какая рыба водится в реке чумыш алтайского края
Чумыш
Чумыш — река в Кемеровской области и Алтайском крае России, правый приток Оби.
Географические сведения
Длина 644 км, площадь бассейна 23 900 км². Берёт начало на Салаирском кряже в Кемеровской области двумя истоками: Кара-Чумыш и Томь-Чумыш. В верховьях порожиста, близ устья разбивается на 2 рукава. Впадает в Обь в 88 км ниже города Барнаула.
Бассейн реки находится в пределах юго-западной части Салаирского кряжа и Предсалаирской равнины, Бийско-Чумышской возвышенности. В верховье уклоны реки составляют 1,5-2‰. Берега сложены прочными породами, заняты смешанными лесами. В русле часто встречаются выходы скал («быки»). Чумыш течет в извилистом, порожистом русле. Иногда встречаются участки относительно прямолинейного русла шириной 25-40 м. После выхода реки на Предсалаирскую равнину уклоны реки уменьшаются до 0,07‰. В пределах широкой долины река становится равнинной, русло – широкопойменным, свободно меандрирующим. Интенсивность размыва берегов возрастает до 30-50 м/год. Преобладают русловые отложения песчаного состава. В нижнем течении реки ширина русла достигает 250 м. Река находится в подпоре от Оби (подпор распространяется на расстояние почти 100 км от устья Чарыша).
Питание преимущественно снеговое. Замерзает в 1-й половине ноября, вскрывается во 2-й половине апреля.
Основные притоки: Уксунай, Сунгай, Аламбай (правые); Сары-Чумыш, Ангуреп, Яма, Тарада, Кашкарогаиха (левые).
На берегах реки находятся многочисленные населённые пункты: г. Заринск, пгт Тальменка, с. Сары-Чумыш, Ельцовка, Кытманово, Новотроицкое, Шадринцево и др.
Судоходство
В XXI веке регулярного судоходства по Чумышу нет, однако в XIX и XX веках судоходство осуществлялось. Движение маломерных судов по Чумышу возможно до села Ельцовка.
Мосты и переправы
Через реку проходят мост автодороги Р-366 в с. Ельцовка, мост автодороги Р-366 в с. Мартыново, мост автодороги Р-367 в с. Кытманово, железнодорожный и 2 автомобильных моста в г. Заринск, мост автодороги Кузбасс – Алтай, железнодорожный мост и мост автодороги Р-256 «Чуйский тракт» в пгт Тальменка, железнодорожный мост около пгт Тальменка.
В верхнем течении есть пескарь, хариус, елец, гольян, чебак, окунь. Поскольку Чумыш впадает в Обь, то в его среднем и особенно нижнем течении присутствует вся обская рыба: осётр, стерлядь, нельма, налим, язь, лещ, окунь, карась, сазан, судак, щука.
Река Чумыш.
Река Чумыш образуется в результате слияния рек Кара-Чумыш и Томь-Чумыш. Истоки обеих этих рек находятся на территории Кемеровской области, вблизи границы Алтайского края, в центре Салаирского кряжа, на самой его макушке.
Реки сливаются вместе недалеко от Прокопьевска. До слияния Кара-Чумыш имеет длину 173 километра, а Томь-Чумыш всего 110 километров. От истоков обе реки протекают по восточной части Салаирского кряжа на юг. После слияния рек, уже река Чумыш огибает Салаирский кряж с южной стороны и течёт по западным его окраинам. На реке Кара-Чумыш построено водохранилище, из которого осуществляется водоснабжение городов Киселёвск и Прокопьевск.
В верхнем течении это порожистые реки, с быстрым течением, довольно мелководные. В среднем течении Чумыш более медленная река. Но и здесь часто встречаются перекаты, чередующиеся с обширными плёсами. Лишь в нижнем течении река приобретает характер типично равнинной реки. Длина реки 644 километра.
В реке Чумыш обитает много разных рыб, в том числе и обская.
Реки Кара-Чумыш и Томь-Чумыш до слияния и Чумыш до южной части Салаирского кряжа протекают по гористой, таёжной местности в которой изредка встречаются небольшие деревеньки. От южной оконечности Салаирского кряжа река течёт по равнинной местности. Питание реки в основном снеговое, поэтому в летние месяцы, если нет дождей, она маловодна. В верхнем течении этих рек есть пескарь, хариус, елец, пескарь, гольян, чебак, окунь.
