секта хлыстов в ивановском монастыре

Хлысты — религиозная секта распущенных нравов

Секта хлыстов или христововеров была одной из самых многочисленных в царской России. Они верили, что Бог воплощается в человеке, и называли избранных Христами и Богородицами.

Проповедовали христововеры аскетизм и полное половое воздержание, но эти правила часто нарушались. К тому же, у хлыстов было своеобразное отношение к браку, которое общество считало признаком распущенности.

Как появилась секта хлыстов

Основателем секты христововеров считается Данила Филиппович. Согласно верованиям, в его тело в 1645 году вселился Господь Саваоф, давший дюжину новых заповедей. Они разительно отличались от заповедей христианских. В дальнейшем последователи учений «Господа Саваофа» стали объединяться в общины, которые назывались «кораблями». Во главе каждого «корабля» был кормщик, называемый ещё Христом. Женщины также могли стать главами общин, их называли Богородицами. Считалось, что в теле кормщика или кормщицы находил своё воплощение Господь. Но не только этим примечательны христововеры.

Ушедшие в секту люди могли ходить в православную церковь. Только делали они это для прикрытия, чтобы не подвергаться гонениям. Вместе с тем они верили, что духовный мир был создан Богом, а материальный — Сатаной. И при этом не отрицали они и переселения душ. Были у хлыстов и особые ритуалы, соблюдая которые можно было добиться вселения в тело Святого Духа. Нужно было лишь усиленно молиться, соблюдать пост и делать добрые дела для общины. Принцип строгого аскетизма и непричинения вреда друг другу соблюдался всеми членами секты христововеров. Правда, ровно до той поры, пока они не приступали к выполнению своих обрядов.

Хлыстовские радения

Особой мессой в секте хлыстов было радение. Участвовали в ней, чтобы снискать благодати Святого Духа и усмирить свою плоть. В маленьком помещении собирались все члены «корабля» и принимались неистово танцевать, вдыхая дым от сжигаемых трав. Травы эти могли быть с галлюциногенным эффектом. После ритуальных плясок и песнопений христововеры брались за мокрые жгуты, палки или настоящие хлысты и наносили друг другу удары. В некоторых случаях сектанты занимались самобичеванием.

После взаимных побоев ритуал продолжался до той поры, пока все хлыстовцы не падали на пол. Плотское возбуждение, или «духовную радость», охватывающую сектантов в результате радения, трактовали как пришествие Святого Духа. Многие считали, что после завершения радения хлысты предаются свальному греху. Впрочем, доказательств оргий у хлыстовцев в официальных документах нет. О содомии в секте говорили и из-за того, что к ней якобы принадлежал Григорий Распутин, славящийся своими любовными похождениями. А о распущенности секты ходили слухи из-за их отношения к браку и детям.

Последователи секты хлыстов не женились друг на друге, свободно переходя от одного партнёра к другому, называлось это «духовное сожительство». Существовало и правило жить с «женой» как с сестрой, но оно повсеместно нарушалось. В результате, конечно, появлялись дети, матери которых могли даже и не знать, от кого они. Есть мнение, что дети, появившиеся на свет в результате оргий во время радений, становились новыми Христами и Богородицами.

Ответвления хлыстовщины

Появившись в начале XVII века, секта хлыстов породила многочисленные религиозные группы со схожими убеждениями. Так, в 1765 году была основана секта скопцов, ратующая за полное усмирение плотского желания путём оскопления. А вот духоборы не оскопляли друг друга, а так же, как и хлыстовцы, верили в перерождение души. Откололись от секты хлыстов и молокане, и малёванцы, и постники навад, сохранившие некоторые верования христововеров.

Интересно, что в XIX веке сектой хлыстов стали интересоваться в высших кругах российского общества. Им открыто симпатизировали многие писатели, художники и даже известные чиновники. А поэт Николай Клюев открыто признавался, что провёл несколько лет в данной секте. О хлыстовцах писали и именитые писатели, в том числе Максим Горький.

Источник

Новое в блогах

Откуда на Руси появилась секта хлыстов

Впервые на Руси услышали о хлыстах во время царствования Алексея Михайловича. Толком о них ничего не знали, лишь отмечая, что это религиозная секта, со странными тайными обрядами, чьи адепты называют себя «людьми божьими».

Как беглый солдат стал богом

По сообщению историков в первые годы своего появления хлысты, как и другие жители Российской империи, посещали церковь, но затем тайно под покровом ночи творили свои собственные ритуалы. Как утверждают исторические источники, в 1645 году на высокий холм близ села Михайловское сошел в огненном облаке бог Саваоф. Едва коснувшись земли, он принял облик беглого солдата Данилы Филиппова, который начал нести избранным «божьим людям» священные тайны истинной веры. Началось распространение хлыстовства с Муромского уезда Владимирской губернии. Мужчина прилюдно утопил в Волге несколько церковных книг, объявив, что верующие должны придерживать 12 заповедей, разумеется, в его собственной, новой трактовке.

Главной из них было почитание Филиппова в качестве бога. Вскоре Филиппов переехал под Кострому, где обрел своего Христа, которым стал некто Иван Суслов. О себе, новоявленный Христос рассказывал самые фантастические истории. Самой удивительной оказалась легенда о его рождении. Иван Суслов утверждал, что его матерью являлась женщина, которая забеременела и родила нового Христа в 100 лет. Дом, где жил Филиппов с Сусловым, члены секты назвали «божьим домом». Со временем Суслов из приверженцев новой веры выбрал для себя 12 апостолов, а Богородицей признали некую Акулину подругу Филиппова. Несмотря на то, что было очевидно: действуют мошенники, секта за короткое время распространила свое влияние практически на большинство губерний Российской империи.

Секту искоренить, мошенников наказать

Вторая смена

После смерти основателей секты, дело их продолжало жить и развиваться. Особенно сильное развитие оно получило в Ивановском женском монастыре, где был похоронен Филиппов. К его могиле стекалось множество паломников. В это время местная жительница Акулина Ивановна Лупкина объявила себе Богородицей, в то время как ее муж Прокопий Лупкин стал новым Христом. Но вторая смена «божественных» руководителей секты оказалась не такой удачной, как первая. Анна Иоанновна, узнав о новом витке развития секты, приказала гроб с Филипповым выкопать, а его прах развеять в чистом поле. В то же время, несмотря на огромное количество поклонников секты, власти толком не знали, в чем состоят ее ритуалы.

Все открылось случайно в 1732 году. Как гласит легенда, к градоначальнику Москвы графу Салтыкову, неожиданно явился разбойник Семен Караулов, чтобы рассказать о страшных людях и их обрядах творящихся в подвалах московских усадеб. Разбойник, был искренне верующим человеком и не побоялся властей, лишь бы те арестовали богохульников. По его словам в подвале одного дома он случайно подсмотрел обряд хлыстов. Напротив друг друга на лавках сидели мужчины и женщины. Во главе находились пророк и пророчица. Сначала, как утверждал Караулов, хлысты читали свои молитвы и ругали православную церковь. Затем несколько часов хором распевали собственные ритуальные песни. Когда пробило полночь, они поснимали с себя одежду, переодевшись в одинаковые рубахи.

В такт вновь затянутой песни они начали бегать и скакать друг за другом. При этом в руках у каждого радеющего был кнут, веревка или цепь. Ими члены секты хлестали друг друга с воплями: «Хлещи, хлещи, Христа ищи». Когда скакать сил уже не осталось, кто-то из присутствующих погасил свет и начался свальный грех. Взбешенный граф приказал выслать стражу и арестовать нечестивцев. Было схвачено 78 человек. Среди них обнаружилось немало монахов и монахинь. В качестве руководительницы секты была арестована инокиня Ивановского монастыря Анастасия. На этот раз на допросах хлысты отпираться не стали, объяснив, в чем суть их веры. По их словам хлыстов богом может стать каждый. Для этого необходимо войти в мистический экстаз, умереть плотью и воскреснуть духом.

