сказание об осаде троице сергиева монастыря автор
Сказание об осаде Троице-Сергиева монастыря
О произведении
Другие книги автора
Челобитная инока Авраамия Российская государственная библиотека (РГБ)
Сказание Авраамия Палицына Российская государственная библиотека (РГБ)
Сборник сказаний и житий Российская государственная библиотека (РГБ)
История Авраамия Палицына ; Российская государственная библиотека (РГБ)
Православная китайская миссия Российская государственная библиотека (РГБ)
Слово во святый великий пяток Российская национальная библиотека (РНБ)
Портал НЭБ предлагает скачать бесплатно или читать онлайн книгу «Сказание об осаде Троице-Сергиева монастыря», автора Авраамий. Книга была издана в XVII в. Содержит 397 л.
Выражаем благодарность библиотеке «Российская национальная библиотека (РНБ)» за предоставленный материал.
Пожалуйста, авторизуйтесь
Ссылка скопирована в буфер обмена
Вы запросили доступ к охраняемому произведению.
Это издание охраняется авторским правом. Доступ к нему может быть предоставлен в помещении библиотек — участников НЭБ, имеющих электронный читальный зал НЭБ (ЭЧЗ).
В связи с тем что сейчас посещение читальных залов библиотек ограничено, документ доступен онлайн. Для чтения необходима авторизация через «Госуслуги».
Для получения доступа нажмите кнопку «Читать (ЕСИА)».
Если вы являетесь правообладателем этого документа, сообщите нам об этом. Заполните форму.
Образ преподобного Сергия Радонежского в Сказании Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря
Доклад на Пленарном заседании Межрегионального научного форума
«Наследие святых равноапостольных Мефодия и Кирилла и современное богословское образование в России»
Уместно сразу оговориться: вопреки сложившейся трактовке означенное произведение вернее считать повествованием не об осаде, а именно об обороне монастыря сравнительно небольшим числом защитников (стрельцов, монахов, крестьян) от атак многотысячного войска во главе с польским гетманом Яном Сапегой. Действительно, опираясь на письменные и устные свидетельства, а также отчасти на собственные впечатления, Авраамий Палицын сообщает о разных эпизодах борьбы за монастырь. Но свои рассказы он объединяет в целое не на основе единства сюжета и действующих персонажей, а на основе единства темы и идейной задачи «известити» о заступничестве за обитель Пресвятой Богородицы, согласно обещанию, некогда данному Ею святому Сергию Радонежскому, а также о помощи Божией, ниспосылаемой монастырю во множестве чудотворений как по молитвам преподобных Сергия и Никона, так и через них лично.
Действительно, в период Смуты духовное значение Троицкого монастыря осознавалось в народе особенно ясно. Борьбу у его стен воспринимали как земное и надмирное столкновение добра и зла. И возможное падение обители, вероятно, должно было быть истолковано как исход Божественной благодати из Русской земли, — итог того, что и молитвы великого преподобного игумена оказались бессильными, и вековечное попечение Богоматери прекратилось, и Сам Господь, соответственно, явил безучастие к бедам православного народа. Поэтому, несомненно, религиозный смысл стояния за эту цитадель аскезы и молитвы в представлении многих московитов — и еe защитников, и сторонних наблюдателей — сопрягался с их конфессиональными и патриотическими интересами, с их усилиями оградить свою веру и своe отечество от бесцеремонного и безжалостного супостата.
Продемонстрировать данное тождество как раз и стремился Авраамий Палицын в своeм сочинении.
Подтверждением того, что Господь по-прежнему заботится о монастыре и всей России, являются в «Сказании» рассказы о чудесах вмешательства воли Божией в ход борьбы за обитель. В них автор стремился в деталях показать своим читателям, как небесная помощь ниспосылалась защитникам обители в самых трудных для них обстоятельствах. Явление таковой открывалось в видениях. Причeм видений удостоивались и защитники монастыря, и осаждавшие. Первым в видениях подавалось поддержка, вторым — устрашение.
