спасите меня я умираю
Девитализация
Девитализация проявляется утратой восприятия себя как живого, одушевленного существа. Пациенты чувствуют, что они вот-вот могут умереть, умирают либо уже мертвы, а затем, когда это нарушение исчезает, они возвращаются к жизни, «оживают». Меняется само восприятие своей жизни, она кажется скоротечной, длящейся очень короткое время. Тема смерти в размышлениях пациентов занимает много места или даже выходит на первый план.
Вот как говорят об этом сами пациенты: «Умираю, тело как не мое, иду как робот, ноги ватные, не слушаются. Онемевшие лицо, кисти рук, сознание уходит. И паника, что сейчас умру и не успею ни с кем попрощаться. У меня ощущение неизбежности скорой смерти, мне кажется, что еще миг, и я умру. После аборта у меня было чувство вины, непростительного греха. Спустя полгода началась депрессия, и я осознала свою конечность, чувствовала, что моя жизнь — это всего одно мгновение. А до нее и после нее была и останется бесконечность.
 | Подобные проявления свидетельствуют о наличии психического заболевания. При проявлении симптомов девитализации рекомендуем обратиться к психиатру |
Я страдала от безысходности, от сознания того, что после моей смерти ничего уже не будет. Спустя год я решила проблему бытия и к моменту смерти стала относиться как и к своему рождению: как я не помню своего рождения, так не буду помнить и своего умирания. Меня и теперь спасает эта мысль. Я живой только в мыслях, на самом деле я давно умер. Чувство, что умираю, ноги, руки ватные, трогаю себя и ничего не ощущаю. Руки, потом ноги отваливаются, все вижу далеко, как в туннеле, маленьким. Не выключаю телевизор. Пока его слышу, знаю, что я еще жива. Ощущение такое, что умираю, умерла, тело разлагается, становится водянистым, жидким. «
«Последние пять-шесть лет у меня постоянно возникало чувство, будто я давно умер и что все происходит со мной и в окружающем как во сне или видится мне с того света. У меня не было ощущения, что Я — это Я, мне казалось, что вместо меня, живого, существует какой-то мертвец. У меня было чувство мертвости. Я ничего не ощущал со стороны окружающих, не чувствовал, что могу жить среди людей, не понимал, чего ждут от меня люди, не понимал и своего отношения к ним. Вернее так: я вроде бы ощущал, но мне казалось, что есть какой-то барьер и он мешает мне чувствовать все это. При мысли о смерти я почему-то внутренне смеялся. Теперь я понял почему — ведь я мертвец. А я-то по глупости хотел умереть еще раз. У меня мертвое лицо, оно как маска с рыбьими глазами. Я не могу понять, живой я или уже мертвый. Смотрю на свою руку, а она омертвелая. Гляжу на все мертвыми глазами. Я труп, мертвец. Да, я говорю, двигаюсь, дышу, Вы, доктор, пульс у меня находите. Но на самом деле я мертвый, я давно умер, меня надо было хоронить еще год назад. Прихожу в себя после обморока, и мне кажется, что я воскресла из мертвых. Я давно мертвяк, это же ясно, неужели вы этого не видите. Я покойник, труп, я уже давно нахожусь на том свете. Для других я кажусь живым, а сам-то я наверное знаю, что я мертвый. Чувствую, как жизнь покидает меня, я умираю, еще немного, и я умру совсем. Я умирал, а потом оживал три раза. У меня исчезли ощущения тела, я не чувствую голода, боли, жажды, не понимаю, сплю я или нет, пропали чувства к родным. Внутри меня пустота, и оттуда я ощущаю запах гнили. Я уже не живу, я мертвая и чувствую, что разлагаюсь. Чувствую, как я умираю и лечу в какую-то яму. Потом, кажется, на меня сверху земля сыплется, и мне становится так хорошо, кругом такая тишина».
Девитализация, заметим, не исключает вероятности суицидного поведения. Больная, например, «не чувствует тела», «не думает», «ощущает себя умершей» и в то же время совершает «импульсивные» действия (действия, побуждений к которым она, по ее словам, совершенно не чувствует). Однажды была импульсивная попытка суицида, больная ножом пыталась резать свое горло. В отделении она часто подходит к зеркалу. Там, как она сказала один раз, она не видит своего лица.
