не торопи меня ни в чем
Не торопи меня ни в чем
. «. Оттого мне сегодня ночью совсем печально, Потому что вчера все это «еще могли бы». «
Я жду (на радость иль на беду),
что скрипнет петля — и вот…
Я жду прихода. И слово «жду»
прекрасно, как сам приход.
Гоняет телек за клипом клип,
и день на дворе дрянной,
а я все жду долгожданный скрип
сварливой петли дверной.
Я. жду, слоняясь. Я жду, скуля,
Я жду, сам собой судим.
Но шанс, что голос подаст петля,
из сотни всего один.
Дома и сосны в снегу до пят.
… показать весь текст …
Патриаршие пруды
Патриаршие пруды,
утки около воды
замерли,
Ветер песенку поет,
уткам грезится полет
за море.
Уткам скоро улетать,
здесь так холодно
и так голодно,
Над прудами тает день,
тает день витает тень
Воланда.
К Патриаршему пруду
… показать весь текст …
Марк Захарович Шагал
плыл по жизни — не шагал.
Плыл, музеями расхватан,
в сантиметре от асфальта,
плыл березовым листом
над Парижем, над холстом,
и над ним, как старый витязь,
по ночам склонялся Витебск,
где мошки да баньки,
где Мойши да Ваньки,
где звон упокойный
летит с колокольни,
где куры кудахчут
… показать весь текст …
Кто Пушкин? Гений, бог, оракул.
Кто Пушкин? Бездна, высь, провал.
А Пушкин писал, Пушкин какал
И перебрав Клико — блевал.
Кто Пушкин? Божий огнь над прахом.
Кто Пушкин? Тот, кто все посмел.
А Пушкин, Анну Керн оттрахав,
Об этом хвастался в письме…
Любитель вин и ляжек крепких
В мундир постыдный облачен.
Кто Пушкин? Карлик, метр с кепкой,
Жене-красотке по плечо.
… показать весь текст …
«Не торопи. Всему свой срок. Не торопи меня ни в чем.
Всему свой счет. Как ни крути — из девяти не выбить сто.
«Спешите жить», — сказал мудрец. Я этой мудрости учен.
Я верил ей. Я так спешил. А толку что? А толку что…
.
Не торопи. И так полжизни поскакали на рысях.
Загнать коня — мы эту блажь оставим божьему гонцу.
Куда спешить, когда дожди уже осенне моросят,
и август тает на глазах, и лето близится к концу!
.
Передо мной мерцал в ночи лица любимого овал.
К нему влеком, я от него спешил неведом…
… показать весь текст …
Когда ему в тот сорок горький год
пришла пора предсмертный вздох содеять,
к нему явились Воланд, и Фагот,
и пятый прокуратор Иудеи.
Соскучившись по жизни кочевой,
храпели кони несказанной масти
и Воланд прошептал: «Мы ждем Вас, Мастер»,
а Мастер не ответил ничего.
О, боги, нагулявшиеся всласть,
царующие праведно и грозно —
как поздно вы приходите, как поздно,
к тому, кто даровал вам вашу власть!
Где были вы, всевидящий Мессир,
… показать весь текст …
У сына — сын, жена у сына
И будничных забот трясина,
И важных дел невпроворот,
А вот деньжат — наоборот…
Родной прищур, черты родные,
Сын — врач от Бога, и больные
На сына смотрят не дыша:
У сына добрая душа.
У сына — сын, жена у сына
И будничных забот трясина,
И суета, и недосып,
И бородёнка, и усы.
… показать весь текст …
Переезжаем. В масштабе века — пустяк, конечно.
Шмотье и книги пакуем, грузим, перегружаем.
Какая мука, какая горечь, какая нежность —
Переезжаем, переезжаем, переезжаем.
Со мной, дружище, об этой боли не дискутируй.
Перед порогом стою как инок, перед мощами.
Не из квартиры одной в другую, не из квартиры.
Из дольки жизни в другую дольку перемещаюсь.
Я знаю этот подъезд на ощупь, на вкус, на запах.
Я прислоняюсь щекой к перилам — в том нету фальши.
Один приятель на юг уехал, другой — на запад.
А я напротив переезжаю, но это дальше.
… показать весь текст …
Август бродит старым князем,
Слезы звезд роняя наземь.
