назовите основные периоды создания исторических песен чем

Периоды создания русских исторических песен

Учёные считают, что в развитии русской исторической песни существует несколько периодов: исторические песни раннего периода, песни XVI века, песни начала XVII века, песни, появившиеся с 20-х годов XVII — до начала XVIII века, песни XVIII — начала XIX века и песни более позднего времени — после Отечественной войны 1812 года.

Темы и герои. XVI век

В исторических песнях XVI века не только отразилась идея единства Русской земли, но и нашло воплощение народное представление о личности царя. Большой цикл песен посвящен времени правления Ивана Грозного. Наиболее яркой песней этого цикла является «Взятие Казанского царства». Её герой не богатырь. а рядовой воин, пушкарь, который твёрдо верит в победу и не боится предстать перед царём и сказать правдивые слова.

Взятию Казани было посвящено множество исторических песен, и это свидетельствует о разнообразии народного восприятия народом этого события. Важно, что в этих песнях психологически достоверно воссоздаётся образ Ивана Грозного — сильного и неумолимого политического деятеля, беспощадного к любому изменнику.

И в то же время Грозный характеризуется как любящий отец, который не находит покоя после убийства собственного сына, оплакивает его. Именно передача особого эмоционального состояния, изображение переживаний героя, его внутреннего мира отличают историческую песню от былины.

Иван Грозный молится по сыне

Другим крупным циклом этого периода были исторические песни о Ермаке. В них отражено стремление казаков к вольной жизни, отношение царя к казакам, как к разбойникам; изображены походы Ермака в Сибирь. Известен исторический факт о том, что Грозный принял посланников от Ермака после его победы над войском Кучума. Этот эпизод нашёл своё отражение в песне. Прибывший к царю Ермак винится перед государем и говорит:

А теперича, надежа православный царь,
Приношу тебе буйну головушку,
И с буйной головушкой царство Сибирское!

Ермак в исторических песнях — народный герой, с которым необходимо считаться всем, даже царю-батюшке — таков смысл этих песен. В исторических песнях XVI века более широко, по сравнению с ранними историческими песнями, используются элементы лиризма, проникновения в психологию героя.

Темы и герои. XVII век. Песня-плач

В XVII веке произошли важные для России события. Они были связаны с крестьянским восстанием под руководством Ивана Болотникова (1606—1607), с борьбой с Великим княжеством Литовским за Смоленск и присоединением Смоленска к Российскому государству, с появлением самозванца Гришки Отрепьева, с политикой русского царя Бориса Годунова.

Исторические песни этого периода всё более и более тяготеют не только к передаче событийной стороны явлений, но и к проникновению в характер героя, к психологизму.

В XVII веке популярной исторической песней становится песня-плач. Примером является «Плач Ксении» (Ксения — дочь Бориса Годунова), в котором лирическое причитание вплетается в историческую основу события:

Сплачетца мала птичка,
белая пелепёлка:
«Охти мне, молоды, горевати!
Хотят сирой дуб зажигати,
моё гнёздышко разорити,
мои малый дети побита,
меня, пелепёлку, поимати».
Сплачетца на Москве Царевна:
«Охти мне, молоды, горевати,
что едет к Москве изменник,
ино Гриша Отрепьев Рострига,
что хочет меня полонити,
а полонив меня, хочет постритчи,
черненский чин положити! 3
Ино мне постритчися не хочет,
черненского чину не здержати:
отворити будет темна келья,
на добрых молотцов посмотрити.
Ино, ох милый наши переходы! 4
а кому будет по вас ходити
после царского нашего житья
и после Бориса Годунова?
Ах, милый наши теремы!
а кому будет в вас да седети
после царского нашего жития
и после Бориса Годунова?»

С этой песни началась история жанра песни-плача; это произошло, скорее всего, в 1605 году в период с 13 апреля (день смерти Бориса Годунова) по 20 июня (день вступления в Москву Лжедмитрия I). Песня записана в 1619—1620 годах. Во время захвата Москвы Лжедмитрием I на глазах царевны были убиты её мать и брат Фёдор. Красавица Ксения была насильно сделана наложницей самозванца, а затем пострижена в монахини.

Песни о Степане Разине.
20-е годы XVII — начало XVIII века

Большое количество исторических песен создано в период после 20-х годов XVII — до начала XVIII века. Многие из них посвящены Степану Разину, которого в песнях славят как сильного атамана, человека вольного, независимого. Песни о Степане Разине, в отличие от исторических песен предшествующих периодов, становятся более короткими, стремительными, лиричными. Разин в исторических песнях наделяется исключительными качествами: способностью к волшебству, богатырской силой и чудесной неуязвимостью. Об этом он говорит посланным против него солдатам:

Пуль-пороху, други, не теряйте!
Ваши пушечки меня не возьмут,
Мелки ружьицы не хлопнут.
Никово я, Стенька Разин, не боюся,
Никово я, братцы, не страшуся.

Разин обращается к солдатам не как к врагам, называет их «другами», «братцами». Здесь не столько фольклорная традиция обращения к солдатам, сколько понимание создателей песни, что солдаты выполняют не свою волю.

Мысль о единении Русской земли отражается в многочисленных песнях о Смоленске, причем интересно, что некоторые из них возникли и были записаны в северной земле, в бывшей Олонецкой губернии.

Широко отражена в исторических песнях деятельность Петра I. Его воинские доблести прославляются в песнях о взятии Азова. Показательно, что эти песий имеют многочисленные варианты — свидетельство их широкого распространения и бытования в народе.