Девитализация — нередкая тема аномальных сновидений: «Снилась катастрофа, кругом взрывы, погибают люди. Мы спасаем мир, но в конце концов я погибаю и умираю. Приснилось раз, что я умерла. Стала пустой, душа вылетела из тела. Я чувствовала, как изо рта вытекает сукровица. Тут я вспомнила о дочери и пришла в ужас от мысли, как она будет без меня. На этом месте и проснулась. Уже проснувшись, я говорила мужу, что умерла. Только к обеду я отошла от сна и до меня дошло, что я еще жива. Это был не такой сон, какие я видела раньше, в этом все происходило как наяву. И по сей день он вспоминается мне не как сон, а как то, что было на самом деле. С того времени я боюсь ночи, боюсь сна, мне кажется, что в другой раз я не оживу».
Вот еще несколько наблюдений девитализации: «Я чувствую, что умираю, руки, ноги ватные, трогаю себя и этого не ощущаю. Руки, ноги отваливаются, все вижу далеко, как в тумане, и маленьким. По вечерам я не выключаю телевизор, хоть и не смотрю его. Пока я слышу его, я знаю, что еще живу. Порой мне кажется, что я не живой, а мертвый. Все люди и предметы находятся там, а я — тут. Я не чувствую свое тело, ничего не ощущаю, только знаю, что я — это я и я смотрю. Вижу туманно, но ничего не слышу. Ко мне происходящее вокруг не имеет отношения, меня там нет, вижу все как бы сверху, будто я умерла». Иногда пациенты наяву, но, пожалуй, чаще во сне испытывают как бы отчужденное чувство смерти: не они сами, а окружающие считают их мертвыми: «Снятся мне похороны. Я был как в отключке и не понимал, что хоронят меня. Я лежал в гробу и наблюдал, кто и что делает, говорит. Вижу, что люди не понимают, что я живой, но не переживают. Мама-то догадывается, она говорит мне: я знаю, что ты оживешь. Тут я встаю из гроба и спрашиваю присутствующих: почему никто не плачет, ничего не говорит обо мне. Видел себя мертвого в гробу. Из гроба видел, как плачут люди. Я тянусь к ним, хочу им сказать, что я живой, но дотянуться не могу. Просыпаюсь в слезах».
Встречаются пациенты с девитализацией, считающие мертвым не только себя, но и окружающих: «Я мертвец. Неважно, что я выгляжу как живой, что я хожу, разговариваю, так бывает, я к этому привык. И вы, доктор, все присутствующие здесь, да и все люди мертвы, хотя они и считают себя живыми. Это ошибка, недоразумение, нам только кажется, будто мы все живые». Бывает и так, что сами пациенты не ощущают, что они мертвы, однако уверены в том, что мертвы окружающие их люди, либо выражают убежденность в том, что вообще погибло, исчезло все живое.
Переживания девитализации могут быть более сложными, как бы многоплановыми: «Во время наркоза я чувствовала, как моя душа отделилась от тела. Я видела свое тело со стороны, это был труп. Слышала, как кто-то разговаривает с моей душой. Говорит ей, что у тебя высокое давление, больше 240, что тебе неправильно дали наркоз. Теперь, мол, ничего вернуть назад нельзя, тебя убили наркозом. Я просила голос, чтобы мне вернули жизнь. Голос этот доносился издалека, он слышался, как по микрофону. Я до сих пор не понимаю, что это было, какая-то мистика».
Как показывают вышеприведенные отчеты пациентов, выпадение актов восприятия собственного Я нередко трансформируется в нигилистический бред разного содержания: от убеждения в отсутствии дефекации до абсолютной уверенности в распаде мира. Нарушения самовосприятия являются в данном случае как бы чувственной основой бреда отрицания.
«Виню себя за то, что не уберегла маму от коронавируса. Как жить дальше без нее?»
Мы с дочкой жили вместе с мамой. Всякое бывало, и ругались, но мама мне очень помогала с ребенком. Год назад мужчина, с которым я встречаюсь, купил дачу. Маме там очень понравилось, она даже подружилась с соседкой.
