Грибоедов горе от ума сон софьи
Сон Софьи – с какой целью она рассказывает свой сон? (функции сна как худож. приема вообще вспомнить)
Горе уму – Горе от ума
Название многое «высвечивает» в произведении. Первый вариант («Горе уму») более трагичен, а во втором варианте трагизм снижен за счет внесения комического.
В развитии конфликта пьесы комично то, что личная обида героя служит спусковым крючком для обвинений, которые он бросает, обвиняя общество в его многочисленных пороках.
То есть бытовой частный повод гнева Чацкого не соответствует историческим социальным масштабам – а ведь именно общественному обустройству выдвигает свои претензии Чацкий.
Сон Софьи – с какой целью она рассказывает свой сон? (функции сна как худож. приема вообще вспомнить)
Понимая, что ее мужем может стать лишь столбовой дворянин, богатый человек, София пытается понять реакцию отца на ее любовь к Молчалину, коллежскому асессору, безродному человеку. Чин асессора выхлопотан самим Фамуовым. С этой целью героиня придумывает и рассказывает свой сон. (Кроме того, София отводит внимание отца от того, что Молчалин был в ее комнате).
АСГ вводит в комедию рассказ Софии и фамусовскую реакцию на него с целью характеристики психологического состояния героини (растерянность, влюбленность) и характеристики моральных устоев семьи и общества (чтобы стать мужем богатой, нужно быть знатным и богатым).
С реальными событиями соотносится напрямую: его можно назвать пророческим. Грибоедов так же, как и его героиня, понимает бесперспективность отношений Си М; но, в отличие от С он видит низость ее возлюбленного.
Как соотносятся реальные события с вымышленным Софией сном?
Татьяна Ларина, Светлана, «Жених» Пушкин Одна из традиций классицизма – «говорящие» фамилии. ГФ потому, что сообщают о персонаже какие-то его качества.
Но многие считают, что фамилия Чацкий(Чадский) созвучна фамилии Чаадаева, который был другом Грибоедова.
В своих черновиках Грибоедов пишет фамилию главного героя несколько иначе – Чадский. Что интересно, позднее Чаадаев во многом повторил судьбу своего прототипа, а к концу жизни высочайшим императорским указом был объявлен сумасшедшим.
Горе уму – Горе от ума
Название многое «высвечивает» в произведении. Первый вариант («Горе уму») более трагичен, а во втором варианте трагизм снижен за счет внесения комического.
В развитии конфликта пьесы комично то, что личная обида героя служит спусковым крючком для обвинений, которые он бросает, обвиняя общество в его многочисленных пороках.
То есть бытовой частный повод гнева Чацкого не соответствует историческим социальным масштабам – а ведь именно общественному обустройству выдвигает свои претензии Чацкий.
Сон Софьи – с какой целью она рассказывает свой сон? (функции сна как худож. приема вообще вспомнить)
Понимая, что ее мужем может стать лишь столбовой дворянин, богатый человек, София пытается понять реакцию отца на ее любовь к Молчалину, коллежскому асессору, безродному человеку. Чин асессора выхлопотан самим Фамуовым. С этой целью героиня придумывает и рассказывает свой сон. (Кроме того, София отводит внимание отца от того, что Молчалин был в ее комнате).
АСГ вводит в комедию рассказ Софии и фамусовскую реакцию на него с целью характеристики психологического состояния героини (растерянность, влюбленность) и характеристики моральных устоев семьи и общества (чтобы стать мужем богатой, нужно быть знатным и богатым).
С реальными событиями соотносится напрямую: его можно назвать пророческим. Грибоедов так же, как и его героиня, понимает бесперспективность отношений Си М; но, в отличие от С он видит низость ее возлюбленного.
Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций.
Характеристика Софьи: не ангел, а женщина
Александр Сергеевич Грибоедов – один из русских литературных гениев начала XIX века, слишком рано ушедший из жизни (он трагически погиб на дипломатической службе в возрасте 34 лет). Дворянин, разносторонне образованный человек, построивший блестящую карьеру на дипломатическом поприще, Грибоедов успел написать совсем немного. Перу этого талантливого литератора были подвластны переводы с иностранных языков, драматургия, проза и поэзия, а среди его произведений наибольшую известность получила пьеса в стихах «Горе от ума», написание которой было завершено в 1824 г. К основным идеям пьесы можно отнести непримиримое противостояние двух мировоззрений – приверженцев старого, закосневшего быта и молодого свободолюбия. Среди многих образов выделяется главная героиня – Софья Фамусова. Она полна противоречий, неоднозначна. Есть в ней какая-то недосказанность. Такова уж характеристика Софьи («Горе от ума» никого не возводит в идеал), что девушка не может быть однозначно причислена к разряду сугубо положительных героев. Неглупая, со слов самого автора, но и не ставшая пока разумной. Ситуация вынуждает её выступать в роли лгуньи, врать отцу и изворачиваться, чтобы скрыть свои чувства к человеку, которого тот считает недостойным её руки. Юная семнадцатилетняя прелестница, она обладает достаточной силой воли, чтобы иметь собственные взгляды на вещи, подчас полностью противоречащие устоям её окружения.
