суррогатное материнство судебная практика
Суррогатное материнство судебная практика
Разрешение споров, возникших в связи с применением
вспомогательных репродуктивных технологий
30. Лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений (абзац первый пункта 4 статьи 51 СК РФ).
Вместе с тем судам следует иметь в виду, что положения абзаца первого пункта 3 статьи 52 СК РФ, согласно которым супруг, давший в порядке, установленном законом, согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, не вправе при оспаривании отцовства ссылаться на эти обстоятельства, не содержат запрета на оспаривание им записи об отцовстве по иным основаниям.
В целях правильного разрешения иска об оспаривании отцовства лицом, записанным в качестве отца ребенка, рожденного в результате применения названных методов, судам следует, в частности, проверить такие юридически значимые обстоятельства, как: имело ли место рождение ребенка в результате применения метода искусственного оплодотворения или имплантации эмбриона, добровольно ли и осознанно ли было дано указанным лицом согласие на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, на какой срок было дано такое согласие и не было ли оно отозвано до истечения этого срока, не истек ли данный срок на момент проведения искусственного оплодотворения или имплантации эмбриона, давал ли истец согласие на использование при применении названных методов донорского биологического материала.
В соответствии с абзацем вторым пункта 4 статьи 51 СК РФ лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери).
С учетом положений части 9 статьи 55 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ правило, предусмотренное абзацем вторым пункта 4 статьи 51 СК РФ, распространяется также на случаи, когда договор на вынашивание ребенка суррогатной матерью заключен одинокой женщиной.
Вместе с тем судам следует иметь в виду, что в случае, если суррогатная мать отказалась дать согласие на запись родителями указанных выше лиц (потенциальных родителей), то данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребенка и передаче им ребенка на воспитание.
В целях правильного рассмотрения дела суду, в частности, следует проверить, заключался ли договор о суррогатном материнстве и каковы условия этого договора, являются ли истцы генетическими родителями ребенка, по каким причинам суррогатная мать не дала согласия на запись истцов в качестве родителей ребенка, и с учетом установленных по делу обстоятельств, а также положений статьи 3 Конвенции о правах ребенка разрешить спор в интересах ребенка.
32. По смыслу семейного законодательства (пункт 4 статьи 51 СК РФ), рождение ребенка с использованием супругами (одинокой женщиной) донорского генетического материала не влечет установления родительских прав и обязанностей между донором и ребенком независимо от того, было данное лицо известно родителям ребенка или нет (анонимный донор).
С учетом этого лицо, являвшееся донором генетического материала, не вправе при разрешении требований об оспаривании и (или) установлении отцовства (материнства) ссылаться на то обстоятельство, что оно является фактическим родителем ребенка.
По этим же основаниям не могут быть удовлетворены и требования лиц, записанных в качестве родителей (единственного родителя) ребенка, об установлении отцовства в отношении лица, являвшегося донором генетического материала, с использованием которого был рожден ребенок.
Детям из пробирки закон не писан: как регулируют суррогатное материнство
Законно, но туманно
Россия – одна из немногих стран, где суррогатное материнство разрешено, в том числе на коммерческой основе. Стоимость такой услуги для будущих родителей через агентства может сильно различаться в зависимости от пакета услуг. Московские клиники называют цену в 2,4 млн руб. (GMS ЭКО), 2,5 млн руб. («АльтраВита»). Переменных для ценообразования немало: медицинское сопровождение, процесс переноса эмбриона (по закону для него не может быть использована яйцеклетка суррогатной матери), вознаграждение для суррогатной мамы, другие траты, связанные с ведением беременности, роды (если выбирается платная клиника), а также юридическое сопровождение. На ресурсах указывается, что вознаграждение для сурмамы, как правило, составляет около 1 млн руб. Юридическая часть вопроса по важности сравнима со сложной репродуктивной технологией: суррогатная мать по российскому законодательству может оставить ребенка себе.
