Что такое обезличивание человека

Глава 1.2. Человек в массе

Феномен обезличивания

Главное, что уверенно констатируют практически все исследователи психологии масс, это обезличивание, которое происходит с человеком в массе. Что же представляет собой психологически феномен обезличивания? В буквальном смысле это иногда трактовалось как «утрата человеком своего лица». Действительно, в большинстве конкретных описаний тех или иных вариантов массового поведения часто присутствует констатация того, что «они все на одно лицо». Можно допустить, в соответствии с известными работами Ч. Дарвина, что сильное переживание того или иного эмоционально-аффективного состояния действительно сказывается на лицевой мускулатуре, и ведет к напряжению одних и тех же мышц у множества людей. Тогда, действительно, в их лицах неизбежно появление некоторой схожести — исчезают различия в выражениях лиц, появляется то самое, обобщенное «лицо массы», обычно описываемое со всякого рода негативными прилагательными (типа «звериное»). С проблемой схожести выражений лиц на практике часто сталкивается полиция в ряде стран, которая часто затрудняется в идентификации участников массовых беспорядков.

Однако это слишком и буквальное понимание обезличивания. В социально-психологическом плане имеется в виду «утрата личности». Для понимания этого феномена требуется разобраться в том, что же такое личность и как ее можно «утратить».

Обобщая многочисленные и весьма разнообразные трактовки понятия «личность» в социальной психологии, можно прийти к двум основным формулам. Первая формула может быть обозначена как рационалистичная. Ее суть сводится к тому, что личность есть функция от двух переменных: «я» и совокупности социальных ролей, усвоенных индивидом:

Такое понимание личности отстаивал, например, Т. Шибутани (1969). В рамках этой трактовки феномен отчуждения личности в массе объясняется достаточно просто. Во-первых, пребывание в массе вообще снижает общий уровень рациональности в человеке — на первое место выходит иррациональное, эмоциональное начало. Во-вторых, пребывание в массе ведет к разрушению тех социальных ролей, которые исполняла личность и которые были ею интериоризованы. На некоторое время они просто исчезают — в массе все равны, кроме вожаков, выделившихся на особых, нерациональных основаниях и исполняющих особые, эмоциональные роли. В-третьих, пребывание в массе требует отречения от собственного «я». Это самое «я» растворяется в массовом «мы», всегда противостоящему неким «они». Это дало возможность Б. Ф. Поршневу на частном примере заключить: «Толпа — это иногда совершенно случайное множество людей. Между ними может не быть никаких внутренних связей, и они становятся общностью лишь в той мере, в какой охвачены одинаковой негативной, разрушительной эмоцией по отношению к каким-то лицам, установлениям, событиям. Словом, толпу подчас делает общностью только то, что она «против», что она против «них»» (Поршнев, 1979). Пример, безусловно, частный. Однако он показывает, что отказ от своего «я», то есть обезличивание, — это условие возникновения массы.

Вторая формула может быть определена как иррациональная. Ее суть сводится к тому, что личность есть порождение бессознательного, лишь слегка «отшлифованное» социальными нормами и требованиями-ожиданиями, т. е. это функция от трех переменных: Эго, Ид и Супер-эго. Основные сторонники и прародители данного понимания — классический психоанализ 3. Фрейда и его последующие разветвления. Это понимание можно выразить иной формулой:

При таком подходе феномен обезличивания означает еще более простую вещь: исчезновения социального контроля в виде Супер-эго и минимизации роли Эго под влиянием глубинного неосознанного Ид. Согласно Фрейду, психологическая масса есть просто редукция социального к первобытной орде, в которой поведение ее членов целиком детерминировано исключительно подсознательным Ид с его драйвами и ли-бидозными тенденциями. Вот почему, собственно, сам Фрейд избегал понятия «личность», считая все, связанное с ним, лишь искусственной надстройкой над бессознательной «первобытноордынной» сущностью индивида. Именно поэтому феномен обезличивания человека в массе служил для него лучшим доказательством основных постулатов психоанализа: мифа о первобытной орде, эдипова комплекса и либидоз-ной связи членов массы-орды с идеальным отцом. Рассматривая в качестве примера две «искусственные массы», армию и церковь, Фрейд утверждал, что обе они (а значит, и все другие, только в менее очевидных формах) держатся на подсознательной любви к образу идеального отца. В одном случае он олицетворен военачальником, выступающим «отцом родным» по отношению к солдатам, в другом — Иисусом Христом, являющимся «отцом» всего человечества. Отсюда Фрейд, продолжая размышления Г. Лебона, но трактуя их по-своему, в духе психоанализа, придавал особое значение лидерам — «вожакам» массы. Подчинение им и своеобразное «растворение» в них трактовалось как одна их слагаемых феномена обезличивания.

