снятие осады троице сергиева монастыря участники
Осада Троице-Сергиевой Лавры. 1608-1610 гг.
Тро́ицкая оса́да — осада Троице-Сергиева монастыря войсками Лжедмитрия II, продолжавшаяся почти шестнадцать месяцев — с 23 сентября (3 октября) 1608 по 12 (22) января 1610, когда она была снята войсками Михаила Васильевича Скопина-Шуйского и Якоба Делагарди.
К периоду Смутного времени Троице-Сергиев монастырь уже был влиятельным религиозным центром, обладателем крупной сокровищницы и военной крепостью. Монастырь окружали 12 башен, соединённых крепостной стеной протяженностью 1250 метров, высотой от 8 до 14 метров, толщиной 1 метр. На стенах и башнях размещалось 110 пушек, имелись многочисленные метательные устройства, котлы для варки кипятка и смолы, приспособления для их опрокидывания на неприятеля. Укрепившись под Москвой, Лжедмитрий II и поддерживавшие его польские силы, предприняли попытку организовать её полную блокаду. Занятие монастыря и последующий контроль над ним обеспечивали полную блокаду Москвы с востока и контроль над северо-восточными районами Руси, захват сокровищ монастыря позволял укрепить финансовое положение, а привлечение на свою сторону влиятельной монастырской братии сулило окончательное крушение авторитета царя Василия Шуйского и последующее венчание на царство Лжедмитрия II.
Правительство Василия Шуйского заранее направило в монастырь стрелецкие и казачьи отряды воеводы князя Григория Долгорукова-Рощи и московского дворянина Алексея Голохвастова. Оборонявшиеся насчитывали к началу осады до 2300 человек ратных людей и около 1000 крестьян соседних сёл, паломников, монахов, служителей и работников монастыря, принявших активнейшее участие в его защите. Весь период осады в монастыре находилась царевна Ксения Годунова, постриженная по указанию Лжедмитрия I в монахини.
Руководители польско-литовского войска не ожидали упорной обороны монастыря, основываясь на массовом неприятии населением Руси царствования Василия Шуйского и параличе российской государственной власти. Поэтому отказ русского гарнизона сдать Троице-Сергиев монастырь без сопротивления поставил их в трудное положение. Первым делом осаждавшим пришлось спешно сооружать собственные укреплённые лагеря и готовиться к трудностям штурма, одновременно пытаясь вступить в переговоры с осаждёнными. Однако в последнем вопросе Сапегу ожидала неудача — архимандрит монастыря Иоасаф в ответном послании ему поставил во главу угла не исполнение присяги царю Василию Шуйскому, а защиту православия и обязанность «верно служить государю, который на Москве будет». Копии этого послания в виде грамот широко распространялись по Руси, сыграв значительную роль в росте национального самосознания русского народа. Таким образом, оборона монастыря с самого начала приобрела в глазах самих осаждённых и в глазах русского общества того времени общенациональный, глубоко государственный характер, умноженный на значение вооружённой защиты одной из главных православных святынь.
С октября 1608 года начались мелкие стычки: осаждавшие боролись с русскими лазутчиками, осаждённые пытались отсечь и уничтожить мелкие группы осаждавших на строительных работах и заготовке фуража. Началось строительство подкопов под башни монастыря. В ночь на 1 (11) ноября 1608 года была предпринята первая попытка штурма одновременной атакой с трёх сторон. Осаждавшие зажгли одно из передовых русских деревянных укреплений. Пламя пожара осветило порядки наступавших войск. Прицельным огнём многочисленной русской артиллерии штурмующие были остановлены и обращены в бегство. В ходе последующей вылазки были уничтожены разрозненные группы тушинцев, укрывавшиеся во рвах. Первый штурм окончился полным провалом с значительным уроном для осаждавших.