Основными притоками Чумыша являются реки: Бенжереп, Сары-Чумыш, Ангуреп, Яма, Тараба, Уксунай, Сунгай, Аламбай, Татарка, Каменка, Тальменка. Сам же Чумыш впадает в реку Обь. Поскольку Чумыш впадает в Обь, то в его среднем и особенно нижнем течении присутствует вся обская рыба: осётр, стерлядь, нельма, налим, язь, лещ, окунь, карась, сазан, судак, щука.
Рыбалка на реке Чумыш очень интересна, потому, что тут можно поймать самую разную рыбу. Это может быть и гольян и лещ и щука. Благодаря такому разнообразию, рыбалка на Чумыше удовлетворит запросы и спиннингистов и любителей поплавочной ловли.
Зимняя рыбалка на Чумыше
Отправил всю семью в деревню к теще. Пусть пересидят грипп.
Сам обложился газетами, включил «Ностальжи», потягиваю пивко и разбираю политические сплетни.
Звонок. На пороге старый приятель — вместе учились в университете. Рожа красная. Из расстегнутой замши прет тугое пузо. На толстом пальце — во-о-от такой перстень. Всю нашу любимую филологию он на хрен забросил, стихов уже не пишет и не читает. Стал «прасолом»: скупает у себя в Степном Алтае скот, оборудовал бойню и возит в Кузбасс мясо. И везде у него дела. Или делишки. Вот и ко мне заехал по пути в Новосибирск.
Нас, кузнецких жителей, всех чохом презирает и бранит «силикозниками» — за шахты, металлургию с химией и, значит, плохой воздух и грязную воду в реках. А у него хорошо. Озера кругом. Речки. Прямо со двора усадьбы на улице Луговой (название для улицы-то какое, а?) в старицу Чумыша можно заводить бредень и через пять минут чистить карасей на жареху.
— Не кисни! — уговаривает приятель.— Поехали порыбачим. К вечеру будем у меня. Суббота и полвоскресенья — наши. Потом везу тебя на станцию, сажу в бийский вагон и утром ты дома.
Разве отвяжешься. Едем. Хотя, признаюсь, ни рыбалку, ни рыбаков я не люблю. А рыбу у меня даже кошка не ест. Но интересно — рыбалка зимой!
Машина у него хорошая. Джип. И «водило» неплохой — племяш. До Новосибирска долетаем быстро. Там он заезжает в одну контору, в другую. Ныряет в недра Центрального рынка. Весь озабоченный выбегает на волю, на ходу что-то дожевывая, машет прощально колоритным, тоже жующим брюнетам. Снова мотаемся туда-сюда по городу. И вот наконец мы на шоссе, что ведет в сторону Алтая. Синие указатели со знакомым словом «Ташанта».
Кто видел фильм «Особенности национальной охоты», тот поймет, чем мы занимались дорогой. Никто вроде и не принуждает. Но отказываться не положено.
. Утром мне втыкается в ладонь холодный собачий нос. Я его сжимаю и начинаю мотать туда-сюда. Дружеское повизгиванье и стук хвоста по половику.
— Джек, пошел отсюда! Правнук Найды. Помнишь Найду?
Я помню Найду — здоровенную и дружелюбную лайку, хвост кренделем. Приятель вывез ее с Севера, где мы по молодости работали на радио.
— Ну вставай, горожанин! Садись за стол.
Хозяин наливает из пластиковой бутыли с иностранной надписью. Я вопросительно поднимаю брови.
Что-то настоенное на травах. И легонький самогонный запах.
Хозяин докладывает: мол, «мотыля» (что такое — «мотыль»?) он намыл (его мыть надо?), но если не пойдет на «мотыля», будем пробовать на «клопа» (и клопов, чудак, наловил!), но вообще-то все это мелочи, самое надежное — «фитили» (опять лингвистическая загадка!) и они уже стоят, выдолбим — и с рыбой.
Не подаю виду, что неграмотный. Помалкиваю.
