самая старая икона георгия победоносца
Святой великомученик Георгий Победоносец — ИКОНЫ
Георгий стоит справа от трона Богородицы. На нем расшитый белый хитон и мантия с нашивкой — «таблионом», свидетельствующая о знатном происхождении и высокой должности. Так святой обычно изображается на иконах Георгия Победоносца, входящих в состав деисисного ряда иконостаса.
Если Георгий представлен как воин, то он облачен во все подобающие доспехи: рубаху-тельник, кольчугу (иногда), панцирь, перевязь (пояс), плащ с застежкой на плече, порты, сапоги-кампагии, стемму (украшенный камнями обруч, надеваемый на голову). В руках воин на иконе Георгия Победоносца держит копье, меч, щит (он может быть закреплен за спиной).
Существует икона Георгия Победоносца, развивающая тему прославления великомученика: на восседающего на троне Георгия ангел возлагает мученический венец.
Уже в XII веке известен образ, посвященный чуду о змие, произошедшему после смерти святого. Георгий, восседающий на коне, поражает страшного змея, поселившегося недалеко от родных мест святого и наводившего ужас на всю округу. Рядом со змием иногда изображается дочь правителя, которую по жребию отдали на съедение чудовищу.
Существует икона Георгия Победоносца, посвященная другому посмертному чуду святого — избавлению отрока-виночерпия из плена. У жителей острова Митилен агарянами был взят в плен сын. По молитве родителей юноша был чудесным образом возвращен домой во время ежегодного празднования в честь святого Георгия.
Некий величественный воин явился на пир агарян, посадил на своего коня юношу-раба, до этого прислуживавшего за столом, и перенес на Митилен. На некоторых иконах Георгия Победоносцаизображается сразу оба чуда: Георгий пронзает змия, а позади святого на коне сидит отрок с сосудом в руке.
Георгий Победоносец часто изображается с другими святыми воинами, чаще всего с Димитрием Солунским, например, в иконографическом изводе «Святые Георгий и Димитрий на конях».
В поствизантийский период появилось новое в иконографии святого Георгия изображение — Кефалофорос, то есть, икона Георгия Победоносца «Голову приносящий». Святой представлен в молении Спасителю; в руке великомученика — усеченная глава, под которой свиток с текстом: «Видишь, что сотворили беззаконные, о Слово? Ты видишь главу, ради Тебя отсеченную».
Богоматерь с Младенцем и свв. Феодором и Георгием. Энкаустическая икона. Вторая половина VI в. Монастырь св. Екатерины на горе Синай
Триптих «Сорок мучеников Севастийских и святые воины». Фрагмент «Свв. Георгий и Димитрий». Слоновая кость. X–XI вв. Византия. ГЭ, Спб.
Фреска конхи придела св. Георгия Софийского собора Киева. Ок. 1037 г.
Икона. XI в. Происходит из новгородского Софийского собора. Успенский собор Московского Кремля, Москва
Свв. Георгий и Димитрий. Резная икона на темном сланце. Кон. XI — нач. XII в. Византия. Найдена в Херсонесе в 1894г. ГЭ, Спб.
Икона. 1130 — 1140 гг. Новгород. ГТГ, Москва
Фреска диаконника церкви св. Георгия в Старой Ладоге. Последн. четверть XII в. Старая Ладога, Россия
Св. Георгий оплечный. Кон. XII — нач.XIII в. Монастырь св. Екатерины на горе Синай
Св. Георгий. Рельеф портала Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. 1234 г.
Чудо св. Георгия об избавлении отрока из плена. Середина XIII в. Британский музей, Лондон
Прп. Иоанн Лествичник, св. Георгий и Власий. Фрагмент иконы. Вторая половина XIII в. Русский музей, Спб.
Мозаика экзонартекса константинопольского монастыря Хора (Кахрие Джами). Ок. 1316–1321 гг. Стамбул, Турция
Чудо св. Георгия о змие, с житием Георгия. Перв. половина XIV в. Русский музей, Спб.