Читайте еще:

И это несовпадающее значение различных элементов действительности, в которую всегда включен человек для удовлетворения его потребностей, обязательно сказывается на том, как он каждый из элементов в своем сознании запечатлевает, каким переживанием на каждый из них откликается и какое поведение.

«Мой труд вливается в труд моей республики» Ленинская вахта труда. Она начинается днем первого в стране коммунистического субботника и заканчивается 22 апреля. Эта десятидневка — вахта’ труда и учення. Идет проверка общественной активности всех учеников и учителей школы.

Какие отношения устанавливаются между людьми, которые общаются при помощи электронной почты, чатов и листсерверов? Являются ли они неглубокими, безличными, враждебными, опасными или помогают освободиться от ощущения ограниченности человека, который живёт в определённом месте? Кроме того, такое.

4. Глядя на мысленную картину, попробуйте прочитать буквы слова в обратном порядке (при этом вам не обязательно следить за строгой фонетикой).

Иешуа в какой-то мере прав: графика букв еврейского алфавита отдалённо ещё напоминают рисунки тех животных и предметов, от названия которых они произошли (алеф – “бык”, бет – “дом”, гиммель – “верблюд” и т. д.). Греки, заимствовавшие семитские знаки, вовсе не понимали их названий (альфа, бета.

Делать намек на мнение, которое умерший родитель имел бы о ребенке, — одна из самых пагубных вещей, какие могут только быть. Это может вызвать очень тревожные чувства вины, лишить ребенка права чувствовать себя сыном этого любимого и сверхуважаемого родителя. Это может стать позднее причиной.

Отсюда сам собой напрашивается вывод, что даже в продолжительных супружеских отношениях должно быть место празднику. Понятное дело, что право устроения праздника должно принадлежать не одному человеку, а двум. Но уж если ваш возлюбленный настолько погружен в малопривлекательный мир большого.

И до сих пор не утихают споры вокруг интерпретации результатов тестирования членов групп, не принадлежащих к доминантной культуре. Только дебаты возникают по поводу других групп – прежде всего расовых. Действительно, «коэффициент интеллекта» (IQ) у «цветных» жителей США в среднем, как правило.

Вы получили одновременно два срочных задания: от вашего непосредственного и вашего вышестоящего начальника. Времени для согласования сроков выполнения заданий у вас нет, необходимо срочно начать работу. Выберите предпочтительное решение.

Трансформируясь, человек уходит с того места, с которого начал путь, но иллюзия отсутствия такого ухода держится до тех пор, пока внешняя линия жизни не связана с выражением. Эта иллюзия очень часто приводит к различным негативным последствиям. Мы говорим: источник всех иллюзий – это иллюзия о.

Если при встрече ваш партнер поднял брови (а это происходит практически на автомате – такую реакцию тела очень сложно подделать) – нет сомнений, что вы ему интересны.

Разумное млекопитающее, ошибочно называемое человеком, в действительности, не обладает определённой индивидуальностью.

Источник

Феномен обезличивания

Главное, что уверенно констатируют практически все исследователи психологии масс, это обезличивание, которое происходит с человеком в массе. Что же представляет собой психологически феномен обезличивания? В буквальном смысле это иногда трактовалось как «утрата человеком своего лица». Действительно, в большинстве кон­кретных описаний тех или иных вариантов массового поведения часто присутствует констатация того, что «они все на одно лицо». Можно допустить, в соответствии с из­вестными работами Ч. Дарвина, что сильное переживание того или иного эмоциональ­но-аффективного состояния действительно сказывается на лицевой мускулатуре, и ведет к напряжению одних и тех же мышц у множества людей. Тогда, действительно, в их лицах неизбежно появление некоторой схожести — исчезают различия в выра­жениях лиц, появляется то самое, обобщенное «лицо массы», обычно описываемое со всякого рода негативными прилагательными (типа «звериное»). С проблемой схоже­сти выражений лиц на практике часто сталкивается полиция в ряде стран, которая часто затрудняется в идентификации участников массовых беспорядков.

Однако это слишком и буквальное понимание обезличивания. В социально-пси­хологическом плане имеется в виду «утрата личности». Для понимания этого фено­мена требуется разобраться в том, что же такое личность и как ее можно «утратить».

Обобщая многочисленные и весьма разнообразные трактовки понятия «лич­ность» в социальной психологии, можно прийти к двум основным формулам. Первая формула может быть обозначена как рационалистичная. Ее суть сводится к тому, что личность есть функция от двух переменных: «я» и совокупности социальных ролей, усвоенных индивидом:

Такое понимание личности отстаивал, например, Т. Шибутани (1969). В рамках этой трактовки феномен отчуждения личности в массе объясняется достаточно про­сто. Во-первых, пребывание в массе вообще снижает общий уровень рациональности в человеке — на первое место выходит иррациональное, эмоциональное начало. Во-вторых, пребывание в массе ведет к разрушению тех социальных ролей, которые ис­полняла личность и которые были ею интериоризованы. На некоторое время они про­сто исчезают — в массе все равны, кроме вожаков, выделившихся на особых, нера-