Влажны утром, влажны к ночи
Затуманенные очи.
Август, ветреный гулена!
Ярок твой кафтан зеленый,
Но постойте, ах, взгляните,
Как в нем много желтых нитей!
Август, что с тобою сталось?
Август, может, это старость?
Он ответит, негодуя:
«Осень, рыжая колдунья,
Подкралась, подсторожила,
… показать весь текст …
Я в навозе не искал жемчуг,
Я с эпохою шагал в ногу,
И всегда любил больших женщин,
Потому что в них всего много.
Был уже не на одной тризне,
О покойниках слагал вирши,
Были подлости в моей жизни,
Но я сам им Судия Высший.
На Ордынке, Моховой, Пресне
Ведал радости, труды, страсти,
А еще — писал и пел песни
И поэтому бывал счастлив.
А еще — не привечал погань,
А еще — не разжигал примус…
… показать весь текст …
Чайка крыльями машет, море берег жует…
Где-то девочка Маша на планете живет.
Дни, как лошади в мыле, мчат и мчат в никуда.
Между нами не мили, между нами — года.
Мой товарищ любезный, ты поверь мне, что нет
безнадежнее бездны разделяющих лет.
Можно выкопать Трою, слить тела и уста,
но никто не построит над годами моста.
…Ветра выдохам вторя, в час закатный стою
у Балтийского моря на краю, на краю,
и кричат над салакой чайки, как воронье,
и печаль, как собака, лижет сердце мое.
Ноют локти и спина,
Годы цедятся, не пьются.
Детям все отдал сполна.
Внуки? Внуки перебьются.
Ибо твердо знаю я:
В старость, как в тупик, въезжая:
Дети — жизнь еще своя,
Внуки — жизнь уже чужая.
***
Думалось о разном, а теперь в отлучке
Дожил до маразма — думаю о внучке.
Тянущая ручку к ложке на обеде,
Думает ли внучка что-нибудь о деде?
Прости меня, дружок, за пьяное перо.
На эту болтовню, пожалуйста, не сетуй.
Но знай, что до сих пор заплёванный Пьеро
На тоненьких ногах шатается по свету.
И мы, встречаясь с ним на ленточках дорог,
Не ведаем, бредя с Пьеро почти что рядом,
Что просто он подрос, напялил свитерок
И стёр с лица сурьму, белила и помаду,
Но, сбросив мишуру фигляра и шута,
В нём корчится душа — огромная, живая.
И полночью, когда с улыбками у рта
Людские души спят, душа Пьеро пылает.
И на её огне он стряпает стихи,
И дремлет на плече у розоватой зорьки.
… показать весь текст …
Какой Олимп, какой Парнас
исторг премудрость ту:
«Кто не за нас, тот против нас!
Ату его, ату!»
Борзые мчатся все скорей,
и грозны егеря,
и так глаза у егерей
горят!
А те глаза привычно «за»,
а эти — с искрой золотой,
но те и те, и те глаза
… показать весь текст …
Я хочу тебя видеть.
Этот грех необуздан.
Да поймет меня Витебск,
да поможет мне Суздаль.
Темной ночью фартовой
да подарит Воронеж
снежный дворик, который
пробежишь не воротишь.
Попрошу у Донецка
вечер черный донельзя.
Попрошу у Ростова
колокольного стона.
Помогите поэту,
города-побратимы,
… показать весь текст …
Я вас люблю, мои дожди,
Мои тяжелые, осенние,
Чуть-чуть смешно, чуть-чуть рассеянно —
Я вас люблю, мои дожди.
А листья ластятся к стволам,
А тротуары — словно зеркало.
И я плыву по зеркалам,
В которых отражаться некому,
Где, как сутулые моржи,
Машины фыркают моторами
И вьются рельсы монотонные,
Как серебристые ужи;
… показать весь текст …
«. И каждый вечер, так же у окна Я жду, когда откроется мне тайна Куда исчезла странная Она Та женщина, что встретилась случайно. «. «Есть выбор! Выбор есть всегда! Лишь остаётся сделать шаг. «
Как-то раз забрел я в Сохо
и струхнул там не на шутку:
мы такими в жисть не будем,
мы мораль блюдем не ту.
Стало мне ужасно плохо —
там и местному-то жутко,
а простым советским людям
там совсем невмоготу.