Икона. Перв. половина XIV в. Византийский музей, Афины
Чудо св. Георгия о змие. Середина XIV в. Новгород. ГТГ, Москва
Деревянная скульптура. Кон. XIV — нач. XV в. Музеи Московского Кремля
Чудо св. Георгия о змие. Перв. половина XV в. Новгород. ГТГ, Москва
Свв.Георгий и Димитрий на конях. Перв. половина XV в. Византия. Частная коллекция
Чудо св.Георгия о змие. Эмаль. XV в. Музей изобразительных искусств, Тбилиси
Икона. XVв. Сванетия. Церковь св. Георгия, Местия, Грузия
Чудо св.Георигия о змие. 60-е годы XV в. Москва. ГТГ, Москва
Дионисий и мастерская. Икона из деисисного чина собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. Ок. 1502-1503 гг. Русский музей, Спб.
Св. Георгий на троне. Нач. XVI в. Болгария. Художественная галерея, Пловдив
Чудо св. Георгия о змие. Литая иконка. XVI в. Центральный музей древнерусского искусства им.Андрея Рублева, Москва
Св. Георгий с усеченной главой. XVI в. ГИМ, Москва
Свв. Георгий и Дмитрий. Кон. XVIII — нач. XIX в. Болгария. София, Крипта, филиал староболгарского искусства при Национальном художественном музее
Иконописец Димитр Кочнов из Трявны. 1838 г. Болгария. Исторический музей, Великое Тырново, Болгария
Двойное чудо св. Георгия. Вторая половина XIX в. Спасский монастырь, Сидон (Сайда), Ливан
Св. Георгий. Скульптура фасада собора Нотр-Дам в г.Шартре. 1230-1235 гг. Ранняя готика. Франция.
Донателло. Св.Георгий. 1415-1417 гг. Раннее Возрождение. Фасад церкви Ор Сан-Микеле, Флоренция
Паоло Уччелло. Битва св. Георгия с драконом. Ок. 1456 г. Раннее Возрождение. Национальная галерея, Лондон
Рафаэль Санти. Св. Георгий, побеждающий дракона. 1505г. Лувр, Париж
Витторе Карпаччо. Битва святого Георгия с драконом. Ок. 1507г. Скуола ди Сан-Джорджо, Венеция
Альбрехт Дюрер. Св. Георгий. Гравюра. 1508 гг. Северное Возрождение
Питер Пауль Рубенс. Св. Георгий, побеждающий дракона. 1607-1610 г. Музей Прадо, Мадрид
Владимир Лукич Боровиковский. Св. Георгий, побеждающий змия. Эскиз. Кон. XVIII в. ГТГ, Москва
Михаил Васильевич Нестеров. Св. Георгий, побеждающий змия. 1908 г. ГТГ, Москва
Святой пронзает гада
Образ святого великомученика Георгия Победоносца в русской культуре и истории
Святой великомученик Георгий издавна почитается русским православным народом. Его образ занимает значительное место не только в церковном искусстве, но и в светской культуре: его изображали такие разные художники, как В. Серов и В. Кандинский; к нему обращались анонимные авторы духовных стихов о Егории Храбром и поэты серебряного века… И невозможно представить себе страницы русской воинской славы без имени святого Победоносца, в честь которого были названы высшие военные награды Российской империи.
О посвященных святому Георгию геральдических символах и воинских регалиях мы беседуем с известным военным историком, автором ряда научных монографий и многочисленных статей, заведующим Отделом военно-исторического наследия Дома русского зарубежья имени А. Солженицына Андреем Сергеевичем Кручининым.
— Андрей Сергеевич, образов святого великомученика Георгия Победоносца немало среди древнейших из сохранившихся на сей день русских икон. Это, видимо, позволяет говорить об особом почитании святого воина нашими предками?
