалось, что для молодого человека его возраста такой образ жизни не совсем подходит. Он стал еще больше читать, меньше времени проводить с друзьями в шумных компаниях, стал ходить на длинные монастырские службы, ездить в другие далекие монастыри потрудиться на тяжелые работы, на мои вопросы он отвечал, что не желает тратить время впустую, ведь его не так много, как кажется. Он стал соблюдать посты, это меня особенно волновало, ведь молодому мужчине нужно хорошо питаться.
После окончания университета, он год работал, но я видела, что что-то тревожило его, он не испытывал удовлетворения от того, чем занимается, хотя, работал по специальности. Но однажды он вернулся домой в ином настроении, глаза светились, а сам он был полон решимости. Я почувствовала его волнение, что он переживает о том, как я восприму новость. Я понимала, что случилось что-то важное, но насколько, я тогда не знала.
Как сегодня помню, он посадил меня на стул, а сам присел возле на корточки, держа меня за руки, и сказал: «Мама, я надеюсь, что ты поймешь и примешь то, о чем я тебе сейчас скажу. Я знаю, ты хочешь видеть своего сына успешным, достойным и счастливым человеком, а я хочу, чтобы ты гордилась мной. Но я чувствую, что здесь, в миру, мне не место, я хочу послужить Богу, и в этом вижу свое предназначение. С тех пор, как я узнал Христа, я не хочу и не могу жить так раньше. Мама, благослови меня уйти в монастырь».
Я чувствовала, что сопротивляться нет смысла, что все решено окончательно и бесповоротно, и я действительно считаю монашеский труд величайшим в нашей жизни, и чувствую благоговение перед монахами. Но я и подумать не могла, что это коснется моего сына. Сквозь слезы я сказала ему: «Благословляю», но потом проплакала всю ночь. Ведь я мечтала, что мой сын женится, что у меня появятся внуки, и жизнь в доме снова забьет ключом.
Но в монастырь он все же ушел, был сначала послушником, позже был пострижен в монахи и рукоположен в иеродиакона, это значит, что он не просто монах, но и священник. Я украдкой хожу в тот монастырь на службы, прячусь за колонной и любуюсь своим сыном, он хоть и сильно похудел, но при этом стал еще более красив в этих черных одеждах, а его глаза и лицо как будто светятся. Но мое материнское сердце сжимается каждый раз, как я вижу его, мне кажется, как будто моего сына, как и его отца, больше нет в этом мире, а это все мои воспоминания или фантазия. Поэтому я до сих пор не могу принять происходящего, и не знаю, права ли я была, что отпустила его?
Православная Жизнь
Ребёнок решил, что его будущее связано с Церковью, видит себя священником или монахом — что делать родителям?
Кто выбирает путь служения Церкви?
Ребёнок решил связать свою жизнь с Церковью? Это очень хорошее и благое желание — служить Богу, молиться Ему, трудиться Ему во славу. Однако здесь принципиально важно, из какой семьи этот ребёнок. По моим наблюдениям, жизнь с Церковью связывают три категории людей. Первая — те, кто вырос в церковной среде. Это, как правило, дети священнослужителей или работающих в храме людей. Для них Церковь — их дом, она им родная, знакомая и они без неё себя не видят. В такой ситуации родители только радуются, что ребёнок выбирает служение Богу и людям.
Вторая категория — это люди, которые пришли в Церковь через какие-то скорби или искушения — например, болезни, проблемы, испытания. Как правило, они приходят в храм в осознанном возрасте и нередко решают связать свою дальнейшую жизнь со священническим или монашеским служением.
Третья категория — это молодые люди, которые в Церкви видят нечто эзотерическое, тайное, скрытое от непосвящённых. Как правило, это случайные люди. Когда мой сын поступал, мне довелось пообщаться с юношей такого склада ума. Он поступил, но через время увидел церковную жизнь изнутри и разочаровался. Оказалось, что она совсем не похожа на то, что он себе намечтал. Таким образом, служить Церкви — дело хорошее, но надо смотреть на реальность: готов ли ребёнок к такому служению?
Я говорю об этом, потому что имею определённый опыт. Когда молодой человек, который не вырос в Церкви, приходит в храм — что он видит? Красиво одетого священника, хорошо поющий хор, благочестивых прихожан — то есть внешнюю красоту. Однако реальность не совпадает с такой картинкой, и впоследствии это обнаруживается. Почему так? — потому что красивых больших храмов, расположенных в центре города, мало, большинство же находится на периферии. Там нет хорошо поющего хора, особо красивого убранства, но нередко есть нужда и различные проблемы. Когда молодые люди сталкиваются со всем этим, происходит разочарование: они ожидали совсем другого. Например, внимания, какого-то особого к себе отношения, всего готового — а этого может и не быть.