Если для отца Софьи, Фамусова, мнение общества превыше всего, то сама девушка позволяет себе презрительно высказываться об оценках со стороны посторонних людей. Иногда кажется, что основная характеристика Софьи в комедии «Горе от ума» – это стремление к свободе от навязанной воли, страсть к иной, независимой жизни и наивная чистота помыслов. Как каждой молодой девице, ей хочется любви и преданности достойного человека, какового она видит в секретаре отца, Молчалине. Создав в воображении идеальный образ возлюбленного, она не замечает несоответствия своих фантазий с действительностью. Не желает замечать чувств Александра Чацкого, влюблённого в неё и разделяющего многие из её устремлений, близкого ей духом. Того, кто на фоне её окружения – отца, полковника Скалозуба, Молчалина и прочих – может показаться глотком чистого воздуха во время удушья.
Фамусовское общество
Её любовь к Молчалину – это тоже своеобразная характеристика Софьи. «Горе от ума» показывает его неким антиподом главного героя – Чацкого. Тихий, скромный, молчаливый человек «себе на уме». Но в её глазах он похож на романтического героя. Страстная натура девушки помогает ей убедить себя в исключительности этого посредственного человека. В то же время Чацкий, воплощающий в себе дух свободолюбия, честности, прямоты и неприятия старых нравов общества и их приверженцев, кажется Софье грубым и злым.
Сергей Юрский в роли Чацкого, Татьяна Доронина в роли Софьи
Девушка не понимает, что сама во многом схожа с ним. Она так же не озабочена мнением толпы, позволяет себе быть непосредственной, не сдерживать чувств в угоду обществу и проявлять свои душевные порывы на глазах у посторонних. Некая уверенность в правильности своих действий и чувств – ещё одна характеристика Софьи. «Горе от ума» всё же не раскрывает полностью характера героини (даже А. С. Пушкин высказал мнение, что образ этот выписан «неясно»). Обладая живым умом и возвышенной натурой, Софья не имеет достаточной стойкости в убеждениях и силы духа их отстаивать.
Гончаров рассматривал образы Софьи Фамусовой и пушкинской Татьяны Лариной как во многом схожие. Действительно, показательна характеристика Софьи («Горе от ума») и Татьяны («Евгений Онегин»), в дурмане любви забывших обо всём и бродящих по дому, словно в приступе лунатизма. Обе героини готовы открыть свои чувства с детской простотой и непосредственностью.
По ходу пьесы «Горе от ума» характеристика Софьи в глазах читателя меняется. Из наивной и доброй девушки та превращается в клеветницу и человека, готового ради мелкой мстительности уничтожить авторитет Чацкого в глазах знакомых. Тем самым она теряет его уважение и разрушает тёплые чувства. Наказанием ей служит неверность Молчалина и позор в глазах общества.
*****
Альтернатива 2-летних Высших литературных курсов и Литературного института имени Горького в Москве, где учатся 5 лет очно или 6 лет заочно, — Школа писательского мастерства Лихачева. В нашей школе основам писательского мастерства целенаправленно и практично обучают всего 6-9 месяцев, а по желанию учащегося — и того меньше. Приходите: истратите только немного денег, а приобретёте современные писательские навыки и получите чувствительные скидки на редактирование своих рукописей.
Инструкторы частной Школы писательского мастерства Лихачева помогут вам избежать членовредительства. Школа работает круглосуточно, без выходных.
Какова роль сна Софьи в раскрытии душевных терзаний героини? А.С.Грибоедов «Горе от ума» (ЕГЭ по литературе)
Роль сна Софьи в раскрытии её душевных тревог о том, что отец и общество не примут её жениха, велика. Автор использует этот приём, чтобы скрыть истинный смысл слов героини о любимом.
Так, Грибоедов показывает, что Софья не может прямо рассказать отцу о том, кого она любит. Героиня пытается объяснить Фамусову, что её избранник не так уж плох, но отец не готов поступиться своим принципам:
Но робок. Знаете, кто в бедности рождён.