— Действительно, не нужно быть специалистом, чтобы сразу припомнить, насколько многочисленны изображения святого Георгия, оставленные нам древнерусской иконописью. Это и «портретные» иконы, и образа с многочисленными клеймами, иллюстрирующими житие и чудеса великомученика, изображения пешие и конные, иконы из деисусного чина иконостасов [1] … Разумеется, святой Георгий был не единственным угодником Божиим, пользовавшимся на Руси особой любовью и почитанием (наряду со святителем Николаем, пророком Илией, Флором и Лавром…), и даже не единственным святым воином — вспомним Димитрия Солунского, Феодора Тирона, Андрея Стратилата… Но, думается, «место» римского военачальника, ставшего истинно русским святым, всё же по-своему исключительно — настолько «общим» оказывается он для различных слоев населения Руси.
— Вы справедливо отметили разнообразие древнерусской иконографии святого Георгия. И всё же это имя в первую очередь ассоциируется с изображением чуда о змие.
— Да, не будет преувеличением сказать, что большинству русских людей имя святого Георгия в первую очередь приводит на память икону, изображающую всадника с копьем — победителя змия (дракона). И это совпадение одного из чудес святого Победоносца с излюбленным мифологическим и сказочным сюжетом змееборства также, вероятно, поддерживало «популярность» именно этого угодника.
И символом первопрестольной столицы Русского государства со временем становится также образ чуда Георгия о змие, хотя путь святого Победоносца на московский герб и на герб всея Руси, Великия, Малыя и Белыя, а затем Российской империи не был простым.
— Как давно появился этот символ Москвы, поэтически запечатленный Мариной Цветаевой: «Московский герб: герой пронзает гада…»?
— Геральдики в западном смысле слова — системы строгих правил составления и описания гербов — Россия долгое время не знала, хотя своя государственная и областная («земельная») символика на Руси, разумеется, существовала. В первую очередь устойчивые изображения-эмблемы встречаются на монетах и печатях, причем здесь сочетается символика областная с личной, принадлежащей суверену — владетелю данной области или города, кому принадлежит печать или от чьего имени осуществляется монетная чеканка. И вот знакомая фигура всадника с копьем (реже с саблей) с XIV века становится обязательным изображением на московских монетах и печатях. А после принятия великим князем Иоанном III двуглавого орла — своего рода наследия павшей под османскими ударами православной Византии — изображение всадника всё чаще и чаще сочетается с этим новым для Руси символом и на двух сторонах «вислой» печати, и переходя, в малом щитке, на грудь царственной птицы.
Дело, однако, в том, что это еще не Георгий Победоносец, что следует как из повествовательных источников, неоднократно и совершенно определенно свидетельствующих, что изображается царствующая особа, великий князь, а затем царь («князь великий Иван Васильевич учини знамя на денгах: князь великий на коне, а имея копие в руце, и оттоле прозваша денги копейныя»), так и из особенностей самого изображения — на подавляющем большинстве монет всадник предстает коронованным, хотя даже в иконописи мученический венец вовсе не является обязательным атрибутом, да и изображался он по-другому. Змия на монетах также не видно (под копытами коня обычно обозначение монетного двора), хотя вообще особенности чеканки были таковы, что часть фигуры, даже голова, могла запросто оказаться за пределами монеты. Впрочем, и змий сам по себе не был непременным указанием, что побеждающий его всадник — именно святой Георгий. Так, на титульном листе Библии, отпечатанной в Москве в 1663 году, среди других изображений был и всадник-змееборец (внешне явно изображавший не святого) со стихотворной подписью, обращенной к царю Алексею Михайловичу, где были и такие слова: «Побеждай копием сопротивного тя змия, / Наипаче же мечом духа еретика злаго».