Солдатские песни. XVIII—XIX века

«Истории живые голоса»

Во вес времена историческую песню характеризовала особая публицистичность тона, которая позволяла поэтически точно и красочно выразить отношение создателей и исполнителей к отображённым в песнях событиям. Любимыми героями песенного исторического фольклора являлись народные заступники, независимые и смелые люди, борцы за справедливость и правду. В песнях достаточно точно и художественно своеобразно передавался дух эпохи, давалась оценка многим реальным событиям п фактам, характерным деталям исторических событий. Именно поэтому фольклорная историческая песня привлекла в дальнейшем многих литераторов и получила развитие в литературной исторической песне.

Исследователь исторической песни Л.И. Емельянов писал: «Мы часто говорим, что народная историческая песня — это ключ к пониманию истории. Это, конечно, так. Но не в том (вернее, не только в том) смысле, что она сохранила многие сведения, факты, подробности, не отражённые письменными источниками. По историческим песням, как и по былинам, историю изучать затруднительно. Зато в этих песнях отражено, воплощено нечто такое, чего не могут заменить никакие, пусть самые подробные исторические описания. В песнях живёт само время, их породившее, реальный, живой человек, современник Ивана Грозного и Петра I, Степана Разина и Суворова, человек эпохи Смутного времени и 1812 года, Азовских походов и крестьянских войн. События, факты, подробности, рассыпанные там и тут в песнях, быть может, мало скажут нашей памяти, нашему знанию, но человек, их современник и их автор, его мировосприятие, его кругозор, строй его мыслей и чувствований — всё это, воплощённое в песне с удивительной художественной силой, властно перенесёт нас в его время, в его жизнь и скажет нам о многом, о бесконечно многом. Такова тайна народной исторической песни».

Вопросы и задания

1 Канонёр (канонир) — пушкарь, соллат в артиллерии русской и некоторых других армий.

2 Иван Великий — кремлёвская колокольня, в просторечии называемая Иваном Великим (церковь Иоанна Лествичника под Колоколы).

4 Переходы — галереи, крытые сени по бокам дома.

Источник

Периоды создания русских исторических песен

Учёные считают, что в развитии русской исторической песни существует несколько периодов: исторические песни раннего периода, песни XVI века, песни начала XVII века, песни, появившиеся с 20-х годов XVII — до начала XVIII века, песни XVIII — начала XIX века и песни более позднего времени — после Отечественной войны 1812 года.

Темы и герои. XVI век

В исторических песнях XVI века не только отразилась идея единства Русской земли, но и нашло воплощение народное представление о личности царя. Большой цикл песен посвящен времени правления Ивана Грозного. Наиболее яркой песней этого цикла является «Взятие Казанского царства». Её герой не богатырь. а рядовой воин, пушкарь, который твёрдо верит в победу и не боится предстать перед царём и сказать правдивые слова.

Взятию Казани было посвящено множество исторических песен, и это свидетельствует о разнообразии народного восприятия народом этого события. Важно, что в этих песнях психологически достоверно воссоздаётся образ Ивана Грозного — сильного и неумолимого политического деятеля, беспощадного к любому изменнику.

И в то же время Грозный характеризуется как любящий отец, который не находит покоя после убийства собственного сына, оплакивает его. Именно передача особого эмоционального состояния, изображение переживаний героя, его внутреннего мира отличают историческую песню от былины.

Иван Грозный молится по сыне

Другим крупным циклом этого периода были исторические песни о Ермаке. В них отражено стремление казаков к вольной жизни, отношение царя к казакам, как к разбойникам; изображены походы Ермака в Сибирь. Известен исторический факт о том, что Грозный принял посланников от Ермака после его победы над войском Кучума. Этот эпизод нашёл своё отражение в песне. Прибывший к царю Ермак винится перед государем и говорит:

А теперича, надежа православный царь,
Приношу тебе буйну головушку,
И с буйной головушкой царство Сибирское!

Ермак в исторических песнях — народный герой, с которым необходимо считаться всем, даже царю-батюшке — таков смысл этих песен. В исторических песнях XVI века более широко, по сравнению с ранними историческими песнями, используются элементы лиризма, проникновения в психологию героя.

Темы и герои. XVII век. Песня-плач

В XVII веке произошли важные для России события. Они были связаны с крестьянским восстанием под руководством Ивана Болотникова (1606—1607), с борьбой с Великим княжеством Литовским за Смоленск и присоединением Смоленска к Российскому государству, с появлением самозванца Гришки Отрепьева, с политикой русского царя Бориса Годунова.

Исторические песни этого периода всё более и более тяготеют не только к передаче событийной стороны явлений, но и к проникновению в характер героя, к психологизму.

В XVII веке популярной исторической песней становится песня-плач. Примером является «Плач Ксении» (Ксения — дочь Бориса Годунова), в котором лирическое причитание вплетается в историческую основу события:

Сплачетца мала птичка,
белая пелепёлка:
«Охти мне, молоды, горевати!
Хотят сирой дуб зажигати,
моё гнёздышко разорити,
мои малый дети побита,
меня, пелепёлку, поимати».
Сплачетца на Москве Царевна:
«Охти мне, молоды, горевати,
что едет к Москве изменник,
ино Гриша Отрепьев Рострига,
что хочет меня полонити,
а полонив меня, хочет постритчи,
черненский чин положити! 3
Ино мне постритчися не хочет,
черненского чину не здержати:
отворити будет темна келья,
на добрых молотцов посмотрити.
Ино, ох милый наши переходы! 4
а кому будет по вас ходити
после царского нашего житья
и после Бориса Годунова?
Ах, милый наши теремы!
а кому будет в вас да седети
после царского нашего жития
и после Бориса Годунова?»

С этой песни началась история жанра песни-плача; это произошло, скорее всего, в 1605 году в период с 13 апреля (день смерти Бориса Годунова) по 20 июня (день вступления в Москву Лжедмитрия I). Песня записана в 1619—1620 годах. Во время захвата Москвы Лжедмитрием I на глазах царевны были убиты её мать и брат Фёдор. Красавица Ксения была насильно сделана наложницей самозванца, а затем пострижена в монахини.