Несколько раз мы ночевали на даче. У нас домик маленький, всего 2 дивана: я с дочкой на одном диване, мой мужчина на другом. Мама ночевала у соседки. В наш последний приезд на дачу соседка жаловалась, что приболела. Никто не думал, что это коронавирус. К тому же у мамы было две прививки, и она все время себя берегла, боялась заболеть.
На другой день у нее поднялась температура, а через несколько дней и у меня. Вызвали врача, маме назначили антибиотики. Вначале ей легче стало, даже в аптеку сходила, погуляла с внучкой — я не могла, у меня был тогда отек квинке. А потом ей опять плохо стало.
Вызвали скорую — КТ показала поражение 35 процентов. Потом реанимация, ИВЛ и звонок от врача с соболезнованиями. У меня самой COVID-19, я сижу дома и не могу пойти на похороны, чтобы не заразить других. Мне звонят, приносят продукты, но на душе пустота. Она хотела жить.
Дочка пойдет в первый класс, и как ей объяснить, что бабушка умерла? Она ее очень любила. Ребенок эмоциональный, из-за стресса может заикаться.
А я все плачу и виню себя, что не уберегла. У нее был порок сердца и малокровие и куча других болезней. Если бы не дача, она бы жила. Ей было 69 лет.
Ксения, я не знаю, будет ли вам полезна эта информация, но, если бы ваша мама умерла от инфаркта, вы бы точно также мучились от чувства вины.
Когда уходят близкие, нам свойственно думать, что мы могли уберечь их, нанять лучших врачей, найти более эффективное лекарство. Сильные чувства — вина, гнев, беспомощность — это часть так называемой «работы горя», то есть процесса, в котором мы постепенно проживаем утрату.
Чувство вины — естественный ответ психики на невозможность проконтролировать смерть
Нам легче чувствовать себя виноватыми, нежели признаться себе в том, что эти процессы нам абсолютно не подвластны. С таким же результатом мама могла бы заразиться ковидом в лифте или на прогулке, поговорив с прохожим. Но чувство вины или гнева будто бы возвращает нам контроль над ситуацией и дают иллюзию, что мы можем влиять на эти страшные процессы.
Более того, сталкиваясь со смертью родителей, мы оказываемся лицом к лицу с фактом собственной конечности. Эта мысль вызывает у нас ужас. А этому наш организм сопротивляется изо всех сил, включая разнообразные защитные реакции, одна из которых — вина.
То, что с вами происходит сейчас — очень мучительный, но нормальный процесс
И вам необходимо его прожить, не пытаясь ускорить его естественное течение. Для облегчения страданий, вы можете обратиться за помощью к психологу и прожить боль при грамотной поддержке специалиста.
Теперь отвечу на ваш второй вопрос о том, как рассказать дочке о смерти вашей мамы. Ребенку необходимо достаточно подробно рассказать, что произошло с бабушкой, но без деталей, которые она не сможет понять в силу своего возраста. Как заболела, как развивалась болезнь, отчего и почему бабушка умерла.
Шесть лет — уже довольно осознанный возраст, и поэтому рассказать стоит, и как можно скорее. В случае замалчивания есть большой риск развития фобий, диссоциации или иных нарушений развития психики у ребенка.
Наш мозг устроен таким образом, что нам гораздо безопаснее осознавать настоящую реальность
Пускай грустную, пускай трагичную и наполненную болью, но не выдуманную и не приукрашенную. По невербальным признакам и взрослым разговорам, которые она, вне всякого сомнения, будет понимать, девочка все равно узнает о смерти бабушки.
Так что пускай она лучше узнает это от вас и напрямую, чем спустя какое-то время, случайно подслушав разговор, или от «добрых» знакомых. Более того, замалчивание она может воспринять как ваше предательство, и это может серьезно нарушить доверие в ваших с ней отношениях.
То, что девочка не была на похоронах, уже осложняет процесс горевания. У нее не было возможности попрощаться с бабушкой и увидеть ее мертвой. Обязательно съездите с дочкой на могилу, расскажите о ритуалах погребения и традициях. Возможно, стоит вместе с психологом реконструировать процесс погребения при помощи песочной терапии.