Надо сказать, что портреты властителей (с большим или меньшим сходством, в том числе просто схематические) с Античности являются одним из устойчивых сюжетов монетной чеканки. Но у нас изображение «ездеца» как конкретного государя постепенно превращается в символ общегосударственный. Скажем, земское ополчение Минина и Пожарского продолжает в 1611–1613 годах изображать на своих монетах «московского ездеца» в короне (в 1612 году монеты чеканились в Ярославле, что обозначалось буквами «ЯР»), хотя для собственной печати как Первое, так и Второе ополчения в 1611–1612 годах не использовали ни этого изображения, ни двуглавого орла — на печати ополчения был летящий одноглавый орел (с другой стороны, и монеты чеканились «советом всея земли» не от своего имени, а от имени царствовавших монархов). А к концу XVII века происходит удивительный процесс, как бы обратный «секуляризации»,— своего рода сакрализация изображения: внешнее композиционное сходство приводит к тому, что «царь-всадник» всё чаще и чаще воспринимается как святой Георгий. В XVIII веке, веке «вольнодумном» и «секулярном», принесшем Русской Церкви немало испытаний, именно эта интерпретация укореняется прочно и навсегда.
В течение XVIII столетия всадник постепенно исчезает с монет (наиболее полное изображение, с поражаемым змием, относится к эпохе императрицы Елисаветы), уступая место двуглавому орлу (и оставаясь при этом на груди орла как символ Москвы). Зато уже законно изображение святого Георгия становится московским гербом, хотя «родословная» Победоносца в городской символике намного древнее: ее можно вести хотя бы с 1464 года, когда скульптурное его изображение — рельефная икона — было установлено на Спасской башне Кремля. Петр I и его наследники, перенося в Россию многие из европейских правил и норм, положили начало и систематическому герботворчеству, в том числе земельному. Первоначально массовая разработка городских и земельных гербов была связана с помещением их на полковых знаменах, поскольку полки в России в большинстве своем носили имена городов, иногда по традиции сохранявшиеся на протяжении десятилетий и веков, даже если подлинная связь воинских частей с этими городами бывала утрачена. В новой геральдике зачастую использовались, будучи переработанными по правилам европейской геральдической науки, старинные изображения, традиционно бывшие эмблемами русских городов, земель или княжеств, но иные гербы и изобретались. Что же касается герба для знамен Московских полков (как пехоты, так и кавалерии), по меньшей мере с 1729 года он описывался как «Георгий на коне, против того, как в средине государственного герба».
Таким образом, как будто получается, что изображение святого Георгия в качестве эмблемы первопрестольной столицы Российского государства вошло в Государственный герб Российской империи раньше формального утверждения городского герба Москвы: последний был высочайше утвержден императрицей Екатериной II лишь в 1781 году, представляя собою, по официальному описанию, «Святого Георгия на коне против того ж, как в средине Государственного герба, в красном поле, поражающего копием черного змия», и использовался в таком виде в самых разных случаях: к примеру, карабинеры существовавшего при Екатерине «Московского легиона» носили на шапках медный налобный знак с изображением святого Георгия.
— А почему в разные времена фигура святого Георгия на московском гербе оказывалась направлена то в правую, то в левую сторону? Это связано с какими-то правилами геральдики?
— В 1883 году московский городской герб был изменен по образцу губернского герба 1856 года; последний появился в ходе геральдической реформы, связанной с именем Б. В. Кёне, историка и начальника Гербового отделения Департамента герольдии. У Кёне было много недругов, создавших ему репутацию «самозваного геральдиста», однако для городской и земельной геральдики России его реформа представляется важной и оправданной. Для московского же герба внесенные изменения следует считать поистине благотворными.
Прежде всего это относится к «направлению движения» всадника на гербе. Дело в том, что по геральдическим правилам гербовый щит должен восприниматься буквально как рыцарский щит, надеваемый на левую руку и обращенный лицевой стороной (изображением) к противнику. Представим себе это и поймем, что «правильным» будет движение изображенных фигур «влево от зрителя», потому что иначе фигуры «побегут» от врага, а это, конечно, нежелательно. В московском гербе XVIII века направление движения «слева направо», вероятно, было связано с традицией изображений на монетах и печатях, а может быть, и на иконах, и в этом случае имело свои основания (иногда в геральдике намеренно «нарушаются правила», дабы умудренный зритель задумался, а зачем такое нарушение и не кроется ли в нем какой-нибудь особенный смысл). Но совершившийся при Кёне «поворот» фигуры всадника в «геральдически правильном» направлении, думаю, был полностью оправданным (к сожалению, в ныне утвержденном гербе Москвы это не учтено — за основу в нем взят вариант XVIII века).