Песни о Степане Разине.
20-е годы XVII — начало XVIII века

Большое количество исторических песен создано в период после 20-х годов XVII — до начала XVIII века. Многие из них посвящены Степану Разину, которого в песнях славят как сильного атамана, человека вольного, независимого. Песни о Степане Разине, в отличие от исторических песен предшествующих периодов, становятся более короткими, стремительными, лиричными. Разин в исторических песнях наделяется исключительными качествами: способностью к волшебству, богатырской силой и чудесной неуязвимостью. Об этом он говорит посланным против него солдатам:

Пуль-пороху, други, не теряйте!
Ваши пушечки меня не возьмут,
Мелки ружьицы не хлопнут.
Никово я, Стенька Разин, не боюся,
Никово я, братцы, не страшуся.

Разин обращается к солдатам не как к врагам, называет их «другами», «братцами». Здесь не столько фольклорная традиция обращения к солдатам, сколько понимание создателей песни, что солдаты выполняют не свою волю.

Мысль о единении Русской земли отражается в многочисленных песнях о Смоленске, причем интересно, что некоторые из них возникли и были записаны в северной земле, в бывшей Олонецкой губернии.

Широко отражена в исторических песнях деятельность Петра I. Его воинские доблести прославляются в песнях о взятии Азова. Показательно, что эти песий имеют многочисленные варианты — свидетельство их широкого распространения и бытования в народе.

Солдатские песни. XVIII—XIX века

«Истории живые голоса»

Во вес времена историческую песню характеризовала особая публицистичность тона, которая позволяла поэтически точно и красочно выразить отношение создателей и исполнителей к отображённым в песнях событиям. Любимыми героями песенного исторического фольклора являлись народные заступники, независимые и смелые люди, борцы за справедливость и правду. В песнях достаточно точно и художественно своеобразно передавался дух эпохи, давалась оценка многим реальным событиям п фактам, характерным деталям исторических событий. Именно поэтому фольклорная историческая песня привлекла в дальнейшем многих литераторов и получила развитие в литературной исторической песне.

Исследователь исторической песни Л.И. Емельянов писал: «Мы часто говорим, что народная историческая песня — это ключ к пониманию истории. Это, конечно, так. Но не в том (вернее, не только в том) смысле, что она сохранила многие сведения, факты, подробности, не отражённые письменными источниками. По историческим песням, как и по былинам, историю изучать затруднительно. Зато в этих песнях отражено, воплощено нечто такое, чего не могут заменить никакие, пусть самые подробные исторические описания. В песнях живёт само время, их породившее, реальный, живой человек, современник Ивана Грозного и Петра I, Степана Разина и Суворова, человек эпохи Смутного времени и 1812 года, Азовских походов и крестьянских войн. События, факты, подробности, рассыпанные там и тут в песнях, быть может, мало скажут нашей памяти, нашему знанию, но человек, их современник и их автор, его мировосприятие, его кругозор, строй его мыслей и чувствований — всё это, воплощённое в песне с удивительной художественной силой, властно перенесёт нас в его время, в его жизнь и скажет нам о многом, о бесконечно многом. Такова тайна народной исторической песни».

Вопросы и задания

1 Канонёр (канонир) — пушкарь, соллат в артиллерии русской и некоторых других армий.

2 Иван Великий — кремлёвская колокольня, в просторечии называемая Иваном Великим (церковь Иоанна Лествичника под Колоколы).

4 Переходы — галереи, крытые сени по бокам дома.

Источник

ОСНОВНЫЕ ЦИКЛЫ ИСТОРИЧЕСКИХ ПЕСЕН

В своей совокупности исторические песни отражают исто­рию в ее движении — так, как это осознавал народ. В сюжетах песен мы сталкиваемся с результатами отбора событий, а также с разными аспектами их освещения.

Ранние исторические песни

Наиболее ранние из известных нам исторических песен от­разили события середины XIII в., когда отдельные русские кня­жества пытались остановить полчища Батыя.

В песне «Авдотья Рязаночка» рассказывается о трагедии 1237 г.: старая Рязань была стерта завоевателями с лица земли, а ее жители убиты или угнаны в рабство. В песне настойчиво по­вторяется общее место — изображение этого бедствия:

Да и разорил Казань город подлесные[142],

Разорил Казань-де город напусто.

Он в Казани князей бояр всех вырубил.

Да и княгинь боярыней —

Тех живых в полон побрал.

Полонил он народу многи тысячи.

Он повёл-де в свою землю турецкую

Героиня песни — горожанка Авдотья — проявила мужество, терпение и мудрость. Согласно песне, она вывела из плена весь свой народ и построила Казань город наново (современная Ря­зань построена на другом месте).

Сюжет этой песни, а возможно, и образ Авдотьи — вымыш­ленные. Художественный вымысел опирался на поэтические формы былины и ранней (мифологической) сказки. С этими жанрами связаны стилистические клише (общие места): гипер­болическое изображение врага (Напускал реки, озёра глубокие; напустил зверьёв лютыих), сам сюжет о путешествии в иное цар­ство (в землю турецкую) и те препятствия, которые оказались на пути Авдотьи, мотив разгадывания трудной загадки. В песне есть балладный элемент: «загадка» короля Бахмета прошла через сер­дце Авдотьи, всколыхнув ее чувства к мужу, свекру, свекрови, сыну, снохе, дочери, зятю и милому братцу. Следовательно, на первый план была выдвинута частная человеческая жизнь, а национальная трагедия показана через трагедию одной семьи.

Бытовое преломление исторической коллизии произошло и в песнях балладного типа о девушках-полонянках. Сюжетный мотив набега врага с целью увоза девушки восходит к глубокой Древности, к тем архаичным брачным обычаям, когда женщина являлась главной добычей чужеземного похитителя. Связав этот мотив с золотоордынским нашествием, фольклор типизировал многие жизненные ситуации того времени.

