русская православная церковь и второй ватиканский собор

II Ватиканский Собор (1962-1965)

II Ватиканский Собор (1962-1965) считается самым значительным событием в Римско-Католической Церкви, который привел к самым радикальным реформам в ее истории. Собор был созван по инициативе папы Иоанна XXIII с целью приспособления Церкви к нуждам и реалиям современного мира. В результате должна была возникнуть открытая миру Церковь.

II Ватиканский Собор

В 1959 году, через 3 месяца после своего избрания на престол, Папа Иоанн XXIII впервые сделал официальное объявление о своем намерении созвать новый Вселенский Собор Католической Церкви. Главными задачами Собора он назвал обновление Церкви и её разумная реорганизация, оживление религиозной жизни, а также выделил экуменический аспект.

Папа Иоанн XXIII

Это решение было неожиданным, потому, что, во-первых, на момент избрания кардинала Ронкалли папой в 1958 году ему уже было 76 лет. Учитывая такой возраст, никто не ожидал никаких изменений во время его понтификата. Во-вторых, потому, что для созыва не было никаких явных причин. И вообще проведение вселенских соборов было большой редкостью. После Тридентского собора (1545-1563) был еще только один – Первый Ватиканский (1870). На нем было принято решение о непогрешимости папы, после чего сам смысл проведения любых соборов ставился под сомнение: если есть непогрешимый папа, зачем ему еще собор епископов для выработки догматических решений? Так, самым важным догматическим решением в католической церкви XX века было определение догмата о телесном вознесении Марии (1950). И этот догмат был провозглашен лично папой, без коллегиального обсуждени. Тогда зачем соборы?

Было заявлено, что созываемый Собор не будет вводить новые догматы церкви, а должен провозгласить идею «aggiornamento» («осовременивания», «обновления» Церкви), провести в жизнь революционные литургические и канонические реформы.

Чтобы говорить о самом Соборе, нам нужно понять, что происходило в Католической Церкви до Собора. Начиная с XVI-го века, католичество постигала одна неудача за другой. Во время Реформации католики потеряли Север и частично центр Европы. Позднее в католических странах, особенно во Франции, распространились идеи Просвещения, а в 1789 году произошла антирелигиозная по своей сути Французская революция. Католичество было вынуждено уступать не только идейно, но даже территориально: в 1870 году прекратила существование Папская область, и вся она, включая Рим, стала частью Италии. Папе остался только маленький Ватикан. Естественно, за это время было и немало успехов – начиная с Контр-реформации и заканчивая католическими миссиями. Но в целом картина была такова, что прежний католический мир все больше охватывали чуждые ему идеи. Церковь была сосредоточена исключительно на себе: на защите от протестантизма, модернизма, марксизма и т.д. Это было время массового отхода людей и в Западной Европе, и в Северной и Латинской Америке, от регулярного участия в церковной жизни. Видные деятели Католической Церкви отмечали, что современные люди научились жить без церкви и без Бога. Никого особо не волновало, что говорит Ццерковь. Церковное учение и мораль казались неинтересными и устаревшими. Это было характерно не только для протестантских церквей, но и для католической, особенно в Центральной Европе. Отношение мира к церкви было не лучшим. Это было время настоящего духовного кризиса, храмы пустели.

В этих условиях Католической Церкви надо было реагировать на то, что происходит. Перед новым Собором стояла задача вернуть католическую церковь в общественную жизнь.

На подготовку собора ушло около трех лет.

Второй Ватиканский собор открылся 11 октября 1962 года в соборе святого Петра. На открытии присутствовало 2540 участников. Присутствовали наблюдатели от других христианских церквей: православные, англикане, старокатолики и др. Среди них были представители и Русской Православной Церкви: протопресвитер Виталий Боровой и архимандрит Владимир Котляров.

На Собор прибыли епископы со всего мира и с разными взглядами. Условно их можно было разделить на прогрессивное большинство и консервативное меньшинство. При этом документы, как правило, принимались подавляющим большинством.

При обсуждении первых проектов возникла достаточно острая дискуссия между двумя основными направлениями. Разногласия между прогрессистами и консерваторами были исключительно острыми, и Собор зашел в тупик. В итоге все проекты вернули в подготовительные комиссии для доработки. Таким образом, на первой сессии ни по одному вопросу не удалось прийти к решению.