«Видение» в данном случае термин условный, поскольку в соответствующих эпизодах главное внимание рассказчика обращено не к визионеру и его состоянию, а к личности, таинственно представшей перед ним, явившейся ему во сне или наяву. Так что вернее было бы пользоваться здесь термином «явление».
В качестве главного действующего лица в подобных визионерских эпизодах «Сказания о Троицкой осаде» обычно выступает преподобный Сергий Радонежский, реже его ученик преподобный Никон, святитель Серапион Новгородский и др. В пределах текста произведения — от введения, в котором Авраамий сообщает о своих литературных задачах, до заключения в виде «благодарственного» слова «о всех чудотворениях», — великий основатель обители как таинственный соучастник боевых действий предстаeт многократно: трижды является пономарю Иринарху; дважды — архимандриту Иоасафу, а также (сначала явно, потом сновидно) войску казаков-изменников и казачьим атаманам одновременно; наконец по одному разу — гетману Сапеге с польско-литовскими начальниками, братии монастыря, двум галицким казакам из стана изменников, монастырскому оборонному гарнизону, и некоему больному насельнику обители (см. главы: « О явлении чюдотворца Сергиа и о приступe и о запалении пивного двора », «О явлении Сергиа чюдотворца архимариту Иасафу», «О Иванe Рязанцe», «О стрельбах по граду ноября в 8 день», «О умножении во граде беззакониа и неправды», «О утeшении чюдотворца явлением Илинарху», «О явлении чюдотворца Сергиа», «О том же свидeтельство»). При этом образ святого очерчивается в произведении несколькими способами, если не принимать здесь во внимание единственного случая скупой констатации самого факта явления, без каких-либо деталей и атрибуций: «И тоя же нощи воснe явися преподобный чюдотворец Сергий атаманом и многим казаком».
Самый распространeнный, традиционный и тривиальный приeм — это использование эпитетов, обычно устойчивых и потому лишeнных яркой смысловой или эмоциональной силы: «великаго чюдотворца Сергиа», «преподобнаго отца нашего Сергиа», «святаго и блаженнаго отца нашего Сергиа», «преподобный Сергий чюдотворец», «святый чюдотворец Сергий», «преподобнаго и великаго аввы Сергиа», «Сергий чюдотворец», «дивнаго же в чюдесeх преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергиа чюдотворца». Собственно, это даже и не приeм, поскольку употребление подобных эпитетов не мотивировано стремлением автора выявить в личности великого святого какие-то отличительные, характеристические черты, это просто дань литературному этикету, а также обычаю официального именования подвижников Церкви, дань никак не связанная с идейно-художественной спецификой литературного творчества. К этим простым, однозначным определениям иногда примыкают содержательно более сложные, развeрнутые определения, в которых уже кроется метафорическое указание на отдельные духовные свойства личности преподобного, например, на его постоянную попечительную и утешительную заботу о духовных чадах: «благаго же и неизмeннаго Владыки благий вeрный раб неотступно о душах промышляя, давшихся ему» или «утeшаяй в скорбeх великий чюдотворец Сергий». Особенно важны в этом ряду эпитеты, квалифицирующие степень святости и чудодейственности преподобного Сергия: «освященный верше» и «поновившему чюдеса Еуфимиа Великого и Феодосиа».
