Что такое нейропсихологический фактор
Таблица «Основные нейропсихологические факторы»
Основные нейропсихологические факторы
Роль фактора в обеспечении психической деятельности
Глубинные отделы мозга.
Неспецифический фактор выражается степенью активности мозговых структур, что предполагает участие, прежде всего, отделов, имеющих отношение к витальным потребностям и жизнеобеспечению организма. В его же рамках реализуется управление биологическими ритмами, в том числе и в «сон-бодрствование».
Вторичные поля коры больших полушарий вместе с их корково-корковыми и корково-подкорковыми связями.
Модально-специфические нарушения в зрительной, слуховой, кожно-кинестетической и двигательной сферах проявляются в виде гностических дефектов, вторичных дефектов праксиса, специфических мнестических нарушений (ослабление конкретного типа памяти).
Передняя часть теменной области, дополнительно привлекающая функциональные возможности тактильного и зрительного анализаторов.
Обеспечивает передачу и интеграцию сигналов, поступающих от рецепторов, расположенных в мышцах, суставах и сухожилиях, и несущих информацию о взаимном расположении моторных аппаратов в их статическом состоянии или в режиме автоматизированного или предметного движения.
Премоторные отделы мозга.
Обеспечение возможности естественного и целесообразного перехода от одного элемента к другому при выполнении различных действий – цепи последовательно сменяющих друг друга шагов.
Нижнетеменная область мозга, занимающая промежуточное положение между отделами мозга, обеспечивающими переработку зрительной, слуховой и тактильной информации.
Восприятие и переработка пространственных характеристик.
Фактор произвольной-непроизвольной регуляции психической деятельности
Проходит диагонально – от левой лобной доли к правой теменно-затылочной области.
Обеспечение регуляции и контроля поведения.
Фактор осознанности-неосознанности психических функций и состояний
Речевые зоны левого полушария и правое полушарие, а также глубинные участки мозга.
Обеспечивает возможность вербального отчета о собственных психических процессах, в том числе и самому себе. Он имеет два разнокачественных, но взаимосвязанных источника, а именно с одной стороны, он ориентирован на речевую систему, а с другой – к работе правого полушария. При поражении правого полушария значительно чаще, чем при повреждении левого возникают анозогнозии. Подобные больные отрицают у себя ту или иную патологию или недостаточность, а также эти люди не осознают нарушение своего поведения (нарушена критика)
Фактор сукцессивности (последовательности) организации ВПФ
Фактор сукцессивности обеспечивается работой структур, объединенных в левое полушарие мозга
Фактор сукцессивности обеспечивает определенные виды информации, требующие последовательной (сукцессивной) обработки.
Фактор симультанности (одновременности) организации ВПФ
Фактор симультанности обеспечивается работой структур, объединенных в правом полушарии мозга
Существует такие формы восприятия и действий, в которых переработка осуществляется целостно, одномоментно, как говорят с ходу. Такая форма психического отражения обозначается как симультанная.
Фактор межполушарного взаимодействия
Морфологически он привязан к работе мозолистого тела и других комиссур мозга, важнейшими из которых являются четверохолмие и зрительная хиазма.
Обеспечение совместной деятельности левого и правого полушария как целостной системы.
Связан не с самим мозгом, а с теми системами, которые обеспечивают его полноценную работу: с кровообращением, ликворообращением, гуморальными влияниями, биохимическими процессами и др.
Синдромы, возникающие при поражениях данного фактора достаточно разнообразны и часто приводят к изменению большинства процессов и состояний.
Фактор работы глубоких подкорковых структур
Глубокие подкорковые структуры
Изучен недостаточно, но проявляется, как составная часть ряда синдромов, возникающих при раздражении или деструкции лимбической системы, таламуса и прилежащих к нему областей.
Если Вы считаете, что материал нарушает авторские права либо по каким-то другим причинам должен быть удален с сайта, Вы можете оставить жалобу на материал.
Курс повышения квалификации
Нейропсихология детского возраста
Курс повышения квалификации
Использование игровых пособий в обучении (блоки Дьенеша, палочки Кюизенера, круги Луллия, ментальные карты Бьюзена)
Курс профессиональной переподготовки
Организация деятельности педагога-психолога в образовательной организации
Ищем педагогов в команду «Инфоурок»
Найдите материал к любому уроку, указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:
также Вы можете выбрать тип материала:
Общая информация
Похожие материалы
Особенности левого и правого полушарий
Заболевания и повреждения головного мозга в детском возрасте.