Папа Павел VI

В рамках Второго Ватиканкого Собора состоялось 4 сессии, 168 генеральных конгрегаций.

В целом на Соборе было принято 16 документов на более чем 700 страницах (4 конституции, 9 декретов и 3 декларации):

1. «Ad gentes» — Декрет о миссионерской деятельности Церкви
2. «Orientalium Ecclesiarum» — Декрет о Восточных Церквах (призывает католиков к братской любви по отношению к восточным (православным) христианам)
3. «Christus Dominus» — Декрет о пастырском служении епископов в Церкви
4. «Presbyterorum ordinis» — Декрет о служении и жизни пресвитеров
5. «Unitatis redintegratio» — Декрет «об экуменизме» (устанавливает принципы диалога христианских конфессий)
6. «Perfectae caritatis» — Декрет об обновлении монашеской жизни применительно к современным условиям
7. «Optatam totius» — Декрет о подготовке к священству
8. «Inter mirifica» — Декрет о средствах массовой коммуникации
9. «Apostolicam actuositatem» — декрет об апостольстве мирян

1. «Dignitatis humanae» — Декларация о религиозной свободе
2. «Gravissimum educationis» — Декларация о христианском воспитании
3. «Nostra ætate» — Декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям (осуждает антисемитизм).

Первым документом, принятым на Соборе, была Конституция о Святой Литургии. До собора вся месса, за очень редким исключением, проводилась на латыни. Так продолжалось сотни лет. Сторонники обновления Церкви утверждая, что миряне не понимают языка, на котором проводится литургия, решили, что «Живой Церкви не нужен мертвый язык» и литургию нужно проводить на местных языках. Консервативные епископы выступали против этого и выдвигали свои аргументы. Они полагали, что единообразие литургии во всем католическом мире было свидетельством (или даже залогом) единства Церкви. Консерваторы обращали внимание на то, что использование латыни отвечает многовековой традиции и необходимо для точной передачи церковного учения. В итоге, консерваторы оказались в меньшинстве и было утверждено богослужение на национальных языках.

Другим важнейшим аспектом, рассматриваемом на Соборе, был экуменизм и отношения с представителями других религий.

Особое место было отведено и исламу. Сознавая сложную историю взаимоотношений церкви с мусульманами, Собор призвал «всех предать забвению прошлое и искренне стремиться ко взаимопониманию». Было подчеркнуто единство всего человеческого рода и необходимость «по-братски» относиться ко всем. Естественно, это не подразумевало братского отношения в более узком, христианском смысле: все люди названы «братьями» не потому, что между их религиями нет разницы, а потому что все сотворены по образу Божьему. Все эти заявления, естественно, не отрицали уникальности христианства, но должны были способствовать более спокойному и уважительному общению между Католической Церковью и другими религиями.

Отношение к протестантам

Открытость к миру, которую хотел продемонстрировать Собор, подразумевала и большую открытость к другим христианам, в частности к протестантам. Это тоже было необычным для Католической Церкви. Ведь еще в начале XX-го века среди католиков преобладало мнение, что виновными почти во всех бедах Европы были протестанты.

Напомним, что ответом на Реформацию было проведение Тридентского собора (1545-1563). На том Соборе было анафемствовано, среди прочих, учение об оправдании только верой, которое протестанты считали самой сутью Евангелия. Протестанты также не скупились на выражения. Даже в вероисповедных документах папа римский, который олицетворял «папистов», был назван «антихристом». Католическая Церковь была названа «ложной», хотя и не без определенных «остатков» и «следов» истинной Церкви.

Период религиозных войн еще больше отдалил католиков и протестантов. Кроме того, со временем католики и протестанты привыкли жить порознь. Каждая Церковь жила своей жизнью, словно не замечая существование друг друга. С течением времени раскол становился еще глубже, чему способствовало и принятие учения о непогрешимости папы (1870) и мариологические догматы (непорочное зачатие – 1854, успение – 1950).