В песне «Татарский полон» пожилая женщина, захваченная татарами и отданная одному из них в рабство, оказывается ма­терью его русской жены, бабушкой его сына. Песня проникнута ярким гуманистическим пафосом: татарин-зять, узнав, что ра­быня — его теща, относится к ней с должным почтением. В такой трактовке общечеловеческие идеалы оказались выше героико-патриотических. Однако в других сюжетах той же группы девушка бежит из татарского плена или даже убивает себя, что­бы не достаться врагу.

Эпичность повествования характерна для песни «Щелкан Дудентьевич», в основе которой лежит реальный факт: восстание в 1327 г. угнетенных жителей Твери против ханского управителя Шевкала (сына Дюдени). Содержание песни выразило глубокую ненависть народа к завоевателям, что проявилось прежде всего в обобщенном образе Щелкана. В его обрисовке были исполь­зованы разные художественные средства. Например, при изоб­ражении Щелкана как сборщика дани был применен прием сту­пенчатого сужения образов[143], что помогло убедительно показать трагическое, подневольное положение народа:

С князей брал по сту рублёв,

С бояр по пятидесяти,

С крестьян по пяти рублёв;

У которова денег нет,

У тово дитя возьмёт;

У которова дитя нет,

У того жену возьмёт;

У которого жены-т a нет,

Тово самово головой возьмёт.

этом Борисовичи остались безнаказанными (Ни на ком не сыска-лося), хотя в реальной истории восстание в Твери было жестоко подавлено.

Ранние исторические песни — это произведения о времени, когда Русь находилась под гнетом золотоордынского ига. Песни стали концентрированным выражением этого трагического пе­риода в народной судьбе.

Исторические песни XVI в.

В XVI в. появились классические образцы исторических песен.

Цикл песен об Иване Грозном разрабатывал тему борьбы с вне­шними и внутренними врагами за укрепление и объединение русской земли вокруг Москвы. Песни использовали старые эпи­ческие традиции: организация их сюжетов, приемы повествова­ния, стилистика во многом были заимствованы из былин.

Так, например, «Песня о Кострюке» в некоторых вариантах имела характерный конец. Побежденный Кострюк говорит царю:

«Спасибо те, зятюшко.

Царь Иван Васильевич,

На твоей каменной Москве!

Не дай Бог мне больше бывать

Во твоей каменной Москве,

А не то бы мне, да и детям моим!»[144]

Это окончание перекликается с окончанием некоторых былин Киевс­кого цикла:

Закажу я детям и внучатам

Ездить ко городу ко Киеву.

Оно также почти дословно воспроизведено в песне «Оборона Пскова от Стефана Батория»:

Насилу король сам-третей убежал.

Бегучи он, собака, заклинается:

«Не дай. Боже, мне во Руси бывать,

И ни детям моим и ни внучатам,

Ни внучатам, и ни правнучатам[145]

Некоторые сказители былин почти полностью переносили описание пира былин в историческую песню об Иване Грозном и сыне и т. д.

Вместе с тем песенный образ Ивана Грозного, в отличие от героев былины, психологически сложен и противоречив. Осмыс­ляя сущность царской власти, народ изобразил Грозного устро­ителем государства, мудрым правителем. Но, как это было на самом деле, царь вспыльчив, гневлив и в гневе безрассудно же­сток. Ему противопоставляется какой-либо разумный человек, отважно усмиряющий гнев царя и предотвращающий его не­поправимый поступок.

Это произведение раскрывает драматическую эпоху правле­ния Ивана IV. Говорится о его расправах с населением целых городов (тех, где он повывел измену), изображаются жестокие дела опричнины, жуткие картины массового преследования людей. Обвиняя своего младшего брата, царевич Иван говорит:

Ай прегрозный сударь царь Иван Васильевич,

Ай родитель наш же батюшка!

Иных бил казнил да иных вешал ли,

Достальнйих по тюрьмам садил.

Иных бил казнил да иных вешал ли,

Достальнйих по тюрьмам садил.

А серёдочкой да ехал Федор да Иванович,

Бил казнил да иных вешал ли,

Достальнйих по тюрьмам садил,

Наперед же он указы да пороссылал,

Чтобы малый да порозбегались,

Чтобы старый да ростулялиси.

Через песню лейтмотивом проходит психологическая порт­ретная зарисовка царя:

Мутно его око помутилоси.

Его царско сердце разгорелоси.

Царь приказывает казнить Федора, и палач Малюта Скуратов торопится исполнить приговор. Однако царевича спасает брат его матери (первой жены Ивана Грозного Анастасии Романов­ны) старый Микитушка Романович. На следующий день царь, думая, что сына уже нет в живых, глубоко страдает. В этой сце­не перед нами не государственный деятель, а раскаявшийся отец:

Тяжелешенько тут царь да поросплакался:

— По ворах да по разбойничках

Е заступнички да заборонщички.

По моём рожоноём по дитятки

Не было нунь да заступушки,

Ни заступушки, ни заборонушки!

Но он узнает о спасении царевича. Благодарный царь-отец дарит Никите Романовичу по его просьбе вотчину, в которой мог бы укрыться и получить прощение всякий оступившийся человек.

По поводу женитьбы Грозного на черкесской княжне Марии Темрюковне была сложена пародийная «Песня о Кострюке». Кострюк, шурин царя, изображен гиперболически, в былинном стиле. Он хвастает своей силой, требует поединщика. Но на самом деле он — мнимый богатырь. Московские борцы не только побеж­дают Костркжа, но и, сняв с него платье, выставляют на посмешище. Песня сложена в стиле веселой скоморошины. Ее сюжет ско­рее всего вымышлен, так как исторических подтверждений о борьбе царского шурина с русскими кулачными бойцами нет.

