реформы по возрождению экономики после великой депрессии основывались на учении кого
Великая Депрессия: причины самого масштабного кризиса в истории США и решения, ставшие спасительными для Америки
Беззаботная жизнь, быстрый подъем экономики, технологический бум – все это характеризовало жизнь граждан США 1920-х годов. Главное правило – работай и у тебя будет все. Так и было: люди богатели, страна развивалась, и все бы хорошо, если бы не «черный четверг» 24 октября 1929 года. Именно тот день считается стартом «Великой Депрессии», начавшейся после обвала фондового рынка. А дальше: повальная нищета, закрытие предприятий и банков, рост безработицы, голод и массовые самоубийства. Как следствие – Вторая мировая война. Что же стало причиной такого крупного кризиса и как с ним удалось справиться?
Эпоха процветания или как за один миг можно потерять все
Все мы знаем о неизбежности циклических спадов и подъемов в экономике. Каждый новый спад дает возможности для более стремительного подъема. Так было и с Америкой. Начало 20-х годов можно смело назвать экономическим бумом: страна развивалась с невероятной скоростью, а вместе с ней росло благосостояние населения.
«Золотые двадцатые» ознаменовались стремительным развитием общего благосостояния страны:
Вследствие такого активного развития начал процветать рынок акций. Каждое предприятие, стараясь увеличить свои возможности, активно выпускало на рынок акции, привлекая все больше инвесторов и обещая им золотые горы.
Люди, горя желанием получать дополнительный доход и не прикладывать к этому никаких усилий, массово скупали акции самых известных предприятий, вкладывая все имеющиеся накопления. Такой бум на акции повлек их мгновенный рост: люди брали кредиты, занимали, продавали имущество и продолжали вкладывать, ведь в перспективе должны были появиться те самые золотые горы.
В это время, в другой параллельной реальности уже начали зарождаться закономерные проблемы:
Все это провоцировало создание искусственного пузыря, который должен был когда-то лопнуть. И долго ждать этого не пришлось: 24 октября 1929 года наступил биржевой крах. Акции самых надежных корпораций (U.S. Steel, Westinghouse, General Motors, Paramount, Fox, Warner Browsers) с катастрофической скоростью начали терять свою стоимость. Инвесторы старались максимально быстро сбросить акции, что спровоцировало панику, и биржа просто взорвалась от таких резких скачков.
Вся последующая неделя стала «черной» для страны. Только за 24 октября было сброшено более 12,9 млн акций. За четыре «черных дня» (24,25, 28 и 29 октября) было продано более 35 млн акций.
Итоги были очень и очень серьезными для экономики и социальной сферы:
Истинные причины кризиса
Ведущие аналитики и экономисты по сей день пытаются разобраться, что же стало главной причиной такого стремительного падения экономики США в его «золотые 20-е». Версий много, и кажется, что каждая из них имела место. Но, пожалуй, главным фактором остается то, что есть экономическая закономерность, подтверждающая, что за каждым громким подъемом неизбежно будет идти спад: именно это и случилось с Америкой.
Правда, никто не мог предположить, что кризис продолжится настолько долго – с 1929 по 1939 годы.
Итак, основными причинами краха экономики в США стали:
Можно найти и другие причины, но эти будут наиболее важными. В итоге страна скатилась в яму долгов и колоссальных проблем из-за банальной жажды к наживе, проявившей себя во всех сферах жизни и деятельности.
Годы «Великой Депрессии»
С началом Великой Депрессии жизнь для большинства граждан США, да и многих других стран резко поделилась на «до» и «после». Конечно, говорить о полном разорении страны нельзя, ведь более 70% населения осталось при своей работе и первое время многие предприятия старались держаться на плаву. Государство в это время лихорадочно пыталось придумать способы решения проблем, ведь кризис коснулся практически всех и даже элиту общества.
Экономика страны
Закрытие предприятий, разорение сельскохозяйственной сферы, падение банковской системы, вывод денег инвесторами – все это привело к серьезному обвалу экономики. Уже в первые пару лет с начала кризиса экономика США сократилась более чем на 31%. Послужило этому падение промышленности и цен на сельскохозяйственные продукты более чем на 50%.
При этом нельзя оставить без внимания банковскую систему. Так как брать кредиты уже не спешили, да и свободных денег уже не было, вкладчики массово поспешили забрать свои депозиты. Как мы понимаем, из-за огромного количества непогашенных кредитов вернуть все деньги вкладчикам не удавалось и банки становились банкротами. В то время как граждане потеряли более 2 млрд долларов, не успев забрать свой вклад. Следствием всего этого стало падение номинальной массы денег на 30%. За период 1929-1932 годов было закрыто около 5 тысяч банков по всей стране.
Кризис соседних стран
Казалось бы, проблема родилась в Америке и там она должна была и решиться. Но проблемы коснулись и ближайших государств. Великобритания, стараясь возродить золотой стандарт и поддержать номинальную стоимость фунта вынуждена была брать кредиты у Америки. С падением фондового рынка проблемы с кредитами потрясли и Лондон.
В ту же петлю попали и немцы, вынужденные брать кредиты в Америке для поддержания местных ферм и муниципалитетов. Для них кризис обернулся еще большей катастрофой. Кроме этого, на себе прочувствовали кризис и Европа с Латинской Америкой и даже часть стран Азии.
Производство
Разорение предприятий началось с потери их стоимости акций во время краха биржи. Затем отсутствие кредитов, необходимость сокращения работников, уменьшение мощностей, все это привело к банкротству многих мелких и средних предприятий. Всего закрылось или разорилось более 50% заводов и фирм.