Тем не менее, ближе к середине 20-го века положение начало немного изменяться. В католичестве развивалось так называемое «новое богословие» (Nouvelle Théologie), в котором очень большое внимание уделялось Библии и патристике, а события Реформации уже не рассматривались в черно-белом свете. Католики старались лучше понять протестантское учение, открыли для себя глубокие религиозные мотивы Реформации и признавали частичную вину своей Церкви за те события.

На Соборе был принят Декрет об экуменизме под названием «Восстановление единства» (Unitas redintegratio). Он содержит несколько параграфов, в которых изложен католический взгляд на протестантов. Там вкратце упомянуты главные пункты расхождений между протестантами и католиками, касающиеся искупления, Церкви, участия Девы Марии в деле спасения, соотношения Писания и Церкви. Было отмечено отсутствие у протестантов таинства священства и подлинной Евхаристии. В то же время было записано и немало позитивных слов о протестантах: их веру в Бога и Христа; их свидетельство в мире; их христианский образ жизни и его плоды; их вклад в социальное развитие; их стремление основываться на Евангелии. В целом, документы выдержаны в очень доброжелательном тоне и выражают стремление к диалогу.

С принятием этих документов Католическая Церковь вошла в экуменическое движение (при этом не входя в ВСЦ). Как было сказано в Декрете, «Святой Собор призывает всех верных католиков к тому, чтобы они, различая знамения времён, усердно участвовали в экуменическом деле». Под экуменизмом понималось не «объединение всех религий». Действительно, вначале в схеме об экуменизме говорилось и про отношение к иудеям, но потом этот отрывок перенесли в отдельный документ – «Декларацию об отношении Церкви к нехристианским религиям». Так что понятие «экуменизма» применялось на Соборе только в рамках отношений католиков к другим христианам.

В последний день работы II Ватиканского Собора патриарх Константинопольский Афинагор и папа Римский Павел VI объявили о взаимном «снятии анафем» 1054 года (как известно, в 1054 году папа Лев IX провозгласил анафему православным; в свою очередь Константинопольский патриарх Михаил I (Керулларий) (1043–1059) и его Св. Синод предали анафеме папистов). О случившемся патриарх Афинагор уведомил всех глав Православных Церквей. Ответ из Москвы не заставил себя ждать. 28 декабря 1965 г. Святейший Патриарх Алексий I (Симанский) направил телеграмму, в которой подчеркнул, что снятие анафемы это решение Константинопольской Поместной Церкви, обращенное к Церкви Рима и не имеет богословского значения для вселенского Православия, «ибо разделение Церквей Католической и Православной слишком глубоко и для преодоления его в настоящее время нет соответствующих оснований».

II Ватиканский Собор завершил свою работу 8 декабря 1965 года. Он стал триумфом либерализма, экуменизма, религиозной свободы, всего того, что было осуждаемо Церковью в прежние века. За Собором последовала волна всевозможных реформ во всех без исключения областях церковной жизни. Эти реформы совершенно исказили облик католицизма, постепенно превращая его в нечто не слишком отличающееся от протестантской секты.

Итоги и последствия

В постановлениях Собора просматривается тенденция к сближению римо-католических воззрений с либеральной системой ценностей, прежде отвергавшейся римо-католиками со времен противостояния антиклерикальным мероприятиям Великой французской революции. Среди проявлений этой тенденции: учение Собора о религиозной свободе и повышенный интерес к экуменическому движению, в котором Римо-Католическая Церковь до Собора официально не принимала участия. Примирение римо-католичества и либерализма проявилось в усвоении некоторых идеалов т.н. «христианского гуманизма», восходящего ко взглядам тех гуманистов эпохи Возрождения, которые не порывали с Римо-Католической Церковью.

Как указывают историки, проведенные Собором преобразования вызвали отторжение наиболее консервативной части католического сообщества. Огромное количество католического духовенства и монашества (около 100 тыс.) после II Ватиканского собора сняли с себя священный сан и иноческие обеты.

Само богослужение было не просто сокращено (современная месса длится около 40 минут, иногда и намного меньше), а именно переделано так, чтобы больше походить на протестантскую службу. В частности, реже поминаются святые, многие из которых были попросту удалены из католических литургических календарей (среди них и некоторые святые Древней Церкви) под тем предлогом, что их жития не могут рассматриваться как достоверные (например, св. великомученик Георгий Победоносец, св. великомученицы Варвара и Екатерина и др.). Вечерня и утреня перед мессой не служатся. Посты в современной Католической церкви практически упразднены: католикам теперь предписывается поститься лишь один день в году — в Страстную Пятницу, да и то не строго.

