Что такое овчинные барнаулки
Шуба «барнаулка»
Шубы с Алтая 100 лет назад были в Российской империи на пике моды. Популярны были мужские «сибирки» и «чуйки», а особенно «барнаулки»! Выпускались они как для мужчин, так и для женщин. Что из себя представляла шуба «барнаулка»? Она шилась из овчин черной дубки. Шуба полуприлегающая, ворот иногда шалевый, по бокам украшается меховыми строчками, вшивкой и печатным трафаретным оттиском.
Натуральный черный краситель для овчины в те времена производился во французском Гавре и в Россию не ввозился из-за его дороговизны. Изобретение местного красителя ученым-исследователем Степаном Гуляевым открыло для алтайских «кутюрье» новые горизонты. Мягкость и легкость – одно из важнейших качеств гуляевских черных шуб. Главное достоинство овчин в качестве выделки: они не боятся воды.
За год овчинные заводы Барнаула выпускали до 12 тысяч шуб примерно по 15 рублей за штуку. Шубы хорошо покупали не только сибиряки, но и в европейской части страны. В 1868 г. великий князь Владимир Александрович Романов принял от алтайских купцов овчинный полушубок и с удовольствием его носил. Росла слава и женских барнаулок. Несколько шуб заказал царский двор, торговая палата направила их на Всемирную выставку верхней одежды в Париже (1899 г.), где шуба «барнаулка» была удостоена диплома 1 степени. В Санкт-Петербурге «барнаулки» стали настоящим хитом. В подобных шубках ходили и купчихи, и гимназистки, и столичные барыни. Была такая шуба и у жены вождя мирового пролетариата Надежды Крупской. Шубы «барнаулки» выпускались на Алтае до 1930 г.
Источники информации:
Сейчас трудно представить, что более 100 лет тому назад сибирский город Барнаул стал законодателем мод в Российской Империи и СССР (до 30-х годов ХХ в.) в зимней одежде.
Степан Гуляев родился в с. Алейское, в семье служащего Локтевского завода. По окончании Барнаульского горного училища был направлен в Петербург писцом горного отделения Кабинета. Здесь много занимался самообразованием, через переписку с родными и знакомыми собирал материалы по истории и этнографии Алтая, былины и песни. Наряду с основной службой занимался археологией, минералогией, селекцией, фольклором и этнографией.
Первый обратил внимание на белокурихинские радоновые источники, где и построил лечебницу, первый на Алтае осуществил опытные посевы сахарной свеклы, табака, изучал рыболовный промысел. Кроме того, Степан Иванович занимался просвещением населения.
Так, в 1862 году на свои скромные средства открыл публичную библиотеку, которая просуществовала непродолжительное время. Выступал за открытие гимназии в Барнауле, университета в Сибири, состоял кандидатом в члены Общества попечения о начальном образовании в Барнауле. В 1878 г. произведен в статские советники, утвержден в звании потомственного дворянина. Похоронен на Нагорном кладбище.
Степан Гуляев в 1866 году свое изобретение подарил даром барнаульскому шубнику Лапину с условием, что тот должен был производить дешевую продукцию, не наживаться на новом красителе.
В «Очерках Барнаула» начала XX века сообщается, что за год овчинные заводы и мастерские города выпускали до 12 тыс. шуб на общую сумму 180 тыс. рублей. Это примерно по 15 рублей за штуку.
С введением Транссибирской железной магистрали «барнаулки» начали появляться и в европейской части нашей страны. Популярности прибавил и такой исторический факт, что в 1868 году великий князь Владимир Александрович Романов принял из рук алтайских купцов овчинный полушубок и с удовольствием его носил.
Свою историю имеет и женский вариант этой шубы. Так, барнаульский мещанин-шубник Самолетов приобрел несколько овчин и сшил по своей модели красивую шубу. Длина шубы была до колен, воротник узкий, модель сильно приталена и без карманов. Правая пола, низ юбки и воротник оторочены мехом амурского сурка. К шубе рекомендовались меховая муфта и шапочка.
Первую женскую «барнаулку» купил для своей жены приказчик купца Смирнова. Сам же Смирнов перекупил у него шубу за большие деньги для своей дочери. Вскоре несколько шуб заказал и царский двор.
Шуба «барнаулка» выпускалась на Алтае вплоть до 1930 года.