Кто беден, тот тебе не пара
Кроме этого, Автор отмечает конфликт, который неизбежен, если отец и фамусовское общество узнают, кого выбрала Софья:
. Для довершенья чуда
В каких произведениях русской литературы герои видят сны и как их можно соотнести со сном Софьи?
В комедии «Горе от ума» Александр Сергеевич Грибоедов использует приём сна, раскрывая душевные тревоги героини.
Софья выдумывает сон в диалоге с отцом, чтобы скрыть свою истину, которая безусловно будет отвергнута Фамусовым.
А.С.Пушкин в романе «Евгений Онегин» ипользует пророческий сон Татьяны для предсказания дальнейших трагических событий. Онегин в образе медведя рушит всё на свём пути. И в романе «Евгений Онегин», и в комедии «Горе от ума» сны главных героинь сбываются.
В балладе Жуковского «Светлана» с помощью сна переданы переживания героини о возлюбленном. Также как и в комедии «Горе от ума», душевные терзания Светланы связаны с мыслью о том, кого она любит. И Софью, и героиню баллады Жуковского мучают переживания о дальнейшей судьбе.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
7 секретов «Горя от ума»
Почему Молчалин родом из Твери, зачем Скалозуб сидел в траншее, где взять недостающее ребро — и другие загадки комедии Грибоедова
1. Тайна происхождения Молчалина
Вот какова история очень успешной карьеры «безродного» Молчалина:
Безродного пригрел и ввел в мое семейство,
Дал чин асессора и взял в секретари;
В Москву переведен через мое содейство;
И будь не я, коптел бы ты в Твери.
Александр Южин в роли Фамусова в спектакле «Горе от ума». Малый театр, Москва, 1915 год Billy Rose Theatre Collection / New York Public Library
В чем секрет успеха Молчалина? Можно предположить, что отчасти именно в том, что он родился в Твери, а, например, не в Туле или Калуге. Тверь находится на дороге, соединяющей Москву и Петербург; управляющий в казенном месте Фамусов, вероятно, не раз проезжал через Тверь, и, возможно, расторопный местный малый (не сын ли станционного смотрителя?) смог удачно оказать ему услугу. А дальше уже, пользуясь покровительством Фамусова и Татьяны Юрьевны, Молчалин быстро и весьма успешно стал продвигаться по карьерной лестнице.
В социальном плане Молчалин начинает свой путь именно как «маленький человек», который не примиряется со своим положением, а всеми силами стремится выбиться в люди. «Это человек, в пеленках познавший натиск судьбы и потому готовый отдать себя в рабство кому угодно и куда угодно, готовый поклониться и истинному богу, и пустому идолу, не имея ни способности, ни навыка проникать в сущность вещей. Всё в деятельности этих людей запечатлено неразумением и твердой решимостью удержать за собой тот нищенский кусок, который им выбросила судьба», — писал о Молчалине Салтыков-Щедрин.
2. Тайна сна Софьи
Вот Софья рассказывает Фамусову сон, который явно придумала:
Тут с громом распахнули двери
не люди и не звери,
Нас врознь — и мучили сидевшего со мной.
Он будто мне дороже всех сокровищ,
Хочу к нему — вы тащите с собой:
Нас провожают стон, рев, хохот, свист чудовищ!
Он вслед кричит.
Что вообще всё это значит? Софья выдумывала свой сон не просто так, а с опорой на литературу, а именно на романтическую балладу: героиня попадает в потусторонний мир, населенный злодеями и чудовищами.
Объектом пародии для Грибоедова здесь становится прежде всего Жуковский и его вольные переводы баллады немецкого поэта Бюргера «Ленора» — «Людмила» (1808) и «Светлана» (1811), в которых к героиням являются мертвые женихи и уносят в загробный мир. Едва ли Фамусов читал Жуковского, но Грибоедов вкладывает в его уста едкую сентенцию, очень похожую на финал баллады «Светлана»: «Тут всё есть, коли нет обмана: / И черти и любовь, и страхи и цветы». А вот «Светлана»:
Улыбнись, моя краса,
На мою балладу;
В ней большие чудеса,
Очень мало складу.
Во сне Софьи сгущаются балладные штампы: невинную героиню и ее возлюбленного разлучает мучитель — персонаж из загробного мира (неслучайно во сне Фамусов появляется из-под вскрывающегося пола). В первой редакции Фамусов и вовсе описывался как инфернальный герой: «Смерть на щеках, и дыбом волоса».