Все эти модернистские богослужебные реформы в Католической церкви объяснялись «миссионерскими целями», стремлением приблизить службу к народу.

Однако, в результате революционных литургических и канонических реформ в Римо-Католической Церкви произошел глубочайший кризис: пустые храмы в традиционно католических странах Западной Европы, дух обмiрщения, секуляризации, полностью вытеснивший остатки прежней латинской церковности. В это же время наблюдается резкий поворот к модернизму в богослужении, к протестантизму и безбрежному экуменизму в современном либеральном католическом богословии, религиозная индифферентность, когда в других конфессиях и даже религиях признается спасительная благодать; происходит сближение с иудаизмом.

В письме в журнал «Православная беседа» русский католик Дмитрий Пучкин предупреждает православных об опасности церковного либерализма, провозглашенного на II Ватиканском соборе: «. берегитесь экуменизма и модернизма во всех формах и видах!» Ибо «аналогичные реформы могут быть со временем проведены и в Православной Церкви. ».

Материал подготовил Сергей ШУЛЯК

1. Второй Ватиканский собор. Протоиерей Николай Савчук

2. Второй Ватиканский собор и богослужебная реформа. Николай Каверин

3. Второй Ватиканский собор как модель модернистской революции в Церкви. Владимир Семенко

4. Уроки Ватикана: чем для нас ценен опыт реформ Католической Церкви? (журнал «Нескучный Сад»)

Источник

Наблюдатели Русской Православной Церкви на II Ватиканском соборе: предыстория

«Давайте смотреть в будущее».

10 октября 1962 года, за день до торжественного откры­тия II Ватиканского собора Римско-Католической Церкви в базилике святого Петра в Риме, Священный Синод Русской Православной Церкви принимает постановление:

«1. Принять приглашение о направлении наблюдателей Московского Патриархата на II Ватиканский собор Римско- Католической Церкви.

Окончательное решение направить наблюдателей, при­нятое Священным Синодом накануне открытия II Ватиканско­го собора, стало результатом довольно сложной эволюции от­ношения Русской Православной Церкви к Церкви Римско-Ка­толической и ее собору — от недоверия и неприязни, унасле­дованных за долгую историю разделения и вражды, к понима­нию необходимости начать диалог и заинтересованности в ус­тановлении контактов. В этой эволюции свою роль сыграли самые разные факторы: и развитие межхристианского диалога в целом, и отношения между Поместными Православными Церквами, и, несомненно, политическая ситуация в Советском Союзе и мире, определявшая состояние государственно-цер­ковных отношений. Очень важным фактором стало и встреч­ное движение с католической стороны, то есть та эволюция понимания христианского единства, которая началась в лоне самой Римско-Католической Церкви в период подготовки к собору с 1959 по 1962 год. Здесь нельзя не упомянуть об осо­бой роли, которую сыграли в данный период Секретариат по христианскому единству, учрежденный Папой Иоанном XXIII в 1960 году, и Отдел внешних церковных сношений Московс­кого Патриархата, который именно в 1960 году возглавил ар­химандрит (затем епископ, архиепископ и митрополит) Нико­дим (Ротов) (1929-1978).

Здесь мы не ставим себе целью всестороннее освещение всех факторов, сплетшихся в сложную конфигурацию церков­но-политической реальности, в которой готовился и проходил II Ватиканский собор. Наша задача — реконструировать ход исторических событий на основе дошедших до нас архивных документов.

Ватикан, в свою очередь, надеялся добиться от руководите­лей социалистического блока разрешения католическим епископам своих стран принять участие в соборе. Вопрос все еще оставался до конца непроясненным. Соответствующая озабоченность сквозит в словах Виллебрандса: «Затяжка направления Русской Православ­ной Церкви приглашения происходит от того, что соответствую­щие круги Чехословакии, Венгрии и Советского Союза еще не выс­казались относительно возможности римско-католическим епис­копам из этих стран прибыть на Собор. Такое положение затрудня­ет Ватиканским кругам определить свою позицию относительно приглашения Русской Православной Церкви».

