судебная практика по преднамеренному банкротству юридических лиц
«Стигматизация» банкротного права: как право банкротное решает задачи права уголовного. Обзор судебной практики по криминальным банкротствам
В 1996 году Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) сменил Уголовный кодекс РСФСР 1960 года. Существенные изменения в уголовном кодексе 1996 года коснулись именно экономических составов, в том числе для устранения наиболее негативных злоупотреблений против интересов кредиторов, впервые была установлена уголовная ответственность за неправомерные действия при банкротстве (статья 195 УК РФ).
В дальнейшем, самые существенные изменения статья 195 УК РФ претерпела в 2005 году, когда в редакцию от 19.12.2005 г., вступившую в силу 02.01.2006 г. была добавлена третья часть, предусматривающая уголовную ответственность за незаконное воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего, либо временной администрации кредитной организации.
Безусловно прогрессивные в момент принятия, положения статьи 195 УК РФ, увы, к настоящему моменту стали архаичными, как с точки зрения регулируемых отношений, так и с точки зрения юридической техники. Содержание нормы статьи 195 УК РФ почти полностью дублирует содержание статей 45, 46, 47 Закона РФ от 19.11.1992 № 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий».
Так, по результатам анализа почти 100 дел о привлечении к уголовной ответственности по указанной статье, выявлено, что, объективная сторона данного преступления чаще всего представляет из себя заключение сделок, целью которых является выбытие имущества из собственности юридического лица, имеющего признаки банкротства, по заниженной цене, либо вообще без оплаты по таким сделкам (часть 1 статьи), либо выполняется посредством совершения действий, которые нарушают очередность удовлетворения требований кредиторов должника, создавая преимущество перед определенными кредиторами (часть 2 статьи).
Указанное, в свою очередь, позволяет сделать вывод, что объективная сторона преступлений, охваченных составом статьи 195 особенной части УК РФ во многом совпадает с содержанием соответствующих норм Закона «О несостоятельности (банкротстве)» № 127-ФЗ в части оснований для признания сделок недействительными и привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц.
Сложившаяся ситуация приводит к появлению неоднозначно разрешаемых в теории и на практике вопросов квалификации преступлений, совершаемых в процедурах банкротства, составы которых попросту не способны охватить современные тенденции и скорость криминализации отношений в сфере несостоятельности, зачастую, маскируемые злоумышленниками под нормальные гражданско-правовые отношения сторон.
К примеру, несмотря на наименование статьи 195 УК РФ «Неправомерные действия при банкротстве», очевидно, что объективная сторона преступления, предусмотренного только частью 3 данной статьи может быть выполнена только после введения соответствующей процедуры банкротства, при этом, часть 1 и часть 2, соответственно, выполняются до введения любой из процедур банкротства в отношении должника, а сама формулировка «Неправомерные действия при банкротстве» предполагает признание арбитражным судом неспособности должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, а не наличие признаков банкротства, как обязательного элемента, сопутствующего объективной стороне преступлений, описываемых в части 1 и 2. Вместе с тем, в действующем уголовном законодательстве мы не найдем, что именно понимается под признаками банкротства
В то же время, если мы обратимся к законодательству банкротному, то увидим не одно толкование такого понятия как «признаки банкротства». Так, пункт 2 статьи 3 Закона о банкротстве определяет признаки банкротства как неспособность юридического лица удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда лиц, работающих или работавших по трудовому договору, и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены.
При этом, пункт 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» содержит такое понятие как объективное банкротство, которое включает в себя период, предшествующий моменту, в который должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе об уплате обязательных платежей, из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов.
Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденный Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020 г. оперирует таким понятием как имущественный кризис, т.е. трудное экономическое положение, в котором находится должник при наличии любого из обстоятельств, указанных в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве и ему надлежит обратиться в суд с заявлением о собственном банкротстве.
Безусловно, такое количество подходов к толкованию признаков банкротства не может не ввести в заблуждение правоохранительные органы при квалификации тех или иных правовых деяний, подпадающих под состав ст. 195 УК РФ, что неизбежно сказывается на «работе» указанной нормы.
