на создание всего того что написал дюма

На создание всего того что написал дюма

Решение 4157. Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов. 1) На создание всего того, что написал Дюма, ушло бы примерно сто сорок лет труда. 2) Диккенс прекрасно вплетал в свои

(1)Несомненно, Дюма останется ещё на многие годы любимцем и другом читателей с пылким воображением и с не совсем остывшей кровью. (2)Но, увы, надолго сохранится и убеждение в том, что большинство его произведений написаны в слишком тесном сотрудничестве с другими авторами.

(3)Повторять что-нибудь дурное, сомнительное, позорное о людях славы и искусства было всегда лакомством для критиков и публики. (4)Помню, как в Москве один учитель средней школы на жадные расспросы о Дюма сказал уверенно:

— Дюма? (5)Да ведь он не написал за всю жизнь ни одной строчки. (6)Он только нанимал романистов и подписывался за них. (7)Сам же он писать совсем не умел. (8)И даже читал с большим трудом.

(9)Конечно, всякому ясно, что выпустить в свет около пятисот шестидесяти увесистых книг, содержащих в себе длиннейшие романы и пятиактные пьесы, — дело немыслимое для одного человека, каким бы он ни был работоспособным, какими бы физическими и духовными силами он ни обладал. (10)Если мы допустим, что Дюма умудрялся при титанических усилиях писать по четыре романа в год. то и тогда ему понадобилось бы для полного комплекта его сочинений работать около ста сорока лет самым усердным образом, подхлёстывая себя неистово сотнями чашек крепчайшего кофе. (11)Да. (12)У Дюма были сотрудники. (13)Например: Огюст Маке. Поль Мерис, Октав Фейе, Е. Сустре, Жерар де Нерваль, были, вероятно, и другие.

. (14)Но вот тут-то мы как раз и подошли к чрезвычайно сложным, запутанным и щекотливым литературным вопросам. (15)С самых давних времён весьма много было сказано о вольном и невольном плагиате, об использовании чужих, хотя бы очень старых, хотя бы совсем забытых, хотя бы никогда не имевших успеха сюжетов.

(16)Коллективное творчество имеет множество видов, условий и оттенков.

(17)Во всяком случае, на фасаде выстроенного дома ставит своё имя архитектор.

(18)А не каменщик, и не маляры, и не землекопы.

(19)Чарльз Диккенс, которого Достоевский называл самым христианским из писателей, иногда не брезговал содействием литературных сотоварищей, каковыми бывали даже и дамы-писательницы: мисс Мэльхолланд и мисс Стрэттон, а из мужчин — Торкбери, Гаскайн и Уилки Коллинз. (20)0собенно последний, весьма талантливый писатель, имя и сочинения которого до сих пор ценны для очень широкого круга читателей.

(21)Распределение совместной работы происходило приблизительно так: Диккенс — прекрасный рассказчик — передавал иногда за дружеской беседой нить какой-нибудь пришедшей ему в голову или от кого-нибудь слышанной истории курьёзного или трогательного характера. (22)Потом этот намёк на тему разделялся на несколько частей, в зависимости от количества будущих сотрудников, и каждому из соавторов, в пределах общего плана, предоставлялось широкое место для личного вдохновения. (23)Потом отдельные части повести соединялись в одно целое, причём швы заглаживал опытный карандаш самого Диккенса, а затем общее сочинение шло в типографский станок. (24)Эти полушутливые вещицы вошли со временем в полное собрание сочинений Диккенса. (25)Сотрудники в нём переименованы, но вот беда: если не глядеть на фамилии, то Диккенс сразу бросается в глаза своей вечной прелестью, а его сотоварищей по перу никак не отличишь друг от друга.