С родителями заключается договор, где описываются детали и условия. В конечном счете для законодателя имеет смысл только соглашение суррогатной матери, которое приносят родители ребенка в ЗАГС. Также должно быть нотариально заверенное согласие мужа, если он есть у суррогатной матери. Как правило, посредником в таких вопросах выступают медицинские центры и они же предоставляют юридическое сопровождение. Но тем не менее заставить суррогатную мать отдать ребенка нельзя.
В РФ нет специального закона, который бы регулировал суррогатное материнство, но отдельные положения о нем закреплены сразу в нескольких документах. В ФЗ № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» ст. 55 («Применение вспомогательных репродуктивных технологий») закреплены основные положения. Там же говорится, что «суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которой вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям». Медицинские показания, которые нужны для процедуры, перечислены в приказе Минздрава «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению».
а) отсутствие матки (врожденное или приобретенное);
б) деформация полости или шейки матки при врожденных пороках развития или в результате заболеваний;
в) патология эндометрия (синехии, облитерация полости матки, атрофия эндометрия);
г) заболевания (состояния), включенные в Перечень противопоказаний;
д) неудачные повторные попытки ЭКО (три и более) при неоднократном получении эмбрионов хорошего качества, перенос которых не приводит к наступлению беременности;
е) привычное невынашивание беременности (три и более самопроизвольных выкидыша в анамнезе).
Еще один документ, в котором говорится об этой репродуктивной технологии, – Семейный кодекс (п. 4 ст. 51). В нём закреплено положение о том, что суррогатная мать может оставить ребенка себе: «Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)». Похожие тезисы есть и в законе «Об актах гражданского состояния». Если суррогатная мать не отдает ребенка, то оспорить это можно в суде. В частности, такие споры рассматривал Верховный суд.
Следующие шаги
Российский законодатель пришел к тому, чтобы усовершенствовать уже существующие механизмы. Члены Совфеда в мае 2018 года внесли законопроект № 473140-7. В нем предлагается закрепить порядок для ЗАГС по регистрации таких детей. «Положения Семейного кодекса РФ и № 143-ФЗ предусматривают только один из нескольких случаев регистрации ребенка, родившегося в результате реализации применения репродуктивных методов, тем самым нарушаются права одиноких женщин и лиц, не состоящих в браке», – сообщается там. Пока законопроект не прошел даже первое чтение. Но и международный опыт показывает, что быстро прийти к безусловному регулированию не получится из-за тонкости вопроса. В Госдуму в начале 2017 года вносили законопроект №133590-7, в котором предлагалось запретить суррогатное материнство. «Для «передачи» ребенка от суррогатной мамы к «родителям-заказчикам» не требуется даже процедура усыновления, что еще больше выводит договор об оказании соответствующих услуг за пределы правового поля и может привести к нарушению прав детей, рожденных таким способом», – мотивировали авторы проекта свою инициативу. Поддержку инициатива не нашла, и проект провалился в первом чтении.
Позиционирование ребёнка не как личности, а как некоего объекта сделки, по существу – как неодушевлённого объекта, которому атрибутируются признаки товара и потребительские товарные свойства, стало основным аргументом в пользу полного запрета суррогатного материнства в Германии.
Из пояснительной записки проекта о запрете суррогатного материнства.
В Европе отношение к суррогатному материнству преимущественно настороженное. Например, оно полностью запрещено в Австрии, Германии, Норвегии, Швеции и Франции. Некоммерческая форма (когда сурмать не получает деньги за услугу) разрешается в Великобритании, Испании, Дании и некоторых других странах. А в Бельгии и Греции эта сфера отношений вообще не регулируется.