Вкупе с эпитетами (структурно и семантически простыми и развернытыми) Авраамий применяет способ словесной характеристики внешности или действий преподобного Сергия: «И видe (пономарь Иринарх — В. К.) святаго ходяща по граду и по службам, кропяща святою водою монастырская строениа»; «видит(архимандрит Иоасаф Сергия. — В. К.) … стояща против чюдотворнаго образа Святыя Живоначальныя Троица и руцe свои горe воздeвша и молящяся со слезами Святeй Троицe»; «Видeшя бо (Иван Рязанец. — В. К.) около града по поясу ходящих дву старцов, брады сeды, свeтозарны образом, яко быти им по образу ипо подобию великим чюдотворцом Сергию и Никону. Един же (т. е. Сергий. — В. К.) в руцe имeяше кадильницу злату, а над кадильницею животворящий крест и кадяще обитель свою и огражаше честным и животворящим крестом стeны града…от лица же его неизреченный свeт сиаше, яко огнь паля»; «видешя(старцы монастыря — В. К.) Святого Сергиа чюдотворца, ходяща по монастырю и будяща братию»; «зрят(двое галицких казаков. — В. К.) чюдотворца, на посох поникша лицем»; «зрят (защитники монастыря. — В. К.) противу себе борзо шествующа, иже на вратeх от церкви святаго чюдотворца Сергиа, старца святолeпна и сeдинами совершена»; «позна (болящий инок. — В. К.) чюдотворца по образу написанному на иконe».
Все эти описания создают образ таинственно и неусыпно пребывающего в монастыре его небесного покровителя, своим участливым сопереживанием и молитвенным деланием ограждающего обитель и побуждающего братию на стояние против врага. В них, описаниях, ощущается духовная эмоция, сопряжeнная с твeрдым упованием на действенное заступничество со стороны святого основателя обители. Это, если угодно, иконологические знаки, адресованные своей зримостью прямо читателю «Сказания».
Однако наиболее функциональными и изобразительными в плане формирования в сознании читателя представления о личности преподобного Сергия как мистического участника битвы за монастырь являются его речи, с которыми он, по воле Авраамия Палицына, обращается к визионерам в большинстве соответствующих эпизодов. Святой, например, то предупреждает и вселяет надежду: «Скажи, брате, воеводам и ратным людем; се к пивному двору приступ будет зeло тяжек, они же бы не ослабeвали, но с надежею дерзали»(первое обращение к пономарю Иринарху); то побуждает к молитве, поучает и опять-таки обнадeживает: «Брате, востани, се время пeнию и молитвe час! Бдите и молитеся, да не внидете в напасть. Господь всесильный многих своих ради щедрот помилова вас и прочее время подаст вам, да в покаянии поживете»(первое обращение к архимандриту Иоасафу); то клеймит, вопрошает с упрeком и говорит о тщете завоевательских усилий: «О злодeи законопреступницы! Почто стекостеся разорити дом пресвятыя Троица, и в ней Божиа церкви осквернити, и иночествующых и всeх православных христиан погубити? Не даст вам жезла на жребий свой Господь!» (речь к казачьим изменническим войскам); то жeстко устрашает и угрожает: «Мольбу на вас злодeев сотворю Вышнему Царю, и вовeки осуждени будете мучитися в геонских муках» (речь к гетману Сапеге и польско-литовским начальникам); то побуждает, ободряет, советует: «Востани, не скорби, но в радости молитвы приноси, предстоит бо и молится Богу о обители и о вас Святая Пречистая Богородица и Приснодeвая Мариа со аггельскими лики и со всeми святыми» (второе обращение к архимандриту Иоасафу); то успокаивает и воодушевляет: «Что трепещете? Аще и никто же от вас не останется, не имать предати Бог святаго мeста сего, и не будет услышано во вразeх, яко “пленихом обитель Пресвятыя Троица”. Мужайтеся, не ужасайтеся! Рцeте же друг другу вси, яко нечисто живущеи во святем мeсте сем погибнут. Не нечистыми Господь спасет мeсто сие, но имени своего ради без оружиа избавит!» (речь к обороняющим монастырь); то заверяет и ободряет: «Рцы братии и всeм страждущим во осадe: почто унывают и ропщут на держащих скипетр? Аз неотступно молю Христа Бога моего. А о людeх не скорбите, людей к вам царь Василий пришлет» (вторая речь к пономарю Иринарху); то утешает, помогает и наставляет: «Рцы братии и всeм ратным людем: почто скорбят, что вeсти послати к Москвe нельзя? Аз послах от себе к Москвe в дом Пречистые Богородици и к Московским чюдотворцем всeм молебное торжество совершити трех учеников своих: Михeа, да Варфоломeа, да Наума, в третьем часу нощи. И воры и Литва видeшя их. И почто слуга не возвeстил, еже слыша от врагов, что видeша их? К монастырю бо пришедше о том сказашя сами. Вы же шедше из града глаголите врагом: “Видeсте вы старцов, почто не изымасте их? Се будет от них на вас побeда, да и на Москвe всему граду будет вeдомо о них”» (третья речь к пономарю Иринарху).