Это очень важно для того, чтобы ребенок осознавал реальность и не начал бояться всего без причины. Когда я, допустим, понимаю, что моего близкого сбила машина, я могу начать бояться переходить дорогу, но не всего мира в целом или любых выходов на улицу. Пускай лучше девочка боится коронавируса, нежели всех болезней и явлений на свете.
В момент рассказа о смерти бабушки необходимо быть рядом и выдерживать любые эмоции ребенка
Будьте готовы, что эмоции могут быть совершенно разными: от слез и истерики до полного безразличия и смеха. Не нужно ничего ожидать. Дети по-другому адаптируются к реальности и многое делают через игру. Поэтому не удивляйтесь, если, к примеру, через 3 минуты после рассказа дочка попросит любимую игру или просто уйдет по своим делам.
В момент рассказа необходимо принимать все, что будет происходить с ребенком. Можно поплакать вместе с ней, но при этом нужно сохранять устойчивость и регулировать интенсивность своей реакции, чтобы не напугать ребенка. Если не уверены в себе, можете делегировать эту миссию другому близкому, которого девочка так же хорошо знает и доверяет.
Если у вас есть опасения по поводу сохранности состояния девочки в силу ее эмоциональности, рассказать о случившемся можно на приеме у детского психолога.
«Заразилась на работе, умерла в реанимации». Истории «Бессмертного медполка»
Когда началась пандемия, медсестра Елена Зиброва из Самары успокаивала подругу: «Ты понимаешь, что мы все переболеем рано или поздно! Живи и радуйся — весна!»
Елена дежурила в красной зоне и заразилась коронавирусом, у нее было 20% поражения легких. В реанимации медсестра провела более десяти дней — уже с тотальным поражением. Спасти Елену не смогли, она умерла в 50 лет.
У Альфии были проблемы с сердцем и диабет, ее берегли от контакта с ковидными больными. Но медсестру заразила ее коллега, которая пришла на работу во время больничного. Альфия умерла в реанимации из-за острой дыхательной недостаточности.
Вся семья жила на зарплату Альфии. Ее муж — пенсионер. Когда медсестра лежала в больнице, у нее родился внук — но его она уже не увидела.
— Альфия была хорошим человеком. Заразилась на работе, я — свидетель, ей нужно было ходить на эту работу. У меня душа болит. Как они будут жить на пенсию Салавата [мужа Альфии]? Он не может выйти на работу. У семьи отняли бабушку. Она была единственным кормильцем в семье. Работала без отпусков. Я говорила ей: отдохни. А она: «Я не могу, мне семью кормить». Как они будут жить теперь? — вспоминает соседка медсестры.
Истории Альфии, Елены и других медиков, которые умерли от ковида, каждый день появляются на сайте «Спасибо вам». Его создал Алексей Бартош в мае 2020 года. Сам Алексей 19 лет отработал на телевидении, помогал искать людей для передачи «Жди меня».
«Каждая история была страшной»
— Все началось с того, что среди моих друзей было очень много врачей. Когда пришла пандемия, они с ужасом рассказывали мне о том, как умирают их коллеги. И мне захотелось сделать такой сайт, где можно было бы почтить память тех, кто боролся с ковидом по всей стране, — говорит Алексей корреспонденту «Правмира».
Бартош стал собирать информацию и нашел мемориал, который волонтеры вели в интернете в Google Docs, но там были только ФИО и годы рождения врачей. Алексей не один раз пытался связаться с этими волонтерами, предлагал все объединить в большой совместный проект: «Ничего не надо, даже денег, я все сам сделаю». Но никто не вышел на контакт.
Тогда Алексей решил искать информацию о медиках сам — начал собирать по открытым источникам и связываться с коллегами и родственниками врачей, чтобы написать небольшие некрологи. Общаться соглашались не все. Когда удавалось разыскать фотографию и хоть что-то, что известно об умершем, Алексей все соединял и размещал на сайт.