Великобритания была одной из первых стран, которые внесли это понятие в законодательство. Долгое время суррогатное материнство там было запрещено, но после его разрешили исключительно на некоммерческой основе. Летом этого года законодательная комиссия страны вновь обратилась к необходимости реформировать сферу, рассказывает The Guardian. Предлагается создать национальный реестр суррогатных матерей, чтобы при необходимости дети могли получить информацию о своем происхождении. Также комиссия советует создать специальный регулятор над организациями, которые участвуют в процессе. Предлагается отрегулировать законы для скорейшего процесса получения родительского приказа: сейчас на то, чтобы новые родители получили права, может уйти много месяцев.
Судьи не пришли к единому мнению, как следует регистрировать родившихся от суррогатной матери детей
 |
| funfamilyfoto / Depositphotos.com |
Государственная регистрация ребенка, родившегося от суррогатной матери, производится по заявлению супругов при предоставлении ее согласия и документа, подтверждающего факт рождения ребенка (п. 5 ст. 16 Федерального закона от 15 ноября 1997 г. № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния», далее – Закон № 143-ФЗ). Положения закона закрепляют право быть записанными в качестве родителей только лиц, состоящих в браке между собой и давших свое согласие на применение методов вспомогательных репродуктивных технологий (п. 4 ст. 51 Семейного кодекса). В связи с этим органы, осуществляющие государственную регистрацию актов гражданского состояния (далее – органы ЗАГС) отказывают в регистрации рождения детей гражданам, не состоящим в браке, а также одиноким женщинам и мужчинам. Рассмотрим более подробно судебную практику по этим делам.
Регистрация ребенка, рожденного от суррогатной матери, лицами.
Не состоящими в зарегистрированном браке
Так, суд первой инстанции отказал в удовлетворении исковых требований гражданам о регистрации ребенка, рожденного от суррогатной матери, в связи с тем, что они между собой не состояли в браке (апелляционное определение Московского городского суда от 18 июля 2016 г. № 33-27809/16). По мнению суда, только лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания с ее согласия, могут быть записаны родителями ребенка (п. 4 ст. 51 Семейного кодекса РФ). Районный суд не принял во внимание тот факт, что, согласно выписному эпикризу истцы имели генетическую связь с ребенком и у них было согласие от суррогатной матери на запись их родителями новорожденного.
Однако суд апелляционной инстанции не согласился с выводами нижестоящего суда. Он отметил, что граждане по своему усмотрению могут распоряжаться принадлежащими им правами, вытекающими из семейных отношений (ст. 7 Семейного кодекса РФ). При этом в законодательстве прямо предусмотрено, что мужчина и женщина, как состоящие, так и не состоящие в браке, имеют право на применение вспомогательных репродуктивных технологий при наличии согласия обеих сторон на медицинское вмешательство (ч. 3 ст. 55 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», далее – Закон № 323-ФЗ). Таким образом, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что не предусмотрены какие-либо запреты или ограничения на применение вспомогательных репродуктивных технологий в зависимости от супружеского статуса лиц, желающих воспользоваться ими. В связи с этим решение суда первой инстанции было отменено и принято новое, удовлетворяющее требования истцов и обязывающее орган ЗАГС записать их родителями ребенка, рожденного от суррогатной матери.
Одинокой матерью
Если рассматривать дела, где истицей выступала одинокая женщина, то несмотря на прямое закрепление в законе (п. 3 ст. 55 Закона № 323-ФЗ) ее права применять вспомогательные репродуктивные технологии, органы ЗАГС отказывали в регистрации детей, рожденных при участии суррогатной матери, и им приходилось обращаться в суд за восстановлением своих прав.
Так, в одном случае при вынесении решения в пользу одинокой женщины суд обосновал свою позицию следующим образом (решение Туапсинского городского суда Краснодарского края от 24 ноября 2016 г. по делу № 2а-1633/16):
Другой суд общей юрисдикции по аналогичному делу также встал на сторону одинокой женщины (решение Мещанского районного суда города Москвы от 13 марта 2018 г. по делу 2а-0121/2018 1 ).
