рисунок сказки ночь перед рождеством карандашом
Учимся рисовать черта из «Ночь перед Рождеством» поэтапно с ребенком
Мы уже научились рисовать иллюстрацию к сказке “Ночь перед Рождеством”. Сегодня учимся рисовать чертика из этой сказки. Следите за инструкцией, и все получиться.
Контуры тела черта
Чертенок удобно расположился на луне. Рисуем спину.
Нижние конечности
Руки и голова
Добавляем круг – это голова, и тонкую шею. Правая рука чуть приподнята, левая – под головой.
Длинный, похож на пятачок свиньи.
Нарисуйте небольшие остренькие рожки.
Дорисовываем большое, острое ухо.
Глаза
Хвост
У черта он тонкий и длинный.
Звезды
Небо всыпано звездами. Одна звездочка – у чертенка в руках. С более взрослым ребенком можете рисовать пятиконечные звезды.
Раскрашиваем
Можете раскрасить черта из сказки “Ночь перед Рождеством” цветными карандашами, красками или фломастерами.
Если вы увидели ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Новое в блогах
ИЛЛЮСТРАЦИИ РАЗНЫХ ХУДОЖНИКОВ К ПОВЕСТИ Н. В. ГОГОЛЯ «НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ»
На смену последнему дню перед Рождеством приходит ясная морозная ночь. Дивчины и парубки ещё не вышли колядовать, и никто не видел, как из трубы одной хаты пошёл дым и поднялась ведьма на метле. Она чёрным пятнышком мелькает в небе, набирая звёзды в рукав, а навстречу ей летит чёрт, которому «последняя ночь осталась шататься по белому свету».
Иллюстрации Ольги Ионайтис. Издательство «Росмэн», год издания 2009
Укравши месяц, чёрт прячет его в карман, предполагая, что наступившая тьма удержит дома богатого казака Чуба, приглашённого к дьяку на кутю, и ненавистный чёрту кузнец Вакула (нарисовавший на церковной стене картину Страшного суда и посрамляемого чёрта) не осмелится прийти к Чубовой дочери Оксане.
Покуда черт строит ведьме куры, вышедший из хаты Чуб с кумом не решаются, пойти ль к дьячку, где за варенухой соберётся приятное общество, или ввиду такой темноты вернуться домой, — и уходят, оставив в доме красавицу Оксану, принаряжавшуюся перед зеркалом, за чем и застаёт её Вакула.
Суровая красавица насмехается над ним, ничуть не тронутая его нежными речами. Раздосадованный кузнец идёт отпирать дверь, в которую стучит сбившийся с дороги и утративший кума Чуб, решив по случаю поднятой чёртом метели вернуться домой.
Однако голос кузнеца наводит его на мысль, что он попал не в свою хату (а в похожую, хромого Левченка, к молодой жене коего, вероятно, и пришёл кузнец), Чуб меняет голос, и сердитый Вакула, надавав тычков, выгоняет его.
Побитый Чуб, разочтя, что из собственного дома кузнец, стало быть, ушёл, отправляется к его матери, Солохе.
Солоха же, бывшая ведьмою, вернулась из своего путешествия, а с нею прилетел и чёрт, обронив в трубе месяц.
Стало светло, метель утихла, и толпы колядующих высыпали на улицы. Девушки прибегают к Оксане, и, заметив на одной из них новые расшитые золотом черевички, Оксана заявляет, что выйдет замуж за Вакулу, если тот принесёт ей черевички, «которые носит царица».
Меж тем чёрта, разнежившегося у Солохи, спугивает голова, не пошедший к дьяку на кутю. Чёрт проворно залезает в один из мешков, оставленных среди хаты кузнецом, но в другой приходится вскоре полезть и голове, поскольку к Солохе стучится дьяк.
Нахваливая достоинства несравненной Солохи, дьяк вынужден залезть в третий мешок, поскольку является Чуб. Впрочем, и Чуб полезает туда же, избегая встречи с вернувшимся Вакулой.
Покуда Солоха объясняется на огороде с пришедшим вослед казаком Свербыгузом, Вакула уносит мешки, брошенные посреди хаты, и, опечаленный размолвкой с Оксаною, не замечает их тяжести.
Вакула приходит к запорожцу Пузатому Пацюку, который, как поговаривают, «немного сродни чёрту». Застав хозяина за поеданием галушек, а затем и вареников, кои сами лезли Пацюку в рот, Вакула робко спрашивает дороги к чёрту, полагаясь на его помощь в своём несчастье. Получив туманный ответ, что чёрт у него за плечами, Вакула бежит от лезущего ему в рот скоромного вареника.
