нищебродство и снобизм что это
«Нищебродство и снобизм»
Анастасия Семенович о том, как Петербург стал «столицей второй свежести» — и так ли это плохо
«Это поверхностно — интерпретировать меня как петербуржца».
Я не очень-то доверяю «Пушкинской», но идея проработать память места — бывшего производства, завязанного на теме детства, — показалась блестящей. Идеальное попадание в благостную инфантильность сверстников и моду на локальности (и конструктивизм).
Организаторы не впали в форматы, которые напрашиваются в торговом комплексе райцентра: это не квест для всей семьи, не глянцевая галерея между Calzedonia и Zara. Были проникновенные, приятные вещи — например, «Переменный ландшафт» Марины Колдобской. Инсталляция удачно заняла неремонтированный, темный, пустой закуток. Экспликация обещала передать ощущения дождя, облаков, тумана простыми световыми рисунками «под медитативные звуки этнических инструментов».
Потому что в залах с живописью фиксация на теме детства сработала не в пользу зрителя: много работ, притянутых по формальному признаку — «про детей». Спящие малыши, пионеры — все в среднеакадемической интонации (худшей из возможных). Но детство — более сложная субстанция. Композиции с детьми транслируют концепцию, от которой мы давно устали. Что ребенок — несамостоятельное «милое» создание, которому до «человека» еще нужно дорасти.
В итоге проект выглядит неопределившимся: тут есть нерефлексирующий, ремесленный и подчеркнуто «взрослый» взгляд с «композициями про детей» и абстрактные по форме, честно добытые во внутреннем мире вещи. Вторые больше похожи на погружение в тему, но выглядят непрезентабельно. При этом в Петербурге была выставка Тани Рауш — с прохладно-отстраненным, но настоящим, воздушным ощущением детства. Ее живописи хочется дать контекст вроде завода детских колясок. Но мы отвлеклись — два проекта удачно смешались в голове в одно впечатление, но поговорить хочется о другом.
О том, как хорошо бы поднять планку — чтобы каждая вещь появлялась в экспозиции осмысленно, без «заполнения пространства» из страха, что будет «пустовато». Ли Бул в петербургском Манеже доверилась воздуху — она работает с ним через архитектуру, как Рауш в живописи. И экспозиции дышат, смысл кристаллизуется. Проблема в том, что лаконичность формы, воздух и нежелание делать из проекта аттракцион считываются как бедность и некачественная работа. Почему?
Сразу оговорюсь — я в основном смотрю и пишу про Петербург. И, с одной стороны, есть жанр «петербургское бедное», подразумевающий, скажем в духе «Афиши», панк-минимализм. Денег нет, но мы талантливые, и нам весело. С другой — этой бедности принято, скорее, стыдиться. Посмотрите, как в Москве — нагородили, намесили, привезли, реклама в каждой вкладке браузера. Вот это КАЧЕСТВО!
Но это же просто деньги. На специалистов, закупки, рекламу. И мы тут на болотах завидуем и комплексуем: у нас ведь тоже претензии на «столичность». Поэтому панковать особо не выходит, веселья нет. Есть идеи, мутновато и неполно реализуемые. Флегма, вещающая про «культурную столицу». Натужное равнение — изображение псевдостоличного масштаба, тех самых завидно богатых аттракционов. Зачем?
В «культурной столице» лучшие проекты — те, которые так и не случились либо случились в Москве. Друзья-художники работают в Петербурге, но показывают и продают работы в Москве — потому что дома нет смысла. Нет рынка, денег, медиа. За раскрученную «Эрарту» неловко, за подвальные арт-группы, работающие с традиционными петербургскими материалами — говном и палками, — неловко тоже. Массированный маркетинг музея современного искусства и многослойная тусовка с разжиженным КПД. Мы здесь не можем дать «качество» и осознаем это раньше, чем начнем что-либо делать; густое, тяжелое уныние — одно из главных петербургских состояний. Это не упрек, это констатация факта — я ведь и про себя тоже.
Дело, конечно, не в «Эрарте»: в конце концов, выставки шляп и мотоциклов — не преступление. Но мне все время кажется, что тут-то, при «официальном» статусе «культурной столицы», вырастает роль институций. Бюджетных гигантов, которые могли бы развеять уныние.
Но большие интересные проекты здесь случаются непропорционально реже, чем в «некультурной» столице. Подруга — сотрудница Эрмитажа — в ответ на мое негодование (как так, называетесь «главным музеем страны», а вас обскакивает ГМИИ им. Пушкина ) флегматично замечает, что московские коллеги банально расторопнее. Эрмитаж медленнее и, кажется, претенциознее.