— Каждая история была страшной. Я помню всех медиков по фотографиям. Поначалу было огромное количество умерших из Дагестана, Чечни и близких им регионов, потому что в центральных первое время такие смерти замалчивали. Информацию мне присылали на почту.
Особенно запомнилось, что было много молодых — до 40 лет. Медбратья, медсестры, врачи.
Потом появилось несколько московских врачей — моих знакомых…
Но в то время Алексей уже работал на государственной должности, времени заниматься сайтом не хватало, и он пригласил волонтеров — Елену и Александру.
Елена Игнатенко — медсестра на пенсии, она проводила акции памяти погибших медиков с 2010 года, вела группу в Фейсбуке, где по хэштегам #ПомнитьУшедших, #ЦенитьОставшихся, #8_октября размещала фотографии и некрологи вообще всем погибшим врачам, независимо от пандемии. Хэштег #БессмертныйМедПолк придумала тоже она.
— Он меня нашел, написал и предложил мне этот сайт, — говорит Елена. — Но у меня кроме мобильного телефона нет никакой техники — ни компьютера, ни ноутбука. Все сломано, все столетней давности — я много денег трачу на благотворительность, а на технику их почти не остается. Но зато у нас есть редактор Александра, которая ведет сайт, иногда пишет некрологи, а мы ей сдаем информацию.
Алексей создавал мемориал для тех врачей, которые умерли от коронавируса, но после разговора с Еленой решил, что расширит его и будет публиковать там информацию обо всех безвременно ушедших медицинских работниках — врачах, медсестрах, медбратьях, лаборантах, водителях скорой помощи и других.
— Я считаю, что любой медик достоин памяти. Врач, который умер от ковида, так же достоин памяти, как и, например, Андрей Павленко, который умер от онкологии. Но так же достоин и, допустим, 32-летний анестезиолог-реаниматолог, который умер от инфаркта на трехсуточном дежурстве, — подчеркивает Елена.
Самоубийства врачей после ковида
— В этом году смертность от ковида очень сильно увеличилась, у медиков большие потери. Но точное число не назову, потому что не всегда доподлинно известно, от чего человек умер, — продолжает Елена. — Чтобы знать наверняка, нам нужно заключение о смерти, а его, конечно, нам никто не даст. Бывает, например, в других мемориалах и СМИ пишут, что человек умер от ковида, а мы точно знаем, что не от него. Или человек мог выздороветь и столкнуться с осложнениями: через полгода у него случался, скажем, тромбоз. Кого-то после коронавируса накрывала депрессия, и человек доходил до самоубийства.
Еще одно вероятное самоубийство врача после перенесенного ковида случилось в Волгоградской области. Семидесятилетний врач-пульмонолог Николай Шинкаренко заведовал пульмонологическим отделением Михайловской ЦРБ. В прошлом году его принудительно отправили на самоизоляцию. Но Николаю звонили пациенты. Спустя два месяца врач понял, что не может оставаться дома, когда больным нужна помощь, — и вернулся на работу.
«Да, супруга была против, но и она его поняла, потому что сама врач. Он работал, консультировал, а потом заболел. Коронавирус. Его сразу же госпитализировали в его же отделение. Он, будучи на больничном, еще умудрялся пациентов подбадривать. Но так вышло, что в результате он заразил всю семью», — рассказал главврач больницы, где работал Николай.
И сам доктор, и его родные выздоровели, но Шинкаренко продолжал винить себя в их болезни. Ночью он вышел из дома и уехал на машине в лес. Утром прохожие нашли его обгоревшее тело. Рядом лежала канистра из-под бензина.
«Я разговаривал с Нелли, его супругой. Она потрясена случившимся. По ее словам, никто ничего не понял, почему Николай так поступил. Он плохо спал в последнее время. Говорит, что днем поспал, а ночью не мог заснуть», — цитирует мемориал коллегу Шинкаренко.
1 600 имен
Сейчас в мемориале уже больше 1 600 имен. Волонтерам присылают информацию родственники и коллеги умерших, что-то Елена и Александра находят сами в СМИ. В списке — врачи, медсестры, медбратья, водители скорых и не только. Некоторым из них было едва за 30 лет.