Обстоятельства данного дела заключались в следующем. Истица – генетическая мать, суррогатная мать и медицинская клиника заключили договор, согласно которому генетической матери, являющейся одинокой женщиной, оказываются медицинские услуги по диагностике и лечению бесплодия методами вспомогательных репродуктивных технологий. В результате этого у суррогатной матери родились две девочки. Несмотря на то, что она предоставила согласие на государственную регистрацию рождения детей с указанием истицы в качестве их матери, орган ЗАГС отказал. Он обосновал это тем, что родителями ребенка могут быть записаны только супруги, а истица в браке не состоит.
Суд общей юрисдикции, не разделяя точку зрения органа ЗАГС, указал, что договор на вынашивание ребенка суррогатной матерью может быть заключен одинокой женщиной и отказ в регистрации ее в качестве матери является неправомерным (ч. 9 ст. 55 Закона № 323-ФЗ). На основании этого районный суд удовлетворил требования истицы и обязал орган ЗАГС записать ее матерью родившегося ребенка.
Бабушкой
При этом матерью ребенка, родившегося от суррогатной матери, может быть записана женщина, которая биологически является его родственником – например, бабушкой (решение Прикубанского районного суда города Краснодара от 1 ноября 2016 г. по делу № 2-13109/2016). Несмотря на на то, что происхождение ребенка от матери устанавливается на основании медицинских документов или иных доказательств, подтверждающих рождение ребенка ею (п. 1 ст. 48 Семейного кодекса РФ). Суть рассматриваемого судом дела заключалась в следующем. Истица являлась матерью лица, который в силу тяжелого заболевания произвел криоконсервацию его биологического материала (эякулята). Данный материал она использовала после его смерти, согласно заключенному договору об оказании услуг между ней и суррогатной матерью. При этом истица в браке не состояла, и на основании этого орган ЗАГС отказался указывать истицу матерью родившегося ребенка.
Районный суд вынес решение в пользу женщины, указав следующее:
При этом имеется и противоположное решение по аналогичному делу. Так, районный суд отказал в удовлетворении исковых требований истице, в связи с тем, что она не состояла в браке (решение Бабушкинского районного суда г. Москвы от 28 апреля 2011 г. по делу № 2-2222/11 2 ). Этой же позиции придерживался суд апелляционной инстанции, оставив решение районного суда без изменения (апелляционное определение Московского городского суда г. Москвы от 16 января 2014 г. по делу № 33-0819/2014 3 ).
Одиноким отцом
Противоречивая судебная практика наблюдается при признании одинокого мужчины отцом ребенка, рожденного от суррогатной матери.
Согласно ряду судебных решений суды общей юрисдикции не раз признавали, что нет запретов или ограничений относительно возможности для женщины или для мужчины, не состоящих в браке, реализовать себя как мать или отец с применением методов вспомогательных репродуктивных технологий (решение Бабушкинского районного суда г. от 4 августа 2010 г. по делу № 2-2745/10, решение Смольнинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 4 марта 2011 г. по делу №2-1601/11, решение Тверского районного суда г. Москвы от 25 марта 2011 г. по делу № 2-1894/2011). При принятии решения в пользу истцов суды также сослались на то, что действующее законодательство исходит из равенства прав, в том числе и для мужчин (ч. 3 ст. 19 Конституции РФ).
Однако имеется и противоположное решение, когда в одной такой ситуации суд встал на сторону органа ЗАГС (решение Тушинского районного суда города Москвы от 19 марта 2014 года по делу № 2-1472/2014). Мужчина обратился в орган ЗАГС для регистрации двоих детей, рожденных от суррогатной матери. При этом просил в графе «мать» поставить прочерк или указать, что неизвестна. Орган ЗАГС отказал в регистрации рождения детей в связи с тем, что истец не состоит в браке, несмотря на представленное согласие от суррогатной матери и ее супруга на запись истца единственным родителем рожденных детей.