Монографические блокбастеры (Серова, Репина, Айвазовского и других любимцев публики) Третьяковки настолько мощнее аналогичных проектов Русского музея, что даже обидно. Есть прелесть в этой сдержанности (бедности?), но не оставляет мысль, что для понимания местной выставки надо увидеть московскую, москвичам же наши проекты ни к чему.
Когда я несколько лет назад готовила текст про наследие Тимура Новикова и Георгия Гурьянова, услышала мысль: московские концептуалисты смогли договориться — с кем работать, чего придерживаться. И теперь московский концептуализм можно объяснить, это понимаемое явление; а разобщенные ленинградско-петербургские неоакадемисты — осколки. Мерцающие и дорогие ∗некоторым∗ сердцам, но все же. Не было больших выставок и тяжелых каталогов Георгия Гурьянова, нет единого «подтвержденного» корпуса работ Тимура Новикова. Опять неловко.
Свою идентичность Петербург строит на отрицании идентичности московской — это, конечно, гигантский комплекс «бывшего» и заведомо проигрышная позиция. Иронично, что круги на нашем болоте в 2020 году оставила «Немосква». Не столь важно, что это и не петербургское явление тоже, главное — что Не Москва. Тут бы сказать, что Петербург претендует на роль столицы не Москвы — России за вычетом метрополии, — но ведь это не так. Из-за подчеркнутой местечковости столица одна, и это объективно не Петербург. Пора перестать его так называть. Отпустить, полюбить. Принять, что у нас никогда не будет достаточно денег. Стать бедными и веселыми, потому что бедными и грустными мы уже были.
Вокруг нас молодой, еще свежий — лимонной штукатуркой капремонта, арктическим ветром в июне, ладожским льдом под мостами в мае — город у большой воды, который живет с самоощущением старика, ноющего, как «раньше было лучше». Провинциальность — не про «ничего не происходит», а про нежелание видеть себя со стороны. А там и неспособность — мы не очень умеем держать в кадре достаточно факторов для здравомыслия, поэтому для «остальной России» мы — карикатурные снобы. Снобизм и комплексы сжигают воздух, не оставляя ничего от свежести, которая на самом деле свобода бедности.
Нам сложно — и не всегда нужно — делать мегаломанские проекты «как в Москве». Потому что, во-первых, скорее всего не получится — если вы не Семен Михайловский, а площадка — не Манеж. Во-вторых, потому что такого уже достаточно. Давайте подумаем о душе смысле. С ним проблем больше, чем с формой — и я готова еще раз похвалить выставку Ли Бул именно за смысл. Мы пишем кучу текстов про «Дейнеку/Самохвалова», или «Ненавсегда», или колониальную «Немоскву». Но мы — тусовочка, которая не нарадуется «дискуссии». Обычному зрителю гигантские проекты последних лет транслируют имперскую дичь — как будто кто-то снова и снова пересказывает помпезную и скучную оду из программы средней школы. В Третьяковке ли, в Эрмитаже ли. В тексте про новый официоз я говорила об этом чуть подробнее.
Если вам тоже — приходите в мой телеграм-канал.
Нищебродство и снобизм
(Удивительно, но я все еще могу писать сюда. Это странно, но грех не воспользоваться. Продолжаем, пупсики. Запись из дневника в ЖЖ)
Дневник, я вот тут заметила одну потрясающую вещь. А именно, засилье слова нищеброд в обиходе, собственно, нищебродов.
Вот правда. Куда ни плюнь, куда ни глянь, попадешь в очередную тупую и не очень телку, которая с видом Нобелевского эксперта рассуждает на тему нищебродства мужчин. Или, что гораздо хуже, когда мужик рассуждает на тему нищебродства других мужчин, женщин, детей.
Честно, пока я не попала в ЖЖ, я даже внимания на этот феномен не обращала, а насмотревшись этого дерьмища тут, я поняла, что оно вполне отображает жизнь.
У меня тоже есть куча ебловых зон вокруг, рассуждающих в этих категориях.
Забавно, что больше всего об этом говорят люди, которые сами по суди и являются этими самыми нищими, да бродами.
Замечено. Тут однажды у одной супер-девки из ТОПа ЖЖ, был очередной пост из цикла:
«Мне тут некая бабца прислала письмо, что хочет найти мужа с достатком не меньше 200000р/м.»