Безработица
Люди, которые остались при работе, тоже жили не так уж хорошо, как до кризиса. Поначалу зарплату платили своевременно и в первоначальном размере. Но позднее ее начали быстро сокращать, задерживать, людей переводили на неполный рабочий день. Все вело к массовой безработице, которая составила в итоге более 25% (каждый 3-й).
Протесты
Борясь за собственные права, люди все чаще организовывали митинги и протесты. Часть из них заканчивалась драками и разбоями. В одну из таких акций в Детройте, названную впоследствии «Голодным маршем», полицией был открыт огонь по митингующим. В тот день пострадало более 60 человек и 4 погибло.
Разбой и преступления
Вы наверно слышали выражение «Кому война, а кому мать родная»? Именно эту фразу стоит применить к тем злополучным годам. Преступники, грабившие еще работающие банки, магазины, жилища людей, взяли большой размах. Одними из культовых преступников того времени стали Бонни и Клайд. Но не забудем и о переделе собственности и хитрых махинациях преступных группировок. Они обещали дать денег на восстановление бизнеса под маленький процент, а когда деньги были вручены и договор составлен, оказывалось, что проценты там совсем неподъемные.
Так разорялись последние предприятия. И, к слову, даже само государство прибегало к услугам мафии. Одним из самых грозных гангстеров того времени был Аль Капоне.
Выход из «тупика» с Франклином Рузвельтом
Жизнь граждан плавно скатывается все глубже в пропасть, не прекращаются марши протестов, повсюду царит разруха и правят ей гангстеры, действующая власть ведет антикапиталистическую пропаганду, и дело близится к революции. Спасло ситуацию приход к власти демократической партии во главе с Франклином Рузвельтом. Именно он положил начало стабильного выхода из сложившегося тупика, названный «Новым курсом».
Первые принятые им меры дали свои плоды:
Граждане настолько были воодушевлены изменениями и реформами, что Рузвельт стал их кумиром и надеждой на светлое будущее, за это его и переизбирали трижды. Люди с готовностью принимали любые нововведения, и активно брали участие в борьбе с кризисом.
Хотя активная фаза кризиса заняла всего 4 года (1929-1933), но полный выход из всех навалившихся проблем был осуществлен только к концу 1939 году. И этому также поспособствовала грядущая война. Все экономисты по сей день единогласно считают «Великую депрессию» самым сложным и самым сильным кризисом в истории США.
На память о Великой депрессии
В октябре исполнилось 90 лет со дня черного вторника. В прошедшие десятилетия было немало черных вторников, но для экономиста 29 октября 1929 г. – это самый главный черный вторник мировой истории. Началась Великая депрессия – экономический кризис в США и во всем остальном мире, по-прежнему крупнейший экономический кризис в мирное время. Великая депрессия не только повлияла решающим образом на ход мировой истории – без нее, возможно, не было бы Второй мировой войны. Пытаясь объяснить происходящее, экономисты фактически заново создали экономическую науку, сделав ее одной из важнейших научных дисциплин ХХ в., и разработали целый ряд инструментов борьбы с кризисами, которые до сих пор используют правительства. Конечно, как всякое мегасобытие, Великая депрессия породила – вместе с новыми теориями и практикой – немало мифов.
Экономическая катастрофа
Резкое падение цен на акции, начавшееся осенью 1929 г., не было, по всей видимости, причиной депрессии, но это удобная точка отсчета. За первые три года (1929–1932) промышленное производство в США упало на 46%, в Германии – на 41%, во Франции – на 24%, в Великобритании – на 23%. Безработица выросла почти в 6 раз в США, более чем в 3 раза – во Франции и Германии, более чем в 2 раза – в Великобритании. Спад производства сопровождался неслыханным – более чем на 30% – падением цен, что только усиливало кризис: чем сильнее снижались цены, тем менее охотно тратили остающиеся деньги граждане, еще сильнее сокращая спрос.
Депрессия коснулась практически всех стран мира – мировая торговля сократилась более чем на 50%. Тяжелейший кризис затронул и те страны, которые не были напрямую связаны с глобальными рынками. В советской России в 1929–1932 гг. произошла крупнейшая гуманитарная катастрофа в ее истории, голод, унесший, по разным оценкам, от 5 млн до 8 млн человек. Несмотря на масштаб трагедии, ее причины только начинают полноценно изучаться – и, возможно, дальнейшие исследования укажут на связь Голодомора и мирового экономического кризиса. (Например, не исключено, что рекордные объемы зерна, насильственно изъятые у умирающих крестьян и вывезенные за границу в 1930–1931 гг., были связаны с резким падением цен на продовольствие в результате Великой депрессии – падение цен компенсировали увеличением экспорта.)
Загадка Великой депрессии
Загадка Великой депрессии, заставившая лучших экономистов отбросить доминировавшие тогда экономические теории, состоит в том, что резкий спад производства, рекордный рост безработицы и стремительное – по историческим меркам – падение цен начались без серьезных внешних шоков. Заводские станки и конвейеры, трактора и комбайны, электростанции и дороги никуда не пропали, разработанные и внедренные технологии не устарели, рабочие не утратили никаких навыков – все осталось по-прежнему, а производство и потребление начали резко сокращаться. Конечно, кризис на фондовом рынке привел к краху отдельных банков, но банковские кризисы случались в предыдущие 100 лет регулярно и экономика всегда быстро, за год-два, возвращалась к росту. «Невидимая рука рынка» – предположительно – быстро возвращала экономику в долгосрочное равновесие: бизнес покупал подешевевшие производственные мощности, нанимал рабочую силу на более низкую зарплату и восстанавливал производство. Но почему-то во время Великой депрессии восстановление затянулось на многие годы.
