но что тебе святая цель когда пробитая шинель

Новости от Zaycev News

Новости от ZaycevNews

Другие треки этого исполнителя

Сборники

Популярные треки

The Cure: первый альбом за 13 лет и гастроли!

Британские музыканты, культовая группа The Cure, менее чем через год отправятся в тур по Европе и Великобритании.

В 2022 году группа планирует отыграть 44 концерта, сообщает zvuki.ru. Откроет турне концерт в Риге в октябре. После этого Роберт Смит с коллективом посетят Финляндию, Швецию, Данию, Германию, Австрию, Чехию, Венгрию, Италию, Швейцарию, Испанию, Францию, а в декабре вернутся на родину. Завершится турне грандиозным концертом на стадионе Уэмбли в Лондоне. Россия в списке городов, в которые приедут The Cure, пока не значится. Предварительная продажа билетов стартует сегодня, 8 декабря.

Музыканты обещают супер-концерт! Это будет масштабное 2-х часовое шоу, в ходе которого прозвучат хиты и песни из нового альбома. Кстати, его название и дата выхода еще не объявлены. Напомним, свой последний студийный альбомом «4:13 Dream» группа явила публике еще в 2008-м году.

The Cure — британская рок-группа, образованная в Кроули (Сассекс, Англия) в 1978 году. Группа возникла во время бума пост-панка и новой волны, пришедших в Великобритании на смену панк-року. Её дебютом стали сингл «Killing an Arab» и альбом Three Imaginary Boys. За время существования состав группы неоднократно менялся, её единственным постоянным участником остаётся фронтмен, вокалист, гитарист и автор песен Роберт Смит. The Cure — необычайно литературный по меркам рок-н-ролла коллектив, постоянно использующий в своих песнях цитаты, мотивы и образы из всевозможных книг.

В начале девяностых The Cure стали слишком популярными. Так считал Смит. На один из Нью-Йоркских концертов продали 44 тысячи билетов! В итоге Смит стал ненавидеть свои самые яркие хиты:

«На долгое время я невзлюбил некоторые песни за то, что они сделали меня популярным. Friday I’m In Love — самый яркий пример».

На один из концертов The Cure в Аргентине продали более 10 тысяч билетов, хотя стадион вмещал лишь 60 тысяч. Начались беспорядки, в ходе которых погиб продавец хот-догов.

© ООО «ЗАЙЦЕВ.НЕТ», 2004-2021
Средство массовой коммуникации «ZAYCEV.NET».
Выходные данные

125315, г. Москва, ул. Лизы Чайкиной 6
+7 (985) 211-85-11 По общим вопросам:
admin@zaycev.net По вопросам взаимодействия с Правообладателями
e-mail: legal@zaycev.net подписаться на нас:

Источник

Но что тебе святая цель когда пробитая шинель

Всякий ли человек имеет право писать свои воспоминания? Мнения на этот счет расходятся. Б. Л. Пастернак, например, считал, что подробного жизнеописания заслуживает лишь подлинный герой. Мне более импонирует мнение А. И. Герцена, который на вопрос «кто имеет право писать свои воспоминания», отвечает: «Всякий. Потому что никто их не обязан читать».

Ненастным ноябрьским днем 1982 года в небольшом сибирском городке Ялуторовске, неподалеку от Тюмени, в музее декабристов, устроенном в старой, почерневшей от времени избе, в которой жил долгие годы ссыльный Матвей Иванович Муравьев-Апостол — брат казненного Апостола Сергея, на десятилетия переживший своих товарищей, я увидел странный экспонат. Это была старая толстостенная винная бутылка из темного стекла. Уже не надеясь вернуться в столицу, Матвей Иванович, забытый всеми, положил в эту бутылку записку о себе и уже ушедших из жизни друзьях-декабристах, а бутылку спрятал под половицу около печки. Как будто не томился в ссылке в заснеженном сибирском городке, а тонул в бурном штормовом океане. Он был уверен, что про их поколение никто давно не помнит. Бутылку с запиской нашли уже в нашем веке…

Тот древний мудрец, который просил Господа не дать ему жить в интересную эпоху, был прав. Мне повезло — большая часть моей жизни пришлась на «неинтересную» эпоху, если такие вообще бывают. Смертоносные косилки сталинских репрессий, войны и блокады обошли мою семью. Самая значительная часть моей жизни совпала с тем временем, которое теперь назвали «эпохой застоя». Я не жалею об этом.