Я, читая все это (да, я читаю иногда топ, не писти, дневник), почему-то очень ярко представляла себе эту женщину-комментаторшу.
Такая в бигудях,сидящая на кухне своей старой хрущевки в окружении старого грязненького холодильничка, забившейся раковины и давно нечищенных половиц. И тапочки на ней.Мохнатые, розовые. А в зубах сигарета с которой пепел сыпется на старый промасленный халат в цветочек.
И вот сидит она такая королева, да пальчиками выводит свои перлы про доход каждого порядочного человека. И котлета у нее на вилке висит.Из фарша Мириталевского, капая жиром на клавиатуру. А она пишет текст. Ругается. Доказывает, убеждает, аргументирует. А потом ручки об подол вытерла и пошлепала в тапочках своих в ванную комнату, где с удовольствием разместила свою тушу в полуторометровой потрескавшей ванной, но обязательно с пенкой, чтобы уж окончательно чувствовать себя принцессой. А после нанесет на свое лицо масочку за 100 рублей из ближайшего Перекрестка и ляжет спать. Но с уверенность, что завтра она точно, сидя за своей кассой в том же самом Перекрестке, встретит его. Не нищеброда.А настоящего
Все эти свадьбы на разрыв аорты и сфинктеров родителей.
Все эти понты айфонов кредитных, да машин не по карману.
Все эти павлинья перья в жопе, чтобы доказать «Я не нищеброд!»
Народ живет в этой постоянной гонке за чем-то, что ему ну никак не по карману/статусу/надобности.
Мысли формируют его действия и оптику анализа действительности. И вот приходят потом эти курочки в инетик, рассуждать о доходах и «Как надо». Комментируют и даже создают некую соревновательность между собой, автором.
В свое время, когда Татлер сделал свою скандальную статью про Марию Байбакову это породило большую шумиху вокруг как самого Татлера, Байбаковой, так и большого количества простого народа. Самое парадоксальное во всей этой истории было то, что люди начали наперебой кричать о своих домработницах.
Дескать, вот у меня раз в неделю приходит и я с ней веду себя так то и так то. Или, мол, вы неправы, Мария, я вот со своей домработницей как лучший друг. Etc.
Люди начали не то чтобы даже сами себя самоутверждать в этих обсуждениях, хотя это бесспорно, сколько начали соперничать с Марией Байбаковой, как бы говоря, что мы люди тоже не пальцем деланные, у нас тоже есть домработницы. Бе-бе-бе.
И в этом настолько читается установка ущербно-инфантильного » А вот я!», что даже уже не противно. Ты сам, дневник, загляни в эти все посты. Достаточно зайти на главную, там каждая первая пысательница только об этом и пишет, а в каментах собираются все эти владельцы домработниц.
В каждом комментарии ясно прослеживается: «А вот у меня то-то и то-то». » Я вот делаю по-другому, вот так-то».
И здесь, на мой взгляд, есть истинное нищебродство. И снобизм нищебродский
Все, как у классиков. Заискивание перед вышестоящими и беспощадность к тем, кто ниже.
Каждая такая коза мечтает только о том, как она вырвется » в люди» и уж тогда заживет. Будет прислугу гонять, в людей стаканы с водой швырять и чувствовать себя прекрасно.
А может действительно есть что-то волшебного в этом слове?
Покатай его на языке.
И представь, как ты произносишь это другому человеку.
Как сразу тебя превозносит.
И когда ты войдешь в этот раж, ты с удовольствием начнешь поглощать все эти статьи про «Распознать нищеброда по трем словам», «Что делать, если муж нищеброд», «Как узнать провинциалку безденежную», прочая чушь.
Вот тогда наступит счастье.
Тем более, что мне всегда отлично получалось ограждать себя от таких людей.А значит как-то похер.
Ведь каждая вторая мечтает, что ее заметит кто-то и увезет на Бали. А она такая вся недотрога и только по любви бросит свою недоеденную котлету,распустит бигуди, сменит тапки на лабутены и больше никогда не будет он-лайн.
Потому что ее продадут на органы.
Не хочешь? Твое право. Иди тогда читай про мужчин. Тебе все расскажут. Нифига не поможет, но твоя самооценка станет ярче, чище, больше.
Как и количество ВИЧ в твоей крови от беспорядочных половых связей с мажорами за два коктейля «Голубая лагуна»
Пока, дневник. Шикарной концовки не получилось.