Глава 1.2. Человек в массе 43

циональных основаниях и исполняющих особые, эмоциональные роли. В-третьих, пребывание в массе требует отречения от собственного «я». Это самое «я» растворя­ется в массовом «мы», всегда противостоящему неким «они». Это дало возможность Б. Ф. Поршневу на частном примере заключить: «Толпа — это иногда совершенно случайное множество людей. Между ними может не быть никаких внутренних свя­зей, и они становятся общностью лишь в той мере, в какой охвачены одинаковой не­гативной, разрушительной эмоцией по отношению к каким-то лицам, установлени­ям, событиям. Словом, толпу подчас делает общностью только то, что она «против», что она против «них»» (Поршнев, 1979). Пример, безусловно, частный. Однако он показывает, что отказ от своего «я», то есть обезличивание, — это условие возникно­вения массы.

Вторая формула может быть определена как иррациональная. Ее суть сводится к тому, что личность есть порождение бессознательного, лишь слегка «отшлифованное» социальными нормами и требованиями-ожиданиями, т. е. это функция от трех пере­менных: Эго, Ид и Супер-эго. Основные сторонники и прародители данного понима­ния — классический психоанализ 3. Фрейда и его последующие разветвления. Это понимание можно выразить иной формулой:

При таком подходе феномен обезличивания означает еще более простую вещь: ис­чезновения социального контроля в виде Супер-эго и минимизации роли Эго под вли­янием глубинного неосознанного Ид. Согласно Фрейду, психологическая масса есть просто редукция социального к первобытной орде, в которой поведение ее членов целиком детерминировано исключительно подсознательным Ид с его драйвами и ли-бидозными тенденциями. Вот почему, собственно, сам Фрейд избегал понятия «лич­ность», считая все, связанное с ним, лишь искусственной надстройкой над бессозна­тельной «первобытноордынной» сущностью индивида. Именно поэтому феномен обезличивания человека в массе служил для него лучшим доказательством основных постулатов психоанализа: мифа о первобытной орде, эдипова комплекса и либидоз-ной связи членов массы-орды с идеальным отцом. Рассматривая в качестве примера две «искусственные массы», армию и церковь, Фрейд утверждал, что обе они (а зна­чит, и все другие, только в менее очевидных формах) держатся на подсознательной любви к образу идеального отца. В одном случае он олицетворен военачальником, вы­ступающим «отцом родным» по отношению к солдатам, в другом — Иисусом Хрис­том, являющимся «отцом» всего человечества. Отсюда Фрейд, продолжая размыш­ления Г. Лебона, но трактуя их по-своему, в духе психоанализа, придавал особое зна­чение лидерам — «вожакам» массы. Подчинение им и своеобразное «растворение» в них трактовалось как одна их слагаемых феномена обезличивания.

«Мы» и «они», «вы» и «ты», «он» и «я»

Если для большинства исследователей факт растворения сознательного индивиду­ального «я» в массовом безличном «мы» казался удивительным и непонятным, то Б. Ф. Поршнев, напротив, считал это абсолютно естественным и жестко отстаивал

первичность дихотомии «мы»—«они» в истории развития человеческого сознания. С методологической точки зрения, он был убежден: «социальная психология стано­вится наукой лишь с того момента, когда на место исходного психического явления ставится не «я и ты», а «мы и они», или «они и мы», на место отношения двух лич­ностей — отношения двух общностей. Включение же второго лица — «вы» (соответ­ственно «ты») необходимо развивается из исходного отношения и развивает его в свою очередь. Это — плод. контакта между «мы» и «они», продукт диалектики их взаимо­отношений» (Поршнев, 1979).

Поршнсв всерьез уверял, что в истории человечества не было каннибализма. Ра­зумеется, его не было лишь в психологическом плане — просто тех, кого съедали, не держали за людей. Это были некие «они», в корне отличные от «нас», настоящие «не люди». Первоначально сознание людей было нерасчлененным, как и их деятельность. «Мы» появилось значительно раньше «я» как сознание общности, к которой принад­лежали люди. Прежде чем люди могли обособиться внутри этой общности, общность должна была сама обособиться от других общностей. Для того же, чтобы появилось субъективное «мы», требовалось повстречаться и обособиться с какими-то «они». В субъективной, психологической плоскости «они» первичны по отношению к «мы»: «Первым актом социальной психологии надо считать появление в голове индивида представления о «них»» (Поршнев, 1979). Только ощущение того, что есть «они», рож­дает желание самоопределиться по отношению к «ним», обособиться от «них» в каче­стве «мы».