Руководители гарнизона монастыря придерживались тактики активной обороны. В декабре 1608 — январе 1609 года дерзкими вылазками удалось отбить у осаждавших часть скота и запасы сена, разгромить ряд застав, поджечь некоторые укрепления осаждавших. Однако при этом они понесли значительные потери, составившие только в декабре 325 человек убитыми и пленными. Появились также перебежчики к противнику из числа гарнизона, в том числе дворяне и стрельцы. Видимо, благодаря их показаниям, в январе 1609 года одна из вылазок осаждённых едва не окончилась трагедией — противник атаковал их из засады и отрезал от монастыря, а конница осаждавших атаковала открытые монастырские ворота. Части атакующих удалось даже ворваться в монастырь. Положение вновь спасла многочисленная русская артиллерия, точным огнём вызвавшая замешательство тушинцев, атаковавших ушедших на вылазку бойцов. Благодаря этой поддержке, участвовавшие в вылазке стрельцы вернулись в монастырь, потеряв свыше 40 человек только убитыми. Ворвавшиеся в монастырь конники противника были в основной массе истреблены крестьянами и паломниками, забросавшими их камнями и брёвнами в узких улочках между постройками.
С января 1609 года ухудшилось положение осаждённых — из-за отсутствия продовольственных запасов началась цинга. Уже в феврале смертность достигала 15 человек в сутки. Также стали истощаться немногочисленные запасы пороха. Получивший об этом информацию гетман Ян Сапега начал подготовку к новому штурму, планируя подрыв крепостных ворот заготовленными мощными петардами. В свою очередь, воеводы Василия Шуйского попытались поддержать осаждённых, направив в монастырь обоз с грузом в 20 пудов пороха, в сопровождении 70 казаков и 20 монастырских слуг. Полякам удалось захватить гонцов, которых старший этого обоза направил в монастырь для координации плана действий. Под пытками гонцы раскрыли известные им сведения. В результате в ночь на 26 февраля 1609 года обоз попал в одну из засад, охранявшие обоз казаки вступили в неравный бой. Услышав шум боя, воевода Долгорукий-Роща предпринял вылазку. В результате засада была рассеяна, ценный обоз прорвался в монастырь. Раздосадованный неудачей полковник Лисовский приказал наутро вывезти под стены монастыря и зверски казнить захваченных гонцов и взятых в ночном бою четырёх пленных. В ответ Долгорукий-Роща приказал вывести на стены и зарубить всех имевшихся в монастыре пленных — 61 человек, в большинстве своём казаков-тушинцев и наёмников. Итогом стал бунт тушинских отрядов среди осаждавших, обвинявших Лисовского в гибели своих товарищей. С этого времени раздоры в лагере осаждавших стали усиливаться.
Возникли раздоры и в гарнизоне монастыря между стрельцами и монахами. Имели место факты бегства людей к врагу. Знавший о трудностях осаждённых Сапега предпринял подготовку к новому штурму, а для гарантии успеха направил в монастырь перебежчика поляка Мартьяша с заданием войти в доверие к русскому воеводе, а в решающий момент вывести из строя часть крепостной артиллерии. Участвуя в вылазках и стреляя из пушек по тушинцам, Мартьяш действительно вошел в доверие к воеводе Долгорукому. Но накануне штурма, назначенного на 8 июля, в монастырь перебежал православный литвин, сообщивший о лазутчике. Мартьяш был схвачен и под пыткой сообщил все известное ему о предстоящем штурме. Хотя к тому времени силы гарнизона уменьшись более чем втрое с начала осады, правильная их расстановка в местах ударов противника и на этот раз позволила отстоять монастырь. Штурмующие были отбиты в ночном бою, при последующей вылазке в плен захвачено более 30 человек. Но число воинов среди осажденных уменьшилось до 200 человек.
Осаждённых могло спасти только чудо, и оно произошло. Запутанная система сигнала к штурму сыграла свою роковую роль: одни отряды бросились на штурм после первого выстрела, другие — после последующих. В темноте порядки штурмующих смешались. В одном месте немецкие наемники услышали за спиной крики русских тушинцев и, решив, что это — вышедшие на вылазку осажденные, вступили с ними в бой. В другом месте при вспышках выстрелов польская колонна увидела заходящий на неё с фланга отряд тушинцев и также открыла по нему огонь. Артиллерия осаждённых открыла огонь по полю сражения, усиливая суматоху и возникшую панику. Сражение между осаждавшими перешло в кровавую резню друг друга. Численность перебитых друг другом составила сотни человек.