Суд первой инстанции отказал истцу в удовлетворении исковых требований. Свою точку зрения суд обосновал тем, что при регистрации рождения ребенка сведения об отце вносятся на основании свидетельства о браке родителей, по совместному заявлению отца и матери или по заявлению матери ребенка, если отцовство не установлено (п. 3 ст. 48, п. 2 ст. 51 Семейного кодекса РФ). Однако, законодательно не закреплен порядок государственной регистрации рождения и записи родителей ребенка, рожденного у неизвестной матери – анонимного донора клеток, выношенного и рожденного суррогатной матерью. Суд не принял во внимание представленный истцом акт из медицинского центра, подтверждающий его отцовство в отношении детей, так как данный документ вступает в противоречие с положениями, регламентирующими порядок внесения сведений о родителях ребенка в книгу записи рождения.
При этом суд апелляционной инстанции согласился с выводами нижестоящего суда и отказал в удовлетворении жалобы (апелляционное определение Московского городского суда от 22 июля 2014 г. по делу № 33-29316/2014 4 ).
Изменения, предложенные членами Совета Федерации, о внесении изменений в Семейный кодекс РФ и Закон № 143-ФЗ
В связи с рассогласованностью норм, регулирующих регистрацию детей, рожденных от суррогатной матери, члены Совета Федерации еще год назад подготовили проект федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части государственной регистрации рождения ребенка, в результате применения вспомогательных репродуктивных технологий» 5 (далее – Законопроект). Они хотят внести в Семейный кодекс РФ и Закон № 143-ФЗ изменения, которые позволят мужчине и женщине, как состоящим, так и не состоящим в браке, а также одинокой женщине, давшим согласие на применение вспомогательных репродуктивных технологий, быть записанными родителями (родителем) ребенка в книге записей рождения. По мнению сенаторов, разработанные изменения позволят избежать нарушений прав одиноких женщин и лиц, не состоящих в браке, а также уменьшения количества рассматриваемых судами дел по данному вопросу. На данный момент законопроект включен для рассмотрения в примерную программу весенней сессии Госдумы в мае.
Рассмотренная судебная практика показывает, что у судей имеется различная позиция по вопросу регистрации детей, рожденных от суррогатной матери. В случае, если будет принят закон на основе указанного выше законопроекта, позволяющий регистрировать рождение ребенка по заявлению лиц, не состоящих в браке между собой и одинокой женщиной, то, возможно, это позволит устранить существующие противоречия в судебной практике. Однако управляющий партнер юридической компании «ЭНСО» Алексей Головченко отметил, что инициаторы проекта не предусмотрели ряд нюансов. «Почему в качестве биологического родителя может быть записана одинокая женщина, а одинокий мужчина нет?» – спрашивает он. Эксперт подчеркнул, что существуют мужчины, которые хотят иметь детей от суррогатной матери и их права тоже должны быть защищены. С ним согласна юрист Европейской Юридической Службы Ольга Широкова. Она считает, что факт регистрации ребенка, родившегося вследствие реализации программы суррогатного материнства как у супружеской пары, так и у одинокого родителя, должен регулироваться одними и теми же статьями и требованиями закона. Эксперт добавила, что необходимо также урегулировать вопрос, касающихся регистрации ребенка, рожденного от суррогатной матери, которая в силу объективных причин не может дать на это свое согласие (например, из-за смерти при родах). В связи с этим Ольга Широкова предложила считать основанием для регистрации рождения ребенка договор суррогатного материнства, заключенный между женщиной, родившей ребенка (суррогатной матерью) и нареченными родителями, согласившимися на имплантацию эмбриона.
Суррогатное материнство судебная практика
Программа разработана совместно с АО «Сбербанк-АСТ». Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.