В рассмотренных случаях, как видно, преподобный Радонежский чудотворец своей волей, поступками и словами прямо воздействует на реальные обстоятельства и события. Он ведeт себя при этом как знающий, заботливый, строгий, предусмотрительный, требовательный хозяин и защитник. Потому его речи стилистически просты, а по содержанию предельно конкретны и деловиты, в них совсем нет словесных прикрас, отвлечeнности и притчивости, нет ни намeка на какой-то сокровенный духовный смысл.
Особенно показателен в этом отношении рассказ о явлении святого некоему болящему насельнику Троицкого монастыря. Явление произошло сразу после того, как преподобный Сергий чудесным образом отправил своих учеников Михея, Варфоломея и Наума доставить в голодающую Москву хлеб из монастырских запасов. И они, будучи замечены осаждающими, тем не менее невредимо, как и подобает таинственным персонажам, миновали польско-литовскую стражу и выполнили данное им поручение. О чуде пошли разговоры, кто-то верил, кто-то нет. И вот однажды один немощный престарелый инок «лежа на постели» в монастырской больнице, тоже засомневался. «Сиа же ему мыслящу, обратися к стeнe и се слышит больницу ту оттворшуся и топот ног идущу. Он же не обратися позрeти, занеже мног вход и исход больным тогда в келии той; и мнози бeднии от мирских чади ту же живуще. И слышит старец той кличюща его: “Обратися сeмо, да скажу ти нeчто!” Старец же не обратися к нему и рече: “Скажи, брате, что есть; не могу убо превратитися; вeси и сам, яко болен есмь”. Той же паки рече к нему: “Обратися! Что ленишися?” Старец же отрече: “Не хощу вредитися, повeдай просто”. Мняше бо старец, яко тоя же келии нeкто се глаголет ему; тeм же и не хотяше зрeти на нь. И премолчав предстояй начат поносити ему глаголя: “Что безумствуеши, старче? что непокорив еси? се ли иночество ти? или нeсть у Бога милости, еже подати здравие немощи твоей?” Старец же о поношении размышляше и в себe мысля: “Кто напрасньствует ми, кого же аз оскорбих?” И восхотe обратитися, и всею силою двигся, и се на ногу своею здрав ста. И позна чюдотворца по образу написанному на иконe. Глагола же ему великий чюдотворец Сергий: “Что сумнишися? Истинно послах учеников своих”. И старец, прост сый, и рече: “И на чем послал еси, государь нашь?” Преподобный же отвeща: “Их же конюшей Афонасей Ощeрин скудости ради корма трех слeпых мeринов в надолобы изгна внe монастыря, на тeх послах. Повeждь же всeм о сем: не толико ми гнусно смрад блуда согрeшающих мирян, елико же инок небрегущих своего обeщаниа. И под стeнами града обители моея всeх врагов пришедших потреблю, нечисто же во обители сей и двоемыслено живущих погублю и со осквернившимися управлю”. И се рек невидим бысть. Старец же разуме себе здрав и страхом многим одержим, и плакася до утрени о пререкании ко святому».