По существу, несогласованность атакующих стала переломным моментом в борьбе за монастырь. Давние разногласия между тушинцами с одной стороны, поляками и наемниками — с другой, вылились наружу. В войске осаждавших произошёл раскол. Многие атаманы тушинцев увели свои войска от Троице-Сергиевого монастыря, в оставшихся отрядах дезертирство приобрело массовый характер. Вслед за тушинцами лагерь Сапеги покинули иностранные наёмники. Осаждённые, напротив, были уверены, что чудесное спасение монастыря стало результатом Божественного заступничества и что конец осады близок.
После этого, отряды Скопина-Шуйского заблокировали отступившего назад гетмана в его собственном лагере. Было восстановлено регулярное сообщение между осаждёнными и идущими на помощь войсками.
29 октября 1609 года и 1 (11) января 1610 года обороняющиеся получали подкрепление: в монастырь прорвались отряды стрельцов воевод Давыда Жеребцова (900 человек) и Григория Валуева (500 человек). Усиленный гарнизон приступил к активным боевым действиям. В одной из вылазок стрельцы зажгли деревянные укрепления лагеря Сапеги. Численное превосходство неприятеля не позволило им ворваться в лагерь, но исход борьбы стал уже ясен. Зная о скором подходе основного войска Скопина-Шуйского, Сапега приказал спешно снять осаду. 22 января 1610 года польско-литовские отряды отошли от монастыря в сторону Дмитрова. Там они были настигнуты и разбиты русским отрядом воеводы Ивана Куракина. В результате Сапега привёл обратно к Лжедмитрию II немногим более 1000 человек.
В осаждённом монастыре к концу осады осталось не более 1000 человек из бывших там к началу осады, из них численность гарнизона составила менее 200 человек.
Разорение Русской земли. Героическая оборона Троице-Сергиева монастыря
Оборона Москвы. Тушинский лагерь
Оборону столицы возглавил сам царь Василий. У него набралось 30-35 тыс. ратников. Чтобы не подпускать противника к городу, они заняли позиции на Ходынке и Пресне. Но на генеральное сражение Шуйский не решался. Вступил в переговоры с гетманом Рожинским (Ружинским) и задержанными в Москве польскими послами Гонсевским и Олесницким. Василий Шуйский предложил серьёзные уступки: соглашался заплатить наемникам Рожинского, соглашался отпустить на родину поляков, задержанных в России после свержения Лжедмитрия I, и после этого подписать договор о мире с Польшей. При этом польский король Сигизмунд должен был отозвать из стана Лжедмитрия своих подданных (хотя многие из польских шляхтичей действовали на свой страх и риск и в Польше считались мятежниками и преступниками). Польские послы тоже соглашались на все, лишь бы получить свободу и вырваться из России.
Царское войско за две недели переговоров расслабилось, люди были уверены, что вот-вот подпишут мир. А гетман Рожинский воспользовался этим и 25 июня 1608 г. атаковал царских воевод. Польская конница смяла полки Шуйского на Ходынке и погнала, надеясь на их плечах ворваться в город. Но у Ваганькова вражескую конницу встретили огнем московские стрельцы, и заставили повернуть назад. Царские войска перешли в контратаку. Оторваться от легкой татарской конницы польские латники не смогли, и их гнали до р. Химки. Затем поляки снова пытались атаковать, но без успеха. Обе стороны понесли большие потери, и от дальнейших атак Рожинский отказался, стал укреплять Тушинский лагерь.