Правда жизни
Приведу в пример самого себя. С 2014 года я служу в Зайцево. Это разрушенный войной посёлок, в котором есть один храм на 600-700 постоянных жителей. По меркам современного молодого человека у меня очень скромное жалование плюс множество социально-бытовых проблем, которые я на сегодняшний день решить не могу. Помимо этого, моё служение здесь связано с риском для жизни — как моей лично, так и нашей семьи. Но когда я шёл в священники, то понимал, куда иду и зачем, и что в священнической жизни может быть всякое. Почему я это осознавал? Потому что вырос в семье священника и видел священническую жизнь воочию. Моё решение было абсолютно осознанным.
В реальной же жизни молодые люди часто совсем не осознают, на что идут. Человек хочет быть священником, но не готов к тяготам и проблемам такой жизни — которых, сразу скажу, может быть очень много. Поэтому, если молодой человек хочет связать свою жизнь с Церковью, ему надо постараться как можно полнее познакомиться с бытом священства. Для этого мало раз в неделю ходить в центральный храм. Нужно поездить по другим приходам, посмотреть, как там живут, поговорить с духовенством и прихожанами — чтобы знать, что ждёт впереди. Если человек идёт служить Богу, то многие ценности и социальные стандарты, которые приветствуются в современном мире, он может не получить. В Церкви нужно иметь совсем иное мышление и приоритеты. Думаю, что человека с мирскими ценностями здесь, скорее всего, ждёт разочарование.
Какие качества характера нужны, чтобы служить Церкви?
Главное качество человека, избравшего путь служения Церкви — это жертвенность. Священник, идя служить на приход, жертвует очень многим. Зачастую это интересы его семьи, потому что его в любое время могут вызвать причастить, исповедовать, соборовать, послужить — и он должен подняться и поехать. Также он жертвует своими финансовыми интересами — сейчас много приходов, где батюшки в прямом смысле слова выживают. Как я уже говорил, центральных городских храмов мало, и никто не даст гарантии, что вы в них попадёте. Если молодой человек хочет зарабатывать деньги, то ему явно не сюда. В Церкви деньги не зарабатывают, для этого нужно идти в бизнес. Вопреки распространённому стереотипу о «попах на мерседесах», мерседесов у нас нет.
Тот, кто идёт в Церковь, должен иметь готовность жертвовать. Большинство же молодых людей к этому не готовы. Они думают, что священник послужил, приехал домой — и никому ничего не должен, но это не так. Есть приходы, где нужно искать уголь или дрова для отопления храма, изыскивать средства для его ремонта — и это всё очень и очень тяжело. Если молодой человек готов жертвовать своим здоровьем, материальным благополучием, своими интересами ради служения Богу — тогда милости просим. Священство — это не работа, это служение. Мы служим Богу в самых разных условиях, многие из которых не совпадают с желаниями современных молодых людей.
Если ребёнок явно не готов к служению Церкви, что делать родителям?
Если родители видят, что их чадо пребывает в иллюзиях относительно церковной жизни, я бы посоветовал им сначала поговорить с ним, а потом показать реальную приходскую жизнь. Для этого нужно обратиться в какой-нибудь периферийный храм и попросить настоятеля дать молодому человеку какое-то послушание. На приходе всегда есть необходимость в работниках: поработать на храмовой территории, убрать, потрудиться волонтёром, помочь нуждающимся. Опытный священник всегда найдёт мечтательному юноше послушание, от которого вся мечтательность быстро уйдёт.
Как быть, если ребёнок решил стать монахом?
У меня есть твёрдое убеждение, что в монахи может идти только человек, который имеет достаточный жизненный опыт. Я знаю массу случаев, когда молодые люди принимали постриг, а впоследствии разочаровывались. Монашество — это предельно осознанный выбор. Я убеждён, что делать его нужно не в ранней юности, а намного позже. Помню, как однажды ко мне подошёл молодой человек, который сказал, что и он сам, и родители видят его монахом. У него вообще не было никакого жизненного опыта. Я спросил: ты уверен, что спустя годы не бросишь монастырь и не уйдёшь в мир? Он ответит: «Нет, не уверен». «Тогда о каком монашестве может идти речь?» — подытожил я.
Думаю, такому молодому человеку можно предложить пойти в монастырь послушником или трудником. Пусть юноша или девушка возьмёт благословение, поедет, поживёт в монастыре, поработает там — тогда и увидит, что такое монашеская жизнь. Через некоторое время будет ясно, для него она или нет. Монахи — особые люди с особым отношением к жизни. Решение стать монахом должно вынашиваться не пару месяцев, а годами. Так что моя рекомендация однозначна: не спешить и пожить в монастыре послушником.
Как выбрать семинарию?