По словам членов секты радения, чей обряд был описан выше, помогает им обрести божественное состояние. Каждая секта хлыстов должна состоять из 50 человек, которые именовали себя кораблем. Каждым кораблем управляет кормщик вместе со своей Богородицей. Причем воля корабельщика – закон для рядовых членов корабля, которые полностью находятся в его власти. После суда 11 октября 1733 года инокиня Анастасия была расстрижена, после чего ей отсекли голову. Остальных били кнутами и выслали на каторгу, однако, несмотря на гонения, дело хлыстов лишь крепло и набирало силу.

Источник

Секта хлыстов в ивановском монастыре

Весьма хорошим документальным дополнением к душеполезным публикациям о хлыстах- михайловцах(http://procvetitel.livejournal.com/23095.html?thread=184631#t184631 ; http://procvetitel.livejournal.com/53240.html ; http://procvetitel.livejournal.com/53567.html ) является статья в «Независимой газете» КсенииЯрцевой о секте хлыстов в нововерческом Ивановском монастыре в Москве еще в ХУШ веке. Вполне возможно, что секта хлыстов-михайловцев изначально тоже существовала в официальном нововерческом дореволюционном лжемонастыре в Киеве и была во многом схожа с московскими лжемонастырскими хлыстами. В связи с документальной ценностью статьи Ярцевой, она здесь воспроизводится с нашими примечаниями:

«ТАЙНЫ ИВАНОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

В СЕРЕДИНЕ XVIII ВЕКА ПРАВОСЛАВНАЯ ОБИТЕЛЬ БЫЛА ЦЕНТРОМ ХЛЫСТОВСТВА

Иду недавно из Исторички, так москвичи называют Историческую библиотеку, любуюсь Ивановским монастырем. Сколько раз я безуспешно пыталась прорваться туда! И вдруг вижу: с северной стороны дверь приоткрыта, а на ней ящичек для пожертвований на храм. Оказывается, церковь на территории «военной части» снова действует, и я несмело вхожу внутрь.

Вот он тот самый, «Иоанно-Предтеченский девичий монастырь в Старых садех, под бором, что на Кулишках». Древний монастырь с долгой непростой историей. Узнать о ней можно из монастырских брошюрок, недавно появившихся в продаже, и сборника «Памятники архитектуры Москвы», где приведены даже планы построек. В историческом архиве есть фонд монастыря и дело, посвященное его истории: 60-70 листов, написанных не слишком аккуратным почерком.

Считается, что обитель была основана в XV-XVI вв., не то Иваном III, не то Иваном IV. Ее посещали Михаил Федорович, Алексей Михайлович, Иван Алексеевич и другие царственные особы. Здесь были пострижены в монахини Салтычиха (Дарья Салтыкова), прославившаяся своей жестокостью, и княжна Тараканова, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны.

Меня, впрочем, ИНТЕРЕСОВАЛА ВОВСЕ НЕ ОФИЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ, А ТА, КОТОРУЮ ПЫТАЛИСЬ УНИЧТОЖИТЬ И ЗАБЫТЬ ЕЩЕ В СЕРЕДИНЕ XVIII ВЕКА, И О КОТОРОЙ СТАРАЮТСЯ МОЛЧАТЬ ДАЖЕ В НАШИ ДНИ.

В трудах «сектоведов» XX века значится, что к 1720 году ИВАНОВСКИЙ МОНАСТЫРЬ БЫЛ ОДНИМ ИЗ ТРЕХ КРУПНЕЙШИХ «ГНЕЗД» ЗАРОЖДАВШЕГОСЯ мистического ДВИЖЕНИЯ христоверов, или ХЛЫСТОВ, как их пренебрежительно называли.

Документально историю хлыстовства можно проследить не ранее чем с 1710 года. В то время во главе московской общины хлыстов стоял Иван Суслов.

Впрочем, достоверных сведений о том, что к своим наставникам хлысты относились как к Богу-Саваофу и Христу, нет. Лидеры «кораблей» (хлыстовских общин) скорее воспринимались как народные святые. Все связанное с ними становилось реликвиями, необходимыми народному религиозному сознанию, к реликвиям относились полученные от них хлеб, изюм, ленточки. Разумеется, почитались и их «мощи».

Увидеть монастырское кладбище мне не удалось: оказалось, что монастырю возвращена только часть территории. Остальную по-прежнему занимает Юридический институт МВД. Поэтому огромный монастырь изнутри кажется совсем крохотным. Тем не менее уже с 1992 года в нем живет община сестер, хотя официально обитель вновь открылась в 2000 году. Это третье возрождение монастыря, закрывавшегося с 1748 по 1761 г., с 1812 по 1859 г. и в 1918 г.

Любопытно, что устав Ивановского монастыря разрешал выходить за монастырские стены только старицам и пожилым монахиням. Молодые инокини могли покидать обитель исключительно в случае опасной болезни родителей и обязательно в сопровождении более опытной сестры. Посещение сестер родственниками дозволялось лишь по великим праздникам и воскресным дням. На встречу, за которой наблюдали две пожилые монахини, отводилось два часа.

Даже если учесть, что такой строгий устав сложился не позднее конца XIX века, остается неясным, каким образом хлысты могли совершать в монастыре свои обряды(видимо, Ярцевой была неизвестна «История португальской монахини», в которой ярко и вполне правдоподобно изображено, как может в еретическом лжемонастыре с официально строгим уставом вольготно существовать даже тайная секта сатанистов: http://procvetitel.livejournal.com/46889.html ). Вероятно, в то время религиозная жизнь хлыстов основывалась исключительно на пророчествах старцев и стариц, к которым приходили верующие. Эта практика дожила и до наших дней: многочисленные паломники стремятся получить в монастыре совет старца, просфорочку, маслице, бутылочку (а то и канистру) святой воды. Словом, обрести благодать.

Можно предположить, что ИМЕННО С ФЕНОМЕНОМ СТАРЧЕСТВА (Т.Е. НОВОВЕРЧЕСКОГО ЛЖЕСТАРЧЕСТВА!) БЫЛ СВЯЗАН ОБЫЧАЙ «ОДАРИВАНИЯ» ПРИХОДЯЩЕГО ХЛЕБОМ, ИЗЮМОМ И ДРУГИМИ «СВЯТЫНЬКАМИ», ПОЗДНЕЕ СТАВШИЙ ЧАСТЬЮ ХЛЫСТОВСКОГО РИТУАЛА. «Из Московского девичьего монастыря старица Настасья, еще две старицы и старик прельщали людей пророчествами и вместо причастия Святых Тайн подавали разрезанный кусками хлеб, а из стакана давали пить квас и воду» (Н.Варадинов. История Министерства внутренних дел. Кн. 8. История распоряжений по расколу. СПб., 1863). В середине XVIII в., когда жила старица Настасья Карпова, хлыстовский «корабль» Ивановского монастыря насчитывал 78 человек.

Все истории про «мистически настроенных» стариц Ивановского монастыря заканчиваются печально: в 1733 году Настасья была казнена, Анна расстрижена и сослана в Тобольский Введенский монастырь.

В наши дни о хлыстах мало кто вспоминает. Если они и сохранились, то в очень обновленном виде. Возможно, теперь они действительно почитают своих наставников за Христа, подобно виссарионовцам или чуриковцам.»