Читайте также:
По материалам: Алтапресс, barnaul-altai, rulex, Википедия
Носила даже Крупская. Как овчинные шубы с Алтая стали самыми популярными в Российской империи
Трудно поверить, но 100 лет назад Сибирь была главным законодателем мод в зимней одежде. Именно здесь, выражаясь современным языком, появлялись самые востребованные бренды и тренды. Многие современники отмечали большую состоятельность сибиряков, что проявлялось и в одежде. Популярные сюртуки «сибирка» и «чуйка» шли нарасхват. Однако самым знаменитым творением местных «кутюрье» стали шубы-барнаулки, которые прославили наш край по всей России и за ее пределами. Выпускались они как для мужчин, так и для женщин.
Возникновение алтайской овчинно-пимокатной промышленности историки относят к середине XIX века. Именно в это время сюда переселялись из европейской части страны первые мастера. Уже развитое на тот момент овцеводство предоставляло главный материал для их производства в избытке.
Однако бурное развитие данного направления произошло позже и связано оно было с именем ученого Степана Гуляева. Правда, предметом его изысканий было все что угодно, только не шубы. С 30-х годов он собирал материалы для характеристики народной жизни на Алтае и вообще в Сибири. Изучал природу и обычаи, историю и археологию. Гуляев собирал разнообразные коллекции и рукописи, которые передавал в ученые общества и Публичную библиотеку. Кстати, именно он первым обратил внимание на Белокурихинские радоновые источники, построил там лечебницу, первым на Алтае осуществил опытные посевы сахарной свеклы и табака. Но поистине мировую славу ему принесли чернила.
История гласят, что во время путешествий по деревням и селам Гуляев интересовался у жителей, чем они красят нитки и ткани, а потом из местных растений подбирал свое «снадобье». В ход пошел отвар ивовой коры с раствором хромово-кислого калия. Такая смесь придавала устойчивый оттенок черного цвета.
До этого овчину повсеместно обрабатывали на закваске овсяной и пшеничной муки, дубили экстрактами из древесного корья. Изделия получались желтого цвета. Находящаяся в Гавре французская фирма «Дубокс» вырабатывала натуральный черный краситель кампеш, но он был очень дорог и в Россию не ввозился.
В 1866 году свое изобретение Степан Гуляев подарил барнаульскому шубнику Лапину. Есть предание, что рецепт чернил Лапин был готов купить за большие деньги, однако Степан Иванович не хотел зарабатывать на своем изобретении и отдал его даром. Но с условием: Лапин должен был производить дешевую продукцию, не наживаться на новом красителе.
Все же произошло наоборот: шубы-барнаулки из выделанной овчины, покрашенной в черный цвет, принесли Лапину баснословный доход. По подсчетам историков, в одном только 1877 году он отправил в Восточную Сибирь до тысячи штук своих полушубков.
В «Очерках Барнаула» начала XX века сообщается, что за год овчинные заводы и мастерские города выпускали до 12 тыс. шуб на общую сумму 180 тыс. рублей. Примерно по 15 рублей за штуку.
Выражаясь современным языком, рынки сбыта были обширные: часть барнаулок продавалась в округе, но большинство уходило в другие города Сибири — Томск, Иркутск, Благовещенск. С введением Транссибирской железной магистрали барнаулки начали появляться и в европейской части страны. Популярности прибавил и такой исторический факт. В 1868 году Великий князь Владимир Александрович Романов принял из рук алтайских купцов овчинный полушубок и с удовольствием его носил.
Свою удивительную историю имеет и женский вариант этой шубы. Барнаульский мещанин шубник Самолетов приобрел несколько гуляевских овчин и сшил по своей модели красивую шубу. Длина шубы была до колен, воротник узкий, модель сильно приталена, без карманов. Правая пола, низ юбки и воротник отделывались мехом амурского сурка. В тон шубе рекомендовались меховая муфта и шапочка.
Как овчинные шубы с Алтая стали самыми популярными в Российской империи. Фото из архива редакции.
Как овчинные шубы с Алтая стали самыми популярными в Российской империи.
Первую дамскую барнаулку купил для своей жены приказчик купца Смирнова. Сам же Смирнов перекупил у него шубу за большие деньги для своей дочери. Слава женских барнаулок быстро росла. Дошло до того, что несколько шуб заказал царский двор. Торговая палата направила их на парижскую выставку 1899 года. Там барнаулка была удостоена диплома первой степени.
После этого шубы с Алтая стали настоящим хитом в Санкт-Петербурге. В подобных нарядах ходили и гимназистки, и купчихи, и столичные барыни. В ней «засветилась» даже знаменитая жена вождя мирового пролетариата Надежда Крупская.
Шуба барнаулка выпускалась на Алтае вплоть до 1930 года.
5 фактов о производстве шуб на Алтае
В начале XX века овчинно-пимокатное производство в Барнауле было разделено. Цехам, выпускающим валенки (пимы), было разрешено находиться в черте города. Овчинные заводы и мастерские в силу вредных для здоровья жителей выбросов располагались за пределами Барнаула.