Глобалист: Эффективность тихих лидеров
Модная тогда «австрийская теория бизнес-цикла» считала, что все дело в неправильных инвестициях и ненужных производственных мощностях, накапливающихся к концу предыдущего бума. Двадцатые годы в ведущих промышленных странах мира были действительно периодом быстрого роста производительности труда – электрификация, повсеместное внедрение конвейерного производства, моторизация сельского хозяйства делали возможным производить больше, задействуя меньшее число рабочих. Но это не сопровождалось высокой инфляцией – в США, основной движущей силе промышленного прогресса, инфляция в 1920-е была низкой. В соответствии с теорией бизнес-цикла, порождающего «ненужное» производство, американское правительство первое время спокойно наблюдало за крахом бизнесов и банков, надеясь на целительный эффект кризиса, но так ничего и не дождалось.
Следуя той же порочной логике, денежные власти допустили грубую ошибку – вместо того чтобы увеличить количество денег, победить дефляцию и спасти за счет предельно дешевого кредита падающие банки, они, наоборот, ужесточили денежную политику. Как оказалось, чем раньше страны отказывались от золотого стандарта, инструмента борьбы с инфляцией, которая в тот момент никому ничем не угрожала, тем быстрее начиналось восстановление. К еще более плохим последствиям привел рост протекционизма: страны бросились наперегонки вводить запретительные тарифы и другие барьеры для международной торговли. Как всегда, протекционистские меры делали граждан страны беднее и, значит, снижали спрос на продукцию, производимую внутри страны. В 1933 г. объем мировой торговли составлял треть от объема 1929 г.
С точки зрения современной науки
Девяносто лет обсуждения загадок Великой депрессии не прошли даром. Сейчас экономисты понимают, что такое «множественные равновесия» и какую роль играют ожидания экономических субъектов, граждан и фирм, в определении того, в каком именно равновесии, хорошем или плохом, находится экономика. При одних и тех же внешних условиях, при одном и том же уровне развития технологий и одном и том же уровне человеческого капитала банки могут выдавать кредиты, заводы могут работать, рабочие получать зарплату и покупать продукцию, выпускаемую заводами. А могут – не получать зарплату и не покупать продукцию заводов, делая производство невыгодным и разоряя банки, выдавшие кредиты. Кризис на фондовом рынке может переместить экономику из хорошего равновесия в плохое – и, как показали долгие годы Великой депрессии, сама по себе она обратно не возвращается.
Британский экономист Джон Мейнард Кейнс предлагал правительству переводить экономику в другое равновесие с помощью резкого увеличения государственных расходов, профинансированных в долг. Конечно, сама по себе такая мера не может увеличить ни производства, ни потребления, но она действительно способна разорвать порочный круг, в котором граждане не потребляют, потому что у них нет денег, а заводы не производят, потому что никто не покупает их продукцию. Ключевым моментом такой политики является то, удается ли правительству убедить граждан, потребителей, предпринимателей и банкиров, что экономика действительно окажется в новом равновесии, в котором потребители будут больше и зарабатывать, и потреблять. После завершения Великой депрессии «кейнсианская политика» стала такой популярной, что ко второй половине ХХ в. успела разочаровать своими результатами – определенно, она не является универсальным рецептом борьбы с замедлением экономического роста.
Другой способ взглянуть на проблему выхода экономики из плохого равновесия – с помощью денег. Этот взгляд на Великую депрессию связан с именами Ирвинга Фишера, профессора из Йеля, чикагцев Милтона Фридмана и Роберта Лукаса и – уже в XXI в. – принстонского профессора и председателя ФРС Бена Бернанке. Фишер первым описал, какую роль может играть во время кризиса накопленный долг: чем сильнее падают цены и доходы, тем выше – относительно доходов – задолженность людей и фирм. Чтобы расплачиваться по долгу, все сокращают расходы, снижая таким образом доходы всех остальных. (В книге «На этот раз все будет иначе!» гарвардские экономисты Кармен Рейнхарт и Кеннет Рогофф показали, как этот механизм исторически затруднял и замедлял выход из финансовых кризисов.) Фридман показал, как жесткая денежная политика 1929–1932 гг. усиливала, а не устраняла негативные последствия дефляции и роста относительной цены задолженности. Бернанке объяснил, каким образом долговой механизм Фишера, относительно безобидный в малых масштабах, способен вызвать продолжительный спад, когда цены падают быстро. И потом использовал этот урок, выбирая оптимальную денежную политику во время Великой рецессии, последовавшей за мировым финансовым кризисом 2008–2009 гг.
Разные пути
В Германии Великая депрессия и ее последствия стали фоном для прихода к власти Гитлера – с ужасающими последствиями для Европы, мира и самой Германии. Но в других странах – лидерах мирового экономического развития, не меньше пострадавших от Великой депрессии, краха государственности не произошло. В США через три тяжелых года – безработные стояли в очередях за бесплатным супом, а в столице полиции пришлось разгонять марши ветеранов – президентом стал Франклин Рузвельт, энергичный популист, сумевший сразу поменять настроение граждан. Большая часть конкретных мер, которые он осуществил в первый год президентства, либо провалились, либо были в конечном счете отменены Верховным судом. Но его упор на государственную политику поддержки бедных и безработных, обещание, пусть минимальной, государственной пенсионной системы, поддержка нестабильных банков и другие проекты сумели вдохнуть оптимизм в граждан – и экономика сразу стала расти. Рузвельт, президент редкой – по американским меркам – популярности, стал своего рода защитой от «американского Гитлера». В Великобритании и Франции системы парламентского управления также устояли и пережили кризис, причем без всяких харизматических лидеров. То, что сильнейший экономический кризис может и не приводить к политической катастрофе, – один из уроков Великой депрессии.