После завтрака облачаюсь в ватные штаны и такую же фуфайку. Сверху — густо пахнущий овчиной тулуп. На ноги — здоровенные, подшитые конвейерной лентой пимы. У кореша на валяной обувке высокие галоши, а поверх тулупа еще и дождевик. Руки в шубных рукавицах чуть не до локтей.
Еле-еле, негнущимися ногами спускаюсь с крыльца. Напарник выдает мне лом, на тупом конце кольцо, к кольцу привязана веревочная петля, ее надо перекинуть через плечо. Это — «пешня». Ею долбят лунки во льду.
У него тоже пешня через плечо. И большой ящик на ремне. А к поясу приторочен кухонный половник — весь в дырках, как дуршлаг. Идем по тропинке за огороды. Пешня звенит сзади.
— Пошли прорубь посмотрим, — приглашает друг.
В пойменном озере пробита прорубь. Это на случай замора — если рыбе не хватает кислорода, она гибнет. Смотрим через тонкий ледок. Стоят золотые и серебряные карасики. Шевелят жабрами. А рядом рыбка неописуемой красоты: расцветка из золота переходит в лилею и в фиолет. Красиво. Это, оказывается, линь. Тоже из семейства карасей. Помню, читал у Аксакова. Приятель дубасит пешней по тонкому льду проруби, давая доступ воздуху, выбирает дырявым половником осколки.
Выходим на реку. Напарник тщательно выбирает место. И все равно остается недовольным. Ворчит. Но что делать — надо долбить лунки. Долбим. Главное, когда долбишь лунки, не упустить пешню под лед.
— Ты уже? — удивляется друг. Я — уже. Поодаль я нашел старую лунку, прочистил ее и готово. Не верю я в зимнюю рыбалку — рыба зимой спит. Ну, конечно, наверное, есть отдельные сумасшедшие экземпляры.
Я отказываюсь насаживать на крючок мотылей — таких маленьких красненьких червячков. Они выскальзывают из пальцев или вообще рвутся на части. А мороз, между прочим, под двадцать — руки из шубных рукавиц вытаскивать неохота. Приятель входит в положение и дает мне удочку с «клопом» — такая вроде как свинцовая капелька, а на конце крючок. Если рыба совсем дура, то, конечно, глядишь да и клюнет.
Время от времени отчерпываю кристаллики льда из лунки — мне тоже выдан дырявый половник, только маленький. Под прозрачным льдом — мутная вода. Чумыш несет много взвесей, потому что течет по лессовой равнине. Скучно. А кореш орудует туда-сюда, шевелится, руки вздымает. Подхожу — ба, да у него уже несколько штук. Ерши и окуньки. Еще шевелятся, заворачиваясь в снежную пыльцу и потихоньку замерзая.
Возвращаюсь. У меня — тихо. Лежу на льду. Мороз через шубу и ватник не пробивает. У меня внутри микроклимат. На тулупный воротник садится иней от дыхания. Смотрю в небо. Зимой плохое небо. Выцветает оно в белизну. Как джинсовые штаны после двух-трех стирок. Малость задремываю. Приятно спится на свежем воздухе «после вчерашнего».
— Тяни, дурень! — командует подошедший приятель. Оказывается, «кивок» моей удочки давно смотрит в лунку, а леска натянулась струной. Тяну. Что-то есть! Еще тяну. На том конце леску отпускают. Вытаскиваю обрывок. А «клопик» достался реке в качестве трофея.
— Ладно, пошли. На первую юшку я наловил.
У нас, однако, намечается какая-то то ли «двойная», то ли «тройная» уха. Сначала выварятся ерши с окунями, а потом черед за налимом. Если, конечно, поймается в «фитиль». Что такое «фитиль», мне и объясняют дорогой: это такая «колбаса», сплетенная из сетевого полотна и распертая проволокой. У нее есть узкий вход и никакого выхода. Ставятся «фитили» у берегов, на налимьих нерестовых путях. У налима — зимний нерест, он холод любит. Странная рыба.
«Фитили» поставлены с неделю назад. Это место у друга семейное. Тут они раньше жили. Прямо под обрывом у родного дома и рыбку ловили. Сейчас в пятистенике на берегу живет престарелый дядя моего друга, младший отцов брат. Приятель зовет старика «дедом». Дед присматривает за поставленными с неделю тому «фитилями», чтоб кто ушлый не опередил хозяина.