(26)В фабрике Дюма были, вероятно, совсем иные условия и отношения. (27)Прежде всего надо сказать, что если кто и был в этом товариществе настоящим работником, то, конечно, он, сорокасильный, неутомимый, неукротимый, трудолюбивейший Александр Дюма. (28)Он мог работать сколько угодно часов в сутки, от самого раннего утра до самой поздней ночи, иногда и больше. (29)Из-под пера так и падали с лёгким шелестом бумажные листы, исписанные мелким отличнейшим почерком, за который Дюма обожали наборщики (кстати, и его восхищённые первочитатели). (30)Говорят, он пыхтел и потел во время работы, ибо был тучен и горяч. (31)По его бесчисленным сочинениям можно судить, какое огромное количество требовалось ему сведений об именах, характерах, родстве, костюмах, привычках действующих персонажей. (32)Разве хватало у него времени просиживать часами в библиотеке, бегать по музеям, рыться в пыли архивов, разыскивать старые хроники и мемуары и делать выписки из редких исторических книг? (33)Если в этой кропотливой работе ему помогали друзья (как впоследствии Флоберу), то оплатить эту услугу было бы одинаково честно и ласковой признательностью, и денежными знаками или, наконец, и тем и другим.

(34)Правда, Дюма порою мало церемонился с годами, числами и фактами, но во всех лучших его романах безошибочно чувствуется его собственная, хозяйская, авторская рука. (35)Её узнаёшь и по характерному искусству диалога, по грубоватому остроумию, по яркости портретов и быта, по внутренней доброте. (36)Правда и то, что очень часто, особенно в последние свои годы, Дюма прибегал к самому щедрому и самому бескорыстному сотруднику — к ножницам. (37)Но и здесь, сквозь десятки чужих страниц географического, этнографического, исторического и вообще энциклопедического свойства всё-таки блистает прежний Дюма, пылкий, живой, увлекательный, роскошный.

(38)Огюст Маке заявил публичную претензию на Дюма, которому он чем-то помог в «Трёх мушкетёрах». (39)Оттуда и пошёл разговор о помощниках. (40)Но после первого театрального представления одноимённой пьесы, переделанной из романа и прошедшей с колоссальным успехом, Дюма, под бешеные аплодисменты и крики, насильно вытащил упиравшегося Маке к рампе, потребовал молчания и сказал своим могучим голосом:

— Вот Огюст Маке, мой друг и сотрудник. (41)Ваши лестные восторги относятся одинаково и к нему, и ко мне.

(42)И у Маке потекли из глаз слёзы.

Задание 22. Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.

1) На создание всего того, что написал Дюма, ушло бы примерно сто сорок лет труда.

2) Диккенс прекрасно вплетал в свои сочинения истории, случайно подслушанные у сотрудников издательства.

3) Дюма очень внимательно относился к историческим фактам: скрупулёзно перепроверял их, прежде чем привести в своих романах.

4) К отличительным чертам стиля Дюма можно отнести остроумие, доброту, мастерство создания диалогов, ярких портретов и описания быта.

5) Огюст Маке создал большую часть романа «Три мушкетёра».

Для решения задания необходимо выбрать те из высказываний, которые передают смысловую или фактическую информацию, представленную в тексте, без искажения.

1) На создание всего того, что написал Дюма, ушло бы примерно сто сорок лет труда.– верно, предложение 10.

2) Диккенс прекрасно вплетал в свои сочинения истории, случайно подслушанные у сотрудников издательства. – неверно, предложение 21.

3) Дюма очень внимательно относился к историческим фактам: скрупулёзно перепроверял их, прежде чем привести в своих романах. – неверно, предложение 34.

4) К отличительным чертам стиля Дюма можно отнести остроумие, доброту, мастерство создания диалогов, ярких портретов и описания быта. – верно, предложение 35.

5) Огюст Маке создал большую часть романа «Три мушкетёра». – неверно, предложение 38.

Ответ: 235 или любая другая последовательность этих цифр

Источник

Какие из высказыванийне соответствуютсодержанию текста? Укажите номера ответов.

1) На создание всего того, что написал Дюма, ушло бы примерно сто сорок лет труда.

2) Диккенс прекрасно вплетал в свои сочинения истории, случайно подслушанные у сотрудников издательства.

3) Дюма очень внимательно относился к историческим * фактам: скрупулёзно перепроверял их, прежде чем привести в своих романах.

4) К отличительным чертам стиля Дюма можно отнести остроумие, доброту, мастерство создания диалогов, ярких портретов и описания быта.

5) Огюст Маке создал большую часть романа «Три мушкетёра».