Претерпел изменения и рисунок самого святого Георгия. В XVIII веке он изображался в виде западноевропейского рыцаря, с ног до головы закованного в доспехи, в шлеме с открытым забралом и с турнирным копьем в руке. Теперь же облик Победоносца был сделан в каком-то смысле более «историчным» и, несомненно, более православным — он предстает в вооружении, условно говоря, «греко-римского» образца, в греческом шлеме с гребнем, а главное — копье святого Георгия теперь увенчано крестом (по описанию — осьмиконечным, но из-за недостатка места мог изображаться и четырехконечный крест). Согласно официальному описанию, московский губернский герб образца 1856 года представлял «в червленом щите, Святого Великомученика и Победоносца Георгия, в серебряном вооружении и лазуревой приволоке (мантии), на серебряном, покрытом багряною тканью с золотою бахромою, коне, поражающего золотого с зелеными крыльями дракона золотым с осьмиконечным крестом наверху копьем. Щит увенчан Императорскою короною и окружен золотыми дубовыми листьями, соединенными Андреевскою лентою»; описание городского герба образца 1883 года практически идентично, за исключением сопутствующих гербовому щиту «украшений»: «Щит увенчан Императорскою короною. За щитом два накрест положенные золотые скипетра, соединенные Андреевскою лентою (обозначавшие столичный статус Москвы. — А. К.)». В таком виде герб просуществовал до 1917 года.
— Расскажите, пожалуйста, об ордене Святого Георгия.
Мировая война с ее беспрецедентными масштабами действительно резко увеличила число георгиевских кавалеров, в первую очередь среди солдат: счет награжденных четвертой степенью пошел на сотни тысяч, а затем перевалил и за миллион! Вместе с тем относительно собственно ордена (офицерской награды) продолжала существовать достаточно жесткая процедура представления и награждения, о которой стоит сказать подробнее.
— Император Николай II в дневнике от 25 октября 1915 года называет «незабвенным» день, когда он был награжден орденом Святого Георгия, причем из записи видно, что награждение стало для него полной неожиданностью. Георгиевская дума была правомочна наградить самого царя?
Другое же нововведение стало приметой уже следующего, страшного периода русской истории. Великая война закончилась великой трагедией — революцией и развалом армии, в которой при безвольном попустительстве Временного правительства была разрешена политическая пропаганда, в том числе самых экстремистских и пораженческих партий во главе с большевиками. Одновременно пытаясь «демократизировать» войска и создать дополнительные стимулы для не желавших воевать солдат и деморализованных офицеров, военный министр, а затем и министр-председатель Временного правительства А. Ф. Керенский распорядился награждать офицеров солдатским Георгиевским крестом по решению солдат, а солдат — офицерским, с производством в прапорщики. Отличительным знаком таких наград должна была стать металлическая лавровая ветвь на ленте. Нет сомнения, что многие из этих крестов были действительно заслужены офицерами и генералами умиравшей русской армии, но почетом эта награда (а особенно «веточка», презрительно прозванная «метлой») не пользовалась. Примечательно, что во время Гражданской войны выдающиеся генералы Добровольческой армии В. З. Май-Маевский и Б. И. Казанович свои солдатские кресты носили, а вот «революционные» ветки с их ленточек сняли…
— Как сложилась судьба Георгиевских наград в эти страшные для России годы?
— История ордена Святого Георгия не закончилась с революцией 1917 года. Несмотря на то что «главным начальником», или гроссмейстером, российских орденов был император [5], тесная связь самого ордена с историей русского воинства не позволяла отказаться от него в условиях борьбы, которую повели против большевизма Белые армии. На большинстве Белых фронтов (на востоке у адмирала А. В. Колчака, на севере у генерала Е. К. Миллера, на северо-западе у генерала Н. Н. Юденича) было восстановлено удостоение старыми русскими наградами, в том числе и Георгиевскими (хотя на северо-западе и известен лишь один случай награждения Георгиевским оружием), и лишь на юге России у генерала А. И. Деникина это не практиковалось; солдатским же Георгиевским крестом награждали все (и Деникин, порой собственноручно прикалывавший крест отличившимся воинам).