Источник

Секта хлыстов в её истории и современном состоянии

Содержание

Глава I

Желая ознакомить вас, м. м. г. г., с характером одной из значительно распространенных сект, и невольно вспоминаю слова наших стародавних предков, живших еще до образования государства: «Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет». Окидывая теперь беглым взором далеко против прежнего раскинувшуюся великую Русскую землю, мы с глубоким сожалением должны сказать, что, при многоверии жителей ее населяющих, сектантство наше велико и обильно, от крайнего севера и до крайнего юга, от запада и до востока. Разобраться в нем и усмотреть порядок, хотя бы только логический, – дело далеко не легкое, особенно при образовании и развитии новых сект, в коих переплетаются и, как бы в мертвый узел затягиваются, начала и характерные черты сект до противоположности разнообразных, где к старообрядчеству примешиваются понятия чисто вольнодумные, рационалистические и даже мистические бредни, – так что приверженец перстов и двойной аллилуйи вдруг оказывается штундистом, или чем-то в роде штундиста, или последователем Толстого. Еще более секты молоканские переплетаются с хлыстовством, или наоборот. Нужно очень зоркое внимание, чтобы уследить за всеми движениями заплутавшейся в дебрях сектантства мысли. Но нельзя сказать, чтобы этот затянувшийся узел было бы необходимо непременно разрубать и каждую частичку рассматривать отдельно, вне связи с другими. Да такая работа, при ее страшной кропотливости, была бы и не многоплодная, давила бы только память, мало сообщая сознанию и недостаточно освещая черты самые существенные. Есть довольно простой секрет не разрубать, а распутывать этот узел. Секрет этот заключается в ознакомлении с характерными существенными признаками старых, обследованных уже сект, с их развитием и современным состоянием. Вот почему я и избрал предложить вниманию вашему ознакомление с сектой давно известной, о которой вы, вероятно, много раз уже слышали, а не что-либо совершенно новое, в наши дни народившееся.

В обширной области сектантства хлыстовство занимает определенное место и представляет собой явление очень любопытное с разных сторон: и с догматической, и с нравственной и бытовой, и психологической. Много в нем и странного и загадочного; нигде святошество не соединяется столь близко с явлениями нравственного безобразия, нигде столько не опошливаются священные имена, нигде не унижается столько нравственность и ее законы, нигде нет такой скрытности и лицемерия, как в хлыстовстве.

Наука с совершенной ясностью и определенностью разделяет все секты по их существенным свойствам на три разряда: старообрядческий раскол, секты рационалистические и мистические или тайные. Сектанты первых двух разрядов легко поддаются наблюдению, так как они и не скрывают своих отношений к православной церкви, открыто исполняют свои правила и соблюдают свои обычаи. Нет ничего легче заметить старообрядца – раскольника в его старой одежде – поддевке или сарафане, со свойственными ему обычаями и приемами, с его исключительной привязанностью к известному обряду, ради которого он пожертвовал и церковью, и таинствами. Не трудно узнать и сектанта – рационалиста, по отвержению всякого обряда, проповедника религии исключительно духовной – не полагающего на себя крестного знамения, не почитающего св. икон, незнающего постов. Первый, очевидно, – обрядовер, второй – вольнодумец; первый – буквалист, второй повсюду ищет аллегорий; первый главным образом опирается на авторитет предания, последний ставит себя выше всякого авторитета и не хочет знать никакого предания; в руках первого – старая книга, последний носится только с библией, толкуя ее по-своему; идеал первого – старина, второй скорее отрицатель старины, у первых и в моленных и в домах – украшения церкви: св. иконы, лампады, свечи, лестовки, подручники, у последнего – пустота. Старообрядчество – явление доморощенное, молоканство и прочее подобное – занесенное с запада.

Мы не юристы и здесь не место разъяснять вопрос с этой стороны. Однако, что же это за секрет такой? что это за люди, ради чего они съезжаются? что происходит там, за стенами дома, тщательно охраняемого?– Вот вопросы, которые я и намерен разъяснить пред вами, милостивые государи.

по небесному чрез разрушение земных порядков, а не

указанным в том же Евангелии путем, т. е. путем

возвышения личного нравственного совершенства, путем незлобия и самоотвержения, при подчинении законным условиям социальной жизни.

Густая завеса подготовки хлыстовства открылась в

факте изумительных мистических бредней. В местности

нынешней Владимирской губернии муромского уезда «умные

люди», возмущавшиеся нехорошей народной жизнью, стали

задумываться, как бы да исправления людей снова созвать Бога на землю.

«Подымать стали руки на небо,

Сзывать Бога с неба на землю.

Господи, Господи, явися ныне, Господи,

В кресте, или в образе.

Слышали они, эти «умные люди», как и посевернее их, но

«Пониже было Кинешмы 4

Вырастали леса темные,

Как во тех ли лесах темны их

Люди Божии спасалися

Летом корнием питалися

День и ночь Богу молилися,

День и ночь Христу работали;

Слезы свои проливали,

Плоти свои изсушали,

Наги они пребывали,

Царства Божия искали».

«Сходились люди Божьи на святой круг,

Поднимать стали руки на небо,

Сзывать Бога с неба на землю.

Тут слетал с неба ясный сокол,

Взамен брошенных книг Данила дал 12 заповедей. Из этих заповедей наиболее замечательны следующие:

1) Аз есмь бог, пророками предсказанный, сошел на землю вторично для спасения душ человеческих. Нет другого бога, кроме меня.

2) Святому духу верьте.

3) Хмельного не пейте и плотского греха не творите, неженатые не женитесь, а кто женат, тот живи с женой как с сестрой. На свадьбы и на крестины не ходите.

Даны ли на самом деле все эти заповеди самим Данилой Филипповым, или явились в приведенной редакции после него, по преданию, для нас важности не имеет. Важно то, что эти именно заповеди легли и лежат в основе секты до настоящего времени, во многих случаях уже и без имени Данилы Филиппова, которое сектантам, как верящим «святому духу», и не особенно и нужно.

Любопытно проследить, как эти заповеди раскрывались, в каком виде проявлялись в истории секты и к чему привели в настоящее время.

Раз люди не удовольствовались церковью, проповедуемым учением о едином и единожды воплотившемся Единородном Сыне Божием, искупившем грехи всего мира и возвестившем небесную истину; раз решились они вторично низвести Бога на землю, а книги истинного откровения бросить в Волгу, остановиться на этом уже не могли. Один самозваный смертный «бог» не мог, конечно, уврачевать их и успокоить навсегда, а с другой стороны самим этим «умным людям» невозможно было остановить свою разнузданную пылкую фантазию. Раз они увидели воплощение Бога в лице простого, по имени известного человека, не затруднятся уже увидеть Его в другом, и в третьем, и в четвертом, без конца. Неизбежно, таким образом, должна была появиться мысль о новых воплощениях.

Раз, ступивший на крутую и скользкую покатость не остановится, на первом шагу, а силою притяжения увлечен будет все ниже и ниже.

И на самом деле скоро у мнимого «саваофа» Данилы объявился и «сын божий», или «сыночек» Иван Тимофеевич Суслов, крестьянин из Муромской области, стародубской волости, деревни Моксаковой. Иван Тимофеев, по преданию хлыстов, родился от столетней женщины Ирины Нестеровой Сусловой. Шесть недель оставался ребенок без крещения, так как священник, изумленный таким событием, не хотел его крестить, да никто не хотел быть и восприемником новорожденного. Когда же нашелся кум и священник, приступил к крещению, то ничего не помнил когда крестил; очнувшись, он увидел себя под лавкой на церковной паперти. 33 года было Ивану Тимофеевичу, когда Данила Филиппович ему божество, назвав «сыном божиим».

Данила умер, пли точнее, вознесся при свидетелях на небо, 1-го января 1700 года, почему с этого дня стали считать и новый год. Суслов умер 16 лет спустя после Данилы.

Но и со смертию Суслова воплощения не прекратились. За Сусловым имя «христа» перешло к Прокопию Лупкину, стрельцу, участвовавшему в Азовском походе и, при разгроме стрельцов, высланному в нижегородские пределы. При нем также явилась «богородица», его жена Акулина Ивановна. Новые «христос» и «богородица» нашли доступ в московские монастыри, мужские и женские, и там обрели новую «богородицу», монахиню женского Ивановского монастыря Настасью Карпову. Потом известна так же, как «богородица», старица Вера, которой кланялись в ноги, и на которую крестились, как на святую. Еще известен юродивый Андрей Петров, под именем Андрианушки, тоже – «христос».