Известен ряд других разнообразных по тематике историчес­ких песен об Иване Грозном и о его времени: «Набег крымского хана», «Иван Грозный под Серпуховом», «Оборона Пскова от

Стефана Батория», «Иван Грозный и добрый молодец», «Терс­кие казаки и Иван Грозный».

Цикл песен о Ермаке — второй большой цикл исторических песен XVI в.

Ермак Тимофеевич — донской казачий атаман — заслужил гнев Грозного. Спасаясь, он идет на Урал. Сначала Ермак охра­нял владения заводчиков Строгановых от нападений сибирско­го хана Кучума, затем начал поход в глубь Сибири. В 1582 г. Ермак разбил главные силы Кучума на берегу Иртыша.

«Песня о Ермаке» изображает трудный и долгий путь его от­ряда по неизвестным рекам, жестокую борьбу с ордой Кучума, смелость и находчивость русских людей. В другой песне — «Ер­мак Тимофеевич и Иван Грозный» — Ермак явился к царю с повинной. Однако царские князья-бояры, думчие сенаторушки уго­варивают Грозного казнить Ермака. Царь их не послушал:

Во всех винах прощал его

И только Казань да Астрахань взять велел.

Ермак — подлинно народный герой, его образ глубоко вошел в фольклор. Нарушая хронологические рамки, более поздние исторические песни приписывают Ермаку походы на Казань и Астрахань, превращают его в современника и соучастника дей­ствий Разина и Пугачева.

Итак, главная идея исторических песен XVI в. — объедине­ние, укрепление и расширение Московской Руси.

Исторические песни XVII в.

В XVII в. были сложены песенные циклы об эпохе Смуты и о Степане Разине.

Цикл песен о «Смутном времени» отразил острую социальную и национальную борьбу конца XVI — начала XVII в.

После смерти Ивана Грозного (1584 г.) его малолетний сын царевич Димитрий (род. в 1582 г.) вместе с матерью Марией Нагой и ее родственниками был выслан боярским советом из Москвы в Углич. В 1591 г. царевич погиб в Угличе. После смер­ти царя Федора Ивановича в 1598 г. царем стал Борис Годунов. Народная песня так отозвалась на это событие:

Ох, было у нас, братцы, в старые годы.

Как преставился-то наш православный царь

Так досталась-то Россеюшка злодейским рукам,

Злодейским рукам, боярам-господам.

Появилась-то из бояр одна буйна голова.

Одна буйна голова, Борис Годунов сын.

Уж и этот Годунов всех бояр-народ надул.

Уж и вздумал полоумный Россеюшкой управлять,

Завладел всею Русью, стал царствовать в Москве.

Уж и достал он царство смертию царя,

Смертию царя славного, святого Дмитрия царевича[146].

В 1605 г. Борис Годунов скончался. Летом того же года в Москву вступил Лжедмитрий I (Гришка Отрепьев). Фольклор сохранил два плача дочери царя Бориса Ксении Годуновой, ко­торую самозванец постриг в монастырь: ее везли через всю Мос­кву, и она причитала (см. «Плач Ксении Годуновой»). То, что Ксения — дочь ненавистного народу царя, не имело значения для идеи произведения; важным оказалось лишь то, что она жестоко и несправедливо обижена. Сочувствие горестной судь­бе царевны одновременно было осуждением самозванца.

Образы Григория Отрепьева и его жены-иноземки Марины Мнишек в песнях всегда пародийные, карикатурные. В песне «Гришка Расстрига» (см. в Хрестоматии) оба они осуждаются за надругательство над русскими обычаями. Марина Мнишек на­зывается злой еретницей-безбожницей. В 1606 г. самозванец был убит, Марина Мнишек бежала. В песне говорится, что она Со­рокою обвернулася И из полат вон она вылетела.

Цикл песен о Степане Разине — один из самых крупных. Эти песни были широко распространены в фольклоре — гораздо шире тех мест, где развертывалось движение 1667—1671 гг. Они жили в народной памяти в течение нескольких веков. Многие, утра­тив свою приуроченность к имени Разина, вошли в обширный круг разбойничьих песен.

Песни разинского цикла разнообразны по содержанию. Они проводят по всем этапам движения: разбойное плавание Разина с казаками по Каспийскому (Хвалынскому) морю; крестьянская война; песни о подавлении восстания и о казни Степана Рази­на; песни разинцев, скрывавшихся после разгрома в лесах. Вме­сте с тем почти все они по жанровому типу лирические, бессю­жетные. Только две песни можно назвать лироэпическими: «‘Сы­нок Разина в Астрахани» и «Убит астраханский воевода (губер­натор)».

В песне о «сынке» присутствует балагурный, анекдотический элемент. Ее герой — разудалый молодец, который, никому не кланяясь, гордо разгуливает по городу, пирует во царевом каба­ке. » Сынок» — посланец Разина, появившийся в Астрахани для того, чтобы сообщить губернатору о предстоящем приезде само­го атамана:

«Со реки, реки Камышки Сеньки Разина я сын.

Мой батюшка хотел во гости побывать.

Хотел во гости побывать, ты умей его принять,

Ты умей его принять, умей потчевати.

А если умеешь ты принять, кунью шубу подарю.

Не умеешь ты принять, во острог я посажу”[147].

Разгневанный губернатор сажает его самого в белу каменну тюрьму, однако Разин с разбойниками уже спешит на выручку.

Наиболее глубоко социальная тема раскрыта в песне об убий­стве астраханского губернатора (см. в Хрестоматии). В развер­нутой экспозиции красочно изображены речные просторы, крас­ны-круты берега, луга зелёные. По реке выплывают стружечки есаульские, на которых сидят разбойники — всё бурлаки, всё мо­лодчики заволжские. Песня идеализирует их внешний вид:

Хорошо все удальцы были наряжены:

На них шапочки собольи, верхи бархатны;

На камке у них кафтаны однорядочны;

Канаватные бешметы в нитку строчены;

Галуном рубашки шёлковы обложены;

Сапоги на всех на молодцах сафьяновы;

Они вёслами гребли да пели песенки.