Врач-эпидемиолог Александр Воронин умер в 32 года — он заведовал санитарно-экспертным пунктом в Свердловском Дорожном филиале по железнодорожному транспорту, один из первых встречал в Екатеринбурге поезда из Китая в январе 2020 года.
В 31 год скончался Антон Захаров — фельдшер скорой медицинской помощи Новоржевского района Псковской области. Работал с больными ковидом с первых дней пандемии, вскоре заразился сам. Умер от сердечной недостаточности после года круглосуточной работы.
«Есть основания полагать, что такие проблемы со здоровьем мог спровоцировать и усугубить ковид, которым фельдшер переболел осенью. Антон Сергеевич жаловался на самочувствие, но продолжал работать. Решение о госпитализации он принял слишком поздно», — приводит сайт «Спасибо вам» слова губернатора Псковской области Михаила Ведерникова.
Анестезиолог-реаниматолог из Красноярска Илья Житков ушел в 54 года. Работал в красной зоне, заразился коронавирусом. Врач почувствовал себя плохо, когда перевозил тяжелого больного из Северо-Енисейска.
«Мы понимаем, как интубируют анестезиологи — лицом к лицу с пациентом. Мы понимаем, какие у них риски. Поэтому Илья Житков не умер — погиб в бою. Это была ковидная пневмония с очень быстрым течением, септический шок», — цитирует мемориал врачей Краевой клинической больницы.
Студентка медколледжа Светлана Анурьева из поселка Карсун Ульяновской области боролась с ковидом как волонтер — разносила продукты пожилым людям, ставила им капельницы, делала уколы. Ей было 19 лет, девушка училась на четвертом курсе и собиралась поступать в медицинский институт.
У Светы обнаружили рак, она перенесла две операции. За месяц до смерти студентка каждый день помогала людям, несмотря на боль. «За самоотверженность, проявленную в борьбе с коронавирусной инфекцией (COVID-19)» Света посмертно стала кавалером ордена Пирогова.
— Кто-то скажет, что эта запись в мемориале «неликвидна», как говорили и о некоторых других, потому что Света умерла не от коронавируса, а от онкологии. Но вы же понимаете, что это абсурд, — подчеркивает Елена Игнатенко в беседе с корреспондентом «Правмира».
Водитель скорой медицинской помощи Алексей Задорин из Челябинска умер в 44 года после повторного заражения коронавирусом, у него остались жена и двое детей, младшей дочке восемь лет. Алексей отработал на скорой почти двадцать лет. Начал возить ковидных больных с начала пандемии.
«У него было много ковидных вызовов, а в начале декабря произошел случай: вызов был обычный, он повез в гинекологию женщину, но врач заподозрил что-то неладное, направил ее на КТ. Оказалось, поражение 40% легких. А они на этот вызов не одевались [в защитные костюмы]. С защитной одеждой у водителей в Челябинске вообще большие проблемы», — цитирует мемориал рассказ брата Алексея.
Водитель почувствовал себя плохо, когда нужно было выходить на дневную смену. К вечеру температура поднялась до 39 градусов. Алексея забрали в больницу. Поражение легких оказалось 15%, через несколько дней увеличилось до 40%, мужчину перевели в реанимацию.
«Мы начали звонить в больницу. Нам сказали, что положение тяжелое. И всё… Тишина, прямо жутко стало. Естественно, Новый год — не Новый год. Мы вместе планировали отмечать. А 1 января он сам позвонил, сказал, что лучше стало, попросил аудиокниги на плеер закачать. Мы так радовались. У мамы как раз день рождения, у нас был настоящий праздник. Утром 2 января он снова позвонил, сказал, что хочет со всеми по громкой связи пообщаться. А потом я собрался в больницу ехать, позвонил [брату] спросить, где зарядник от плеера, и не понял — ревут все».
Иногда на сайте «Спасибо вам» появляются 10–11 новых некрологов в день. Параллельно Алексей Бартош ведет одноименный Телеграм-канал. Волонтер собирается дублировать записи мемориала и в Инстаграм.
В будущем Алексей планирует сделать в мемориале электронную карту России, на которой будут отмечены все погибшие медработники. Следующий год Елена Игнатенко предлагает назвать «Годом медика».