Вместо царских палат в Кремле Лжедмитрию пришлось довольствоваться наскоро срубленными бревенчатыми хоромами в Тушино, расположенном в нескольких верстах к северо-западу от столицы в месте впадения в Москву-реку небольшой речки Сходни. Здесь же стала заседать его «Боярская дума» во главе с Михаилом Салтыковым и Дмитрием Трубецким, работали «приказы», отсюда отряды тушинцев уходили воевать и грабить непокорившиеся «царику» русские города и земли. В Тушино привезли к самозванцу отбитую и царского отряда жену первого Лжедмитрия Марину Мнишек. Она на удивление быстро поладила с тушинским «царем» и публично признала его своим мужем. А затем тайно обвенчалась с ним в отряде Сапеги (венчание совершил её духовник-иезуит). За это Юрию Мнишеку Лжедмитрий II жаловал 14 городов, в том числе Чернигов, Брянск и Смоленск, и обещал при вступлении на престол 300 тысяч рублей золотом. Супружеский союз поднял авторитет самозванца. Однако реальной власти у него не было: в тушинском лагере управляли действовавшие при «царьке» так называемые «децимвиры» — десять шляхтичей — представители польского войска. Фактическим руководителем Тушинского лагеря, действовавшим от имени номинального «царика», был гетман Роман Рожинский. Выделялся атаман казаков Иван Заруцкий.
Огромную власть приобрел крупнейший литовский магнат Ян Сапега, который привёл мощный отряд в 7,5 тыс. человек. Ян Сапега был признан вторым гетманом Лжедмитрия II наряду с Рожинским. Между ними был произведён раздел сфер влияния. Гетман Рожинский остался в Тушинском лагере и контролировал южные и западные земли, а гетман Сапега вместе с паном Лисовским стал лагерем под Троице-Сергиевым монастырём и принялся распространять власть «царя Дмитрия» в Замосковье, Поморье и Новгородской земле.
Наконец, в Тушине появился и свой нареченный патриарх — Филарет (Романов), отец будущего царя Михаила Фёдоровича. Будучи ростовским епископом, он был захвачен тушинцами при взятии Ростова в октябре 1608 года и с позором, на дровнях и привязанный к распутной женщине, был привезён в Тушино. Однако Лжедмитрий осыпал его, как своего мнимого свойственника, милостями, назначив патриархом. Филарет в качестве патриарха начал совершать богослужения и рассылать по областям окружные грамоты. Видя такой пример, в Тушино во множестве устремились представители духовенства.
Войско самозванца серьёзно увеличилось, подходили новые польские отряды, казаки, восставшие крестьяне и холопы. Численность поляков достигла 20 тыс. человек, казаков — 30 тыс. воинов, было около 18 тыс. татар. Всего войско достигло около 100 тыс. человек. Однако точное число не знали и сами командиры — одни уезжали в экспедиции и на грабежи, другие приезжали.
25 июля 1608 года царь Василий Шуйский заключил с польским королем Сигизмундом III договор о перемирии на 3 года и 11 месяцев. Он обязался отпустить на родину поляков, задержанных после майского переворота 1606 года в Москве, в том числе Марину Мнишек с отцом. Польша обязывалась отозвать из Русского государства поляков, сражавшихся на стороне самозванца. Царь Василий надеялся, что тем самым «тушинский вор» лишится поддержки сильных польских отрядов. Но польская сторона не выполнила условий перемирия. Польские войска продолжили воевать на стороне самозванца.
Почти полтора года продолжалась осада Москвы тушинцами. Между столицей и тушинским лагерем установились странные отношения. Оба царя, Василий и «Димитрий», не препятствовали боярам и служилым людям отъезжать к своему противнику, в свою очередь, стараясь щедрыми посулами и подарками переманить бояр, дворян и дьяков из вражеского лагеря. В поисках чинов, наград, поместий и вотчин многие видные вельможи переезжали из Москвы в «стольное» Тушино и обратно, заслужив в народе меткое прозвище «тушинских перелетов».