Было бы очень долго перечислять все, более или менее известные имена мнимых «христов». Довольно сказать словами сектантов, что

По особой причине нужно упомянуть о тамбовском «христе», крестьянине Аввакуме Копылове, жившем уже в начале нынешнего столетия. Он потому заслуживает упоминания, что брошенные Данилою Филипповым в Волгу книги достал из нее и стал учить по Писанию. Таким образом, снова как будто восстановлен был закон писанный, богооткровенный. Но на деле этот писаный закон понадобился только ради привлечения прозелитов и для наилучшего прикрытия своих бредней священными именами и событиями. Теперь все известные песни хлыстов испещрены ими, но смысл их совсем другой. В ход пошли и книги церковно-богослужебные и творения святоотеческие.

После первых и непервых «христов» на ряду с ними и в замен их стали являться разные «пророки», «милостивые батюшки», «кормщики-корабельщики», «кормщицы», «пророчицы» и т. п. Названия эти сущности дела не изменяют; все они одинаково «богодухновенные сосуды», «жилища духа», «боги» и «богородицы».

Таким образом, развилось и утвердилось в хлыстовстве, как основной его догмат, учение о перевоплощении, связанное с человекообожанием.

«Слово Божие воплощается,

Среди нас открывается,

В существе является,

С нами вместе обитает

Царство Божие устроил».

Мы заметили уже, да и всякому ясно, что постоянное воплощение Христа неизбежно соединяется и должно соединяться с человекообожанием, Христос воплощается в людях обыкновенных; но что же для того нужно, чтобы человеку сделаться «христом»?

«Бог тогда «христа» рождает.

И не одни упомянутые лица, а и все «пророки»

«По поднебесью летают

Рай и муку созерцают».

Все это в истории. Что же теперь, в паше время?

Забыты многими имена Данилы Филиппова, Ивана Суслова и других; совсем, быть может, неизвестны имена Настасьи Карповой, Андреянушки, Копылоиа, Радаева; но идеи их остались и остаются и доселе живыми. Повсюду у хлыстов вы увидите «богов», «христов», «пророков», «богородиц» и подобных «богодухновенных сосудов духа», с тем же вышечеловеческим авторитетом, с тем же непреоборимым влиянием. Не говоря о беллетристическом произведении известного писателя П. И. Мельникова (Андрея Печерского) «На горах», в коем художественно изображен им быт хлыстов за 40 – 50 лет назад, вот современные данные, заимствованные нами из судебных дел. В массе прочитанных нами следствий все

одно и тоже, повсюду «боги», «богородицы», «христы», «пророки». Передадим наиболее характерные. В недавно производившемся деле о хлыстах в г. Мамадыш Казанской

показано, что один подсудимый говорил: «У нас спаситель в Москве». Судившиеся в 1887 году Ардатовские хлысты (Симбирской губ.) называли Священное писание «тенетами,

которые опутывают народ», произнося богохульства, утверждали, что Спаситель может родиться и от мужчины, разумея совращение из православия. В тоже время они имели

несколько своих «пророков» и «пророчиц». Один из

этих «пророков», крестьянин села Четвертакова Иван

Ситников имел столь сильное влияние, что последователей

своих убеждал чинить мерзости, которым имени нет. Входящей на собрание «пророчице» Дарьи Фоминкиной кричали: «Иди, дух Божий, иди, батюшка!» 22 В Оренбурге главари хлыстовства, два брата Иван и Семен Утицкие, каждый называл себя «Христом», а Иван Утицкий сожительницу свою Марью Строганову называл Марией Магдалиной. На собраниях, или на «беседках» оба они распинались, как и Христос распинался. Но послушаем об этом рассказ свидетельниц.

«Иван Утицкий, – рассказывали они, – в молодости вел

себя плохо, занимался воровством, но потом приубожился,

говорил, что на него благодать находит свыше, имеет

дар откровения и творит чудеса. На беседках он юродствует, поет, читает, сопровождая это конвульсивными движениями, истерическими рыданиями, становится на колени, распинается, раскинув в сторону руки и оставаясь в таком положении без движения, пока не свалится, как пласт. Рядом с ним стоит «богородица Марья», графиня из царского рода, – на самом деле незаконнорожденная петербургская мещанка. Семен Утицкий тоже выдавал себя за Христа, а одного старика Сергея за Бога Отца, и объяснял другим, что всегда, и в церкви, и дома, смотря на иконы, должно в сердце иметь его – Семена, да Сергея. Он тоже распинался: станет к стене, распрострет руки и стоит так с четверть часа. Женщины заливаются слезами, думая, что он за них распинается. Идя домой, он рассказывал по секрету, что, стоя на коленях, он видел, как благодать спускалась на него в виде огненного шара».

Как велико было влияние этих мнимых «христов» на других, особенно на молодых женщин, видно из следующих рассказов:

«Брыкайся, брыкайся, – говорил первый из пророков одной молодой женщине, – из моих рук не выбрыкаешься».

Про другого пророка, Семена Утицкого одна свидетельница рассказывала:

«Он каким-то духом опаивал меня, и вскоре после его беседок я начинала тосковать, дожидалась беседок, как манны небесной. В присутствии Семена, делалась сама не своя, будто кто связывал меня. И на беседках, когда он дохнет на меня, я чувствовала, как в голову мне ударяло что-то как бы сверху, и в тоже время сознаю, что я ничего не могу сказать, ни шевельнуться. Собралась, было, я в Киев грехи замаливать, но с дороги вернулась. В конце концов, сделалась совсем больна, стала кричать по ночам, а иногда и днем. Как мне Бог помог отделаться от Семена, я и сама не знаю».

Да и после того, как отделалась, свидетельница на суде, в присутствии обвиняемых лжепророков, не произнесла ни слова, находясь точно под влиянием гипноза.

В то же время другая свидетельница разсказывала:

«Чувствовала я себя, как околдованная, три года промучилась, не зная покоя, а он, Утицкий только посмеивался и говорил: «Я тебя духом своим приручил, не вырвешься из моих рук».

Вот до чего доходит и до чего доводит первая заповедь хлыстовского ересиарха. До каких демонических размеров вырастает авторитет и влияние мнимых хлыстовских «христов», к каким непостижимо диким последствиям, к какой тяжелой духовной кабале приводит учение хлыстов о перевоплощении! С христианской точки зрения все это – одно надругание над христианством.

Глава II

Лет 10 – 12 назад, обнаруженные в Тетюшском уезде Казанской губернии и содержавшиеся при волостном правлении хлысты говорили и указывали нам, что они ничего не читают, кроме святого Евавгелия, которое постоянно у них в руках и на языке. И хлысты Алатырские, судившиеся в 1894 году, все до единого утверждали на суде, что они усердно исполняют все требования церкви, а на предварительном следствии заслужили самый лестный отзыв со стороны местного священника. На судебном разбирательстве в г. Мамадыше Казанской губернии, 30 ноября минувшего 1896 года, хлыстовка заявляла, что она только ту дорогу знает, которая ведет от дому к церкви. Вот как велико усердие хлыстов и их преданность православию!

Таким образом похвальный лист православию уже значительно урезывается; за преданностью православной церкви стоит нечто другое, как высшее и лучшее.

«За плечами черт сидит

А те, которые доносят о них начальству, суть христопродавцы, иуды:

«На страстной было неделе,

Гнались заХристом юдеи;

Они гнали, не нагнали;

Завсегда Христа видали.

В одно время при беседе

Был Иуда при ковчеге;

Пришел Юда на торжище

Себе хлеба покупать,

Начал думать и гадать,

Как ему Христа продать.

К архиреям приходил,

Смело двери растворил

С архиреями говорил:

« Вы, духовны архиреи,

Что вам думать и гадать?

Я хочу Христа продать,

Смысл стихотворной песни не исторический, а современный ее появлению, смысл иносказательный, имеющий в виду хлыстов и их мнимых гонителей.