Данный рассказ об исцелении и вразумлении воспроизводит внешне совершенно обыденную бытовую сцену, ход которой развивается на основе абсурдности, нелепости положения: немощный инок отказывается смотреть на своего собеседника, принимая его за подобного себе и не желая причинить себе неудобство; тот настойчиво требует от него обернуться и укаряет его в непослушании; больной всe-таки оборачивается, но не по благоговению перед своим ви-за-ви, а по гордости, обидевшись на якобы несправедливые слова; и тогда получает исцеление, но не по молитве и глубокой вере, а просто так, будто сюрприз, будто вдруг нашeл то, чего не искал; и поняв, ктó перед ним стоит, старец совсем не удивляется, более того, даже говорит со своим гостем как-то по-свойски, чуть ли не запанибрата; да и цель явившего себя в такой обстановке преподобного, оказывается простейшей, — разъяснить, кáк именно отправил он в Москву своих учеников, насколько ему противна монашеская неверность иноческим обетам и что с нечестивыми и льстивыми насельниками он поступит так же, как с врагами монастыря. Осуществив своe намерение, святой исчезает; исцелeнный же монах вместо религиозного воодушевления и славословий всю ночь с плачем раскаивается в собственной строптивости.
Кстати, рассмотренные выше рассказы о явлениях Радонежского чудотворца в плане стилистики и поэтики более близки к народной повествовательной традиции, характерной, в частности, для бытовых сказок, и в этом отношении плохо согласуются с церковно-агиографическим нарративом, обычно свойственным литературе видений. Достаточно сравнить их, например, с визионерскими текстами, появившимися тогда же, в Смутное время, — с «Видением некоему мужу духовному», с «Повестью о видении иноку Варлааму в Великом Новгороде», с «Повестью о чудесном видении в Нижнем Новгороде», с «Повестью о видении во Владимире в 1611 году», с «Видениями Евфимия Чакольского 1611-1614 гг.». Все названные произведения отличаются сугубо церковной повествовательной природой и описывают события, происшедшие в контексте сугубо религиозных переживаний с молитвой и благоговением перед лицом Божественного откровения. Любопытно, что и в самой «Истории в память предыдущим родом», вне границ «Сказания об осаде Троицкого монастыря», содержатся подобные построения. Таковы главы: «О явлении чудотворца на Москве с хлебы», «О явлении Сергиа чудотворца на Москве во осаде Галасунскому архиепископу Арсению» и «Чудо преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергия чудотворца о исцелевшем немом». Вот, например, как повествуется о явлении великого русского святого архиепископу Арсению Элассонскому, греку, который остался на Руси после учреждения патриаршества и какое-то время исполнял обязанности хранителя царских гробниц в Архангельском соборе Кремля: «Тогда убо Галасунскому архиепископу Арсению бывшу во осадe в Кремлe со окаанными Поляки и с Нeмцы и всeми потребами обнищавшу, — весь бо дом его Поляки и Нeмцы разграбиша и вся имeниа его и запасы поимашя, — архиепископу же, гладом помирающу и уже живота отчаавшуся и отходную ему проговорившу, лежащу же ему в келии со единем старцом, келейником своим, является ему великий в чюдесeх Сергие; пришед х келии тихо, молитву сотворь. Архиепископ же от зельныя немощи едва отвeща: “Аминь”. И абие входит в келию его преподобный Сергий, и свeт велий в келии возсиа, и глагола ему святый: “Арсение! Се убо Господь Бог, молитв ради Всенепорочныя Владычица Богородица и великих ради святителей Петра и Алексeя и Ионы и всeх святых, — да и аз грeшный с ними же ходатай бых, — заутра град Китай предает в руцe христианом и врагов ваших вскорe всeх низложит и из града извергнет”. Архиепископ же Арсений, очи свои возвед, и ясно видит близ одра его стояща великого чюдотворца Сергиа; и познав его и едва въстав на ногу свою, поклонися ему. Он же невидим бысть от очию его. И свeт он великий, явльшийся в келии его, разыдеся. Архиепископ же, в себe быв, ощути себе от болeзни здрава и благодарив Бога до утриа».