Диагностика ВПФ в детском возрасте
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ИЗУЧЕНИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ Я-КОНЦЕПЦИИ СОТРУДНИКОВ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ
ИНДИВИДУАЛЬНАЯ РАБОТА С ДЕТЬМИ АУТИСТАМИ В ПРОЦЕССЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ СЕМЬИ
ОСОБЕННОСТИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ ИЗУЧЕНИЯ ЛИЧНОСТИ ПОТЕРПЕВШИХ ОТ СЕКСУАЛЬНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Рекомендации «Как повысить самооценку ребенка?»
Не нашли то что искали?
Воспользуйтесь поиском по нашей базе из
5401585 материалов.
Вам будут интересны эти курсы:
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.
В Хабаровском крае введут уроки по вакцинации в некоторых школах и колледжах
Время чтения: 1 минута
Совфед отклонил закон о верифицированных онлайн-платформах и учебниках
Время чтения: 2 минуты
В России утвердили новый порядок формирования федерального перечня учебников
Время чтения: 1 минута
Путин поручил не считать выплаты за классное руководство в средней зарплате
Время чтения: 1 минута
В Госдуме проверят содержание учебников русского языка как иностранного
Время чтения: 2 минуты
Учителям предлагают 1,5 миллиона рублей за переезд в Златоуст
Время чтения: 1 минута
Подарочные сертификаты
Ответственность за разрешение любых спорных моментов, касающихся самих материалов и их содержания, берут на себя пользователи, разместившие материал на сайте. Однако администрация сайта готова оказать всяческую поддержку в решении любых вопросов, связанных с работой и содержанием сайта. Если Вы заметили, что на данном сайте незаконно используются материалы, сообщите об этом администрации сайта через форму обратной связи.
Все материалы, размещенные на сайте, созданы авторами сайта либо размещены пользователями сайта и представлены на сайте исключительно для ознакомления. Авторские права на материалы принадлежат их законным авторам. Частичное или полное копирование материалов сайта без письменного разрешения администрации сайта запрещено! Мнение администрации может не совпадать с точкой зрения авторов.
Статья
Аннотация
На основании анализа работ А.Р. Лурия, относящихся к различным периодам становления и развития нейропсихологии, выделяются основные направления дальнейшей разработки проблемы нейропсихологического фактора. Предлагаются возможные аспекты дифференцированного изучения структурных составляющих пространственного фактора в соответствии с его функциональной многозначностью в системном строении высших психических функций.
Ключевые слова: нейропсихология; нейропсихологический фактор; функциональная многозначность; симптом; синдром; пространственный анализ и синтез
Доступно в on-line версии с 30.06.2012
Нейропсихологический фактор (НПФ) — один из ключевых предметов спора между нейропсихологами, относящими себя к школе А.Р. Лурия[1]. Однако вне зависимости от подчеркивания «скорее физиологического» или «скорее психологического» содержания НПФ все диспутанты сходятся на том, что развитие нейропсихологии в теоретическом подходе к проблеме «психика и мозг» и в расширении представлений о механизмах формирования клинических синдромов при церебральной патологии требует дальнейшей разработки этого понятия.
Логично поставить вопрос о направленности такой разработки. Что необходимо: расширение и углубление содержания классических луриевских типов НПФ или формирование новых принципов выделения НПФ как единицы в сочетанном рассмотрении психической деятельности и работающего мозга? В последнем случае нельзя исключить возможность выхода за пределы аналитического структурно-функционального подхода к высшим психическим функциям (ВПФ) (гнозис, праксис, память и т.д.), а также за пределы составляющих их звеньев.
Необходимо в который раз с благодарностью и восхищением сказать о прозорливости А.Р. Лурия. Избегая жестких определений и абсолютизации вводимых понятий (в том числе, и понятия НПФ[2]), он оставил пространство созданного им научного и практического направления открытым для дальнейшего развития.
Во-первых, в концепции А.Р. Лурия факторы являются разновеликими по тем объемам проявлений психики, которые в них включены. В этой разновеликости представлены и такие неделимые по своему содержанию и церебральной локализации факторы, как, например, фонематический слух, и такие многослойные, как, например, регуляция движений и действий. В последний (все чаще обозначаемый как произвольная регуляция деятельности) входят многие субфакторы[3]: целеполагание, планирование и программирование действий, прогнозируемый образ результата, контроль за выполнением и т.д. Все перечисленные субфакторы соответствуют описанию полифункциональности лобных долей мозга, с работой которых связана произвольная регуляция активности. В луриевских работах многократно подчеркивалась сложность функционала лобных отделов мозга. Достаточно обратить внимание на описание вариантов именно лобного синдрома, а не каких-либо других (Лурия, 1966, 1969). Нельзя исключить, что своеобразным основанием для дифференциации структурных составляющих произвольной регуляции активности послужили единицы описания деятельности в концепции А.Н. Леонтьева, а также работы когнитивистов.