Но самой яркой и самой возмутительной иллюстрацией

Один из прежних хлыстовских пророков, не смотря

на запрещение есть мясо, за три дня до праздника Рождества Христова, увидел бегающими поросят, сказал, что

Бог велел зарезать поросенка и изжарить, что и было

Завеса, скрывавшая тайну хлыстов по отношению их к православной Церкви и духовенству, приподнята, таким образом во весь рост. Тайны не стало. Но напрашивается вопросы что же, вместо всего церковного, дают хлыстовские пророки своим последователям?

Глава III

Относительно внешнего культа своего хлысты блюдут тайну, но и эта тайна давно уже обнаружена; и здесь скрывавшая эту тайну завеса сдернута и про нее хорошо знают не одни «только хлыстовские губы да зубы». Расскажем, что известно, о приеме в секту, об обрядах богомоления, о причащении хлыстов и, наконец, о похоронах заживо. У основателя секты в его заповедях мы никаких установлений не находим касательно этих обрядов: все зависело и доселе все зависит от пророков, к которым заповедовалось питать безусловную веру.

Оба описанные чиноприема не противоречат по существу один другому, а скорее дополняют; разница только в употреблении имени Данилы Филиппова, да в незначительных мелких обычаях.

Относительно последнего способа причащения существует и хлыстовская песня:

Сам Господь Саваоф.

Благословенна ты в женах,

Родишь Спаса в пеленах,

В золотых во теремах.

Люди божьи тебе помолятся,

Все цари, короли поклонятся,

Будешь ты святая юродица,

Матушка «пресвятая богородица»,

От тебя «христос» народится,

У самарских хлыстов Ставропольского уезда обнаружен особый род причащения. Хлысты глотают пламя и дым от зажженных свечей. Происходит это таким образом: одна из присутствующих на собрании девиц зажигает три восковые свечи, становится посреди собрания к ней все подходят по очереди. Подходящих она спрашивает: «Чем ты кормишься?» Подходящий отвечает: «Господи Иисус Христос Сын Божий, помилуй нас; аминь Царю Небесному. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа Божьяго, аминь. Царю Небесному, Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный помилуй нас, аминь». Тогда девица задувает свечи и с дымом дает каждому в рот, говоря: «Принимай, принимай святаго божьяго духа». Иногда свечей и не задувает, а заставляет хватать пламя от них. 51 Ардатовско-Алатырские хлысты, как обнаружено по делу 1887 г., причащались самым мерзко-пакостным образом, и мы сами должны покрыть сие завесою. Довольно сказать, что крестьянин, села Четвертакова Иван Голяткин, хлыстовский пророк безобразную, чувственную «христову любовь» называл «духовным обедом». По последнему оренбургскому делу выяснилось, что хлыстовский пророк, при целовании, старается всунуть в рот лобызаемого свой язык, чтобы последний проглотил часть его слюны. 52

Не жалейте вы плотей,

Тех нечистейших свиней».

«Нукась, господин хозяин, – обращается пророк к хозяину дома пред радением, – благоволите-ко нам с государем-батюшкою повеселиться, небесною пищею его насладиться, богом – светом завладать и на святом кругу его похватать». 53 От этого «порадеть» на языке сектантов, значит «слова Божия послушать, мягких пирогов покушать». Покушавшие этих «пирогов» рассказывали: «Посредством радения я бывал вне себя от радости, всем бывшим в собрании говорил что-то, но что именно, не помню». 54 Теперь радения, ради прикрытия, или, может быть, почему другому, стали в некоторых местах и в некоторых хлыстовских обществах, называться просто «беседками». Но существо этих «беседок» одно и тоже, что и радения. «Беседки делали всегда то, – рассказывала судебному следователю оренбургского окружного суда одна увлеченная женщина, в прошедшем году, – что после них делалось как-то легко, радостно, светло, но в тоже время чувствовалось, что как-то все сильно болит, как будто тебя изрубили, но стоило прийти кому либо, одаренному «духом», и дохнуть на тебя, или поговорить, как снова чувствуешь легче, точно исцелили тебя… Мне говорили, что на беседках братья могут воплощать в себе Христа». 55

Примечательно, что пение во время собраний разных, сектантами составленных, песней, в роде: «Дай нам, Господи, Иисуса Христа, дай нам, сударь, Сына Божия», соединялось и соединяется с пением песней священных: «Царю Небесный», «Многая множества моих, Богородице, прегрешений», «Христос воскресе», «Воскресение Христово видевше» и других. При этом молились и молятся крестом на все четыре стороны.

Сорок ангелов приставлю»,

Было бы долго рассказывать про все это дикое сплетение христианских имен и событий с чем-то чисто языческим, болезненным воображением изобретенным и оберегаемым, как большой секрет, как «великая тайна». Отметим еще то, что нам пришлось узнать по делам следственным позднейшего времени.

Глава IV

Но напрашивается вопрос: на сколько на самом деле помогло «умным людям» вторичное сначала, а потом и непрерывающееся созывание Бога на землю, на сколько оно уврачевало и врачует их нравственные недуги, на сколько умудрило и уцеломудрило их жизнь? Другими словами: что на самом деле сделали для возвышения народной нравственности мнимый «саваоф» и последующее за ним целое полчище самозванных «христов» и «пророков»?

В ответ на эти вопросы сектантами выставляется опять казовая сторона; все остальное, двусмысленное прикрывается завесой, облекается тайной, тщательно охраняемой. Но нельзя ли и здесь сдернуть завесу и обнаружить тайну?

Мы уже знаем, что основатель хлыстовства проповедывал аскетизм и строгое воздержание. За ним, ближайшие его преемники и все хлыстовские пророки до настоящаго времени, проноведывали и проповедуют тоже, присовокупляя: «Блюдите чистоту, аки зеницу ока». И внимающие этой проповеди последователи хлыстовства не пьют вина, не ходят на свадьбы и крестины, не участвуют в народных гуляньях, многие, едва ли не все, не едят мяса, пожилые супруги оставляют сожительство; в тоже время между собою они замечательно дружны: «братец», «сестрица», «тетенька», – вот их любимые слова при обращении к другому, нет ни брани, ни сквернослови, столь обычных в народе, женщины и девушки очень скромно и чисто одеваются, но без всякого щегольства и, по возможности, однообразно: они скромны и в своих манерах, с потупленными взорами; к женщинам и девушкам со стороны мужчин полное уважение, ибо «несть мужеский пол, ни женский». 62 «Уж друга обнимем все святым братским лобзанием. Тяготы станем друг друга носитъ»,

«Брат за брата вы молитесь,

Друг пред другом вы смиритесь,

Перед слабым не гордитесь.

Друг друга не надо словом обижать;

За зло злом не платите».

Эта взаимная любовь называется «сладчайшею», «сплошною», «величайшей», «неистощимой», «дочерью неба», «красотой, разливающейся во всем мире». 63

«Кротость и любовь имейте,

Берегите свои плоти, не склонил бы к земли слон». 64

Душа пришла к Создателю

Поэтому и закон сектантов есть закон не простой,

«Не простой, трудовой,

В награду иным, которые все это исполнили, Христос к блаженной душе обращается:

«Что скучаешь ты на сырой земле?

Для этих исполнителей «трудового, слезного» закона, для этих «скучающих на сырой земле» устроен на небе град Сион. В нем стоит престол Божий: вокруг его пречистые силы, они машут крыльями, сами веселятся. Там сады, цветы, птицы райские, воспевают они песни архангельские. Там палаты из чистого хрусталя; там постели божественные, ложницы бесчисленные: там в сияющих золотых ризах живут, не унывают, всегда веселятся. 66

Но если таково загробное состояние блаженных душ хлыстов, то, с другой стороны, совсем иное состояние душ нечистых, которые угождали плоти и к обществу хлыстов не принадлежали.