В дни, когда я пишу эти строки, радио и телевидение то обнадеживают, то пугают. На улицах и площадях шумят толпы, требуя отставки правительства. На глазах распадается наша грозная империя, еще вчера казавшаяся вечной. Угроза гражданской войны повисла над необъятной голодной и растерянной страной, вдруг осознавшей бесплодность и полурабскую сущность своей вчерашней жизни. Стихи и песни, так много значившие для нас в шестидесятые годы, сегодня как будто никому не нужны. К сожалению, у нас уже не будет другой жизни. Моему уходящему поколению, по-видимому, не суждено увидеть счастливого завершения тех великих перемен, которые только начинаются в нашей многострадальной России. «Времена не выбирают» — как точно сказал А. Кушнер.

И все-таки неинтересных эпох не бывает. И то, чем жило мое потерянное поколение, во что мы верили, чем мучились, о чем мечтали, тоже может показаться кому-нибудь интересным.

Записки эти не претендуют на полноту или документальную точность изложения. Я никогда не вел дневников, о чем теперь жалею, поэтому детали отдельных событий, восстанавливаемые по памяти, могут быть неточны. В некоторых случаях изменены имена. Мне хотелось написать прежде всего не о себе, а о людях, с которыми довелось встречаться в отведенных судьбой времени и пространстве, и о друзьях, многих из которых уже нет в живых.

Многочисленные отклики с уточнениями, замечаниями и пожеланиями после первого издания воспоминаний побудили меня к подготовке этой книги. По сравнению с первым вариантом воспоминания существенно дополнены. В книгу вошли новые главы, во многом обновлены старые. Пользуюсь случаем, чтобы выразить сердечную благодарность моим друзьям, знакомым и коллегам, чьи замечания оказали мне большую помощь в работе.

«Улица моя начинается мачтами».

Самые первые мои воспоминания связаны с такой картиной: в начале моей родной улицы, перегораживая ее, над хмурой невской водой сереют грузные корпуса кораблей, а над крышами окрестных домов торчат их высокие мачты. Седьмая линия Васильевского острова, между Большим и Средним проспектами, на которой стоял наш дом, беря свое начало от набережной Невы вблизи от Николаевского моста, в конце своем упирается в речку Смоленку. Собственно говоря, по дерзкому замыслу Петра василеостровские линии и должны были первоначально быть не улицами, а каналами, соединявшими рукава Невы. Обывателям же василеостровским вменялось в обязанность иметь лодки, «дабы по этим каналам ездить». Однако первый санктпитербурхский генерал-губернатор, вороватый «Светлейший» герцог Ижорский, большую часть отпущенных казной для рытья каналов денег употребил на обустройство своего роскошного дворца на василеостровской набережной, развернув его, вопреки воле Государя, фасадом к Неве — вместо здания Двенадцати Коллегий. Каналы поэтому получились узкие, непроточные и настолько грязные, что довольно скоро их пришлось засыпать…

Дом тридцать восемь по Седьмой линии, где жили мои родители, занимавшие узкую как щель комнатушку в 13 квадратных метров с окном, упершимся в стену черного колодца двора, в коммунальной квартире на втором этаже, был старым шестиэтажным доходным домом, да и сама квартира, видимо, раньше принадлежавшая одной весьма состоятельной семье, была прежде довольно комфортабельной, о чем говорили лепные узоры на высоких потолках.

Мои отец и мать родились и выросли в губернском городе Могилеве в Белоруссии, на Днепре, откуда отец приехал учиться в Ленинград в конце двадцатых годов. Деда своего по отцовской линии я помню плохо. Был он по профессии шорником, имел мастерскую и собственный дом и считался по тем временам довольно состоятельным человеком. Происходил он из бедной еврейской семьи, и, в девятилетнем возрасте лишившись отца, как самый старший начал работать, чтобы кормить семью. Первая жена деда в молодости умерла от рака. Моя бабушка, его вторая жена, была моложе его на двадцать лет. Дед, переживший трех царей и умерший в тридцать шестом, в возрасте 84 лет, отличался религиозностью, крепким здоровьем и редким трудолюбием. Он продолжал работать до 80 лет. Более всего любил париться. Отец мои вспоминает, что уже в последние годы жизни деда, приезжая в Могилев в отпуск, он возил его на извозчике париться в баню, поскольку без посторонней помощи дед уже добраться туда не мог. В бане, однако, отец старался сесть от деда подальше, чтобы не ошпариться брызгами, долетавшими из его шайки. Несмотря на преклонный возраст (деду было уже за восемьдесят), в бане он не менее двух раз ходил в парилку. Отец помогал ему забраться на полок и подавал веник, а сам садился на самую нижнюю полку, так как горячего пара не выносил. Каждое такое посещение бани было для деда настоящим праздником.

Судя по воспоминаниям отца, к большевикам отношение у деда было сдержанное, хотя именно им он почему-то, возможно, из-за недостаточного технического образования, приписывал заслугу изобретения радио, которое, как известно, задолго до них придумали Маркони и Попов. «Нет, нет, это сделали они и сделали специально», — говорил он моему отцу, с опаской косясь на вещающую хриплым голосом черную тарелку репродуктора в углу. — И знаешь зачем? Чтобы никто не мог думать сам. Потому что если человеку в ухо все время что-нибудь говорят, то он уже сам думать не может.»