Самое поверхностное сравнение данного рассказа с рассказом о явлении Сергия Радонежского в больнице, рассмотренным выше, обнаруживает их полярное различие. Теперь уже реализуется модус традиционного агиографического повествования: преподобный предстаeт перед визионером с молитвой, в ореоле света и предрекая; визионер же благоговейно поклоняется ему и, получив исцеление, молитвенно благодарит его. Иное качество имеет также и сама словесная ткань рассказа. Действительно, во всех подобных эпизодах в «Истории в память предыдущим родом» последовательно используется церковнославянская, а не разговорная, лексика, усложнeнный синтаксис и патетически напряжeнная, а не обыденная, интонация. Соответственно, и поведение героев меняется: визионеры пребывают в состоянии молитвы, религиозного воодушевления и благоговения, святой же Сергий излучает сияние, насыщает, предсказывает, исцеляет; одни припадáют к чаше Божественной милости и спасения, другой еe подаeт. Да и сам автор — Авраамий Палицын — по этому поводу воспаряется в молитвенном восторге, восхваляет и проповедует «о величии Божии, како прослави и нынe прославляет угодника своего великого в чюдесех». Но при этом цель писателя остаeтся неизменной: как в сакраментальных эпизодах — средствами книжно-панегирической риторики, так и в будничных — с использованием средств сказовой, разговорной стилистики, Авраамий всегда стремится показать, что преподобный Сергий Радонежский — истинный народный святой, неотступный защитник своей обители и всей Русской земли и что «на всяком бо мeсте в бeдах или в скорбeх или в юзах в плeне же, и в изгнаниих, и в кровопролитиих, и во всяких нужных тeснотах и печалех и иже призовет с вeрою в помощь великого сего отца, той убо посрамлен никако же исходит и чаяния своего не погрeшит. Овогда же и преже прошениа святый в печалeх предваряет и неищущим его скор помощник обрeтается. Той убо друг присный Матери Слова Божиа, не считая тогда и нынe всeх нас питает».
Итак, формируя у читателя представление о преподобном Сергии Радонежском, Авраамий Палицын использует комплекс как семантически простых, так и метафорических эпитетов, влагает в его уста различные в идейно-стилистическом отношении речи, описывает его внешность и поступки и, наконец, характеризует разное восприятие его личности разными участниками борьбы за монастырь. Всe это позволило писателю создать объeмный образ святого, показать его, если позволительно так выразиться, в динамике стереоиллюзии и стереофонии. А последнее особенно важно, ибо наглядно свидетельствует о начавшемся в русской литературе отходе от средневековой традиции плоскостной, одномерной и аперспективной изобразительности.
Сказание Авраама Палицына. Как воин написал первое стихотворение
Авраамий Палицын принимал участие в работе Земского собора в 1613 году. На соборе был избран первый русский царь из известного всем рода Романовых. Тогда воцарился Михаил Федорович Романов.
Это все могло очень упростить положение Авраамия, но этого не произошло, так как старец решил вернуться туда, где и началась его духовная карьера, где он стал монахов — в Соловецкий монастырь.
Немногие люди знают о таком известном авторе и публицисте как Авраамий Палицын. Этот человек написал довольно известные сказания, в которых и сам принимал участие как воин.
Авраамий Палицын родился в селе Протасьеве недалеко от Ростова в 1550 году
Кто же он такой? Авраамий родился в селе Протасьеве недалеко от Ростова в 1550 году. Это примерный год его рождения, так как настоящий неизвестен. Происходил этот человек из старинного и служилого дворянского рода. Чуть позднее Авраамий служил воеводой в Коле.
Примерно в 1587 году он подвергся опале. Затем жизнь его сильно изменилась, так как его сослали в Соловецкий монастырь, где его и постригли в монахи. Многие исследователи считают, что такой поворот в судьбе Палицына связан с Василием Шуйским. Его имя как говорили было связано с неудачным заговором.