И прежде всего, эти нечистые, плоти угождающие души, а в чем эта нечистота и угождение плоти, сейчас увидим, по смерти переходят в животных, соответствующих их наклонностям и живут в них, переходя из одного животного в другое, целые века. Какова там их жизнь, про то слышала и видела одна девушка. Этой девушке, бывшей в комнате, явилась свинья, ободранная, без шерсти, «огонь и смрад из себя испущающая». Девушка от страха хотела выскочить в окно; но вдруг слышит за собою глас человечь: «Стой, стой, душа моя, не ужасайся; аз – преокаянная мати твоя, проклятая от Бога, гнусный грех творила я с отцем твоим». 67 Поэтому одно предчувствие этих душ близкой смерти наводит на них тяжелое уныние.

Из рассказа неизвестной девушки о том, как она видела свою мать, мы уже можем подметить, в чем главный, специальный грех хлыстовства. И действительно, начиная с основателя Данилы Филиппова чрез всю историю: проходит самое строгое, безусловное требование не только не женатому не жениться, но и женатому разженится, мужу с женой жить, как брату с сестрой. Ничто столько не разрушает здание хлыстовства, ничто столько не противно его основной идее, как открытое, законное супружество. «Брачная жизнь пред людьми – мерзость, пред Богом – дерзость». 68 В ней – корень и источник всякого зла; и первые люди пали грехом супружества, бредят сектанты: это и есть запрещенное Богом яблоко. В отвержении этой «мерзости» и «дерзости» и заключается, с обратной стороны, источник и верх совершенства. К этому направлялась и направляется вся проповедь хлыстовских пророков. «Раб Божий, – писал Радаев одному из своих ревностных последователей, – пекись о умножении нашего братства, особенно влеки молодых девушек, любит их Бог, и если они от чистого сердца последуют мне, то я им приготовлю славные венцы. Кате дам шесть серафимских крыл и лицо ее просветится как солнце». 69

«Красна девица душа,

Чистота твоя. А слезы ея, то –

Бел крупен жемчуг из очей твоих

Слезы катятся, ко батюшке в небо просятся», –

Так распевали когда-то хлысты. 70

И теперь, то же особенное уважение к девушке, впрочем, не к ней уже одной, а вообще к молодым женщинам, которых разлучают с мужьями. Современные Оренбургские пророки братья Утицкие совращали в секту преимущественно девушек, не брезгуя и молодыми женщинами, стариков же и старух избегали. Один из других пророков (Кожевников) и в свой «рай» впускал сначала молодых девушек, покрасивее. 71 И Мамадышский хлыстовский пророк, по показаниям свидетелей на суде, говорил: «Если бы удалось склонить Машу да Дашу, все селение пошло бы за нами». 72 Правда, в последнее время замечаются в некоторых местностях хлысты женатые, оженившиеся не только до перехода в секту, но и после этого перехода. Но и при этом сектантская изворотливость сделала жену исключительно только помощницей мужа в работах и в хозяйстве. Хлыст женится ради помощи в работах, а не ради деторождения, и указует на слова Библии: «Не добро быти человеку единому, сотворим ему помощницу по нему» ( Быт. 2, 18 ), и забывая другие, еще прежде записанные слова Господа: «Раститеся и множитеся» (1, 28) и непосредственно за вышеозначенными следующие (2, 24). От этого всегдашний идеал хлыста – разлучение с женой. Посему устрояются иногда браки совершенно фиктивные, с взаимными обещаниями жить, как брату и сестре. 73

Таким образом, воздержание и терпение, весь труд слезовой сами по себе, – как люди привыкли их понимать, – отходят далеко на второй план; все приурочивается к отвержению семейной жизни; весь «труд слезовой», это жизненный путь одинокого, от семьи, как от скверны, оторванного человека. Потому и все обещанные награды являются, как следствие этого только труда и отвержения, и все загробные наказания следуют за открытую жизнь в законном супружестве, падают они на тех только, которые идут другой дорогой, которые не захотели разорвать естественные привязанности. Посмотрим на их ужасные мучения. Уже не посторонняя, неизвестная девушка, а известные пророки, во время духовного опьянения возлетавшие на небо,

рассказывают об этих мучениях.

«Мы летали по поднебесью,

Мы видели диво дивное, чудо страшное и ужасное.

Как душа с телом расставалася, распрощалася:

Ты прости, прощай тело белое,

Я в тебе жила, тебя тешила,

сама себя в муку сверзила». 74

Видели они замужнюю женщину, сидящую на страшном и лютом звере: два великих ужа разъедают ее голову, два сосут ее груди, нетопыри грызут ее очи, из уст ее исходит жупельный огонь, две собаки грызут ее руки, адский змий увлекает ее в адские места. Видели они другую женщину, стремглав бегущую в адское жерло, она тащит за собой своего мужа, их встречает ликующий бес. 75

Последними картинами приподнята уже завеса, скрывавшая нравственную «тайну» хлыстовства, – поруганием того, что Богом заповедано, что благословлено Христом, Спасителем мира, присутствие Которого оживило некогда самое брачное торжество, – что Апостол Его назвал честным и не скверным, а наиболее – тайною великою во Христа и во Церковь. 76

Но это далеко еще не все. Завеса поднимается выше, хлыстовский «труд слезовой» является уже с обратной стороны; видятся слезы, проливаемые не проповедниками этого труда, а искалеченными их жертвами. Природа жестоко отмстила хлыстам за поругание ее законов, или вернее, сами они, сначала, быть может, невольно, инстинктивно только, а потом, потеряв стыд и совесть, уже сознательно и свободно, во всю ширь понеслись точно в «виттовой пляске», по пути этого поругания, изобретая новые и новые способы к тому, как бы опошлить человеческую честь и в грязь втоптать нравственное чувство. Попытаюсь приподнять завесу с этой стороны, сколько то возможно, не по недостатку скрывающихся за нею картин, а по чувству приличия.

Еще на самых первых порах непосредственный преемник Данилы, Иван Суслов, проживая в селе Павлов перевоз, по реке Оке (ныне село Павлово Нижегор. губ.), водил с собою «девицу красноличну», «богородицей» именуемую, и жил с нею. 77

Далее, когда хлыстовство, вследствие проповеди внешнего аскетизма, нашло себе последователей в московских монастырях, в Ивановском женском монастыре оказалась «богородица» Настасья Карпова. По следствию 1733 г. выяснилось, что на чердаке ее кельи находилась кровать и постель, кроме того в самой ее келье ночевали мужчины и женщины и сама она прижила ребенка. 78 И после того рядом с каждым новым «Христом» или «пророком» стоят женщины, под именем «богородиц» и «пророчиц». «Самооболщенные пророки, – замечает один ученый исследователь, – не анализировали своих мыслей и действий, но, считая себя «сосудами духа», не останавливали своих греховных поползновений». 79 Таким образом, во второй половине XVIII столетия, по выражению одного хлыста, сделавшегося основателем новой секты – скопчества, «все были перевязаны лепостию», т. е. увлекались красотою. Основатель хлыстовства, самозваный «бог», суровый в своих требованиях, суров был и по жизни; но от его строгих требований в нравственном отношении через сто лет уцелели только жалкие остатки. И вот один из не менее, если не более, суровых его последователей придумал радикальное для соблюдения чистоты средство, – поставить человека в положение естественной невозможности греха, запечатлев его малою сначала печатью обрезания, а потом, преемники его придумали и большую, «царскую печать», посадив земного странника и трудника сначала на «пегого», а потом и на «белого коня». 80 Не показалась большинству хлыстов эта реформа; «Нет труда и награды, – замечали они, – бороться с врагом убитым, поборись с живым».