Впрочем, не только сон Софьи, но и ее отношения с Молчалиным напоминают балладный сюжет. Их любовная интрига выстроена по образцу баллады Жуковского «Эолова арфа» (1814). Минвана, дочь знатного феодала, отвергает притязания именитых витязей и отдает свое сердце бедному певцу Арминию:
Младой и прекрасный,
Как свежая роза — утеха долин,
Певец сладкогласный…
Но родом не знатный, не княжеский сын:
Минвана забыла
О сане своем
И сердцем любила,
Невинная, сердце невинное в нем.
Грибоедов пародирует картину идеальной любви, созданную Жуковским. Бедный певец Арминий словно бы подменяется подлецом Молчалиным; трагическое изгнание Арминия отцом Минваны — финалом комедии, когда Софья подслушивает разговор Молчалина с Лизой и изгоняет незадачливого любовника.
Эта пародия неслучайна. В литературной полемике между архаистами и новаторами Архаисты и новаторы — сторонники противоположных концепций развития русской литературы в 1810-х годах. Полемика между двумя литературными обществами — «Беседой любителей русского слова» и «Арзамасом» — крутилась вокруг системы жанров, языка и стиля литературного поведения. Грибоедов придерживался позиции младших архаистов, которые весьма скептически относились к Жуковскому, и высмеивал модную тогда мечтательность: «Бог с ними, с мечтаниями, — писал он в разборе переводов Бюргеровой баллады «Ленора» в 1816 году, — ныне в какую книжку ни заглянешь, что ни прочтешь, песнь или послание, везде мечтания, а натуры ни на волос». Молчалин — пародия на возвышенного и тихого героя сентиментальных повестей и баллад.
3. Тайна тетушки Софьи и юмора Чацкого
Высмеивая Москву, Чацкий язвительно спрашивает Софью:
На съездах, на больших, по праздникам приходским?
Господствует еще смешенье языков:
Французского с нижегородским?
Не менее забавными были лексические казусы (и не только нижегородские!). Так, смоленская помещица Свистунова в одном из писем просила купить ей «кружев английских на манер барабанных (брабантских), «маленькую кларнетку (лорнетку), так как я близка глазами» (близорука), «сероги (серьги) писаграмовой (филигранной) работы, духов душистых аламбре, а для обстановки комнат — картин тальянских (итальянских) на манер рыхвалеевой (Рафаэлевой) работы на холстинке и поднос с чашечками, если можно достать с пионовыми цветами».
Кроме того, не исключено, что Чацкий просто цитирует знаменитый публицистический текст времен Наполеоновских войн, написанный Иваном Муравьевым-Апостолом, отцом троих будущих декабристов. Называется он «Письма из Москвы в Нижний Новгород», и в нем есть знаменитый фрагмент о том, как в московском Дворянском собрании безжалостно обходятся с французским языком:
4. Тайна 3 августа
Хвастаясь своими успехами, Скалозуб упоминает сражение, за участие в котором он был награжден орденом:
Точная дата названа неспроста. У современников Грибоедова, которые хорошо помнили Отечественную войну 1812 года и последовавшие за ней события, эта фраза не могла не вызвать смех. Дело в том, что никакого сражения в этот день не происходило.
Сергей Головин в роли Скалозуба в спектакле «Горе от ума». Малый театр, Москва, 1915 год Billy Rose Theatre Collection / New York Public Library
Статичность Скалозуба («Куда прикажете, лишь только бы усесться») резко противоречит динамичности Чацкого («Верст больше седьмисот пронесся, ветер, буря; / И растерялся весь, и падал столько раз…»). Однако в условиях военной службы последних лет царствования Александра I именно жизненная стратегия Скалозуба оказывается востребованной. Дело в том, что производство в следующий чин осуществлялось при наличии вакансий; если более деятельные товарищи Скалозуба погибали в сражениях или оказывались «выключенными» по политическим причинам, то он спокойно и планомерно двигался к генеральскому чину:
Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты;
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.
5. Тайна сломанного ребра
Вот Скалозуб рассказывает анекдот о графине Ласовой:
Позвольте, расскажу вам весть:
Княгиня Ласова здесь есть,
Наездница, вдова, но нет примеров,
Чтоб ездило с ней много кавалеров.
На днях расшиблась в пух;
Жоке не поддержал, считал он видно мух. –
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.
«Этот женский режим, которому подчинены персонажи „Горя от ума“, многое проясняет, — пишет Юрий Тынянов. — Самодержавие было долгие годы женским. Даже Александр I считался еще с властью матери. Грибоедов знал, как дипломат, какое влияние оказывает женщина при персидском дворе». «Женская власть» и «мужской упадок» становятся знаками времени: Грибоедов описывает ту переломную точку русской жизни, в которой мужественный быт 1812 года уходит в прошлое, а сплетни оказываются важнее поступков. В этой обстановке и возникает клевета на Чацкого.