Под властью тушинского «царя» оказались обширные территории. На северо-западе самозванцу присягнули Псков и его пригороды, Великие Луки, Ивангород, Копорье, Гдов, Орешек. Основной базой Лжедмитрия II по-прежнему оставалась Северщина и юг с Астраханью. На востоке власть тушинского «вора» признали Муром, Касимов, Темников, Арзамас, Алатырь, Свияжск, а также многие северо-восточные города. В центральной части самозванца поддержали Суздаль, Углич, Ростов, Ярославль, Кострома, Владимир и многие другие города. Из крупных центров только Смоленск, Великий Новгород, Переславль-Рязанский, Нижний Новгород и Казань остались верны царю Василию Шуйскому. В Костроме польские отряды, заставлявшие присягать Лжедмитрию, сначала разорили Богоявленско-Анастасиин монастырь, а потом заняли Ипатьевский монастырь. Правда, некоторые города присягали самозванцу лишь для того, чтобы избежать налетов его бандформирований. И даже бояре, верные царю Шуйскому, писали в свои вотчины, чтобы их старосты признали Лжедмитрия во избежание разорения. Таким образом, фактически Россия в это время распалась на два враждующих государственных образования.
Ситуация в Москве была тяжелая. Осенью 1608 году бегство из Москвы приняло повальный характер — особенно после того, как в конце сентября Сапега разбил под Рахмановым двинутый против него отряд, и осадил Троице-Сергиев монастырь. Недовольство царем Василием зрело уже и в самой Москве — мол, восстановил против себя «всю землю», довел дело до осады. Ухудшал ситуацию начавшийся голод. Это привело к восстаниям и нескольким попыткам свержения Шуйского: 25 февраля, 2 апреля и 5 мая 1610 года. Но жители столицы знали, что прежнего «Дмитрия» нет в живых, и видели, что за банды и «воры» пришли к ним. Поэтому сдаваться не собирались. Царь Василий Шуйский, не пользовавшийся популярностью ни у бояр, ни у дворян, держался у власти потому, что его противники в среде московской знати, боясь масштабной крестьянской войны, не решались на государственный переворот. Им казалось легче договориться с поляками или шведами.
Героическая оборона Троице-Сергиева монастыря
Тушинцы, стремясь полностью блокировать Москву, решили перерезать к ней все дороги и тем самым прекратить подвоз продовольствия. Сил для этого у них было достаточно. В начале сентября на север от столицы отправилось войско гетмана Сапеги, насчитывавшее около 30 тысяч пехоты и конницы, чтобы перерезать дороги на Ярославль и Владимир. Войска Хмелевского из Каширы пошли на юг с целью овладеть Коломной. Восточнее Москвы они должны были соединиться. Разбив войско царского брата Ивана Шуйского, Сапега 23 сентября подошел к Троице-Сергиеву монастырю. Тушинцы предвкушали обильную добычу, надеясь разграбить богатую монастырскую казну. Однако они ошиблись. На предложение сдаться русские воины гордо ответили, что не откроют ворота, даже если бы им пришлось сидеть в осаде и терпеть лишения десять лет. Началась знаменитая 16-месячная оборона монастыря, которая продолжалась до января 1610 г., когда она была снята войсками Михаила Васильевича Скопина-Шуйского и Якоба Делагарди.
Троице-Сергиев монастырь (как и многие другие монастыри) был мощной крепостью и взять его с ходу было нельзя. У поляков сначала имелось 17 орудий, но все они были полевыми, почти бесполезными для ведения осады сильной крепости. Монастырь окружали 12 башен, соединённых крепостной стеной протяженностью 1250 метров, высотой от 8 до 14 метров. На стенах и башнях размещалось 110 пушек, имелись многочисленные метательные устройства, котлы для варки кипятка и смолы, приспособления для их опрокидывания на неприятеля. Правительство Василия Шуйского успело заранее направить в монастырь стрелецкие и казачьи отряды под началом воеводы князя Григория Долгорукова-Рощи и московского дворянина Алексея Голохвастова. Гарнизон крепости насчитывал к началу осады до 2300 человек ратников и около 1000 крестьян соседних сёл, паломников, монахов, служителей и работников монастыря.