Работаем от души. Лед на тихой речке к концу января намерз толстый. Тулупы и рукавицы на льду, из-под шапки пот.
В двух «фитилях» — пусто. В остальных набираем семерых рыбин. Налимы — спокойные ребята, еле шевелятся. Четверо — небольшие, а трое хороших.
У деда безмен. Взвешиваем. Который всех побольше, полтора килограмма тянет. Другие малость не достают до кило. Мелких друг и не взвешивает.
Одного маленького и одного большого оставляем старику, остальных берем себе.
. А дома на всякий случай наделали пельменей. И баньку истопили — суббота!
Пока мы занимаемся самоистязанием в бане, варится уха. Приходим из бани — стол готов. Женская часть семьи отправляется париться, а мы. Да понятно, что за дела у нас. Разговор под уху, под пельмени, а главное — под «свою» что время от времени возникает в пластиковых бутылках с иностранными надписями, затягивается далеко за полночь. А на следующий день с охоты подъезжает зять моего кореша — ездил в Салаирский кряж промышлять рябчиков, подтягиваются двородные братья — я их малость помню по прошлым приездам — и разговор гудит снова.
. Долго прощаемся у попыхивающего белым выхлопом джипа. Потом — в полусне — езда на станцию. Вагон. Следующее утро встречаю в Кемерове. Дома открываю большой синий пакет с гостинцами: кусок обсыпанного солью сала в розовых прожилках, холщовый мешочек с подтаявшими пельменями и отдельно — пара угрюмых, мордатых налимов.
Буду всем говорить, что их я поймал самолично. Вот этой вот рукой.
Рыбалка на алтайской реке Чумыш.
Созерцания великолепия алтайской природы тоже не получилось, да и как наслаждаться лесом, когда вокруг ходит толпа грибников, периодически оглашая окрестности громкими криками. Помыкавшись около часа, решили поехать на реку Чумыш, а точнее, я двинул идею своей суженой пообедать на берегу, так как в багажнике автомобиля с прошлой рыбалки лежал спиннинг и чемоданчик с приманками.
Выехали мы из Озерок на Новосибирскую трассу (М-52), доехали до поворота на Кашкарагаиху. Не доезжая до села около километра, свернули вправо. Проехав через березовую рощу, вышли к реке Чумыш. В августе она не так полноводна, как весной, когда от половодья страдают окрестные поселки, заливаются луга, наполняя водой и рыбой старицы и озера. Ближе к осени Чумыш представляет собой речушку средних размеров, но с довольно быстрым течением. В этих местах я был впервые, но много слышал о здешней рыбалке, о хороших, трофейных экземплярах, радующих рыбаков.
Смею заметить, что особого опыта спиннинговой ловли у меня нет, и я считаю себя «поплавочником». Но все равно минимальный набор спиннинговых приманок имею в своем чемоданчике. Из всего небогатого набора блесен и воблеров я выбрал «Спинербейт». Американская «незацепляйка» была разрекламирована в одной из передач на канале «Охота и Рыбалка» и я, как уважающий себя Рыбалов, ее сразу приобрел (маркетинг у американцев на уровне).
Сделал пару безрезультатных забросов, но затем, в одной из проводок при подводе «Спинербейта» к берегу, в воде блеснул бок зубастой хищницы. Было два варианта: либо щука сыта и не атакует, либо приманка ее заинтересовала, и она решила проводить ее до берега. Азарт еще больше стал мной завладевать. Я уже не слышал призывов супруги помочь разрезать дыню и приглашений дочери за импровизированный стол. Была одна цель – ПОЙМАТЬ. Супруга, будучи мудрой женщиной и зная мою одержимость рыбалкой, сильно не настаивала, а лишь наблюдала за происходящим.
«Значит «Спинербейт» не хотим», – подумал я. Тогда я решил воспользоваться самой надежной и распространенной приманкой – «резинкой», т.е. ее разновидностью – «виброхвостом» кислотно-желтого цвета. И первый же заброс в сектор, где щука проводила «Спинербейт» принес результат – в моем подсачике оказалась щучка весом около килограмма.