6. Тайна желтого дома
Ближе к концу пьесы практически все гости на балу у Фамусовых уверены, что Чацкий сошел с ума:
Его в безумные упрятал дядя-плут;
Схватили, в желтый дом, и на цепь посадили.
Обвинение в безумии как способ расправиться с соперником, неугодным человеком или политическим противником было вполне известным приемом. Так, в январе 1817 года распространились слухи о сумасшествии Байрона, причем пустила их его жена и ее родные. Клевета и шум вокруг личной жизни поэта распространились едва ли не по всей Европе. Слухи о безумии ходили и вокруг самого Грибоедова. По свидетельству его биографа Михаила Семевского, на одном из писем Грибоедова Булгарину есть приписка последнего: «Грибоедов в минуту сумасшествия».
Через двенадцать лет после создания «Горя от ума» в сумасшествии будет обвинен один из прототипов Чацкого — Петр Яковлевич Чаадаев. После публикации его первого «Письма» в журнале «Телескоп» тот был закрыт, а московский полицмейстер объявил Чаадаеву, что теперь по распоряжению правительства он является сумасшедшим. К нему ежедневно являлся для освидетельствования доктор, Чаадаев считался под домашним арестом и лишь раз в день мог выходить на прогулку. Через год надзор лекаря за «больным» был снят — но лишь при условии, что тот больше не будет ничего писать.
7. Тайна Ипполита Маркелыча
Репетилов рассказывает Чацкому о тайном обществе, напоминающем декабристское:
А как к участникам тайных обществ относится сам Чацкий? Представление о том, что главный герой пьесы — декабрист (если не по формальной принадлежности к тайному обществу, то по своему духу), было впервые высказано Герценом, а затем стало общим местом в школьном изучении «Горя от ума».
На самом деле отношение Грибоедова к декабристам было весьма скептическим, и он осмеивает саму таинственность обществ. Репетилов немедленно рассказывает первому же встречному о месте и времени встреч («У нас есть общество, и тайные собранья / По четвергам. Секретнейший союз…»), а затем перечисляет всех его членов: князя Григория, Евдокима Воркулова, Левона и Бориньку («Чудесные ребята! Об них не знаешь что сказать») — и, наконец, их главу — «гения» Ипполита Маркелыча.
Горе от ума (Грибоедов А. С., 1824)
Гостиная, в ней большие часы, справа дверь в спальню Софии, откудова слышно фортопияно с флейтою, которые потом умолкают.
Лизанька середи комнаты спит, свесившись с кресел.
(Утро, чуть день брезжится.)
Лизанька (вдруг просыпается, встает с кресел, оглядывается)
Светает. Ах! как скоро ночь минула!
Вчера просилась спать — отказ.
«Ждем друга». — Нужен глаз да глаз,
Не спи, покудова не скатишься со стула.
Теперь вот только что вздремнула,
Уж день. сказать им…
Эй! Софья Павловна, беда:
Зашла беседа ваша за́ночь;
Вы глухи? — Алексей Степаныч!
Сударыня. — И страх их не берет!
Ну, гость неприглашенный,
Быть может, батюшка войдет!
Прошу служить у барышни влюбленной!
Да расходитесь. Утро. Что-с?
Всё в доме поднялось.
София (из своей комнаты)
Седьмой, осьмой, девятый.
Лизанька (прочь от дверей)
И слышат, не хотят понять,
Ну что́ бы ставни им отнять?
Переведу часы, хоть знаю: будет гонка,
Заставлю их играть.
(Лезет на стул, передвигает стрелку, часы бьют и играют.)
(Останавливает часовую музыку.)
Ведь экая шалунья ты девчонка.
Не мог придумать я, что это за беда!
То флейта слышится, то будто фортопьяно;
Для Софьи слишком было б рано.
Нет, сударь, я… лишь невзначай…
Вот то-то невзначай, за вами примечай;
Так верно с умыслом.
(Жмется к ней и заигрывает.)
Ой! зелье, баловница.
Вы баловник, к лицу ль вам эти лица!
Скромна, а ничего кроме́
Проказ и ветру на уме.
Пустите, ветреники сами,
Опомнитесь, вы старики…
Ну, кто придет, куда мы с вами?
Вишь, прихоти какие завелись!
Всё по-французски, вслух, читает запершись.
Скажи-ка, что глаза ей портить не годится,
И в чтеньи прок-от не велик:
Ей сна нет от французских книг,
А мне от русских больно спится.
Что встанет, доложусь,
Извольте же идти; разбудите, боюсь.
Чего будить? Сама часы заводишь,
На весь квартал симфонию гремишь.