«Они» па первых порах куда конкретнее, реальнее, несут с собой те или иные опре­деленные свойства — бедствия от вторжения «их» орд, непонимание «ими» «челове­ческой» речи. Для того чтобы представить себе, что есть «они», не требуется персони­фицировать «их» в образе какого-либо вождя, какой-либо возглавляющей группы лиц или организации. «Они» могут представляться как весьма многообразные, не как об­щность в точном смысле слова. Именно в отличие от каких-то «они» возникала общ­ность «мы» — причем как в далеком прошлом, так и в настоящем.

«Мы», по мнению Поршнева, это уже значительно сложнее и, в известной степе­ни, абстрактнее. Реально существовавшая в первобытности общность, взаимосвязь индивидов ощущается теперь каждым ее членом либо посредством той или иной пер­сонификации, либо посредством различных обрядов, обычаев, подчеркивающих при­надлежность индивидов к данной общности в отличие от «них».

Полемизируя с западными психологами, отмечавшими исчезновение индивиду­ального «я» прежде всего в толпе и удивлявшихся этому, Поршнев полагал, что мас­са сплачивает разных индивидов против неких «они». Именно это рождает настрое­ние протеста против «них» и вызывает мощное эмоциональное чувство «мы». Такая общность и возникает путем отделения от других общностей и, одновременно, упо­добления в чем-то людей друг другу. Внешнее отличие и внутреннее уподобление передаются психологическими терминами «негативизм» и «контагиозность» (зара­зительность). Оба эти процесса, в единстве, связывают и, в известной мере, унифици­руют данную общность, порождают у ее членов однородные, схожие чувства, по­буждения и определяемые ими действия. Биологическая база контагиозности — ав­томатическая имитация или подражательность. «Среди «нас» с тем большей силой действует взаимное подражание, взаимное заражение, чем полнее и яснее это созна-

Глава 1.2. Человек в массе 45

ние «мы». Сознание же это тем сильнее, чем организованнее общность» (Поршнев, 1979).

«»Мы» формируется путем взаимного уподобления людей, т. е. действия механиз­мов подражания и заражения, а «они» — путем ограничения этих механизмов, путем запрета чему-то подражать или отказа человека в подчинении подражанию, навязан­ному ему природой и средой. Нет такого «мы», которое явно или неявно не противо­поставлялось бы каким-то «они», как и обратно. Процесс уподобления и процесс обо­собления взаимно противоположны, но в то же время они взаимодействуют, находят­ся в разнообразнейших сочетаниях» (Поршнев, 1979). За счет такого взаимодействия возникают разные виды масс, происходит их трансформация. В целом, по тому же ме­ханизму осуществляются и взаимоотношения индивида и массы.

В основе возникновения масс лежат эмоции, чувства и настроения, носящие надындивидуальный характер. «Люди, охваченные однородным настроением и вы­ражающие его более или менее совместно, тем самым составляют общность. Настро­ение находит свое выражение, как правило, не опосредствованно — через культуру, обычаи, воспроизводящие жизненные порядки, а непосредственно — в виде опреде­ленных эмоций, сдвигов сознания» (Поршнев, 1979).

Поршнев предлагал собственное решение проблемы обезличивания и деиндиви-дуализации. Данные явления преодолеваются в ходе взаимодействия «мы» и «они». Он предлагал изобразить «мы» и «они» в виде двух кругов, а затем наложить их отча­сти один на другой. Та площадь, где они перекрываются, отвечает категории «вы». Именно это, как полагал Поршнев, есть сфера не отчуждения, а общения. «Вы» — это не «мы», так как это нечто внешнее, но в то же время и не «они», поскольку здесь ца­рит не противопоставление, а известное взаимное притяжение. «Вы» это как бы при­знание, что «они» — не абсолютно «они», но могут частично составлять с «нами» но­вую общность — какое-то другое, более обширное и сложное «мы». Но это новое «мы» разделено на «мы и вы». Каждая сторона видит в другой одновременно и «чужих» («они») и «своих» («мы»). «Как только мы вступили в сферу «вы», каждый человек оказывается принадлежащим к двум психическим общностям — двум «мы». С этого момента он уже начинает становиться личностью — точкой скрещения разных общ­ностей. В частности, он должен научиться что-то прикрывать и затаивать то от одних, то от других, следовательно, его «внутренняя» жизнь начинает обособляться от «внеш­ней»» (Поршнев, 1979). Следующий шаг на этом пути — появление собственного, уже индивидуального «я» и преодоление индивидом психологии масс.

Как мы видим, для Поршнева не имеет принципиального значения персонифика­ция массы. Историко-психологически, видимо, так и было — персонификация появи­лась позднее выделения индивидуального «я». Хотя сам Поршнев полагал, что до этого появляется «ты», а затем и «он». Автор выразил свое мнение очень кратко: «на точке соприкосновения «мы» с «они» рождается «он», а «он» трансформируется в «ты». Бог в мировых религиях (христианстве, исламе) — это и «он», и «ты»» (Поршнев, 1979). Используя уже описанный образ, Поршнев утверждал, что понятию «ты» гра­фически соответствует точка соприкосновения кругов «мы» и «они», когда частично наложенные друг на друга круги снова раздвигаются до минимального соприкосно­вения. Этот самый «он» в данном случае является персонификацией не только Бога (это — высший «Он»), но и более конкретных вождей и вожаков массы. Здесь мы

вновь возвращаемся к Г. Лебону и 3. Фрейду.