Весь накопленный к настоящему времени арсенал клинических и экспериментальных данных позволяет говорить о выявляемой в онтогенезе относительной самостоятельности перечисленных выше субфакторов произвольной регуляции, а также о парциальности нарушений одних субфакторов и сохранности других при патологии лобных долей (или при гипофронтальности). Имеются данные о соединении субфакторов в динамичные блоки при решении различных по степени конвенциональности задач. Дальнейшему исследованию мозговой организации НПФ произвольной регуляции деятельности с учетом его многослойности способствуют и новые технологии получения данных о работе мозга «in vivo».
Во-вторых, актуальность обращения к проблеме НПФ обусловлена необходимостью интеграции концептуального осмысления клинических и экспериментальных феноменов, выявляемых при поражении правого полушария мозга и при нарушениях в церебральных структурах, обеспечивающих межполушарное взаимодействие. В этом контексте значимыми представляются и социокультурные вызовы, в частности академический интерес к роли правой гемисферы в психике и поведении в связи с нейропедагогикой, с проблемами левшества, с увеличением влияния зрительно-перцептивных форм информационного давления среды на психическое отражение.
Системно-синдромное соединение симптомов, наблюдаемых при поражении правого полушария, не полностью корреспондирует с верифицированной на моделях патологии левого полушария модульно-градиентной «картой» локального функционального вклада мозговых зон в психическую деятельность, хотя принцип работы левого полушария в горизонтальном векторе от лобных долей к затылочным наблюдается и в правом полушарии. Но межзональная специфика мозговых структур в правом полушарии перекрывается комплексной вовлеченностью разных отделов правой гемисферы в различные психические функции. К тому же, как было показано в работах, начатых еще при жизни А.Р. Лурия, модуль активности правой гемисферы в отличие от левой представлен в дихотомии «конвекситальные-медиальные» структуры (Московичюте и др., 1980). Из сказанного следует, что требуется поиск новых критериев для выделения НПФ, облигатных собственному вкладу правого полушария мозга в психическую деятельность.
Интересным и важным в этом смысле представляется высказывание А.Р. Лурия о том, что мнестические расстройства при поражении правого полушария проявляются «в памяти на субъективные состояния и непосредственную ориентировку в самом себе» (Лурия, 1974, с. 225). Не менее важным кажется и его указание на значимость массивности захвата патологическим процессом правополушарных структур для проявления расстройств памяти. Безусловно, речь идет не о массе мозга как таковой, а о более целостном, по сравнению с левополушарным, принципом работы правого полушария. Нельзя не добавить, что в книге о памяти было сказано о перспективе будущих исследований, направленных на описание мозговых механизмов мнестических расстройств при поражениях именно правого полушария мозга.
В качестве третьего луриевского посыла к разработке проблемы НПФ можно считать своеобразное расширение представлений о многозначности симптома нарушения какой-либо психической функции; о том, что сходные по внешним проявлениям симптомы могут возникать при поражении разных зон мозга. В одной из последних аспирантских работ, выполненных под руководством А.Р. Лурия, прозвучала мысль о многозначности не только симптома, но и синдрома. Комплекс когнитивных и личностных расстройств, возникающих при опухолях мосто-мозжечкового угла, был тогда обозначен как «псевдолобный синдром» в силу его сходства с префронтальным лобным синдромом (Лурия, Мельникова, 1974). Вывод об участии мозжечка в обеспечении психических функций, сделанный по результатам одного нейропсихологического исследования, в то время звучал бы слишком радикально. Даже и сейчас, несмотря на произошедшие за 40 лет существенные изменения во взглядах на проблему «мозжечок и познание» (Зуева и др., 2002), многие специалисты не могут отказаться от классических представлений о роли мозжечка исключительно в моторной (реже сенсомоторной) сфере.
Суть вопроса о церебральной поликаузальности синдрома на современном этапе определяется более диалектичным подходом к пониманию работающего мозга. При сохранении представлений о локальных функциональных вкладах отдельных мозговых структур в психику и поведение внимание уделяется межструктурным взаимодействиям. Наблюдение за ними стало возможным в связи с появлением нейровизуализационных технологий регистрации целенаправленной активности человека. В частности, анатомически и функционально был выделен лобно-мосто-мозжечковый путь. И теперь нет ничего удивительного в том, что при опухолях или инфарктах мозжечка возникает своеобразная «калька» лобного синдрома. Идентичность синдромов при поражении мозговых структур, функционально связанных, но далеко отстоящих друг от друга на карте мозга, открывает фантастические перспективы развития нейронауки. Именно А.Р. Лурия оставил за собой авторское право на термин «псевдолобный синдром».