Там на фото что ни девушка —
будто ей одеться не во что.
Срамоту эту кромешную
не приемлю, же конечно, я.
Но смотрел ее подолгу я,
… показать весь текст …
Ветер века не унес
запах хвои, запах теста…
Новогодний запах детства
мне опять щекочет нос.
Жизнь, как белый лист, чиста
и бесформенна натура.
Воскресенье. Парк культуры
возле Крымского моста.
Ах, как кружится толпа!
И мгновенье вечно длится
и в толпе кружатся лица —
мама, папа, мама, па…
Мир кружит, как заводной,
сердце бьется сладко-сладко,
… показать весь текст …
Осенний воздух музыкой пропах,
Глотает мир оранжевое зелье,
А над землей, а над землей
Играет Бах, играет Бах, играет Бах,
И звуки музыки его, как листья желтые,
Летят, летят на землю.
Гудит орган, разносит в пух и прах
Все то, что в нас ненужно и нестойко,
И ни престолов, и ни плах,
А только Бах, всего лишь Бах, один лишь Бах,
И ни столетий, и ни войн, нет ничего —
Одна лишь музыка — и только.
… показать весь текст …
Кто круче?
Передо мной мерцал в ночи
лица любимого овал.
К нему влеком,
я от него спешил неведомо куда
и, торопясь,
в чужих домах послушных женщин раздевал
и, торопясь, хватал такси,
глотал вино, листал года.
Hе торопи.
Опять прибой соленой пылью окропил.
Когда еще вдохнем всей грудью
этот бриз береговой.
Шалунья-смерть срывает нас,
как ветер крыши со стропил,
Поди узнай, когда дохнет
она над нашей головой.
Hам восемь дней еще кутить
под этим звездным шалашом,
Hам восемь дней еще коптить
свои ленивые тела,
И в серебристую волну
бросаться ночью голышом,
Цедить вино, сходить с ума
и все дела, и все дела.
Передо мной мерцал в ночи
лица любимого овал.
К нему влеком,
я от него спешил неведомо куда
и, торопясь,
в чужих домах послушных женщин раздевал
и, торопясь, хватал такси,
глотал вино, листал года.
Hе торопи.
Опять прибой соленой пылью окропил.
Когда еще вдохнем всей грудью
этот бриз береговой.
Шалунья-смерть срывает нас,
как ветер крыши со стропил,
Поди узнай, когда дохнет
она над нашей головой.
Hам восемь дней еще кутить
под этим звездным шалашом,
Hам восемь дней еще коптить
свои ленивые тела,
И в серебристую волну
бросаться ночью голышом,
Цедить вино, сходить с ума
и все дела, и все дела.
Не торопи меня ни в чем
Передо мной мерцал в ночи
лица любимого овал.
К нему влеком,
я от него спешил неведомо куда
и, торопясь,
в чужих домах послушных женщин раздевал
и, торопясь, хватал такси,
глотал вино, листал года.
Hе торопи.
Опять прибой соленой пылью окропил.
Когда еще вдохнем всей грудью
этот бриз береговой.
Шалунья-смерть срывает нас,
как ветер крыши со стропил,
Поди узнай, когда дохнет
она над нашей головой.
Hам восемь дней еще кутить
под этим звездным шалашом,
Hам восемь дней еще коптить
свои ленивые тела,
И в серебристую волну
бросаться ночью голышом,
Цедить вино, сходить с ума
и все дела, и все дела.
In front of me was glowing in the night
the person of the beloved oval.
To him also drawn by,
I am from him hurry to who knows where
and, hurrying,
in other people’s houses of the obedient women stripped
and, hurry, grab a taxi,
swallow the wine, leafing through the year.
But this summer stole down,
the rays of the South-Manya
I have tired could not,
I bathed in it, like in a Paradise,
and the Black sea swing
shook me slowly,
cool струйкою
from in my slowness of his.
Don’t rush.
Again surf salt dust sprinkled.
When still breathe whole chest
this breeze coast.
Shalunya-death gets us,
as the wind blew the roof off the rafters,
Go find out, when dying
it is above our head.
Us eight days still on the spree
under the starry шалашом,
Us eight days still smoke
your lazy body,
And in silver wave
throw naked at night,
Цедить wine, go crazy
and all of the cases, and all cases.