Дата добавления: 2015-09-13 ; просмотров: 4 ; Нарушение авторских прав

Источник

Человек «обезличенный», или «Единица измерения»

Евгений Замятин, «Мы»

Девиз Мирового Государства: «Общность, одинаковость, стабильность».

Олдос Хаксли, «О дивный новый мир»

Людей уже не меряют, а только лишь подсчитывают, нумеруют, подобно улицам в американских городах.

Святитель Николай Сербский, «Последние записи»

Недавно познакомился с некоторыми материалами из рукописного наследия святителя Николая Сербского, получившими название «Последние записи«[1]. Этим последним записям уже более семи десятков лет, но они удивительно точно описывают то, что сегодня происходит в мире и в России. Вот одна из кратких заметок:

«Ни одна современная система не выделяет (и не поднимает) личность как личность, а поднимает лишь как орудие или материал. Производственное понимание воспитания человека! Человека воспитывают не как саму по себе высшую цель воспитания, а так, будто производят игрушки или пули. Всего лишь как физическую реалию и единицу численности. Людей уже не меряют, а только лишь подсчитывают, нумеруют, подобно улицам в американских городах«.

В этой краткой записи отражено нынешнее положение человека в обществе и дана характеристика современной системы образования.

Конечно, человек стал терять свойства личности уже задолго до того, когда святителем были написаны эти слова. Даже атеисты и материалисты, используя слово «личность», имели в виду, что у каждого человека есть свое неповторимое лицо, что каждый человек обладает какими-то неповторимыми свойствами (как физическими, так и психологическими), которых нет у других людей. Тем более личностью является человек в христианской Церкви. Человек создается Богом по Его образу и подобию. Но никакого равенства и нивелировки человека нет, каждый человек уникален. Бог сознательно делает людей разными, неравными друг другу. Таков изначальный замысел Бога о человеке.

В «Кратких наставлениях» святителя есть одно наставление, которое называется «Горластые защитники свободы«. В нем Николай Сербский и подчеркивает, что у Бога не может быть двух одинаковых людей [2] :

В небольшой книжице святителя Николая Сербского «Мысли о добре и зле» есть одна максима, называемая «Равенство». Вот ее содержание:

«Бог есть любовь, но Бог не есть равенство. Равенство изгнало бы и справедливость, и любовь, изгнало бы нравственность.

Любит ли муж жену за равенство?

И мать любит ли своего ребенка за равенство?

Разве друзья любят друг друга за равенство?

Пока живет любовь, никто не вспоминает о равенстве.

Пока царит справедливость, никто не думает о равенстве.

Когда уходит любовь, люди говорят о справедливости и подразумевают равенство.

Когда за любовью уходит и справедливость, начинают говорить о равенстве и подразумевают безнравственность, то есть изгнанную нравственность подменяют порочностью.

На могиле любви вырастает справедливость, на могиле справедливости растет равенство».

Такие «исправители» существовали на протяжении многих веков. Они себя называли коммунистами или социалистами. Впрочем, ранние «исправители», как это ни странно, не были атеистами. Идеи социализма содержатся в трудах ранних коммунистов-утопистов английского юриста, философа и писателя-гуманиста Томаса Мора (1478-1535) и итальянского философа и писателя Томмазо Кампанеллы (1568-1639). Оба считали себя христианами (католиками). На острове Утопия, о котором говорит Томас Мор в одноименном романе «Утопия», нет частной собственности, денежного обращения и царит полное равенство. Основу общества составляет семейный и трудовой коллектив. Труд обязателен для всех. Чтобы не способствовать развитию собственнических инстинктов, семьи регулярно обмениваются домами. И так далее. У Кампанеллы справедливое общество на коммунистических началах называется Городом Солнца.

Позднее, в начале XIX века появилась следующая плеяда социалистов-утопистов: французы Сен-Симон и Фурье и англичанин Оуэн. Но и они формально сохраняли связь с христианством (хотя уже в значительной мере номинальным). А вот вслед за ними пришел социализм и коммунизм Карла Маркса, который был уже атеистическим. А постепенно даже приобрел черты богоборческой идеологии.