Всему сказанному соответствует и создание почти в это же время концепции трех функциональных блоков мозга (Лурия, 1973). Именно в этой концепции задан путь движения нейропсихологической мысли. Можно полагать, что, соединив афазии в два класса, а также сгруппировав структуры мозга в три разноуровневых конструкта, А.Р. Лурия отошел от принципа локализации, представленного в его предшествующих работах как НПФ. В концепции трех блоков НПФ теряет четкие очертания и утрачивает важную (особенно для решения практических задач) специфику. Но А.Р. Лурия не становится при этом эквипотенциалистом, структурно-функциональные элементы ВПФ и представления об их локализации в мозгу никуда не исчезают. Они лишь иначе осмысливаются как ранее выделенные частные «темы» в целостной «партитуре» ВПФ. Тем самым подчеркивается своеобразная виртуальность присутствия НПФ в церебральной ткани. НПФ может быть рассмотрен в более узком или более широком масштабе включенности в психику. Например, один и тот же НПФ, связанный с работой задне-лобных отделов левого полушария мозга, относится либо к «моторным образам слова» (у сторонников локализационизма), либо к кинетическому обеспечению речевой моторики (Лурия, 1969), либо к построению «схемы последовательности речевого высказывания» (в его синтагматическом строении — см.: Лурия, 1979, с. 305).
Таким образом, конкретное содержательное наполнение понятия НПФ, его более общий или более частный характер в отношении пространства психической деятельности человека зависят от концептуальных представлений о психике и о структурно-функциональной конструкции мозга.
Особое место в работах А.Р. Лурия уделено фактору пространственного анализа и синтеза. Этот НПФ так же многослоен (будучи связан с активностью зоны ТПО, являющейся ассоциативной), как и фактор произвольной регуляции психической деятельности, соотносимый с префронтальными отделами мозга. Однако если о структурных составляющих (субфакторах) последнего многое известно, то пространственный анализ и синтез до настоящего времени недостаточно конкретизирован, а имеющиеся данные о симптомах при нарушении этого НПФ слабо интегрированы, что препятствует разработке синдромов, относящихся к зоне ТПО.
НПФ пространственного анализа и синтеза А.Р. Лурия называет «пространственным», а иногда акцентирует внимание на зрительной модальности и говорит об оптико-пространственном факторе. Столь же неоднозначны и указания на мозговое обеспечение этого НПФ: теменно-затылочные, затылочно-теменные или височно-теменно-затылочные отделы левого полушария мозга. Таким образом, просматривается идея полимодальности этого фактора при его «левополушарной латерализации» (Лурия, 1969, с. 156).
Однако нельзя исключить надмодальную сущность этого фактора в психическом отражении, поскольку А.Р. Лурия неоднократно подчеркивает его ролевой статус, говорит о «синтезе синтезов» или о «симультанности», характеризуя последнюю (вслед за Петцлем) как «превращение последовательного обозрения в одновременную обозримость» (там же). Можно думать и о другом содержании слова «симультанность» в ракурсе тесной связи между «нарушениями гнозиса, семантической стороны речи и ее логико-грамматической структуры» (Лурия, 1979, с. 223). Сказанное о пространственном факторе недостаточно раскрывает сложный по своему составу комплекс субфакторов, входящих в пространственный анализ и синтез. Парадоксально, но именно этому НПФ в текстах А.Р. Лурия уделено совсем немного страниц. Однако представленные на этих страницах идеи о восприятии человеком пространства и (отдельно!) о пространственной организации деятельности, о несимметричности пространства в его геометрических координатах, о вариантах пространственных апрактагнозий, о важности соединения зрительного, кинестетического и вестибулярного (движения головы и глаз) компонентов для раннего онтогенеза отражают многоаспектность содержания пространственного НПФ. Кроме того, отчетливо представлен авторский рефрен о необходимости исследовать синдромы «при различных по локализации поражениях этих [названных выше. — Н.К.] отделов мозга и изучить те факторы, которые лежат в их основе» (Лурия, 1969, с. 160).