Рабочий день на заводах и в мастерских составлял примерно 16 часов. В среднем рабочий-овчинник зарабатывал от 40 до 80 копеек в день. Форма оплаты, как правило, была денежная. Однако мелкие предприниматели выдавали своим работникам записки для магазинов, где они могли пользоваться кредитами.
По воспоминаниям современников, овчинные заводы на Алтае в начале XX века не отличались чистотой и порядком. Воздух в них настолько был насыщен сыростью и зловонием от выделываемых овчин, что неподготовленный человек не мог находиться в помещении больше 5 минут. Труд в таких условиях считался очень тяжелым. Женщины ни в шубном, ни в овчинном производстве не участвовали.
До 65 тыс. овчин использовали для производства шубные заводы и мастерские Барнаула. Свозились они преимущественно с Алтая. Только порядка 3 тыс. овчин привозилось из Средней Азии.
В начале XX века местная овчина закупалась в основном на осенних ярмарках, проходивших в Барнаульском и Бийском уездах. Причем барнаульская овчина отличалась более высоким качеством. Средняя цена овчины в сыром виде составляла от 1 рубля до 1,4 рубля за штуку.
Факт.Барнаулками называли крашеные овчинные шубы и полушубки, произведенные на Алтае в середине XIX – начале XX веков. (ИА «Алтапресс»)
Тамара Кузнецова: жизнь на «овчинке»
Василий Каркавин
Тамара Кузнецова начала работать на овчинно-меховой фабрике в годы войны в 13 лет.
Фото Василия Каркавина
В 1942 году мама 13-летней девчонкой привела Тамару Ефимовну в цех овчинно-шубного завода, который позже знали в Барнауле как овчинно-меховую фабрику. Потом здесь вместе с Тамарой Ефимовной работала младшая сестра Ирина, дочь Татьяна, ее муж, зятья. Целая династия. Был коллектив, были достижения, была гордость за фабрику. На переломе веков предприятие закрылось как не вписавшееся в современные экономические условия. Но вот накануне Дня Победы Тамара Ефимовна Кузнецова получила от Губернатора, Председателя Правительства Алтайского края Александра Карлина подарок, поздравление и благодарность за труд в тяжелейшие для страны годы.
Особый фасон
Детство
Горькие ранетки
Ребятишек на заводе жалели. Давали для работы скрой только некрупных изделий. Например, с тяжелыми заготовками для овчинных тулупов и взрослым нелегко было управляться. Работали для Красной Армии, для фронта. Шили полушубки, бекеши, тулупы, борчатки (полушубки особого кроя со сборками по талии) для командного состава, меховые чулки для летчиков, меховые рукавицы.
Тамара Кузнецова: «Сначала я разносила шпульки для швейных машин по цеху. Потом, когда маленько подросла, поставили на крой. Подросла-то я немного, так мне, да и другим девчонкам, подставочки под ноги сделали, чтобы мы за столами могли работать».
Всю продукцию принимал военный представитель. Работали в две смены по 12 часов, с семи до семи. Сменные нормы обычно перевыполнялись. Да и не выполнить их было просто невозможно. На проходной с заводской территории не выпускали, если в пропуске не было отметки начальника цеха, смены, что работник выполнил свою норму.
— Голодно было. Но на заводе работала столовая, и нас кормили. Что такое первое, второе мы не знали. Давали просто похлебку да кусочек хлеба. На территории росли ранетки, маленькие, с ноготок, – показывает Тамара Ефимовна мизинец. – Даже не кислые, а горькие. Так мы их еще зелеными обрывали и съедали. А еще мама после смены напрашивалась в столовую чистить картошку. За это ей давали немного картофельных очистков. И она нам с сестрой и бабушкой дома варила похлебку.
Новая жизнь
В 1945 году уже девушкой Тамара Ефимовна перешла работать на выходную базу при меланжевом комбинате контролером тканей. И День Победы никогда не забудет. Помнит, как бежали босиком на площадь Октября. Это было такое! 9 Мая наступала новая жизнь. Думалось, прямо вот сейчас, с этого самого солнечного жаркого дня все будет по-другому. Но остался голод, хлеб по карточкам. Жуткая нищета, когда, постирав платьице, нужно было ждать, пока оно высохнет, потому что другого не было. Новая жизнь наступала медленно. Но наступала. В конце 1940-х смышленую, окончившую с войной напополам семь классов девушку направили в Москву на курсы товароведов.