В 1930 году его вместе с группой других могилевских евреев арестовали и посадили в подвал ГПУ, помещавшегося в доме бывшего торговца фруктами на Большой Садовой. Продержали его примерно неделю, запугивая расстрелом и требуя отдать золото, якобы утаенное им от властей. При этом не пренебрегали и шантажом, всячески стращая деда, что «пока он здесь сидит, его жена Лея гуляет с портным Вайманом». Несмотря на такое энергичное давление, дед золота отдать не мог, поскольку ни-

какого золота у него не было, и в конце концов его отпустили.

Бабушку свою по отцовской линии я тоже помню смутно. Облик ее ассоциируется в памяти с ароматом антоновских яблок, лежащих на чердаке в ее могилевском доме, да еще, пожалуй, с торжественным обрядом варки всевозможных варений в сияющем подобно вечернему солнцу старом медном тазу, в процессе чего детям позволялось лакомиться «пенками». Была она большой мастерицей по части знаменитой еврейской кухни, прежде всего по фаршированию рыбы и изготовлению «тейгелех» — маленьких орешков из теста, вываренных в меду. Двигалась она и говорила всегда тихо. В августе сорок первого, когда немцы занимали Могилев, она, уже покинув дом, вдруг решила вернуться за какими-то забытыми вещами. Она не слишком опасалась прихода немцев, хорошо помня немецкую оккупацию Могилева в 1918 году, когда немцы ни в какие внутренние дела горожан не вмешивались и торговали с местным населением. Вместе с несколькими тысячами могилевских евреев она и ее сестры погибли в Лупполово, в лагере уничтожения, где фашисты полуживыми закопали их в землю, не потрудившись даже толком расстрелять.

Источник

Но что тебе святая цель когда пробитая шинель

А все вокруг как будто «за»
И смотрят лаского в глаза,
И хором воздают тебе хвалу.

Зовет за тридевять земель
Трубы серебрянная трель,
И лошади несутся по стерне,

Грохочит дождик проливной, стучит волна во мгле, Давайте выпьем по одной за тех, кто на земле. Дымится разведенный спирт в химическом стекле, Мы будем пить за тех, кто спит сегодня на земле.

За тех, кому стучит в окно серебрянный восход, За тех, кто нас давно наверное не ждет, И пусть начальник не скрипит, что мы навеселе. Мы будем пить за тех, кто спит сегодня на земле.

Чтоб был веселым их досуг вдали от водных ям, Чтоб никогда не знать разлук их завтрашим мужьям. Не место для земных обид на нашем корабле. Мы будем пить за тех, кто спит сегодня на земле.
Пиратский бриг.

В трюмах коралл и жемчуг. Тонет пиратский бриг, А судно ведет с похмелья Сам капитан, старик.

Припев: Ночь, голубая тайна,
Сколько на небе звезд,
Столько в начале мая
Пролито было слез.

Тонет пирацкое судно, Никто им не в силах помочь. А на востоке тает Та, голубая ночь.

Море, верни мне сына, Море, верни мне дочь, Больше они не увидят Ту, голубую ночь.

Припев: А ночь, голубая тайна,
Сколько на небе звезд,
Столько в начале мая
Пролито женских слез.
А.Грину

В далеком, далеком море, Что с детства зовется мечтой, С холродными ветрами спорит Мой друг, капитан седой. Шторма в океане Тихом, Команда вся на местах, И ветер победным гимном Полощится в парусах.

Корабль победит стихию, Он в трюмах радость несет, Чдаются волны тугие. Вперед и только вперед! Друзей ожидают встречи, Как много на свете стран, Спустился июльский вечер На праздничный Зурбаган.

Так выпьем за тех, кто верет В Бегущую по волнам, За тех, кто сошел на берег, Чтоб снова уйти в туман. За шкиперов, юнг, матросов, За дружбу и красоту. Натянутых шквалами тросов Крамсающих темноту.

Уходят корабли от берегов, Уходят в море. Ждут матери, невесты маряков, Туманный город.

Припев: Фрези Грант, Фрези Грант,
Девченка, бегщая по волнам.
Фрези Грант, Фрези Грант,
О, бог наш, помоги же нам.

Ждут кораблей грядущие шторма, Ревущий ветер. Канаты рвутся, стонут ка струна. Нет света в свете.

А если ты останешся один, И плыть не сможешь. То Фрези Грант придет к тебе тогда, В беде поможет.

Веронутся корабли, придут домой, С бедой поспоря. Невесты встретят, матери, родной Туманный город.

Сделана отметка на стакане. И укромный выбран уголок, И уже разломленный в кормане Засыхает плавленный сырок.