Лиза (как можно громче)
Фамусов (зажимает ей рот)
Помилуй, как кричишь.
Боюсь, чтобы не вышло из того…
Пора, сударь, вам знать, вы не ребенок;
У девушек сон утренний так тонок;
Чуть дверью скрипнешь, чуть шепнешь:
(Крадется вон из комнаты на цыпочках.)
Ушел. Ах! от господ подалей;
У них беды себе на всякий час готовь,
Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь.
Лиза, София со свечкою, за ней Молчалин.
Что, Лиза, на тебя напало?
Конечно, вам расстаться тяжело?
До света запершись, и кажется всё мало?
Ах, в самом деле рассвело!
И свет и грусть. Как быстры ночи!
Тужите, знай, со стороны нет мочи,
Сюда ваш батюшка зашел, я обмерла;
Вертелась перед ним, не помню что врала;
Ну что же стали вы? поклон, сударь, отвесьте.
Подите, сердце не на месте;
Смотрите на часы, взгляните-ка в окно:
Валит народ по улицам давно;
А в доме стук, ходьба, метут и убирают.
Счастливые часов не наблюдают.
Не наблюдайте, ваша власть;
А что в ответ за вас, конечно, мне попасть.
Идите; целый день еще потерпим скуку.
Бог с вами-с; прочь возьмите руку.
(Разводит их, Молчалин в дверях сталкивается с Фамусовым.)
София, Лиза, Молчалин, Фамусов.
Что за оказия! Молчалин, ты, брат?
Зачем же здесь? и в этот час?
И Софья. Здравствуй, Софья, что ты
Так рано поднялась! а? для какой заботы?
И как вас бог не в пору вместе свел?
Он только что теперь вошел.
Друг. Нельзя ли для прогулок
Подальше выбрать закоулок?
А ты, сударыня, чуть из постели прыг,
С мужчиной! с молодым! — Занятье для девицы!
Всю ночь читает небылицы,
И вот плоды от этих книг!
А всё Кузнецкий мост, и вечные французы,
Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:
Губители карманов и сердец!
Когда избавит нас творец
От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок!
И книжных и бисквитных лавок! —
Позвольте, батюшка, кружится голова;
Я от испуги дух перевожу едва;
Изволили вбежать вы так проворно,
Я скоро к ним вбежал!
Я помешал! я испужал!
Я, Софья Павловна, расстроен сам, день целый
Нет отдыха, мечусь как словно угорелый.
По должности, по службе хлопотня,
Тот пристает, другой, всем дело до меня!
По ждал ли новых я хлопот? чтоб был обманут…
София (сквозь слезы)
Вот попрекать мне станут,
Что без толку всегда журю.
Не плачь, я дело говорю:
Уж об твоем ли не радели
Об воспитаньи! с колыбели!
Мать умерла: умел я принанять
В мадам Розье вторую мать.
Старушку-золото в надзор к тебе приставил:
Умна была, нрав тихий, редких правил.
Одно не к чести служит ей:
За лишних в год пятьсот рублей
Сманить себя другими допустила.
Да не в мадаме сила.
Не надобно иного образца,
Когда в глазах пример отца.
Смотри ты на меня: не хвастаю сложеньем,
Однако бодр и свеж, и дожил до седин,
Свободен, вдов, себе я господин…
Монашеским известен поведеньем.
Ужасный век! Не знаешь, что начать!
Все умудрились не по ле́там,
А пуще дочери, да сами добряки.
Дались нам эти языки!
Берем же побродяг, и в дом и по билетам,
Чтоб наших дочерей всему учить, всему —
И танцам! и пенью́! и нежностям! и вздохам!
Как будто в жены их готовим скоморохам.
Ты, посетитель, что? ты здесь, сударь, к чему?
Безродного пригрел и ввел в мое семейство,
Дал чин асессора и взял в секретари;
В Москву переведен через мое содейство;
И будь не я, коптел бы ты в Твери.
Я гнева вашего никак не растолкую.
Он в доме здесь живет, великая напасть!
Шел в комнату, попал в другую.
Попал или хотел попасть?
Да вместе вы зачем? Нельзя, чтобы случайно.
Вот в чем, однако, случай весь:
Как давече вы с Лизой были здесь,
Перепугал меня ваш голос чрезвычайно,
И бросилась сюда я со всех ног.
Пожалуй, на меня всю суматоху сложит.
Не в пору голос мой наделал им тревог!
По смутном сне безделица тревожит;
Сказать вам сон: поймете вы тогда.
Позвольте… видите ль… сначала
Цветистый луг; и я искала
Какую-то, не вспомню наяву.