У Маркса идея нивелировки человека была доведена до предела. Желающим предлагаю прочитать (или перечитать) «Манифест коммунистической партии«, написанный Марксом (в соавторстве с Фридрихом Энгельсом) в 1848 году. Так, в программе перехода от капитализма к коммунизму, состоящей из 10 пунктов, в пункте 8 предусматривается охват всего трудоспособного населения «промышленными армиями». Позднее у Троцкого эта идея получила название «трудовые армии», которыми он хотел охватить всю Россию. Понятно, что в «промышленных (трудовых) армиях» человек превращался в «винтик», функционирующий на основе жестких уставов и «единомыслия». Эти «армии» напоминали «общежитие» в концлагере. Кстати, в «Манифесте» также было заявлено, что как только коммунистам удастся преодолеть «классовые противоположности», существовавшие веками в обществе, то чуть ли не автоматически исчезнет религия (прежде всего христианство), которая якобы и нужна для того, чтобы поддерживать упомянутые «классовые противоположности».

То, что рождалось в головах коммунистических (большевистских) революционеров, приходило также в головы некоторых писателей. Правда, они воспринимали модель «коммунистического общежития» как антиутопию. Это прежде всего Евгений Замятин (1884-1937), положивший своим романом «Мы» (1920) начало жанру антиутопии. А также Олдос Хаксли (1894-1963) с его романом «О дивный новый мир» (1932), Джордж Оруэлл (1903-1950) с его романами «Скотный двор» (1945) и «1984» (1949), Рей Брэдбери (1920-2012) с его романом «451 градус по Фаренгейту» (1953). Хотя перечисленные авторы рисуемое ими будущее не называют коммунистическим, однако везде просматриваются такие элементы социального устройства, как общежитие, преодоление «ограничений» семейной жизни, единомыслие, формальное равенство (по крайней мере, в рамках той или иной социальной группы), максимальная нивелировка всех членов общества.

Жизнь святителя Николая Сербского как раз совпала со взлетом творчества указанных писателей. Не знаю, был ли он знаком с их творчеством, но идеи социальных антиутопий тогда витали в воздухе. Особенно учитывая, что эти идеи начали практически претворяться в жизнь в советской России. Кто-то жаждал приближения коллективного обезличенного будущего, а кто-то, наоборот, этого страшился. По-своему его страшились писатели, предупреждая людей своими романами. Безусловно, этого опасался и святитель Николай Сербский. Но особенно он опасался даже не социально-экономической нивелировки (хотя прекрасно понимал, что полная такая нивелировка утопична, а попытка провести ее насильственными методами приведет к крови и даст очень кратковременный эффект). Его особенно страшила нивелировка духовно-религиозная.

В своем «Любостыньском стослове» святитель Николай свидетельствует об уклонениях еретиков, которые под прикрытием красивых слов о мире и любви предлагали уравнять христианство с другими религиями и конфессиями:

Последние слова святителя Николая Сербского особенно актуальны. Современный экуменизм любит напирать на то, что миру нужно христианское «единство» любой ценой ради «мира и безопасности». Это идеология экуменизма, которая считается самой главной ересью современности. Замысел врагов человечества состоит в том, чтобы все «христианские» конфессии подвести под один «знаменатель» экуменизма. А затем предложить человечеству «единую мировую религию», которая на самом деле будет религией антихриста.

Но вернемся к приведенной в начале статьи записи Николая Сербского. Там сказано, что традиционное воспитание человека будет заменено «производственным». В контексте всей записи понятно, что речь идет не о «производственном обучении» (такое было в советской школе, когда молодому человеку давали навыки какой-то конкретной профессии). Речь идет о том, что сам воспитуемый как бы становится объектом производства, что из него производят какое-то массовое, стандартное изделие, «будто производят игрушки или пули».

Напомню, что слово «образование» производно от «образа». Речь идет о том, что образование занимается сохранением, формированием в человеке образа Божия. Ведь человек создан, как мы знаем, по образу и подобию Бога (Быт. 1:26-27). Сегодня же средняя и высшая школы заняты уничтожением любых следов образа и подобия Божия в человеке.

Не буду сейчас рассказывать, что скрывается за этой дурацкой вывеской. Отмечу лишь, что «рыночная экономика» ничего не производит, а лишь перераспределяет. Тем не менее для ее функционирования нужны ресурсы. Какие? Вы, наверное, подумали, что деньги, информация или природные ресурсы. Нет, самым важным и востребованным ресурсом «рыночной экономики» является… дурак. А нынешняя система так называемого экономического образования в России представляет собой «конвейер по производству дураков». Причем к «конечному продукту» предъявляются достаточно строгие требования (стандарты). В частности, они не должны понимать, как устроена на самом деле современная финансово-экономическая система, им не следует задавать начальству лишние вопросы, в то же время они должны не думая исполнять любые команды сверху[4].

Обезличенный человек превращается, как отмечает святитель Николай Сербский, в «единицу«. Процесс такого обезличивания начался очень давно. Еще во второй половине XIX века русский мыслитель Константин Леонтьев (1831-1891) написал работу с очень выразительным названием «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения». В ней он как раз обращает внимание на то, что в Европе происходил процесс нивелировки людей, их превращения в «среднего европейца» со стандартным набором свойств. Константин Николаевич прозорливо предсказывал, что этот процесс неизбежно будет разрушать сначала саму Европу, а затем и весь мир. Когда таких обезличенных, «калиброванных» субъектов становится много, тогда их меряют «штуками» или «единицами». «Качество» человека уже мало кого интересует, поскольку оно должно быть стандартным. А всякие отклонения от стандарта пресекаются: «нестандартных субъектов» штрафуют, «исправляют», изолируют или… уничтожают. Образуется гигантское стадо обезличенных субъектов. Истинных хозяев интересует лишь число голов в этом стаде.