(1)Несомненно, Дюма останется ещё на многие годы любимцем и другом читателей с пылким воображением и с не совсем остывшей кровью. (2)Но, увы, надолго сохранится и убеждение в том, что большинство его произведений написаны в слишком тесном сотрудничестве с другими авторами.

(З)Повторять что-нибудь дурное, сомнительное, позорное о людях славы и искусства было всегда лакомством для критиков и публики. (4)Помню, как в Москве один учитель средней школы на жадные расспросы о Дюма сказал уверенно:

— Дюма? (5)Да ведь он не написал за всю жизнь ни одной строчки. (б)Он только нанимал романистов и подписывался за них. (7)Сам же он писать совсем не умел. (8)И даже читал с большим трудом.

(9)Конечно, всякому ясно, что выпустить в свет около пятисот шестидесяти увесистых книг, содержащих в себе длиннейшие романы и пятиактные пьесы, — дело немыслимое для одного человека, каким бы он ни был работоспособным, какими бы физическими и духовными силами он ни обладал. (10)Если мы допустим, что Дюма умудрялся при титанических усилиях писать по четыре романа в год, то и тогда ему понадобилось бы для полного комплекта его сочинений работать около ста сорока лет самым усердным образом, подхлёстывая себя неистово сотнями чашек крепчайшего кофе. (11)Да. (12)У Дюма были сотрудники. (13)Например: Огюст Маке, Поль Мерис, Октав Фейе, Е. Сустре, Жерар де Нерваль, были, вероятно, и другие.

. (14)Но вот тут-то мы как раз и подошли к чрезвычайно сложным, запутанным и щекотливым литературным вопросам. (15)С самых давних времён весьма много было сказано о вольном и невольном плагиате, об использовании чужих, хотя бы очень старых, хотя бы совсем забытых, хотя бы никогда не имевших успеха сюжетов.

(16)Коллективное творчество имеет множество видов, условий и оттенков.

(17) Во всяком случае, на фасаде выстроенного дома ставит своё имя архитектор.

(18) А не каменщик, и не маляры, и не землекопы.

(19)Чарльз Диккенс, которого Достоевский называл самым христианским из писателей, иногда не брезговал содействием литературных сотоварищей, каковыми бывали даже и дамы-писательницы: мисс Мэльхолланд и мисс Стрэттон, а из мужчин — Торкбери, Гаскайн и Уилки Коллинз. (20)Особенно последний, весьма талантливый писатель, имя и сочинения которого до сих пор ценны для очень широкого круга читателей.

(21)Распределение совместной работы происходило приблизительно так: Диккенс — прекрасный рассказчик — передавал иногда за дружеской беседой нить какой-нибудь пришедшей ему в голову или от кого-нибудь слышанной истории курьёзного или трогательного характера. (22)Потом этот намёк на тему разделялся на несколько частей, в зависимости от количества будущих сотрудников, и каждому из соавторов, в пределах общего плана, предоставлялось широкое место для личного вдохновения. (23)Потом отдельные части повести соединялись в одно целое, причём швы заглаживал опытный карандаш самого Диккенса, а затем общее сочинение шло в типографский станок. (24)Эти полушутливые вещицы вошли со временем в полное собрание сочинений Диккенса. (25)Сотрудники в нём переименованы, но вот беда: если не глядеть на фамилии, то Диккенс сразу бросается в глаза своей вечной прелестью, а его сотоварищей по перу никак не отличишь друг от друга.

(26)В фабрике Дюма были, вероятно, совсем иные условия и отношения. (27)Прежде всего надо сказать, что если кто и был в этом товариществе настоящим работником, то, конечно, он, сорокасильный, неутомимый, неукротимый, трудолюбивейший Александр Дюма. (28)Он мог работать сколько угодно часов в сутки, от самого раннего утра до самой поздней ночи, иногда и больше. (29)Из-под пера так и падали с лёгким шелестом бумажные листы, исписанные мелким отличнейшим почерком, за который Дюма обожали наборщики (кстати, и его восхищённые первочитатели). (ЗО)Говорят, он пыхтел и потел во время работы, ибо был тучен и горяч. (31)По его бесчисленным сочинениям можно судить, какое огромное количество требовалось ему сведений об именах, характерах, родстве, костюмах, привычках действующих персонажей. (32)Разве хватало у него времени просиживать часами в библиотеке, бегать по музеям, рыться в пыли архивов, разыскивать старые хроники и мемуары и делать выписки из редких исторических книг? (ЗЗ)Если в этой кропотливой работе ему помогали друзья (как впоследствии Флоберу), то оплатить эту услугу было бы одинаково честно и ласковой признательностью, и денежными знаками или, наконец, и тем и другим.