Так, если обратить внимание на данные статистики, то за последние пять лет общее число осужденных по статье 195 УК РФ составило 56 человек, при максимуме в 21 человек 2015 году и минимуме в 6 человек в 2016 году.
При этом, в соответствии с данными судебного департамента, как статистические показатели рассмотрения заявлений о признании недействительными сделок в процедурах банкротства, так и показатели рассмотрения заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц неуклонно растут и составили по итогам 2019 года, в отношении заявлений о признании недействительными сделок в процедурах банкротства 32 315 рассмотренных по существу при 16 801 удовлетворенных, в отношении рассмотрения заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц 5 264 рассмотренных по существу при 2995 удовлетворенных.
Приведенная статистика, демонстрирующая очевидное превосходство рассмотрения арбитражными судами обособленных споров по делам о банкротстве на основании как заявлений об оспаривании сделок, так и о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц должника над количеством осужденных на основании ч. 1 и ч. 2 ст. 195 УК РФ, в совокупности с очевидной архаичностью нормы статьи 195 УК РФ, свидетельствуют не только о неэффективности рассматриваемой нормы, но и о ее непрозрачности.
Существующее на сегодняшний день отсутствие правовой определенности в данном вопросе, допущенное законодателем умышленно или по неосторожности, зачастую не только побуждает бенефициаров должника к совершению противоправных действий, замаскированных под гражданско-правовые, а на деле отвечающим всем признакам состава преступления по ст. 195 УК РФ, но и создает благодатную почву для злоупотребления со стороны правоохранительных органов «подгоняющих» действия нерадивых коммерсантов под статью.
В апреле 2019 года представители МВД на заседании президиума Общественного совета при министерстве высказывались о необходимости декриминализации статей УК РФ о преднамеренном и фиктивном банкротстве (196 и 197 УК РФ) в связи с тем, что реально на практике данные нормы не используется.
В настоящее время в государственную думу на рассмотрение внесен законопроект № 909883-7 о внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных механизмов противодействия преступлениям, связанных с банкротством кредитной или иной финансовой организации, которыми предлагается ужесточить наказание за неправомерные действия при банкротстве кредитных, страховых и иных финансовых организаций и предусмотреть отдельные нормы для этого.
Описанные выше действия законодателя носят несистемный, пожалуй, даже непоследовательный характер в части определения государственной политики применительно к криминальным банкротствам, что может говорить об отсутствии такой политики в целом.
Таким образом, на сегодняшний день можно сделать вывод не только об отсутствии определенности в отношении «банкротных» норм в уголовном законодательстве, но и о том, что сложившаяся на практике ситуация приводит к так называемой «стигматизации» банкротного права, которое при текущем уровне регулирования фактически подменяет собой охранительную и предупредительную функции уголовного права.
Нам видится, что реформа и статьи 195 УК РФ в частности, и в целом положений Уголовного кодекса РФ, касающихся, так называемого криминального банкротства с установлением четких и понятных составов уже давно назрела и чрезвычайно востребована всем бизнес-сообществом для обретения желанной правовой определенности. Хочется надеяться, что законодатель проявит чуткость в данном вопросе и соответствующие изменения не заставят себя долго ждать.
Ответственность за преднамеренное банкротство
Сразу оговоримся — мы не являемся специалистами в уголовном праве. Данная статья будет отражать наш субъективный опыт работы с обвинениями в преднамеренном банкротстве лишь как спецов в этом самом банкротстве. Но начнем с того, как это бывает на практике.
Разбор судебной практики
Если вы поищите судебную практику по ст.196 УК РФ, то удивитесь, как ее мало. Все верно: доказывание преднамеренного банкротства весьма проблематичная штука, требующая определенной квалификации как в праве в целом, так и в экономических моментах в частности. Поэтому правоохранительные органы чаще идут по более легкому пути — переквалифицируют подобные дела на резиновую статью «мошенничество». Но тем не менее нельзя сказать, что статья за преднамеренное банкротство совсем не работает.