Предвкушая лёгкую добычу, чёрт выскакивает из мешка и, сев на шею кузнеца, сулит ему этой же ночью Оксану. Хитрый кузнец, ухватив чёрта за хвост и перекрестив его, становится хозяином положения и велит черту везти себя «в Петембург, прямо к царице».
Художник-иллюстратор Кость Лавро (Украина)
Найдя о ту пору Кузнецовы мешки, девушки хотят отнести их к Оксане, чтоб посмотреть, что же наколядовал Вакула.
Они идут за санками, а Чубов кум, призвав в подмогу ткача, волочит один из мешков в свою хату. Там за неясное, но соблазнительное содержимое мешка происходит драка с кумовой женой.
В мешке же оказываются Чуб и дьяк. Когда же Чуб, вернувшись домой, во втором мешке находит голову, его расположенность к Солохе сильно уменьшается.
Кузнец, прискакав в Петербург, является к запорожцам, проезжавшим осенью через Диканьку, и, прижав в кармане чёрта, добивается, чтоб его взяли на приём к царице. Дивясь роскоши дворца и чудной живописи по стенам, кузнец оказывается перед царицею, и, когда спрашивает она запорожцев, приехавших просить за свою Сечь, «чего же хотите вы?», кузнец просит у ней царских её башмачков.
Тронутая таковым простодушием, Екатерина обращает внимание на этот пассаж стоящего поодаль Фонвизина, а Вакуле дарит башмачки, получив кои он почитает за благо отправиться восвояси.
В селе в это время диканьские бабы посередь улицы спорят, каким именно образом наложил на себя руки Вакула, и дошедшие об том слухи смущают Оксану, она плохо спит ночь, а не найдя поутру в церкви набожного кузнеца, готова плакать.
Кузнец же попросту проспал заутреню и обедню, а пробудившись, вынимает из сундука новые шапку и пояс и отправляется к Чубу свататься. Чуб, уязвлённый вероломством Солохи, но прельщённый подарками, отвечает согласием. Ему вторит и вошедшая Оксана, готовая выйти за кузнеца «и без черевиков».
Обзаведшись семьёй, Вакула расписал свою хату красками, а в церкви намалевал чёрта, да «такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо».
Иллюстрация М. Родионова, 1952
Парубки гуртом провозгласили, что лучшей девки и не было ещё никогда, да и не будет никогда на селе.
Оксана знала и слышала всё, что про неё говорили, и была капризна, как красавица. Парубки гонялись за нею толпами, но, потерявши терпение, оставляли и обращались к другим, не так избалованным.
Харитон Платонов «Оксана», 1888
Бубнов Александр Павлович, 1950-1951
Александр Мицник
Автор неизвестен
Художник-иллюстратор Кость Лавро (Украина)
Пересказала Е. В. Харитонова.
Источник: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.
Русская литература XIX века / Ред. и сост. В. И. Новиков. — М. : Олимп : ACT, 1996. — 832 с. /briefly/
LiveInternetLiveInternet
—Ссылки
—Музыка
—Фотоальбом
—Приложения
—Новости
—
—Рубрики
—Цитатник
Поэт Николай Добронравов. Мы пришли попрощаться с тобою, Россия. Телеканал СПАС ht.
Простоплеер опять с нами. Всем здравствуйте. Сегодня хочу сообщить, что сайт Простоп.
«Осень. Октябрь 2021» Видео Людмилы Новиковой (ludnov) Дорогие мои друз.
Любовь моя, ОСЕНЬ И с каждой осенью я расцветаю вновь. А.С. Пушкин …Жду осень. С таким нетерпе.
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Иллюстрации Ольги Ионайтис «Ночь перед рождеством»
Иллюстрации Ольги Ионайтис «Ночь перед рождеством»
Иллюстрации Ольги Ионайтис «Ночь перед рождеством»
Ольга Ромуальдовна Ионайтис
Работы О. Ионайтис находятся в музеях и частных коллекциях России и зарубежья (Германия, США, Южная Корея и др.). С 2001 года активно занимается пропагандой искусства книжной иллюстрации в России и за рубежом – организует выставки художников книги.
2. 
4. 
5. 
6. 
7. 
8. 
9. 
10. 
11. 
12. 
13. 
14. 
15. 
16. 
Латунный месяц с юным озорством
Со звёздами играет в переглядки.
Как тихо ночью перед Рождеством,
Но, кажется, уже слышны колядки
И парубков веселый громкий смех.
На небе месяц дрогнул… Усмехаясь,
Проказник чёрт, невидимый для всех,
Схватил светило, дуя и кривляясь:
– Фу! Жгучий до чего! – и серп в карман.
Метель завыла. Сумрак непроглядный.
Ругнулся Чуб, что к дьяку на стакан
Был зван намедни:
– Чтоб тебе неладно!
Но всё ж пошёл. А зеркальцу, шутя,
Оксана молвит с восхищеньем:
– Глянь-ка,
Как хороша я!