Вдруг милый человек, один из тех, кого мы
Увидим — будто век знакомы,
Явился тут со мной; и вкрадчив, и умен,
Но робок… Знаете, кто в бедности рожден…
Ах! матушка, не довершай удара!
Кто беден, тот тебе не пара.
Потом пропало всё: луга и небеса. —
Мы в темной комнате. Для довершенья чуда
Раскрылся пол — и вы оттуда,
Тут с громом распахнули двери
Какие-то не люди и не звери,
Нас врознь — и мучили сидевшего со мной.
Он будто мне дороже всех сокровищ,
Хочу к нему — вы тащите с собой:
Нас провожают стон, рев, хохот, свист чудовищ!
Проснулась. — Кто-то говорит. —
Ваш голос был; что́, думаю, так рано?
Бегу сюда — и вас обоих нахожу.
Да, дурен сон; как погляжу,
Тут всё есть, коли нет обмана:
И черти и любовь, и страхи и цветы.
Ну, сударь мой, а ты?
Я слышал голос ваш.
Дался им голос мой, и как себе исправно
Всем слышится, и всех сзывает до зари!
На голос мой спешил, за чем же? — говори.
Помилуйте, что это вдруг припало
Усердье к письменным делам!
Ну, Сонюшка, тебе покой я дам:
Бывают странны сны, а наяву страннее;
Искала ты себе травы,
На друга набрела скорее;
Повыкинь вздор из головы;
Где чудеса, там мало складу. —
Поди-ка, ляг, усни опять.
Идем бумаги разбирать.
Я только нес их для докладу,
Что в ход нельзя пустить без справок, без иных,
Противуречья есть, и многое не дельно.
Боюсь, сударь, я одного смертельно,
Чтоб множество не накоплялось их;
Дай волю вам, оно бы и засело;
А у меня, что дело, что не дело,
Подписано, так с плеч долой.
(Уходит с Молчалиным, в дверях пропускает его вперед.)
Ну вот у праздника! ну вот вам и потеха!
Однако нет, теперь уж не до смеха;
В глазах темно, и замерла душа;
Грех не беда, молва не хороша.
Что́ мне молва? Кто хочет, так и судит,
Да батюшка задуматься принудит:
Брюзглив, неугомонен, скор,
Таков всегда, а с этих пор…
Ты можешь посудить…
Сужу-с не по рассказам;
Запрет он вас; — добро еще со мной;
А то, помилуй бог, как разом
Меня, Молчалина и всех с двора долой.
Подумаешь, как счастье своенравно!
Бывает хуже, с рук сойдет;
Когда ж печальное ничто на ум не йдет,
Забылись музыкой, и время шло так плавно;
Судьба нас будто берегла;
Ни беспокойства, ни сомненья…
А горе ждет из-за угла.
Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья
Не жалуете никогда:
На что вам лучшего пророка?
Твердила я: в любви не будет в этой прока
Как все московские, ваш батюшка таков:
Желал бы зятя он с звездами, да с чинами,
А при звездах не все богаты, между нами;
Ну разумеется, к тому б
И деньги, чтоб пожить, чтоб мог давать он ба́лы;
Вот, например, полковник Скалозуб:
И золотой мешок, и метит в генералы.
Куда как мил! и весело мне страх
Выслушивать о фрунте и рядах;
Он слова умного не выговорил сроду, —
Мне всё равно, что за него, что в воду.
Да-с, так сказать, речист, а больно не хитер;
Но будь военный, будь он статский,
Кто так чувствителен, и весел, и остер,
Как Александр Андреич Чацкий!
Не для того, чтоб вас смутить;
Давно прошло, не воротить,
Что помнится? Он славно
Пересмеять умеет всех;
Болтает, шутит, мне забавно;
Делить со всяким можно смех.
И только? будто бы? — Слезами обливался,
Я помню, бедный он, как с вами расставался. —
Что, сударь, плачете? живите-ка смеясь…
А он в ответ: «Недаром, Лиза, плачу,
Кому известно, что́ найду я воротясь?
И сколько, может быть, утрачу!» —
Бедняжка будто знал, что года через три…
Послушай, вольности ты лишней не бери.
Я очень ветрено, быть может, поступила,
И знаю, и винюсь; но где же изменила?
Кому? чтоб укорять неверностью могли.
Да, с Чацким, правда, мы воспитаны, росли;
Привычка вместе быть день каждый неразлучно
Связала детскою нас дружбой; но потом
Он съехал, уж у нас ему казалось скучно,
И редко посещал наш дом;
Потом опять прикинулся влюбленным,
Взыскательным и огорченным.
Остер, умен, красноречив,
В друзьях особенно счастлив.