Было бы, однако, наивным полагать, что в самом Вати­кане вопрос о приглашении представителей Русской Церкви и других Церквей «за железным занавесом» на собор не вызывал определенных сложностей и серьезных опасений. Как раз имен­но в период 1961-1962 годов обострение в отношениях между двумя политическими блоками выразилось в возведении «Бер­линской стены», ставшей символом международного противо­стояния. Ватикан опасался того, что собор может быть скомп­рометирован, превратившись из события церковного в явле­ние политическое, если на нем или вокруг него проявится это противостояние. В то же время Рим боялся скомпрометировать наблюдателей от Церквей «восточного блока» в глазах прави­тельств их стран в том случае, если события на соборе примут нежелательный для них ход. Сомнения подобного рода нашли свое выражение в любопытном документе, подготовленном в Секретариате по христианскому единству под грифом «секрет­но» (sub secreto). Документ не датирован, но почти без сомне­ния можно отнести его составление к 1962 году, и скорее всего к периоду между встречей в Париже в августе и приездом Вил­лебрандса в Москву в конце сентября. Три страницы машино­писного текста на итальянском языке заполнены практически одними вопросами. Впрочем, сам документ так и озаглавлен: «Несколько вопросов касательно наблюдателей на II Ватикан­ском соборе из стран коммунистического режима».

В документе выражается озабоченность возможной ре­акцией наблюдателей из соответствующих стран и, в первую очередь, из Советского Союза, если на соборе пойдет речь о коммунизме. Упоминается в этой связи интервью архиеписко­па Никодима итальянской газете «Джорно» (Giorno) от 21 фев­раля 1962 года, в котором председатель ОВЦС заявил, что Рус­ская Православная Церковь не направит на собор своих пред­ставителей, если там будут выступать против Православной Церкви и России. «В какой степени, — спрашивает автор доку­мента, — они (наблюдатели. — Прим. авт.) различают комму­низм и Россию? Может быть, для них лично будет небезопасно присутствовать на дискуссиях о коммунизме? Что если ком­мунистическое правительство включит в число наблюдателей шпиона?» 33

К сожалению, у нас нет документальных свидетельств о том, как проходило обсуждение вопросов, поставленных в за­писке Секретариата по христианскому единству. Однако, ис­ходя из последующих событий, а именно, поездки монсеньора И. Виллебрандса в Москву и сделанных им там заявлений, мы можем заключить, что Секретариатом были предприняты все возможные усилия с целью облегчить русским принятие реше­ния о направлении наблюдателей. В частности, Секретариат смог свести на нет проекты какого-либо обсуждения и осужде­ния на предстоящем соборе коммунизма, что стало бы непрео­долимым препятствием к участию наблюдателей из стран «за железным занавесом». Добиться их присутствия на соборе ста­ло приоритетной задачей для руководства Секретариата, а, может быть, и самого предстоятеля Римско-Католической Цер­кви. Святой Престол вполне оправданно опасался того, что от­каз от направления наблюдателей со стороны Москвы привел бы к отсутствию на соборе представителей Православной Цер­кви вообще, а это сильно понизило бы «экуменический» ста­тус самого собора, перед которым Папа Иоанн XXIII поставил задачу сближения с другими Церквами.

Согласно сохранившейся стенограмме встречи, первое слово было предоставлено самому Виллебрандсу, чтобы он мог рассказать о целях и задачах предстоящего собора Римско-Ка­толической Церкви. Представитель Святого Престола подчер­кнул, что работа собора будет сосредоточена в основном вок­руг двух проблем, тесно связанных друг с другом: пастырско- миссионерской и экуменической. Именно в связи с этим с са­мого начала подготовки к собору, по словам Виллебрандса, возникла идея пригласить на собор представителей некатоли­ческих Церквей. «Мы надеемся, что если Католическая Цер­ковь углубится и станет более верной и последовательной обе­там Спасителя, то через этот факт она приблизится к другим». Согласно идее Папы Иоанна XXIII, основной целью собора должно стать внутреннее обновление Церкви как необходимое условие, в том числе и для сближения с другими христианами. Ввиду этой главной цели к вопросам, которые будут обсуж­даться на соборе, относятся проблема отношения между пап­ством и епископатом в структуре Церкви, литургическая ре­форма, в частности, вопросы использования национальных язы­ков в богослужении, восстановления диаконата, сослужения и причастия под двумя видами, а также место мирян в Церкви и миссия в современном мире.