Не будем говорить об обществе полуаристократки, дочери директора банка в Тюмени, жены директора рязанской гимназии Татариновой, увлекшейся, и других увлекавшей ложным мистицизмом, обществе, в коем «духовное было смешано с плотским и более имелось плотское», 82 в коем происходили и непозволительные сатурналии и совершались деяния, имже имени несть», 83 – не будем говорить о нем потому, что в нем не было основного догмата хлыстовства, – человекообожания. 84

Одновременно с обществом Татариновой между малороссами подольской губернии был известен хлыстовский пророк Савицкий, бывший штабс-капитан, а потом послушник Берштадтского монастыря, в Ольгопольском уезде, в 1824 году исключенный из духовного звания. Главное гнездо его секты было, однако, в этом именно монастыре. Этот «пророк», мечтая, что будет царем вселенной, более всего стремился, в чем и успел, стать в интимные отношения с дочерью священника Домной, которую называл «царицей небесной». Окруженная избранными девицами, Домна увлеклась «великими молитвенными подвигами» Савицкого и жила с ним. Главный помощник Савицкого, монастырский послушник Павел Кушнир тоже увлек молодую «пророчицу», дочь крестьянина Александру, из местечка Чечельника. 85

Гораздо типичнее Савицкого был не раз, упоминаемый арзамасский «пророк» Радаев. Мы видели, что он творил чудеса, предсказывал будущее, усвоял себе власть вязать и решить, обетовал своим последовательницам «в горнем Иерусалиме венцы славные». Сам он считал себя стоящим выше закона, знал, что грех и, что не грех, хотя многое в поступках его и несогласно было с писанным законом. И вот это не согласное. С последним звуком проповеди «пребывать в чистоте», слышалось обращение к молоденькой девушке: «Не я, но дух велит тебе идти за мною», и девушка без стыда, без размышления, спешила повиноваться. 86 Случалось, что у мужа возмет жену, или сведет ее с другим. Несчастные жертвы развратника подпадали столь неотразимому его влиянию, что впадали в состояние страшной тоски, если удерживались кем-нибудь от свидания с ним, доходили до какого-то безумия и юродства. 87 Следствие установило преступные связи его с 13-ю женщинами, и это до 35 лет, когда он был предан суду. «Если многие думают, – говорил он о себе, – что я прелюбодействую, так знай, я только прикидываюсь блуд творящим, чтобы иметь уничиженную душу». Были у него и другие объяснения, более откровенные, но еще более возмутительные: «Христос принял плоть Адама, чтобы грехом грех истребить, и я делаю плотское, чтобы этим грех истребить». 88 Тому же мнимому, грязному самоуничижению, тому же кощунственному истреблению греха грехом поучал Радаев и свои жертвы. «Сие крайнее безумие своей душе сноровити: ей надо волю давать духу действовати. Лучше дух, что делает самое негодное, нежели мы сами хорошее. С которой, по-видимому, я хуже поступлю, то лучше устоит. Коль велие безумие делают те, которые себя берегут; разве они умнее Бога. Нужно смирить себя, чтобы не хвалиться чистотой своей». 89

Но, может быть, то – предания старины, хотя и не глубокой? Может быть теперь, под влиянием цивилизующих понятий, при смягчении нравов, исчезли уже с лица земли эти безобразия, прикрываемые знаменем нелепых религиозных доктрин? Раскроем страницы современных следственных дел и посмотрим, что в них начертано рукой следователей, которые для некоторых, изведавших глубину падения, заменяли временами как бы отцов духовных, пред которыми они порывисто, со слезами раскаяния, хотели излить свою душу так, что последним большого стоило труда записывать в порядке их показания, отделять субъективные чувства от объективных фактов. Так писал нам один из следователей.

Начнем с того, что непосредственно слышали на суде в ноябре прошедшего года в г. Мамадыш из уст той самой хлыстовки, которая ораторствовала, чем мир держится. «И в ваших стихирах, – говорила она, – поется: отложим всякое житейское попечение, тайну образующее». В чем эта тайна, объяснить она не пожелала, а муж ее, по окончании заседания, сказал своему местному священнику: «Ивановский еще в десять раз больше поседеет, а тайны нашей не узнает».

Но, откроем некоторые следственные делопроизводства. В 1894 году в Алатырском уезде (Симб. губ.), во время производства следствия о хлыстах, прикосновенных к делу женщин подвергали медицинскому освидетельствованию, по подозрению в оскоплении. Оскопления не оказалось, но все освидетельствованные девицы, далеко уже не молодые, найдены потерявшими чистоту. 90 Между хлыстовками Спасского и Чистопольского уездов Казанской губернии у женщин замечался необычный, испитой цвет лица, при отсутствии деторождений замужними женщинами. Являлось не безоснонательное подозрение, что они принимают вытравляющие плод вредные снадобья. 91 На крышке небольшого деревянного сундучка, найденного у хлыстов Спасского уезда, с внутренней стороны красками написана картина, изображающая людей на белых конях, а внизу изображение радений и в лицах свальный грех. 92 0 Тарусских хлыстах (Калужской губ.), по поводу известного, довольно громкого дела 1895 года, сообщалось, что они, хлысты, «не только терпят, но и поощряют внебрачные, неупорядоченные сношения мужчин с женщинами, содействуя крайнему растлению народной нравственности. Одному православному его мать, хлыстовка не раз советовала бросить законную жену, как «беззаконие». Другой хлыст, отец взрослой девушки на совет, отдать ее в замужество, иначе девушка может потерять себя, отвечал: «Нет того дерева, на котором бы птица не сидела; побалует и отстанет». В трактирах, на улицах хлысты прямо высказываются в том смысле, что «от жены отлепись, а к другой прилепись». Путаться с чужими женами значит «любовь иметь, что голубь с голубкою». 93 Хлыстовский разврат сопровождается диким самокалечением. Детей у хлыстов нет, или чрезвычайно редко родятся. В случае замеченной беременности они принимают, им одним известные меры к вытравлению. Последствием этого является даже вырождение населения, что и было доказано на суде неоспоримыми цифровыми данными. 94 Мормоны Бузулукского уезда (Самарской губ.) после радений все ходят вместе в баню. 95 Но с особенной картинностью обнаружены безнравственные деяния современных оренбургских хлыстов. В 1892 году производилось дело о хлыстовском «пророке» Осипе Дурманове и других. По делу выяснилось, что Дурманов, будучи главарем местных хлыстов, в отношении нравственном проповедовал такое учение: «Каждому духовному брату должна принадлежать духовная сестра, и притом достойному достойная». Дурманов осужден и сослан, но ему нашлись преемники в лице двух братьев, Ивана и Семена Утицких, о которых мы уже упоминали, что они на «беседках» своих распинаются и обладают какой-то демоническою силою над несчастными жертвами, подпавшими их влиянию. Оба они прикрывались личиною строгого аскетизма; один даже вериги носил, жил в пещере, читал акафисты, посещал монастыри, имел при себе какие-то мощи, ходил за благословением в Кронштадт и сам преподавал благословение, называя себя батюшкой Иоанном Оренбургским; но в тоже время он посевал плевелы хлыстовского лжеучения далеко за пределами своей местности, в Новгородской губернии. Он жил при этом в одной комнате довольно открыто с упоминаемой уже духовной сестрой Марьею Строгановой, и ходил вместе с ней в баню. «Семен, – как выражались свидетели по возникшему судебному делу, – зацепил в духовные сестры пять женщин, которых опаивал своим духом, доводя их до нервного расстройства, хороводился с ними в ночь и за полночь, миловался, обнаруживая «тайну» и упрекая других, более стыдливых, что в них все еще сидит сатана».