Многие уверяют, что жизнь Авраамия Палицына была тесно связана с Василием Шуйским. Историки утверждают, что Василий был связан с неудачной попыткой заговора против Авраамия
После пострижения в монахи у Авраамия сразу же улучшилось положение дел. Он перешел в Троице-Сергиев монастырь, где впоследствии стал келарем.
Когда поляки нападали, то Авраамий был в Москве, и помогал осажденным людям. В 1610 году, когда пал Василий Шуйский, келарь Авраамий и московское посольство отправилось к королевичу Владиславу, чтобы просить его встать на трон.
Во время этой поездки, Авраамий смог получить множество льгот, которыми обладал монастырь.
После этого Авраамий сразу же уехал, и не стал дожидаться ответа королевича. Он не уведомил никого о своем отъезде. Многие историки до сих пор обсуждают этот момент. Почему же он так поступил, что сподвигло его уйти без предупреждения.
В 1611 году Авраамий решил обратиться к публицистической деятельности
В 1611 году Авраамий решил обратиться к публицистической деятельности. С помощью келаря Троице-Сергиевой Лавры монастырь стал отправлять грамоты в смутные города. В грамотах речь шла о том, что объединить всех для борьбы с врагом. А также грамота призывала всех оказать посильную поддержку Первому ополчению.
К сожалению, до наших дней дошли только три грамоты. Написаны они были от июня 1611 года, от октября того же года, и от апреля 1612 года.
После 1611 года Авраамий писал грамоты в смутные города, чтобы объединить всех для борьбы с врагом
Также стоит сказать и о том, что Авраамий Палицын принимал участие в работе Земского собора в 1613 году. На соборе также был избран и первый русский царь из известного всем рода Романовых. Тогда произошло воцарение Михаила Федоровича Романова.
Авраамий Палицын участвовал в Земском соборе, когда выбирался первый русский царь — Михаил Федорович Романов
Жизнь Авраама Палицына закончилась 23 сентября 1626 года или в 1627 году.
Авраамий Палицын оставил после себя достойное литературное наследие
Рассмотрим подробнее его литературное наследие. Наследие Авраамия Палицына включает в себя три грамоты, которые были составлены вместе с архимандритом Дионисием.
А также его «История в память впредидущим родом». Эта история состоит из 77 глав, которые как бы объединены условно в три части. В 1619 году, в мае, началась редакция начальных глав этой истории. Окончательная же версия была издана уже к 1620 году.
О чем же писал Авраамий Палицын в этой истории? В первых своих главах он рассказывал о событиях и смерти Ивана Грозного. Вторая часть посвящена Осаде Троице-Сергиева монастыря. Третья часть — это как бы лаконичное повествование о событиях уже последующих лет.
Сказание об осаде Троице-Сергиева монастыря самостоятельное и независимое сочинение
Вторая часть его работы «Об осаде Троице-Сергиева монастыря» представляет собой самостоятельное сочинение, которое имеет свой сюжет, вступление и окончание. Это сочинение стало пользоваться огромной популярностью в 17-19 веках.
Многие историки утверждали, что именно это сказание Авраамия Палицына стало самым ярким литературным произведением Смутного времени.
Сказание Авраама Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря — самое лучшее и яркое произведение Смутного времени
В этом сказании, Авраамий Палицын описал обстоятельства защиты от польских людей монастыря Троице-Сергиеву Лавру. В сочинении он также описал свои личные подвиги.
Это сказание о том, что произошло в доме Пресвятой и Живоначальной Троицы, и как Заступничеством Пресвятой Владычице Богородицы и по молитвам великих чудотворцев Сергия и Никона избавлена была эта обитель от польских и литовских людей и русских изменников, того же келаря инока Авраамия Палицына.
В третьей главе Авраамий рассказывает о том, как начинались разбойничества во всей России:
«…Оскверни же царь Борис неправедным прибытком вся дани своя, корчемницы бо пианству и душегубству и блудужелателие во всeх градeх в прекуп высок воздвигше цeну кабаков. И инeх откупов чрез мeру много бысть, да тeм милостыню творит и церкви строит; и смeсив клятву з благословением, и одолe злоба благочестию. И таковых ради всeх дeл, иже сотвори Борис, в ненависть бывает всему миру…».