В своей небольшой работе «Всечеловечество» Николай Сербский писал:

А вот еще примерно такая же мысль святителя, высказанная в «Последних записях«:

«Коммунисты подняли знамя борьбы против капиталистов, но создали государство как гигантского капиталиста, против которого никто не смеет говорить, а тем более протестовать».

Таким образом, внешне полярные капитализм и коммунизм, заменившие христианство материалистической идеологией, сходятся, как две дороги у обрыва мировой истории.

[1] Духовные наставления и притчи святителя Николая Сербского / Пер. с серб. И.А. Чароты. – Минск: Издательство Дмитрия Харченко, 2014. – С. 134-158.

[5] См.: В. Катасонов. Цифровые финансы. Криптовалюты и электронная экономика. Свобода или концлагерь? – М.: Книжный мир, 2017.

[6] Творения святителя Николая Сербского (Велимировича). Том 3. Духовное возрождение Европы. – М.: Паломник, 2006. – с. 286.

Недавно познакомился с некоторыми материалами из рукописного наследия святителя Николая Сербского, получившими название «Последние записи«[1]. Этим последним записям уже более семи десятков лет, но они удивительно точно описывают то, что сегодня происходит в мире и в России. Вот одна из кратких заметок:

«Ни одна современная система не выделяет (и не поднимает) личность как личность, а поднимает лишь как орудие или материал. Производственное понимание воспитания человека! Человека воспитывают не как саму по себе высшую цель воспитания, а так, будто производят игрушки или пули. Всего лишь как физическую реалию и единицу численности. Людей уже не меряют, а только лишь подсчитывают, нумеруют, подобно улицам в американских городах«.

В этой краткой записи отражено нынешнее положение человека в обществе и дана характеристика современной системы образования.

Конечно, человек стал терять свойства личности уже задолго до того, когда святителем были написаны эти слова. Даже атеисты и материалисты, используя слово «личность», имели в виду, что у каждого человека есть свое неповторимое лицо, что каждый человек обладает какими-то неповторимыми свойствами (как физическими, так и психологическими), которых нет у других людей. Тем более личностью является человек в христианской церкви. Человек создается Богом по Его образу и подобию. Но никакого равенства и нивелировки человека нет, каждый человек уникален. Бог сознательно делает людей разными, неравными друг другу. Таков изначальный замысел Бога о человеке.

В «Кратких наставлениях» святителя есть одно наставление, которое называется «Горластые защитники свободы«. В нем Николай Сербский и подчеркивает, что у Бога не может быть двух одинаковых людей [2] :

В небольшой книжице святителя Николая Сербского «Мысли о добре и зле» есть одна максима, называемая «Равенство». Вот ее содержание:

«Бог есть любовь, но Бог не есть равенство. Равенство изгнало бы и справедливость, и любовь, изгнало бы нравственность.

Любит ли муж жену за равенство?

И мать любит ли своего ребенка за равенство?

Разве друзья любят друг друга за равенство?

Пока живет любовь, никто не вспоминает о равенстве.

Пока царит справедливость, никто не думает о равенстве.

Когда уходит любовь, люди говорят о справедливости и подразумевают равенство.

Когда за любовью уходит и справедливость, начинают говорить о равенстве и подразумевают безнравственность, то есть изгнанную нравственность подменяют порочностью.

На могиле любви вырастает справедливость, на могиле справедливости растет равенство».

Позднее, в начале XIX века появилась следующая плеяда социалистов-утопистов: французы Сен-Симон и Фурье и англичанин Оуэн. Но и они формально сохраняли связь с христианством (хотя уже в значительной мере номинальным). А вот вслед за ними пришел социализм и коммунизм Карла Маркса, который был уже атеистическим. А постепенно даже приобрел черты богоборческой идеологии. У Маркса идея нивелировки человека была доведена до предела. Желающим предлагаю прочитать (или перечитать) «Манифест коммунистической партии«, написанный Марксом (в соавторстве с Фридрихом Энгельсом) в 1848 году. Так, в программе перехода от капитализма к коммунизму, состоящей из 10 пунктов, в пункте 8 предусматривается охват всего трудоспособного населения «промышленными армиями». Позднее у Троцкого эта идея получила название «трудовые армии», которыми он хотел охватить всю Россию. Понятно, что в «промышленных (трудовых) армиях» человек превращался в «винтик», функционирующий на основе жестких уставов и «единомыслия». Эти «армии» напоминали «общежитие» в концлагере. Кстати, в «Манифесте» также было заявлено, что как только коммунистам удастся преодолеть «классовые противоположности», существовавшие веками в обществе, то чуть ли не автоматически исчезнет религия (прежде всего христианство), которая якобы и нужна для того, чтобы поддерживать упомянутые «классовые противоположности».