Припев: Но где же друг, наш третий друг,
Засыхает плавленный сырок.

Где же ты, ты мне откликнись, где ты. Может быть уснул ты в час ночной, Или вновь, куда нибудь поехал На машине с красной полосой.

Припев: Но где же друг, наш третий друг,
На машине с красной полосой.

Троится возникла не случайно, Троится предуманна не зря, Ведь не даром, даже в каждой чайной Есть картина «Три богатыря».

Припев: Но где же друг, наш третий друг,
Есть картина «Три богатыря».

И пускай сатирики смеются, Надо б им, сатирикам понять, Если трое выпьют, подерутся. Третий нужен, чтобы их разнять.

Припев: Но где же друг, наш третий друг,
Третий нужен, чтобы их разнять.

Или, может жизнью утомленный В мир ушел ты несколько иной, В желтом доме, чертиков зеленых Ловишь ты казенной простыней.

Припев: Но где же друг, наш третий друг,
Ловишь ты казенной простыней.

Растерял я друзей, не женатых, женатых, Карельский ветер разбросал их по домам. Дождь хлещит с туч, холодных и лохматых, Живущих в лагере на скалах, по утрам.

Здесь собрались ребята, кто не верит, Что можно жить иначе, чем вот так. Кто даже в городе о скалах бредит, И променял уют квартир на бивуак.

Покрыт гранит осеннею листвою, По небу тихо проплывают журавли, Мы были здесь прошедьшею весною, А нынче, осенью опять сюда пришли.

Растерял я друзей, не женатых, женатых, Карельский ветер разбросал их по домам. Дождь хлещит с туч, холодных и лохматых, Живущих в лагере на скалах, по утрам.

Как за меня матушка, все просила бога, Все поклоны била, целовала крест. А сыночку выпала дальняя дорога, Хлопоты бубновые, пиковый интерес.

Припев: Журавль по небу летит,
Корабль по небу плывет,
А кто меня, куда влечет по белу свету,
И где награда для меня,
И где засада для меня,
Гуляй, солдатик, ищи ответа.
Журавль по небу летит.

Ах, куда мне дется, дайте оглядется, Спереди застава, сзади, западня, Белые, зеленые, золотопогонные, А голова у всех одна, как и у меня.

И где я только не был, чего я не отведал, Березовую кашу, крапиву, лебеду. Только вот на небе, ни разу не обедал, Господи, прости меня, я с этим подожду.

А он стоял напротив, красивый и безусый, Надменно улыбался, ведь был король чужой Одернула тут пешка юбченочку кургузую И прямо через клетку шагнула по прямой.

Опасностей немало ее подстерегало. Красавцы офицеры, турецкие ладьи А пешка все шагала, шагала и шагала А пешке все казалось, что счастье впереди.

Она не повернула ни в право и ни влево Король, хоть улыбался, но был король чужой. А все ее подруги, давно уж королевы, Они ведь не ходили за счастьем по прямой.

Слово твое: бесконечное жди! Белой дорогой мне в окно глядит

Источник

Предательство, предательство,
Предательство, предательство,
Души не заживающий ожог
Рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал над мертвыми рожок
Зовет за тридевять земель
Трубы серебрянная трель
И лошади несутся по стерне
На что тебе святая цель,
Когда пробитая шинель
От выстрела дымится на спине?

Другие песни исполнителя

Слова и текст песни А. Городницкий Предательство предоставлены сайтом Megalyrics.ru. Текст А. Городницкий Предательство найден в открытых источниках или добавлен нашими пользователями.

Использование и размещение перевода возможно исключиетльно при указании ссылки на megalyrics.ru

Слушать онлайн А. Городницкий Предательство на Megalyrics — легко и просто. Просто нажмите кнопку play вверху страницы. Чтобы добавить в плейлист, нажмите на плюс около кнопки плей. В правой части страницы расположен клип, а также код для вставки в блог.

Источник

Предательство, предательство,
Предательство, предательство,
Души не заживающий ожог
Рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал над мертвыми рожок
Зовет за тридевять земель
Трубы серебрянная трель
И лошади несутся по стерне
На что тебе святая цель,
Когда пробитая шинель
От выстрела дымится на спине?

Другие песни исполнителя

Слова и текст песни А. Городницкий Предательство предоставлены сайтом Megalyrics.ru. Текст А. Городницкий Предательство найден в открытых источниках или добавлен нашими пользователями.

Использование и размещение перевода возможно исключиетльно при указании ссылки на megalyrics.ru

Слушать онлайн А. Городницкий Предательство на Megalyrics — легко и просто. Просто нажмите кнопку play вверху страницы. Чтобы добавить в плейлист, нажмите на плюс около кнопки плей. В правой части страницы расположен клип, а также код для вставки в блог.

Источник