— Мы в Бутово жили. За шесть месяцев я всю Москву изъездила и исходила. На некоторых улицах еще противотанковые ежи были не убраны, дома разрушенные стояли. Но такой красивой и огромной мне Москва показалась!
После окончания курсов она вернулась в Барнаул, выходную базу ликвидировали, молодую специалистку перевели на швейную фабрику, что на ВРЗ, а потом судьба вновь вернула ее на овчинно-шубный завод, где 13-летней девчонкой обкраивала она скройки.
Тамара Кузнецова: жизнь на «овчинке»
Тамара Кузнецова начала работать на овчинно-меховой фабрике в годы войны в 13 лет.
Фото Василия Каркавина
В 1942 году мама 13-летней девчонкой привела Тамару Ефимовну в цех овчинно-шубного завода, который позже знали в Барнауле как овчинно-меховую фабрику. Потом здесь вместе с Тамарой Ефимовной работала младшая сестра Ирина, дочь Татьяна, ее муж, зятья. Целая династия. Был коллектив, были достижения, была гордость за фабрику. На переломе веков предприятие закрылось как не вписавшееся в современные экономические условия. Но вот накануне Дня Победы Тамара Ефимовна Кузнецова получила от Губернатора, Председателя Правительства Алтайского края Александра Карлина подарок, поздравление и благодарность за труд в тяжелейшие для страны годы.
Особый фасон
Детство
Тамара Ефимовна с мамой, сестрой и бабушкой жила в Городке. Городок – это десяток двухэтажных домов, многие из которых сохранились и по сей день, построенных для работников шубного завода. Перед войной на заводе трудилось более 400 рабочих. Начало войны как начало трагедии в памяти Тамары Ефимовны не сохранилось. Да для 12-летней девчонки это и не было трагедией. Было просто интересно. Все кричали: «Война! Война. ». Буквально за считаные месяцы половина работников завода, практически все мужчины, ушла на фронт. Мама стала уходить на работу все раньше, а приходить – все позже. Вскоре Тамару перевели в школу № 25, потому что их родную, 18-ю школу переоборудовали под госпиталь для раненых. А затем прекратились занятия и в 25-й. Раненых становилось все больше. Для школьников организовали учебу в Городке, а в 1942 году мама привела Тамару на завод.
Горькие ранетки
Ребятишек на заводе жалели. Давали для работы скрой только некрупных изделий. Например, с тяжелыми заготовками для овчинных тулупов и взрослым нелегко было управляться. Работали для Красной Армии, для фронта. Шили полушубки, бекеши, тулупы, борчатки (полушубки особого кроя со сборками по талии) для командного состава, меховые чулки для летчиков, меховые рукавицы.
Тамара Кузнецова : «Сначала я разносила шпульки для швейных машин по цеху. Потом, когда маленько подросла, поставили на крой. Подросла-то я немного, так мне, да и другим девчонкам, подставочки под ноги сделали, чтобы мы за столами могли работать».
Всю продукцию принимал военный представитель. Работали в две смены по 12 часов, с семи до семи. Сменные нормы обычно перевыполнялись. Да и не выполнить их было просто невозможно. На проходной с заводской территории не выпускали, если в пропуске не было отметки начальника цеха, смены, что работник выполнил свою норму.
— Голодно было. Но на заводе работала столовая, и нас кормили. Что такое первое, второе мы не знали. Давали просто похлебку да кусочек хлеба. На территории росли ранетки, маленькие, с ноготок, – показывает Тамара Ефимовна мизинец. – Даже не кислые, а горькие. Так мы их еще зелеными обрывали и съедали. А еще мама после смены напрашивалась в столовую чистить картошку. За это ей давали немного картофельных очистков. И она нам с сестрой и бабушкой дома варила похлебку.
Новая жизнь
В 1945 году уже девушкой Тамара Ефимовна перешла работать на выходную базу при меланжевом комбинате контролером тканей. И День Победы никогда не забудет. Помнит, как бежали босиком на площадь Октября. Это было такое! 9 Мая наступала новая жизнь. Думалось, прямо вот сейчас, с этого самого солнечного жаркого дня все будет по-другому. Но остался голод, хлеб по карточкам. Жуткая нищета, когда, постирав платьице, нужно было ждать, пока оно высохнет, потому что другого не было. Новая жизнь наступала медленно. Но наступала. В конце 1940-х смышленую, окончившую с войной напополам семь классов девушку направили в Москву на курсы товароведов.
— Мы в Бутово жили. За шесть месяцев я всю Москву изъездила и исходила. На некоторых улицах еще противотанковые ежи были не убраны, дома разрушенные стояли. Но такой красивой и огромной мне Москва показалась!