Обзор документа
Определение Конституционного Суда РФ от 15 мая 2012 г. N 880-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю. на нарушение их конституционных прав положениями пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»»
Определение Конституционного Суда РФ от 15 мая 2012 г. N 880-О
«Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю. на нарушение их конституционных прав положениями пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»»
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,
заслушав заключение судьи А.Н. Кокотова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю., установил:
1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации граждане Ч.П. и Ч.Ю. оспаривают конституционность пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации в части, определяющей порядок записи в книге записей рождений родителей ребенка, рожденного в результате применения такой вспомогательной репродуктивной технологии, как суррогатное материнство, и пункта 5 статьи 16 Федерального закона от 15 ноября 1997 года N 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния», устанавливающего требование о необходимости представления при государственной регистрации рождения ребенка по заявлению супругов, давших согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, документа, выданного медицинской организацией и подтверждающего факт получения согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери), на запись указанных супругов родителями ребенка.
По мнению заявителей, положения пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния» противоречат статьям 19 и 38 ( части 1 и 2 ) Конституции Российской Федерации, поскольку допускают возможность регистрации генетических родителей в книге записей рождений в качестве родителей ребенка, рожденного суррогатной матерью, исключительно при наличии ее согласия на совершение такой записи.
В соответствии с Декларацией прав ребенка от 20 ноября 1959 года, предусматривающей, что ребенок ввиду его физической и умственной незрелости нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения, Конвенция о правах ребенка от 20 ноября 1989 года, являющаяся в силу статьи 15 ( часть 4 ) Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации, обязывает государства-участники обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходимы для его благополучия ( пункт 2 статьи 3 ), и принимать все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительные меры с целью защиты ребенка от всех форм физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления ( пункт 1 статьи 19 ).
Европейский Суд по правам человека применительно к статье 8 «Право на уважение частной и семейной жизни» Конвенции о защите прав человека и основных свобод указывал, что национальные власти обязаны соблюдать справедливый баланс между конкурирующими интересами и при определении такого баланса особое значение придавать коренным интересам ребенка, которые в зависимости от их характера и важности могут иметь приоритет над аналогичными интересами родителей (например, решение от 24 ноября 2005 года по вопросу приемлемости жалобы N 16153/03 «Владимир Лазарев и Павел Лазарев против России»).
Семейное законодательство, конкретизируя положения Конституции Российской Федерации и актов международного права, как следует из статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации, исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав ( пункт 1 ); регулирование семейных отношений осуществляется в соответствии с принципами добровольности брачного союза мужчины и женщины, равенства прав супругов в семье, разрешения внутрисемейных вопросов по взаимному согласию, приоритета семейного воспитания детей, заботы об их благосостоянии и развитии, обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних и нетрудоспособных членов семьи ( пункт 3 ); запрещаются любые формы ограничения прав граждан при вступлении в брак и в семейных отношениях по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности; права граждан в семье могут быть ограничены только на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов других членов семьи и иных граждан ( пункт 4 ).
В соответствии со статьей 7 Семейного кодекса Российской Федерации граждане по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им правами, вытекающими из семейных отношений (семейными правами), в том числе правом на защиту этих прав, если иное не установлено Семейным кодексом Российской Федерации; осуществление членами семьи своих прав и исполнение ими своих обязанностей не должны нарушать права, свободы и законные интересы других членов семьи и иных граждан ( пункт 1 ); семейные права охраняются законом, за исключением случаев, если они осуществляются в противоречии с назначением этих прав ( пункт 2 ).
Государственная поддержка семьи, материнства, отцовства, детства, направленная в том числе на повышение уровня рождаемости, предполагает наличие правовых механизмов, которые обеспечивали бы институту семьи эффективную защиту, адекватную целям социальной и экономической политики Российской Федерации на конкретно-историческом этапе, а также уровню экономического развития и финансовым возможностям государства ( Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 декабря 2011 года N 28-П).