Руководители польско-литовского войска не ожидали упорной обороны монастыря и не были готовы к длительной осаде. Первым делом осаждавшим пришлось спешно сооружать собственные укреплённые лагеря и готовиться к осаде, одновременно пытаясь склонить гарнизон к сдаче. Однако Сапегу ожидала неудача. Архимандрит монастыря Иоасаф отказался нарушить присягу царю Василию. С октября 1608 года начались боестолкновения: осаждённые делали вылазки, пытались отсечь и уничтожить мелкие группы противника на строительных работах и заготовке фуража; поляки боролись с русскими лазутчиками, вели подкоп под стены крепости.
В ночь на 1 (11) ноября 1608 года была предпринята первая попытка штурма монастыря одновременной атакой с трёх сторон. Войска самозванца зажгли одно из передовых русских деревянных укреплений и бросились в атаку. Однако сильным огнём многочисленной русской артиллерии противник был остановлен и обращен в бегство. Затем русский гарнизон сделал сильную вылазку и уничтожил несколько отрядов тушинцев, которые укрылись во рвах. Таким образом, первый штурм окончился полным провалом со значительным уроном для осаждавших.
Гетман Ян Пётр Сапега
Тем временем ухудшилось положение польско-казацкого войска Сапеги и Лисовского. Зимой стало труднее добывать продовольствие, началась цинга. Стали истощаться немногочисленные запасы пороха. Войска Сапеги не было готово к осаде сильной крепости, соответствующих запасов и снаряжения не было. Усилились раздоры в войске осаждающих, между поляками, наемниками и казаками. В результате гетман Сапега решился на второй штурм, планируя подрыв крепостных ворот заготовленными мощными петардами.
Сапега для гарантии успеха внедрил в монастырь перебежчика поляка Мартьяша с заданием войти в доверие к русскому воеводе, и в решающий момент вывести из строя часть крепостной артиллерии. Участвуя в вылазках и стреляя из пушек по тушинцам, Мартьяш действительно вошел в доверие к воеводе Долгорукому. Но накануне штурма, назначенного на 8 июля, в монастырь прибыл перебежчик, который сообщил о лазутчике. Мартьяш был схвачен и под пыткой сообщил все известное ему о предстоящем штурме. В результате, хотя к тому времени силы русского гарнизона уменьшись более чем втрое с начала осады, воины Долгорукова выдержали атаку. Они были расставлены в местах, где ожидались атаки противника, это позволило отразить второй штурм. Тушинцы были отброшены в ночном бою.
Однако число профессиональных воинов гарнизона крепости уменьшилось до 200 человек. Поэтому Сапега стал готовить третий штурм, мобилизовав все имеющиеся у него силы. На этот раз атака должна была осуществляться со всех четырёх сторон, чтобы добиться полного раздробления слабых сил гарнизона. На одном из направлений нападающие должны были прорваться за укрепления и просто смять маленький гарнизон монастыря. Штурм был назначен на 7 августа 1609 года.
Провал штурма и взаимная резня, общий провал захвата богатого монастыря, который все надеялись пограбить, окончательно раскололи лагерь тушинцев, где уже давно тлела взаимная неприязнь. В войске Сапеги произошёл раскол. Многие атаманы тушинцев увели свои войска от Троице-Сергиева монастыря, в оставшихся отрядах дезертирство приобрело массовый характер. Вслед за тушинцами лагерь Сапеги покинули иностранные наёмники. Осажденные получили надежду на победу.
Разорение Русской земли
Не сумев добиться полной блокады Москвы, тушинцы попытались захватить как можно большую территорию государства. Подпали под их власть Псков, новгородские области — пятины, многие «порубежные», тверские и смоленские города. Многие из них были застигнуты врасплох. Тушинские бандформирования глубоко вклинились в страну. На захваченной территории тушинцы вели себя как завоеватели. По городам и селам разбрелись отряды «загонных людей» — фуражиров Сапеги, Лисовского, Рожинского и других польских магнатов. Все они именем «царя Дмитрия» разоряли страну.