— Но вот генерал Врангель полагал: «Награждение подвигов, совершенных в междоусобной брани, общероссийскими орденами, коими доселе награждались подвиги в борьбе с внешним врагом, представлялось едва ли уместным»…
— К сожалению, сегодня, когда речь заходит о наградной практике Белого движения, обычно вспоминают лишь эту фразу из воспоминаний Врангеля, которая скорее запутывает, чем разъясняет вопрос. Конечно, и Колчак, и Деникин, и Юденич понимали — и скорбели! — что по другую сторону фронта находятся русские люди. Да и сопротивление начиналось еще в период, когда не окончена была Первая мировая война, и Деникин горько сожалел в своих мемуарах, что красные командиры утратили элементарный патриотизм, иначе единым фронтом можно было ударить по зарвавшимся австро-германским оккупантам… Но советские правители (как и правители украинские — Грушевский ли, Скоропадский ли) готовы были дарить немцам русские земли, русский хлеб и золото, лишь бы удержаться у власти. Борьба с такой антироссийской, антипатриотической силой, по существу — с «правительством национальной измены», вряд ли должна была вызывать угрызения, препятствующие награждению русскими орденами. Дело было в другом: такое награждение — прерогатива государя, и Деникин в этом отношении был, очевидно, щепетильнее Колчака. Но ведь и Колчак из перечня наград, которыми можно было отмечать военные подвиги и государственные заслуги, исключил высшие степени орденов, по сути дела также символизируя этим «вакантность» высшего поста в государственной иерархии, несмотря на свой титул Верховного правителя.
Не забудем и приказ Верховного правителя и Верховного главнокомандующего адмирала Колчака от 30 ноября 1918 года, которым праздник ордена Святого Георгия (26 ноября по старому стилю) не просто восстанавливался, но и превращался в «праздник всей Русской Армии, доблестные представители которой высокими подвигами, храбростью и мужеством запечатлели свою любовь и преданность нашей Великой Родине на полях брани»: повелевалось его «торжественно праздновать ежегодно во всех воинских частях и командах».
Дополнительное значение получал образ святого Георгия и как герб Москвы, с 1918 года ставшей стратегической целью, к которой были устремлены операционные направления всех Белых армий. Интересно, что в своем проекте «Русская Народная Армия» (1919) полковник В. К. Манакин (в 1918 году — организатор и командующий Саратовским корпусом, состоявшим из местных крестьян-повстанцев) специально подчеркнул: «Гербом Русской Народной Армии, до установления Российского герба законным правительством России, должно быть изображение Св[ятого] Великомученика и Победоносца Георгия — герб Московский, принятый при начале собирания Руси и как эмблема конечной задачи Р[усской] Н[ародной] А[рмии]: в Москве, как сердце России, собрать лучших выборных людей, в лице коих сам народ Русский решит дальнейшую судьбу родной земли (выделено в первоисточнике. — А. К.)». Однако официальных последствий это предложение не возымело, и самостоятельной «геральдической роли» святого Георгия предстояло воскреснуть лишь на последнем этапе Гражданской войны (1921–1922) на Дальнем Востоке, под властью Временного Приамурского правительства, а затем — Правителя Приамурского земского края генерала М. К. Дитерихса (убежденного монархиста и глубоко верующего христианина).
Наиболее известным является изображение святого Георгия на учрежденной 16 августа 1922 года медали в память о деятельности Приамурского Земского Собора, который и принял решение передать, впредь до восстановления монархии, власть генералу Дитерихсу; известно и изображение святого Георгия в полном смысле слова геральдическое, на гербовом щите, — по оттискам печатей канцелярии Правителя и уполномоченных Временного Приамурского правительства. Поэтому не выглядит слишком большой натяжкой предположение, что государственным гербом «Приамурского земского края» являлось чудо Георгия о змие — герб заведомо не входившей в его состав Москвы — в ситуации, когда, кроме чуда, надеяться было уже не на что.