Автор — профессор Чикагского университета и Высшей школы экономики
Россия в глобальной политике
Ординарный профессор, заведующий кафедрой мировой экономики факультета мировой экономики и политики Высшей школы экономики; главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве РФ.
Доктор экономических наук, профессор.
Великая депрессия в США у большинства экономистов и политологов стойко ассоциируется с набором ключевых фраз: Франклин Делано Рузвельт, «Новый курс», Джон Гэлбрейт, Великая электоральная коалиция Рузвельта, отмена сухого закона, закон Гласса – Стиголла, страхование банковских депозитов, основы социального страхования, общественные работы, вклад в прикладные основания теории Джорджа Мейнарда Кейнса.
В институциональном плане Великая депрессия заложила основы роста «монополистического капитала». В рамках теории экономических циклов она рассматривается через крах 1929 г. и три года рецессии, а затем долгий тяжёлый выход из неё и развитие кейнсианства. Реформы Рузвельта для истории системных кризисов, масштабных преобразований государственного регулирования и отношений собственности стали «матерью всех реформ» капитализма, и так было, по крайней мере, вплоть до конца XX века.
В те годы сама организация экономики и социальной сферы Соединённых Штатов оказалась в «ловушке» определённого этапа развития капитализма, который перерос свои институты и поставил их на грань развала. Разумеется, имелись и внешние факторы, этому способствовавшие, – в частности, конкурентные девальвации валют ведущих стран. В целом это был огромной важности процесс реформирования «старого капитализма», столь отличный от катастроф великих европейских держав и скандинавского опыта «антикоммунистического социализма» (после Второй мировой войны ставшего общеевропейским). Американская элита сумела найти выход из институциональной «ловушки», сохранив демократию, независимость судов, приоритет частного предпринимательства. В успехе этих реформ в долгосрочном плане решилась судьба экономического соревнования с «коммунистическим экспериментом», а в среднесрочном – в немалой степени и судьба будущего противостояния союзников с Гитлером.
Десять лет бума: от Первой мировой войны до краха 1929 года
Катастрофический кризис 1929–1933 гг. не был неизбежным в части тяжести и последовательности событий. 1920-е гг. стали для страны временем громадных позитивных перемен. Среднегодовая рождаемость достигала 21,5 рождений на тысячу человек, иммиграция составила 4,3 млн человек, а нетто-иммиграция – 3 млн человек, так что население увеличилось с 106,5 до 121,5 млн человек. Промышленное производство выросло втрое. Были осуществлены колоссальные инвестиции в инфраструктуру и промышленность. С 1921 по 1929 г. ВНП на душу населения вырос с 641 до 847 долларов, что создало естественное ощущение благополучия. В 1920–1929 гг. построено 7 млн домов (из них 1,7 млн с «тремя и более квартирами») и продано 32,3 млн автомобилей. К 1930 г. почти 70 процентов зданий (в том числе 10 процентов ферм) были электрифицированы, 45 процентов семей имели радио и 40 процентов – телефоны.
Тем не менее предпосылки кризиса накапливались с Первой мировой войны. Наиболее ранней и очевидной из них был аграрный кризис. Огромный спрос на продовольствие во время войны вызвал рост его производства в США, но фермеры расширяли это производство в кредит. После войны естественное падение цен на сельскохозяйственную продукцию и сокращение физического спроса в Европе, где восстанавливалось собственное производство, сделали высокую задолженность большой доли американских фермеров хронической.
Одновременно обострилась проблема государственного долга как внутри страны, так и во всём мире. За три года войны (1916–1919) Соединённые Штаты увеличили долг, в основном внутренний, с 1,2 до 25 млрд долларов. Средства в значительной степени потрачены на помощь союзникам. Это вынудило последних выплачивать ощутимые средства США, так что сами они постарались переложить бремя платежей на репарации Германии с известными тяжёлыми последствиями для внутренней экономики и политики последней. Для самих Соединённых Штатов такая ситуация означала переход от традиционного заимствования капиталов из Европы к кредитованию (в том числе стран Латинской Америки) и созданию ненадёжного кредитного портфеля, который обрушился в ходе последовавшего кризиса.
Колоссальный выпуск новых акций и корпоративных облигаций происходил в 1927–1929 годах. С 1926 г. вплоть до «краха Уолл-стрит» 24–29 октября 1929 г. курс акций вырос вдвое, при росте ВНП лишь на 10 процентов, а промышленного производства на 15 процентов. Корпоративный долг за три года поднялся с 76 до 89 млрд долларов. Перегрев финансовых рынков был достаточно очевиден, чтобы вызвать панику. Остановка роста курсов акций означала угрозу устойчивости огромного финансового сектора, в котором ещё не было ни прозрачности состояния эмитентов и должников, ни осторожности регуляторов.
В 1926–1930 гг. американский бизнес накрыла волна слияний и поглощений, в которой вместо старых горизонтальных слияний (к тому времени запрещённых антимонопольным регулированием) преобладали «вертикальные» слияния вдоль цепочки добавленной стоимости. Они оказались дополнительным дестабилизирующим фактором в условиях кризиса, поскольку доходы также «сворачивались» по цепи падения спроса. В результате крах был узнаваемым по форме, но необычным по масштабам финансового сектора и характеру накопленных дисбалансов.