Чубово дитя слыло дивчиной первой на Диканьке.
Поворотилась: – Ах! – и обмерла:
Во весь проём двери – кузнец Вакула.
И как же горячи его слова!
Румянец заиграл зарей на скулах…
– Люблю тебя, Оксана! Нет милей!
И только на тебе хочу жениться!
– Тогда достань, чтоб стала я твоей,
Мне черевички матушки царицы!
Сказала и с подружками гурьбой
Беспечно убежала на колядки.
Вакула от насмешек сам не свой
Рванулся прочь из хаты без оглядки.
Солоха между тем, принарядясь
И брови насурьмив, в цветастой шали
Горилкой с чёртом чокалась, смеясь.
В дверь стукнули…
– Кого несёт?
– Не ждали?
В снегу, как дед Мороз – пан Голова…
Чертяка – прыг в мешок и боком к стенке.
Пан чарочку успел едва-едва
Глотнуть и протянуть ладонь к коленке…
Молитвенно пропел в окошко дьяк:
– Солоха, открывай!
– Куда деваться?
– В мешок, пан Голова! (Вот жирный хряк!)
Заходьте, дьякон, будем разговляться!
Потом и дьяк нашел приют в мешке,
И старый Чуб, Оксаны строгий батька.
Ай, да Солоха! Каждый на крючке!
Вакула–сын мешки те разом хвать-ка,
И на мороз, гуртом! Каков силач!
Лишь тот, где сжался гость из преисподней,
Решил открыть…. Хвостатый мигом вскачь,
Да усмирён был волею Господней:
Вакула осенил его крестом.
– А чем чертёнок мне не Сивка-Бурка?
И оседлав рогатого верхом,
На нём добрался вмиг до Петербурга,
Посты минуя, прямо во дворец.
– Ох, красота-то! – парубок дивится.
Всё ярь да бакан… – онемел кузнец,
Снял шапку и упал у ног царицы.
– Да, не велите, матушка, казнить!
Изрёк Вакула, сердцем замирая.
– Но черевички, что на Вас, носить
Достойны ножки ангелов из рая.
– Я в людях простодушие ценю, –
Смеясь, царица молвит благосклонно.
– А башмаки… несут уже, дарю!
Надеюсь, что по сердцу дар мой скромный?
Рождественская ночь… и в облаках
Летит обратно, пыжится рогатый,
Несёт Вакулу…
Царский дар впотьмах
Каменьями сверкает. Возле хаты
Окончен путь.
– Ступай, чертяка, в ад!
Лозой его, чтоб впредь не появился!
А бабоньки по хутору гудят:
– Кузнец Вакула с горя утопился!
А что Оксана? Не узнать – бледна,
К нарядам и веселью безучастна,
В пропавшего Вакулу влюблена
И слёзы льёт, и без него – несчастна!
Тут он с подарком прямо на порог:
– Отдайте, батько Чуб, свою Оксану.
– Вакула, ты живой… помилуй, бог!
Согласна, дочь? Перечить я не стану.
– Вот черевички – царской красоты, –
Кузнец ей протянул, в душе ликуя.
– Не черевики мне нужны, а ты!
– Да, отвернитесь, тато, пусть целует!
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—Фотоальбом
—Поиск по дневнику
—Статистика
Иллюстрации к сказке «Ночь перед Рождеством» Иллюстратор Ольга Ионайтис
Иллюстрации к сказке «Ночь перед Рождеством» Иллюстратор Ольга Ионайтис
Иллюстрации к сказке «Ночь перед Рождеством» Иллюстратор Ольга Ионайтис
Прекрасные, пронизанные духом украинского фольклора иллюстрации художницы Ольги Ионайтис создают неповторимый колорит волшебной рождественской сказки.
Латунный месяц с юным озорством
Со звёздами играет в переглядки.
Как тихо ночью перед Рождеством,
Но, кажется, уже слышны колядки
И парубков веселый громкий смех.
На небе месяц дрогнул… Усмехаясь,
Проказник чёрт, невидимый для всех,
Схватил светило, дуя и кривляясь:
Однажды в вечер Рождества
На хуторе, Диканьки близ,
Гуляли Чуб и Голова,
Панас и. Чёрт из-за кулис.
Народ вовсю колядовал
И ждал невиданных чудес,
Никто в ту ночь не горевал,
Во всех вселился словно бес.
Метель завыла. Сумрак непроглядный.
Ругнулся Чуб, что к дьяку на стакан
Был зван намедни:
– Чтоб тебе неладно!
Но всё ж пошёл. А зеркальцу, шутя,
Оксана молвит с восхищеньем:
– Глянь-ка,
Как хороша я!
Чубово дитя слыло дивчиной первой на Диканьке.