Можно даже сказать, что Георгиевская лента и сам святой Георгий, наряду с «колчаковским» вариантом двуглавого орла, у которого короны заменял сияющий крест, были своего рода гербом Белых армий — наследниц и преемниц армии Российской империи, которая сама неразрывно была связана с этим угодником Божиим. Традицию почитания святого Георгия русские воины унесли и в изгнание, и еще долгие годы в самых разных уголках земли его образ входил в число любимых эмблем воинских объединений.
Вообще же история ордена Святого Георгия и «георгиевской» символики настолько обширна, что в кратком разговоре можно лишь обозначить основные ее «разделы». Но еще об одном знаке отличия, появившемся уже в эмиграции, упомянуть хочется обязательно. Он очевидно напоминает орден Святого Георгия (белые лучи, красный центральный медальон), а лента его, своей черно-оранжевой гаммой, — Георгиевскую ленту, но отличается необычной формой лучей и медальона — в виде пяти сердец (в центре ордена — русский двуглавый орел). Это «орден Сострадательного Сердца», учрежденный в начале 1930-х годов генералом А. Я. Ельшиным, который возглавлял американский отдел Зарубежного союза русских военных инвалидов. Ельшин, георгиевский кавалер Великой войны, и сам был инвалидом: после германской газовой атаки у него вследствие поражения центральной нервной системы были парализованы ноги. Тем не менее в 1918 году, с трудом передвигаясь на костылях, он согласился стать начальником штаба у генерала Ф. А. Келлера. Как вспоминал впоследствии Ельшин, в тогдашней безнадежной ситуации он «никак не мог отказать такой Рыцарской просьбе, быть может, последней в моей и его жизни». Келлер был убит петлюровцами, его начальнику штаба удалось спастись и выбраться за границу, и в эмиграции он посвятил себя заботам о тех из русских военных изгнанников, кто ввиду потери трудоспособности оказывался в наиболее тяжелом положении. Учрежденный Ельшиным орден был призван отмечать заслуги благотворителей (как русских, так и иностранцев), помогавших защитникам России — тем, кто пожертвовал для нее всем и оказался лишенным Родины. Избрав «георгиевский» вариант оформления, генерал как будто отклонился от исключительно боевого характера императорской награды, но — вольно или невольно — как бы завершил своим (безусловно, воинским!) орденом тропарь святому Георгию — покровителю русского воинства:
«Яко пленных свободитель, и нищих защититель, немощствующих врач, царей поборниче, победоносче великомучениче Георгие, моли Христа Бога спастися душам нашим».
С Андреем Кручининым
Беседовала Оксана Гаркавенко
[1] Деисусный чин (от греч. «деисис» — «моление») — второй ряд (ярус) иконостаса. В центре его икона Христа; по обе стороны — предстоящие и молящиеся за род людской Пресвятая Богородица, Иоанн Предтеча, Архангелы, апостолы Петр и Павел, мученики, святители, преподобные. — Ред.
[2] За исключением польского по происхождению ордена Святого Станислава —святого католического.— А. К.
[3] Кстати, такое нарушение порядка по меньшей мере однажды оказалось вполне уместным: знаменитый полководец П. А. Румянцев-Задунайский был пожалован новоучрежденным орденом в 1770 году, когда его звезда уже начинала закатываться — восходила звезда Суворова, — зато сразу первой степенью, что кажется исторически справедливым.— А. К.
[4] О подвиге Риммы Ивановой см., например: http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/ehto-tozhe-nashi-geroi — Ред.
[5] И потому с негодованием многие ветераны русской армии восприняли попытку сына великого князя Кирилла Владимировича, Владимира, в год двухсотлетия ордена Святого Георгия «возложить на себя знаки первой степени», мотивируя это своим старшинством среди остальных Романовых.— А. К.