Виллебрандс рассказал о подготовительных комиссиях к собору, среди которых и представляемый им в первую оче­редь Секретариат по единству христиан. В словах секретаря мы находим важное историческое свидетельство о том, что уже к этому моменту Иоанн XXIII предполагал сделать Секретари­ат постоянным органом Римской курии, ответственным за ди­алог с другими христианами. При этом в своей работе, как осо­бо подчеркнул Виллебрандс, Секретариат намерен руководство­ваться совершенно новым, по сравнению с официальным до тех пор в Католической Церкви, видением христианского един­ства: «Секретариат будет входить в контакт с другими церква­ми и общинами, но не будет преследовать цель прозелитизма При этом мы постараемся не только изучить другие хри­стианские вероучения, чтобы искать пути к сотрудничеству, но чтобы понять самих себя. Очень часто бывает, что отделен­ные от нас братья указывают наши ошибки и недостатки». На место призыва к возвращению в лоно «Матери-Церкви» и стремления обратить как можно большее число «еретиков и схизматиков» в католичество должен прийти диалог с позиции равноправия, уважающий иные церковные традиции и видя­щий в других христианах, прежде всего, «братьев», оказавшихся в некоторых аспектах более верными учению и духовной жиз­ни Древней Церкви. Еще до каких-либо соборных решений в этой области слова Виллебрандса звучали как программа не только для самого собора, но и для будущей политики Римско- Католической Церкви в целом и не могли не произвести само­го благоприятного впечатления на представителей Русской Церкви. Это впечатление было усилено последовавшими отве­тами на вопросы участников встречи в Отделе внешних цер­ковных связей.

Вопросы, адресованные И. Виллебрандсу, затрагивали различные темы, как упомянутые в его речи, так и продикто­ванные политической ситуацией. Представители Московского Патриархата, оказавшиеся в то время вовлеченными в между­народную деятельность, которая определялась и строго конт­ролировалась советскими властями, не могли не спросить, на­меревается ли собор обсуждать тему защиты мира и разоруже­ния. Ставя этот вопрос первым, представители Церкви тем са­мым формально удовлетворяли интересам государства, желав­шего использовать Церковь, прежде всего, в качестве провод­ника своей «миротворческой политики» на международной арене, и получали возможность перейти к непосредственно богословской и церковной проблематике, которая, естествен­но, интересовала их гораздо больше.

Отвечая на вопрос А.С. Буевского: «Каковы будут про­блемы отношения Римско-Католической Церкви к другим Цер­квам и к Православной Церкви?», монсеньор Виллебрандс сразу постарался дать понять, что II Ватиканский собор займет прин­ципиально новую, по сравнению с прежними соборами, пози­цию по вопросу о христианском единстве: «Папа не хотел бы, чтобы Собор был похож на Флорентийский с отдельными дис­куссиями. Он хочет, чтобы вероучение было освещено в таком направлении, чтобы христианская жизнь была обновлена, что­бы подготовилась база для будущего сближения». Представи­тель Святого Престола хотел развеять вполне понятные опасе­ния православных о том, что предстоящий собор станет еще одной попыткой навязывания унии.

Основной диалог развернулся между монсеньором и про­тоиереем Виталием Боровым, преподававшим тогда историю западных исповеданий в Ленинградской духовной академии. Его, тем самым, и с профессиональной точки зрения интересо­вал вопрос отношения между папством и епископатом в струк­туре Римско-Католической Церкви, оставшийся непрояснен­ным на I Ватиканском соборе: «Можно ли предполагать, что когда собор будет выяснять роль епископов, то это будет как бы некоторым объяснением и дополнением к I Ватиканскому собору, который подчеркнул значение Папы? Если II Ватикан­ский собор будет заниматься только каноническим значением епископов и не скажет об их догматическом положении как целого, то не будет баланса между двумя соборами и не будет нового объяснения о епископском достоинстве». «Будет и бо­гословское углубление этого вопроса», — заверил Виллебрандс.