В последние годы отмечается значительный рост интереса к роли пространственных параметров в человеческом мировосприятии, в частности, к культурогенезу представлений о пространстве, сведениям об их архетипичности, к (возможно) генетически заложенным паттернам, объективированным в системе координат и в соответствующих номинациях (Подосинов, 1999). Интересно размышляют о пространстве филологи и лингвисты, пытаясь отразить глобальные процессы категоризации мира в их значении для овладения пространством вещей и явлений в становлении познавательных возможностей индивида и общества, в онтогенезе памяти и мышления (подробнее см.: Кубрякова, 1997).
Осторожная луриевская формулировка «квазипространство» в отношении внутренней организации индивидуального опыта при описании такой ВПФ, как речь, в структурных взаимосвязях ее «узлов» и кодов языка (например, «семантические поля»), в настоящее время утратила метафоричность. Слово «пространство» используется психологами и психоаналитиками в его прямом значении. Свободно говорится о субъективной «географии внутреннего мира» (Широкова, 2005), о «трехмерном пространстве личности» (Братусь, 1996).
Немаловажно, что создается язык описания пространства психики (Кубрякова, 1997) в соединении геометрического подхода И. Ньютона с тезисом Г. Лейбница о пространстве как о порядке сосуществования вещей. Уточняется, что пространство — это всегда целостность в совокупности частей. Дается определение формы объекта как «топологически замкнутой части пространства в виде особого тела»; подчеркивается динамичность пространства на примере локализации и перемещения не только объектов, но и места явления или действия; вводится дихотомия ментальное/физическое пространство (Кубрякова, 1997; Широкова, 2005).
В нейропсихологии на данный момент также накоплено большое количество сообщений о нарушении разнообразных пространственных параметров при решении различных задач пациентами с поражением правой гемисферы. Изложение и систематизация этих данных должны стать предметом специальной работы в качестве одной из первоочередных задач в разработке внутренней структуры пространственного НПФ. Однако для решения этой задачи, как и для дальнейшего проведения клинико-психологических и модельных экспериментов, необходимо определить основные аспекты, в которых может быть рассмотрена представленность в психическом отражении категории «пространство» с учетом луриевского наследия и новых информационных поступлений. В качестве предварительных ориентировочных опор для выделения субфакторов в пространственном НПФ можно было бы предложить следующие.
Прежде всего, следуя за А.Р. Лурия, надо разделить гнозис пространства и выполнение деятельности по решению задач, основанных на операциях с пространственными характеристиками объектов. Важно также дифференцированно подойти к таким реалиям, как пространственные признаки (части) внутри объекта и его контуры (форма). В последнем случае могут быть отслежены динамические отношения между фигурой и фоном и в целом значение формы в предметном познании мира. Можно поставить задачу создания методического обеспечения для детального исследования восприятия пространства на основе геометрического подхода и его языка (оси координат, габариты, расстояния, их обобщение и опосредствование в вербальных и невербальных кодах на различных уровнях в познавательных процессах).
Актуальна разработка «устройства» ментального пространства. Здесь привлекают внимание понятие «хронотопа», регистры и узлы представленности индивидуального опыта (непосредственные, символизированные, смысловые, эпизодические, семантические и др.). В качестве небесспорных, но важных объектов изучения ментального пространства могут выступить закрепленные в индивидуальном опыте алгоритмы регуляции деятельности. Постановка проблемы хронотопической организации ментального пространства корреспондирует с такими метафорами, как «масштаб личности», и сочетается с луриевским наименованием второго функционального блока мозга в части «хранение информации».
В ответ на такие новые направления в клинической психологии, как психология телесности и психосоматика, представляется адекватным целенаправленное рассмотрение пространственных составляющих соматогнозиса в его мозговой организации в сравнительных онтогенетических и этнокультурных подходах.
Основная идея, позволяющая обобщить сказанное, состоит в том, чтобы минимизировать изучение представленности сенсорных модальностей в пространственном НПФ, показать его «сквозное» системообразующее значение для психики и поведения в целом. «Восприятие пространственных отношений и ориентация в пространстве являются одной из самых комплексных по своему составу форм отражения» (Лурия, 1969; курсив мой. — Н.К.).
Примечания.
1. Разнообразие авторских подходов к определению понятия НПФ представлено в литературе; см., напр., комментарии рецензентов к статье Ю.В. Микадзе и А.А. Скворцова (2007).
2. В книгах А.Р. Лурия слово «фактор» встречается редко, но основные идеи о перспективных поисках в отношении НПФ прямо или косвенно просматриваются.
3. Речь идет о взаимозависимости и динамической иерархии функционально объединенных составляющих НПФ.