«При этом он как бы смехом говорил одной из этих духовных сестер, замужней женщине, что-де мужа можно спровадить на тот свет, что-де для этого, иные жены, как он слышал, вливают сонным мужьям в ухо ртуть и я, – показывала судебному следователю свидетельница, – под влиянием слов этих, крепко держала на уме поступить также с моим мужем; но Бог, видно, не допустил меня до такого зла». Кроме двух братьев Утицких были и другие в том же роде, хотя в меньшей степени. Один из них, Алексей Кожевников «стал приставал к кузнецу Лариону, чтобы он уступил ему свою жену, красивую очень женщину. Ларион колебался, – и жены-то жаль, да и отказать-то нельзя, – уступил наконец. За женою его была послана пара лошадей и ее привезли. Дальнейшая судьба ее неизвестна; но этот «духовный брат» живеть уже теперь, разсказывала свидетельница следователю, с другой «духовною сестрою». Один из рядовых хлыстов уступил другому в «духовные сестры» свою дочь; это председатель волостного суда. В чем именно заключалась «тайна» хлыстовства, об этом рассказывала также очевидица – свидетельница: «Семен Утицкий объяснял мне, что между им и мною есть тайна; тайна эта в том, что наши сердца соединяются, мое сердце дает его сердцу радость, а его сердце моему дает радость в этом и заключается духовное родство, духовная радость. Лежишь иногда больная, придет Семен Утицкий, спрашивает: «Что лежишь, больна видно твоя Марфа (т. е. тело, плоть), – и продолжает, – я знаю, что ей нужно», и тут же согрешит со мною. «Раз беседка собралась у меня в избе, – показывала другая свидетельница, – беседка кончилась, стали расходиться. мешкали только Семен Утицкий и А. С. Вдруг А. бросилась Семену на шею, с криком: «Я духовного вина не напилась, давай духовного вина», и вцепилась в Семена так, что стянула его в своих объятиях и Семен также обхватил ее руками, «уста их сомкнулись» и они упали на кровать, стоявшую тут неподалеку. А я казалась как бы опоенною вином. Приходя как бы в неистовство от дыхания Семена, кричала мне: «Ты тайну не видала, так гляди, вот она самая тайна.» 96

Дальше идти, кажется, уже не куда. Правда, по Ардатовскому делу 1887 года, обнаружившему и «свальный грех» в прежней форме, является возможность идти и еще дальше, приподнять завесу «тайны» и еще выше. Но мы сами должны опустить ее вплотную, чтобы опомниться от всего виденного и разобраться мыслью в сочетании и сплетении прошедших пред нами картин и произнести общее суждение о хлыстовстве.

Итак: 1) множество священных христианских имен, коими испещрены и сочинения, и устные речи хлыстов, составляет одно возмутительное кощунство. Под этими именами со всеми атрибутами божественности и авторитета, являются совсем другие, далеко уже не священные лица. 2) Усердие и преданность православной Церкви есть одна только личина, за которой кроются свои «сионские горницы», свои «небесные чертоги», свои таинства и обряды. 3) Аскетические проповеди и возвышенные речи о посте, молитве, труде, терпении, любви взаимной сведены к тому, чтобы втоптать в грязь законное супружество и разрушить семейное начало, причем проповедь о любви растолкована в смысле грязного свободного общения полон, и оправдывается словом «дух»; таким образом, исчезает всякий критерий нравственности, снимается всякая узда с развращенной воли, грех освящен, девство и духовное родство стало синонимом разврата.

Таким образом, сдернута завеса, прикрывавшая «тайну» хлыстовства со всех существенных сторон ее учения и правил жизни. По учению, хлыстовские «пророки» – великие посмевающиеся над Богом, противники Христовой веры и Его Церкви; по жизни они, правда, не людоеды, но такие развратники, каких редко видел и видит свет. Да, наконец, и самое слово «тайна», хлыстами излюбленное и проповедуемое, самый секрет тщательно оберегаемый, наводят уже на подозрение, что тут кроется что-то нехорошее, блазненное, нечистое, ибо добрые дела не полагаются под спудом, а поставляются на свещнице, да светят людям.

Но могут спросить: если мы сами, в конце концов, опустили завесу хлыстовства, то ради чего и поднимали ее пред нами: не из желания ли только повеселить вас людскими глупостями, или, по большей мере, удовлетворить праздное любопытство? Ужели ради этого стоило обнаруживать и показывать во всей наготе народные болячки, коробящие нравственное чувство возмутительными картинами? Но, милостивые государи, чтобы врачевать какую либо болячку, необходимо прежде осмотреть ее и установить диагноз. Но нужно ли, опять спросят, нужно ли всем видеть это и знать, пусть знают это одни врачи духовные, и довольно. Но, и в жизни церковной, как и в общественной, и государственной, все мы, весь народ, являемся продуктом прошедшего времени, питомцами вековой истории; и в тоже время, с другой стороны, сами создаем историю будущего. Если в нашем общественном организме оказываются такие болячки, на всех нас и долг лежит уничтожать их, кто чем может: кто прямым лечением, а кто и надлежащим ухаживанием за больными, кто сколько может; кто много, кто мало, должен принести от трудов своих на алтарь врачевания, опустить в сокровищницу общего дела кто империал, или серебряный рубль, а кто и медную копейку.

Грешно думать и успокаиваться на том, что-де «моя хата с краю, ничего не знаю», да и знать не хочу. Равнодушием своим мы ничего лучшего не создадим и в будущем. Это одно, а есть и другое. Ни для кого не секрет, как личина увлекает многих, как театральная завеса с ее фигурами и яркими красками приковывает внимание зрителей детского возраста и как они в своем детском воображении представляют и там, на сцене увидеть тоже. Но поднимается завеса и они в лицах видят порок и слезы. Не даром и хлысты прикрыли себя завесою глубокой веры, усердия ко всему святому, чистоты жизни, скромности в поведении, ласкою в обращении. Необходимо сдернуть эту завесу, чтобы увидеть предмет во всей его наготе. И это необходимо видеть и знать, и пастырю Церкви, и законодателю, и администратору, и судье, и обществу, и народу, первым, чтобы не обманываться, а руководить общественным мнением надлежащим образом, последним, чтобы не увлекаться красивыми фразами и не создавать из себя ренегатов Церкви. Мы уверены, что даже и многие, расположенные к хлыстовству, как одна из героинь повести «На горах», Дуня Смолокурова, не знают до поры, до времени, до своего падения, всех его тайн. Пусть же и они во время узнают их, и тогда, по всей вероятности, заговорит в них стыд и совесть и они остановятся на пороге пучины греха и, размыслив, обратятся вспять.

Оставляя образный язык по адресу общества и останавливаясь, на прямых средствах борьбы с недугом и врачевания, мы должны, прежде всего, заметить, что открытая полемика с хлыстами почти невозможна и если где и достигается, например, в Самаре и Тамбове, 97 то путем не малых усилий и косвенных вызовов. Прикидываясь людьми вполне православными, хлысты ничего оспаривать, естественно, не будут, а будут или во всем соглашаться, или, по меньшей мере, молчать и отрицать свое сектантство: тайн же своих они отнюдь не выдадут. Остается идти окольными путями, чтобы предохранять простодушных от увлечений, любопытных от посещений их собраний, на первые разы и совершенно невинных, благочестиво и несколько мистически настроенных удерживать от ложного мистицизма. Для этого детям нужна хорошая школа, взрослым чтение благочестивых книг и еще более живые беседы; нужен кроме того пример доброй жизни, чуждой тех пороков, которые по преимуществу имеют в виду сектанты: невоздержания, наружной грубости, лености, увеселений, и т. п., нужно благоговейное совершение богослужения, при глубоком молитвенном настроении, словом, нужно, чтобы и у нас, и в церкви, и в обществе, и особенно среди пастырей, было все то, что составляет казовую сторону сектантства; это и будет лишать сектантов «всякой привлекательной новизны и отнимет охоту слушать их и с первого же слова увлекаться ими. По отношению же к самим сектантам, когда они упорно скрытничают, прикидываясь строго православными, следует прилагать все усилия и словом, и делом к тому, чтобы лишить их скрытности, предоставив, пожалуй, ежели, то необходимо, устроить собрания открыто, чтобы всякий, и священник могли прийти и послушать и с ними же побеседовать. Если же или пока достигнуть этого будет невозможно, то опять необходимо разоблачать пред православными их «тайну», рассеивать покрывавший их густой туман. И здесь разоблачение может принести большую существенную пользу. Искренно, хотя и не горячо, и не глубоко верующий от кощунства отвратится и не променяет Церковь на ее поругание, не потерявший стыда, на бесстыдство прямо не пойдет. А раскаявшиеся самарские, ардатовские и оренбургские магдалины пусть выплачут пред Богом свое горе, и слезами раскаяния пусть отрезвляют юные и неопытные, порывистые души!

Отзыв священника об алатырских хлыстах, судившихся в 1895 году.

Источник