Африканские шаманы курили бы нервно в стороне, наблюдая за моим ритуальным танцем над добычей. Это дело надо было срочно задокументировать, благо фотоаппарат, что бывает в редких случаях, был с собой. Несколько фото, и опять к реке.
Итог рыбалки на Чумыше был неплохой: в обеденное время за час рыбалки две щучки по килограмму и минус одна «резинка» – достойный результат, ну хотя бы для меня. Для себя я сделал заметку, что ещё порыбачу на Чумыше, но уже с сотоварищами, ведь знающие люди рассказывали о крупных сазанах и лещах, обитающих в здешних водах.
Чумыш — место для рыбака
Рыбалка на алтайской реке Чумыш.
Созерцания великолепия алтайской природы тоже не получилось, да и как наслаждаться лесом, когда вокруг ходит толпа грибников, периодически оглашая окрестности громкими криками. Помыкавшись около часа, решили поехать на реку Чумыш, а точнее, я двинул идею своей суженой пообедать на берегу, так как в багажнике автомобиля с прошлой рыбалки лежал спиннинг и чемоданчик с приманками.
Выехали мы из Озерок на Новосибирскую трассу (М-52), доехали до поворота на Кашкарагаиху. Не доезжая до села около километра, свернули вправо. Проехав через березовую рощу, вышли к реке Чумыш. В августе она не так полноводна, как весной, когда от половодья страдают окрестные поселки, заливаются луга, наполняя водой и рыбой старицы и озера. Ближе к осени Чумыш представляет собой речушку средних размеров, но с довольно быстрым течением. В этих местах я был впервые, но много слышал о здешней рыбалке, о хороших, трофейных экземплярах, радующих рыбаков.
Смею заметить, что особого опыта спиннинговой ловли у меня нет, и я считаю себя «поплавочником». Но все равно минимальный набор спиннинговых приманок имею в своем чемоданчике. Из всего небогатого набора блесен и воблеров я выбрал «Спинербейт». Американская «незацепляйка» была разрекламирована в одной из передач на канале «Охота и Рыбалка» и я, как уважающий себя Рыбалов, ее сразу приобрел (маркетинг у американцев на уровне).
Сделал пару безрезультатных забросов, но затем, в одной из проводок при подводе «Спинербейта» к берегу, в воде блеснул бок зубастой хищницы. Было два варианта: либо щука сыта и не атакует, либо приманка ее заинтересовала, и она решила проводить ее до берега. Азарт еще больше стал мной завладевать. Я уже не слышал призывов супруги помочь разрезать дыню и приглашений дочери за импровизированный стол. Была одна цель – ПОЙМАТЬ. Супруга, будучи мудрой женщиной и зная мою одержимость рыбалкой, сильно не настаивала, а лишь наблюдала за происходящим.
«Значит «Спинербейт» не хотим», – подумал я. Тогда я решил воспользоваться самой надежной и распространенной приманкой – «резинкой», т.е. ее разновидностью – «виброхвостом» кислотно-желтого цвета. И первый же заброс в сектор, где щука проводила «Спинербейт» принес результат – в моем подсачике оказалась щучка весом около килограмма.
Африканские шаманы курили бы нервно в стороне, наблюдая за моим ритуальным танцем над добычей. Это дело надо было срочно задокументировать, благо фотоаппарат, что бывает в редких случаях, был с собой. Несколько фото, и опять к реке.
Итог рыбалки на Чумыше был неплохой: в обеденное время за час рыбалки две щучки по килограмму и минус одна «резинка» – достойный результат, ну хотя бы для меня. Для себя я сделал заметку, что ещё порыбачу на Чумыше, но уже с сотоварищами, ведь знающие люди рассказывали о крупных сазанах и лещах, обитающих в здешних водах.
Чумыш — место для рыбака
Выехали мы из Озерок на Новосибирскую трассу (М-52), доехали до поворота на Кашкарагаиху. Не доезжая до села около километра, свернули вправо. Проехав через березовую рощу, вышли к реке Чумыш. В августе она не так полноводна, как весной, когда от половодья страдают окрестные поселки, заливаются луга, наполняя водой и рыбой старицы и озера. Ближе к осени Чумыш представляет собой речушку средних размеров, но с довольно быстрым течением. В этих местах я был впервые, но много слышал о здешней рыбалке, о хороших, трофейных экземплярах, радующих рыбаков.