(34)Правда, Дюма порою мало церемонился с годами, числами и фактами, но во всех лучших его романах безошибочно чувствуется его собственная, хозяйская, авторская рука. (35)Её узнаёшь и по характерному искусству диалога, по грубоватому остроумию, по яркости портретов и быта, по внутренней доброте.

(36) Правда и то, что очень часто, особенно в последние свои годы, Дюма прибегал к самому щедрому и самому бескорыстному сотруднику — к ножницам.

(37) Но и здесь, сквозь десятки чужих страниц географического, этнографического, исторического и вообще энциклопедического свойства всё-таки блистает прежний Дюма, пылкий, живой, увлекательный, роскошный.

(38)Огюст Маке заявил публичную претензию на Дюма, которому он чем-то помог в «Трёх мушкетёрах». (39)Оттуда и пошёл разговор о помощниках. (40)Но после первого театрального представления одноимённой пьесы, переделанной из романа и прошедшей с колоссальным успехом, Дюма, под бешеные аплодисменты и крики, насильно вытащил упиравшегося Маке к рампе, потребовал молчания и сказал своим могучим голосом:

— Вот Огюст Маке, мой друг и сотрудник. (41)Ваши лестные восторги относятся одинаково и к нему, и ко мне.

(42)И у Маке потекли из глаз слёзы.

* Александр Иванович Куприн(1870-1938) — русский писатель, переводчик.

Источник

Рабы немы: кто на самом деле написал книги Дюма, Шекспира и Диккенса?

Сочинение книг за знаменитых, но ленивых авторов — явление достаточно известное и не вчера появившееся. Литературные негры (как их неполиткорректно называли каких-то три десятилетия назад) скрипели гусиными перьями еще в баснословные времена великой литературы — уже тогда наемный писательский труд был вполне себе развит. И снимая с полки томик матерого классика, можно ли быть уверенным, что перед тобой не плод вдохновения безвестного автора? В истории вопроса разбирались «Известия».

Как утверждает испанский еженедельник XL Semanal, великим из прошлого ничто человеческое не было чуждо: такие мастера художественного слова, как Александр Дюма – отец, Вильям Шекспир, Чарльз Диккенс, по мягкому выражению издания, «не стопроцентные авторы своих творений».

Незаметное войско Александра Дюма

Отец «Трех мушкетеров», «Графа Монте-Кристо», «Графини де Монсоро» и прочих книг, которыми зачитывались многие поколения, был не совсем чист на руку в своем творчестве, как заявлял его современник Шарль Жан-Батист Жако, французский журналист, писатель и главный недоброжелатель Александра Дюма – старшего. Жако, часто публиковавшийся под псевдонимом Эжен де Мирекур, вообще специализировался на разоблачении литературного рабства, процветавшего, по его словам, в середине и конце XIX века. Дюма-отец (1802–1870), судя по всему, был для Мирекура самым лакомым объектом критики. Знаменитый писатель своего противника тоже не жаловал, считая того «мастером художественной клеветы и виртуозом очернительства».

«Дюма окружил себя целым штатом талантливых рабов, способных мастерски работать со словом и создавать литературные шедевры. Чтобы выдвинуться самим в популярные и знаменитые писатели, им не хватало двух вещей: денег и положения в обществе. Именно этим пользовался старший из двух Александров, заставлявший гениев без гроша в кармане работать на него», — пишет XL Semanal. На литконвейере Дюма-отца денно и нощно (если точно, то по 12–14 часов в сутки) скрипели перьями 63 «негра от писательства», реализуя сюжеты и эпизоды, придуманные мастером, выписывая диалоги, которые ему оставалось только прочесть, сделать вид, что он их отредактировал, и послать кого-то отнести рукопись в издательство».