У Романа было свое ИП, которое занималось розничной торговлей. В сентябре 2010 года Роман заключил с Павлом два договора займа и получил 461 тыс. долларов.
Спустя месяц после получения денег Роман начал последовательно выводить свое имущество из под удара: подарил дочери земельный участок с домом, продал 4 автомобиля и развелся с супругой.
Так и не дождавшись выплат, кредитор решил действовать и обратился в суд. Задача: взыскать с Романа деньги по договору займа с учетом начисленных процентов. Летом 2011 суд удовлетворил иск, только денег Павел так и не увидел — Роман к этому моменту уже был бомжем.
Тогда осенью 2011 кредитор обратился с заявлением о признании Романа банкротом. Решение было верным, тем более, что у Павла имелась информация об отчуждении активов.
Дальше ситуация развивалась по стандартной схеме: суд заявление принял, на сцену вышел арбитражный управляющий, который и начал раскапывать махинации Романа. Тут-то и вскрылись все сделки с продажами и дарением. Напомним, что дарение — один из самых паршивых способов защиты активов, а уж тем более, когда он сделан в безалаберной форме.
Управляющий долго не думал и обратился с заявлением в ОВД, а те, в свою очередь, возбудили уголовное дело. Основанием для возбуждения стал вывод активов Романом, что квалифицировалось как намеренное доведение до банкротства.
Должник изворачивался как мог: и что он не первый раз брал у Павла деньги, и что готов был платить, да вот только с бизнесом не пошло. И вообще, договор займа от 2010 года — это пролонгация других обязательств, взятых еще в 2003 году. Что по поводу дарения — так это был подарок на свадьбу дочери, а она уж никак не могла знать о долгах отца.
И в целом, все могло бы пойти по стандартному сценарию: заявление — стол — опрос — отказ в возбуждении дела. Если бы не активность кредитора и арбитражного управляющего.
А еще — во многом исход дела решили опрошенные свидетели, которые озвучили следующее:
Как итог, суд признал вину Романа и вынес приговор — 3 года лишения свободы.
Но полмиллиона долларов — сумма способная творить чудеса, поэтому история на этом не заканчивается.
Суд принял во внимание, что Роману дана положительная характеристика со стороны родственников, отсутствуют аналогичные нарушения, на его иждивении находится престарелая мать, и снизил степень наказания до 3 лет условно.
Но и это еще не все. Сославшись на п. 9 Постановления Госдумы РФ «Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», суд постановил снять с Романа наказание, судимость и даже не назначил штраф.
Если интересно почитать все подробности этого кейса, оставьте свою почту ниже, и мы вышлем вам приговор по этому делу:
В целом, история для Романа закончилась более, чем удачно. Но не всем так везет.
У юристов есть золотое правило: проблему проще не допустить, чем решить. И это наглядно работает в уголовных процессах: 99,7% обвинительных заключений завершаются утвердительным приговором.
Поэтому единственно правильная цель при обвинениях в преднамеренном банкротстве — это не допустить возбуждения уголовного дела. Как мы в «Игумнов Групп» справляемся с этой задачей — покажу на примере ниже.
Наш кейс
Я вел дело о личном банкротстве директора и по совместительству учредителя ряда организаций. Назовем его Олег.
Олег был бенефициаром завода и еще нескольких десятков компаний помельче.
С одним из кредиторов — Кириллом — завод подписал договор о поставке продукции. Скажем, это были велосипеды. Продукция была поставлена, но завод не смог платить по обязательству. Поставщик обратился в суд.
Стороны заключили мировое соглашение, которое суд утвердил на следующих условиях: завод возвращает половину велосипедов, обязательства по выплате остатка переходят на одну из компаний Олега, а Олег выступает поручителем.
Был составлен график платежей, по которому так и не прошло ни одной оплаты. Поскольку на новом должнике никогда не было никаких активов, пытаться взыскать с него долг было бесполезно — тут бы даже банкротство не помогло. А вот с Олега было что взять, поэтому в 2016 году Кирилл подал заявление о его личном банкротстве.