Мне не терпелось поскорее приступить к этому важному ритуалу для мужчины – рыбалке. Думаю, меня поймет каждый рыболов, который попадает на берег незнакомого водоема, имеющего славу уловистого места. Адреналин разгоняет сердцебиение до немыслимой скорости, в голове только одна мысль – ПОЙМАТЬ. И ты, одержимый этой идеей, забываешь про комаров, мошек, пищу, воду, дождь, ветер, усталость от поездки. Можешь часами придаваться единственной страсти – рыбной ловле. Поэтому, прекрасно осознавая, что уже обеденное время и шансы что-либо поймать сводятся к нулю, я бросил семью на обрыве ринулся к Чумышу.
Смею заметить, что особого опыта спиннинговой рыбалки на Чумыше у меня нет, и я считаю себя «поплавочником». Но все равно минимальный набор спиннинговых приманок имею в своем чемоданчике. Из всего небогатого набора блесен и воблеров я выбрал «Спинербейт». Американская «незацепляйка» была разрекламирована в одной из передач на канале «Охота и Рыбалка» и я, как уважающий себя Рыбалов, ее сразу приобрел (маркетинг у американцев на уровне).
Сделал пару безрезультатных забросов, но затем, в одной из проводок при подводе «Спинербейта» к берегу, в воде блеснул бок зубастой хищницы. Было два варианта: либо щука сыта и не атакует, либо приманка ее заинтересовала, и она решила проводить ее до берега. Азарт еще больше стал мной завладевать. Я уже не слышал призывов супруги помочь разрезать дыню и приглашений дочери за импровизированный стол. Была одна цель – ПОЙМАТЬ. Супруга, будучи мудрой женщиной и зная мою одержимость рыбалкой, сильно не настаивала, а лишь наблюдала за происходящим.
«Значит «Спинербейт» не хотим», – подумал я. Тогда я решил воспользоваться самой надежной и распространенной приманкой – «резинкой», т.е. ее разновидностью – «виброхвостом» кислотно-желтого цвета. И первый же заброс в сектор, где щука проводила «Спинербейт» принес результат – в моем подсачике оказалась щучка весом около килограмма.
Африканские шаманы курили бы нервно в стороне, наблюдая за моим ритуальным танцем над добычей. Это дело надо было срочно задокументировать, благо фотоаппарат, что бывает в редких случаях, был с собой. Несколько фото, и опять к реке.
Поднялся метров на десять выше по течению Чумыша, несколько веерных забросов и опять поклевка, подсечка, подсачек, … танец. Затем еще забросы, еще и еще. Пока я не зацепил приманку за затопленное дерево. Оборвав снасть, я поднялся на обрыв. Семья уже доедала дыню и другие съестные припасы. С чувством добытчика семьи, я присоединился к трапезе. После обеда мы собрались и поехали назад в город.
Итог рыбалки на Чумыше был неплохой: в обеденное время за час рыбалки две щучки по килограмму и минус одна «резинка» – достойный результат, ну хотя бы для меня. Для себя я сделал заметку, что ещё порыбачу на Чумыше, но уже с сотоварищами, ведь знающие люди рассказывали о крупных сазанах и лещах, обитающих в здешних водах.
туристический порталтравеландвебузнай все интересующие про туризм
Зимняя рыбалка на Чумыше
Отправил всю семью в деревню к теще. Пусть пересидят грипп.
Сам обложился газетами, включил «Ностальжи», потягиваю пивко и разбираю политические сплетни.
Звонок. На пороге старый приятель — вместе учились в университете. Рожа красная. Из расстегнутой замши прет тугое пузо. На толстом пальце — во-о-от такой перстень. Всю нашу любимую филологию он на хрен забросил, стихов уже не пишет и не читает. Стал «прасолом»: скупает у себя в Степном Алтае скот, оборудовал бойню и возит в Кузбасс мясо. И везде у него дела. Или делишки. Вот и ко мне заехал по пути в Новосибирск.