Цель бурлаков — подкараулить судно, на котором плывет ас­траханский губернатор. Вот вдали забелелися флаги губернаторс­ки. Видя неминуемую гибель, губернатор пытается откупиться от разбойников золотой казной, цветным платьем, заморскими диковинками — но не этого хотят удалы люди вольные. Они устра­ивают над губернатором расправу: срубают с него буйну голову и бросают ее в Волгу-матушку. Губернатор заслужил наказание, что разъясняется самой песней:

«Ты добре ведь, губернатор, к нам строгонек был,

Ты ведь бил нас, ты губил нас, в ссылку ссылывал,

На воротах жён, детей наших расстреливал!»

Песни разинского цикла создавались преимущественно в ка­зачьей среде и во многом выразили присущие казачьему творче­ству идеалы борьбы и свободы. Они глубоко поэтичны. Степан Разин изображается в них средствами народной лирики: это не индивидуализированный, а обобщенный герой, воплощающий традиционные представления о мужской силе и красоте. В пес­нях много образов из мира природы, что подчеркивает их об­щую поэтическую атмосферу и эмоциональную напряженность. Особенно это проявляется в песнях о разгроме восстания, на­полненных лирическими повторами и обращениями к природе:

Ах, туманы вы мои, туманушки.

Вы туманы мои непроглядные,

Как печаль-тоска ненавистные!

Ты возмой, возмой, туча грозная.

Ты пролей, пролей част-крупен дождик.

Ты размой, размой земляну тюрьму

Образ помутившегося тихого Дона — Со вершины до черна моря, до черна моря Азовскова — передает печаль казачьего кру­га, потерявшего своего атамана:

Поймали добра молодца.

Завязали руки белыя,

Повезли во каменну Москву

И на славной Красной площади

Отрубили буйну голову.

Разинский фольклор, обладающий большими художествен­ными достоинствами, привлек внимание многих поэтов. В XIX в. появились народные песни о Степане Разине литературного происхождения: «Из-за острова на стрежень. » Д. Н. Садовникова, «Утес Стеньки Разина» А. А. Навроцкого и др.

Исторические песни XVIII в.

Начиная с XVIII в. исторические песни создавались в основ­ном в солдатской и казачьей среде.

Цикл песен о Петровском времени рассказывает о разнообраз­ных событиях этого периода. На первый план выступают песни, связанные с войнами и военными победами русской армии. Были сложены песни о взятии крепости Азова, городов Орешка (Шлис­сельбурга), Риги, Выборга и проч. В них выражалось чувство гордости за успехи, достигнутые Российской державой, прослав­лялось мужество русских воинов. В песнях этого периода по­явились новые образы — простые солдаты, непосредственные участники сражений. В песне «Под славным городом Орешком» Петр I советуется о предстоящих военных действиях со своими генералами — они уговаривают царя от города отступити. Тог­да Петр I обращается к солдатам:

Вы придумайте мне думушку, пригадайте —

Еще брать ли нам иль нет Орех-город?»

Что не ярые пчелушки во улье зашумели,

Да что взговорят российские солдаты:

Нам водою к нему плыти — не доплыти.

Нам сухим путем идти — не досягнути.

Мы не будем ли от города отступати,

А будем мы его белою грудью брати»[148].

Необходимо отметить, что в большинстве песен солдаты го­ворят о военачальниках с уважением и даже с восхищением. Особенно популярным среди солдат был фельдмаршал Б. П. Шереметев («Шереметев и шведский майор» и др.). Героичес­кой романтикой овеян песенный образ атамана Донского каза­чьего войска И. М. Краснощекова («Краснощекое в плену»).

В песнях Петровского времени важное место занимает тема Полтавского сражения. Народ понимал его значение для Рос­сии, но вместе с тем осознавал, какой ценой досталась победа над войском Карла XII. Песня «Полтавское дело» (см. в Хрес­томатии) завершается развернутой метафорой «битва—пашня»:

Распахана шведская пашня,

Распахана солдатской белой грудью;

Орана шведская пашня

Боронена шведская пашня

Посеяна новая пашня

Полпвана новая пашня

Горячей солдатской кровью.

Идеализированный образ самого-Петра I занимает в истори­ческих песнях большое место. Здесь, как и в преданиях, под­черкивается его деятельная натура, близость к простым воинам, справедливость. Например, в песне «Петр I и молодой драгун» царь соглашается побороться с молодым драгуном лет пятнад­цати. Оказавшись побежденным, царь говорит:

«Благодарю тебя, молодой драгун, за бороньище!

Чем тебя, молодой драгун, дарить-жаловать:

Селами ли те, деревнями,

Али те золотой казной?»

Молодой драгун отвечает, что ему надо только одно: безде­нежно по царевым кабакам вино пить[149].

В начале XVIII в. были сложены песни о казни стрельцов — участников стрелецкого мятежа, организованного в 1698 г. ца­ревной Софьей. Они пелись от имени стрельцов и подчеркива­ли их смелость, хотя и не осуждали царя («Стрелецкий атама-нушка и царь Петр Первый» и др.).

Особую группу составили песни казаков-некрасовцев. В них рассказано об уходе в 1708 г. с Дона на Кубань нескольких ты­сяч казаков-старообрядцев во главе с атаманом Игнатом Некра­совым, а также об их вторичйом уходе с Кубани за Дунай в 1740 г.