А кто инициирует процедуру, тот и музыку заказывает. В частности, Кирилл поставил на процедуру подконтрольного управляющего, который и начал копать под нашего клиента.
Дружественные кредиторы
В рамках процедуры реструктуризации управляющий сделал финансовый анализ и выявил сомнительные сделки должника. Эти сделки легли в основу заявления о совершении преступления, предусмотренного ст. 196 УК «Преднамеренное банкротство».
ФУ исходил из следующего: все личные долги Олега состояли из поручительств. Почти миллиард Олег был должен по банковским кредитам, которые брал завод. И еще столько же обязательств набрали остальные компании Олега. И там, и там он выступал поручителем.
Но! Перед кредитной организацией Олег поручился еще в 2012 году, а за свои компании в 2014-2015 — уже после того, как было очевидно, что завод не вернет долг банку. При этом компании, по обязательствам которых поручился Олег, были объективно пустыми. К примеру, одна не сдавала отчетность, а по другой в ЕГРЮЛ были внесены сведения о недостоверности юр. адреса и данных директора. О каком поручительстве на сотни миллионов может идти речь, если юрлица фактически мертвые?
Раз никакого экономического смысла эти сделки не имели, ФУ сделал вывод, что единственной их целью было искусственное наращивание кредиторской задолженности с целью размытия доли реальных взыскателей и последующим уменьшением выплат в их пользу. Как это бывает — мы подробно писали в статье «Дружественный кредитор в банкротстве».
Подозрения ФУ подкреплялись и цифрами сделок. Поручительства за дружественных кредиторов превышали требования вражеских кредиторов аккурат на. 100 тыс. рублей. Ситуация выглядела примерно так:
Вражеские кредиторы: 1 млрд. рублей = 49,0009%
Дружественные кредиторы: 1 млрд 100 тыс. рублей = 50,0001%
А как вы помните: под понятие «преднамеренное банкротство» попадают не только действия должника, направленные на прямой вывод активов, но и «действия косвенного характера, направленные на создание неплатежеспособности». Вот под последним как раз и понимается искусственное наращивание должником своей кредиторской задолженности.
При этом, все дружественные кредиторы Олега включились в реестр требований, а значит, имели большинство голосов на собрании кредиторов. И право на получение чуть более половины денежных средств из будущей конкурсной массы. Перевес голосов в 0,0001% давал возможность Олегу влиять на процедуру банкротства, даже при условии вражеского управляющего.
Для оппонентов такие раскопки — знатный куш. Воодушевленный и подгоняемый кредитором ФУ расписал свои умозаключения в финансовом анализе и направил заявление в ОВД.
Стратегия защиты
Учитывая, что дела о преднамеренном банкротстве обычно целиком и полностью строятся на данных финансового анализа, стратегия выбранной нами защиты была направлена на тотальное разрушение данного доказательства по делу. Для этого предстояло решить несколько последовательных задач:
Этап № 1. Процедура реструктуризации
В данный момент на процедуре стоял вражеский АУ, поэтому направлений работы здесь было несколько:
Этап 2. Процедура реализации
Если мероприятия первого этапа будут выполнены успешно, то в процедуру реализации имущества мы перейдем с более компетентным арбитражным управляющим. Он сделает повторный анализ финансового состояния должника, который наверняка не выявит никаких признаков преднамеренного банкротства.
Данная позиция будет донесена до органа дознания, который будет поставлен в весьма невыгодную позицию: в деле будут фигурировать два противоречащих другу другу фин. анализа, и, чтобы установить истину, надо делать третий (в независимой экспертной организации).
При отсутствии должной мотивации ни одному следователю не придет в голову тратить на это время, и дело перейдет в разряд заведомо отказных.
При этом у нас было два внушительных козыря:
Дальше мы приступили к действиям.
Жалоба на ФУ
Учитывая заинтересованность управляющего в провале моего доверителя, было ясно, что все события он оборачивает в свою пользу через призму своего заказчика. А значит — можно найти до чего докопаться и показать иной взгляд на рассматриваемые события.