Ещё одним важным риском в растущей американской экономике являлось социальное неравенство. Его пик в первой половине ХХ века достигался дважды – в 1916 и 1929 гг. (с падением в годы войны). 5 процентов населения получали примерно 30 процентов всех доходов, особенно в форме процентов, дивидендов и ренты. Автомобили, дома, новые средства связи, распространившиеся в 1920-е гг., создали драйвер роста и задали новые стандарты образа жизни. Материальное богатство семей расширилось, хотя социальное неравенство доходов, потребления и сбережений возросло. Но эти будущие безработные и обедневшие в ходе Великой депрессии слои общества уже отличались от пролетариата времён Маркса или Ленина. У слоёв среднего и даже низшего классов появились жильё, телефоны, счета в банках и автомобили – им уже было «что терять». Идея предпринимательства, личного успеха и неограниченных возможностей, по сути, материализовалась. Этот огромный успех закладывал психологические ожидания процветания на будущее. Практически мы видим апофеоз индустриального общества в его наиболее ярком проявлении.
«Вниз по спирали»: 24 октября 1929 г.– 4 марта 1933 года
Основные параметры кризиса 1929–1930 гг. сопоставимы с предшествовавшими кризисами (хотя падение биржи глубже обычного), которые повторялись каждые три года: в 1921, 1924 и 1927 годах. Падение промышленного индекса Доу-Джонса с пика 3 сентября 1929 г. длилось в течение полутора месяцев, после чего (24–29 октября) всё рухнуло. Крах биржевых индексов смёл огромное по тем временам богатство, но, в общем, это был именно тот пузырь, который образовался в 1927–1929 годы. На 1929 г. приходится пик корпоративных долгов, бурный рост курсов акций до сентября и всё ещё значительный рост продаж автомобилей (рекордный год – 5,3 млн автомобилей). Однако более детальный анализ показывает, что промышленное производство падало примерно два месяца до «чёрной пятницы» 24 октября.
Ещё драматичнее выглядел перелом в динамике жилищного строительства. В 1929 г. построено 509 тысяч домов после 753 тысяч в 1928 г. (минус 32,4 процента). Снижение шло в течение ряда лет – ещё в 1925 г. возведено 938 тысяч домов. При этом накопленная сумма долгов по закладным подскочила с 21,5 млрд долларов в 1926 г. до 29,44 млрд долларов в 1929 году. Этот спад в жилищном строительстве вполне мог создать предпосылки спада в промышленности при общей закредитованности. События прямо напоминают крах 2008 г. в США, которому предшествовал длительный ипотечный кризис.
Принципиально важно, что ситуация 1929 г. не являлась тяжёлым мировым кризисом, который надо было ограничивать экстраординарными мерами. Не был это и «системный кризис», при котором требуется срочно перестраивать систему управления государством, социальные отношения и характер американского капитализма. Имел место тяжёлый спад вслед за беспрецедентным экономическим подъёмом, после которого следовало перестраивать характер институтов, что не было очевидно политикам и экономистам.
Спираль скручивания экономической активности оказалась резко усиленной двумя факторами: мировая торговая война, сопровождавшаяся девальвациями валют, и банковский кризис на фоне ошибочных шагов Федеральной резервной системы. Историки и экономисты согласны, что в 1929–1932 гг. ФРС действовала неудачно. Достаточно указать на то, что ставка дисконта Федерального резервного банка Нью-Йорка составляла 5 процентов на протяжении 1929 г., но в августе-октябре, когда уже снижалось промышленное производство, поднялась до 6 процентов. Дальнейшее снижение ставки до 3 процентов стало, видимо, ещё одним опозданием. В дальнейшем политика ФРС, как полагают, несёт частично ответственность и за «депрессию Рузвельта» в 1937–1938 годы.
Прямым ударом по мировой торговле стал Тарифный акт Смута – Хоули начала 1930 года. Импортные тарифы повысили в среднем с 40 до 48 процентов, что подрывало импорт и вызывало ответные меры торговых партнёров. В результате ответных мер объём мировой торговли сократился с 36 млрд долларов в 1929 г. до 12 млрд в 1933 году. Наступил конец процветанию 1920-х гг. в форме почти четырёхлетнего общемирового падения экономической активности.
В результате взаимодействия объективных событий и ошибок регуляторов индекс промышленного производства в годовом выражении снизился с 23 до 12 пунктов с 1929 по 1932 годы. Минимальный уровень ВВП на душу населения отмечен в 1933 г. – падение на 48 процентов по сравнению с 1929 г. (442 доллара против 847 в текущих долларах). Огромный приток мигрантов 1920-х гг. сменился оттоком в 1930-е годы. Продажи автомобилей упали с 5,3 до 1,3 млн штук и колебались до 1940 г., так и не достигнув исходного пика. Сходную динамику демонстрировали сокращения курсов акций (с 26 до 7 пунктов), рост банкротств и изменения других ключевых показателей (рисунок 1).
Рисунок 1. Рост ВНП, индекс промышленного производства и индекс S&P в 1920–1940 годы
Источник: Bicentennial Edition: Historical Statistics of the United States, Colonial Times to 1970.
Практически три с половиной года финансовые потрясения вели к падению потребительского спроса (особенно на товары длительного пользования) и капиталовложений, что сжимало доходы банков и финансовых посредников и возвращалось в реальный сектор новыми потрясениями из сферы финансов. За четыре года обанкротилось 40 процентов банков, сбережения потерял каждый четвёртый американец. Эту цепь не смогли разорвать при президенте Герберте Гувере, что привело к кризису в сельском хозяйстве с банкротством порядка 600 тысяч ферм. Половина ферм в 1933 г. имела просроченные платежи по закладным. Промышленное производство в ряде отраслей, особенно в автомобильной и у её поставщиков, упало более чем на 50 процентов. Кризис пошагово передавался в сферу накопления: ключевой показатель деловых инвестиций упал с 13 млрд долларов в 1929 г. до 4 млрд в 1933 году. Сокращение капиталовложений оказалось рекордным за все кризисы рыночного хозяйства мирного времени.