Вот об себе задумал он высоко —
Охота странствовать напала на него.
Ах! если любит кто кого,
Зачем ума искать и ездить так далёко?
Где носится? в каких краях?
Лечился, говорят, на кислых он водах,
Не от болезни, чай, от скуки, — повольнее.
И, верно, счастлив там, где люди посмешнее.
Кого люблю я, не таков:
Молчалин за других себя забыть готов,
Враг дерзости, — всегда застенчиво, несмело
Ночь целую с кем можно так провесть!
Сидим, а на дворе давно уж побелело,
Как думаешь? чем заняты?
Сударыня, мое ли это дело?
Возьмет он руку, к сердцу жмет,
Из глубины души вздохнет,
Ни слова вольного, и так вся ночь проходит,
Рука с рукой, и глаз с меня не сводит. —
Смеешься! можно ли! чем повод подала
Тебе я к хохоту такому!
Мне-с. ваша тетушка на ум теперь пришла,
Как молодой француз сбежал у ней из дому.
Голубушка! хотела схоронить
Свою досаду, не сумела:
Забыла волосы чернить
И через три дни поседела.
София (с огорчением)
Вот так же обо мне потом заговорят.
Простите, право, как бог свят,
Хотела я, чтоб этот смех дурацкий
Вас несколько развеселить помог.
София, Лиза, Слуга, за ним Чацкий.
К вам Александр Андреич Чацкий.
Чуть свет — уж на ногах! и я у ваших ног.
(С жаром целует руку.)
Ну поцелуйте же, не ждали? говорите!
Что ж, ради? Нет? В лицо мне посмотрите.
Удивлены? и только? вот прием!
Как будто не прошло недели;
Как будто бы вчера вдвоем
Мы мочи нет друг другу надоели;
Ни на́волос любви! куда как хороши!
И между тем, не вспомнюсь, без души,
Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,
Верст больше седьмисот пронесся, — ветер, буря;
И растерялся весь, и падал сколько раз —
И вот за подвиги награда!
Ах! Чацкий, я вам очень рада.
Вы ради? в добрый час.
Однако искренно кто ж радуется эдак?
Мне кажется, так напоследок,
Людей и лошадей знобя,
Я только тешил сам себя.
Вот, сударь, если бы вы были за дверями,
Ей-богу, нет пяти минут,
Как поминали вас мы тут.
Сударыня, скажите сами.
Всегда, не только что теперь. —
Не можете мне сделать вы упрека.
Кто промелькнет, отворит дверь,
Проездом, случаем, из чужа, из далёка —
С вопросом я, хоть будь моряк:
Не повстречал ли где в почтовой вас карете?
Блажен, кто верует, тепло ему на свете! —
Ах! боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время то? где возраст тот невинный,
Когда, бывало, в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и столам.
А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом;
Мы в темном уголке, и кажется, что в этом!
Вы помните? вздрогнём, что скрипнет столик,
В седьмнадцать лет вы расцвели прелестно,
Неподражаемо, и это вам известно,
И потому скромны, не смотрите на свет.
Не влюблены ли вы? прошу мне дать ответ,
Без думы, полноте смущаться.
Да хоть кого смутят
Вопросы быстрые и любопытный взгляд…
Помилуйте, не вам, чему же удивляться?
Что нового покажет мне Москва?
Вчера был бал, а завтра будет два.
Тот сватался — успел, а тот дал промах.
Всё тот же толк, и те ж стихи в альбомах.
Гоненье на Москву. Что значит видеть свет!
Ну что ваш батюшка? всё А́нглийского клоба
Старинный, верный член до гроба?
Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век?
А этот, как его, он турок или грек?
Тот черномазенький, на ножках журавлиных,
Не знаю, как его зовут,
Куда ни сунься: тут, как тут,
В столовых и в гостиных.
А трое из бульварных лиц,
Которые с полвека молодятся?
Родных мильон у них, и с помощью сестриц
Со всей Европой породнятся.
А наше солнышко? наш клад?
На лбу написано: Театр и Маскерад;
Дом зеленью раскрашен в виде рощи,
Сам толст, его артисты тощи.
На бале, помните, открыли мы вдвоем
За ширмами, в одной из комнат посекретней,
Был спрятан человек и щелкал соловьем,
Певец зимой погоды летней.
А тот чахоточный, родня вам, книгам враг,
В ученый комитет который поселился
И с криком требовал присяг,
Чтоб грамоте никто не знал и не учился?
Опять увидеть их мне суждено судьбой!
Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен?
Когда ж постранствуешь, воротишься домой,
И дым Отечества нам сладок и приятен!