Помимо мелочей, мне удалось зацепиться за следующие базовые моменты:
Все свои тезисы я оформил в жалобе, которую направил в суд. Причем жалобу мы подали максимально быстро, чтобы потом парировать этим перед достопочтенными органами: «Уважаемые, пока вы на заявление управляющего смотрите, у нас уже во всю идет спор в арбитраже по этому заключению».
Активное сопротивление
Логично, что наши оппоненты сделали основной упор на выбивание «дружественных» кредиторов из реестра. В этом случае они не только бы сохранили арбитражного управляющего при переходе в следующую банкротную процедуру, но и получили бы большинство голосов на собраниях.
Так, на включение одного из кредиторов была подана апелляционная жалоба с требованием отменить определение и отказать во включении в реестр. О том, как это делается на практике — мы писали в статье «Как исключить кредитора из реестра требований».
Чтобы вы понимали масштаб проблемы, поясню:
Между тем, до собрания кредиторов оставалось совсем немного времени, и мы успевали сменить АУ, даже если потом кредитор вылетит из реестра.
На почве последнего обстоятельства, ФУ обратился в суд с просьбой принять обеспечительные меры в виде запрета на проведение первого собрания кредиторов до момента рассмотрения по существу поданной им апелляционной жалобы. Мотивировал он это тем, что определение первой инстанции о включении данного кредитора в реестр в любом случае будет отменено.
Действительно, в случае рассмотрения апелляционной жалобы по правилам первой инстанции, вынесенный ранее судебный акт отменят. Даже если апелляция придет к тем же выводам, что и первая инстанция, отмена произойдет по безусловным основаниям.
Позиция оппонентов была бы верной, если бы не одна деталь: отмена судебного акта о включении кредитора произойдет только по итогам рассмотрения жалобы. А значит, пока она не рассмотрена, определение первой инстанции действует.
Если бы суд удовлетворил обеспечительные меры — Олег бы и с банкротством по полной встрял, и на преднамеренное скорей всего залетел, но суд правильно разобрался в ситуации, применил верные нормы права и отказал в применении обеспечительных мер. Конечно, тут не обошлось без внушительных пояснений, поданных представителями заинтересованных в исходе лиц. Ну вы помните, кто пишет эту статью.
Как итог, собрание проведено успешно — кредиторы предложили кандидатуру нового управляющего и большинством голосов ее утвердили. Процедура банкротства перешла в ее финальную фазу — «реализация имущества».
Новый АУ
На этом этапе дело оставалось за малым. Новый управляющий сделал финансовый анализ и написал заключение, согласно которому признаков преднамеренного банкротства не выявлено. Это заключение ушло следователю, и доследственная проверка в отношении Олега была прекращена за отсутствием состава преступления.
Замечу только, что в итоге суд оставил кредитора в реестре, но отказал в удовлетворении жалобы на фин. анализ предыдущего арбитражного управляющего. Но если первое событие облегчило нам работу по процедуре, то второе — уже не играло какой-либо роли в дальнейших событиях.
Данная история произошла 2 года назад, и на сегодня кейс можно считать успешно завершенным.
Как избежать ответственности
Как видно из практики выше, схема по привлечению за преднамеренное банкротство работает в следующем формате: управляющий вступает в дело о банкротстве — анализирует финансовое положение должника и как оно менялось — готовит фин. анализ с выводами о наличии/отсутствии признаков преднамеренного банкротства. Подробнее о принципах подготовки и роли фин. анализа в судьбе бенефициаров бизнеса мы писали в статье «Финансовый анализ при банкротстве».
Если АУ находит сделки, которые привели к банкротству (а это может быть как вывод активов, так и искусственное наращивание кредиторки), он пишет заявление в ОВД, в котором описывает свои умозаключения и просит проверить должника на предмет преднамеренного банкротства. К заявлению прилагается тот самый фин.анализ.
Здесь у опытного читателя должен возникнуть вопрос: а как делать фин. анализ по физическому лицу, который не сдает отчетности, не ведет кассу и никак не учитывает дебиторку, основные средства и товарные запасы?