Запуск машины реформирования
Франклин Делано Рузвельт победил на президентских выборах в 1932 году. Он принял к управлению страну в ужасном состоянии. Целую серию реформ провели очень быстро – в течение нескольких месяцев, причём они явно задумывались как антикризисные – одна область экономики за другой. Но не все они действовали сразу – некоторые имели отложенный эффект.
Рузвельт попытался запустить все имеющиеся инструменты в первые сто дней своего президентства, чтобы начать возвращать людей на работу. Отмена сухого закона 5 марта стала хорошим стартом. Одновременно президент закрыл все банки и начал «чистку» банковской системы, что дало вкладчикам уверенность в надёжности вновь открытых банков. Он лично проводил разъяснительную работу с населением, выступая по радио в рамках цикла регулярных передач «Беседы у камина». В течение нескольких месяцев банки открывались, и депозиты стали возвращаться. В дальнейшем открылось более 9 тыс. банков, но более 40 процентов мелких – наименее стабильных – закрылись.
Правительство запретило частные операции с золотом (и владение золотом более чем на 100 долларов) и выкупило его по 35 долларов за унцию внутри страны. Изъятие золота выглядит антилиберальной мерой, но важно, что оно было оплачено с существенным бонусом для населения по сравнению с прежней ценой 20,67 долларов за тройскую унцию, державшейся с 1835 года. После получения массы золота из других стран в 1920-е гг. благодаря покрытию торговых дефицитов в рамках действия золотого стандарта этот запас в Форт-Ноксе служил основанием для выпуска бумажных долларов.
В 1936 г. ВНП США превысил уровень 1932 г. на 48 процентов, но оставался ещё на 20 процентов ниже уровня 1929 г. (рисунок 2). Рост ВНП позволил снизить безработицу с 25,2 процента до 17 процентов (в 1929 г. она составляла 3,2 процента). В 1938 г. ВНП ещё раз падал на 6 процентов, а безработица подскакивала на 4 процента – кризис, получивший название «депрессия Рузвельта» и «депрессия в депрессии». В результате даже в 1940 г. ВНП был на 4 процента ниже уровня 1929 г., а безработица оставалась на уровне 14,6 процента.
Технологический прогресс шёл в рамках освоения достижений начала ХХ века, получивших развитие в период Первой мировой войны, а далее в 1920-е годы. Появились и некоторые новшества, например, использование нейлона. Стало развиваться авиасообщение – для почтовой службы. В 1930-е гг. сначала резко упали производство и покупки автомобилей и радиотехники, но постепенно они росли, хотя и не достигли прежних уровней к 1940 году. Однако за десять лет, 1930–1939 гг., обедневшие американцы всё же купили 31,1 млн автомобилей.
В этой сложной ситуации концентрация управления в руках правительства в основном не выходила из правового поля (были некоторые исключения), не покушалась на права собственность (кроме роста налогов), не выстраивала большой системы государственных компаний для решения экономических задач. Создавались «институты развития», институты регулирования и надзора за соблюдением правил игры, которые передавали средства бюджета на решение срочных и важных задач. Управление же бизнесом оставалось в основном в руках частных предпринимателей, позднее – менеджеров.
Наиболее простой и понятный антикризисный манёвр Рузвельта и его правительства состоял в организации общественных работ, которые финансировались из бюджета и обеспечили занятость безработным. В общей сложности на такие работы было потрачено около 4 млрд долларов. Используя государственные институты как промежуточные каналы целевого финансирования – фактически это были институты развития в современных терминах – правительство создавало общественные проекты. Непосредственно антикризисный эффект имели меры по найму – за счёт государства – сотен тысяч людей, особенно молодых, на строительство дорог и инфраструктурных объектов. Одновременно осуществлялись большие вложения в природоохранные мероприятия, лесное хозяйство, борьбу с наводнениями и другие важные проекты. Тогда же была создана авиационная инфраструктура: только Управление общественных работ обеспечило строительство 547 авиационных полей и 100 других объектов в области авиации и аэронавтики.
Рисунок 2. Социально-экономические показатели развития США в 1920–1940 годы
Источник: Bicentennial Edition: Historical Statistics of the United States, Colonial Times to 1970.
Поворот к прямому регулированию экономики был запущен несколькими законами 1933 г. и созданием ведомств по их реализации. Восстановление промышленного производства связано с принятым 16 июня 1933 г. законом о восстановлении промышленности (National Industrial Recovery Act). 12 мая 1933 г. подписан билль о помощи фермерам, или закон о регулировании сельского хозяйства (Agricultural Adjustment Act). Для реализации законодательства создано Национальное управление по восстановлению экономики (National Recovery Administration, NRA). Эти законы вызвали дебаты и были в конечном итоге отменены Верховным судом летом 1935 г., но многое уже реализовалось «в рабочем порядке» через NRA. Конфликт президента с Верховным судом в 1935 г. признаётся историками и теоретиками как важный прецедент по сохранению незыблемости разделения властей. Решение Верховного суда 27 мая 1935 г. в отношении статьи I акта «О восстановлении национальной промышленности» гласило: «Исключительные обстоятельства могут требовать исключительных мер. Но исключительные обстоятельства не могут создавать или расширять существующие конституционные полномочия». Хотя в 1935–1937 гг. Рузвельту не удалось провести реформу Верховного суда, но постепенно был достигнут рабочий компромисс, и тот больше не препятствовал его инициативам.