Суррогатное материнство, согласно статье 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям ( часть 9 ); суррогатной матерью может быть женщина в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет, имеющая не менее одного здорового собственного ребенка, получившая медицинское заключение об удовлетворительном состоянии здоровья, давшая письменное информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство; женщина, состоящая в браке, зарегистрированном в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, может быть суррогатной матерью только с письменного согласия супруга; суррогатная мать не может быть одновременно донором яйцеклетки ( часть 10 ).
Инструкция по применению методов вспомогательных репродуктивных технологий, утвержденная приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 26 февраля 2003 года N 67 (зарегистрирован в Министерстве юстиции Российской Федерации 24 апреля 2003 года N 4452), закрепляющая порядок участия генетических родителей и суррогатной матери в программе «суррогатное материнство», предусматривает, в частности, обязательное наличие их письменного информированного согласия на участие в этой программе, а также медицинские показания к суррогатному материнству и требования, которым должна отвечать суррогатная мать.
Государственная регистрация рождения ребенка, выношенного суррогатной матерью, осуществляется в общем порядке с особенностями, закрепленными оспариваемыми заявителями положениями. Так, в соответствии с пунктом 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации лица, состоящие в браке между собой и давшие согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери). В силу пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния» при государственной регистрации рождения ребенка по заявлению супругов, давших согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, одновременно с документом, подтверждающим факт рождения ребенка, должен быть представлен документ, выданный медицинской организацией и подтверждающий факт получения согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери), на запись указанных супругов родителями ребенка.
4. Таким образом, оспариваемые заявителями законоположения их конституционные права в указанном ими аспекте не нарушают, а потому их жалоба, как не отвечающая требованиям допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, закрепленным в статьях 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.
Проверка же законности и обоснованности судебных решений, вынесенных по делу заявителей, не относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации ( статья 125 Конституции Российской Федерации и статья 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»).
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации определил:
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю., поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
Особое мнение судьи
Конституционного Суда Российской Федерации С.Д. Князева
Проголосовав против принятия Конституционным Судом Российской Федерации Определения от 15 мая 2012 года N 880-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч.П. и Ч.Ю. на нарушение их конституционных прав положениями пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния», считаю необходимым объяснить свою позицию по вопросу, поднятому заявителями.
Соответствие положений пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния» упомянутым конституционным требованиям вызывает большие сомнения. По сути, закрепляя исключительную прерогативу суррогатной матери в разрешении вопроса о наделении генетических (биологических) родителей материнскими и отцовскими правами, законодатель остается безучастным к интересам лиц, чьи половые клетки использовались для оплодотворения женщины, вынашивающей плод. Тем самым создается легальная почва для нарушения баланса конституционных ценностей и умаления прав и законных интересов не только генетических родителей, но и ребенка, рожденного в результате применения соответствующей вспомогательной репродуктивной технологии.
С медико-биологической точки зрения рождение ребенка с использованием указанной технологии предполагает «соучастие» генетических родителей и суррогатной матери. Вследствие этого сами по себе вынашивание и роды не могут служить достаточным основанием признания за последней неограниченной свободы усмотрения в определении обладателей родительских прав. Очевидно, что отказ суррогатной матери от исполнения своих обязательств перед лицами, являющимися биологическими родителями ребенка, не может перечеркнуть их «природных» прав.
Следует принять во внимание и то обстоятельство, что целью суррогатного материнства как метода лечения бесплодия является предоставление состоящим в браке мужчине и женщине, которые не в силах самостоятельно реализовать репродуктивные права, возможности стать родителями своего генетического ребенка. В этой связи неминуемо возникает вопрос о том, насколько избранный законодателем вариант правового регулирования, снимающий, по мнению многих экспертов, в интересах детей даже потенциальную возможность споров по поводу прав на ребенка между суррогатной матерью и генетическими родителями, соответствует целевому предназначению института суррогатного материнства.