В четвертой главе Авраамий рассказывает, что князь Борис Годунов умирает, и на царство восходит Дмитрий:
«…Царь же Борис, аще и не от него убиен бысть, но во время неправдою замышленого состава Григориева скорою смертию посeчен бысть в лeто 7113 (1605 г.); и вси, на них же надeяшеся, з домом его разсeяни бышя. Той же чернец по его смерти того же лeта на царство его восходит, нарицаяся Димитрий; от многих же знаем, яко Григорий чернец, хотя же укрeпитися на Росии царем…».
Восьмая глава посвящена рассказу о том, как долго находился Троице-Сергиев монастырь в осаде
Восьмая глава посвящена рассказу о том, как долго находился Троице-Сергиев монастырь в осаде. Также он говорит о том, что насколько же сильна была помощь в это время от чудотворца Сергия и Никона:
«…Велика же тогда польза царьствующему граду бысть от обители чюдотворца Сергиа ради святых его молитв: иже бо к морю на полнощь живущии людие на краех Студеного моря окиана к царьству всяк промысл возвeщают и способляют. От Великого бо Новаграда и от Вологды и по Двинe рeцe до моря и на восток вся Сибирская земля и яже за нею вси способствоваху к Москвe. Тако же и от Нижегородскиа земли и от Казани вси безизмeнно служаще и ис тeх всeх прежереченных мeст, егда кому некуды минути, то вси во обитель чюдотворца притекаху…».
В 10 главе он говорит о пришествии к монастырю польских людей и русских изменников:
«…В лeто 7117 (1609 г.), в царьство благовeрнаго и христолюбиваго царя и великого князя Василиа Ивановича всея Русии и при святeйшем патриархe Ермогенe Московском и всея Русии, Пресвятыя же и Пребезначальныя Троица Сергиева монастыря при архимаритe Иасафе и при келарe старцe Авраамии Палицыне Богу попустившу за грeхи нашя, сентября в 23 день, в зачатие честнаго и славнаго Пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна прииде под Троицкой Сергиев монастырь Литовской гетман Петр Сапeга и пан Александр Лисовской с Польскими и с Литовскими людьми и с Рускими измeнники по Московской дорогe…».
В 11 главе сказания, Авраамий Палицын рассказывал о видении столпа огненного, который был не во сне, а наяву. Дальнейшие главы посвящены о начале стрельбы, о вылазке литовцев, о взятии литовского народа.
В 38 главе сказания сообщается о явлении Никона Чудотворца
В 38 главе сообщается о явлении Никона Чудотворца:
«…Еще гнeву Божию не преставшу и многим скорбию немощи одержимым, во едину от нощий во снe является великий чюдотворец Никон понамарю Илинарху, глаголя сице: «Повeждь болящим людем: се падет снeг во сию нощь, и хотящеи исцeление получити да трутся тeм новопадшим снeгом! Рцы же всeм людем, яко Никон сказа се!» Илинарх же воспрянув трепетен и наутрии повeда всeм людем. И по глаголу чюдотворца Никона паде нов снeг; и иже вeру сему емшеи и тeм снeгом тершеся, и от тeх мнози здравие получишя…».
В 45 главе встречается самое первое стихотворение, написанное в Древней Руси. Эта глава — яркий пример словесного искусства Авраамия Палицына.
Краткое содержание сказания Авраама Палицына можно читать на сайте Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
Местами в сказании чувствуется что-то невольное, может это стремление оправдать себя и дать современникам и потомству иное представление о личности Палицына.
Слог сказания его изобилует мелкими, но оригинальными выражениями. Это все мы видим на примере вышеперечисленных моментов из сказания.
Сказание также отражает личность и самого Палицына по его необыкновенному уму. Он исполнен благих намерений, а также любви к своему отечеству.