Большинство литераторов, работавших на бренд «Александр Дюма», так и остались анонимными, но несколько всё же вышли к публике и со своими творениями. Наиболее известным считается Огюст Маке (1813–1888), работавший «на учителя» в течение десяти лет, помогая писать трилогию о Д’Артаньяне и его друзьях, а также о графе Монте-Кристо. На исходе десятилетия плодотворного сотрудничества литературный негр восстал против поработителя и подал на него в суд. Маке потребовал, чтобы его имя тоже появилось на обложке названных выше произведений и чтобы при этом Дюма выплатил справедливый размер вознаграждения помощнику. В результате рассмотрения спор проиграли оба — и истец, и ответчик. Суд в соавторстве Огюсту Маке отказал, но присудил в его пользу некоторую денежную компенсацию. После чего творческий тандем распался, и его участники проиграли по второму разу: звезда Дюма-старшего начала закатываться, а Маке со своими оригинальными работами в одиночку и без громкого имени славы не добился.

Говорят, в литературных французских кругах любили посудачить о том, что Дюма в свое время выстроил целую иерархическую структуру, в которой на разных ступенях располагались создатели скелета произведений, наращиватели на нем «мяса», ассистенты… Бытовал даже такой анекдот: «На кладбище к Дюма-отцу, только что похоронившему одного из своих литрабов ближнего круга, подходит человек и говорит: «Ну, а теперь пора за работу, мсье!» — «А вы, черт подери, кто?» — спрашивает удивленный писатель. Человек, расстроенно вздохнув, отвечает: «Так я и думал, что вы меня не знаете: я негр того негра, которого вы только что проводили в последний путь».

Уильям Шекспир

Литературный критик Кэлвин Хоффман в своей работе «Человек, который был Шекспиром» (The Man Who Was Shakespeare) еще в 1965 году на страницах британского издания Spectator предложил гипотезу, что под именем Уильяма Шекспира на самом деле скрывался один из выдающихся драматургов елизаветинского периода Кристофер Марло (1564–1593). Автор трагедий «Тамерлан Великий» (Tamburlaine the Great) и «Трагическая история доктора Фауста» (The Tragical History of the Life and Death of Doctor Faustus). Криптокатолик, гомосексуалист и шпион. Набор трех этих качеств легко объясняет, почему жизнь Марло оказалась столь непродолжительной. Впрочем, могла она оборваться и быстрее, не примени он свой актерский талант ради собственного выживания. Однажды Кристофер Марло был заподозрен в участии в заговоре против королевы Елизаветы. Ему угрожала смертная казнь, но, по версии Хоффмана, он сумел опередить судьбу и перехитрить палачей, устроив свою собственную внезапную кончину.

Как пишет Хоффман, «в одной из таверн Дептфорда в присутствии трех свидетелей Марло затеял драку, в ходе которой якобы неосторожно обошелся с ножом и якобы воткнул его себе в глаз. После чего упал на пол, некоторое время подергался в луже крови и затих. Свидетели-подельники унесли тело на кладбище и предали земле… труп кого-то другого. Марло тайно покинул Англию и уже из-за границы связался со своим знакомым Уильямом Шекспиром (1564–1616), которому стал передавать свои работы и которые тот должен был подписывать своим именем.

Версия вполне правдоподобная, считает Хоффман, обнаруживший, что первые известные плоды творчества Шекспира появились только после смерти (официальной, по крайней мере) Марло. Хоффман, разбирая творчество Шекспира, находит у него большое количество вкраплений стихотворных блоков, написанных Кристофером Марло, «непонятным образом перекочевавших в труды другого автора». Обращает исследователь внимание и на пристрастие Шекспира к белому стиху, введенному в литературный обиход в Англии Кристофером Марло.