Не отрицая того, что вынашивание плода неизбежно порождает кровную связь между ребенком и суррогатной матерью, все же важно учитывать, что изначальной основой жизни рожденного таким образом человека является эмбрион, полученный путем экстракорпорального оплодотворения половых клеток генетических родителей. В силу этого безусловный приоритет родительских притязаний суррогатной матери далеко не бесспорен и, по крайней мере, нуждается в оценке на предмет соответствия статье 38 ( части 1 и 2 ) Конституции Российской Федерации, в том числе во взаимосвязи с ее статьей 19 ( части 1 и 2 ).
Защита и государственная поддержка материнства, отцовства и детства увязывается Конституцией Российской Федерации с приоритетами интересов семьи. И это понятно, так как только в семье создаются наилучшие условия для реализации прав и законных интересов родителей и детей. Понятно также и то, что наиболее благоприятной для психофизиологического комфорта семейного общежития, в особенности исходя из интересов ребенка, является полная семья. Вследствие этого трудно, если последовательно руководствоваться упоминавшимися конституционными нормами, тем более понять, почему, разрешая прибегать к услугам суррогатных матерей лишь лицам, состоящим в браке, закон абсолютно безучастно относится к тому, что решение суррогатной матери относительно юридического определения родителей ребенка во всех случаях является окончательным, даже если его следствием будет воспитание ребенка в неполной семье. Это тем более существенно потому, что согласно пункту 10 статьи 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» на роль суррогатной матери может претендовать только женщина, имеющая не менее одного здорового собственного ребенка.
В результате могут серьезно пострадать интересы «суррогатного» ребенка, который благодаря законодательной «заботе» о приоритетах выносившей и родившей его матери не только лишается возможности воспитываться в семье своих генетических родителей, но и объективно подвергается риску стать «безотцовщиной» и, как следствие, не получить родительской любви в той степени, в какой она могла бы достаться ему от биологических матери и отца. Все это заставляет серьезно задуматься об этических основаниях оспариваемых законоположений, а также о том, насколько они согласуются со статьей 55 ( часть 3 ) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой права и свободы человека и гражданина (включая права родителей и детей) могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Уместно будет напомнить и о Конвенции ООН о правах ребенка, согласно которой во всех действиях в отношении детей независимо от того, предпринимаются ли они учреждениями, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание должно уделяться наилучшему обеспечению интересов ребенка ( пункт 1 статьи 3 ). К сожалению, веские основания утверждать, что отечественный законодатель следует данным конвенционным требованиям, являющимся в силу статьи 15 ( часть 4 ) Конституции Российской Федерации составной частью российской правовой системы, в ситуации с суррогатным материнством отсутствуют.
Особо следует сказать и о защите конституционных интересов генетических отцов. В самом деле, как бы цинично это ни выглядело, когда речь идет о «конкуренции» материнских прав, она действительно имеет объективные предпосылки. Однако применительно к отцовству ребенка, рожденного суррогатной матерью, да еще к тому же не состоящей в браке (как это и имело место в деле заявителей), лишение генетического отца родительских прав исключительно «по прихоти» суррогатной матери оставляет открытым целый ряд вопросов. По понятным причинам наибольшее беспокойство среди них вызывает проблема соответствия избранного отечественным законодателем подхода требованиям статей 19 ( часть 3 ) и 38 ( часть 2 ) Конституции Российской Федерации, гарантирующих равенство родительских прав и обязанностей мужчин и женщин и равные возможности для их реализации.
При таких обстоятельствах перед Конституционным Судом России заявителями фактически поставлена задача, не касаясь исследования существа и значения суррогатного материнства, снять (или подтвердить) подозрения относительно неконституционности отдельно взятого его аспекта. Очевидно, что сделать это (независимо от результата) и вместе с тем, пусть даже косвенно, не засвидетельствовать «толерантное» отношение к соответствующей вспомогательной репродуктивной технологии чрезвычайно затруднительно. Однако, несмотря на возможность подобного рода издержек, Конституционный Суд все-таки не должен был отказывать заявителям в принятии их обращения к рассмотрению.