По мнению Алана Гринспена, запреты двух основных актов по восстановлению промышленности и сельского хозяйства и части деятельности NRA в 1935 г. пошли на пользу и самому Рузвельту: детали этого законодательства с массой бюрократов, регламентов и предписаний выглядят весьма непривлекательно. Со временем деятельность многочисленных экономических ведомств, которые вмешивались в рыночные процессы, ограничивали конкуренцию, пытались поддерживать высокие цены для фермеров путём сокращения производства продукции сельского хозяйства, сменило более развитое законодательство о конкуренции. Между тем доля государства в ВВП подскочила с 4 процентов в 1930 г. до 9 процентов в 1936 г., а госслужащие составляли уже 7 процентов всех занятых.
Большие изменения произошли при Рузвельте в банковском регулировании. В 1933 г. президент подписал закон Гласса– Стиголла, запретивший коммерческим банкам заниматься инвестиционной деятельностью и ограничивший право банков на операции с ценными бумагами. Он решал проблему спекуляций и разграничивал коммерческие банки и инвестиционные (отделял Уолл-Стрит от Мэйн-Стрит). Одновременно создавалась Федеральная корпорация по страхованию вкладов (современное название – FDIC) и вводилось обязательное страхование депозитов до 5 тысяч долларов. Значение этого закона для развития банковской системы и финансовых рынков трудно переоценить.
За год с небольшим Рузвельт смог предъявить обществу рост экономической активности и стабилизацию банковской системы – теперь настала очередь финансовых инструментов. Президент создаёт ряд учреждений по финансовому регулированию, которые сегодня представляются естественными – в частности Комиссию по ценным бумагам и биржу. Практически это признание командой президента (при всей популистской риторике) того факта, что финансовые рынки – средство хранения и перераспределения сбережений, инвестирования и фиксации богатства.
Огромную роль играли отношения с профсоюзами. Президент дал крупнейшим из них существенные права при переговорах с компаниями. Тем самым Рузвельт пытался решить сразу три задачи: стабилизация ситуации в больших отраслях и интеграция профсоюзных лидеров в политическую систему (хотя забастовки продолжались); подъём заработной платы в массовых промышленных отраслях для стабилизации потребления в стране; укрепление поддержки и позиций Демократической партии на выборах 1936 года. Ключевую роль в решении этих задач сыграл закон Вагнера 1935 г. и создание регулятора в сфере трудовых отношений как третейской силы в отношениях между крупным бизнесом и профсоюзами.
Наконец, «американская мечта» в традиционном смысле слова – это собственный дом. В 1933 г. Рузвельт создал Корпорацию кредитования домовладельцев (Home Owners’ Loan Corporation), в 1934 г. – Федеральное управление жилищного строительства (Federal Housing Administration), в 1938 г. – Федеральную национальную ипотечную ассоциацию (Federal National Mortgage Association, известную как «Фэнни Мэй»). Эти институты заложили основы развития жилищного хозяйства, повлияли на характер расселения по стране, финансирования массового индивидуального жилищного строительства и образа жизни. Жилищный сектор, пройдя через тяжёлые кризисы 1980-х и 2008–2009 гг., до сих пор является одной из опор экономики США, содержащий в себе гигантский объём богатства и комфорта. Во многом он так и стоит на институтах финансирования, разработанных в 1930-х годы.
Трансформация общества и институтов
В течение нескольких месяцев после победы на выборах 1932 г. команда Рузвельта осуществила огромный объём работы. На отчаявшуюся страну обрушили целый каскад мер: доверительные «беседы у камина», новое законодательство, государственные расходы и пиар. Среди множества принятых законов, программ и проектов были и неудачные, допущен ряд ошибок. Но и масштабы задач были гигантские. Рузвельт и его команда выдержали свои первые сто дней и тяжелейший 1933 г., и так – вплоть до 1936 года. После этого они победили на выборах вновь, причём со значительным оживлением риторики против богатых (“the people against the powerful”).
В итоге американская нация, общество и экономика провели серию тяжелейших экспериментов, но сохранили правовое государство с защищённой частной собственностью, свободой предпринимательства и оптимизмом. Они подарили миру первую масштабную и в конечном итоге удачную трансформацию рыночной экономики от неорганизованного капитализма к сложному институциональному хозяйству с высокой эффективностью и массой проблем, которое это хозяйство по-прежнему с большим трудом постоянно решает. Эпоха меняется, сложность социально-экономических проблем растёт. Но уроки Великой депрессии и реформ Рузвельта остаются не столько важным источником конкретных решений (набором инструментов), сколько уроком подходов, поиска комплексных решений текущих задач и одновременно долгосрочных проблем, причём таким образом, чтобы страна в это верила.
Новый курс вытекал из логики развития капитализма. На определённом этапе стало ясно, что экономика в целом, отдельные компании, миллионы граждан не выживут без регулирования и перераспределения ресурсов со стороны государства.
Рост числа профсоюзов и административное укрепление их роли в крупных отраслях были серьёзным фактором поддержки правящей коалиции. В 1936 г. Рузвельт вновь получил подавляющее большинство голосов выборщиков, а Демократическая партия – мест в Конгрессе. Мелкая буржуазия – традиционный сторонник республиканцев – могла остаться недовольна выросшими налогами, государственными расходами и долгом. Растущие государственные расходы, однако, создали массу государственных служащих, что, вероятно, позволило включить их в коалицию демократов. Сложный выход из кризиса был произведён на новых «кейнсианских» принципах: изменение социальной структуры, создание системы государственного вмешательства в экономику и социального страхования, перестройка финансового регулирования и поддержание стабильного контроля над социально-политическими процессами. Серьёзных неналоговых попыток экспроприации крупной собственности не было. Сохранился приоритет традиционной опоры на предпринимательство и конкуренцию при защите прав собственности, в том числе с помощью независимой судебной системы.