Как правило, нам ментально ближе те семинарии, которые расположены ближе. Например, у жителей Западной Украины есть Почаевская лавра, они её любят, и потому молодые люди там идут в Почаевскую семинарию. Жители Центральной Украины чаще поступают в Киевскую. У нас большинство священников оканчивало либо Одесскую, либо Киевскую семинарию. Молодому человеку надо прийти на приём к правящему архиерею, который выслушает его и подскажет, куда лучше поступить. Ему обычно виднее, потому что он в курсе того, куда как добираться и где какие требования. Наш владыка всегда выслушивает пожелания ребёнка и его родителей, прежде чем благословить. Думаю, такой способ выбора семинарии — самый лучший.
Как быть молодому человеку, если он хочет служить Церкви, а его родители — неверующие?
У меня в храме пономарит молодой человек, у которого мама неверующая, сам же он очень благочистивый. Повлиять на его маму я не могу и не хочу, потому что считаю, что Господь Сам приведёт такого человека к вере, если на то есть Его воля. А в молодом человеке я вижу искреннюю веру и всячески его поддерживаю, потому что он светится от любви к Богу. Что делать в такой ситуации молодым людям? Положиться на Бога! Переубедить родителей им всё равно не удастся, поэтому пусть Господь Сам разберётся и с ними, и с их ребёнком. Молодым людям я рекомендовал бы заручиться поддержкой священника. Думаю, это не будет проблемой, потому что нам всегда нужны умные, трудолюбивые священники, которые будут служить Богу и людям и трудиться на благо Церкви. Если юноша такой, его обязательно поддержат.
Как не попасть под влияние младостарцев и «особо благодатных батюшек»?
Я очень негативно отношусь к младостарчеству! Оно, к сожалению, до сих пор очень распространено. Знаю, что есть храмы, где организовывают специальные туры «к старцу такому-то». Я бы посоветовал поклонникам «старцев» подумать о том, что истинно святые люди всегда уходили от мира, никогда не стремились к популярности и всячески избегали славы. Такие святые, как преподобные Серафим Саровский и Сергий Радонежский не бежали к людям — люди шли к ним.
У меня скептическое отношение к младостарчеству, потому я бы посоветовал воздерживаться от паломнических поездок ко всевозможным «благодатным батюшкам». Есть храм, где вам хорошо и комфортно — пойдите, помолитесь, исповедуйтесь, причаститесь. А заниматься духовным туризмом, кататься по всевозможным монастырям и искать себе какого-то особо духовного старца, на мой взгляд, не стоит. И тем более не стоит пытаться пристроить к такому «духовному наставнику» своего ребёнка, это может быть очень опасно.
Есть ли ситуации, когда ребёнку стоит помешать идти служить в Церкви?
Любой родитель прекрасно знает своё дитя. Если папа и мама видят, что ребёнок мнительный, оторван от жизни, полон иллюзий — не надо ему ничего запрещать. Запреты, особенно категорические, не приводят ни к чему хорошему. Всегда можно найти пути, которые помогут избавиться от иллюзий. Мы уже говорили, что ребёнок может поработать на послушании в монастыре или на приходе. Прежде чем это осуществить, родители должны поговорить со священником и объяснить ему ситуацию. Пусть он тоже посмотрит на ребёнка и сделает свои выводы. Поверьте, у батюшки хватит опыта, чтобы разобраться, может тот или иной юноша быть священником или нет.
Когда мой сын поступал, сразу было видно, кто понимает, куда и зачем идёт — и кто оторван от жизни. Конечно, мудрый пастырь не будет делать скоропалительные выводы, он наверняка предложит ребёнку какое-то время послужить при его храме, чтобы понаблюдать за ним, и только спустя время даст свой ответ как родителям, так и их чаду. А вот ломать и запрещать ничего не надо, это только подогреет желание сделать наперекор, приведёт к конфронтации и конфликтам. Зачем вам это?
Другие пути служения
Давайте будем помнить, что служить Богу и Церкви можно не только будучи священником или монахом. Можно быть пономарём в храме, послушником в монастыре, волонтёром, преподавателем воскресной школы, организовывать различные мероприятия. Есть православные СМИ, порталы и сайты, где трудятся журналисты, программисты, дизайнеры, фотографы, редакторы. Можно закончить семинарию или академию и стать преподавателем духовного учебного заведения. Можно изучать богословие или библеистику, заниматься благотворительностью, выпускать православную литературу — областей служения просто не счесть! Причём порой пользы от такого служения ничуть не меньше, а то и больше, чем у некоторых священников на приходе, главное ведь — отношение к своему труду, а не наличие или отсутствие сана.
Любой приход, любая община нуждается в активных верующих людях, готовых помогать Церкви. Это повара, которые нужны при каждом монастыре и храме, певчие и регенты, которые везде на вес золота, профессиональные преподаватели воскресных школ, которых все ищут. А псаломщики, уставщики, просфорницы? Главное — чтобы у человека было желание послужить Церкви, а уж найти форму своего служения он всегда сможет.
Протоиерей Николай Марковский