Мечтал Вакула об Оксане,
За ней следя через окно,
Та. перед зеркалом в нирване
Застыла, как в немом кино:
— Ах, хороша я или все же
Курносый нос и лоб высок,
С чего решили люди, Боже,
Что я красива, как Цветок.
Солоха у печи хлопочет,
Вся разрумянилась, спешит,
Под нос чего-то там бормочет,
От предвкушения дрожит.
А стол, как скатерть-самобранка,
Горилка, сало, пирожки,
Ох, она знатная кухарка,
С такою не помрешь с тоски.
Солоха между тем, принарядясь
И брови насурьмив, в цветастой шали
Горилкой с чёртом чокалась, смеясь.
В снегу, как дед Мороз – пан Голова…
Чертяка – прыг в мешок и боком к стенке.
Пан чарочку успел едва-едва
Глотнуть и протянуть ладонь к коленке…
Молитвенно пропел в окошко дьяк:
– В мешок, пан Голова!
Заходьте, дьякон, будем разговляться!
Потом и дьяк нашел приют в мешке,
И старый Чуб, Оксаны строгий батька.
Ай, да Солоха! Каждый на крючке!
Вакула–сын мешки те разом хвать-ка,
И на мороз, гуртом! Каков силач!
Лишь тот, где сжался гость из преисподней,
Хвостатый мигом вскачь,
Да усмирён был волею Господней:
Вот как зыркнет на вареник,
Сам покрутится в сметанке,
В рот Пацюку залетав.
Аж открыл он дюже рот.
Труханул маленько даже,
Но с порога не уйдёт.
Ну, помялся он немного,
Но решился всё ж спросить:
«Где искать таку дорогу,
Щобы Чёрта мне найти-ть?»
А в это время молодежь,
По хутору гуляя ночью,
Нашла мешок, им невтерпеж
Увидеть внутренность воочью.
К мешку тихонько подобравшись,
Пихают в бок, в один, в другой,
Но с криком, сильно испугавшись,
Все покатались вниз гурьбой.
Мыча мешок к ним вниз скатился,
И дикий крик с того мешка,
От страха всяк перекрестился,
Видать, у всех кишка тонка.
Набравшись смелости однако,
К мешку бочком-бочком плывет,
Такая храбрая Одарка,
И за собой других зовет.
Открыли, смотрят, вылезает
Пан Голова, уж сам не свой,
Он заикается, икает,
Качает буйной головой.
Вакула осенил его крестом. –
А чем чертёнок мне не Сивка-Бурка?
И оседлав рогатого верхом,
На нём добрался вмиг до Петербурга,
Посты минуя, прямо во дворец. –
Ох, красота-то! – парубок дивится.
Всё ярь да бакан… – онемел кузнец,
Снял шапку и упал у ног царицы.
– Ой, не велите, матушка, казнить!
Изрёк Вакула, сердцем замирая. –
Но черевички, что на Вас, носить
Достойны ножки ангелов из рая. –
Я в людях простодушие ценю, –
Смеясь, царица молвит благосклонно. –
А башмаки… несут уже, дарю!
Надеюсь, что по сердцу дар мой скромный?
Рождественская ночь… и в облаках
Летит обратно, пыжится рогатый,
Несёт Вакулу…
Царский дар впотьмах
Каменьями сверкает. Возле хаты
Окончен путь.
– Ступай, чертяка, в ад!
Лозой его, чтоб впредь не появился!
А бабоньки по хутору гудят:
– Кузнец Вакула с горя утопился!
–А что Оксана? Не узнать – бледна,
К нарядам и веселью безучастна,
В пропавшего Вакулу влюблена
И слёзы льёт, и без него – несчастна!
Тут он с подарком прямо на порог: –
Отдайте, батько Чуб, свою Оксану. –
Вакула, ты живой… помилуй, бог!
Согласна, дочь? Перечить я не стану.
Вот черевички – царской красоты, –
Кузнец ей протянул, в душе ликуя.
– Не черевики мне нужны, а ты!
– Да, отвернитесь, тато, пусть целует!
Ольга Ромуальдовна Ионайтис
Родилась 1 ноября 1965 года. Окончила Московский полиграфический институт, курс Д.С. Бисти. С 1996 года – член Московского союза художников, секция книжной графики, член Союза художников России. Также является членом Ассоциации художников г. Мытищи.
Награждена медалью «850 лет Москвы» за вклад в развитие культуры города. Помимо книжной иллюстрации делает станковые графические серии для детей и взрослых.
Работы О. Ионайтис находятся в музеях и частных коллекциях России и зарубежья (Германия, США, Южная Корея и др.). С 2001 года активно занимается пропагандой искусства книжной иллюстрации в России и за рубежом – организует выставки художников книги.