Резкое усиление государственного вмешательства в социально-экономические процессы стало одним из ключевых изменений в условиях функционирования рынков, в характере потоков капитала, практике действий крупного бизнеса. Было создано «большое государство», которое смогло формулировать более широкие задачи, включая продвижение идеи «американской исключительности» и внешнюю политику. Но популизм и разрастание государства идеологически и практически не противопоставлялись личной инициативе и знаменитому духу предпринимательства. Успех как выигрыш в конкуренции, а не как захват ренты уживался с использованием государственных средств в личных целях. Однако общая система институтов, судов и судебных решений оставалась прорыночной и ориентированной на конкуренцию.
Появилась система социального страхования в целом и безработных в частности, что с тех пор позволяет стабилизировать положение населения в условиях экономических спадов. Общественные работы по строительству дорог, мостов и общественных зданий, защите природы – меры в принципе необходимые в любом обществе и при любой конъюнктуре. Сочетание этих важных целей с их антикризисным использованием за счёт государственного бюджета – американская новация. Все созданные институты развития вмешивались в бизнес в основном путём выдачи средств по определённым правилам, контроля и целеполагания. В отличие от Европы американское государство никогда не создавало государственных корпораций и не входило в капитал компаний на долгосрочной основе, то есть не вмешивалось в текущий менеджмент.
Рузвельт, видимо, первым в массовом порядке ввёл интеллектуалов в управление страной, и они не только продержались два срока президентства, но и создали прецедент, который нередко использовался в других странах и случаях. Кейнсианство, отражая эпоху 1920–1930 гг., во многом является идеологией государственного вмешательства в экономику в условиях провалов рынка. Джон Мейнард Кейнс стал знаменит в 1930-е гг., а его имя навсегда связано с духом этих антикризисных действий.
В ходе финансовых потрясений 1929–1933 гг. «смыт» слой финансовых спекулянтов в пределах 5 процентов богатейшего населения, работавших в «чрезмерно либеральной» манере. Практически верхний слой трудящегося населения утратил сбережения, вложенные в обанкротившиеся финансовые инструменты. В известном смысле стремящимся к быстрому обогащению без длительного применения труда, инвестиций (с их рисками) и талантов преподан «моральный урок». Создана система мониторинга и контроля на финансовых рынках и страхование депозитов населения. Это не предотвратило финансовых кризисов как таковых, но следующий действительно масштабный кризис случился в стране только через 75 лет – в 2008 году. Было завершено создание системы «всеобщей задолженности»: государства, компаний, населения (по закладным), которая вынуждает вести рациональную монетарную политику.
Вопреки антиолигархической риторике Рузвельта, крупный капитал понёс лишь ограниченные потери и не утратил контроля над основной массой богатства. Перестройка системы финансового контроля (закон Гласса – Стиголла) сделала финансовые группы более гибкими. Но с высоты прошедшего времени это давление выглядит комбинацией политической борьбы за свободу рук для президента и понятного пропагандистского хода демократов на выборах. Экспроприации собственности богатых не случилось, но её постоянное присутствие в риторике делало Рузвельта «своим парнем» для миллионов. В ходе второго срока наладилось взаимодействие с бизнесом. Расширение роли государства и формирование политических коалиций для удержания власти и продолжения реформ имело колоссальное значение для переформатирования социальной структуры общества. Появился важный и массовый компонент среднего класса – государственные служащие.
Конституционные сроки электорального процесса и деловой цикл редко совпадают по длине и интенсивности. Исключение составило президентство Гувера, которое практически целиком пришлось на кризис и почти не замеченное «вызревание катастрофы». Решение многих экономических задач, как и выход из Великой депрессии, требуют более четырёх лет, что ставит лидеров перед необходимостью отчитаться и возобновить мандат на управление страной. И здесь необходимо иметь солидные результаты предшествующего срока, надёжную политическую опору (социальную коалицию) и организованную пропаганду, основанную на целях, обещаниях и результатах реальной деятельности. Рузвельт показал, что систему коалиций из разнородных элементов с меняющимися интересами можно сделать устойчивой и выиграть выборы четыре раза подряд в условиях демократии.
«Американская мечта» – одна из ключевых объединяющих опор общественного сознания. Это не только традиционный дом, о котором мечтает бедный европейский иммигрант в Америке. Это образ жизни, который долго формировался, пережил один из своих расцветов в 1920-е гг. и оказался под угрозой краха. Рузвельт дал стране надежду в самую тяжёлую минуту социального кризиса. По большому счёту он оправдал ожидания нации во время Депрессии, оставив макроэкономистам скучную работу – подсчитывать его ошибки через 70 лет. Впрочем, тяжелейший кризис 2008–2009 гг. показал, что при развитой и изощрённой макроэкономике и теории финансов критики действий президента Рузвельта сами допустили финансовый крах в стране.
Масштабные программы социальной помощи и общественных работ стабилизировали социально-экономическую ситуацию, но очень медленно выводили страну из депрессии. Созданное финансовое регулирование в дальнейшем предотвратило много крахов, но позднее, будучи ослаблено, не могло спасти страну от Великой рецессии 2008–2009 годов. Социально-политическая коалиция Рузвельта, продержавшаяся более полувека, не решила проблемы социального неравенства и расовых противоречий, зато расчистила пути выхода из кризиса. Меры 1930-х гг. не могут быть повторены в совершенно других условиях в совершенно другую эпоху. Но их урок состоит в том, что великий политик способен найти способ объединения, координации, учёта и компромисса для разнородных (часто конфликтующих) интересов социальных слоёв и элитных кланов, причём в динамике, в условиях быстро меняющих обстоятельств.