Гарри Гудини и Говард Филлипс Лавкрафт

В 1923 году американский журналист Джейкоб Кларк Хенненберг, большой любитель литературы ужасов и описаний «странных фантастических случаев, происходящих в реальной жизни», основал журнал Weird Tales («Странные истории»). С первого же номера писать статьи для этого издания стал Говард Филлипс Лавкрафт (1890–1937), великий мастер ужасов, мистики, боди-хоррора, фэнтези. Говард там опубликовал, например, рассказ «Зов Ктулху» (1926), оказавший влияние на последующее развитие жанра фантастики. Но на первом этапе работы в «Странных историях» Лавкрафт был почти неизвестным писателем, выдававшим на-гора много качественных текстов за малый гонорар (обычно по полцента за слово). Он не отказывался от редактирования, а временами — и переписывания работ за других авторов, позже выросших в знаменитости (например, Роберт Блох и Кларк Эштон Смит).

В 1924 году Дж.С. Хеннебергер принял на работу в журнал иллюзиониста, фокусника, филантропа и актера Гарри Гудини (1874–1926), с помощью которого начал крестовый поход против спиритизма и паранормальных явлений. Гудини стал публиковать свою колонку, в которой отвечал читателям журнала на вопросы такого рода. Хеннебергеру же этого было недостаточно: он хотел, чтобы Гудини и сам писал какие-то рассказы, чтобы привлечь побольше внимания к изданию. Фокусник честно признался, что не замечал у себя литературных талантов. Тогда Хеннебергер обратился к Лавкрафту, который написал историю под названием «Погребенный с фараонами». Рассказ печатался в двух номерах и представлен был как авторский рассказ Гудини об опытах, которые тот проводил при разработке своих трюков.

Иллюзионисту настолько понравился текст, созданный Лавкрафтом и выпущенный под его именем, что он тут же заказал литератору написать роман. Разумеется, автором его должен был значиться Гарри Гудини. Лавкрафт согласился поработать литнегром, но успел сделать лишь три главы будущей книги «Рак суеверия», когда Гудини неожиданно умер. Труд Лавкрафт дописал, но фигурирует этот роман теперь в архивах как его работа, написанная по заказу Гарри Гудини.

Как Чарльз Диккенс написал роман после своей смерти

Возможно, не найдется в истории литературного крепостничества более загадочного эпизода, чем тот, что случился с участием Чарльза Диккенса (1802–1870), который и после своей смерти (весьма своеобразно) работал над тем, что должно было стать его пятнадцатым и самым амбициозным романом «Тайна Эдвина Друда».

В 1872 году печатник Томас Пауэр Джеймс из Браттлборо (штат Вермонт) объявил, что во время сеанса спиритического общения с духом Диккенса получил от него указание завершить незаконченный покойным роман. Джеймс сообщил, что «дух Диккенса обещал передать ему общее настроение на роман и сообщил о готовности являться каждый раз издателю, как только у того возникнет в этом необходимость». Сессии начались в канун Рождества года смерти писателя (1870) и длились несколько недель. Ночь за ночью Джеймс входил в транс и, предположительно, одержимый духом Диккенса, исписывал страницу за страницей. Почерк, которым писал Джеймс, при этом сильно отличался от его собственного. Но, правда, и на диккенсовский тоже похож не был.

В октябре 1873 года Т.П. Джеймс опубликовал продолжение «Тайны Эдвина Друда», которое сразу же стало бестселлером в Соединенных Штатах. После чего он никогда больше не брался за перо, хотя получал бесчисленные предложения «написать еще».

Отказы заставили литературных критиков засомневаться в правдивости истории появления посмертного романа Диккенса, исполненного Джеймсом, но через несколько десятилетий у этой версии появился неожиданный защитник — не кто иной, как сам великий автор детективов Артур Конан Дойль. Автор Шерлока Холмса после того, как пережил серию неприятных происшествий, стал ярым сторонником существования паранормальных явлений. К примеру, в 1921 году он опубликовал целую книгу, доказывающую существование в природе фей («Явление фей») и до конца жизни верил в знаменитую мистификацию с феями из Коттингли.

Однажды сам Дойль утверждал, что во время сеанса он вступил в общение с духом Джозефа Конрада, который предложил Артуру закончить роман «Ожидание», недописанный Джозефом по причине внезапной смерти. Но Дойль, по его словам, повел себя более скромно, чем в аналогичной ситуации Т.П. Джеймс, и не принял приглашения.

Источник