Нас, кузнецких жителей, всех чохом презирает и бранит «силикозниками» — за шахты, металлургию с химией и, значит, плохой воздух и грязную воду в реках. А у него хорошо. Озера кругом. Речки. Прямо со двора усадьбы на улице Луговой (название для улицы-то какое, а?) в старицу Чумыша можно заводить бредень и через пять минут чистить карасей на жареху.
— Не кисни! — уговаривает приятель.— Поехали порыбачим. К вечеру будем у меня. Суббота и полвоскресенья — наши. Потом везу тебя на станцию, сажу в бийский вагон и утром ты дома.
Разве отвяжешься. Едем. Хотя, признаюсь, ни рыбалку, ни рыбаков я не люблю. А рыбу у меня даже кошка не ест. Но интересно — рыбалка зимой!
Машина у него хорошая. Джип. И «водило» неплохой — племяш. До Новосибирска долетаем быстро. Там он заезжает в одну контору, в другую. Ныряет в недра Центрального рынка. Весь озабоченный выбегает на волю, на ходу что-то дожевывая, машет прощально колоритным, тоже жующим брюнетам. Снова мотаемся туда-сюда по городу. И вот наконец мы на шоссе, что ведет в сторону Алтая. Синие указатели со знакомым словом «Ташанта».
Кто видел фильм «Особенности национальной охоты», тот поймет, чем мы занимались дорогой. Никто вроде и не принуждает. Но отказываться не положено.
. Утром мне втыкается в ладонь холодный собачий нос. Я его сжимаю и начинаю мотать туда-сюда. Дружеское повизгиванье и стук хвоста по половику.
— Джек, пошел отсюда! Правнук Найды. Помнишь Найду?
Я помню Найду — здоровенную и дружелюбную лайку, хвост кренделем. Приятель вывез ее с Севера, где мы по молодости работали на радио.
— Ну вставай, горожанин! Садись за стол.
Хозяин наливает из пластиковой бутыли с иностранной надписью. Я вопросительно поднимаю брови.
Что-то настоенное на травах. И легонький самогонный запах.
Хозяин докладывает: мол, «мотыля» (что такое — «мотыль»?) он намыл (его мыть надо?), но если не пойдет на «мотыля», будем пробовать на «клопа» (и клопов, чудак, наловил!), но вообще-то все это мелочи, самое надежное — «фитили» (опять лингвистическая загадка!) и они уже стоят, выдолбим — и с рыбой.
Не подаю виду, что неграмотный. Помалкиваю.
После завтрака облачаюсь в ватные штаны и такую же фуфайку. Сверху — густо пахнущий овчиной тулуп. На ноги — здоровенные, подшитые конвейерной лентой пимы. У кореша на валяной обувке высокие галоши, а поверх тулупа еще и дождевик. Руки в шубных рукавицах чуть не до локтей.
Еле-еле, негнущимися ногами спускаюсь с крыльца. Напарник выдает мне лом, на тупом конце кольцо, к кольцу привязана веревочная петля, ее надо перекинуть через плечо. Это — «пешня». Ею долбят лунки во льду.
У него тоже пешня через плечо. И большой ящик на ремне. А к поясу приторочен кухонный половник — весь в дырках, как дуршлаг. Идем по тропинке за огороды. Пешня звенит сзади.
— Пошли прорубь посмотрим, — приглашает друг.
В пойменном озере пробита прорубь. Это на случай замора — если рыбе не хватает кислорода, она гибнет. Смотрим через тонкий ледок. Стоят золотые и серебряные карасики. Шевелят жабрами. А рядом рыбка неописуемой красоты: расцветка из золота переходит в лилею и в фиолет. Красиво. Это, оказывается, линь. Тоже из семейства карасей. Помню, читал у Аксакова. Приятель дубасит пешней по тонкому льду проруби, давая доступ воздуху, выбирает дырявым половником осколки.
Выходим на реку. Напарник тщательно выбирает место. И все равно остается недовольным. Ворчит. Но что делать — надо долбить лунки. Долбим. Главное, когда долбишь лунки, не упустить пешню под лед.
— Ты уже? — удивляется друг. Я — уже. Поодаль я нашел старую лунку, прочистил ее и готово. Не верю я в зимнюю рыбалку — рыба зимой спит. Ну, конечно, наверное, есть отдельные сумасшедшие экземпляры.