Кроме того, протоиерей В. Боровой ставил вопросы о статусе Поместных Церквей внутри Католической Церкви и о будущем Восточных Церквей, находящихся в единстве с Ри­мом, что на протяжении столетий составляло основную про­блему в православно-католических отношениях. Отвечая на столь непростые вопросы, Виллебрандс откровенно признал, что проблема Восточных Католических Церквей слишком слож­на, чтобы собор смог ее разрешить.

В ходе беседы обсуждались темы восстановления жена­того диаконата, перевода богослужения на национальные язы­ки и роли мирян в Церкви. На отдельные вопросы собеседни­ков Виллебрандсу было сложно отвечать, поскольку они каса­лись решений, еще не принятых и даже еще не обсуждавшихся на соборе. Представитель Ватикана чувствовал себя в деликат­ном положении и даже был вынужден оправдываться: «Я хочу попросить понять мои трудности. Трудно ответить преподава­телю на вопросы учеников, как мне трудно ответить на вопро­сы профессоров. Что решит Собор, я не знаю». Впрочем, Виллебрандс взял на себя смелость предположить возможный исход будущих соборных дебатов, благоразумно опустив все детали обсуждения и, главное, свои ответы в последующем отчете о поездке в Москву.

Как свидетельствуют дошедшие до нас документы, ви­зит в Москву монсеньора И. Виллебрандса и его встречи и бе­седы в Отделе внешних церковных сношений сыграли решаю­щую роль в последовавшем затем положительном решении о направлении наблюдателей на собор. Виллебрандс покинул Мос­кву 2 октября, а 3 октября протоиерей В. Боровой подает на имя председателя ОВЦС архиепископа Никодима докладную записку на 17 страницах, озаглавленную «Пребывание монсиньора И. Виллебрандса в Москве». В написанной по поруче­нию самого архиепископа записке будущий наблюдатель на II Ва­тиканском соборе анализирует все, что говорилось и обсужда­лось в ходе визита представителя Ватикана. Протоиерей В. Бо­ровой перечисляет все актуальные проблемы, которые стоят пе­ред Католической Церковью, в том числе и необходимость «на­хождения какого-то “модус вивенди” во взаимоотношениях Ва­тикана со странами социалистического лагеря с тем, чтобы со­хранить там католичество или найти способы к его проникно­вению туда».

Протоиерей В. Боровой различает в Католической Церк­ви два основных течения — «консервативно-реакционное», которое отрицает «всякую вообще необходимость в реформах», и прогрессивное, последователи которого «понимают всю не­обходимость идти в ногу со временем». Автор записки без со­мнения причисляет к числу прогрессистов и самого Папу Иоан­на XXIII, желающего созвать собор c целью «провести такие обновления и улучшения, которые бы сделали католичество более приемлемым и симпатичным в глазах христиан-некатоликов». К таким улучшениям относятся: широкая децентрали­зация, организация автономных церквей-округов (митрополий) в пределах отдельных государств с обновлением соборного начала в жизни каждой такой «поместной» Церкви, увеличе­ние роли и прав епископата в их епархиях и по отношению к Папе, введение народных языков в богослужение, причащение под двумя видами, обновление роли диаконата и разрешение на его брачное состояние, увеличение роли, функций и служе­ния мирян в управлении, миссии и богослужебной жизни Цер­кви, новые, более приемлемые для некатоликов объяснения главенства Папы и его непогрешимости, более мягкое опреде­ление места Предания в жизни и учении Церкви и т.п. «Все это, по мысли Папы и прогрессивно-либеральных кругов в ка­толичестве, облегчит некатоликам сближение с Католической церковью», — отмечает протоиерей В. Боровой.