Отвечаю: действительно, стандартный фин. анализ юридического лица делается в 2 этапа. Сначала анализируются финансовые показатели, затем — хозяйственная деятельность, которая привела к их изменению. В случае же с физ. лицами мы просто пропускаем первую часть с пометкой об отсутствии необходимой информации, и сразу переходим к анализу сделок, повлекших за собой наступление неплатежеспособности. По итогу фин. анализ заканчивается выводами о наличии/отсутствии признаков преднамеренного банкротства.
Если сотрудник органов находит подтверждение изложенным фактам — возбуждается дело. В ситуации, когда ущерб кредиторам свыше 2 250 000 рублей — возбуждается уголовное дело, если меньше — административное.
На практике дела по преднамеренному банкротству инициируются в единичных случаях и при условии, что есть активный кредитор и управляющий, которые долбят сотрудников ОВД и обжалуют отказные постановления.
В зависимости от того, на каком вы этапе, решить проблему с обвинениями по ст. 196 УК РФ можно следующими способами.
До начала банкротства. За каждым должником, который ушел в банкротство, есть хотя бы одна сделка, которая может вызвать подозрения. Или ее могут трактовать не в его пользу.
Чтобы не гадать, до чего же может докопаться АУ в тандеме с агрессивными кредиторами, лучше обращаться к спецам за предбанкротной подготовкой. Задача: выявить проблемные зоны, которые можно решить еще до начала процедуры. Или хотя бы подготовиться к тому, как их можно будет обыгрывать в дальнейшем.
В процессе банкротства. Если вывод о наличии признаков преднамеренного банкротства уже сделан, ваша задача — дать иную трактовку спорным действиям. В этом поможет оспаривание фин. анализа, сделанного управляющим.
К слову, прямо сейчас мы как раз и занимаемся подобным делом в одном из текущих проектов. Ссылку на дело не дадим: сейчас только начало банкротного процесса, но, с точки зрения того, как оппоненты иногда выворачивают факты — история показательная.
Арбитражный управляющий, анализируя сделки нашего доверителя, выявил падение стоимости активов организации с 570 млн. рублей до 218 млн. Он посчитал, что с таким резким изменением в стоимости не может быть все чисто и заявил о наличии признаков преднамеренного банкротства.
Поскольку с таким выводом мы были не согласны, наши эксперты подготовили другое заключение, в котором эта ситуация показана с другой стороны.
Да, действительно в 2018 году стоимость основных средств организации снизилась более чем в 2 раза, но это было следствием не вывода активов, а простой переоценки имущества. Цель переоценки — отразить в бух. отчетности реальную рыночную стоимость актива. А это, к слову, не прихоть нашего доверителя, а требование закона о бухучете.
Еще один способ решить проблему — сместить АУ. Если очевидно, что арбитражный управляющий играет не на вашей стороне, а за спиной у него не менее голодные кредиторы, попробуйте его заменить. Помочь в этом может наша статья «Как выявить нарушения арбитражных управляющих».
Выводы
1. Проверка наличия признаков преднамеренного банкротства — обязательная часть любого банкротного процесса.
2. Преднамеренное банкротство выявляется на основании финансового анализа, проведенного управляющим. Из него же в последующем выйдут готовые основания для привлечения к субсидиарке или взысканию убытков.
3. Привлекают за преднамеренное банкротство редко. Это объективно. Но сам процесс привлечения, пусть даже с отрицательным исходом, может изрядно потрепать нервы и карман. С карманом помочь вряд ли сможем, но если дороги нервы — вам сюда.
Информация в статье актуальна на дату публикации на сайте igumnov.group.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости.
Александр Миронов
юрист «Игумнов Групп», профи в разрешении споров в судах арбитражной юрисдикции
Специализация: защита от субсидиарной ответственности в сфере кредитных организаций. Разработка комплексной стратегии и реализация мер, направленных на обеспечение безопасности активов руководителей и бенефициаров бизнеса.