Города, оставшиеся на стороне царя Василия, приводились в повиновение высланными из Тушино отрядами. Так, Лисовский напал на Ростов, вырезав 2 тыс. человек. Ситуация была критическая. Война шла почти по всей территории европейской России. Держались лишь отдельные районы и города. Рязань, где руководил Ляпунов. Коломна, где воевода Прозоровский разгромил посланные против него полки Хмелевского, Млоцкого и Бобовского. Новгород отбил отряд Кернозицкого и отбросил его к Старой Руссе. Казань удерживал Шереметев, Нижний Новгород — Алябьев и Репнин. С гарнизоном из нескольких сотен стрельцов и городским ополчением они четырежды били вражеские отряды, а руководившего тушинцами «изменного воеводу» Вяземского поймали и повесили. В тяжелом положении очутился в Смоленске воевода Михаил Шеин. В его уезд вторгались банды из-за Речи Посполитой, грабили селения, убивали, угоняли в полон людей, а воевода получил категорический приказ царя не предпринимать против них действий, чтобы не нарушить мира с Польшей. Выход Шеин нашел в том, что стал вооружать самих крестьян и формировать из них отряды самообороны для «нелегального» отпора бандитам.
Польские шляхтичи вертели «цариком», как хотели, сами назначали себе фантастические оклады. Денег у Лжедмитрия, понятно, не было, а ждать захвата богатств Москвы шляхта не желала. В самом Тушине 1 февраля 1609 г. даже вспыхнул бунт, так как поляки требовали выплаты жалованья. Поскольку, при всем желании, сыскать необходимое количество денег самозванец не мог, поляки разделили страну между отрядами на кормления — «приставства», и принялись их обирать. От «царского» имени издавались указы о сборе жалования в тех или иных городах. Всё это вылилось в откровенные грабежи, погромы и насилия. Например, в добровольно покорившемся Ярославле «грабили купеческие лавки, били народ и без денег покупали все, что хотели». Насиловали женщин и девушек, а тех, кто пробовал защитить их или свое имущество, убивали. Бывало, что поселения грабили по несколько раз, приезжая с одинаковыми указами и от Рожинского или от Сапеги.
Некоторые паны создавали в деревнях и поместьях своих воровские «гнезда», терроризировали крестьян, заставляли кормить и поить себя, создавали гаремы из девушек. Многие, с учётом нравственных устоев того времени, затем вешались или топились от позора. Указы «царика» никто в грош не ставил. И сохранились многочисленные челобитные дворян Лжедмитрию, что в пожалованных им поместьях угнездились поляки, бесчинствуя над крестьянами, а то и над родственниками помещиков. Дошли до нас и жалобы духовенства, что «вотчины, села и деревни от ратных людей разорены и пограблены и многие пожжены». Бандформирования тушинцев захватывали монастыри, пытали монахов, искали сокровища, издевались над монахинями, заставляли обслуживать себя, плясать и петь «срамные песни», за отказ убивали.
Понятно, что это в итоге привело к массовому сопротивлению русского народа. Те же города, которые присягали Лжедмитрию, уже в конце 1608 г. начали от него отпадать. В ответ последовали карательные экспедиции. Особенно свирепствовал Лисовский. Поляки сожгли Даниловский монастырь и умертвили всех жителей. Лисовский жестоко усмирил Ярославль, вырезал Кинешму, и, как писал Петрей, дойдя «до городов Галича и Костромы, сжег их и отступил с огромной и богатой добычей». Зверства стали массовым и обыденным явлением: людей вешали, топили, сажали на колья, распинали, отбирали одежду и выгоняли нагими на мороз, матерей и дочерей насиловали на глазах детей и отцов. Но это лишь усиливало озлобление против тушинцев. Едва каратели уходили, восстания возобновлялись, и попавшуюся «литву», назначенных Лжедмитрием воевод и чиновников вырезали без всякой жалости.
Таким образом, Русская земля подверглась невиданному разорению. Очевидцы писали, что «переменились тогда жилища человеческие и жилища диких зверей». В деревнях кормились трупами волки и воронье, а выживший народ разбегался по лесам, прятался в чащобах. На Руси настало то, что современники назвали «лихолетьем».
Автор: Самсонов Александр Статьи из этой серии: Смута