В ситуации, когда прогрессивное направление встречает жесткое противостояние со стороны консерваторов, присут­ствие на соборе наблюдателей-некатоликов, подчеркивает про­тоиерей В. Боровой, могло бы помочь Папе и сторонникам ре­форм и, напротив, оказало бы противодействие консерватив­ным кругам. Видимо, со слов самого Виллебрандса, протоие­рей В. Боровой сообщает, что поездка в Москву секретаря Сек­ретариата по христианскому единству состоялась вопреки оже­сточенному сопротивлению реакционных кругов Римской ку­рии, особенно префекта Конгрегации Sant’Uffizio 45 кардинала Альфредо Оттавиани (1890-1979), впоследствии одного из ли­деров партии «консерваторов» на соборе. Поэтому, продолжа­ет Боровой, если миссия Виллебрандса в Москву окажется не­успешной, то есть Священноначалие Русской Церкви не напра­вит наблюдателей на собор, это будет означать успех консер­вативного направления в Католической Церкви.

В качестве представителя Русской Православной Церк­ви при Всемирном Совете Церквей с 1961 года, протоиерей В. Бо­ровой подчеркивает в своей докладной записке ту положительную роль, которую в контексте напряженного противостояния двух политических систем Русская Церковь играет внутри ВСЦ, не позволяя этой организации занять одностороннюю позицию в конфликте. Если присутствие наблюдателей Русской Церкви, заключает Боровой, сможет сыграть такую же роль на соборе крупнейшей христианской Церкви, не являющейся членом ВСЦ, то это могло бы способствовать улучшению политичес­кой ситуации в мире. Совершенно очевидно, что последний аргумент предназначался, главным образом, руководству Со­вета по делам Русской Православной Церкви и советского пра­вительства в целом, от которых зависело окончательное реше­ние о направлении наблюдателей.

«2. Наблюдатели уполномачиваются присутствовать на общих торжественных заседаниях и закрытых общих собрани­ях, на которых доклады Собора предлагаются на общее обсуж­дение. Они не могут присутствовать на рабочих заседа­ниях комиссий кроме специально оговоренных случаев и при условии разрешения, полученного от компетентных властей.

Сохранились ответы Предстоятелей трех Поместных Православных Церквей на данное послание, которые показы­вают весь спектр реакций на решение Русской Церкви: от нега­тивной точки зрения Патриарха Иерусалимского Венедикта, считавшего, что оно противоречит общеправославной позиции, и нейтральной реакции Патриарха Сербского Германа до ско­рее положительного мнения митрополита Пражского Иоанна, полагавшего, что благодаря решению Синода, вся «Православ­ная Церковь может следить за работой Ватиканского собора и высказать свое отношение к его постановлениям». Все эти от­веты датированы 16 и 17 октября.

Примечания

OBSERVERS OF THE RUSSIAN ORTHODOX CHURCH AT THE VATICAN II: HISTORICAL BACKGROUND

Synopsis: On the 10 th of October 1962, the Holy Synod of the Russian Orthodox Church made a decision to send two observers to the Second Vatican Council of the Roman Catholic Church. This decision was preceded by a series of meetings and talks between Msgr. Johannes Willebrands, secretary of the Pontifical Secretariat for Promoting Christian Unity, and representatives of the Moscow Patriarchate, mainly His Eminence Nikodim (Rotov), chairman of the Department for External Church Relations. Having studied the documents from the Vatican Secret Archives and the DECR’s Archive, the author reconstructs the course of events and shows the history of the beginning of relations between Rome and Moscow.

Keywords: Russian Orthodox Church, Roman Catholic Church, Vatican II, Orthodox-Catholic dialogue, church-state relations.

Deacon Alexey Dikarev, Doctor of Missiology, staff-member of the DECR’s Secretariat for inter-Christian relations.

Автор — доктор миссиологии, сотрудник Секретариата ОВЦС МП по меж- христианским отношениям. 10 октября 1962 года Священный Синод Русской Православной Церкви принял решение направить наблюдателей на II Ватиканский собор Римско-Католической Церкви. Этому историческому решению предшествовали встречи и переговоры секретаря Папского секретариата по христианскому единству монсеньора И. Виллебрандса с представителями Московского Патриархата, прежде всего, председателем Отдела внешних церковных связей архиепископом Никодимом (Ротовым). С помощью документов Секретного Ватиканского архива и Архива ОВЦС автор восстанавливает ход событий и историю возникновения отношений между Москвой и Римом. Ключевые слова: Русская Православная Церковь, Римско-Католическая Церковь, II Ватиканский собор, Православно-католический диалог, Церковно-государственные отношения.

Источник