То, что рождалось в головах коммунистических (большевистских) революционеров, приходило также в головы некоторых писателей. Правда, они воспринимали модель «коммунистического общежития» как антиутопию. Это прежде всего Евгений Замятин (1884-1937), положивший своим романом «Мы» (1920) начало жанру антиутопии. А также Олдос Хаксли (1894-1963) с его романом «О дивный новый мир» (1932), Джордж Оруэлл (1903-1950) с его романами «Скотный двор» (1945) и «1984» (1949), Рей Брэдбери (1920-2012) с его романом «451 градус по Фаренгейту» (1953). Хотя перечисленные авторы рисуемое ими будущее не называют коммунистическим, однако везде просматриваются такие элементы социального устройства, как общежитие, преодоление «ограничений» семейной жизни, единомыслие, формальное равенство (по крайней мере, в рамках той или иной социальной группы), максимальная нивелировка всех членов общества.

Жизнь святителя Николая Сербского как раз совпала со взлетом творчества указанных писателей. Не знаю, был ли он знаком с их творчеством, но идеи социальных антиутопий тогда витали в воздухе. Особенно учитывая, что эти идеи начали практически претворяться в жизнь в советской России. Кто-то жаждал приближения коллективного обезличенного будущего, а кто-то, наоборот, этого страшился. По-своему его страшились писатели, предупреждая людей своими романами. Безусловно, этого опасался и святитель Николай Сербский. Но особенно он опасался даже не социально-экономической нивелировки (хотя прекрасно понимал, что полная такая нивелировка утопична, а попытка провести ее насильственными методами приведет к крови и даст очень кратковременный эффект). Его особенно страшила нивелировка духовно-религиозная.

В своем «Любостыньском стослове» святитель Николай свидетельствует об уклонениях еретиков, которые под прикрытием красивых слов о мире и любви предлагали уравнять христианство с другими религиями и конфессиями:

Но вернемся к приведенной в начале статьи записи Николая Сербского. Там сказано, что традиционное воспитание человека будет заменено «производственным». В контексте всей записи понятно, что речь идет не о «производственном обучении» (такое было в советской школе, когда молодому человеку давали навыки какой-то конкретной профессии). Речь идет о том, что сам воспитуемый как бы становится объектом производства, что из него производят какое-то массовое, стандартное изделие, «будто производят игрушки или пули».

Я занимаюсь со студентами изучением экономики и финансов. И достаточно хорошо представляю, как организовано экономическое образование в российских вузах. Иногда я вынужден давать людям следующую краткую, но образную картину такого, с позволения сказать, «образования».

Обезличенный человек превращается, как отмечает святитель Николай Сербский, в «единицу«. Процесс такого обезличивания начался очень давно. Еще во второй половине XIX века русский мыслитель Константин Леонтьев (1831-1891) написал работу с очень выразительным названием «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения». В ней он как раз обращает внимание на то, что в Европе происходил процесс нивелировки людей, их превращения в «среднего европейца» со стандартным набором свойств. Константин Николаевич прозорливо предсказывал, что этот процесс неизбежно будет разрушать сначала саму Европу, а затем и весь мир. Когда таких обезличенных, «калиброванных» субъектов становится много, тогда их меряют «штуками» или «единицами». «Качество» человека уже мало кого интересует, поскольку оно должно быть стандартным. А всякие отклонения от стандарта пресекаются: «нестандартных субъектов» штрафуют, «исправляют», изолируют или… уничтожают. Образуется гигантское стадо обезличенных субъектов. Истинных хозяев интересует лишь число голов в этом стаде.

В своей небольшой работе «Всечеловечество» Николай Сербский писал:

А вот еще примерно такая же мысль святителя, высказанная в «Последних записях«:

«Коммунисты подняли знамя борьбы против капиталистов, но создали государство как гигантского капиталиста, против которого никто не смеет говорить, а тем более протестовать».

Таким образом, внешне полярные капитализм и коммунизм, заменившие христианство материалистической идеологией, сходятся, как две дороги у обрыва мировой истории.

[1] Духовные наставления и притчи святителя Николая Сербского / Пер. с серб. И.А. Чароты. – Минск: Издательство Дмитрия Харченко, 2014. – С. 134-158.

[5] См.: В. Катасонов. Цифровые финансы. Криптовалюты и электронная экономика. Свобода или концлагерь? – М.: Книжный мир, 2017.

[6] Творения святителя Николая Сербского (Велимировича). Том 3. Духовное возрождение Европы. – М.: Паломник, 2006. – с. 286.

Источник