Цикл песен о Пугачевском восстании составляет сравнительно небольшое количество текстов, записанных на Урале, в Орен­бургских степях и в Заволжье от потомков участников или оче­видцев событий 1773—1775 гг. Необходимо подчеркнуть его связь с разинским циклом (например, песня о «сынке» Степана Рази­на была полностью приурочена к имени Пугачева). Однако в целом отношение к Пугачеву в песнях противоречивое: он рас­сматривается то как царь, то как бунтовщик.

Во время Пугачевского восстания главнокомандующим вой­сками в Оренбургском и Поволжском крае был назначен гене­рал-аншеф граф П. И. Панин. 2 октября 1774 г. в Симбирске состоялась его встреча с захваченным и привезенным туда Пу­гачевым.

Вот как описывает это событие (по документам) в «Истории Пугаче­ва» А. С. Пушкин: «Пугачева привезли прямо на двор к графу Панину, который встретил его на крыльце, окруженный своим штабом. «Кто ты таков?» — спросил он у самозванца. «Емельян Иванов Пугачев», — отвечал тот. «Как же смел ты, вор, назваться государем?» — продолжал Панин. «Я не ворон (возразил Пугачев, играя словами и изъясняясь, по своему обыкновению, иносказательно), я вороненок, а ворон-то еще лета­ет». — Надобно знать, что яицкие бунтовщики в опровержение общей молвы распустили слух, что между ими действительно находился некто Пугачев, но что он с государем Петром III, ими предводительствующим, ничего общего не имеет. Панин, заметя, что дерзость Пугачева поразила народ, столпившийся около двора, ударил самозванца по лицу до крови и вырвал у него клок бороды. Пугачев стал на колени и просил помилова­ния. Он посажен был под крепкий караул, скованный по рукам и по ногам, с железным обручем около поясницы, на цепи, привинченной к стене»[150].

Народным откликом на это событие стала песня «Суд над Пугачёвым» (см. в Хрестоматии). Песня дает свою интерпрета­цию встречи, наполняя ее острым социальным смыслом. По­добно героям разбойничьего фольклора (см., например, лири­ческую песню «Не шуми, мати, зеленая дубравушка. «), Пугачев разговаривает с Паниным гордо и мужественно, угрожает ему и этим приводит его в ужас (Граф и Панин испускался, руками сши­бался). Даже закованный, Пугачев столь опасен, что его все мос­ковски сенаторы не могут судити.

Песни о Пугачевском восстании известны у разных народов Поволжья: башкир, мордвы, чувашей, татар, удмуртов.

Исторические песни XIX в.

Со второй половины XVIII в. образ царя в солдатских песнях начал снижаться, ему противопоставлялся образ того или иного полководца: Суворова, Потемкина, Кутузова, казачьего атамана Платова.

Цикл песен об Отечественной войне 1812 г. в художественном отношении очень отличается от ранних циклов. В нем уже утра­чена связь с былиной и вместе с тем заметна тенденция к сбли­жению с народной и даже книжной лирикой. Песни представ­ляют собой солдатский рассказ о каком-то событии, которое предстает как один эпизод, не всегда достоверный. (К примеру, содержание песни «Платов в гостях у француза» полностью вы­мышлено). Сюжет передается статично, неразвернуто, ему по­чти обязательно предшествует лирический зачин. Например, песня о беседе фельдмаршала М. И. Кутузова с французским майором (см. в Хрестоматии) начинается с зачина, выражающе­го восхищение русским военачальником:

Что не красное солнце да воссияло:

Воссияла у Кутузова острая сабля.

Выезжает князь Кутузов в чисто поле

В песнях преобладают типические подробности, а герои рас­крываются через их поступки, речи или с помощью сравнений. Однотипные жизненные ситуации предстают в старых, уже из­вестных художественных формах.

Например, был использован древний эпический мотив о том, как вра­жеский предводитель прислал русскому князю ультимативное письмо: Французский король царю белому отсылается:

«Припаси-ка ты мне квартир, квартир ровно сорок тысяч,

Самому мне, королю, белые палатушки».

Письмо повергает царя в уныние: Его царская персонушка переменилася. Царя ободряет Кутузов:

Уж он речь-то говорил, генералушка,

Словно как в трубу трубил:

«Не пужайся ты, наш батюшка православный царь!

А мы встретим злодея середи пути,

Середи пути на своей земли,

А мы столики поставим ему — пушки медные,

А мы скатерти ему постелим — вольны пули.

На закусочку поставим каленых картеч,

Угощать его будут канонерушки.

Провожать его будут всё казачушкы»[151].

Художественной утратой исторических песен этого периода можно считать нередкое отсутствие в них сюжетной цельности. Некоторые песни состоят из случайных, отрывочных и незавер­шенных эпизодов, слабо увязанных между собой.

Так, например, песня об атамане Донского казачьего войска М. И. Платове начинается с лирического зачина:

От своих чистых сердец,

Совьем Платову венец.

На головушку наденем,

Далее солдаты рассказывают о том, как хорошо они в армии жи­вут — обеспечены всем необходимым. Затем — немотивированный пе­реход к сцене боя (Наши начали палить. ), а в конце сообщается, что француз с армией валит и расточает угрозы каменной Москве (см. в Хрестоматии).

Подобные факты свидетельствуют о процессе переформиро­вания старой системы фольклора, в особенности ее эпических форм. Народ искал новые способы поэтического выражения. Тем не менее исторические песни запечатлели важные события 1812 г.: бои под Смоленском, Бородинскую битву, разорение Москвы, переправу через Березину и др. Песни выразили пат­риотическое чувство крестьян, казаков, солдат; их любовь к на­родным героям — полководцам Кутузову, Платову; их ненависть к врагам.

В XIX в. были сложены исторические песни и о других собы­тиях — например, о Крымской (восточной) войне 1853—1856 гг.| В песнях, посвященных обороне Севастополя, изображались му-| жество и героизм простых солдат и матросов.

Исторические песни — это устная поэтическая летопись на­рода, его эмоциональный рассказ об истории страны.

ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ

Тексты.

Миллер В. Ф. Исторические песни русского народа XVI-XVII вв. — Пг., 1915.

Исторические песни X1II-XVI веков / Изд. подготовили Б. Н. Пу­тилов, Б.М.Добровольский. — М.; Л., 1960.

Исторические песни XVII века / Изд. подготовили О. Б. Алексеева, Б. М. Добровольский и др. — М.; Л., 1966.

Исторические песни XVIII века / Изд. подготовили О. Б. Алексее­ва, Л. И. Емельянов. — Л., 1971.

Исторические песни XIX века / Изд. подготовили Л. В. Домановс-кий, О. Б. Алексеева, Э. С. Литвин. — Л., 1973.

Путилов Б. Н. Русский историко-песенный фольклор XIII—XVI вв. — М.; Л., 1960.

Соколова В.К. Русские исторические песни XVI-XVIII вв. — М., 1960. [АН СССР. Труды Ин-та этнографии им. Н. Н. Миклухо-Мак­лая. Новая серия. — Т. LXI].

Криничная Н. А. Народные исторические песни начала XVII века. — Л., 1974.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. В чем состояло главное художественное открытие исторических песен?

2. Как вы думаете, почему А. С. Пушкин назвал Степана Разина «единственным поэтическим лицом в нашей истории»?

ЗАДАНИЕ

На конкретных текстах раскройте связь исторических песен с былинной традицией.

БАЛЛАДЫ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЖАНРА

светляющий душу катарсис (от греч. katharsis — «очи­щение»): побеждает зло, невинно гонимые герои гибнут, но по­гибая они одерживают моральную победу.

Манера исполнения балладных песен — и сольная, и хоро­вая, и речитативная, и распевная, — в зависимости от местной традиции. Классическая баллада имеет тонический стих, без припева и строфической рифмы. По форме она близка к исто­рическим песням и духовным стихам.

Термин «баллада» многозначный. Его иногда возводят к итальянско­му «ballare» — ‘плясать’. Однако более точно — объяснить происхожде­ние этого термина названием англо-шотландских народных повествова­тельных песен на темы средневековой истории («ballad»). Термин начал применяться к литературному жанру романтической баллады и стал меж­дународным. Для обозначения жанра народных песен термин «баллада» был предложен еще в середине XIX в. П. В. Киреевским, но только в XX в. укоренился в фольклористике. Чтобы отделить его от литератур­ного, говорят «народная баллада». В народной среде слово «баллада» не употребляется, произведения этого жанра исполнители не отделяют от других эпических песен и называют песнями или стихами.

Баллады обладают многими признаками, сближающими их с другими песенными жанрами, поэтому вопрос отбора текстов народных баллад сложный. В устной традиции некоторые лиро-эпические песни или их варианты образуют периферийную зону, т. е. по своим признакам могут быть отнесены к разным жан­рам. Во многих случаях одни и те же произведения могут быть причислены как к балладе, так и к исторической песне, духов­ному стиху, даже к былине.

В этой связи обратим внимание на группу так называемых «истори­ческих баллад»: «Авдотья Рязаночка», «Теща в плену у зятя», «Девушка взята в плен татарами», «Красная девушка из полону бежит»; в балладу «Гибель молодца у перевоза» могло быть включено имя Разина («Смерть Разина») — и т. п. По своему содержанию эти произведения могут быть названы историческими песнями, т.е. отнесены к другому жанру.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

НАРОДНЫХ БАЛЛАД

Народная баллада, видоизменяясь, прошла многовековой путь: она была жанром раннетрадиционного, классического и поздне-

этого жанра: мифологическая баллада — классическая балла­да — новая баллада, — к такому выводу приводит сам материал.

Сюжеты мифологических баллад строились на архаичной ми­ровоззренческой основе. Классическая баллада прочно связала свое содержание с феодальным бытом. Как подчеркивал Д. М. Балашов, «баллада была одним из ведущих песенно-эпических жанров русского средневековья послемонгольской эпохи (XIV— XVII века)»[152]. «. Особенно же богато представлен период крепо­стнический; можно считать, что XVII и XVIII века — период наиболее интенсивного сложения и оформления баллад; вторая половина XIX века (особенно конец века) уже переводит балла­ды в романсы», — писал Н. П. Андреев[153]

Необходимо отметить популярность баллады не только среди крестьян, но и у жителей городов. Н. П. Андреев писал, что в значительной группе балладных песен изображена купеческая среда, причем «с такими подробностями, с таким знанием дела и обычно с такой определенной направленностью, что мы мо­жем этим песням приписывать соответствующее (буржуазное, купеческое) происхождение». Исследователь обратил внимание и на значительную группу городских балладных песен «мелко­буржуазного («мещанского») характера, песен романсного типа», подчеркнув их позднее, иногда явно литературное происхож­дение[154].

МИФОЛОГИЧЕСКИЕ БАЛЛАДЫ

Мифологические баллады известны у большинства славянс­ких народов, их тематика восходит к глубокой древности. Од­ним из самых популярных у славян является сюжет о заклятии героя в дерево (см. в Хрестоматии: «Обращение женщины в де­рево»). Образы южнославянских мифологических баллад — че­ловекоподобное солнце, фея лесов и вод вила (от глагола «вить­ся»), змей (от его связи с женщиной родится чудесный сын). В русском песенном фольклоре мы также встречаем эти темы (см. в Хрестоматии: ‘Змей Горыныч и княгиня»). Наряду со змеем

русская мифологическая баллада знает и другой фантастичес­кий образ: это Индрик-зверь.

В древнерусской письменности Индрик — единорог. Он фигурирует в духовном стихе «Голубиная книга». А.Н.Афанасьев сближал Индрика с древнеарийским богом Индрой. В мифологической балладе он напоми­нает сказочного коня Сивку-Бурку:

Источник