Я отказываюсь насаживать на крючок мотылей — таких маленьких красненьких червячков. Они выскальзывают из пальцев или вообще рвутся на части. А мороз, между прочим, под двадцать — руки из шубных рукавиц вытаскивать неохота. Приятель входит в положение и дает мне удочку с «клопом» — такая вроде как свинцовая капелька, а на конце крючок. Если рыба совсем дура, то, конечно, глядишь да и клюнет.
Время от времени отчерпываю кристаллики льда из лунки — мне тоже выдан дырявый половник, только маленький. Под прозрачным льдом — мутная вода. Чумыш несет много взвесей, потому что течет по лессовой равнине. Скучно. А кореш орудует туда-сюда, шевелится, руки вздымает. Подхожу — ба, да у него уже несколько штук. Ерши и окуньки. Еще шевелятся, заворачиваясь в снежную пыльцу и потихоньку замерзая.
Возвращаюсь. У меня — тихо. Лежу на льду. Мороз через шубу и ватник не пробивает. У меня внутри микроклимат. На тулупный воротник садится иней от дыхания. Смотрю в небо. Зимой плохое небо. Выцветает оно в белизну. Как джинсовые штаны после двух-трех стирок. Малость задремываю. Приятно спится на свежем воздухе «после вчерашнего».
— Тяни, дурень! — командует подошедший приятель. Оказывается, «кивок» моей удочки давно смотрит в лунку, а леска натянулась струной. Тяну. Что-то есть! Еще тяну. На том конце леску отпускают. Вытаскиваю обрывок. А «клопик» достался реке в качестве трофея.
— Ладно, пошли. На первую юшку я наловил.
У нас, однако, намечается какая-то то ли «двойная», то ли «тройная» уха. Сначала выварятся ерши с окунями, а потом черед за налимом. Если, конечно, поймается в «фитиль». Что такое «фитиль», мне и объясняют дорогой: это такая «колбаса», сплетенная из сетевого полотна и распертая проволокой. У нее есть узкий вход и никакого выхода. Ставятся «фитили» у берегов, на налимьих нерестовых путях. У налима — зимний нерест, он холод любит. Странная рыба.
«Фитили» поставлены с неделю назад. Это место у друга семейное. Тут они раньше жили. Прямо под обрывом у родного дома и рыбку ловили. Сейчас в пятистенике на берегу живет престарелый дядя моего друга, младший отцов брат. Приятель зовет старика «дедом». Дед присматривает за поставленными с неделю тому «фитилями», чтоб кто ушлый не опередил хозяина.
Работаем от души. Лед на тихой речке к концу января намерз толстый. Тулупы и рукавицы на льду, из-под шапки пот.
В двух «фитилях» — пусто. В остальных набираем семерых рыбин. Налимы — спокойные ребята, еле шевелятся. Четверо — небольшие, а трое хороших.
У деда безмен. Взвешиваем. Который всех побольше, полтора килограмма тянет. Другие малость не достают до кило. Мелких друг и не взвешивает.
Одного маленького и одного большого оставляем старику, остальных берем себе.
. А дома на всякий случай наделали пельменей. И баньку истопили — суббота!
Пока мы занимаемся самоистязанием в бане, варится уха. Приходим из бани — стол готов. Женская часть семьи отправляется париться, а мы. Да понятно, что за дела у нас. Разговор под уху, под пельмени, а главное — под «свою» что время от времени возникает в пластиковых бутылках с иностранными надписями, затягивается далеко за полночь. А на следующий день с охоты подъезжает зять моего кореша — ездил в Салаирский кряж промышлять рябчиков, подтягиваются двородные братья — я их малость помню по прошлым приездам — и разговор гудит снова.
. Долго прощаемся у попыхивающего белым выхлопом джипа. Потом — в полусне — езда на станцию. Вагон. Следующее утро встречаю в Кемерове. Дома открываю большой синий пакет с гостинцами: кусок обсыпанного солью сала в розовых прожилках, холщовый мешочек с подтаявшими пельменями и отдельно — пара угрюмых, мордатых налимов.
Буду всем говорить, что их я поймал самолично. Вот этой вот рукой.